Ежевичное вино Харрис Джоанн

59

Следующие несколько дней затопил вакуум. Джей спал. Ел и пил в ошеломлении. Повсеместная дыра в форме Джо стала чудовищной, заслоняла свет. Книга лежала заброшенная, близкая к завершению, и собирала пыль в коробке под кроватью. Хотя дождь прекратился, Джей не смел выглянуть в сад. Запущенные «Особые» изрядно вымахали в своих горшках в ожидании пересадки. Немногие фрукты, пережившие дождь, без присмотра падали на землю. Сорняки, жадно росшие в мокрую погоду, начали наступление. Через месяц и следа не останется от его трудов.

Хуже всего было неведение. Оказаться совсем рядом с разгадкой тайны — и снова ее потерять, глупо, без объяснения. Все казалось таким бессмысленным. Джей представлял, как Джо наблюдает из-за кулис, готовый выпрыгнуть. Сюрпри-из! Просто шутка, вот и все. Искусный обман, друзья выстроились за занавесками с сувенирчиками и лентами, Джилли, и Мэгги, и Джо, и все-все-все из переулка Пог-Хилл, маски сдвинуты и обнажают истинные лица. Горе, что превращается в смех по выяснении истины. Но Джея на эту вечеринку не пригласили. «Особые» кончились. Выпиты до дна — ежевика и бузина, пьяблоко и шиповник. Волшебство кончилось. Навсегда.

И все же я по-прежнему слышал их. Словно часть их существа улетучилась в воздух, слившись с домом, просочившись в дерево и пластик, подобно запаху сигарет и жженого сахара. Все гудело их минувшим присутствием, гудело, и пело, и смеялось громче прежнего; камень, и плитки, и полированное дерево — все шептало в волнении и возбуждении; вечно беспокойное, вечно говорливое. Только Джей не слышал. Оставив ностальгию далеко позади, он окунулся в уныние, из которого, казалось ему, ничто его не вытащит. Он вспоминал все мгновения, когда ненавидел Джо. Все мгновения, когда злился на дезертирство старика; все то, что говорил себе и другим. Ужасные слова. Он думал, что мог отыскать Джо сто лет назад, но даже не попытался. Он мог нанять детектива. Он мог заплатить кому-нибудь, чтобы его нашли, раз уж не сумел найти его сам. Вместо этого он сидел и ждал, пока Джо найдет его. Столько потерянных лет принесено в жертву гордости. А теперь уже слишком поздно.

Он смутно помнил чьи-то слова о том, что прошлое — это остров, окруженный временем. Он упустил последнюю лодку на остров, горько повторял он себе. Пог-Хилл теперь в списке мест, безвозвратно утерянных для него, хуже чем просто утерянных. После смерти Джо Пог-Хилл будто и не существовал никогда.

Но то, что он сделал, выходит за рамки. Джо был здесь, сказал он себе. Джо жил в Пог-Хилле все это лето. «Астральное путешествие, — сказал он. — Вот почему я так много сплю, во как». В конце концов Джо вернулся к нему. Джо попытался все исправить. И все-таки Джо умер в одиночестве.

Хорошо, что Роза еще здесь. Визиты Маризы тоже на время подбадривали Джея. По крайней мере, заставляли не напиваться с утра пораньше. Надо следовать обычному порядку вещей, даже если он потерял всякий смысл.

Мариза отчасти заметила перемену в нем, но на ферме дел было невпроворот — не до Джея. Прокладку дренажа почти закончили, стоячая вода ушла с виноградника, Танн наконец вернулся в свои берега. Ей пришлось расстаться с частью сбережений, чтобы заплатить за работу и новое оборудование, но все же воодушевление вернулось к ней. Если урожай удастся спасти, останется надежда на будущий год. Если только ей удастся найти денег, чтобы выкупить землю — не слишком подходящую для строительства и в основном слишком болотистую для земледелия. Она знала, что Пьер Эмиль не заинтересован в аренде: такое соглашение не слишком выгодно. В Тулузе у него семья. Нет. Он продаст. Она знала, что продаст. Вполне возможно, задешево, говорила она себе. В конце концов, это не Ле-Пино. Даже теперь она, возможно, еще сумеет наскрести денег. Двадцать процентов — все, что ей нужно. Оставалось надеяться, что Мирей не помешает. В конце концов, старухе невыгоден ее отъезд. Совсем наоборот. Но земля должна принадлежать Маризе. Она не будет во власти договора об аренде. Мирей понимает почему. Они нуждались друг в друге, как бы ни была отвратительна старухе одна мысль о подобной связи. Они шли по краю пропасти, и каждая держала в руках конец веревки. Упадет одна — упадет и другая.

Мариза лгала без угрызений совести. В конце концов, она оказала Мирей услугу. Ложь защищала их, как оружие, слишком ужасное для использования в войне. Но время утекало для обеих. Перед ней маячило окончание срока аренды. Перед Мирей — болезни и старость. Старуха хотела выжить ее с фермы, потому что это делало ее уязвимой. Маризе оставалось лишь гадать, в силе еще старые угрозы или нет. Возможно, теперь они ничего для Мирей не значат. Перспектива потерять Розу когда-то заткнула рот им обеим. Но теперь… Мариза гадала, важна ли еще Роза для Мирей.

Гадала, что им обеим осталось терять.

60

Джей проснулся от пения птиц. Он слышал, как Роза бродит наверху, соломенный солнечный свет проникал через ставни. На мгновение ему показалось, что жизнь прекрасна. А затем воспоминание о смерти Джо пронзило его, арбалетная стрела горя, которую не отразишь, вылетела из засады. Каждый день он просыпался в ожидании, что все изменится, но каждое утро ничем не отличалось от предыдущего.

Полуодетый, он выкарабкался из постели и поставил чайник. Поплескал в лицо холодной водой из кухонного крана. Заварил кофе и выпил, обжигаясь. Слышно было, как Роза наверху набирает ванну. Джей выставил на стол ее завтрак и молоко. Кружка caf au lait[117], рядом три кусочка сахара в обертке. Ломтик дыни. Зерновые хлопья. У Розы здоровый аппетит.

— Роза! Завтракать!

Его голос был хриплым. В блюдце на столе валялась кучка окурков, хотя он не помнил, чтобы покупал или курил сигареты. Мгновенный укол чего-то вроде надежды. Но ни один из окурков не был «Плейерс».

Стук в дверь. Попотта, неясно подумал он, — наверное, очередной счет принесла или тревожное письмо от Ника, вопрошающего, почему Джей не вернул контракты. Он отпил еще глоток выдохшегося кофе и направился к двери.

Кто-то стоял снаружи, безупречный в серых слаксах и кашемировом кардигане, изящная новая стрижка, «Джей Пи Тод», «Берберри» и красная папка для бумаг «Луи Вюиттон».

— Керри?!

Мгновение он видел себя ее глазами: босой, небритый, опустошенный. Она ослепительно улыбнулась.

— Бедняжка Джей. Ты выглядишь таким заброшенным. Можно войти?

Джей помедлил. Больно гладко. А он всегда не доверял гладкости Керри. Слишком часто она служила сигналом к войне.

— Да. Конечно. Заходи.

— Какое чудесное место. — Проплыла мимо на волне зависти. — Комод для пряностей — просто прелесть. И буфет тоже.

Она элегантно помедлила, выискивая свободное место, чтобы присесть. Джей убрал грязную одежду со спинки стула и кивнул.

— Извини за бардак, — начал он.

Слишком поздно он осознал, что его виноватый тон дает ей преимущество. Она одарила его патентованной улыбкой Керри О'Нил и села, положив ногу на ногу. Словно очаровательная сиамская кошка. Джей понятия не имел, о чем она думает. Никогда не имел. Улыбка могла оказаться искренней. Кто знает?

— Как ты меня нашла? — Он снова попытался перейти из обороны в наступление. — Я определенно не лез вон из кожи, чтобы растрепать всем, где я живу.

— А сам как думаешь? Ники сказал. — Она улыбнулась. — Конечно, мне пришлось его убедить. Ты в курсе, что все очень переживали из-за тебя? Взял и сбежал. И ни с кем не поделился своим новым проектом.

Она лукаво посмотрела на него и положила руку ему на плечо. Он заметил, что ее глаза изменили цвет — из зеленых стали голубыми. Джо был прав насчет контактных линз. Он пожал плечами — воплощение неловкости.

— Конечно, я все понимаю. — Ее ладонь переместилась на его волосы, зализывая их назад. Джей вспомнил, что опаснее всего она бывала, когда вела себя, точно мамочка. — Но ты выглядишь таким истощенным. Что ты с собой сделал? Постоянно засиживался допоздна?

Джей отбросил ее руку.

— Я прочитал твою статью, — сказал он. Керри пожала плечами.

— Да, я написала пару статей для литературных приложений, — согласилась она. — Никак не могла отделаться от мысли, что «Форум!» стал слишком замкнутым, как по-твоему? Слишком ограниченным.

— Что случилось? Тебе не продлили контракт?

Керри выгнула брови.

— Дорогой, ты научился сарказму, — отметила она. — Ужасно за тебя рада. Но теперь Пятый канал придумал совершенно чудесную штуку. — Она глянула на хлопья, кофе и фрукты на столе. — Можно? Я так оголодала.

Джей наблюдал, как она наливает полную кружку caf au lait и снова меряет взглядом вторую чашку в его руке.

— А ты тут прямо аборигеном стал, я смотрю. Серьезно. Кофе кружками, и «Голуаз» на завтрак. Кого-то ждал или мне лучше не спрашивать?

— Приглядываю за соседским ребенком, — объяснил Джей, стараясь не уйти опять в оборону. — Всего пару дней, пока наводнение не сойдет.

Керри улыбнулась.

— Как мило. Пожалуй, я знаю, за каким именно ребенком. Прочитав твою рукопись…

— Ты ее читала?

Хватит уже защищаться. Должно быть, она слепая, раз не заметила, как его рука дернулась, плеснув горячим кофе на пол. Она снова улыбнулась.

— Да, проглядела наискосок. Такой наивный стиль весьма освежает. Очень… «здесь и сейчас». И еще совершенно изумительное чувство места — ужасно захотелось посмотреть своими глазами. А потом, когда я поняла, как мило можно связать все вместе — твою книгу и мою передачу…

Джей покачал головой. Голова гудела, и ему все казалось, будто он пропустил нечто важное.

— В смысле?

Керри посмотрела на него в фальшивом нетерпении.

— Ну, я как раз собиралась тебе рассказать. Передача на Пятом канале, разумеется, — сообщила она. — «Новые пастбища». Она вся будет об англичанах, живущих за рубежом. Очередное шоу, стиль жизни и путешествия. И когда Ники упомянул об этом чудесном месте — и обо всем, что происходит с твоей книгой, — мне показалось, это дар судьбы, вроде того.

— Погоди-ка. — Джей отставил кофейную кружку. — Ты же не собираешься втянуть меня в эти свои делишки, а?

— Еще как собираюсь, — нетерпеливо парировала Керри. — Место просто идеальное. Я уже поговорила кое с кем из местных, и все ужасно заинтересовались. И ты идеален. В смысле, только подумай, какая реклама. Когда выйдет новая книга…

Джей покачал головой:

— Нет. Мне это неинтересно. Послушай, Керри, я знаю, ты хочешь помочь, но реклама — последнее, что мне сейчас нужно. Я приехал сюда, чтобы побыть одному.

— Одному? — иронично переспросила Керри. Джей увидел, что она заглядывает ему за спину, на кухню. Он обернулся. Роза в красной пижаме стояла за дверью, глаза ее блестели любопытством, кудри торчали во все стороны.

— Salut! — улыбнулась Роза. — C'est qui, cette dame? С'est une Anglaise?[118]

Улыбка Керри стала еще чуточку шире.

— Ты, наверное, Роза, — сказала она. — Я столько слышала о тебе. Но знаешь, милочка, мне почему-то казалось, что ты глухая…

— Керри. — Джей раздражался, ему было не по себе. — Потом поговорим. Сейчас не лучшее время, правда. Хорошо?

Керри лениво потягивала кофе.

— Ой, ну что за церемонии между близкими, — сказала она. — Какая прелестная малышка. Наверняка вся в мамочку. Разумеется, мне кажется, что я уже знаю обеих. Как мило с твоей стороны списывать персонажей с реальных людей. Просто какой-то roman--clef[119]. Я уверена, это замечательно укасит передачу.

Джей посмотрел на нее:

— Керри, никакую передачу я делать не буду.

— Не сомневаюсь, ты передумаешь, когда хорошенько пораскинешь мозгами, — сказала она.

— Не передумаю, — отрезал Джей. Керри выгнула брови:

— Но почему? Это же то, что надо. И поможет тебе заново начать карьеру.

— Как и тебе, — сухо сказал он.

— Возможно. Что в этом плохого? В конце концов, после всего, что я для тебя сделала — столько труда в тебя вложила, — за тобой должок. Может, когда все устроится, я смогу написать твою биографию, поделиться своим видением Джея Макинтоша. Я все еще могу тебя раскрутить, знаешь ли, если ты мне позволишь.

— Должок? — Прежде он разозлился бы на нее. Даже принялся бы угрызаться. Но сейчас это было почти смешно. — Ты слишком часто мне это швыряла, Керри. Больше не сработает. Эмоциональный шантаж не основа для отношений. И никогда ею не был.

— Да ладно тебе. — Она сдерживалась из последних сил. — Что ты об этом знаешь? Единственные отношения, которые тебе были не по барабану, это отношения со старым жуликом, который разыграл тебя и бросил, когда ты ему надоел. Вечно твое «Джо то, Джо се». Может, теперь, когда он помер, ты наконец вырастешь и поймешь, что миром правят деньги, а не волшебство.

Джей улыбнулся.

— Как пафосно, — спокойно произнес он. — Но, как ты и сказала, Джо мертв. Он тут больше ни при чем. Возможно, это было важно, когда я только приехал сюда. Возможно, я пытался оживить прошлое. Пытался в некотором роде быть Джо. Но не теперь.

Она посмотрела на него.

— Ты изменился, — заметила она.

— Может быть.

— Сначала я решила, что дело в месте, — продолжала она. — В этом миленьком городишке с единственным знаком «Стоп» и деревянными домиками на реке. Как раз в такое ты мог влюбиться. Превратить в новый Пог-Хилл. Но причина в другом, верно?

Он кивнул:

— Да, отчасти в другом.

— Все хуже. И так понятно. — Она надтреснуто хохотнула. — Это так на тебя похоже. Ты здесь нашел свою музу, да? Здесь, среди смехотворных коз и тощих крохотных виноградников? Как фантастически нелепо. Как на тебя похоже.

Джей уставился на нее.

— О чем ты?

Керри пожала плечами. Она умудрялась выглядеть веселой и злой одновременно.

— Я тебя знаю, Джей. Эгоистичнее человека я в жизни не видела. Ты нипочем не станешь париться ради другого. Так какого черта ты присматриваешь за ее ребенком? Слепому видно, что ты влюбился не только в место. — Она злобно хихикнула. — Я знала, что рано или поздно этим кончится. Кто-то сумеет поджечь фитиль. Когда-то я даже верила, что это буду я. Господу богу известно, сколько я для тебя сделала. Я заслужила, чтобы это была я! А что для тебя сделала она? Она вообще знает о твоей работе? Ей вообще есть до нее дело?

Джей налил себе еще кофе и закурил.

— Нет, — сказал он. — Думаю, нет. Ей есть дело до земли. До лоз. До дочери. До всего настоящего.

Он улыбнулся этой мысли.

— Ты быстро устанешь, — насмешливо предсказала Керри. — Ты никогда не годился для жизни в реальном мире. У тебя до сих пор не было проблем, от которых нельзя убежать. Вот погоди, пока все станет немножко слишком настоящим. Пулей умчишься.

— Не на этот раз. — Он говорил ровно. — Не на этот раз.

— Посмотрим, — холодно сказала она. — Посмотрим. Как только закончим «Новые пастбища».

Сразу после ухода Керри Джей поехал в Ланскне, строго наказав Розе не выходить из дома, и отчасти излил злость на Ника Хорнели. Ник оказался бесчувственнее, чем Джей надеялся.

— Я думал, это будет для тебя неплохой рекламой, — вежливо сказал он. — Нечасто получаешь второй шанс в издательском бизнесе, Джей, и, на мой взгляд, ты должен был ухватиться за возможность выжать из этого все.

— Вот как?

Не это он ожидал услышать и на мгновение был выбит из колеи. Интересно, что именно наговорила Керри?

— К тому же не хочу тебя торопить, но я до сих пор жду от тебя подписанные контракты и последнюю часть новой рукописи. Издатели бьют копытом и гадают, когда ты намерен закончить. Если бы у меня был хоть черновик…

— Нет. — Джей слышал напряжение в своем голосе. — Не надо на меня давить, Ник.

Тон Ника внезапно стал пугающе равнодушным.

— Не забывай, ты нынче темная лошадка, Джей. Отчасти легенда, конечно. И это неплохо. Но и репутация у тебя тоже сложилась.

— Какая еще репутация?

— Не думаю, что сейчас разумно…

— Какая, к черту, репутация?

Слышно было, как Ник пожал плечами.

— Ладно. Ты неблагонадежен, Джей. Ты полон великих идей, но не создал ничего мало-мальски значимого за много лет. Ты темпераментен. Ты не соблюдаешь сроки. Вечно опаздываешь на встречи. Ты — гребаная примадонна, которая живет за счет славы десятилетней давности и не понимает, что в нашем деле нельзя быть щепетильным с рекламой.

Джей старался не повышать голос.

— Что ты хочешь сказать, Ник?

Ник вздохнул.

— Только то, что надо быть чуточку гибче, — сказал он. — Издательское дело сильно изменилось со времен «Пьяблочного Джо». В те дни можно было вести себя эксцентрично. Это было ожидаемо. И даже мило. Но сейчас ты всего лишь товар, Джей, и не смеешь никого подводить. В особенности меня.

— И?

— И я тебе говорю, что, если ты не подпишешь контракт и не закончишь рукопись в разумные сроки, скажем за месяц, «Уорлд уайд» выйдет из игры и я подорву доверие к себе за здорово живешь. У меня есть и другие клиенты, Джей. О них мне тоже нужно заботиться.

— Понятно, — выдавил Джей.

— Слушай, Джей, я на твоей стороне, ты же знаешь.

— Знаю. — Внезапно ему захотелось удрать. — У меня выдалась плохая неделя, Ник. Слишком много случилось. И когда Керри явилась ко мне на порог…

— Она хочет помочь, Джей. Она заботится о тебе. Мы все заботимся.

— Конечно. Я знаю. — Он говорил тихо, пусть и кипел от ярости. — Со мной все будет в порядке, Ник. Вот увидишь.

— Ну конечно.

Джей повесил трубку с четким ощущением, что его крепко отделали. Что-то изменилось. Словно с исчезновением защитного влияния Джо он внезапно вновь стал уязвим. Джей сжал кулаки.

— Мсье Джей? С вами все хорошо?

Жозефина, порозовевшая от беспокойства. Он кивнул.

— Хотите кофе? Кусочек моего пирога?

Джей знал, что должен вернуться и проверить, как там Роза, но соблазн посидеть еще немного был слишком силен. Слова Ника оставили во рту гадкий привкус — в немалой степени потому, что были правдой.

Жозефину распирало от новостей.

— Жорж и Каро Клермон познакомились с английской леди, откуда-то с телевидения. Она говорит, что может захотеть снять у нас фильм, что-то о путешествиях. Люсьен Мерль тоже в восторге. Он думает, это станет триумфом Ланскне.

Джей устало кивнул:

— Я в курсе.

— Вы ее знаете?

Он снова кивнул. Пирог был хорош — глазированные яблоки на миндальном тесте. Он сосредоточился на еде. Жозефина рассказала, что Керри несколько дней беседовала с людьми, записывала кое-что на маленький диктофон, делала снимки. Еще с ней был фотограф, англичанин, trs comme il faut[120]. Джей видел по лицу Жозефины, что Керри ей не по душе. Неудивительно. Керри не из тех женщин, что нравятся женщинам. Она старается только ради мужчин. Похоже, оба не первый день в здешних краях — остановились у Мерлей. Он вспомнил, что Туанетта Мерль — журналистка. Это объясняло фотографию и статью в «Соurrier d'Agen».

— Они приехали из-за меня.

Он рассказал, как все было, от поспешного бегства из Лондона до появления Керри. Жозефина выслушала молча.

— Долго они тут пробудут, как по-вашему?

Джей равнодушно пожал плечами:

— Сколько нужно.

— Вот как. — Пауза. — Жорж Клермон уже говорит, что собирается купить заброшенные участки в Мароде. Он думает, цены на землю скакнут, когда пойдут слухи.

— Все может быть.

Она странно смотрела на него.

— Сейчас самое время покупать, после мокрого лета, — продолжала она. — Людям нужны деньги. Весь урожай сгни на корню. Они не могут себе позволить цепляться за неплодородную землю. Люсьен Мерль уже пустил слушок по Ажену.

Джею почему-то казалось, что она смотрит на него неодобрительно.

— Но вашему-то бизнесу нечего бояться, правда? — попробовал пошутить он. — Столько томимого жаждой народу будет ошиваться вокруг.

Она пожала плечами.

— Недолго, — сказала она. — Не здесь.

Джей понял. В Ле-Пино — двадцать кафе, рестораны, «Макдональдс» и центр досуга. Местные заведения закрылись, их сменили предприимчивые городские фирмы. Жители уехали, не в состоянии быстро меняться вместе со временем. Фермы стали нежизнеспособны. Цены на аренду удвоились, утроились. Он не знал, выдержит ли Жозефина конкуренцию. Скорее всего, нет.

Винила ли Жозефина его? По ней не поймешь. Ее лицо, обычно такое румяное и улыбчивое, словно захлопнулось. Волосы вяло упали на лоб, пока она хлопотала над пустыми чашками.

Он уехал обратно на ферму; его терзала неловкость, которую не смягчило равнодушное прощание Жозефины. По дороге он увидел Нарсисса и помахал ему, но тот не помахал в ответ.

Почти через час Джей вернулся в шато Фудуин. Он оставил машину на дороге и отправился на поиски Розы — она наверняка проголодалась. Дом был пуст. Клопетта бродила по краю огорода. Плащ и шапка Розы висели на кухонной двери. Он окликнул ее. Нет ответа. Слегка забеспокоившись, он обошел дом, потом направился в любимое место Розы у реки. Ничего. Что, если она свалилась в воду? Танн до сих пор был опасно вздут, берега подмыло так, что они вот-вот готовы рухнуть. Что, если она попалась в один из тех старых капканов на лис? Или упала со ступенек погреба?

Он снова обыскал дом, потом земли. Сад. Виноградник. Сарай и старый сенник. Ничего. Даже следов. Наконец он пересек поле Маризы в надежде, что ребенок отправился повидать мать. Но Мариза наносила последние штрихи на заново высушенную и покрашенную кухню, волосы ее были убраны со лба красным платком, колени джинсов перепачкались в краске.

— Джей! — Казалось, она ему рада. — Все нормально? Как Роза?

Он не мог ей сказать.

— Все хорошо. Я подумал, может, вам нужно что-нибудь из деревни.

Мариза покачала головой. Похоже, она не заметила его неловкость.

— Нет, у меня все есть, — весело ответила она. — Я тут уже почти закончила. Роза может вернуться утром.

Джей кивнул:

— Вот и чудесно. В смысле…

Она одарила его одной из своих редких, теплых улыбок.

— Я знаю, — сказала она. — Вы были очень добры и терпеливы. Но я знаю, что вы с радостью получите дом в свое распоряжение.

Джей скривился. У него снова заболевала голова. Он сглотнул.

— Слушайте, мне надо обратно, — неуклюже сказал он. — Роза…

Она кивнула.

— Я знаю, — сказала она. — Вы были так добры с ней. Вы даже не представляете…

Джей не мог вынести ее благодарность. Он бежал всю дорогу до фермы.

Еще час он обходил возможные укрытия. Он знал, что не должен был оставлять ее одну. Роза — озорной ребенок, у нее случаются прихоти и капризы. Может, она до сих пор от него прячется, как пряталась в первые его недели на ферме. Вполне вероятно, она думает, что это удачная шутка. Но время шло, найти Розу не удавалось, и он начал обдумывать другие возможности. Слишком просто вообразить, например, как она лазает по берегам Танна и соскальзывает в воду, поток несет ее пару километров и выбрасывает на илистую банку или даже еще дальше, в Мароде. Не менее легко было представить, как она просто бредет по дороге в Ланскне и, может, садится в машину к какому-нибудь незнакомцу.

К какому-нибудь незнакомцу? Но в Ланскне нет незнакомцев. Все друг друга знают. Не запирают двери. Разве что… Внезапно он вспомнил Патриса, парижского преследователя Маризы. Да нет, конечно, — семь лет прошло. Но это многое объясняло. Ее нежелание заходить в деревню. Ее неохоту покидать место, ставшее для нее надежной гаванью. То, как отчаянно она защищала Розу. Уж не сумел ли Патрис как-то отыскать их в Ланскне? Возможно, он наблюдал за фермой и ждал, когда представится шанс сделать ход? Не мог ли он быть одним из деревенских, держаться поблизости, выжидать? Нелепая мысль, настоящая байка из комиксов, вроде тех, что он сам мог написать в четырнадцать лет ленивым днем на берегу канала. И все же сердце его сжалось. Он воображал Патриса немного похожим на Зета, с возрастом ставшего еще выше и противнее, его семейные щеки стали тоньше, глаза — хитрее и безумнее. Зет, на этот раз с настоящей винтовкой, ждал у ворот, глядел цинично, оценивающе. Нелепо, но тогда это казалось вполне возможным, логическим заключением лета, окончательного исчезновения Джо, того, как снежным комом все катилось обратно к последнему октябрю и переулку Пог-Хилл. По крайней мере, не менее нелепо, чем все остальное.

Джей хотел было взять машину, но передумал. Роза может прятаться в кустах у дороги, и он легко пропустит ее, даже если будет ехать медленно. Вместо этого он зашагал по дороге к Ланскне, время от времени останавливаясь и окликая Розу. Он заглядывал в канавы и за деревья. Он обошел гостеприимный утиный пруд, который вполне мог прельстить любознательного ребенка, потом заброшенный сенной сарай. Никаких следов. Наконец, добравшись до деревни, он проверил последний возможный вариант. Он заглянул к Мирей.

Первым делом он заметил машину перед домом: длинный серый «мерседес» с дымчатым ветровым стеклом и табличкой прокатной конторы. Тачка гангстера, подумал он, или ведущего телевикторины. Сердце забилось от внезапного понимания. Джей направился к двери. Не удосужившись постучать, он распахнул ее и резко крикнул:

— Роза!

В оранжевом джемпере и джинсах она сидела на лестничной площадке, разглядывая альбом с фотографиями. Ее высокие сапоги стояли у двери. Она подняла глаза, когда Джей ее окликнул, и улыбнулась. От облегчения он едва не рухнул на колени.

— Что это еще за шуточки, а? Я тебя обыскался. Как ты сюда попала?

Роза не смутилась.

— Твоя подруга за мной заехала. Твоя английская подруга.

— Где она? — Джей чувствовал, как слепая ярость вытесняет облегчение. — Где эта сука?

— Джей, дорогой. — Керри стояла в дверях, совсем как у себя дома, с бокалом вина в руке. — Не стоит употреблять такие слова при ребенке, за которым присматриваешь.

Она обаятельно улыбнулась. За ней стояла Мирей, монументальная в своем черном домашнем платье.

— Я заглянула еще перемолвиться с тобой словечком, но ты ушел, — любезно объяснила Керри. — Роза открыла дверь. Мы с ней поговорили по душам, правда, Роза? — Последняя фраза была произнесена по-французски — возможно, чтобы ее поняла Мирей, коя хранила безмолвие. — Должна сказать, ты был пугающе скрытным, Джей, дорогой. Бедная мадам Фэзанд ни о чем и не подозревала.

Джей глянул на Мирей, которая наблюдала, скрестив руки на необъятной груди.

— Керри, — начал он.

Она снова жестко, ослепительно улыбнулась.

— Прелестное воссоединение, — заметила она. — Знаешь, я начинаю понимать, что ты нашел в этом городке. Так много секретов. Так много очаровательных персонажей. Мадам д'Апи, например. Мадам Фэзанд мне все о ней рассказала. Однако в твоей книге она предстает несколько в ином свете.

Джей посмотрел наверх, на Розу.

— Иди сюда, Роза, — тихо сказал он. — Нам пора домой.

— Здесь все говорят, что очень тебя любят, — сказала Керри. — Полагаю, ты станешь местным героем, когда «Новые пастбища» выйдут в эфир. Городок расцветет.

Джей не обращал на нее внимания.

— Роза, — повторил он.

Девочка театрально вздохнула и поднялась на ноги.

— Нас правда покажут по телевизору? — живо спросила она, влезая в сапоги. — Maman, тебя и всех остальных? У нас дома есть телевизор. Мне нравится «Cocoricoboy» и «Nos amis les animaux». Ho maman не разрешает мне смотреть «Cinma de minuit»[121]. — Она скорчила рожу. — Там слишком много целуются.

Джей взял ее за руку.

— Никого по телевизору не покажут, — сказал он.

— Да?

— Я думаю, выбора у тебя нет, — мягко заметила Кери. — Я уже сделала наброски для прекрасной передачи, с тобой или без тебя. Художник, что на него влияет и так далее. Забудь о Питере Майле[122]. Не успеешь оглянуться, как люди толпами повалят сюда, в Страну Джея Макинтоша. Серьезно, ты меня на руках носить должен.

— Керри, не надо.

— Ради Христа! Можно подумать, я тебе пистолет к виску приставила. Да кто угодно душу бы продал за такую рекламу!