Именинница Дуглас Пенелопа

Глава 24

Джордан

– Ты не очень-то хорошо выглядишь, сладкая.

Я поднимаю голову над холодильником, в который переставляла бутылки с пивом из ящика, и улыбаюсь Грейди.

– Не переживай, у меня не случилась ничего такого, чего не исправит пачка печенья Thin Mints, – говорю я.

Или коробка мороженого. Или внезапное появление здесь Пайка, особенно если бы он обнял меня на глазах у всех и сказал, что любит меня.

Боже, какая же я измученная. И изможденная. Прошлой ночью мне даже не хотелось смотреть на него, а единственным желанием было оказаться подальше от него и его проблем.

Поэтому я села в свой недавно отремонтированный «фольксваген» и поехала к сестре. А в десять утра заявилась в бар, где и провела уже больше двенадцати часов, не желая уходить даже после окончания рабочей смены.

Моя злость и решимость никуда не исчезли, но к ним примешалась тоска. Я скучаю по нему.

И ненавижу себя за это еще сильнее.

Я люблю его и хочу быть с ним, но…

Не могу.

Пайк заставляет меня смеяться, и рядом с ним так же уютно, как дома. Словно он единственное, что мне нужно от жизни.

Вот только я больше не уверена, что именно это мне нужно. А значит, пришла пора меняться.

Поэтому я не собираюсь возвращаться к нему.

– В прошлый раз твоя смена закончилась до моего ухода, – вытаскивая деньги из бумажника, говорит Грейди. – Так что держи свои чаевые.

Он протягивает мне пару двадцаток через барную стойку, и я, закрыв холодильник, усмехаюсь себе под нос, чувствуя, как тяжелеют веки от усталости.

– Грейди, да мне даже в голову это не пришло, – успокаиваю я. – Не беспокойся о таких вещах. Меня радует, что ты приходишь сюда.

И это правда. Благодаря ему мне не приходится болтать с кем-то еще во время работы. При этом Грейди не флиртует, не пристает, и ему нравится музыка, которую я включаю на музыкальном автомате.

Даже не притронувшись к деньгам, я убираю пустую бутылку, открываю новую и ставлю перед ним.

– Можно мне две бутылки Buds? – просит новый клиент и протягивает мне деньги.

Я поворачиваюсь к нему, но тут слышу телефонный звонок и замечаю, что Шел подняла трубку.

Открыв холодильник, достаю две бутылки пива.

– Джордан? – переспрашивает она в трубку.

Поставив два пива перед парнем, поворачиваюсь к Шел.

– А кто звонит? – интересуется она.

Я сверлю ее взглядом, чувствуя, как учащается дыхание, пока машинально забираю деньги за выпивку и пробиваю чек.

– Пайк? – уточняет она.

А затем бросает на меня взгляд. Но я в ответ качаю головой. Уже поздно, а я не появлялась дома со вчерашнего вечера, поэтому неудивительно, что он решил отыскать меня, чтобы, как обычно, предъявить свои настойчивые требования.

– Нет, ее здесь нет, – лжет Шел. – Ее смена уже закончилась. Позвони ей на сотовый.

И она тут же вешает трубку, не дожидаясь, пока он спросит что-то еще, и даже не догадываясь, что Пайк уже несколько раз звонил мне на мобильный. Но он не оставлял сообщений и не писал эсэмэсок.

– Что происходит? – подойдя ко мне, спрашивает Шел.

– Ничего.

Она внимательно смотрит на меня, явно не веря моим словам.

– Выглядишь замученной. – Она нежно убирает волосы мне за ухо, пока я старательно натираю стойку. – Ты ела что-нибудь сегодня?

– У меня все в порядке, – говорю я. – Просто немного устала.

– Коул опять доставляет тебе проблемы?

Я вздыхаю, чувствуя, как сжимается желудок. Мне хочется поговорить с кем-нибудь, но надоело жаловаться на проблемы с парнями. Да и сколько Шел может беспокоиться обо мне? Так что не стоит ей ничего знать. Она уже и так считает Пайка ослом, что по какой-то причине мне совершенно не нравится. Поэтому не следует ей давать еще больше поводов.

– Почему тебе звонит его отец? – допытывается она.

Старательно избегая ее взгляда, бросаю полотенце в ведро с горячей водой, затем беру чистое и начинаю натирать бутылки с ликером, которые уже протирала сегодня днем.

– Джордан, во что ты вляпалась?

Ее взгляд словно пронзает меня, отчего начинает дрожать подбородок, а глаза щиплют слезы.

– Ни во что, – все еще не глядя на нее, отвечаю я. – У меня все будет хорошо.

Из кухни появляется официант с едой, а один из барменов проходит мимо нас с бутылкой рома. Пропустив его, я задумываюсь на мгновение, пытаясь придумать, что бы мне еще сделать, потом наклоняюсь и, достав пачку салфеток, наполняю одну из подставок на барной стойке.

– Иди домой, – положив руку на подставку, говорит Шел. – Тебе нужно поспать.

– Я в порядке. И лучше побуду здесь.

– Если не хочешь идти домой, отправляйся к сестре, – просит она. – Но, пожалуйста, отдохни хоть немного. Если проработаешь еще хоть пару часов, вообще не сможешь добраться до кровати. А у тебя еще завтра смена.

Открываю рот, чтобы возразить, но Шел, зная, что я собираюсь сказать, тут же качает головой.

– Я не твоя мать, – заявляет она. – Но уж точно отношусь к тебе не хуже. Возьми что-нибудь на кухне и иди домой. Пожалуйста.

В итоге я решаю послушаться Шел и, сделав себе бутерброд, который не так уж и хочется есть, сажусь в машину. Как только завожу двигатель, из колонок вырывается песня Элиса Купера по радио, на котором крутят музыку восьмидесятых годов. Но я выключаю ее, потому что знаю: в моем настроении понаслаждаться ею не получится.

Дом. Мне приходится целых двадцать минут бесцельно колесить по городу, прежде чем наконец-то решаю, к чьему дому ехать. Мне нужны чистая одежда и учебники. К тому же, хоть мне и не хочется видеть Пайка, Коула или его мать, я не собираюсь еще раз пользоваться косметикой Кэм. Она слишком блестящая.

Подъезжая к Винди-Парк-Плейс, замечаю множество машин, выстроившихся вдоль тротуаров и заполнивших подъездную дорожку Пайка. Некоторые из них мне знакомы, а некоторые – нет. Мне удается найти местечко между двумя автомобилями у дома Крамера, и стоит вылезти на улицу, как я замечаю множество огней, сияющих из-за забора Пайка.

Коул, видимо, устроил вечеринку. Круто.

Оставив сумку в машине, беру ключи, запираю дверь и иду к дому, мечтая оказаться где угодно, только не здесь, но понимая, что у меня нет другого выбора. Моя кожа покрывается мурашками, а волоски на руках встают дыбом от осознания скорой встречи с Пайком. Музыка наполняет мои уши, когда я все же поднимаюсь на крыльцо. На мне топик с открытой спиной, в котором работала, и я нервно перетягиваю конский хвост, надеясь, что из-за такого количества народа Пайк и Коул не заметят моего появления и ухода.

Вхожу в дом и оглядываюсь по сторонам. Задняя дверь открывается, когда кто-то возвращается в дом, а затем хлопает дверь в ванной возле прачечной. Из-под двери в подвал проникает свет, а болтовня снаружи почти перекрывает музыку. По крайней мере, Коул не разрешил гостям обосноваться в доме. Но уверена: Пайк все равно не спит.

Медленно поднявшись по лестнице, тихо шагаю по коридору. Дверь в спальню Пайка закрыта, и, судя по всему, там не горит свет. Дверь в комнату Коула тоже закрыта, так что я направляюсь в свою комнату и заглядываю внутрь, радуясь, что там никого нет. Линдси не потрудилась заправить кровать после себя, но благодаря свету, льющемуся с улицы, мне удается разглядеть, что вокруг нет ни одной ее вещи. Возможно, в ее квартире закончился ремонт и она вернулась туда. Не включая свет, хватаю свою кожаную сумку с учебниками и тетрадями со стола, затем наполняю вещевой мешок одеждой и всем остальным, что может пригодиться.

– Значит, мне не показалось, что кто-то пришел, – слышу у себя за спиной.

Мое сердце сбивается с ритма, и я застываю, мгновенно узнав голос. Закрываю глаза, молясь, чтобы он ушел.

Коул не стал бы его приглашать. Должно быть, он приперся сам. Передо мной на столе лежат ножницы, и я смотрю на них, инстинктивно выискивая, чем себя защитить.

– Коул расстался с Еленой, – говорит Джей. – Ты собираешься вернуться к нему?

Расстался? А встречались ли они? Я смотрю на свой большой палец и даже в полутьме вижу маленький шрам, но почти ничего не чувствую. Коул всегда трогал мое сердце, но сам уже давно наплевал на меня. Даже не могу наскрести толику тоски по отношениям с ним.

Теперь мной управляет режим выживания. И все чувства контролирует разум, не собираясь передавать бразды правления сердцу, пока не будет уверен в адекватности его решений.

– Не хочешь сначала отомстить ему? – усмехнувшись, предлагает Джей. – Да ладно тебе, Джордан. Давай я хорошенько трахну тебя прямо здесь и сейчас.

– Неужели ты хоть чему-то научился за это время? – парирую я.

Джей ничего не говорит, но я не сомневаюсь, что у него зачесались руки хорошенько проучить меня за эти слова.

Сжав ножницы в руке, поворачиваюсь к нему и поигрываю своим оружием.

Он стоит в дверном проеме в привычной футболке и джинсах, сверля меня холодным взглядом из-под темных бровей.

– Видимо, несмотря на мозг размером с горошину, у тебя хорошее воображение, раз тебе удалось убедить самого себя в том, что ты мог доставить мне оргазм, – спокойно говорю я. – Все те три раза, которые мы занимались сексом, это было настолько ужасно, что тебе удавалось лишь вызвать у меня растерянность и удивление, пробирающие до слез от того, насколько же ты жалок.

Его верхняя губа дергается, когда он, вероятно, прикидывает, сойдет ли ему с рук то, что он хочет со мной сделать, несмотря на множество людей на заднем дворе, куда выходят окна.

– И мне искренне жаль всех девушек, которых я вижу рядом с тобой, – продолжаю я. – Но если они не дуры, то, прикинувшись, как сильно им нравится твой член в постели, тут же отправляются в ванную, где кончают, представляя себе любого другого парня в городе.

Джей делает шаг ко мне, а я расправляю плечи и сжимаю ножницы в кулаке. Его взгляд падает на мое оружие, и он замирает.

– Убирайся из моей комнаты, – тихо и спокойно говорю ему я. – И никогда больше не пытайся заговорить со мной.

Он колеблется.

– Сейчас же, – приказываю я.

Грудь Джея тяжело поднимается и опускается от злости, кипящей внутри.

Ему так сильно хочется проучить меня.

Но я больше не боюсь его. Я вообще ничего к нему не чувствую.

Из-за чрезмерного самомнения до Джея только через несколько секунд доходит, что ему не удастся скрыться, если я вдруг закричу. Но он все же отступает и, развернувшись, наконец скрывается в коридоре. Но я не расслабляюсь, пока не слышу, как за ним захлопывается задняя дверь.

Может, я его и не убедила держаться от меня подальше всю оставшуюся жизнь, но теперь он понимает, что не стоит тратить на меня свои силы, и, возможно, найдет себе новую жертву. Остается лишь надеяться, что так все и будет.

Закончив паковать вещи, заглядываю в ванную, откуда забираю зубную щетку, бритву и шампунь, распихиваю их по мешкам и застегиваю все. А затем закидываю сумки на плечо, выхожу в коридор и направляюсь к лестнице, борясь с желанием оглянуться на дверь Пайка.

Но он ждет меня у входной двери. Я останавливаюсь, и наши взгляды встречаются.

Проклятие. Я же почти выбралась отсюда.

– Я искал тебя, – говорит он. – Хотел убедиться, что все в порядке.

Его взгляд скользит по моим сумкам, и он сильнее сжимает ключи в кулаке.

– Пожалуйста, не делай этого, – еле слышно просит он.

– Не делать чего? – Я шагаю к нему. – Не уходить или не говорить Коулу?

На заднем дворе в самом разгаре вечеринка, а мы стоим посреди темного коридора, втянутые в сражение, в котором не будет победителя. Ведь весь вопрос в том, кто пострадает сильнее и сможет ли Пайк смириться с выбором, от которого он так пытается уйти.

Он хочет быть со мной, но при этом трусит объявить об этом всем.

– Ты же понимаешь, что наши отношения когда-то закончатся, – выпаливает он, и его громкие слова разносятся по пустым комнатам. – Через десять лет мне будет уже пятьдесят. И я не собираюсь сдерживать тебя. Мы недолго пробыли бы вместе. Ты и сама прекрасно это знаешь.

Теперь знаю. Глаза щиплет от навернувшихся слез, но это удивляет меня. Ведь я не чувствую грусти. И не воспринимаю его слова как утешение, потому что и сама все прекрасно понимала.

Да и привыкла к подобному.

Так что молча иду к двери.

– Я не готов отпустить тебя, – вставая передо мной, говорит Пайк. – Только не сейчас. Я еще не… – он подыскивает правильные слова, – не наговорился с тобой и… не насладился тобой. – Он сжимает в руках мои плечи и, развернув, прижимает спиной к дверцам шкафа. – Давай уедем куда-нибудь. Только вдвоем. Сегодня полночный показ. Поехали. Давай уберемся отсюда на пару часов и поговорим.

Я смотрю на него снизу вверх.

– Туда, где будет темно, верно? Туда, где нас никто не увидит?

В его глазах мелькает чувство вины, потому что именно так он и думал.

– Мы со всем разберемся. – Он упирается руками по обе стороны от моей головы и склоняется надо мной. – Только не сейчас. Не уходи пока.

Онемение, которое охватило меня с прошлой ночи, расходится трещинами, и я слышу тихий шепот в своей голове: «Останься. Останься здесь…»

Не сомневаюсь в словах Пайка. И никогда не сомневалась. Он никогда не отказывался от своих обязательств. А значит, всегда будет присматривать за мной. Но мне не хочется быть для него простым обязательством. Не хочу становиться в один ряд с Коулом, работой, домом или счетами.

– Ты меня любишь? – спрашиваю я. – Сможешь полюбить?

Он не отрываясь смотрит на меня, и я замечаю, что его глаза покраснели от усталости и наполнены страданием. Но, даже открыв рот, Пайк не произносит ни слова.

Я отрицательно качаю головой.

– Думаю, это не имеет значения. – Я сдаюсь. – Ты никогда не наберешься смелости признаться в своих чувствах. – Я выпрямляюсь и крепче сжимаю в руке ремни сумок. – И в конце концов окажется, что я лишь впустую тратила с тобой время.

Его лицо вытягивается, и на нем отражается полное опустошение. Пайк и сам не знает, что ему делать. Лишь уверен в том, что не хочет, чтобы я уходила.

– О, как мило, – говорит кто-то. – Так вот кто стал твоей новой забавой, Джордан!

Мы с Пайком резко поворачиваем головы и видим Джея, выходящего из кухни. Пайк тут же опускает руки и выпрямляется, сверля его взглядом.

– Давай, детка, – ухмыляется Джей, и даже в нескольких метрах от него я чувствую алкоголь в его дыхании. – Я стану твоим папочкой, а ты раздвинешь передо мной ножки за несколько монет.

И тут Пайк бросается на него, отчего у меня вырывается резкий крик. Он хватает Джея за ворот, разворачивает и выталкивает на улицу. Но тот даже не сопротивляется, видимо, считая, что Пайк ничего ему не сделает.

Но мое сердце замирает, когда я вижу, как Джей спотыкается на ступеньках, а Пайк бросается за ним.

Они оба спускаются на лужайку перед домом, на которой уже находятся несколько человек, решивших покинуть вечеринку.

Джей отталкивает Пайка, но тот перехватывает его руку и, отведя кулак назад, словно молот обрушивает его на лицо моего обидчика. Джей как подкошенный валится на землю. Я выхожу на крыльцо под крики испуганных гостей, разбегающихся в разные стороны, и любопытных зевак, остановившихся посмотреть, чем же все закончится.

– Что, черт возьми, тут происходит? – доносится до меня голос Коула.

Оглянувшись, вижу, как он появляется из-за угла дома. Я подхожу к перилам, а Пайк поднимает Джея с земли и толкает его к машине.

– Папа! – подбегая к ним, кричит Коул.

Но никто из них, кажется, не замечает его.

– Не переживай, – выплевывает Джей в лицо Пайку, не обращая внимания на кровь, стекающую с губ. – Мы можем разделить эту маленькую шлюшку.

Коул тут же поворачивается ко мне.

– Он приставал к тебе?

Ему не составило труда понять, кого Джей назвал шлюшкой. Но я не успеваю ответить.

– Почему бы тебе не рассказать Коулу, как уютно было в постели с его отцом?

– Что? – Коул переводит ошарашенный взгляд с меня на Пайка и обратно.

– Еще увидимся, Джордан! – кричит Джей, отталкивая руки Пайка и доставая ключи от машины. – В конце концов ты начнешь работать в «Крюке», как твоя сестричка. А я приду туда и куплю твою задницу. А затем…

Еще один кулак врезается ему в лицо, сбивая с ног, но в этот раз он принадлежит не Пайку, а Коулу.

Джей рычит и, сплюнув кровь на землю, подносит руку к губам, но тут же отдергивает ее.

– Ты выбил мне зуб! – рычит он.

– Убирайся отсюда! – взмахнув руками, кричит Коул. – Живо!

На лбу Пайка блестит пот, когда он смотрит на меня тем же взглядом, что я видела у него, когда мы впервые переспали. Когда я уселась на него на своей кровати, а он сдал последние позиции, отдавая мне все, что у него было.

Все вокруг нас исчезает. И Пайк сжимает кулаки, еле сдерживаясь, чтобы не схватить меня в свои объятия и не унести отсюда прочь.

– Вы… – доносится до нас тихий шепот Коула.

Я моргаю, а Пайк отводит глаза, и чары рассеиваются. Люди расходятся по своим делам, а Коул стоит между нами, переводя взгляд с одного на другого, пока в его голове складывается картинка происходящего.

– Джордан, – он подталкивает меня локтем, вынуждая хоть что-то сказать, но я лишь опускаю глаза, не в силах даже взглянуть на него.

– Коул… – громко вздохнув, выпаливает Пайк.

– Да пошел ты, – перебивает его Коул и отступает назад.

Пайк шагает к сыну, но тот разворачивается и уносится прочь со двора на улицу.

Пайк не догоняет его. Он знает своего сына не хуже меня и осознает, что Коул ничего не станет слушать сегодня. Да и что он сказал бы, чтобы хоть как-то улучшить ситуацию? Ведь все и так понятно.

Поэтому Пайк замирает посреди лужайки, глядя вслед Коулу с таким видом, словно в одно мгновение лишился смысла жизнь. А может, так и есть?

Достав ключи, я спускаюсь с крыльца и подхожу к своей машине, не останавливаясь и ничего не говоря, когда прохожу мимо Пайка.

А он не окликает меня.

И теперь я понимаю, что он имел в виду вчера вечером. Я действительно этого не стою.

«Понимаю, как это выглядит со стороны, – печатаю я на своем телефоне. – Но знай, это была не месть. Просто так случилось. Прости меня».

Я уже двадцать минут пытаюсь придумать сообщение Коулу. А еще я удалилась из всех социальных сетей и решила оградить себя от общения со всеми, кроме сестры и еще нескольких человек. Мне нужно немного пространства и тишины, но я должна как-то объясниться с Коулом.

Я не жалею о своих отношениях с Пайком, но мне стыдно, что это причинило Коулу боль. Хотя разум твердит, что он подлый изменщик и я ничего ему не должна.

Но в то же время мне не хочется, чтобы все закончилось так. К тому же я съехала из дома Пайка и теперь не вижусь с ним.

Но мне хочется, чтобы Коул знал, что дело не в нем.

«Ты его любишь», – загорается на экране его ответ.

Внутри тут же все сжимается от нахлынувших эмоций, когда я выключаю телефон.

А затем засовываю его в боковой карман сумки, пытаясь проглотить образовавшийся в горле комок. Мне даже приходится закрыть глаза, чтобы сдержать слезы.

Шел входит в подсобку и, заметив, с каким видом я стою перед ящиками с пивом, вместо того чтобы протянуть чек, засовывает мне в сумку пачку денег, не давая мне даже пересчитать их.

Проведя вчерашнюю ночь на диване у сестры, я с утра приехала сюда, чтобы получить расчет перед отъездом. Но, судя по толщине пачки, которую Шел только что спрятала в моей сумке, она решила выплатить мне гораздо больше, чем я заработала.

И спорить с ней из-за этого бессмысленно. Так что просто стану работать сверхурочно, когда вернусь обратно. И неважно, сколько времени пройдет до этого момента.

– Что собираешься делать? – пристально глядя на меня, спрашивает она и упирает руку в бедро.

– Не знаю.

– Куда поедешь?

– Не знаю.

Она вздыхает, когда я поднимаю свою сумку и перекидываю ее через плечо.

– Обычно меня пугают перемены, но… – я замолкаю, подыскивая слова, – я не хочу дальше так жить. – Подняв глаза, я встречаюсь с ней взглядом. – И пожалуйста, не надо читать мне лекцию о том, что я убегаю потому, что запуталась и позволяю другим контролировать себя…

Шел кладет руки мне на плечи.

– Беги, – решительно говорит она. – Убегай отсюда подальше. Уходи. Но позвони, если что-нибудь понадобится, хорошо?

Я киваю, не зная, как выразить благодарность за то, что она меня понимает.

– Можешь сказать Кэм, что я уехала, чтобы она не волновалась? У меня все будет в порядке, и я позвоню ей.

– Не хочешь попрощаться с ней?

Слезы наворачиваются мне на глаза, когда я отступаю назад и обхожу Шел.

– Не могу.

И боюсь, что если стану долго раздумывать над этим, то струшу. Пайк как-то сказал мне: «Бери и делай». Уверена, в тот момент он имел в виду нечто другое, но сейчас эти слова подстегивают меня.

Ведь Джордан Хэдли не бросает работу. Она не прыгает в полуразваливающийся автомобиль, чтобы отправиться куда глаза глядят. И она, конечно же, слишком боится остаться одна.

Так что если я буду медлить, то растеряю всю решимость. Но этому не бывать. Пути назад нет. Может, я вернусь уже завтра или на следующей неделе, но чем дольше стану давить на педаль газа, тем сильнее изменюсь по сравнению с той, кем была.

Я останавливаюсь у барной стойки и забираю свой свитер, который положила на один из стульев.

– Знаю, сейчас тебе больно, – говорит Шел, следуя за мной, – но ты была счастлива.

– Со мной все будет в порядке. – Я накидываю свитер поверх сумки, старательно избегая ее взгляда. – Он был не первым моим парнем.

– Это не так.

Я замираю и смотрю на нее, чувствуя, как все сжимается в животе.

– Можешь ничего мне не говорить, но знаешь… – продолжает она, – ты не чувствовала ничего подобного ни с Коулом, ни с Джеем, ни с кем-либо другим.

Я вновь отвожу глаза и прикусываю губу, чтобы сдержать свои чувства.

Я справлюсь с этим. И очень скоро все воспоминания исчезнут, стирая из памяти все его слова и каждое его прикосновение. Все это улетучится.

– Но позволь мне кое-что тебе сказать, девочка, – продолжает она тем же тихим и спокойным голосом, каким общается с посетителями бара. – То, что ты чувствуешь к нему или к кому-то еще, на самом деле тебе не нужно. Это… – Шел касается моей груди над сердцем, – то, что ты чувствуешь, лучшее из того, что могло с тобой случиться. Потому что, как только ты начнешь собирать свое сердце из осколков, оно станет сильнее. И его будет гораздо труднее разбить вновь. – Она заправляет мне волосы за ухо, как делала всегда. – Так что можешь не сомневаться, что, когда наконец-то появится тот, кто решит его завоевать, ему придется хорошенько для этого попотеть. Для счастливой жизни нам нужна не еда, а чтобы наши сердца разбивались хотя бы раз. Но самое радостное в этом то, что первый раз всегда самый сложный. И тебе уже никогда не будет так плохо снова.

Это действительно радует.

Но ее слова также заставляют меня задуматься… Если я больше никогда не ощущу подобной боли от разбитого сердца, то полюблю ли я кого-то так же сильно, как Пайка Лоусона?

Глава 25

Пайк

Я останавливаюсь перед домом Линдси и осматриваю подъездную дорожку в поисках «челленджера» Коула. Но сквозь стену дождя невозможно что-то разглядеть. Я звонил ему и Джордан без остановки последние двадцать четыре часа, но мое терпение кончилось. Если сыну нужно время, я готов его дать. Если ему нужно пространство, я готов и его предоставить.

Но перед этим он выслушает мои извинения. Мне нужно, чтобы он знал, что я люблю его и не хотел, чтобы это случилось.

Конечно, Коул вряд ли послушает или услышит меня, но я больше не могу сидеть сложа руки.

Выбравшись из пикапа, бегу к крыльцу Линдси и стучу кулаком в дверь. Весь день шел дождь, и, хотя я устроил парням выходной, сам отправился на стройку, чтобы доделать кое-какие мелочи и убить время, пока Коул не вернется с работы. Если он уже вышел на новую.

Лин открывает дверь в юбке-карандаше, которую носит в офис, но босиком и в расстегнутой блузке. Увидев меня, она скрещивает руки на груди и одаривает меня самодовольным взглядом.

– Хочу поговорить с сыном, – сообщаю я.

– Еще не все сказал? – усмехается она, перекидывая за спину свой конский хвост. – Боже, а я себя считала плохим родителем. О чем ты только думал? Зачем ты подобрал его объедки? Неужели во всем городе не нашлось другой женщины, которую ты мог бы затащить в постель?

– Все было совсем не так.

– Избавь меня от подробностей. – Линдси протягивает руку к тумбочке у входа и берет стакан с апельсиновым соком, в котором, скорее всего, есть и водка. – Неужели ты действительно считаешь, что она чем-то отличается от меня? Она использовала тебя, Пайк. Использовала, чтобы не платить за аренду, коммунальные услуги и что еще ты там сделал. Починил ее машину? – Она качает головой с горькой улыбкой. – Девчонка поняла, как ей повезло, поэтому тут же раздвинула ноги. Боже, вы, мужчины, тупеете, когда дело доходит до смазливого личика.

Моя челюсть напрягается. Джордан не такая. Она совсем на тебя не похожа.

Да и пришел я не для того, чтобы обсуждать ее.

– Ты ничего не знаешь, – выдыхаю я.

– О, так вы влюблены друг в друга?

Мое сердце начинает биться в два раза быстрее, а лицо вытягивается, когда в сознании вспыхивает воспоминание, как еще три дня назад Джордан стояла у бассейна и просила меня рассказать все Коулу, а затем забрать ее в свою постель, в нашу постель.

И от этого видения тут же сжимается желудок. Я так по ней скучаю.

– Боже, ты действительно любишь ее, – не сводя с меня взгляда и еле сдерживая смех, говорит Линдси.

Но, прежде чем она успевает что-то добавить, я выпаливаю: