Шолох. Теневые блики Крейн Антонина
– А в целом – вам комфортно в Шолохе? Давно ваша семья живёт в Лесном королевстве?
– Очень комфортно, господин Полынь. Моя семья живёт в Лютгардии, я одна приехала сюда.
– К родственникам?
– Нет, у меня здесь нет родных.
Полынь сцепил руки замком и вольготно закинул их за голову:
– Кто-то из ваших предков путешествовал в наш край?
– Мои предки никогда не были в Лесном королевстве.
– Тогда почему вы выбрали Шолох как место жительства?
– Я переехала, потому что мне нравится, что здесь можно выглядеть как угодно и никто тебя не осудит. В Лютгардии невозможно носить столь длинные волосы, как у меня: дриады не терпят излишеств. Или ходить с подростковой причёской, как у вас, господин Полынь. А вам, госпожа Тинави, запретили бы заправлять волосы за уши – так видно ваше увечье, а в Лютгардии настолько красивые девушки не позволяют себе демонстрировать даже малейшие изъяны.
Я рефлекторно выпустила волосы вперёд. Увечье, что?! Подумаешь, пара шрамов и рваная мочка! Какого праха!
…С другой стороны, она назвала меня красивой. Так и быть: прощена.
Полынь проигнорировал замечание дриады:
– Да, всё верно, Лесное королевство – страна свободы. И волшебства. Скажите, давно вам является баргест?
– Уже почти неделю. Он приходит по нечётным дням.
– И как он выглядит?
– Пугающе. – Цфат сокрушённо покачала головой.
– Можно подробнее?
– Он похож на пса, огромного пса графитового цвета. Когда я ложусь спать, он появляется у двери и смотрит на меня, а потом медленно приближается. В первый раз я решила, что это чья-то собака, и встала, чтобы прогнать его. Но стоило мне подойти, как баргест увеличился в размерах – стал больше меня, занял почти всю комнату! Потом завыл и исчез. В следующие ночи было то же самое, хотя я при виде его оставалась в постели.
– А какая у него шерсть, Цфат?
– Ухоженная. Короткая и гладкая, блестит.
– Почему вы думаете, что это баргест?
– Но как иначе? Рядом с этим псом мне становится так горько, будто я уже умерла, господин Полынь…
Внемлющий что-то черкнул в маленьком блокнотике, который в начале беседы вынул из одной из хламиды. Он повертел головой туда-сюда, потом наклонился и бесцеремонно заглянул под топчан, на котором сидел. Брови дриады взметнулись вверх, но Полынь флегматично пожал плечами: а я что? А я ничего.
Потом он спросил:
– А это может быть неудачным розыгрышем от кого-то из ваших друзей или знакомых?
– Нет, господин Полынь. У меня есть несколько подруг во дворце, но все они добрые и честные девушки. Большую часть дня я провожу за работой, причёсывая королеву и знатных дам.
– Цфат, ещё такой момент. Не хочу ставить под сомнения ваш профессионализм, но вдруг вы сделали кому-то неудачную стрижку и человек разозлился на вас?
– Никак нет! Я очень люблю свою работу и всегда всё делаю хорошо. – Дриада вскочила и обвела рукой комнату: мол, смотрите, я настоящий фанат, как вы можете сомневаться во мне?
Полынь и не стал.
– Хорошо, – кивнул он. – Раз баргест является через день, то завтра ночью мы нанесём ещё один визит, чтобы воочию убедиться в его существовании. Вам нужно придумать место, где мы сможем спрятаться. Платяной шкаф, портьеры, что-то стандартное – баргесты не очень хитроумны и не сильно беспокоятся о приватности.
Мы попрощались и ушли.
– Что ты думаешь об этом? – спросила я у Полыни, пока мы пересекали садовый лабиринт, ведущий к одному из мостов. Он был выполнен в «шахматном» стиле: тут и там в нишах стояли белоснежные фигуры в полтора человеческих роста, смотрящие на гостей с презрением и опаской.
– Пока что ничего. – Полынь пожал плечами, на что его бесчисленные побрякушки отозвались нестройным звоном. – Описание баргеста верное. Причём в книжках пишут про «клочковатую шерсть», но Цфат уверенно назвала её гладкой и короткой, что соответствует действительности. Местной родни нет, значит, гены отвергаем… Может, чьё-то колдовство – узнаем вечером. Ах, да, подожди меня здесь, мне нужно ещё кое-что сделать, пока мы во дворце.
Я послушно села на указанную им скамью. Полынь нырнул в неприметный проход в зелёной изгороди и был таков.
Минуты две я сидела в молчании, наслаждаясь тёплым весенним солнышком и запахом сирени. Точно напротив меня на резном постаменте высился гордый ферзь. Вдохновлённый скульптор нарисовал ему лицо, и, скажем так, выглядело оно отнюдь не радушным. Под буравящим взглядом шахматной фигуры было сложно расслабиться, но в итоге я сумела. Где наша не пропадала!
Потом послышался хруст камешков, усыпавших дорогу, – из-за угла кто-то приближался. Шаги были лёгкими, очень лёгкими, не быстрыми и не медленными. Как говорил мастер Орлин, так шагают только люди с чистой совестью.
Идущий тихо насвистывал, и я невольно улыбнулась: столько беззаботной радости было в этой незатейливой мелодии. И вот – человек вывернул из-за ряда кипарисов. Свист взмыл мажором – и сразу оборвался.
– Тинави! Это вы! К-какая встреча! – возопил появившийся на дорожке молодой человек и распахнул объятия.
Я обомлела от неожиданности, но потом, в волнении путаясь в полах летяги, кое-как поднялась ему навстречу:
– И в самом деле, поразительная встреча, Лиссай!
Он был высокий и тонкий, сутулый. Лицо, шея, руки, длинные пальцы на изящных кистях – весь в веснушках. Светло-рыжие волосы торчали под такими безумными углами, что казалось, он стрижётся сам (моя новая знакомая Цфат такого бы не допустила!). Юноша убирал мешающиеся прядки за уши, но те снова и снова выскальзывали обратно. Я насчитала пять раз за то время, что мы рассыпались в удивлённых приветствиях: это было обескураживающе мило.
Он весь был очень милым, как потерявшийся бельчонок. Замотанный в традиционный шолоховский наряд – мужскую версию лесной тоги, в которой я сама рассекала по городу вчера, – он передвигался небольшими шагами и напоминал мачту, раскачиваемую на ветру. Глаза его были серьёзны и зелены, как сам лес.
– Здорово, что вы меня помните, Лиссай. После нашего знакомства вы исчезли столь внезапно, что я подумала: специально сбежали. – Я подпустила в голос лёгкого укора и постаралась незаметно прихорошиться.
Рыжий покачал головой:
– К-как же вас забудешь! К-к сожалению, тогда, из библиотеки, мне пришлось уйти не по своей воле. Но в глубине души я знал, что наши пути ещё обязательно пересекутся. Приятно, что это случилось так ск-коро. – Он сердечно сжал мою ладонь двумя руками, не переставая улыбаться.
Что немаловажно – искренне улыбаться.
Поразительно, как легко может быть с почти незнакомым человеком! Ведь мы с Лиссаем впервые встретились около трёх месяцев назад – и не виделись ни разу с тех пор.
Это случилось в библиотеке при Башне магов. В тот день я шла по читальному залу, таща в руках высоченную стопку книг: в них я напрасно надеялась найти хоть строчку, которая дала бы мне надежду на то, что однажды я снова смогу колдовать. А рыжий Лиссай в то же время стоял, задумчивый и «пустопорожний», в проходе. Прямо у меня на пути.
Противоположности притягиваются, поэтому удивительная сила набранной мною литературы сбила молодого человека с ног.
Мы разговорились. Сначала там же, на месте крушения, потом найдя себе укромный уголок у камина в библиотечной комнате отдыха. Время прошло незаметно: не знаю как, но этот не от мира сего парень умудрился вложить мне в голову ощущение, что я очень и очень особенная. При том, что не был похож ни на искателя интрижки, ни на льстеца, каковые обычно промышляют такой манипуляцией.
И вообще, мы почти не говорили «по существу» – о своих жизнях, – скорее о магии, искусстве, философии и религии… В какой-то момент Лиссай сказал, что хочет прямо сейчас показать мне одну книгу, – и отправился за ней в другой зал. Но не вернулся.
Я решила, что на этом наше знакомство закончилось. Расстроилась, конечно. А через пару недель выкинула из головы – ценой невероятных усилий.
Но вот он стоит передо мной и сияет, как огранённый бриллиант.
– А знаете, Тинави, пойдёмте выпьем чаю? Ведь в тот раз я не расск-казал вам самое важное! – Изумрудные глаза Лиссая разгорелись звёздами.
Я замялась:
– Мне бы очень этого хотелось, но я здесь по рабочему вопросу.
– Да бросьте вы! Я живу за углом, поэтому не отниму у вас много времени.
– Вы живете на территории дворца? – вскинула бровь я.
Лиссай в своём дорогом национальном костюме не был похож на слугу. Но для придворного он был слишком… открытым, что ли. Улыбчивым и доверчивым, готовым пригласить, по сути, незнакомку к себе домой. Ох, такие люди не задерживаются при дворе – в этом безумном мире интриг и власти.
– Да, буквально сто шагов отсюда.
Я набрала в грудь воздуха, чтобы ответить решительным отказом (первый рабочий день!) и предложить альтернативу (ну классный же парень!), как вдруг из зелёной изгороди вывалился Полынь.
Причём не из какого-нибудь тайного прохода в лабиринте, а прямо из цветочной стены – с треском и руганью. Внемлющий замер, озабоченно выпутывая из волос веточки и листья – хотя, как по мне, так они смотрелись в его бешеной шевелюре весьма органично.
Выскрёбывая что-то особенно зловредное на затылке, Полынь слегка повернул оголившуюся левую руку. Татуировка Ловчего ярко вспыхнула на солнце.
И тотчас с боковых дорожек выскочили четверо гвардейцев, мгновенно загородив собой Лиссая от Полыни. И заодно от меня. Белоснежный ферзь, мой недруг, начал ухмыляться ещё мерзопакостнее.
– Тревога, тревога, код «багрянец»! – рявкнул один из стражей в дворцовый кристалл-передатчик.
– Код багрянец, действуйте по стандарту! – запульсировал кристалл в ответ.
Я позволила своей челюсти обречённо отвиснуть. Это что за дела?
– Мастер Лиссай, прошу, немедленно вернитесь в свои покои, – строго сказал страж с кристаллом.
– Ещё чего. Я имею полное право гулять по этой территории. – Рыжик сложил руки на груди, гордо вздёрнув острый подбородок.
– Тот мужчина опасен. – Гвардейцы стали аккуратненько разворачивать Лиссая – не трогая, но направляя жестами и мечами, так сказать.
– Но я же не с ним разговариваю, а с Тинави! – возмутился Лиссай. Моё имя он произнёс так, будто оно должно было как-то повлиять на ход дела.
– Мы уходим, – веско сказал всё тот же господин в латах. – И вы уходите, – сообщил он Полыни не слишком-то вежливо.
Внемлющий пожал плечами и озадаченно пробормотал что-то про «негодную, негодную тропинку».
– Тинави, пожалуйста, навестите меня на днях! – донёсся глухой голос Лиссая из железного каре, которым его окружили и повели прочь по дорожке. – Я живу в Западном к-крыле!
– Обязательно! – крикнула я в ответ.
Когда тяжело вооружённая кучка с этим удивительным парнем исчезла за поворотом, я изумлённо повернулась к Полыни:
– И что это было?
Куратор с кислой миной отдирал от одежды колючки, но всё же снизошёл до ответа:
– Охрана его высочества Лиссая считает, что общение с Ловчими может повредить тонкой душевной организации принца, – проворчал он.
И полез обратно, в ту же стену, но парой метров дальше.
– А у тебя татуировки не видно, вот и не сообразили, что ты из наших.
Полынь уже целиком исчез в кусте.
– Раз нас ждёт ночная охота на баргеста, то сегодня до конца дня ты свободна – считай это заранее выданной компенсацией! А так – завтра утром жду тебя в ведомстве. Хорошего дня, малёк!
– Подожди, Полынь! – взвыла я ему вслед, но поздно. – Как это его высочества? Как это принца?! Лиссай что, сын короля? И, хранители всемогущие, что ты делаешь?!
Ответом мне был лишь удаляющийся треск ветвей.
7. Хозяин крустов
В нулевом году нашей эры шестеро богов-хранителей покинули Лайонассу и поодиночке отправились путешествовать в другие миры, чтобы распространить свои знания как можно шире по Вселенной. С этого момента заканчиваются наши хроники о богах – и начинаются сказки. Что происходит с хранителями сегодня – неизвестно.
Энциклопедия «Доронах»
Брошенная Полынью фраза о том, что обаяшка Лиссай был принцем, требовала дальнейших разъяснений, но я постаралась отложить мысли на этот счёт до того момента, когда эти разъяснения получу.
Стражники, жильё на острове-кургане, не слишком-то удобная для повседневности одежда и колоссальная расслабленность на территории такого жуткого места, как дворец, – сказанное Внемлющим о Лиссае вполне могло быть правдой.
Ведь согласно древней традиции дети лесных королей живут практически инкогнито. Они не участвуют в собраниях Совета, не дают интервью газетчикам, не общаются с иноземными дипломатами и вообще – без необходимости не афишируют свою принадлежность Дому Ищущих. В сувенирных лавках Шолоха вы не найдёте чашки с портретами и именами принцев, как это происходит в королевстве Асерин, например. Только наследник в конце концов оказывается на виду: когда приближается его время занять престол. А в целом мы, лесные жители, уважаем право детей Сайнора на частную жизнь и не испытываем в их отношении особого любопытства. Большинство шолоховцев даже не интересуется тем, сколько у короля детей (правильный ответ: четверо. Однажды я спросила об этом у магистра Орлина).
Но всё же если предположить, что Лиссай – не просто приятный парень, а один из принцев, то… О-хо-хо! Сердечко-то начинает биться быстрее обычного!
Неужели я действительно приглянулась его высочеству?
За сутки с небольшим количество загадок в моей жизни возросло в геометрической прогрессии. Такое ощущение, что плутовка-судьба, забывшая обо мне в последний год, внезапно очухалась и подумала: вот же прах, у меня там Тинави киснет без присмотра! А ну-ка вмажем по невероятностям!
Я покинула территорию острова-кургана.
То, что Полынь отпустил меня на остаток дня, стало неожиданностью. Поразмыслив, я решила навестить Дахху и загадочного мальчика – полуночного скитальца.
До Лазарета, где, по идее, оба они находились, было далеко, так что мне требовался транспорт.
Следуя деревянным указателям с изображением подковы (общепринятым символом перевозчиков), я умудрилась учесать куда-то в глухую чащобу и только там, за чертой обжитых улиц, нашла полянку с располагавшимся на ней паломническим рестораном «Удила души моей», который заодно предлагал услуги перевозчиков. На окно, целомудренно прикрытое ситцевой занавеской, снаружи была приклеена бумажка со стрелкой: «Атминстратер ТУТ!».
Прямо под ней на лавке скучал бородатый сатир, с упоением грызущий тыквенные семечки.
– Добрый день, – приблизилась я. – Мне нужно попасть в район Пятиречья.
– Без про-облем, дамочка, – развязно проблеял он. – Особые пожелания есть?
Я собиралась было отрицательно качнуть головой, но потом передумала:
– Да! Молчаливого мастера, пожалуйста.
– Будет сделано. Проследуйте за мной.
Вслед за администратором я обошла ресторан, за которым обнаружилась конюшня, терпко пахнущая свежим сеном и мускусом.
– Хххе-е-ей, Патрициус! До Пятиречья девицу возьмёшь? В тишине, – крикнул сатир, постучавшись в стойло номер пять.
– Беру, – оттуда донёсся приятный баритон. Из тех, что называют «бархатными» в рекламных буклетах шолоховской оперы. Створки распахнулись, и ко мне вышел, гордо задрав подбородок, моложавый кентавр каурой масти.
Крепкие ноги, высоко поставленный хвост, ярко выраженные трицепсы, бицепсы и не знаю что ещё приковывали взгляд. Я никогда не была ценительницей накачанных мускулов, но меня определённо впечатлила дисциплина кентавра, приведшая к такому результату.
– Точно молчать будем? – уточнил Патрициус, пока я забиралась ему на спину и просовывала ступни в жёлтые стремена с номерными знаками.
– Точно. Хочу отдохнуть от бесед.
– Ну ладно, – разочарованно протянул перевозчик и почесал ухо под весёленьким цветочным венком, украшавшим его русую голову. – С ветерком?
– Да, пожалуйста.
И мы поскакали через весь город. Ух!
Я обожаю кататься с кентаврами. На то, чтобы иметь своего коня, у меня не хватает усидчивости, а водный транспорт в Шолохе, хоть и хорош, отличается крайней неспешностью и не подходит для тех, кто торопится. Перевозчики же – прекрасный вариант, особенно после того, как ввели функцию «молчаливый мастер»: ты можешь заранее предупредить, что не хочешь общаться в пути, как я и сделала. А то вы знаете этих кентавров: треплются безостановочно и в основном, увы, жалуются.
Зато если у кентавра лёгкий характер, то он непременно разбавляет галоп мощными прыжками с преодолением препятствий. У Патрициуса характер оказался легче пёрышка.
Мы весело скакали по центральным кварталам: с визгом разбегались горожане, маленькие собачки заливались лаем, вездесущие ташени едва успевали уворачиваться…
– Чуть не снёс прилавок, супостат парнокопытный! – заорал нам вслед какой-то негодующий торговец.
– Я непарнокопытный! Так что отвали, недоделок бесхвостый! – Патрициус не остался в долгу.
Всё правильно: ведь кентавр должен быть молчаливым только по отношению ко мне.
В какой-то момент нам на пути попался Ходящий в золотом плаще и маске. Теневик наблюдал за верандой летнего кафе, видимо выслеживая жертву… то есть подозреваемого. Проходящие мимо огибали его по большой дуге.
Патрициус лихо заржал и, проносясь мимо, обдал Ходящего брызгами из глубокой лужи. Грозная фигура обернулась, но мы уже были далеко.
– Так тебе, железнолицый! – в никуда бросил Патрициус.
– Я их тоже не люблю, – не удержавшись, вякнула я.
– Мерзкие люди, мерзкая работёнка! – Кентавр встрепенулся, почуяв возможность завести беседу.
– Это если вообще люди… – пробормотала я, мигом вспомнив тысячу и одну легенду о запредельных возможностях Теневого департамента.
Когда мы домчали до Пятиречья, мои волосы были спутаны в безумный клубок, а в глаза надуло.
– Всё понравилось, мадам? – участливо поинтересовался Патрициус, пока я спешивалась.
– Сто баллов, – кивнула я.
Район Пятиречья не зря так называется: здесь широкая столичная Нейрис распадается на пять рукавов. Тут же растёт знаменитая роща деревьев ошши, в которой прячется надёжно скрытый от чужих глаз Лазарет.
Ошши – один из символов Шолоха.
Это огромные крупнолистые деревья с узловатыми стволами и толстыми корнями. Художники изображают их на своих полотнах, когда хотят нарисовать идиллический пикник, – очень уж ошши симпатичные. Такие прямо разлапистые, умиротворяющие, хоть плачь. Да ещё и с огромными оранжевыми плодами, которые светятся в темноте, как волшебные луны, – и, честное слово, могли бы стать прекрасным элементом городского освещения… Если бы не крусты, которые в них живут.
Сжав зубы и пообещав наградить себя конфеткой постфактум, я смело вступила в рощу. Садист-архитектор выложил дорожку к Лазарету по спирали – путь предстоял долгий.
Шоу началось с первого же моего шага.
– Фу-у-у, припёрлась! – раздался злобный, клекочущий шёпот из кустов.
– Наглая самка какая, фу-у-у-у! – вторили ему с другой стороны тропинки.
Я набросила капюшон, опустила голову и ускорилась. Увы: крусты – древесные человечки – твёрдо решили развлечься за мой счёт.
Один из них пронзительно свистнул где-то в овраге. Тотчас с веток деревьев свесились, будто летучие мыши, десятки леших. Чернели глазки-бусинки, поскрипывали тельца, похожие на связки палочек для розжига. Скалились крохотные зубки.
– Здрасти, здрасти, здрасти, – забормотала я.
Так надо. Ибо крусты как бы положительные персонажи: заботятся о деревьях ошши на роли высококлассных бесплатных садовников. Нам нельзя их обижать. Им нас – можно.
В ответ на приветствие мне в голову прилетело тяжёлое спелое яблоко – звук был такой, будто от черепушки что-то откололось. Охнув, я стиснула зубы и пошла дальше.
Любишь ошши – терпи крустов. Каждый шолоховец это знает.
«Тыдыж», – гремели падающие передо мной камни. За деревьями замаячили витиеватые башенки Лазарета. Удивительно всё-таки, что оплот тишины и спокойствия прячется в таком безумном месте, как эта роща!
– Эта чё припёрлась, фу-у? – Один круст внезапно выскочил передо мной на тропинку. Он был больше других, а на голове у него разбухли нежно-салатовые почки будущих листиков. Интересно, подобная растительность влияет на интеллект?
Я вежливо помахала лешаку и стала обходить его по кругу.
– Чё припёрлась, говорю-ю-ю? – Он забулькал, как кастрюлька.
Я игнорировала круста. Отвечать им ни в коем случае нельзя, они сразу почувствуют себя сильнее и набросятся. Не убьют, конечно, но расцарапают. Зачем – не знаю. Никто, кажется, не знает. Характер такой.
Хотя иногда мне в голову закрадывается мысль, что они просто не хотят оставлять лекарей без работы. Если вдруг в городе всё спокойно, обязательно найдётся парочка бедолаг, искусанных крустами.
– Она прямо к хозя-я-яину идёт, подружка хозяина, пахнет-то как – чуешь? – мерзко захихикал светло-бежевый лешак, вниз головой свисающий с ветки.
– А! Точно! Пахнет! Хозяин порадуется. – Почковастый состроил злорадную мину.
– Хозяин? Хозяин вернулся? – разволновался другой круст, легкомысленно раскачивающийся на оранжевом плоду ошши.
– Вернулся, давно уже вернулся! Спа-а-ал только, лечи-и-ился. Вернулся – и к нам теперь пришёл! – Шёпоты и экзальтированные вздохи понеслись со всех сторон.
Мне очень не понравились эти комментарии.
Прикинув, каким должен оказаться хозяин крустов, если даже рядовые лешие портят столько крови, я решительно свернула с дорожки в овраг.
Изгваздаюсь, конечно, но хоть не сцеплюсь с их главарём. Он, вероятно, поджидает в конце тропинки, заранее запасшись камешками, яблоками и прочим метательным скарбом.
Не дождётся!
Вскоре я стояла на крыльце Лазарета.
Серебряный дверной замок в виде морды волка приветливо осклабился: в отличие от крустов он всегда рад гостям.
Тщательно обтерев ноги о коврик, я нырнула в прохладное нутро целительской обители.
Глаза тотчас резануло светом: всё в Лазарете было вызывающе белым. Ума не приложу, с какой скоростью тут приходится вытирать пыль и следы от грязных сапог посетителей! Уборщики явно проходят какие-то курсы спецподготовки. Некий злобный экзаменатор бесконечно бегает по коридору с ведром грязи, а они носятся за ним со швабрами. Потом звенит секундомер, и арбитры замеряют лучший результат…
Сверившись с магическим расписанием, представляющим собой мерцающий туманный текст, по необходимости перемещающийся по стене, я направилась в палату, где дежурил Дахху.
Белые стены добродушно поглаживали мою тень, белый пол слегка проскальзывал под мягкими сандалиями, лекари в белых тогах деликатно шуршали мимо меня и белые гортензии, благоухая, свешивались с карнизов. На цыпочках я прошла мимо Корпуса Морфея – так называется отдел Лазарета, где спят, восстанавливая силы, особенно сильно пострадавшие. Они могут спать неделю, месяц, иногда даже год, в ожидании, что мозг восстановится и начнёт излечиваться волшебством. Ещё боги-хранители говорили: сон – это лучшее лечение. Но простым смертным нужен уход на время спячки. Вот и снуют по Морфею целители, ухаживают за теми, кто без памяти бродит по царству снов.
Именно здесь я восстанавливалась прошлым летом.
Эх, Лазарет.
Хранители небесные, как же я ненавижу это стерильное место…
Я зашла в палату.
На единственной занятой кровати лежал, подогнув колени, наш мальчик. Дахху сидел подле него, вслух читая какой-то приключенческий роман. Удачно я попала – сразу на двоих. Помахав Смеющемуся, я с жадным интересом уставилась на жертву бокки-с-фонарями.
– Привет! Ну что, познакомимся официально?
Мальчишка выглядел немного растерянным. Зрачки его круглых сине-бирюзовых глаз были расширены, а брови застыли в слегка приподнятом положении.
Подумав, он всё же согласно кивнул:
– Я Карл.
– Тинави. Это из моего дома тебе пришлось совершить побег вчера утром… Надо сказать, ты справился с блеском!
– Я всегда хотел быть похожим на Монте-Кристою. – Мальчик робко улыбнулся.
– На кого? – не поняла я.
Физиономия Карла моментально вытянулась:
– На Монте-Кристо… Только я не помню, кто это. Просто, когда вы сказали про побег, фамилия сама скакнула на язык.
– Ничего страшного, это нормально при амнезии, – утешил его Дахху. – То, что воспоминания возвращаются, пусть даже обрывочно, – это хорошо.
Поверх больничной тоги Дахху не рискнул натягивать шарф, да и на голове его отсутствовала привычная шапка, из-за чего Смеющийся, явно чувствуя себя неуютно, то и дело проводил по волосам и по шее рукой. Боги. Если я когда-нибудь сумею уверить его в том, что он красив и со своими шрамами, – честное слово, это будет счастливейший день моей жизни.
Мы немного поболтали втроём. Вернее, в основном болтали мы с Дахху – обменивались новостями, а Карл слушал. Подозреваю, ему особо нечего было сказать. В больницах время тянется медленно, а прошлое подростка едва проклёвывалось сквозь туман беспамятства.
– Кстати! – Я подпрыгнула. – У меня же твоя вещица! – И я вытащила тот странный цилиндр, что он обронил в полнолуние. – Мы так и не поняли, что это, но знай – Дахху чуть ли не жизнью рисковал, отбирая его у бокки! Расскажешь тайну этой штуки?
Карл с недоумением взял у меня цилиндрик. Повертел в руках туда-сюда, нажал на странную кнопку, постучал по стеклу и нахмурился.
– Не работает… Но я в любом случае не помню, что это такое, – смущённо сказал он, возвращая предмет и как-то побито заглядывая мне в глаза.
Взор его был полон неподдельной грусти. В ответ я оглушительно чихнула. Потом ещё раз и ещё. Карл отшатнулся с перекошенным лицом.
– Ох, простите. Видимо, умудрилась простудиться, – прогнусавила я.
– Дать тебе какое-нибудь зелье? – Дахху уже заботливо потянулся к тумбочке.
– Нет, спасибо.
– А вы сильный маг, да? – невпопад брякнул Карл, глядя на меня с откровенным ужасом.
Дахху изумлённо обернулся к нему. У меня по-привычному грустно ухнуло сердце.
– Если бы… – вздохнула я, а затем заговорщицки улыбнулась. – Думаешь, такой чих – признак могущества?
– Можно и так сказать. – Он моргнул.
До позднего вечера мы сидели втроём.
За это время я успела снабдить Карла невероятным количеством самой разной информации о Шолохе – полезной и не очень. С моей подачи мальчик, кажется, всей душой влюбился в наш город.
Дахху не отставал, разбавляя мои шутливые байки историческими комментариями.
Карлу особенно понравились рассказы о богах. Он даже слегка розовел от удовольствия, слушая про шестерых хранителей.
– То есть боги реально существуют?!
– Однозначно. – Дахху авторитетно кивнул.
– А с ними можно встретиться? – В глазах Карла плескался восторг, но Дахху был вынужден притушить его:
– К сожалению, нет. Они ушли из Лайонассы две тысячи лет назад и теперь путешествуют… где-то.
– Или уже вернулись, но сохраняют инкогнито, – подмигнула я, увидев, какое горькое разочарование проступило на лице мальчишки.
Не хочу быть той, кто рушит сказки!
От моих слов Карл встрепенулся:
– Я бы хотел увидеть кого-нибудь из них! Получается, они бессмертны? И всемогущи?
Читать бесплатно другие книги:
