Нужные вещи Кинг Стивен
«Послушай меня, парень. Уговор…»
Он внезапно замолчал и тут же произнес некое «уууххх», послав сложный высокий мяч. Мяч аккуратно влетел в подставленные рукавицы кэтчера с коротким, отрывистым, словно выстрел, стуком, выбив из рукавиц облако пыли.
С разрастающимся беспокойством Брайан понял, что знает, уверен: из-за маски кэтчера за ним наблюдают синие глаза. И глаза эти принадлежат мистеру Гонту.
Сэнди Куфэкс поймал мяч, переброшенный Гонтом, и обратил к Брайану свой темный, пустой, словно из-за дымчатого стекла, взгляд.
«Уговор дороже денег, парень, вот что я хотел сказать».
Тогда же, во сне. Брайан понял, что глаза у Сэнди Куфэкса вовсе не карие. Они были синие, что создавало иллюзию, будто Куфэкс не Куфэкс, а тоже мистер Гонт.
«Но…»
Куфэкс-Гонт поднял руку в рукавице «Послушай меня, парень. Я терпеть не могу этого слова. Из всех слов в английском языке это самое дурное. Знаешь, что такое “но”? Это нос, из которого сопли текут, это ноги, которые из задницы растут».
Человек в старомодной бруклинской форме команды Проныр, не выпуская бейсбольного мяча из рук, повернулся к Брайану лицом и посмотрел на него в упор. Конечно же, это был мистер Гонт. и Брайан почувствовал, как сердце сжалось в твердый снежок.
«Я, действительно просил тебя подшутить над Вильмой Ержик, это правда, – говорил он. – Но я никогда не говорил, что сделать это придется лишь однажды. Ты передергиваешь, парень. Поверишь на слово или хочешь прослушать магнитофонную запись нашего разговора?»
«Я верю вам. – Брайан был готов вот-вот расплакаться – Я верю, но…»
«Разве ты не помнишь, что я тебе только что сказал по поводу этого слова, парень?»
Брайан опустил голову и с трудом сглотнул. «Тебе еще многому придется научиться, – сказал Куфэкс-Гонт. – Научиться тому, как совершать настоящие сделки. Тебе и всем остальным в Касл Рок. Для этого я сюда и приехал провести семинар по искусству совершения сделок. Был у вас в городе один тип, агент по имени Мерилл, который приблизительно представлял, как это делается, но он давно отбыл в далекие края». Человек хищно ухмыльнулся, обнажив желтые кривые зубы Гонта на узком лице Куфэкса. «Сделка, Брайан, сделка – мне придется еще многое объяснять, чтобы до тебя дошел смысл этого слова».
«Но…» слово вылетело изо рта Брайана прежде, чем он успел его поймать и вернуть обратно.
«Никаких “но”», – твердо произнес Куфэкс-Гонт. Он наклонился к Брайану и пристально посмотрел ему в глаза из-под козырька бейсбольной шапочки.
«Мистеру Гонту лучше знать. Повтори, Брайан».
Горло Брайана задергалось, но не издало ни звука. Он чувствовал, как горячие слезы наворачиваются на глаза.
Огромная холодная ладонь водрузилась на плечо Брайана и сжала его.
«Говори!»
«Мистеру Гонту… – Брайану пришлось еще раз сглотнуть, чтобы освободить дорогу словам. – Мистеру Гонту лучше знать».
«Вот это правильно, парень. Абсолютно верно. Это значит, что ты должен действовать по моему приказу, а не то…»
Брайан собрал всю свою силу воли и сделал последнюю попытку.
«А что, если я все же откажусь? Если я откажусь, потому что не понимаю ваши как-вы-там-их-называете… условия?»
Куфэкс-Гонт сжал обеими рукавицами мяч, и из его швов стала сочиться кровь.
«Ты не сможешь сказать “нет”, Брайан, – с мягкой улыбкой произнес он. – Больше никогда не сможешь. Это ведь седьмая игра Чемпионата Мира. Все цыплята собрались в курятник, а их, как известно, по осени считают.
Оглянись, Брайан Раск, посмотри внимательно».
Брайан оглянулся и с ужасом увидел, что Эббетс Филд забит до отказа, люди толпятся даже в проходах, но, главное, он всех их знает. В правительственной ложе, на барьере которой висела табличка с номером их дома, сидели мама, папа, и маленький братишка Шон. Первый ряд целиком заняли его товарищи по логопедному классу, сидевшие справа от мисс Рэтклифф, а слева от нее сидел ее дурак-жених, Лестер Пратт. Все они непрестанно работали челюстями, жуя горячие сосиски и запивая их кока-колой. На открытой трибуне расположились все сотрудники Конторы шерифа. Они пили пиво из бумажных стаканчиков с изображением участниц конкурса красоты этого года. Он увидел своих товарищей по воскресной школе, городского голову, Майру и Чака Ивансов, своих тетей, дядей, двоюродных братьев и сестер В третьем ряду сидел Сонни Джекет, а когда Куфэкс-Гонт послал кровоточащий мяч, и тот снова со стуком, похожим на выстрел, опустился в рукавицы Кэтчера, Брайан увидел, что за маской теперь скрывается лицо Святоши Хью.
«Я тебя сейчас раздавлю как навозного жука, сопляк, – пообещал Хью, отсылая мяч обратно. – Ты у меня заверещишь!»
«Видишь, парень, дело теперь не только в бейсбольной карточке, произнес голос Куфэкса-Гонта у Брайана за спиной. – Ты ведь сам понимаешь это, не так ли? Забросав грязью простыни Вильмы Ержик, ты заварил всю эту кашу. Как человек, который вызывает снежную лавину, крикнув слишком громко в горах в теплый зимний день. Ты должен идти дальше… или остаться на месте и быть похороненным».
Брайан расплакался во сне. Он все видел, он все понимал и теперь поздно было разбираться – обратного хода нет.
Гонт крепче сжал мяч, и кровь заструилась быстрее и обильнее. «Если ты не хочешь, чтобы все в Касл Рок узнали, кто стал причиной снежного обвала, ты должен делать то, что я тебе говорю, Брайан Раск». Брайан плакал все горше и горше.
«Когда ты имеешь дело со мной, – сказал Гонт, занося руку для броска, – должен помнить две вещи: Мистеру Гонту лучше знать… и сделка не совершена до тех пор, пока мистер Гонт не скажет, что она совершена».
Он послал мяч синусоидой (именно эта манера придавала особую силу его броску, как считал отец Брайана), и когда мяч коснулся рукавиц Святоши Хью, он взорвался. Кровавые брызги, клочья волос и куски человеческой плоти устремились вверх к яркому осеннему солнцу. А Брайан проснулся, обнаружив, что рыдает, уткнувшись в подушку.
Теперь он ехал выполнять задание, которое дал ему мистер Гонт.
Улизнуть из дома оказалось нетрудно: он сказал маме и папе, что не пойдет утром в церковь потому, что у него болит живот (что вовсе не было ложью).
Как только родители ушли, он стал готовиться.
Крутить педали и удерживать велосипед в равновесии было трудно, мешала большая неуклюжая сумка-холодильник на багажнике. К тому времени, когда Брайан добрался до дома Ержиков, он взмок от пота и тяжело дышал. На этот раз сомнений он не испытывал, пробных звонков не производил, планов в уме не утроил. В доме никого не было. Сэнди Куфэкс – Лилэнд Гонт сообщил ему во сне, что Ержики задержатся в церкви после службы, чтобы обсудить проблему Казино Найт, а затем отправятся навестить своих друзей. Брайан поверил. Ему не терпелось как можно скорее выполнить поручение. А когда с этим будет покончено, он вернется домой, поставит велосипед на место и проведет остаток дня в постели.
Достав обеими руками из корзинки на багажнике сумку, он поставил ее на траву. Все это происходило за живой изгородью, где его никто не мог видеть.
То, что он собирался сделать, должно было произвести некоторый шум, но Куфэкс-Гонт предупредил его, чтобы не беспокоился. Он сообщил, что большинство проживающих на Уиллоу Стрит – католики, а те, кто не пойдет к одиннадцатичасовой мессе, выйдут из дома не позднее восьми утра и отправятся по своим разнообразным воскресным делам. Брайан не знал, так это или нет. Наверняка он знал только два обстоятельства: мистеру Гонту лучше знать, и сделка не совершена до того, как мистер Гонт не сочтет ее совершенной. Вот теперь ему предстояло эту сделку совершить. Брайан открыл крышку холодильника. Там лежало около десятка довольно больших камней, каждый аккуратно завернут в листок из школьной тетрадки Брайана, закрепленный двумя круглыми резинками. На каждом листке было крупными буквами написано:
«Я говорила – оставь меня в покое. Это последнее предупреждение».
Брайан прихватил один из камней в обертке и пошел по газону к дому, пока не оказался не более чем в десяти футах от окна гостиной Ержиков такие окна в шестидесятых годах, когда строился дом, назывались экранами.
Брайан занес руку с камнем и после недолгих размышлений швырнул камень так, как это сделал с мячом Сэнди Куфэкс во время седьмой игры Международного Чемпионата. Послышался резкий немузыкальный звон, а следом за ним глухой стук, когда камень упал на ковер в гостиной и покатился в угол комнаты.
Эти звуки возымели на Брайана удивительный эффект. Страх исчез, как ни бывало, а вместе с ним внутреннее неприятие того, что он вынужден был совершить и от чего не мог отказаться ни при каких обстоятельствах. Звон разбитого стекла вызвал возбуждение… почти такое же, как во сне, когда он грезил о мисс Рэтклифф. Те ощущения были детской глупостью, он теперь это точно знал, зато в нынешних глупостью даже не пахло. Эти были реальными и казались вполне естественными.
Кроме того, он чувствовал, что не желает расставаться с карточкой Сэнди Куфэкса ни за что на свете. Он открыл для себя тайну собственности, владения, обладания – чем труднее заполучить желаемое, чем больше жертв надо для этого принести, тем ценнее и желаннее оно становится.
Брайан прихватил еще пару камней и подошел к разбитому окну. Заглянув внутрь, он увидел, где лежит брошенный первый камень. На пороге, между гостиной и кухней. Он смотрелся там настолько же чужеродно, как, например, резиновый сапог на церковном алтаре или роза на двигателе трактора. Одна из резинок, крепивших записку к камню, слетела, но другая осталась на месте.
Брайан перевел взгляд на телевизор Сони.
Размахнулся и бросил. Точное попадание. Грохот, вспышка и осколки сыпятся на ковер. Телевизор зашатался на подставке, но не упал. «Второй бросок!» – пробормотал Брайан и издал горлом странный булькающий звук, означавший смех, но не похожий на него.
Следующий камень он бросил в набор керамических безделушек на столике рядом с диваном, но не попал. Камень стукнулся о стену и упал, выщербив кусок штукатурки вместе с обоями.
Брайан поднял за ручку холодильник и понес его к торцу дома. Он разбил два окна в спальне. Прошел на зады и разбил верхнюю стеклянную половину кухонной двери, а потом в образовавшееся отверстие швырнул еще несколько камней. Один из них разбил кухонный комбайн, другой – стекло микроволновой печи.
«Третье попадание!» – завопил Брайан и расхохотался так громко, что чуть не описался.
Когда приступ веселья прошел, он продолжил ревизию дома. Холодильник теперь стал гораздо легче, он мог даже нести его одной рукой. Последними тремя камнями он разбил окна, ведущие в подвал, спрятавшиеся за клумбой осенних цветов, посаженных Вильмой, и напоследок вырвал с корнем пару охапок этих цветов. Завершив мероприятие, он закрыл крышку холодильника, вернулся к велосипеду, водрузил холодильник на багажник и занес ногу, чтобы сесть в седло и отправиться восвояси.
Семья Мислабурски жила в соседнем с Ержиками доме. Когда Брайан выезжал со двора, миссис Мислабурски открыла дверь и вышла на крыльцо.
Одета она была в ядовито-зеленого цвета халат, а волосы упрятаны под ярко-красную сетку. Костюм вполне подходящий, чтобы справлять Рождество в аду.
– Что тут происходит, мальчик? – требовательным тоном спросила она.
– Сам не понимаю. Кажется, миссис и мистер Ержик ссорятся, – заявил Брайан, не останавливаясь. – Я приезжал, чтобы спросить не хотят ли они нанять дворника на зиму, чтобы дорогу от снега чистить, но решил заехать в другой раз.
Миссис Мислабурски кинула взгляд на дом Ержиков. Из-за высокой живой изгороди, с того места, где она стояла, виднелся лишь второй этаж.
– Я бы на твоем месте вообще сюда не возвращалась. Эта женщина напоминает мне маленькую южно-американскую рыбку, которая может целиком сожрать корову.
– Пиранья, – подсказал Брайан.
– Вот-вот. Именно ее.
Брайан продолжал крутить педалями. Он уже уезжал от женщины в зеленом халате и красной сетке на голове. Сердце билось учащенно, но не слишком.
Часть Брайана, казалось, продолжала спать и видеть сон. Он себя совсем не узнавал – это был вовсе не он, этот Брайан не имел ничего общего с тем, кто учился только на «хорошо» и «отлично», кто являлся членом Ученического Совета и школьного филиала Лиги Добропорядочных Граждан, с тем Брайаном, который получал всегда высший балл за поведение.
– Она когда-нибудь кого-нибудь убьет, – крикнула миссис Мислабурски вслед Брайану. – Попомни мои слова.
На что Брайан пробормотал себе поднос:
– И я не был бы тем удивлен.
Он и в самом деле до конца дня пролежал в постели. При других обстоятельствах Кора уже потащила бы сына к врачу, но сегодня она даже не заметила, что он нездоров. А все из-за потрясающих темных очков, которые продал ей мистер Гонт – она была полностью поглощена тем фактом, что является их обладательницей.
Брайан поднялся в шесть часов, за четверть часа до того как отец вернулся с рыбалки. Достав из холодильника пепси, Брайан выпил все содержимое банки и почувствовал себя вполне сносно.
Ему казалось, что он, наконец, выполнил условия сделки, заключенной с мистером Гонтом.
Кроме того, он уверовал, что мистеру Гонту и в самом деле лучше знать.
Нетти Кобб, не имея ни малейшего подозрения относительно печального сюрприза, который ожидал ее дома, в прекрасном расположении духа направлялась по Мейн Стрит к магазину Нужные Вещи. У нее было предчувствие, что, несмотря на воскресенье, магазин будет открыт. И она не ошиблась.
– Миссис Кобб! – воскликнул, увидев ее, мистер Гонт. – Рад вас приветствовать.
– Я тоже рада вас видеть, мистер Гонт, – сказала Нетти… совершенно искренне.
Гонт пошел ей навстречу, протянув руки, но Нетти отпрянула. Это было чрезвычайно невежливо, но поделать с собой она ничего не могла. И мистер Гонт, да благословит его Бог, казалось, понял ее. Он улыбнулся и, не пожав Нетти руки, прошел дальше, чтобы закрыть за ней дверь. Жестом профессионального игрока, тасующего карты, он поменял табличку ОТКРЫТО на противоположную.
– Присядьте, миссис Кобб, прошу вас.
– Спасибо… но видите ли… дело в том… что Полли… Полли…
У Нетти возникло странное чувство. Не то, чтобы она внезапно плохо себя почувствовала, но как-то не так, необычно. Туман сгустился в голове.
Она опустилась довольно неловко и тяжело в одно из плюшевых кресел. Мистер Гонт стоял напротив, смотрел ей прямо в глаза, и весь мир сконцентрировался в этом взгляде.
– Полли неважно себя чувствует, не так ли? – спросил Гонт.
– Да, именно, с облегчением и благодарностью подтвердила Нетти. Руки мучают, знаете ли. У нее…
– Артрит, да, какой ужас, какой кошмар, жизнь – дерьмо, рвань, мразь, грязь, а потом подохнешь, отбросишь копыта, дашь дуба. Я знаю, Нетти, глаза мистера Гонта неумолимо увеличивались в размере. – Но мне нет необходимости звонить ей… или заходить к ней по этому поводу. Ее рукам теперь гораздо легче.
– Неужели? – откуда-то издалека переспросила Нетти.
– Точно. Они еще побаливают, конечно, что хорошо, но не настолько, чтобы не позволить выйти из дома, что еще лучше, не так ли, Нетти?
– Так, – слабым голосом отозвалась Нетти, не имея представления с чем она на самом деле соглашается.
– Вам, – продолжал говорить вкрадчивым тоном Гонт, – предстоит трудный день.
– Правда? – это было для Нетти новостью. Она собиралась провести остаток дня сидя у телевизора в кресле в гостиной, с вязаньем в руках и Налетчиком у ног.
– Да, очень трудный день. Поэтому я хотел бы, чтобы вы посидели здесь и отдохнули немного, пока я кое-что принесу. Согласны?
– Да…
– Хорошо. И советую закрыть глаза. Отдохните как следует, Нетти.
Нетти послушно закрыла глаза. Через неопределенный период времени Гонт потребовал, чтобы она глаза открыла. Она так и сделала и почувствовала легкое разочарование. Когда человека просят закрыть глаза, ему обычно хотят преподнести приятный сюрприз. Подарок. Она надеялась, открыв глаза, увидеть в руках мистера Гонта еще один абажур цветного стекла, но вместо этого увидела всего лишь кипу бумаг. Странички были небольшие и розового цвета.
Вверху каждой стояли слова:
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ О НАРУШЕНИИ ПРАВИЛ ДОРОЖНОГО ДВИЖЕНИЯ
– О, – вздохнула Нетти. – А я думала это будет цветное стекло.
– Скорее всего предметы из цветного стекла вам больше не понадобятся, Нетти.
– Нет? – разочарование усилилось.
– Нет, сожалею, но нет. И все же, думаю, вы помните о своем обещании кое-чем мне помочь. – Мистер Гонт устроился в кресле рядом с ней. – Вы наверняка это помните, не так ли?
– Да, – согласилась Нетти. – Вы просили меня разыграть Умника. Хотели, чтобы я подложила ему в дом какие-то бумаги.
– Верно, Нетти, умница. У вас сохранился ключ, который я вам давал?
Медленно, словно танцовщица в подводном балете. Нетти достала ключ из правого кармана пальто и показала его мистеру Гонту.
– Прекрасно, – похвалил он. – А теперь положите его обратно. Там он будет в безопасности. Так она и сделала.
– Ну вот. А это бумаги. – Он вложил розовую пачку ей в одну руку, а в другую – ролик со скотчем. В душе у Нетти прозвучал сигнал тревоги, но очень отдаленно, едва слышно.
– Надеюсь, много времени это не потребует. Мне надо возвращаться домой. Пора кормить Налетчика. Это моя собачка.
– Про Налетчика мне все известно, – сказал Гонт с широкой улыбкой. Но, думаю, у него сегодня нет аппетита. Не надо беспокоиться и о том, что он сделает лужу на кухонном полу.
– Но…
Гонт дотронулся до ее губ своим длинным тонким пальцем и Нетти внезапно почувствовала приступ тошноты.
– Не делайте этого, – всхлипнула она, прижимаясь спиной к спине кресла. – Не надо, это ужасно.
– Так говорят. – согласился Гонт. – Так вот, если вы не хотите, чтобы я так ужасно вел себя по отношению к вам, никогда не произносите этого отвратительного слова.
– Какого слова?
– Слова «но». Оно мне не нравится. Если быть откровенным до конца, я это слово ненавижу. В самом лучшем, самом совершенном из всех возможных миров, этому короткому слову нет места. Я хочу, чтобы вы сказали мне что-нибудь другое, Нетти, произнеси слова, которые я люблю. Слова, которыми восхищаюсь.
– Какие это слова?
– Мистеру Гонту лучше знать. Повторите, Нетти.
– Мистеру Гонту лучше знать, – произнесла Нетти, и, как только эти слова слетели с ее губ, она поняла, насколько они верны и абсолютно точны.
– Мистеру Гонту всегда лучше знать.
– Мистеру Гонту всегда лучше знать.
– Верно! Прямо как Отец! – сказал мистер Гонт и вдруг расхохотался, словно безумный. Его хохот походил на скрежет подземных каменных пластов, залегающих в непостижимых глубинах, а глаза при этом превращались из синих в зеленые, потом в карие, в черные. – А теперь, Нетти, слушайте внимательно. Вы должны сделать мне небольшое одолжение, и тогда отправитесь домой. Понятно?
Нетти все было понятно. И слушала она очень внимательно.
Глава 10
Южный Париж – маленький грязный промышленный городишко в восемнадцати милях на северо-восток от Касл Рок. И это не единственное захолустье в штате Мэн, названное в честь европейской столицы или государства; есть еще Мадрид (местные жители произносят его как Маддрид),[10] Швеция, Этна, Кале (произносимый как Калас, чтобы было похоже на Даллас), есть Кембридж и Франкфурт. Может быть, кто и знает, почему дороги в некоторых, более широких, местах называются такими экзотическими именами, но не я.
Знаю только, что лет двадцать назад один неплохой шеф-повар француз решил перебраться из Нью-Йорка в Лейкс-Риджен штата Мэн, чтобы открыть там свой ресторан, и что по каким-то особым соображениям выбрал для этой цели городок под названием Южный Париж. Даже лес вечно дымящих фабричных труб не установил его. В результате в этом городе появилось предприятие общественного питания под названием Морис. Существует оно и по сей день на Маршруте 117, проходящем вдоль железнодорожных путей, прямо напротив Макдональдса. Именно в Морис повез свою жену Дэнфорт Умник Китон в воскресенье, 13 октября, к обеду.
Этот воскресный день Миртл провела в одухотворенном состоянии, но причиной тому был не только прекрасный обед в Морисе. Последние несколько месяцев – скорее почти год – жизнь с Дэнфортом стала невыносима. Он ее не замечал, просто-напросто игнорировал… за исключением тех моментов, когда кричал на нее. Самоуважение, которым и раньше Миртл не слишком страдала, совсем съежилось. Как и многие другие женщины, она точно знала, что оскорбить можно не только кулаками. Мужчины, как впрочем и женщины, могут нанести смертельную рану языками, а Дэнфорт Китон был из тех, кто умело пользовался своим, за последний год он нанес жене таким образом множество невидимых глазом, но глубоких и кровоточащих порезов.
Она ничего не знала о степени увлечения бегами и на самом деле была убеждена, что Дэнфорт ходит туда в основном в качестве зрителя. Не ведала она и о растрате. Зная о том что некоторые члены его семьи страдали нервными расстройствами, она никогда не применяла эти сведения по отношению к мужу. Он не напивался до свинского состояния, не забывал с утра одеться, прежде чем выйти на улицу, не разговаривал сам с собой и поэтому Миртл считала, что с ним все в порядке. Более того она думала, что как раз наоборот, что-то не в порядке с ней самой. Что в какой-то момент это нечто заставило Дэнфорта разлюбить ее. Последние полгода или около того она страдала от мысли, что ближайшие тридцать или даже сорок лет ей предстоит прожить без любви и тепла, рядом с человеком, который внезапно впадает в ярость или в холодный сарказм, а чаще всего проходит мимо нее, как мимо пустого места. Для Дэнфорта она превратилась в предмет мебели до тех пор, конечно, пока нечаянно не попадалась ему под руку. А случалось это при самых разнообразных обстоятельствах – ужин не подан, когда Китон уже готов к трапезе, пол в кабинете показался недостаточно чистым, даже колонки в утренней газете, положенной на стол рядом с его чашкой кофе, расположены не так, как обычно, и тогда он называл ее тупицей. Он говорил ей в таких случаях, что если у нее задница отвалится, она не будет знать, где ее искать. Он говорил, что если бы мозги были жидкие, она бы давным-давно их высморкала. Поначалу Миртл пыталась защищаться от этих нападок, но он разрушал все ее попытки как карточный домик. Если она тоже в ответ начинала сердиться, он так бледнел от гнева, что Миртл не на шутку пугалась Поэтому она отказалась от попыток спорить и впала в тоскливую безответность. Теперь она реагировала на его вспышки только беспомощной улыбкой, тихим голосом обещала исправить свою ошибку и, поднявшись в спальню, падала в постель, уткнувшись лицом в подушку Она беззвучно плакала, в ужасе от того, во что превратилась и молила-молила-молила, чтобы появился у нее хороший друг, с кем можно было бы выговориться.
Не имея такого друга, она разговаривала со своими куклами Она начала их коллекционировать в первые годы замужества и всегда хранила в коробках на чердаке. Но недавно перенесла их вниз, в комнату, где шила и, высушив слезы, прокрадывалась туда, чтобы поговорить со своими бессловесными подругами. Они никогда не кричали на нее. Не отворачивались равнодушно, никогда не спрашивали, от чего она такая непроходимая дура, от рождения или специальные уроки брала.
Самую замечательную куклу она увидела вчера в новом магазине.
А сегодня все изменилось. Сегодня с утра, если быть точным.
Она держала руку под столом и щипала себя время от времени, чтобы убедиться, что это не сон. Но после каждого щипка понимала, что действительно сидит в ресторане Морис октябрьским солнечным днем, а напротив с аппетитом уплетает обед Дэнфорт, и на лице его играет улыбка, почти незнакомая, так как она не видела на его лице улыбки уже очень давно.
Она не знала, что было причиной такой перемены и не отваживалась спросить. Ей было известно, что накануне вечером он ездил в Люистон на бега, как, впрочем, и все предыдущие вечера в течение последнего года (вероятнее всего потому, что люди, которых он там встречал были гораздо интереснее тех, с кем ему приходилось общаться в Касл Рок, со своей женой, например), и, проснувшись сегодня утром, она ожидала увидеть постель с его стороны пустой (это означало бы. что он провел ночь в кресле в своем кабинете) и услышать, как он бродит по кухне, ворча себе под нос в обычном угрюмом расположении духа.
Но вместо всего этого увидела, что он лежит рядом, в красной полосатой пижаме, которую Миртл подарила ему на Рождество. Эту пижаму он надел впервые с того момента, как она была подарена, впервые вообще достал ее из коробки, насколько ей было известно. Дэнфорт не спал и сразу перевернулся на бок, к ней лицом и, главное, с улыбкой. Поначалу эта улыбка ее испугала.
Она даже подумала, что он решил ее убить. Но затем он дотронулся до ее груди и подмигнул.
– Давай, Мирт, а? Или думаешь еще слишком рано для таких дел?
Они любили друг друга, любили впервые за год или около того, и Дэнфорт был великолепен, а теперь вот они обедают в ресторане Морис в воскресенье днем, словно пара влюбленных голубков. Она не знала, что вызвало такие чудесные превращения и не желала знать. Она хотела лишь радоваться и надеялась, что это продлится как можно дольше.
– Все в порядке, Мирт? – спросил Китон, подняв голову от тарелки и вытирая салфеткой губы.
Она застенчиво протянула руку и дотронулась до его пальцев.
– Все хорошо. Все просто ну просто замечательно. Ей пришлось убрать руку, чтобы прижать салфетку к увлажнившимся глазам.
Китон продолжал жевать свою поджарку, или как там называют это блюдо Лягушатники, с большим аппетитом. Причина его прекрасного настроения была проста. Каждая лошадь, на которую он ставил после консультации с Выигрышным Билетом, приходила первой. Даже Малабар, проходивший один к тридцати в десятом заезде. Обратно в Касл Рок он скорее не ехал, а летел по воздуху, ощущая приятную тяжесть во внутреннем кармане пальто, где лежало более восемнадцати тысяч долларов. Его букмекер, вероятно, до сих пор находился в недоумении, куда пойдут эти деньги. Деньги пошли в самую глубь его шкафа в кабинете. Они лежали в конверте, а конверт в коробке из-под Выигрышного Билета вместе, конечно, с этой бесценной игрушкой. Он впервые прекрасно выспался за долгое время и, проснувшись, с радостью думал о предстоящей ревизии. Радость, конечно, невелика, но все же лучше, чем безнадежный мрак, сгустившийся в голове с тех пор, как пришло письмо. Единственное, как оказалось, что было необходимо, чтобы выбраться из этого мрака – удачный вечер на ипподроме.
Полностью покрыть недостачу до того, как топор опустился на его шею он все равно не в состоянии. Во-первых, ипподром в Люистоне единственный, работающий ежевечерне в течение осеннего сезона, и доходы приносил мелочные. Он мог объездить все ипподромы округа и выиграть еще несколько тысчонок, все равно этого было недостаточно. Не мог он и в Люистоне болтаться каждый вечер, постоянно выигрывая: его букмекера это приведет в раздражение, и он перестанет принимать ставки.
Но он предполагал, что может частично расплатиться, и тем самым снизить ответственность. Кроме того, он мог теперь предложить легенду какое-нибудь задуманное, но не выгоревшее грандиозное предприятие. Страшная ошибка… но та, за которую он несет полную ответственность и теперь расплачивается. Он может даже подсказать, что другой на его месте, даже самый чистоплотный, за такой длительный период времени воспользовался бы суммой гораздо солиднее той, которую он, Китон, позаимствовал в городской казне – то есть столько, сколько смог бы унести, а потом сделал бы ноги в какое-нибудь теплое местечко (где много солнца, белые песчаные пляжи и куча неотразимых девочек в бикини), откуда его извлечь было бы чрезвычайно трудно, а скорее всего, просто невозможно.
Он мог распять самого себя на кресте и пригласить тех, кто без греха, будет швырять в него камнями. Это заставит их на какое-то время призадуматься. Если среди них найдется такой джокер, который не отламывал время от времени кусок от общественного пирога, то Китон готов был сжевать трусы этого святоши. И без соли.
Они должны будут дать ему время. Теперь, когда он мог без паники и истерик спокойно обдумать ситуацию, он понял, что они вынуждены будут так поступить. В конце концов, они все политики. Должны понимать, что, покончив с Дэном Китоном, пресса возьмется за них самих и вываляет этих защитников общественного благосостояния в смоле и перьях. Они прекрасно знают, какие вопросы будут заданы во время общественного следствия или (не дай Бог) судебного процесса за растрату. Например, вопрос о том, как долго, и только ли в текущем году, мистер Китон проделывал свои грязные делишки, а джентльмены, ответьте, будьте так добры. Вопрос о том, почему и при каких обстоятельствах, такая уважаемая организация как Бюро Налоговой Инспекции сразу не почуяло, что пахнет жареным. Вопросы, которые честолюбивых и авторитетных зазнаек заставят растеряться.
Он был уверен, что выйдет сухим из воды. Гарантий, безусловно, никаких, но очень возможно. И все благодаря мистеру Гонту. О, Господи, как он ему благодарен!
– Дэнфорт? – застенчиво произнесла Миртл.
Он поднял на нее глаза.
– А?
– Это самый прекрасный день за много лет. Я хотела, чтобы ты знал.
Чтобы знал, как я тебе благодарна. Благодарна, что ты подарил его мне.
– О! – только и сказал Дэнфорт. С ним случилась удивительная вещь. Он вдруг забыл, как зовут женщину, сидящую напротив. Но, тут же вспомнил. Мне тоже приятно, Мирт.
– Ты сегодня поедешь на ипподром?
– Нет, думаю сегодня остаться дома.
– Как хорошо. – Это было так хорошо, что ей снова пришлось промокнуть глаза салфеткой.
Он улыбнулся ей – это была не та улыбка, которая когда-то покорила ее в молодости, но очень похожая.
– Ну что, Мирт, закажем десерт? Или сами на десерт что-нибудь придумаем?
Она кокетливо хихикнула и махнула на него салфеткой.
– Ах ты, проказник.
Дом Китона находился в Касл Вью. Пришлось долго ползти вверх по склону холма и к тому времени, когда Нетти дошла до цели, ноги у нее гудели, и она промерзла насквозь. По дороге она встретила всего двух-трех прохожих, но никто не обратил на нее внимания: все шли, уткнув носы в поднятые воротники, спрятавшись от пронизывающего ветра. Рекламное приложение к воскресному номеру газеты Телеграмма неслось по улице, подгоняемое ветром, а потом вдруг взмыло вверх, как птица, к темно-синему небу, когда Нетти уже свернула на дорогу, ведущую к дому Китона. Мистер Гонт предупредил ее, что мистера Китона и его жены Миртл дома не будет, а мистеру Гонту лучше знать.
Ворота гаража оказались открыты и здоровенный, словно корабль «кадиллак», принадлежавший Умнику, отсутствовал.
Нетти подошла ко входу, достала из левого кармана пальто пачку бумаги и ролик скотча. Ей очень хотелось поскорее очутиться дома, смотреть по телевизору воскресную программу и поглаживать Налетчика, который, конечно, сразу уляжется у ее ног. А ведь так и будет, как только она покончит с этим делом. Может быть, она даже вязать не станет. Просто будет сидеть в кресле, положив на колени абажур. Она взяла первый розовый листок и приклеила его у звонка над табличкой, на которой было написано: КИТОНЫ и КОММИВОЯЖЕРОВ НЕ ПРИНИМАЕМ, Нетти положила обратно в левый карман бумагу и скотч, а из правого достала ключ и вставила его в замочную скважину. Но прежде чем повернуть его, она внимательно осмотрела тот листок, который уже приклеила.
Уставшая и промерзшая, она все же не могла не улыбнуться. Вот уж в самом деле неплохая шутка, особенно если принять во внимание, как Умник водит машину. Странно, что он до сих пор никого не сбил. И все же она не хотела быть тем человеком, чья подпись стояла в нижнем углу листка. Умник может оказаться мстительным типом. Еще ребенком он никогда шуток не понимал. Она повернула ключ. Дверь открылась сразу. Нетти вошла.
– Еще кофе? – спросил Китон.
– Мне – нет, – ответила с улыбкой Миртл. – Я налопалась, как удав.
– Тогда пошли домой. Я хочу сегодня посмотреть матч Патриотов по телевизору. – Он взглянул на часы. – И если поторопимся, успею.
Миртл кивнула, счастливая, как никогда. Раз Дэнфорт собирается смотреть телевизор, а он стоит в гостиной, значит, не запрется на весь вечер у себя в кабинете.
– Давай поторопимся, – с готовностью согласилась она.
Китон командным жестом поднял палец.
– Официант? Прошу счет!
Нетти перестала торопиться домой. Ей было хорошо в доме Умника и Миртл.
Во-первых, там было тепло. Во-вторых, присутствие здесь давало ей ощущение власти, удивительное и неожиданное чувство: как будто она заглянула за кулисы чужой жизни. Она начала осмотр жилища с верхнего этажа.
Комнат было много, даже слишком, учитывая, что у Китонов нет детей, но как любила повторять мать Нетти – неимущий да добрящий.
Она выдвигала один за другим ящики гардероба, рассматривая белье Миртл. Некоторые из вещей были шелковыми, дорогими, но, по мнению Нетти, большинство из них – старыми. Такое же впечатление на нее произвели и платья, висевшие на плечиках в той части гардероба, которая была отведена Миртл. Потом Нетти отправилась в ванную, где обследовала аптечку с лекарствами, а оттуда в швейную комнату и там вдоволь наохалась, восхищаясь куклами. Прелестный дом. Чудесный дом. Как жаль, что мужчина, проживающий в нем, такое дерьмо.
Нетти посмотрела на часы и решила, что пора расклеивать предупредительные талоны. И она, конечно, так и сделает.
Вот только посмотрит комнаты на первом этаже.
– Дэнфорт, не слишком ли быстро? – перехватив дыхание, спросила с испугом Миртл, когда они зигзагом обошли медленно ползучий грузовик.
Встречная машина панически загудела, но Китон вовремя вернулся на свою полосу.
– Я хочу успеть к матчу, – повторил он и свернул налево, на Майпл Щугар Роуд, проехав мимо дорожного знака, оповещавшего, что до Касл Рок осталось 8 миль.
Нетти включила в гостиной телевизор – у Китонов был большой цветной Митсубиси – и посмотрела немного воскресный фильм с Эвой Гарднер и Грегори Пеком. Похоже, Грегори был влюблен в Эву, хотя наверняка трудно было сказать, может быть, и в другую женщину. Шла ядерная война. Грегори Пек был капитаном подводной лодки. Это Нетти нисколько не интересовало, поэтому телевизор она выключила, приклеила на экран розовый талон и прошла в кухню.
Там она раскрыла буфет и осмотрела посуду: обеденные и чайные сервизы были великолепны, но кухонная утварь не представляла никакого интереса. Потом она заглянула в холодильник и сморщила нос. Слишком много остатков. Большое количество вчерашней еды означало плохое ведение хозяйства. Правда, Умник едва ли в этом разбирается, даже более того, Нетти могла поклясться, что носа сюда не кажет. Такие, как Умник Китон, находят дорогу в кухню по карте и с собакой-поводырем.
Нетти снова посмотрела на часы и вздрогнула. Слишком много времени она провела в этом доме. Слишком много. Нетти стала суетливо один за другим расклеивать талоны повсюду: на холодильник, на плиту, на дверь, ведущую в гараж, у входа в столовую. Но чем быстрее она работала, тем больше нервничала.
Нетти только принялась за работу, когда красный «кадиллак» Китона пересек Тин Бридж и направился по Уотермилл Лейн к Касл Вью.
– Денфорт, – внезапно окликнула Миртл. – Не мог бы ты высадить меня у дома Аманды Вильямс? Я знаю, это не совсем по дороге, но она одолжила мою кастрюльку-фондю.[11] Я подумала… – Она снова смущенно улыбнулась. – Я подумала, что тебе без меня будет интереснее смотреть футбольный матч.
Он открыл было рот, чтобы сказать: Вильямсы живут не совсем, а совсем не по дороге, что матч вот-вот начнется и что свою идиотскую кастрюлю она могла бы забрать и завтра. Он терпеть не мог сыр горячий, расплавленный и растекающийся во все стороны. В нем наверняка появлялось тогда множество бактерий.
Но тут он задумался. Если не считать его самого, Совет Членов Городской Управы состоял из двух тупых ублюдков и одной тупой суки. Тупой сукой была Аманда Вильямс. Китону пришлось преодолеть отвращение, чтобы в пятницу повидаться с Биллом Фуллертоном, парикмахером, и Гарри Сэмуэльсом, содержателем единственного в Касл Рок бюро похоронных услуг. Ему было также невероятно трудно заставить их поверить, что визит ни к чему не обязывает, но, кажется, они так-таки и не поверили. Кто может поручиться, что Бюро не начнет и их забрасывать подобными письмами? Тем не менее ему удалось выяснить, что писем они пока не получали, во всяком случае пока… А вот суки Вильямс в пятницу дома не оказалось.
– Ладно. – сказал он вслух. И добавил:
– Можешь ее заодно спросить, не дошли ли до нес какие-нибудь важные городские новости. По поводу которых мне надо было бы с ней связаться.
– О, милый, ты ведь знаешь, у меня такие вещи в голове не держатся…
– Я это знаю, но ведь спросить ты можешь?! Не такая уж ты тупица, чтобы даже не спросить.
– Нет, – шепнула Миртл испуганно.
Он погладил ее по руке.
– Прости.
Она посмотрела на мужа так, как будто не поверила собственным ушам. Он извинился перед ней! Миртл казалось, что изредка в разные годы их совместной жизни, он это делал, но когда именно и при каких обстоятельствах припомнить не могла.
– Просто задай вопрос: не проявляли наши государственные мальчики беспокойства по какому-нибудь поводу? – объяснил Китон. – Землепользование или, например, водопровод и канализация… может быть налоги. Я мог бы и сам спросить, но мне и в самом деле хочется успеть на матч.
– Хорошо, Дэн.
Дом Вильямсов стоял на полпути, но в стороне от Касл Вью. Китон свернул на подъездную дорогу и поставил «кадиллак» позади машины хозяйки.
Машина была, конечно же иностранной марки «вольво». Он тут же решил, что бабенка либо коммунистка, либо лесбиянка, а, может быть, и то и другое.
Миртл открыла дверь со своей стороны, вышла и обернулась, в который раз одарив мужа полуиспуганной-полузастенчивой улыбкой.
– Я буду дома через полчаса.
– Хорошо. Только смотри, не забудь спросить, – напомнил он. Если он почувствует в рассказе Миртл, перевернутым с ног на голову, несомненно, хоть какой-нибудь намек на грядущие неприятности, он свяжется с этой сукой самостоятельно… завтра.
Но не сегодня. Сегодняшний вечер принадлежал ему всецело. У него слишком хорошее настроение, чтобы просто лицезреть Аманду Вильямс, не говоря уже о том, чтобы с ней трепаться.
Он едва дождался, когда Миртл хлопнет дверью, чтобы резко развернуть машину и снова выпустить ее на дорогу.
Едва Нетти приклеила последний розовый листок на дверцу шкафа в кабинете Китона, как услышала шорох шин подъезжающего автомобиля. У нее невольно вырвался приглушенный крик. На мгновение она как будто приросла к месту, не в силах сдвинуться.
Поймали! – пронеслось в голове, пока она прислушивалась к мягкому рокоту большого двигателя. – Попалась! О, Спаситель, милостивый и всемогущий, я попалась! Он убьет меня!
Но тут послышался голос мистера Гонта. Он звучал на этот раз не так мягко и дружелюбно, как всегда, он звучал холодно и решительно и доносился откуда-то из самых глубин ее сознания. Он наверняка убьет тебя, Нетти, если только поймает. А если ты будешь впадать в панику, поймает без всякого сомнения. Ответ прост: прекрати паниковать. Уходи из комнаты. Немедленно.
Не беги, но иди быстро. И тихо, как мышь.
Нетти поспешила по старинному турецкому ковру к выходу из кабинета в гостиную, повторяя про себя, словно заклинание: «Мистеру Гонту лучше знать», и, чувствуя, как ноги отказываются слушаться. Розовые прямоугольники смотрели на нее отовсюду, куда бы ни упал взгляд. Один листок даже свисал с люстры, болтаясь на длинном отрезке скотча.
Двигатель машины ворчал уже не так убедительно; видимо, хозяин отвел «кадиллак» в гараж.
Читать бесплатно другие книги:
