Именинница Дуглас Пенелопа
– Я экономлю деньги, Пайк. И оплата одного счета в этом никак не помешает.
– А еще ты можешь не оплачивать счета, сэкономить еще больше денег и съехать отсюда быстрее.
Эти слова прозвучали так, будто Пайк и не хотел, чтобы я жила в его доме, что очень меня разозлило.
– Нет, подожди. – Он вздрагивает. – Я не это имел в виду. Просто… мне не нужны твои деньги, хорошо? И давай закроем эту тему, пожалуйста.
Но я так просто не сдалась. Поэтому мы продолжали препираться, пока Пайк не уступил и не разрешил мне оплачивать счета за газ и покупать продукты, хотя и заставил меня пообещать, что я не стану заменять его любимые снеки чем-то более органическим и менее жирным. Так что, если он поймает меня на контрабанде кофе и миндального молока, просто скажу ему, что забыла об обещании.
Выйдя с метлой на крыльцо, поднимаю коврик и встряхиваю его, затем перекидываю через перила. Снаружи льет как из ведра, и на дороге бушуют настоящие океанские волны, в которые то и дело врезаются капли.
Интересно, сможет ли что-то рассмотреть перед машиной Пайк, когда отправится домой. Правда, сейчас только час дня и еще светло, хотя небо затянуто серыми тучами, так что ливень может прекратиться еще до окончания рабочего дня.
Я принимаюсь подметать деревянное крыльцо, которое закрыто навесом. Воздух настолько теплый и густой, что кожа тут же становится влажной, хоть я и укрыта от дождя. Футболка прилипла к животу, и мне приходится то и дело заправлять за ухо волосы, потому что они щекочут руки. Подняв глаза, вижу, как Кайл Крамер на своем БМВ въезжает на подъездную дорожку и, прикрыв голову портфелем, бросается к крыльцу.
Заметив меня, он улыбается, а я машу рукой в ответ.
Интересно, почему он так не нравится Пайку?
Когда сосед исчезает в доме, я вычищаю крыльцо от скопившейся грязи и чертополоха, затем расстилаю коврик обратно.
В дополнение к счету за бензин и продукты я взяла на себя уборку нижнего этажа: вытираю пыль, чищу полы пылесосом, подметаю, мою и слежу за чистотой на кухне. Правда, мы договорились, что Пайк будет мыть посуду, когда я готовлю, и наоборот. Что, собственно, он и делал все три дня с момента моего возвращения сюда. Просто за прошедшие три недели я поняла, что он в основном готовит из полуфабрикатов или подогревает консервированный суп и тушеное мясо, так что я взяла это на себя, а он просто моет посуду. И все довольны.
Помимо этого я забочусь о посадках на грядках, а Пайк подстригает газон, чистит бассейн и проверяет разбрызгиватели. Наши комнаты мы поддерживаем в чистоте сами, но я убираюсь в ванной, а он следит за порядком в подвале.
Мне до сих пор не верится, что мы так легко разобрались с домашними обязанностями. Мне казалось, что в какой-то момент он нарушит нашу договоренность и мне придется убирать его вещи в тех комнатах, за которые отвечаю я.
Но этого не случилось. Пайк прячет ботинки в шкаф после работы, собирает футболки, которые снимает, если ему становится жарко, и мне ни разу не приходилось доставать его одежду из сушилки. Видимо, мне просто не доводилось жить с человеком, который привык жить один.
До этого момента. А Пайк привык заботиться о себе и своих вещах, потому что у него не было человека, который делал бы это за него. И это для меня невероятное открытие.
Вернувшись домой, прячу метлу в шкаф и поднимаюсь на второй этаж, чтобы собрать грязную одежду. Спальня Коула – наша старая спальня – пустует с тех пор, как он уехал. Не знаю, в чем он ходит последние несколько дней и говорил ли со своим отцом, но не сомневаюсь, что рано или поздно он вернется.
Я мирилась с его поведением потому, что он был моим другом, а не только парнем. Большинство девушек – если они умнее меня, что не такая уж редкость – быстро устают от бездельников. И осознание того, что они с Еленой, скорее всего, не продержатся долго, слегка притупляет обиду. Так ему и надо, не стоило прыгать в ее кровать прямо из моей.
Хотя, может, он сделал мне одолжение. Хочу ли я, чтобы он вернулся? Нет. Но ненавидеть его я тоже не хочу, потому что уверена: Коул – хороший парень. Мы сами довели наши отношения до этого, потому что выбрали неправильную основу для них. На самом деле мы нуждались не друг в друге, а просто в ком-то рядом. И на деле так и оставались лучшими друзьями.
Поэтому сейчас мне кажется, будто я вновь начала дышать. И если его не устраивает, что я живу здесь, то пусть разбирается со своим отцом.
Остановившись у комнаты Коула, открываю дверь напротив, в свою новую спальню, затем вытаскиваю из угла корзину для белья.
Мне нравится эта комната. Здесь уже стояла кровать с тремя спинками, поэтому мне просто оставалось купить себе новый комплект постельного белья. Я могла бы забрать тот, что остался на кровати Коула, так как он тоже куплен на мои деньги, но мне хотелось начать с чистого листа, чтобы ничто не напоминало мне о том, какой я была рядом с ним. Так что после того, как в той комнате не осталось моих личных вещей, мне не доводилось в нее возвращаться.
Еще мы с Пайком съездили в IКEA – мне потребовался его пикап, чтобы перевезти вещи, которые я собиралась купить, – и выбрали комод, тумбочку и кресло. Мне понравилось выбирать обстановку, потому что не приходилось учитывать еще чьи-то вкусы. Поэтому теперь у меня есть гирлянда, которая окутывает кованую спинку кровати, несколько разноцветных подушек, лампа и картина, что я купила у уличного торговца в Новом Орлеане, когда ездила туда с сестрой. Приятель Пайка, Датч, принес мне свой старый кассетный магнитофон Panasonic, на который он наткнулся, когда разбирал гараж у родителей пару дней назад. Думаю, это Пайк рассказал ему о кассетах.
– Джордан! – доносится снизу крик.
Я невольно вздрагиваю и роняю белую рубашку, которую собиралась отправить в стирку, когда внизу хлопает решетчатая дверь.
Мое сердце тут же пускается вскачь.
Выскочив из комнаты, я быстро спускаюсь по лестнице. Пайк стоит у входной двери, доставая куртку из шкафа. Вода стекает по его лицу и золотистой, покрытой татуировками коже рук, а волосы прилипли к голове. Через секунду он натягивает куртку через голову прямо поверх мокрой футболки.
– Что случилось? – подходя к нему, спрашиваю я.
– Река выходит из берегов, – говорит он и шагает к холодильнику. – По радио попросили прийти всех, кто может, чтобы разложить мешки с песком, чтобы вода не добралась до улиц.
Все понятно. Я вытаскиваю свои кеды из шкафа и быстро надеваю их.
– Ты звонил Коулу?
– Да, но он не берет трубку. – Пайк хватает несколько бутылок с водой. – Может, ты попробуешь дозвониться?
Я сдергиваю дождевик с вешалки, закрываю шкаф и снимаю с крючка бейсболку.
– Если он не ответил тебе, то мне уж точно не станет отвечать.
Пайк возвращается в гостиную, удерживая в руках пять бутылок, его брови приподняты, словно он молча спрашивает меня, уверена ли я в этом, так что мне остается лишь закатить глаза.
– Ладно, наберу ему в машине, – соглашаюсь я, открывая дверь. – Поехали.
Мы быстро добираемся до реки. Пайк уже наполнил кузов пикапа под завязку мешками с песком. Но власти хорошо подготовились, и здесь оказалось множество грузовиков.
Этим летом дождей почти не было, но на севере таял последний снег в горах, отчего река превращалась в бомбу замедленного действия. Я помню, как несколько лет назад вода затопила дома на западном берегу, так что в этот раз власти не стали совершать прошлых ошибок. Полицейские, пожарные, работники коммунальных служб и простые граждане рассредоточились по берегам. Мы выстроили настоящие стены из мешков с песком вдоль реки среди камней, грязи и травы. Помимо них полуразрушенные дома с западной стороны, которые также относятся к Нортриджу, отделяли от воды всего метров девяносто, заросших сорняками и деревьями, и железнодорожные пути. Уровень воды поднимался, но медленно, так что оставалось надеяться, что мешки с песком помогут спасти их. Люди в этом районе не могут позволить себе куда-нибудь переехать или потерять свои дома.
Я смотрю, как быстрое течение уносит воду на юг, слегка подрагивая оттого, что промокла насквозь. Дождь капает с козырька кепки, а по ногам стекают целые ручьи.
– Воды?
Пайк протягивает мне бутылку. Я кошусь на него и, улыбнувшись, тут же хватаю ее.
– Спасибо.
Не говоря ни слова, он обходит меня, поднимает мешок с песком и бросает его парню, стоящему следующим в цепочке. Мы здесь уже три часа, но так и не смогли дозвониться до Коула. Хотя не могу сказать, что слишком старалась. Мне не хочется его сейчас видеть, поэтому я трижды звонила ему, но быстро бросала трубку.
Опускаю взгляд на бутылку в руке. Кажется, у меня во рту настоящая пустыня.
Открутив крышку, выпиваю зараз половину, затем перевожу дыхание и делаю еще два глотка. Воды осталось на пару глотков, поэтому засовываю бутылку в карман, чтобы допить позже.
– Привет, Джордан, – доносится до меня бодрый голос.
Поднимаю голову и вижу, что мимо меня проходит Эйприл Лестер. Натягивая рабочие перчатки, она спускается по камням к Пайку. Она надела джинсы, которые обтягивают каждый сантиметр ее ног, и милую футболку камуфляжной расцветки. Ее голову прикрывает кепка, в прорезь которой она просунула свои черные волосы, собранные в конский хвост.
Она выглядит довольно симпатично. И это разительно отличается от ее нарядов, в которых она приходит в бар.
Я вытаскиваю двадцатикилограммовый мешок с песком из кузова и кидаю его парню, затем вновь поворачиваюсь к грузовику. Люди выстроились в цепочку и перебрасывают друг другу мешки, пока они не доберутся до нужного места на берегу реки.
Через мгновение замечаю, что Эйприл встала в другую цепочку, но прямо напротив Пайка и теперь болтает с ним.
Стараюсь не пялиться на них, потому что меня не должно касаться, о чем они разговаривают, но то и дело кошусь в его сторону.
В груди все сжимается, а на лбу выступает холодный пот.
Он с ней знаком? Они когда-нибудь разговаривали? Не думаю, что они встречались. Это маловероятно. Пайк слишком правильный. Он такой настороженный, а эта женщина привыкла действовать напором. Она попросту напугает его.
Я облизываю губы и бросаю мешок парню, но вновь не удерживаюсь и смотрю на них. Эйприл лучезарно улыбается и что-то рассказывает, а Пайк внимательно слушает, глядя на нее. И тут он одаряет ее – ее – одной из своих редких, великолепных и красивейших улыбок. Мое сердце пропускает удар.
Я хмурюсь и хватаю следующий мешок.
Он что, покраснел? Пайк выглядит слегка настороженным, но его смущает не ее флирт.
Я стону.
Смирись. Пайк – мужчина. Молодой и, уверена, здоровый мужчина. Он и раньше спал с женщинами, и Коул – тому доказательство. Глупо думать, что он живет как монах. И когда-нибудь он приведет в свой дом женщину. Ведь у каждого есть свои потребности.
Я скольжу взглядом по его торсу. Тонкая ткань водонепроницаемой куртки облепила его тело как вторая кожа. Пайк закатал рукава, обнажив предплечья, и, клянусь, мне видно, как дождь струится по его шее. Он высокий и широкоплечий, что лишь подчеркивают футболка и джинсы.
А когда мужчина так привлекателен в одежде, то и без нее он прекрасен.
И если в старших классах он выглядел хотя бы вполовину так же хорошо, то о нем мечтала каждая девушка. Мне хотелось бы узнать, каким он был в те годы, но есть вещи, о которых мне знать не хочется.
Эйприл протягивает ему мешок, но он выскальзывает у Пайка из рук, и ему приходится потрудиться, чтобы не уронить его.
Улыбнувшись, они склоняются друг к другу, и у меня от этой картины перехватывает дыхание.
Словно почувствовав, что я за ним наблюдаю, он вдруг поворачивается и встречается со мной взглядом. А затем все вокруг исчезает.
И я забываю, как дышать.
Проклятие.
Я отворачиваюсь и быстро хватаю следующий мешок.
Но хоть и не смотрю в его сторону, чувствую, что он наблюдает за мной.
Как только грузовик пустеет, достаю из кармана бутылку с водой и выпиваю остатки. Затем подхожу к пикапу Пайка и бросаю ее в кузов.
– Готова? – раздается у меня за спиной.
Я оборачиваюсь и вижу, как Пайк подходит ко мне, стягивая промокшую куртку. Его футболка задирается, и мне с трудом удается отвести взгляд от его живота.
– Мы закончили? – спрашиваю я.
Пайк бросает куртку в кузов и достает из холодильника бутылку воды.
– Думаю, мы сделали все, что могли. Остается лишь надеяться, что этого хватит.
Я оглядываюсь по сторонам и замечаю, что все заняты своими делами. Кто-то забирается в свои машины, кто-то устанавливает последние мешки, а кто-то просто болтает.
Я тоже стягиваю дождевик, забрасываю его в кузов и забираюсь на пассажирское сиденье.
Стоит мне закрыть дверь, как Пайк заводит двигатель, и дворники вновь принимаются за работу.
Я смотрю в лобовое стекло.
– Проклятие, – вглядываясь вдаль, выдыхаю я.
Он следит за моим взглядом.
Пикап стоит на возвышении, поэтому нам видно не только реку, но и то, что происходит с другой стороны. Небольшие островки посередине практически погрузились под воду, а до домов на противоположном берегу осталось лишь несколько метров.
Правда, уровень воды поднимается медленно, а дождь начал стихать.
Надеюсь, все обойдется.
– Не верится, что вода поднялась так высоко, – говорю я. – Может, я сплю.
Пайк поворачивается ко мне.
– А ты опять улыбаешься.
Я встречаюсь с ним взглядом и чувствую, как расслабляются черты лица. Я улыбалась?
– Ну, я старалась сдерживаться, – говорю ему, но тут понимаю, как это прозвучало. – Вернее, надеюсь, что никто не пострадает и ни один дом не затопит, но…
– Но?
Я пожимаю плечами, чувствуя себя слегка виноватой.
– Думаю, мне понравилось то, что мы помогали людям сегодня. Это оказалось весело, тем более что я не против испачкаться.
Он тихо смеется и включает передачу.
– Ты не знаешь, что значит испачкаться, – поддразнивает он. – Пристегнись.
Через полчаса мы мчимся по грязной дороге. Я визжу и крепко держусь за ручку над дверью. Пайк дергает рулем, и машина, вырулив из колеи, выезжает на траву, отчего я смеюсь, подпрыгивая на сиденье.
Боже мой, это так весело. Кажется, я умру от смеха. У меня даже выступили слезы.
– Не верится, что ты никогда не делала это раньше, – говорит он, глядя на меня так, словно мне нужно сдать карточку «Девочки из маленького городка». – В моей молодости парни привозили сюда девушек, чтобы показать, насколько они круты.
Меня швыряет из стороны в сторону, пока пикап преодолевает все ямы и кочки. Пайк разрешил мне выбрать музыку, поэтому из динамиков орет Glory Days Брюса Спрингстина. Я увеличиваю громкость и упираюсь руками в приборную панель, чтобы не упасть.
– Это и сейчас так. Однако сейчас парням все труднее и труднее не нарываться на лишение прав, – объясняю я.
Он смеется.
– В это легко поверить.
Дождь и грязь разлетаются в разные стороны, и брызги долетают даже до рукава моего дождевика и моего голого бедра. Пайк настоял, чтобы мы опустили окна, нисколько не заботясь о том, что салон испачкается. Он сказал, что это лишь усилит впечатления.
– Ты привозил сюда своих девушек? – спрашиваю я.
– Время от времени.
Мой рот кривится в понимающей улыбке.
– А потом отвозил их в «Хаммонд-Лок», чтобы потискать?
Пайк удивленно косится на меня.
– Что ты знаешь о «Хаммонд-Локе»?
Я пожимаю плечами.
– Ну, я слышала, что вы, старички, часто ходили туда на свидания, вот и все.
Он делает вид, что хмурится, и прибавляет газу, ныряя в следующую яму. Мой желудок падает к ногам, а я снова вскрикиваю и начинаю смеяться.
– Тормози! – умоляю я. – Мы же перевернемся.
Переднее колесо врезается в дно, взметая волну грязи и воды. Меня швыряет вперед, и в грудь врезается ремень безопасности. Я вскрикиваю и зажмуриваю глаза.
Черт!
Но смех так и рвется из меня. Пайк прав. Почему я никогда не делала это раньше? Я много чего пропустила.
Прохладные капли дождя влетают в окно. Я открываю глаза и вытираю щеку, затем замечаю полосы грязи на руке.
Повернувшись к Пайку, встречаюсь с ним взглядом, и наши тела вновь начинают сотрясаться от смеха.
– Ладно, теперь моя очередь! – взволнованно выпаливаю я.
Отстегнув ремень безопасности, дергаю ручку двери, чтобы выйти.
– Нет, просто передвинься на сиденье, – говорит он. – А я обойду.
Я отпускаю ручку, поворачиваюсь к водительскому месту и вижу, как Пайк открывает дверь, но не опускается на землю, а подтягивается на руках и забирается в кузов пикапа. Мне остается лишь проскользнуть по сиденью и занять место у руля.
Я пристегиваю ремень и смотрю в пассажирское окно, чувствуя, как в животе разгорается жар, а на лице – улыбка.
– Не плюхнись в грязь! – кричу я Пайку.
Не представляю, насколько глубоко можно увязнуть, если спуститься на землю с пассажирской стороны. Пикап раскачивается в такт его передвижениям, а потом он открывает дверь, упирается рукой в ручку и запрыгивает внутрь, ни разу не коснувшись земли.
Опустившись на сиденье рядом со мной, он захлопывает дверь и проводит рукой по волосам.
Мой взгляд падает на его футболку, которая обтянула ключицы, мышцы груди и широкие плечи.
– Что? – повернувшись ко мне, спрашивает Пайк.
Я моргаю и откашливаюсь, собираясь с мыслями.
– Ничего. Ты довольно ловкий для своего возраста, да?
Его глаза вспыхивают. Вытянув руку в окно пикапа, он тут же засовывает ее обратно и проводит пальцами по моему лицу.
Охнув, я неосознанно зажмуриваюсь и отворачиваюсь.
– Перестань! – смеясь, прошу я и вытягиваю перед собой руки, когда мне в лицо летит еще больше грязи. – Я же пошутила.
– С каких это пор тридцативосьмилетние мужчины стали считаться пенсионерами? – рычит он, но я слышу нотки веселья в его голосе.
В меня летит очередная порция грязи, и я, съежившись, поворачиваюсь к нему спиной, чтобы хоть как-то укрыться.
– Прости! Я не это имела в виду!
Но не могу перестать смеяться.
Через два часа небо темнеет, и меня окутывает блаженство. В голове полнейшая пустота. В комнате меня ждут мои и Коула счета, через пару месяцев – платеж по студенческому кредиту, а мысль, что я смогу зарабатывать больше, если только наберусь смелости, то и дело досаждает мне… Но сейчас меня это совершенно не волнует. И весь день я улыбалась без остановки.
– Хорошо повеселились, – говорю я Пайку, когда мы обходим его дом, чтобы добраться до заднего двора.
Мы так перепачкались, что решили ополоснуться из шланга, чтобы не наследить в гостиной.
Взглянув на Пайка, замечаю полосы грязи на его шее и устремленный куда-то вдаль взгляд, словно он задумался. А на его губах играет легкая улыбка.
– Что? – спрашиваю я.
Он наконец моргает и, сделав глубокий вдох, качает головой.
– Я только сейчас понял, что очень мало развлекаюсь, – говорит он, толкая калитку и придерживая ее для меня. – Я так смеялся… уже и не помню, когда.
Сердце пропускает удар. Я рада, что это было приятно не только мне, что и ему понравилось проводить со мной время, потому что…
Потому что я привыкаю к нему.
И уже не раз ловила себя на том, что ближе к пяти часам мое волнение нарастает, а взгляд то и дело падает на часы. Как бы мне ни хотелось не признавать этого, но я с нетерпением жду возвращения Пайка с работы. А ведь мне предстоит уехать отсюда. Так что не стоит привязываться к нему.
В голове тут же всплывают воспоминания о том, как я терлась о его мочалку в душе, и мои щеки тут же вспыхивают.
Мне хорошо рядом с ним, и радует, что ему хорошо рядом со мной. Но мне не следует это чувствовать.
Мы заворачиваем за угол и направляемся к задней двери. Я наклоняюсь, поворачиваю кран и поднимаю шланг.
Выпрямившись, пробую воду и радуюсь, что она еще не успела остыть после дневной жары. А затем протягиваю шланг Пайку.
– Спасибо, что поехала со мной, – тихо говорит он. – Помощь была просто необходима.
Я киваю, снимая кроссовки и кепку.
– Это и мой город тоже.
Пайк моет лицо, руки и рабочие ботинки. Но вода струится по его одежде, лишь размазывая грязь.
Мы только усугубляем ситуацию.
– В сушилке есть полотенца, – задумавшись, говорю я.
Пока Пайк ходит за полотенцами, я остаюсь снаружи и мою лицо.
Вернувшись, он стягивает футболку через голову, протягивает ее мне и, пока я выжимаю ее, обливает водой плечи и спину.
– Всю грязь смыл? – спрашивает он.
Все еще удерживая шланг в руках, он поворачивается, чтобы продемонстрировать мне свою спину. И тут я неожиданно осознаю, насколько близко мы стоим друг к другу. Кровь тут же начинает бурлить в венах, и я боюсь даже поднять на него глаза.
– Да, – еле слышно отвечаю я.
А затем стаскиваю резинку с волос и начинаю расплетать косу. Кожа просто горит под его взглядом, когда Пайк поворачивается ко мне.
Я на мгновение закрываю глаза.
Мне хочется, чтобы он смотрел на меня.
Но тут раздается его смех, и я тут же открываю глаза. Пайк протягивает руку и поднимает вторую косу. А затем поливает хвостик на конце водой.
Ой, и тут грязь…
– Да, кстати, спасибо за это, – говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал саркастично.
– Ты сама напросилась.
Да, так и было. Его так весело дразнить.
Кожу на голове покалывает от его прикосновений, и, хотя мое тело напряжено, на лице вновь появляется улыбка. Пайк прикоснулся лишь к моей косичке, а у меня уже кружится голова.
– Посмотришь, грязная ли у меня спина? – проглотив комок в горле, шепчу я и медленно разворачиваюсь.
Несколько мгновений ничего не происходит, и я слышу лишь пульс, который отдается в ушах, и звук льющейся из шланга воды.
Но затем чувствую его. Нежные, едва заметные прикосновения его пальцев к моей футболке и прохладную воду, которая просачивается сквозь ткань, пока он смывает грязь.
Пайк такой тихий, а журчание воды настолько громкое, что эти звуки вибрируют у меня в ушах.
Поначалу его движения торопливые. Я прижимаю руки к груди, нервничая так, будто меня впервые трогает другой человек.
Но потом руки Пайка движутся все медленнее, задерживаясь на лопатках, а прикосновения ощущаются все отчетливее, когда он обводит пальцами мои изгибы и проводит вдоль позвоночника от шеи к бедрам.
И от этого у меня между ног зарождается пульсация, а веки трепещут. Когда его пальцы касаются обнаженной кожи на моем бедре и задерживаются там на мгновение, я выдыхаю, но не из-за нервозности, а из-за возбуждения.
Это уже не фантазии. Я действительно чувствую его прикосновения. Сглотнув, медленно поворачиваю голову и всматриваюсь в его фигуру через плечо. А затем наклоняюсь и, взявшись за низ футболки, недолго думая стягиваю ее через голову. Вытянув руку, хватаю с лестницы чистое полотенце и прижимаю его к груди.
Мне хочется, чтобы Пайк посмотрел на меня, но боюсь, что он оттолкнет меня.
Футболка падает на землю, пока я стою перед ним, а страх и желание съедают все разумные мысли. Некоторое время слышу лишь журчание воды, которая заливает траву под ногами.
Но затем она вновь обрушивается мне на плечи и стекает с лопаток по спине, а его рука скользит по моей коже, убирая оставшуюся грязь. Я закрываю глаза, чувствуя головокружение.
Чувствую спиной тепло его тела и понимаю, что он шагнул ближе, теперь возвышаясь надо мной.
– Полотенце намокнет, – сглотнув, говорит он хриплым голосом.
И мне еле удается сдержать улыбку.
Открыв глаза, убираю полотенце и бросаю его обратно на перила, чувствуя, как возбуждение искрится под кожей словно электрические разряды. Кажется, я никогда ничего не хотела так сильно.
Пайк смывает грязь с моей спины и рук, а затем наклоняет мою голову в разные стороны, чтобы убедиться, что и на шее не осталось грязи. Я расплетаю волосы и расчесываю их пальцами, отчего мокрые пряди смешиваются с сухими.
Мне хочется посмотреть на него и понять, о чем он думает, но я боюсь разрушить чары. Вдруг я повернусь – и мы вновь вернемся к реальности.
А мне сейчас так хорошо.
– У меня ноги чистые? – спрашиваю я через плечо.
Знаю, что это коварно, но мне не хочется, чтобы это заканчивалось.
И уже через мгновение вода обрушивается на мои ноги, а Пайк медленно опускается на одно колено, чтобы ему было лучше видно.
Я снова закрываю глаза и погружаюсь в мысли, в которых крутится все, что мне так хочется в этот момент, и все, что мне так страшно озвучить. Дело не столько в его прикосновениях, сколько в том, какие они. Долгие, медленные поглаживания бедер. То, как его пальцы забираются чуть выше, чем, вероятно, следовало бы. То, как он старается обходить стороной внутреннюю поверхность моих бедер, но при этом скользит руками так близко, словно сдерживает себя из последних сил.
Наконец Пайк отстраняется, и я, оглянувшись через плечо, смотрю на него.
– Теперь моя очередь, – говорю я.
Он поднимает глаза, и я вижу, как его грудь поднимается и опускается от неглубоких вздохов. Его губы приоткрыты, а во взгляде отражается сотня различных эмоций. Но я узнаю те, что бушуют во мне сейчас. Страх и тоска, смятение и нужда.
Мы хотим этого, хотя знаем, что не должны поддаваться желанию.
Я разворачиваюсь и забираю у него шланг. Его взгляд тут же падает на мою грудь, прикрытую лишь тонким розовым кружевным лифчиком с вышитыми розами.
В душе я настоящая девчонка, и, думаю, ему это нравится.
Не говоря ни слова, он встает передо мной и не отрываясь смотрит на меня, когда я поднимаю шланг и поливаю его водой. Сейчас на нас не осталось и пятнышка грязи. Мы легко могли бы зайти домой, чтобы помыться в душе. И оба это знаем.
Я провожу рукой по гладкой коже его груди, обводя пальцами татуировки на плече и руке.
Я не вижу его глаз, но не сомневаюсь, что он наблюдает за мной.