Охотники на демонов. Приманка Гаврилова Анна

– То есть ты всё-таки решила вернуться? – насмешливо вопросила Кара.

Я не поняла, а Темор…

– Перед родителями Вилинии будешь извиняться сама. Лично!

– За что извиняться? – вновь не поняла я.

– За то, что подбила Вилли поехать в Сити, – ответила уже Кара. – И за то, что бросила её одну. И за то, что заставила пить алкоголь!

Не скажу, что Кара и Темор относились ко мне или к кому-то из приёмных детей плохо, но клянусь – окажись на моём месте кто-то из родных, разговор был бы иным. А так… единственным, кто поинтересовался моей версией событий, стал инспектор. Он же объяснил, что Вилли вернулась на полтора часа раньше и «всё» рассказала.

Мне оставалось два варианта: вспомнить, что Вилиния – лучшая подруга и проявить порядочность или…

Я выбрала второе. Про нападение не упомянула – это грозило нескончаемыми нотациями, да и мало ли как опекуны среагируют? Зато в остальном говорила чистую правду: чья идея, как ехали, куда ходили и почему вернулись так поздно.

Впрочем, была ещё одна маленькая ложь – ответ на вопрос, почему приехали в Чиртинс не вместе…

– Мы поссорились, – сказала я.

– Из-за чего? – уточнил полисмен.

Желания множить ложь не было, и я пожала плечами. А утром…

Мне пришлось пойти в дом к Вилли, чтобы отнести позаимствованную одежду и произнести слова извинения. Последнее далось очень нелегко, а причиной, по которой я их всё-таки сказала, стали Кара и Темор.

Да, опекуны в мою версию не поверили и портить отношения с родителями Вилинии, которые были не последними людьми в городе, не пожелали. А ещё они сразу догадались, что я сама ни за что не извинюсь, и взялись сопроводить.

При этом Кара пригрозила поркой, а Темор смотрел так, что было ясно: не подчинюсь – будет хуже. После происшествия у клуба и предательства Вилли моральных сил почти не осталось, я сдалась.

Низко опустив голову, я бормотала слова сожаления, а родители Вилли стояли и смотрели с презрением. Я чувствовала себя униженной, однако этого оказалось мало – в финале моих извинений к входной двери, у которой нас держали, ещё и Вилиния подошла.

Быстрый взгляд на подругу, и… До этого момента я всё-таки надеялась на её раскаяние, вернее, только раскаяния от Вилли и ожидала. Но девушка, которую знала большую часть жизни, повела себя совершенно иначе – брезгливо наморщила нос и сделала высокомерное лицо.

Я вспыхнула, одновременно ощущая, как к глазам подступают слёзы. Потребовались все силы, вся выдержка, чтобы не заплакать прямо сейчас.

– Лирайн, – сказал отец Вилли ледяным тоном, – я рад, что ты осознала свои ошибки, но к моей дочери больше не приближайся.

Я вспыхнула сильнее прежнего, развернулась и, игнорируя недовольство опекунов – чета Паривэлл явно решила, что высказанных извинений недостаточно, что мне следует продолжить каяться, – направилась прочь. Ну а оказавшись дома…

Рыдала я долго и так, что всё лицо опухло. Сёстры, с которыми делила комнату, пытались успокаивать, но это не помогало, истерика шла виток за витком. Легче стало только к вечеру, мне даже удалось уснуть, а утром в памяти всплыл образ того байкера, который первым пришел на помощь, и что-то изменилось. У меня появилась… нет, не надежда. Мечта!

Мечты – это нереальное. У надежды есть хотя бы крошечный шанс, а мечте не суждено сбыться. Я отлично понимала: мы никогда больше не встретимся, и он помог бы любой девчонке, но не мечтать не могла…

Я воображала, что тот парень примчался специально за мной, почуяв опасность. Представляла, что, увидев там, в тёмном дворе, испытал нечто важное и теперь думает обо мне, хочет отыскать.

Воображала, как хмурится, расспрашивает сотрудников клуба, а потом… въезжает на своём странном, но дико крутом мотоцикле в наш убогий Чиртинс, подкатывает к школе, а я выхожу, даже не подозревая… А он там, во дворе. Стоит в своей чёрной кожаной куртке, сложив руки на груди, и ждёт.

Я вижу его, застываю на месте, и тогда…

Дальше вариантов было несколько, и все ужасно смущали. И это было важнее, чем возражения здравого смысла, который шептал, что спаситель вряд ли разглядел моё лицо, а запоминать меня вообще ни к чему.

Зато я его разглядела и забывать не собиралась: правильные черты, вычерченные скулы, упрямый подбородок, самые обыкновенные губы, прямые, давно не стриженные волосы рубинового цвета. Только цвет глаз не увидела, для этого было слишком темно.

Следующие три года я фактически бредила – я засыпала с его образом, просыпалась и вообще жила. Он стал даже не наваждением, а настоящим наркотиком. Я не могла без него. Никак.

Когда было грустно, я представляла, что он рядом. Рассказывала о своих проблемах, делилась переживаниями. Ответа не ждала. Мне было достаточно того, что он «слушает» и, в отличие от опекунов, всегда поддерживает именно меня, а не кого-то другого. Что он-то точно на моей стороне. И что он не предаст.

Каждый день я мечтала: вот сегодня, сейчас он появится. На парковке возле мини-маркета, на подъездной дорожке к нашему дому, на детской площадке, куда, по велению приёмной матери, веду малышню…

И я совершенно не расстраивалась, когда ничего не происходило: просто, невзирая на всю одержимость, помнила – это лишь фантазии. Тому байкеру нечего делать в нашем городке, и единственное место, где есть хоть какие-то шансы на встречу, – это Сити.

Только в Сити я больше ни ногой. Никогда.

Да, мужчины, очень похожие на демонов, тоже не забылись, хотя о них я не вспоминала. Даже не пыталась искать информацию или что-то разнюхивать, утратила к серокожим любой интерес.

Почему? Просто в сердце жила твёрдая убеждённость – тут, в Чиртинсе, нападений не будет, они ни за что не сунутся в наше захолустье. Поэтому оставался только он, а ещё… вздохи и разрисованные сердечками тетради.

От воспоминаний отвлёк едва не пролитый кофе, и, отставив кружку прямо на пол, я встала, чтобы сходить к своему рюкзаку. Запустила руку, вытащила с самого дна пухлую потрёпанную тетрадь и опять вернулась в облюбованный угол.

Привычка рисовать сердечки ушла, но последнюю из «испорченных» тетрадей я носила с собой постоянно – на случай, если всё вернётся. Этот вариант был возможен. Ведь вредным привычкам свойственно возвращаться.

Моя одержимость красноволосым парнем прошла не сама собой, и избавиться от неё оказалось непросто. Однажды я решила, что с любовью пора заканчивать, и запретила себе мечтать.

Было трудно, но всё получилось, и переезд в Кросторн оказал в этом исцелении большую помощь. Ведь в родном городе всё буквально дышало фантазиями, а тут…

Во второй раз из воспоминаний выдернул не кофе, а оклик потерявшей меня напарницы. Пришлось очнуться и ответить, а потом залпом выпить уже остывший напиток и вернуться к стеллажам.

Только теперь работа шла не в пример хуже, я постоянно отвлекалась на мысль, которая посетила в миг, когда, быстро пролистав тетрадь, я убирала её на место. Мысль была не нова, но раньше от неё удавалось отмахиваться, а тут я по-настоящему застряла.

Ведь страх перед посещением Сити – это из старой жизни, и, если хочу двигаться дальше, нужно что-то менять.

Я поступила в колледж, отпустила детскую любовь, но уверена ли я, что этого достаточно? Что моё намерение избегать мегаполиса – на благо?

Нравится мне или нет, но в мегаполисе самые большие возможности, а даже если всё то, что случилось три год назад, не галлюцинация, то люди из Сити не убегают, а совсем наоборот – все мечтают жить в центре мегаполиса.

Это значит, что никаких массовых убийств или исчезновений там нет, что город безопасен и посещение Сити не равносильно смерти. Вот и мои одногруппники и сокурсники едва ли не каждые выходные мотаются, и никто за это время не пострадал.

Так, может, и мне пора?

Может, стоит преодолеть этот страх?

Вечером в пятницу, усаживаясь в скоростной поезд, я чувствовала себя так, словно решилась прыгнуть из самолёта без парашюта. В то время как вся наша группа веселилась и дурачилась, предвкушая отличный отдых, у меня потели ладони и сердце стучало где-то в висках.

К счастью, состояние моё никто не замечал, даже сидевшая рядом Рика не заподозрила. Более того…

– Ну вот, а ты боялась! – хихикала она.

Я благоразумно улыбалась в ответ и периодически поглядывала на Синка.

Подруга и соседка по боксу уже давно твердила, что одногруппник дышит к моей персоне неровно, только я не верила. Во-первых, у него достаточно поклонниц, и вздыхать по той, которая не проявляет симпатий, глупо. Во-вторых, лично мне отношения вообще не нужны.

Но сегодня утром, после того как Рика с Синком в прямом смысле прижали к стеночке и потребовали дать окончательный ответ насчёт поездки, случилось маленькое происшествие… Услышав моё «да», Рика удовлетворённо кивнула и отступила, а Синк наклонился, словно в желании что-то сказать на ухо, и намеренно мазнул губами по щеке.

Весь остаток дня я ловила на себе его весёлые взгляды и сейчас понятия не имела, к чему готовиться. Логика шептала, что нужно расслабиться, а я нервничала и недоумевала: что делать, если он в самом деле начнёт подкатывать? Согласиться на ухаживания или отшить?

А ещё эти нарочито обтягивающие брюки, выбранные для меня Рикой, высоченные каблуки и майка со слишком выразительным декольте… В данный момент майку скрывали пальто и шарф, но в клубе-то мы разденемся, и что тогда? Я не привычна к подобной одежде. Я выдержу?

В общем, поездка представляла собой одну сплошную неловкость, и даже креплёное вино, которое мы втихушку распивали прямо в вагоне, не помогало.

Когда въехали в пределы центральной части мегаполиса и в уже наступившем зимнем сумраке вспыхнули бесчисленные огни, неловкость сменилась паникой. Потребовались все силы, чтобы удержать улыбку, ведь в противном случае одногруппники стали бы расспрашивать, и что я им скажу?

Зато после того как вышли на станции и, прокатившись ещё и в подземке, выбрались в город, стало легче. Пусть прошло целых три года, но местность я помнила, и этот маршрут был другим, не тем, по которому вела когда-то Вилиния. Клуб тоже оказался «не тот» – огромный, пафосный, и расположен он был не во дворах, а на одном из самых широких проспектов. Пересекая порог клуба, я даже дыхание затаила, а потом…

Бар, смех, громкие тосты от «сильной» половины нашей группы, коллективный выход на танцпол и понимание – всё не так уж страшно, чего я вообще боялась?

Первый танец, второй, новый подход к бару, и всё стало ещё лучше.

– Ну и стоило так отбрыкиваться? – кричала на ухо Рика, одновременно извиваясь под эротичные ритмы. – Ведь весело!

Я кивала, а после третьего дружного посещения бара позволила себе окончательно расслабиться. Выдохнула и успокоилась. Даже перестала скользить взглядом по окружающей толпе, выискивая врагов.

Явление Синка, который словно невзначай развернул меня лицом, отодвигая от Рики, тоже восприняла спокойно и на условно медленный танец согласилась, правда, особых эмоций от прикосновений одногруппника не испытала.

Тем не менее улыбалась Синку приветливо и как-то незаметно для себя пришла к выводу, что если парень перейдёт к настоящим ухаживаниям, то я, наверное, отвечу. В конце концов, он очень даже неплох: весёлый, высокий, темноволосый и улыбка заразительная.

– А ты хорошо двигаешься! – перекрикивая оглушительную музыку, сообщил Синк.

Я рассмеялась и ответила:

– Если хочешь, могу оттоптать тебе ноги.

Одногруппник не испугался – приобнял за талию и резко потянул на себя.

Через миг смеялись уже вместе, а вечеринка продолжалась, набирая обороты. Народу в клубе становилось всё больше, движения девочек гоу-гоу ярче и раскованнее, пространство содрогалось от басов.

Глядя на происходящее, впитывая атмосферу, я всё яснее понимала: бояться нечего, повторения прошлого раза не будет. Только судьба распорядилась иначе, и это стало громом среди ясного неба. Ведь я действительно поверила, полностью убедила себя в том, что всё хорошо, а тут…

Это случилось после полуночи: мы с Рикой подошли к бару, чтобы выпить чего-нибудь прохладительного, и я остолбенела. Человекоподобный монстр с серой чешуёй вместо кожи и змеиными фосфоресцирующими глазами стоял в паре шагов от стойки и внимательно смотрел на нас.

Его голову прикрывал капюшон, сам монстр был одет во всё тёмное. Он ухмылялся и покачивался, словно пьяный.

И был абсолютно материален, но странности никто не замечал. Окружающие смотрели на него как на самого обычного человека.

В миг, когда у меня замерло сердце и заледенела кровь, Рика кокетливо улыбнулась чудовищу и воскликнула:

– Привет, красавчик!

Искажавшая морду монстра ухмылка стала гадостнее, а взгляд сместился, чтобы замереть на мне.

Наверное, я совсем с ума сошла, но, кроме предвкушения, во взгляде этих жутких глаз привиделась какая-то сытость, а ещё возникла странная уверенность – сытость не помешает…

– Лирайн, ты чего встала? – взвизгнула Рика, дёргая за руку.

Только сейчас я поняла: монстр не нападает. Он просто стоит и… Но он же всё равно нападёт!

Ноги реально примёрзли к полу, однако Рика оказалась сильнее, сдвинула. Фактически силой дотащила до стойки и, крикнув бармену названия коктейлей, спросила недоумённо:

– Лира, что с тобой?

– Тот парень, – зашептала я.

– Чего-чего? – Нет, за музыкой подруга не слышала.

Пришлось очень постараться, чтобы заставить себя наклониться и сказать громче:

– Тот парень! Он…

– Ой, ну правда красавчик? – оборачиваясь и бросая взгляд в сторону демона, воскликнула Рика.

Я не согласилась. Нервно сглотнув, попыталась проверить кое-что важное…

– Какого цвета его кожа? – спросила у подруги.

Та посмотрела словно на дурочку, однако сказала:

– Белая, конечно. А что?

И спустя ещё пару секунд:

– Лира, а почему ты спрашиваешь? Что с тобой? Тебе плохо?

– У него глаза желтые и светящиеся, – попыталась зайти с другого края я.

Брови Рики подпрыгнули, а я удостоилась непонятного взгляда. Через миг подруга нахмурилась и, придвинувшись вплотную, выдохнула в ухо:

– Лира, у тебя белочка? Ты допилась до галлюцинаций?

Догадка подтвердилась – другие истинное лицо монстра не видят. Следом пришла ещё одна мысль: что, если дело не в окружающих, а во мне? Что, если реально глюк?

– Лирайн, может тебе проветриться? – продолжила Рика. – Давай провожу?

Я промолчала, понятия не имея, как поступать, что думать и делать, – монстр был абсолютно реален! Но Рика и остальные… они же не глупее меня!

Или это в самом деле галлюцинация? Что, если я ненормальная? Что, если…

– Привет, – прозвучало над ухом.

Я вздрогнула и опрокинула только что поданный барменом коктейль, потому что… Да, монстр подошел к нам. Облокотился на стойку в паре метров.

Рика грязно выругалась и отскочила, чтобы не испачкаться, а я вновь застыла и уставилась с ужасом. И если это был психоз, то совсем уж извращённый – просто монстр мою панику видел и откровенно над ней насмехался.

Он протянул лапу с острыми чёрными когтями в намерении дотронуться, а потом… резко повернулся и обратился к Рике:

– Скучаешь?

Подруга засияла так, словно с ней заговорила суперзвезда. Выпалила:

– Уже нет!

Губы монстра растянулись в новой ухмылке, а он сам, показательно обогнув меня, шагнул к радостной Рике. Наклонился к ней и принялся о чём-то шептать.

Со стороны выглядело совсем обычно – двое людей общаются. Окружающие не обращали внимания, таращилась только я. Сердце болезненно сжималось, колени дрожали, а живот крутило от предчувствия беды. И беда эта действительно произошла: через пару минут Рика кивнула и, позволив серокожему приобнять себя за талию, направилась вместе с ним к выходу.

Она собиралась уйти на улицу! Туда, где гораздо больше шансов стать жертвой. Туда, где ему проще совершить расправу!

Я наблюдала за этим оторопело, а потом не выдержала и бросилась следом. Догнала и, схватив Рику за руку, воскликнула:

– Нет! Не смей!

Подруга глянула непонимающе, а монстр шагнул навстречу и спросил:

– Проблемы?

Его глухой урчащий бас прозвучал доброжелательно, и я, услышав эти интонации, практически признала себя сумасшедшей. Видимо, мне в самом деле мерещится. Наверное, он обычный человек, а эта чешуя – плод больного воображения. Но…

– Проблем нет. – Понятия не имею, как хватило смелости посмотреть в его желтые глаза. – Но она с вами никуда не пойдёт.

– Это ещё почему? – усмехнулся монстр.

На лице Рики отразился тот же вопрос, только отпускать подругу я не собиралась. Плевать, как это выглядит со стороны и что обо мне подумают, но я не позволю!

– Хочешь занять её место? – последовал внезапный вопрос, и я вздрогнула.

Рика мгновенно нахмурилась, а серокожий добавил, обращаясь лично ко мне и словно уведомляя:

– Один я отсюда всё равно не уйду.

Он казался пьяным. Вернее, сытым и пьяным, причём в опьянении той стадии, когда переубедить невозможно. Но не это главное: внутри появилась железная уверенность – я могу делать что угодно, но монстр не отступится. Всё бесполезно. Один он отсюда действительно не уйдёт.

– Выбирай, – сказал серокожий. Обращался по-прежнему ко мне, и, хотя пояснений не прозвучало, смысл я уловила сразу. Или я, или она, моя Рика. Девчонка, которая за минувшие месяцы стала настоящей подругой и растопила лёд, сковавший моё сердце после предательства Вилинии.

– Лирайн!

Этот гневный призыв принадлежал самой Рике, однако я даже головы не повернула. Стояла и по-прежнему смотрела прямо на монстра. Или всё-таки на человека, в котором лично я видела потустороннее существо?

Несколько секунд этой молчаливой войны, и серокожий, убрав лапищу с талии недовольной Рики, расплылся в очередной улыбке.

Тут же кивнул на двери клуба и добавил:

– Так что?

Я глубоко вздохнула и на негнущихся ногах зашагала в указанном направлении.

– Лирайн! – воскликнула подруга. Хотя тут, наверное, уместнее сказать «бывшая подруга», потому что, даже если вернусь живой, Рика не простит.

В этот раз сердце сжалось не от страха, а от боли, только я не замедлилась. Я шла, точно зная, что монстр не отстаёт, и ощущая спиной плотоядный взгляд.

Молча свернула к гардеробу, забрала своё пальто и, глупо порадовавшись тому, что из вещей у меня только документы и деньги, которые помещаются в карман, вышла на улицу. В лицо сразу ударил порыв холодного ветра, заставив поёжиться, а вслед за этим прозвучало:

– Как же вы предсказуемы.

– В смысле? – не поняла я.

Демон хмыкнул и вместо ответа крепко схватил за локоть. Он потащил дальше, вдоль здания, к малозаметному проулку, уводящему с людного, хорошо освещённого проспекта во дворы.

Наверное, можно было закричать, но я почему-то молчала и буквально кожей чувствовала нарастающее веселье монстра.

– Думаешь, та девка заслуживает твоей жертвы? – вновь подал голос он. – Думаешь, она оценит?

Я не думала, поэтому промолчала, а серокожий заявил снисходительно:

– Ваша самоотверженность вас и погубит. Всех.

Странные слова. Кого «всех», кого «вас»? Впрочем, это было уже не важно. Сейчас я понимала лишь то, что собственные глаза и чувства не обманывали: он действительно не человек, а мне конец.

– Впрочем, – уже вталкивая в проулок, басисто хохотнул монстр, – я бы её не тронул, ты ведь знаешь, что ты слаще. Такие, как ты… М-м-м…

Он резко бросил меня в сторону, впечатывая спиной в стену и прижимая собственным телом так, чтобы точно не убежала. Шумно втянул воздух, поднимаясь от моей шеи к виску, и продолжил:

– Такие, как ты… лакомство. Нет ничего приятнее, чем…

Удар. Он был резким, неожиданным, и я не сразу поняла, что бьют не меня, а его, монстра. Причём бьют в спину, не давая никаких шансов на ответ.

За первым ударом сразу же, без всякого интервала, последовали второй, третий, четвёртый, пятый… Серокожий не обернулся – издав булькающий звук, навалился на меня всем весом и начал сползать вниз.

Я тоже на ногах не удержалась. А оказавшись в полусидячем положении, бросила взгляд на бездвижного монстра и похолодела – из его спины торчало несколько стрел.

Я сперва не поверила, уставилась бездумно. Столь же бездумно подняла голову и похолодела опять: из мрака проулка вышли трое – двое мужчин и одна женщина. В их руках были… нет, не луки, а тяжелые, усиленные какими-то металлическими пластинами арбалеты.

– Ну всё, – женщина хищно улыбнулась, глядя на тело, – попался.

Мужчины комментировать не стали. Один – тот, что был ниже и плотнее, – передал арбалет второму и, выхватив откуда-то из-под куртки длинный нож, уверенно шагнул к нам.

Не глядя на меня, присел над телом и сдёрнул капюшон, обнажая лысую, покрытую серой чешуёй голову. После чего грубо стащил монстра на асфальт, приподнял за тот же ворот и в одно движение перерезал горло.

Цвет хлынувшей крови я не различила: вокруг было слишком темно, и жидкость казалась чёрной. Зато запах аммиака был не просто явным, а заполонил всё вокруг.

Меня затошнило, и я поспешила вскочить, правда, ноги не слушались, и, прежде чем подняться, я дважды упала. Женщина тем временем отдёрнула рукав своей кожаной куртки, обнажая широкий браслет на запястье, и сказала прямо в этот браслет:

– Есть! Убит!

Короткая пауза, а после неё далёкий, искаженный радиоэфиром голос:

– Потери?

– Без потерь, – довольно хмыкнула незнакомка. Скользнула по мне взглядом и добавила: – Приманка была хорошей. Он так увлёкся, что даже не почуял, как мы подошли.

– Отлично, – ответил голос. Мужской, кстати. – Сейчас пришлю к вам Фатоса.

И уже не ей лично, а будто бы всем и сразу:

– Операция завершена. Отбой.

Я нервно хватанула ртом воздух, покачнулась. Трое с арбалетами слишком сильно напоминали байкеров, которые пришли на помощь в прошлый раз. И речь не только об одежде – как и в случае с блондинкой, тут было что-то ещё, какое-то ощущение.

– Не волнуйся, – вытирая нож об одежду монстра, сказал «плотный». – Сейчас тебе помогут.

Помогут? В чём? Как?

Я не говорила. Стояла, вжавшись в стену, и молчала. Я ждала Фатоса – почему-то думалось, что это будет кто-то из той, прошлой компании, и вот тогда я обо всём спрошу.

Однако Фатос оказался совсем другим – невысоким старичком в самом обыкновенном, хоть и дорогом пальто и с крупным перстнем на пальце. В проулок он не входил, ждал в микроавтобусе, к которому меня подвели.

Оказалось, доктор. Правда, доктор всё-таки странный… Сперва он спросил о самочувствии, а убедившись, что физически я не пострадала, взял моё лицо в ладони, положив большие пальцы на виски, и приказал:

– Закрой глаза.

Поколебавшись, я подчинилась и почти сразу ощутила в висках странное покалывание. Одновременно с покалыванием меня накрыла сильная сонливость, только я не уснула.

А потом услышала ровный, монотонный голос Фатоса:

– Весь последний час ты находилась в клубе и никуда не выходила. Ты выпила больше, чем нужно, поэтому всё как в тумане. Ты веселилась, танцевала. Тебе было хорошо…

Да?

Я хотела распахнуть глаза, но что-то удержало. Следом пришла мысль: а зачем? Ведь этот старик, кажется, убеждён, что я под гипнозом, и явно делает внушение – то есть хочет лишить воспоминаний. А меня саму подобный вариант устраивает? Я готова забыть о том, какая опасность может подстерегать?

Ответ был один: нет. Поэтому я продолжила сидеть с закрытыми глазами и ни словом не возразила.

Через пару минут услышала:

– Сейчас ты проснёшься, вернёшься в клуб и продолжишь веселиться с друзьями. Ты проснёшься на счёт три. – И это был приказ.

Я, конечно, подчинилась, а распахнув глаза, увидела рядом с микроавтобусом, который был припаркован прямо на тротуаре, огромный блестящий мотоцикл со странным тюнингом и головой волка вместо передней фары.

Людей тоже прибавилось, но никакой суеты, и ничего такого, что могло бы вызвать подозрения прохожих. Ну разве что большой чёрный мешок, который в данный момент несли из проулка ко второму микроавтобусу.

Последнее заставило вздрогнуть, а по остальному… То есть в выводах я не ошиблась? И байкеры, и эти – одна компания, а монстры всё же существуют? Только мне почему-то предлагается забыть, причём согласия на амнезию никто не спрашивает?

Возможно, следовало поинтересоваться почему так, но я, разумеется, не стала. Учитывая, как повели себя спасители, самым разумным было убраться подальше, поэтому, едва Фатос отпустил, я послушно направилась ко входу в клуб, но потом не удержалась – остановилась, чтобы оглядеться.

Я искала его, того красноволосого парня, вот только… Нет. Пусто.

– Девушка, с вами всё хорошо? – окликнули меня.

Обернувшись, я увидела широкоплечего брюнета в байкерской куртке, и осторожно кивнула. После чего продолжила двигаться к массивной хромированной двери, но быстро поняла – нет, не смогу.

Сделав несколько глубоких вдохов, я добралась до входа в клуб и, словно так и задумано, пошла дальше – там, всего в нескольких десятках метров, располагалась станция подземки. Я собиралась вернуться в Кросторн.

Конечно, в общагу меня сейчас никто не пустит и ночевать придётся где-нибудь на станции, но это лучше, чем оставаться в Сити. Если останусь, точно начнётся истерика. Тут я не выдержу. И вернуться к одногруппникам действительно не могу.

Рика появилась ближе к десяти утра и, войдя в комнату, не удостоила даже взглядом. У меня от такого равнодушия болезненно перехватило дыхание, однако сказать что-либо я не осмелилась – слишком хорошо понимала, что в данный момент оправдания никому не нужны.

Что я вообще могла сказать – вопрос другой, и над ним я ещё не задумывалась, ясно было лишь то, что в историю про серую чешую и убийц с арбалетами Рика не поверит.

Пронаблюдав демарш подруги, я повернулась лицом к стене и повыше натянула одеяло. Я лежала в кровати и пыталась уснуть, но, невзирая на бессонную ночь, не могла.

Меня не колотило от страха, и своё столкновение со странной группировкой, которая, судя по всему, занимается истреблением монстров, я в голове не прокручивала. Обычная бессонница, только и всего.

Когда время приблизилось к полудню, я встала и отправилась в ванную, а приняв душ, сразу оделась и ушла в город. Поездка в Сити получилась затратной, и денег на кафе, в общем-то, не было, но поесть в боксе я не могла – там бы кусок в горло не полез.

Выйдя из общаги, сперва свернула к кафетерию, в который ходили все наши, а потом подумала и прошла дальше, до следующего. Миновала стеклянные двери, присела за один из свободных столиков и сделала заказ.

Там, снаружи, вовсю моросил мелкий противный дождь, как бы издеваясь над календарным временем года, а внутри… Впрочем, по атмосфере тут было не лучше. Или дело не в кафетерии, а во мне?

Едва официантка принесла заказанные чай и салат, я поморщилась и потянулась к приборам. Даже успела сделать один маленький глоток чаю и воткнуть вилку в кусочек бекона, когда над головой прозвучало:

– Привет. – Голос был мужским. – Я присоединюсь?

Я подняла глаза и вздрогнула всем телом, попутно выронив вилку. А тот, кто желал присоединиться, не растерялся, махнул ближайшей официантке и попросил:

– Девушка, можно заменить прибор?

Этого широкоплечего, одетого в чёрное брюнета я узнала мгновенно. Мы виделись несколько часов назад, в Сити, возле клуба…

– Как поживаешь? – задал новый вопрос он, усаживаясь напротив.

Я мотнула головой и потянулась к чашке с чаем в желании загородиться хоть чем-то. Что ему ответить?

– Погода сегодня мерзкая, – снова подал голос парень. В этот миг появилось ощущение, что он намеренно отвлекает, не давая возможности сориентироваться и понять, как себя вести.

– Погода… – выдохнула я. – Да. Не очень.

– А поживаешь-то как? – Он улыбнулся уголками губ.

Я отстранённо отметила, что улыбка незнакомцу идёт, и даже очень. Ещё отметила ровные тонкие губы, короткую негустую щетину и тёмные, словно омут, глаза.

– Хорошо поживаю, – сказала, внутренне замерев.