Именинница Дуглас Пенелопа
– Я должен вернуться на базу завтра утром. Можно я переночую здесь?
– Конечно.
Он встает, берет пиво и идет в гостиную.
– Сегодня бейсбольный матч между The Twins и Cubs, – говорит он. – Хочешь посмотреть?
Я глубоко вдыхаю и медленно выдыхаю, чувствуя, как расслабляюсь впервые за несколько месяцев.
– Отличная идея. Закажу пиццу.
– Мне с сыром, – уточняет он.
С моих губ слетает тихий смешок.
– Да, я помню.
Я достаю телефон и начинаю набирать номер пиццерии «У Джо», но тут слышу его голос.
– Папа, – зовет он.
Я поднимаю голову.
– Я люблю тебя, – говорит он. – И, поверь, без тебя никому не будет лучше.
Ночью просыпаюсь от раскатов грома, доносящихся издалека. Я не открываю глаза, потому что множество тяжелых рабочих дней давят мне на веки, а вместо этого поворачиваюсь на бок, зная, что через минуту засну вновь.
Внутренняя часть моей правой руки ноет от новой татуировки, которую я сделал сегодня вечером. Съев пиццу, мы с Коулом решили отправиться в Рокфорд и сделать татуировки, о которых он упоминал еще до отправления на службу. Он решил набить себе посередине спины якорь, компас и рыбацкий узел. А вокруг них будут вытатуированы слова «Выкованный морем» – девиз военно-морского флота. Конечно, сейчас ему нанесли лишь контур, но Коул обещал доделать татуировку, как только заработает деньги.
Думаю, это произойдет после того, как он вернется из первого полугодового плавания.
А на моей коже появилась зажженная свеча, дым от фитиля которой поднимается вверх по внутренней стороне руки до самого локтя. С тех пор как Коул упомянул о татуировках два месяца назад, мне хотелось, чтобы со мной на всю оставшуюся жизнь осталось что-то, напоминающее о Джордан. И ее желаниях. Ведь она всегда будет частью меня.
Я делаю глубокий вдох, и, хотя уже несколько раз стирал простыни, мне все еще кажется, что на подушках остался запах ее волос.
А если не буду открывать глаза и сконцентрируюсь, она очутится рядом со мной.
Я обвиваю рукой ее тело и, притянув к себе, зарываюсь носом в ее прохладные волосы.
– Я храпела? – шепчет она.
– Нет, – с улыбкой отвечаю я, стараясь не рассмеяться.
Она полусонная и невероятно восхитительная. Я крепче обнимаю ее, чувствуя себя невероятно целостным, потому что все, что мне нужно от жизни, находится сейчас в моих руках. Мы прижимаемся друг к другу и, кажется, становимся единым целым. А мою грудь распирает от чувств.
Прислушиваясь к ее размеренному дыханию, провожу рукой по обнаженному животу, чувствуя, как по моему телу прокатывается возбуждение. Оно возникает так же легко, как всегда.
Но внезапно ее тихий голос вновь пронзает тишину комнаты.
– Я беременна, – шепчет она.
Мое сердце замирает. Что она сказала?
Нет, этого не может быть. Мы же предохранялись.
Не дождавшись от меня ответа, Джордан разворачивается и смотрит на меня. В ее глазах светится настороженность.
– Месячные на прошлой неделе не пришли, – боязливо признается она. – И я сделала несколько тестов сегодня. Судя по всему, срок примерно около месяца.
Я закрываю глаза. Боже мой. Ребенок?
Мой ребенок.
– Надеюсь, у нее будут мои глаза, – говорит Джордан.
Я открываю свои.
– Твои глаза?
– Но ведь она будет сочетать в себе черты нас обоих, – объясняет Джордан. – И мне хочется, чтобы у нее была твоя улыбка. Это ведь уравновесит все, верно?
Я касаюсь ее лица.
– Ты уверена? У нас будет ребенок?
– Я не сомневаюсь в этом, – кивнув, отвечает она, затем с подозрением смотрит на меня и добавляет: – Ты ведь не против?
Я открываю рот, но с губ не слетает ни слова. Ребенок? Я представляю себе бессонные ночи с младенцем, автокресло и мультики. Это пугает, но, к моему удивлению, я чувствую себя таким… влюбленным в нее. И мне очень нравится мысль, что в ее теле будет расти мой ребенок.
Но мне хотелось бы, чтобы у Джордан был выбор. Она действительно этого хочет? Ведь для меня важнее ее желания. Я хочу дать ей все. И, думаю, со временем разговор зашел бы о ребенке.
– Я люблю тебя, – шепчу я. – Я так тебя люблю.
Джордан улыбается и выдыхает, словно все это время задерживала дыхание, а затем забирается на меня и усаживается на мои бедра.
– Я тоже тебя люблю. – Она целует меня, прижимаясь ко мне обнаженным телом. – Я так нервничала, потому что не знала, захочешь ли ты еще детей или…
– Тсс, малышка, – говорю я и, обхватив ее лицо, целую в губы. – Я люблю тебя. И теперь… – Я замолкаю на мгновение и встречаюсь с ней взглядом. – Теперь ты застряла со мной, не так ли?
Она одаривает меня улыбкой, когда я обхватываю ее бедра ладонями.
– Я видела много неудачных примеров отношений, Пайк, – говорит Джордан. – Да и у нас такие были, не так ли? – Она начинает покачивать бедрами, тут же пробуждая во мне желание. – Но это к нам не относится. Мы нашли друг друга, и теперь нет ничего важнее, чем сохранить нашу любовь.
Мой член твердеет, когда она прижимается ко мне, а я обхватываю ее лицо и смотрю прямо в глаза.
– Ты меня любишь? – спрашивает она.
– Я никогда не перестану тебя любить.
Она опускается ниже и прижимается губами к моим губам.
– Тогда мне повезло, – шепчет она.
– Нам обоим повезло.
Я впиваюсь руками в ее тело и притягиваю ближе к себе, но внезапно понимаю, что рядом никого нет. Моргнув, открываю глаза и вижу, что мои руки пусты. Это был всего лишь сон, от которого даже перехватило дыхание. Сбросив простыню на пол, я свешиваю ноги с кровати и прячу лицо в ладонях.
– Черт побери, – выдыхаю я.
Мой лоб покрывает испарина, а член болезненно пульсирует, потому что я все еще прекрасно помню, как Джордан ощущалась в моих руках. И я бы все отдал, чтобы она вновь оказалась в моих объятиях.
Встав, натягиваю джинсы и выхожу из спальни. Пройдя мимо комнаты Коула, где тот сейчас мирно спит в кровати, открываю дверь в спальню Джордан. Я не заходил сюда все эти восемь недель и теперь с трудом могу заставить себя переступить порог. Здесь все напоминает о ней. Но я все же захожу внутрь, закрываю дверь и включаю свет.
В изножье кровати лежат журналы «Дом и сад». А при виде стола я тут же вспоминаю, какой невероятно красивой она была той ночью, когда решила устроить мне маленькое шоу. Заметив на нем кассетный магнитофон, который отдал ей Датч, убавляю громкость, затем нажимаю кнопку воспроизведения. Из колонок тут же доносится песня I’m On Fire Брюса Спрингстина, и я еще чуть-чуть убавляю громкость, чтобы не разбудить Коула.
Слушая песню, сажусь на ее кровать и оглядываюсь по сторонам.
Не могу избавиться от мыслей о ней и никогда этого не захочу. Когда-то я думал, что люблю Линдси, но те чувства меркнут по сравнению с тем, что я испытываю к Джордан.
А я даже не признался в них. Она не знает, что я люблю ее.
Никогда не думал, что скажу это, но Крамер прав. Я любил бы ее всей душой. Она стала бы смыслом моей жизни. И я пошел бы на все, чтобы наполнять счастьем каждый ее день.
Но я все испортил.
Оглядевшись по сторонам, замечаю на прикроватном столике банку с надписью «Мечты», протягиваю руку и беру ее. Внутри находится несколько десятков маленьких записочек разных цветов, свернутых и перевязанных золотой лентой.
Сердце бьется в ушах. Мне не хочется вторгаться в ее личную жизнь, но я не в силах сдержать любопытство. Мне нужно удостовериться, что ее мечты не связаны со мной или с тем, что я могу ей дать. Ее разум может быть затуманен любовью, но, думаю, здесь она написала правду.
Открутив крышку, высыпаю записки на кровать и хватаюсь за одну из них. Лента легко соскальзывает со свернутой бумаги, а мой желудок сжимается, пока я разворачиваю ее.
«Придумать свою собственную рождественскую традицию».
Я улыбаюсь. Как же это похоже на Джордан. У нее хорошее воображение, и мне бы хотелось узнать, что она придумает.
Положив листок на столик, беру следующую записку и разворачиваю ее.
«Прокатиться на кабриолете с опущенной крышей под дождем».
Да, я с легкостью могу представить, как она подбивает меня на подобную поездку, пытаясь заставить повеселиться.
Улыбаюсь и вытягиваю следующую записку, чувствуя, как в горле все пересыхает от страха увидеть в ней то, что может мне не понравиться. Вены яростно пульсируют на шее, пока разворачиваю ее.
«Обустроить у себя в доме библиотеку со встроенными книжными полками, удобным диванчиком и уютными пледами. А за окном обязательно должно быть дерево».
Нахмурив брови, роняю записку и тут же беру следующую.
«Уговорить Пайка провести в кровати дождливый день за просмотром фильмов».
Девочка моя, если мы останемся в кровати на весь день, то вряд ли посмотрим много фильмов.
Разворачиваю еще один листок.
«Полетать на воздушном шаре».
Мое дыхание учащается, пока читаю записки одну за другой.
«Завести собаку».
«Узнать рецепт домашнего пива и обязательно попробовать его сделать».
«Отвезти детей на озеро летом».
«Повесить во дворе моего будущего дома бельевую веревку. Сейчас их ни у кого нет!»
Я моргаю. Я ведь только что повесил бельевую веревку. Теперь она у нее есть.
Я вновь беру записку.
«Пробежать марафон».
«Хранить в багажнике одеяло для спонтанных пикников».
«Посмотреть парад».
«Узнать, как готовят чили».
«Покататься на квадроцикле».
«Поплавать в океане».
«Загрузить пикап Пайка одеялами и подушками и отправиться любоваться звездами».
Я продолжаю читать записки, пока наконец меня не захлестывают эмоции.
– Черт, – отодвинув их, выдыхаю я.
Глаза щиплет от слез.
Я мог бы дать ей все это. Каждую из этих мелочей – ее мечты и жизнь, которую она хочет, – я могу дать ей это.
О чем я думал? Почему считал, что она хочет богатства, власти и славы? Почему забыл то, что она сказала в один из первых своих вечеров здесь?
Мне плевать, какой будет свадьба. Я просто хочу жить.
Она хочет дом. Хочет любить и быть любимой.
Хотела, чтобы я нуждался в ней. Вот и все ее желания.
Слезы, которым я не позволяю пролиться, жгут мне глаза.
– Какого хрена я натворил?
Глава 27
Пайк
Я делаю глубокий вдох и задерживаю дыхание, прежде чем взяться за ручку двери в бар «Земляне». Я пытался дозвониться до Кэм и даже вновь отправился в «Крюк», но не нашел ее там. Так что осталась лишь Шел. Не сомневаюсь, что приход сюда – лишь пустая трата времени: женщина ненавидит меня с нашей первой встречи, – но мной движет отчаяние. Распахнув дверь, захожу внутрь, и меня тут же окружают громкая музыка и запах жареной еды. Шел стоит за барной стойкой, у которой сидят всего три посетителя. Оглядываюсь вокруг и вижу, что занято лишь несколько столиков. Видимо, в этот понедельник выдался очень тихий вечер.
Опустив голову, собираюсь с силами, затем подхожу к барной стойке.
Шел тут же замечает меня, судя по тому, что она перестает натирать стаканы, а ее спина напрягается.
– Кэм, можешь обслужить этого парня? – кричит она.
Я бросаю взгляд в другой конец барной стойки и вижу сестру Джордан, склонившуюся над столешницей.
Должно быть, она отрабатывает здесь смены Джордан, пока ее нет. Подперев подбородок рукой, она болтает с одним из посетителей, но, как только наши глаза встречаются, тут же выпрямляется, а ее улыбка исчезает.
Шел разворачивается, чтобы уйти.
– Подожди, – прошу я, останавливая ее. – Я не останусь.
– Это хорошо.
– Я просто…
– Я не стану говорить тебе, где Джордан, – перебивает она.
Краем глаза вижу, что Кэм наблюдает за нами, поэтому делаю еще один вдох и расправляю плечи.
– Мне просто нужно знать, что с ней все в порядке.
– У нее все отлично, – отвечает Шел. – И будет еще лучше, если она будет держаться подальше от тебя и этого города.
Я подхожу ближе и понижаю голос.
– Мне нужно ее увидеть, пожалуйста.
– Ты сам ее потерял.
Ее глаза скрыты за длинной черной челкой, но в них прекрасно видно ненависть ко мне.
Я не хочу докучать Джордан. Она уехала из города и даже не подумала связаться со мной, так что, судя по всему, я поступил правильно. У нее все хорошо, и она будет счастлива.
Но только не я. Потому что не знаю, как можно вставать с постели, ходить, разговаривать, работать и есть, если твое сердце вырвано из груди. Ведь Джордан забрала его с собой, когда уходила. У меня и так было немного радостей в жизни, но с ее уходом их не осталось совсем. И теперь я чертовски несчастен.
– Пожалуйста, скажи ей… – я замолкаю, но все же признаюсь в том, о чем раньше даже боялся подумать, – скажи ей, что я люблю ее.
Шел ничего не говорит в ответ, а у меня даже нет сил, чтобы посмотреть ей в глаза и прочитать в них то, что знаю сам. Я облажался.
Развернувшись, я уже собираюсь уходить, когда к нам подходит Кэм.
– Прошло два месяца, – говорит она Шел. – А он выглядит все так же дерьмово.
– Это не проблемы Джордан.
– А мы не ее сторожа, – парирует Кэм. – Она уже бросила его один раз, значит, сможет сделать это еще раз, если захочет. И она уж точно не нуждается в нашей защите.
Шел раздумывает пару мгновений, но затем сдается и, бросив на меня свирепый взгляд, уходит к другому концу барной стойки.
Кэм поворачивается ко мне.
– Послушай, мы и сами не знаем точно, где Джордан, – говорит она. – Сестра звонит мне каждую пару недель. Но я знаю, что семья ее подруги владеет мотелем на востоке Вирджинии. Она уже приглашала Джордан к себе и даже предлагала работу на лето. – Кэм замолкает на секунду, затем пожимает плечами. – У Джордан не было больших сбережений, так что не знаю, куда еще она могла поехать.
Вирджиния. Да ведь туда ехать двенадцать часов. Неужели Джордан решилась отправиться в такое путешествие на «фольксвагене»?
Но раз Кэм говорит, что она периодически звонит, значит, у нее все в порядке. И это самая лучшая из зацепок, которую я только мог получить. Занятия в университете должны начаться через неделю, и если Джордан планировала вернуться, то уже сделала бы это, верно? Она приехала бы забрать вещи из моего дома и искала бы себе новую квартиру. Она вообще собиралась вернуться сюда?
Мне нужно найти ее. Я не могу больше ждать.
Я разворачиваюсь, чтобы уйти, но тут же останавливаюсь.
– Как называется мотель? – спрашиваю я.
Но Кэм лишь вздыхает.
– Блин, надо же, забыла, – говорит она, не упуская возможности поиздеваться надо мной. – Но, думаю, если ты действительно хочешь ее увидеть, то найдешь ее и так.
Затем она уходит, радуясь тому, что усложнила мне задачу. Конечно, я мог бы обзвонить их все, но не уверен, что Джордан не положит трубку, услышав мой голос. Так что придется найти ее.
Мне нужно увидеть ее хотя бы раз, чтобы сказать, что люблю ее и что готов ради нее на все.
Ведь она – смысл моей жизни.
Глава 28
Джордан
Я щелкаю мышкой и переношу стопку карт во главе с шестеркой червей на семерку треф. Затем переворачиваю новую карту. Это оказывается туз, поэтому дважды щелкаю по нему и слежу, как он скользит на свободную ячейку.
За девять недель я довольно хорошо научилась играть в эту игру. Дэнни не оставляет надежд научить меня играть в покер или блэкджек, а может, даже в какую-нибудь онлайн-игру с людьми со всего мира, но не думаю, что настолько крута. Мне нравится играть в одиночку. Просто чтобы хоть чем-то занять свой мозг. К тому же это оказались очень насыщенные каникулы. Я проиграла лишь пятьдесят из четырехсот сыгранных игр, и то только потому, что раскладывала пасьянсы до поздней ночи, пока не умирала батарейка, а меня не морил сон.
Хотя стоит признаться, что чувствую себя невероятно жалкой, когда задумываюсь о том, как провела множество часов этого прекрасного лета. Но затем включаю новый пасьянс, и все плохие мысли вылетают из головы.
Колокольчик на двери вестибюля оповещает о новом клиенте, поэтому я поднимаю глаза и вижу молодого человека в черном пуловере и джинсах, который уверенно шагает к стойке регистрации.
Я слезаю со стула и выпрямляюсь. Мне всегда не по себе, когда к нам так поздно заселяются клиенты. Мотель расположен на старом шоссе, где нет фонарей и не так много работающих магазинчиков в это время. А большинство людей ездит по федеральной трассе, особенно по ночам, поэтому меня и удивляют такие постояльцы.
Но что поделать, работа есть работа.
– Здравствуйте. – Я расплываюсь в улыбке. – Добро пожаловать в «Голубые пальмы».
Он подходит к стойке, и моя улыбка слегка увядает, когда я замечаю огромное вытатуированное крыло на его шее со словами «Дьявол не спит». В этой местности живут довольно консервативные люди, значит, он явно приезжий.
– Привет. – Он встречается со мной взглядом, но через секунду отводит глаза. – Сколько у вас свободных комнат?
– Хм… – Я заглядываю под стойку, чтобы пересчитать ключи. – Шесть, – говорю ему я.
Он кивает, а затем лезет в карман за бумажником.
– Я сниму пять. На одну ночь, пожалуйста.
Пять? Не думаю, что у нас хоть раз оставалась всего одна свободная комната за все мое время работы здесь. Зачем ему столько комнат?
Нет, я не жалуюсь. Нам нужны постояльцы.
«Голубыми пальмами» владеют моя подруга Дэнни и ее семья. Мотель расположен на шоссе, которое опустело двадцать лет назад после появления федеральной трассы, так что дела идут не очень. Единственные люди, которые, кажется, знают, что мы здесь, – это жители близлежащего города и их родственники, изредка приезжающие в гости, а еще байкеры, которые ищут настоящих впечатлений от поездок по старым шоссе.
Хотя я рада, что приехала сюда. Дэнни уже много лет звала меня в гости, так что я решила воспользоваться возможностью и провести еще одно лето с ней. Мы с ней познакомились в детском лагере, куда выиграли путевки, когда нам было по двенадцать лет, и с тех пор поддерживали связь. Я всегда хотела побывать в месте, где произошло множество причудливых и пошлых историй, которые она мне рассказывала.
Мужчина протягивает мне свое удостоверение.
– Спасибо, – говорю я и ставлю его на клавиатуру, чтобы внести данные в базу.
Внезапно входная дверь распахивается, отчего вновь звенит колокольчик, а затем раздается требовательный голос:
– Мы хотим есть!
Я поднимаю голову и вижу у открытой двери трех девушек, и столько же толпится снаружи. Но больше нет ни одного мужчины. Зато наряды на них такие, что костюм Кэм для выступления в «Крюке» покажется чопорным. Добавьте к этому прически, макияж, туфли на каблуках…
Кошусь на парня и вижу, как он зажмуривает глаза на несколько мгновений, стараясь подавить раздражение. Затем принимается перебирать меню от ресторанов, разложенных в специальные кармашки на стене, и достает несколько из них.
– У этих ресторанов есть доставка? – положив меню на стол, спрашивает мужчина, после чего достает пачку купюр из бумажника.
– Да, у всех.
Он протягивает меню с деньгами девушкам, и одна из них тут же выхватывает все у него из рук.
– Принесешь потом чеки и сдачу, – приказывает он, не глядя на нее.
Скорчив рожу у него за спиной, она исчезает вместе с остальными.
Думаю, стоит рассказать ему о наших правилах. В этом городке есть неофициальный кодекс поведения, и Дэнни довольно строго относится к тем, кто его нарушает. Мотель уже давно здесь, но у властей есть свои планы на эту землю. Так что подруга не хочет давать им повода закрыть их.
– Наш мотель – довольно тихое место, в котором останавливаются семьи, – говорю я, медленно вбивая его данные в компьютер. – Имейте в виду, что здесь не разрешено проводить вечеринки…
Он смотрит на меня, и в его темных глазах цвета сандала плещется веселье.
– Это мои сестры, – отвечает мужчина.
Ну конечно. Если это его сестры, то я – его мама.
Хотя, судя по всему, они его раздражают, что бывает с настоящими братьями.
Кладу ключи со старомодными округлыми брелоками на стойку, затем распечатываю договор.
– Бассейн закрывается в десять, – уведомляю я. – Автоматы для льда и со снеками стоят между зданиями, а через дорогу есть прачечная. – Посмотрев на него, указываю ему за спину. – Стойка регистрации работает круглосуточно. Обращайтесь, если вам что-то понадобится. С вас двести восемь долларов сорок два цента, пожалуйста.
Но когда кладу на стойку договор и поднимаю глаза в ожидании его ответа, то вижу, что он даже не слушает меня. А смотрит на неоновую вывеску справа на стене в виде цитаты, написанной от руки: «Ну, они ничтожества по сравнению со мной и Билли…»
Строгое выражение его лица внезапно сменяется легкой улыбкой и удивлением вперемешку с замешательством, будто в его голове всплыло приятное воспоминание. Я перевожу взгляд на вывеску. Одержимость Дэнни музыкой девяностых годов – настоящее проклятие для меня на протяжении всего лета. Это цитата из песни Шерил Кроу, но я никогда не спрашивала подругу, что она означает, потому что знаю: она тут же врубит песню, заставляя меня страдать.
– Сэр! – зову я.
Мужчина моргает и поворачивается ко мне, медленно возвращаясь к реальности.
– Вы в порядке?
Он трясет головой и снова открывает бумажник.
– Сколько я должен?
– Двести восемь долларов сорок два цента, – повторяю я.
Он протягивает мне трехсотдолларовую купюру, и, хотя мы не принимаем купюры больше пятидесяти долларов, меня так нервирует огромная пачка в его бумажнике, что я решаю не возмущаться, молча забираю деньги и отсчитываю сдачу.
В ожидании документов мужчина барабанит пальцами по стойке, и через мгновение я понимаю, что он отбивает ритм песни The Distance группы Cake, которую включила Дэнни в вестибюле.
– О, не делайте этого, – протягивая сдачу, шучу я. – Этим вы поощрите владелицу. А я так стараюсь убедить ее, что этот плей-лист отпугивает клиентов.
Он забирает деньги и смотрит на меня.
– Музыка девяностых – лучшая. Это было время, когда люди говорили правду.
Я хмурюсь, но решаю не спорить. Он явно курил ту же гадость, что и она.
– Спасибо, – хватая ключи, благодарит он.
Я возвращаю ему удостоверение и провожаю взглядом, пока он не скрывается за дверью.
Выйдя на улицу, он раздает ключи от номеров всем дамам, и через мгновение они расходятся по комнатам. Меня так и подмывает подойти к окну и посмотреть, отправится ли в его номер какая-то из них. Или сразу все пятеро. Очень любопытно.
– У нас новый постоялец? – спрашивает Дэнни у меня за спиной.
Я оглядываюсь и вижу, как она входит в вестибюль. Ее квартира, в которой они живут вместе с бабушкой, находится по соседству с вестибюлем, поэтому она может легко выглянуть и проверить, как идет работа, при необходимости.
– Да, – отвечаю я. – Он снял пять номеров на одну ночь и путешествует как минимум с шестью девушками, так что твоя ночная смена будет веселой.
Читать бесплатно другие книги:
