Девочка, я о тебе мечтаю Безрукова Елена

Глава 2

Дома разложила по полкам продукты, все ещё пребывая мыслями в прогулке от магазина с Димой. Размышляла над его словами…

Меня никогда ещё не звал на свидание никто из этих золотых детей. Они предпочитают не обращать на меня внимания. Впрочем, это лучше, чем подвергаться издёвкам и насмешкам из-за яркого рыжего цвета волос, бровей и ресниц, веснушек на носу и отличных отметок по всем предметам за четверти и весь учебный год.

Прошедшие двенадцать месяцев, проведённые в компании мажоров и дочек богатых родителей, были для меня поистине тяжёлыми — мне пришлось многое стерпеть, потому что цель оправдывала средства — я хотела учиться последние два учебных года в этой элитной гимназии, грант в которую я и выиграла на олимпиаде по нашему региону и получила льготное место среди отпрысков состоятельных бизнесменов, госслужащих и чиновников. Я приложила очень много усилий, чтобы выиграть эту квоту, и на радость бабуле смогла ее получить среди сотен других претендентов. Только радость длилась недолго — едва я переступила порог новой школы в форме, на которую мы снова с бабушкой работали всё лето, как меня встретило напряжённое молчание, оценивающие и какие-то недовольные взгляды новых одноклассников… Все они, конечно, были в курсе, что я из небогатой семьи, сирота и ученица бюджетного места, за которое их родители выкладывают каждый год суммы с пятью нулями. Стоит ли говорить, что я так и не стала там своей? Прошёл год, а я все ещё серая тень, «отсядь от меня» и «рыжая, дай списать!»…

Снова вздохнула и на миг прикрыла глаза, чтобы успокоиться и выровнять дыхание.

Спокойно, Катерина!

Ты сильная. У тебя есть ты, ты справишься! И бабушка, конечно, тоже…

Мы с бабушкой и не такое переживали.

Подумаешь, какие-то нападки избалованных детей…

Вытерплю. Зато я получаю крутое образование и поддержку учителей, что директор даже обещала договориться с университетом, в котором я хотела бы получить высшее образование на факультете иностранных языков.

Это того стоит.

— Катёнок, ну ты чего стоишь всё на месте? — мягко тронула меня за плечо бабушка, и я словно вынырнула из своих мыслей. — Пельмени-то кто просил?

Катёнок — это прозвище мне дали ещё родители: ласковое производное от имени Екатерина.

— А… Да, сейчас… Я что-то задумалась, — поторопилась я начать подготовку к приготовлению теста.

И тесто, и фарш для пельменей мы с бабулей делаем только сами — долго, убирать потом много в кухне, но вкус такого домашнего блюда несравним со вкусом магазинных полуфабрикатов.

Пока ждала тесто и крутила фарш из мяса на электрической мясорубке — мой подарок, на который я копила почти полгода, бабушке на её юбилей, — всё думала о предложении Димы сходить в кино. Это, получается, свидание? Но я словно совсем этому не рада. Дима — приятный парень, симпатичный и один из немногих одноклассников, кто видел во мне человека, но на свидания с ним мне ходить не хочется. Пожалуй, напишу ему завтра, извинюсь и скажу, что не смогу составить ему компанию. Почему-то всё внутри меня противилось этому походу в кино. Причины я сама не понимала, но мои тараканы в голове явно проголосовали против Димки.

Возможно, дело в том, что он мне приятен, но не более того, а давать ложные надежды я не хотела. Это было бы по меньшей мере нечестно по отношению к человеку, который со мной неплохо общается. А может, причина в том, что место в моем сердце уже занято…

Занято тем, кого любить нельзя ни в коем случае, ни при каком раскладе, потому что объект моей глупой детской симпатии относится ко мне едва ли не хуже всех, вместе взятых, в этом классе. Любить такого — это остаться с сердцем в бинтах, любить его — это получить в душу ножевую рану…

Я, конечно, всё понимала. И как только я об этом подумала — сразу же взяла и влюбилась. Да, вот так — глупому сердцу никто приказывать так и не научился, оно, шальное, всё стучало и стучало о нём, грохотало в ушах и больно било по рёбрам каждый раз, едва он оказывался рядом или я случайно пересекалась со льдом его голубых глаз… Умных, как ни странно, глаз в сравнении с большей частью нашего класса, которая ходила на занятия просиживать форменные штаны и юбки. Точнее, ездила — все они приезжали в гимназию на шикарных иномарках с личными водителями или же с родителями. И только я одна ездила на учёбу на автобусе, что являлось ещё одним поводом для насмешек, особенно если в утренней давке в час пик мне умудрялись порвать колготки или сбить хвост на голове…

— Ну что, помощь требуется? — услышала я позади себя голос бабушки. Она села на табуретку возле стола. — Старушечий патруль прибыл к месту назначения!

— Да нет, бабуль, — улыбнулась я ей, сворачивая очередной аккуратный пельмешек. — Старушечий патруль пусть выезжает обратно и смотрит сериалы про сводных сестёр. А я тебя, как готово будет, позову ужинать.

— Ну, смотри сама, — прокряхтела она. — Умница ты у меня. И руки у тебя золотые. Достанется кому-то такая жена — повезёт ему!

Я мягко рассмеялась в ответ. Вот уж о чём я не думаю вообще — об отношениях и замужестве. Мне сейчас просто некогда, да и не нужно это всё — глупости эти все любовные. Я только и мечтаю, что закончить школу, получить аттестат с золотой медалью, стать студенткой и забыть уже эти холодные голубые глаза, которые так и преследуют меня во сне.

— Так а кто меня учил? У меня есть шикарный учитель в области кулинарии.

— Девочка моя, — приобняла меня бабушка и поцеловала в щёку.

— Ну, бабуль… Я ж в муке вся.

— И ничего, чай, она не заразная же. Ладно, кухарь… Я пошла. Щас как раз, пока дойду до зала, ты уже все и сваришь. Раз, два — взяли!

Бабушка с усилием поднялась с табуретки и отправилась в зал. Вскоре в комнате послышались голоса привычного телевизионного сериала.

— Алло, — прижала я трубку телефона к уху плечом.

— Привет, — услышала я на том конце провода голос подруги Дашки Суворовой, моей бывшей одноклассницы. — Как дела?

— Нормально, — отозвалась я. — У тебя что-то срочное? Я в муке вся просто.

— А, печёте что-то?

— Лепим. Пельмени.

— Пельмени — это я люблю! Щас буду.

— Кто бы сомневался, — усмехнулась я.

Даша просто обожает нашу с бабулей стряпню. Как ее не разнесло вообще от мучного… Скажи ей про пельмени или пирожки — она тут как тут. Впрочем, за годы учебы в одной школе мы не только сдружились с ней, но и даже моя бабуля принимает ее всегда как родную. Так что ворчала я больше для вида. На самом деле мы всегда ей рады — вдвоём нам с бабушкой бывает скучно.

— К чаю что-нибудь купить?

— Может, рулет? Со сгущенкой.

— Можно и рулет. Забегу в магазин.

— Давай. До встречи тогда.

— Пока.

Суворова прискакала еще до того, как я закончила бы лепить последнюю партию, чтобы затем отправить их в морозилку про запас. А еще партия уже кипела в кастрюльке на плите.

— Здрасьте, Полина Ефимовна! — поздоровалась она с бабушкой.

— Привет, Дашенька! Молодец, что забежала.

— Как ваше ничего?

— Скриплю помаленьку!

— Вот и прекрасно. А я вам рулет принесла, со сгущенкой.

— Очень хорошо. Попьём все чайку опосля.

— Ну, я к Кате пошла.

— Только не забудь сначала вымыть руки!

— Обязательно, Полин Ефимовна! Уже бегу.

Спустя пару минут она наконец дошла и до меня.

— Привет! — светло-русая голова выглянула из-за двери кухни, а затем показалась и вся Дашка.

— Как ты быстро пришла, — усмехнулась я. — Бежала, что ли? Так сильно хотелось пельменей?

Дашка рассмеялась колокольчиком.

— Да я просто тут рядом кружилась, — ответила она. — Зашла в супермаркет возле вашего дома.

— Не ври мне. Я знаю, что ты сильно любишь наши пельмени!

— Да люблю-люблю, — усмехнулась она, занимая табуретку возле стола. — Я и не спорю!

— А чего это ты тут ходила? — спросила я подругу.

— Да в магазин заезжала один. Духи там классные продают, масляные. И стоят недорого.

— Покажи.

Даша вынула из сумки несколько маленьких флакончиков миллилитров по десять.

— Боже, какие малыши! И это духи? — удивилась я.

— Ага, — кивнула она. — Это же аромамасло. Оно сильно концентрированное. Понюхай.

Она отвинтила крышку одного из флакончиков и поднесла его к моему носу. Я ощутила приятный и тонкий аромат ванили, не приторный, какой часто бывает у обычной туалетной воды. Хотя я покупала только самые дешевые марки. Возможно, с запахом ванили у более элитных брендов дела обстоят не в пример лучше. Но этот аромат мне очень понравился.

— М-м… — протянула я, вдохнув в себя нотки нежной изысканной ванили. — Действительно, хорошее масло. И сколько стоит?

— Да триста рублей, — ответила Суворова. — Мазать надо на запястье. Вот так.

Она ухватила мою руку и намазала немного масла мне на кожу.

— Теперь потряси рукой, — сказала она.

— Зачем? — уставилась я на нее.

— Да потряси, — схватила она сама мое запястье и заставила меня помотать рукой.

— А теперь еще раз нюхай.

Я поднесла руку к носу и снова втянула аромат. На коже он ощущался гораздо приятнее и будто расцветал с новой силой.

— Да-а-а… Классно пахнет, — оценила я.

— Нравится?

— Очень!

— Тогда — дарю, — Даша закрыла масло крышкой и поставила его рядом со мной.

Я покосилась на флакончик. Хотелось бы, конечно, себе такие заиметь, но триста рублей для нас с бабушкой все же ощутимая сумма.

— Спасибо, но не нужно.

— Почему? — надулась тут же Суворова. — Сама сказала, что понравились.

— Понравились, — подтвердила я, продолжив заниматься пельменями.

— Что тогда? — вгляделась в меня подруга.

— Я тебе не смогу отдать деньги за них, — честно ответила я ей.

— Да господи, — отмахнулась Суворова от меня. — Я тебе разве что-то говорила про деньги? Так бери. Я все равно себе много набрала. За год не истратить, они стойкие, экономно расходуются. Бери, Ромашкова!

— Так неудобно.

— Да брось! — сказала Даша. — Раз дарю — значит, так хочу. Будешь завтра на линейке пахнуть лучше, чем эти богатые курицы!

Я только и усмехнулась. Это вряд ли. «Богатые курицы» сплошь пахнут исключительно дорогущими брендами. Но все же Суворова меня соблазнила…

— Ладно, — ответила я. — Считай, что за это я дам тебе большую тарелку пельменей.

— А вот это дело, — подняла палец вверх Дашка. — Я совсем не против!

— Катя! М-м-м… Это просто… божественно! — мычала сквозь пельмени Суворова.

— Когда я ем — я глух и нем, — пожурила её я, впрочем, довольно улыбаясь. Приятно, когда тебя хвалят.

— Ну, серьёзно, — утёрла она губы салфеткой. — Невозможно остановиться. Нежные такие.

— Ну, спасибо, — отмахнулась я. — Уважила. Остановись теперь.

— Слушай, — уставилась на меня подруга немигающим взглядом.

— Что? — заволновалась я и на всякий случай осмотрелась вокруг.

— Романова!

— Я!

— Женись на мне, а?

Через секунду мы обе прыснули со смеху.

— Ой, Дашка… — смеялась я. — Ну, ты как скажешь — хоть стой, хоть падай.

— А что? — вытянула она ноги под столом. — Готовишь классно. Не пререкаешься, чисто всегда у вас. Я б за такую жену такой калым бы отвалила! Ой-ёй.

— Да хватит уже, — не могла перестать я смеяться. — Скажешь тоже…

— А я же растяпа, — опёрлась Даша спиной о стену. — Ничего не умею! Вон, только магазинные пельмени и могу сварить — и то не факт, что не развалятся…

— Хочешь, я научу тебя? — спросила я. — Это несложно.

— А давай, — кивнула Суворова. — В следующий раз, как будете что печь, зовите заранее.

— Договорились, — улыбнулась я. — А то бабуле тяжело уже. Мне одной скучно.

— Понятно, — перестала шутить Даша. — Сдаёт здоровье?

— Ну а как иначе? — я и сама мигом загрустила. Легко ли видеть, как увядает твой единственный близкий человек, не считая Даши. — Возраст берёт своё и не щадит никого.

— Главное, чтобы снова не понадобилось серьёзное лечение…

— Не напоминай, — вздрогнула я. — Я не переживу такого ещё раз и не вытяну просто. Надо к экзаменам готовиться, я не могу мыть полы до ночи!

— Дай бог, чтобы всё обошлось, — вздохнула Даша. — Искренне желаю твоей ба здоровья. Она у тебя классная! Я, когда к вам прихожу, всё время свою баб Соню вспоминаю — та такая же была: гостеприимная, готовила вкусно, чай всегда наливала. Как будто в детство возвращаюсь.

— Дай-то бог, — повторила я за ней, словно мантру, в которую сама горячо верила.

— Форму-то купили? — сменила тему Даша, и я осталась ей за это благодарна.

— А… Да, — ответила я. — Так жаль, что прошлогодняя мне уже не подошла — так неудачно я и подросла, и в бёдрах раздалась… И блузки на груди не застегнулись. Они в прошлом году уже еле сходились. Пришлось полностью всё менять: летняя форма — два комплекта, зимняя форма — два комплекта, и спортивная тоже…

— Ну да, — протянула Даша, окидывая меня придирчивым взглядом. — Ты изменилась. Сильно. Неудивительно, что старая форма не налезла.

— Угу, — горько кивнула я. — Пришлось раскошелиться на другую. Завтра пойду в новой с иголочки форме.

— Круто же, — сказала подруга. — И две косы?

— Да.

— И банты?

— Да! Белые.

— Ой, Катюха! — покачала она головой, снова окидывая меня цепким взглядом.

— Чего?

— Сведёшь с ума ваших вредных золотых парней.

— Ой, Даш! — рассмеялась я. — Ты о чём говоришь-то вообще? Они на меня никогда внимания не обращали даже.

— Но ты изменилась, Катя.

— И что?

— И то, — изогнула она одну бровь. — Поверь мне на слово — скоро из этих избалованных мажоров за тобой очередь выстроится, а ты ещё будешь выбирать среди них, с кем в кино пойти!

Вспомнила сразу о Диме. Ведь сегодня он как раз пригласил меня в кино и сделал мне кучу комплиментов… Но это видение сменилось другим — голубые глаза смотрят надменно, а я слышу очередные гадости в свой адрес.

— Да не будет такого, — отмахнулась я. — Это что-то из области фантастики. Да и не нужно мне. Ты ведь знаешь, Даш, как ко мне относятся одноклассники. Большая их часть.

Даша задумчиво побарабанила пальцами по столу.

— Ну да, ну да…

Потом перевела внимательный взгляд на меня.

— Не хочешь туда идти? — спросила она, несложно было догадаться об этом.

— Не хочу, — поджала я губы. — Но придётся.

— Ну, потерпишь ещё годик, — пыталась приободрить меня подруга. — Ты же так хотела в эту гимназию попасть и выдержала там год, не потеряв льготы.

Для моего места были важные условия, лишь соблюдая которые я не платила за него: примерное поведение, отличная учёба — не более двух четвёрок в четверти и за год, активное участие в жизни школы. И целый год я всё это, конечно, соблюдала, как бы мне ни было трудно — я просто не могла потерять это место. При нарушении условий меня бы просто перевели на платный контракт, а платить нам с бабулей нечем. Особенно тяжко стало, когда бабушка заболела и мучилась с давлением. Нужны были дорогие лекарства, питание, и я выбивалась из сил — днём грызла гранит науки, после обеда мыла полы в супермаркете, а ближе к ночи садилась за учебники…

— Потерплю, — ответила я уверенно. — Обязательно. Зря, что ли, это всё…

— Вот именно, — поддержала меня Суворова. — Главное, чтобы этот к тебе не вязался… Как его… Питерский. Придурок тот.

При звуке его имени я опустила ресницы. Смотреть в глаза подруге я не смогла бы. Она считает, что я не люблю говорить о нём, потому что он — тот, кто треплет мне нервы и не даёт спокойно вдохнуть больше других. И это, конечно же, стало причиной того, что беседы вести о нём я не желала — много чести! Но была и ещё одна — даже своей близкой подруге я не рассказала, какие чувства одолевают меня, когда я думаю о нём. Никто не знает, что я не могу не думать о нём. Ни одна живая душа… И никогда не узнает. Я унесу это с собой в могилу.

— Надеюсь, что за лето он поумнел, — ответила я, собравшись, подняла глаза на подругу и даже смогла улыбнуться.

— Этот дебил? — сморщилась Даша. — Сильно сомневаюсь. Горбатого ничего уже не исправит.

— А вдруг? — усмехнулась я. — Случилось чудо.

— И в сказки, диво дивное да чудо чудное я тоже больше не верю, — припечатала меня Суворова.

— Посмотрим, — вздохнула я, в глубине души на самом деле согласившись с ней. — Буду стараться поменьше попадаться ему на глаза.

— Это сложно будет, — хмыкнула она. — Учитывая, как он любит тебя.

Я взмахнула ресницами и ошалело уставилась на подругу. Даже не сразу дошло, что Дашка сказала последнюю фразу в переносном смысле, настолько она меня царапнула по больному…

— Что ты сказала?

— Ну, в смысле любит тебя. Мутузить, — добавила Даша. — Словесно то есть.

— А… В этом плане.

— Ну а в каком ещё? — с подозрением вгляделась в меня она.

— Никаком, конечно, — решила я закруглить неприятную и острую для меня тему. — Я просто нервничаю перед завтрашним днём и туплю немного.

— Да я сама нервничаю, — ответила Дарья. — Веришь, нет? Каждый раз как в первый раз.

— Верю, — улыбнулась я.

— Тогда давай по чайку — да пойду я.

— Давай.

Я поднялась из-за стола, чтобы поставить на газ старый чайник со свистком.