Девочка, я о тебе мечтаю Безрукова Елена

Глава 4

Я не слышала, что парни говорили друг другу, но Алла Дмитриевна их еле разняла.

— Безобразие! — пыталась отдышаться она. Прическа сбилась, одежда немного перекосилась, как и у взъерошенных парней. — Затеяли драку прямо на линейке! Вашим родителям я об этом непременно доложу!

Отец Романа уже смотрел в сторону нахмуренного сына, но подойти ближе было нельзя. Но, судя по взгляду папы Питерского, его ждёт та ещё головомойка…

— А теперь — идёмте в свой класс! — скомандовала Алла. — У нас классный час с вами и получение расписания на завтра…

Мы все нестройным отрядом пошли следом за классным руководителем.

— Ай! — взвизгнула я от неожиданности на лестнице, ведущей на второй этаж, где располагался закреплённый за нами класс.

Кто-то смачно, абсолютно наглым образом, бессовестно шлёпнул меня по заду! В полном шоке я обернулась, но позади оказались девчонки. Я нахмурилась и с подозрением пропустила их вперёд. Дурочки они, что ли, совсем? Или это всё же не они и тот, кто это сделал, позорно сбежал? Тогда я снова повернула голову и пропустила сзади идущих.

Мимо прошёл хмурый Роман, который даже не взглянул на меня, словно я была одним из элементов перил лестницы.

Я нахмурилась ещё больше. У меня два варианта: хлопнули меня по попе либо девчонки, которые шли позади, ради шутки, либо… Питерский.

И только я об этом подумала, как в желудке что-то ёкнуло.

Питерский ударил меня по… попе?

Даже мои брови невольно полезли наверх, а губы растянулись в улыбке — мне самой стало смешно от такой глупой догадки. Роман не стал бы меня трогать! Он — последний, кого интересует мой зад!

И не девчонки — им-то это зачем?

Хотя если выбирать между ними — пусть это окажутся девчонки…

Пропустив почти всех, я шла за ребятами последняя.

— Кать, чего отстаёшь? — дождался меня Дима и пошёл рядом.

— Да задумалась просто, — ответила я.

— О том, какое кино ты хочешь посмотреть сегодня? — спросил он.

— Э-э… — замялась я. Идти с ним на свидание у меня желание так и не появилось. — Дим… Ты извини, но я не смогу пойти.

— Почему? — Парень явно расстроился.

— Бабушка себя не очень хорошо чувствует, — ответила я. Извини, бабуля! Дай бог тебе здоровья! — Я останусь с ней.

— А, тогда — конечно, давай перенесём, — кивнул он. — Может, тогда завтра? А бабуле сил побольше!

Я поджала губы. Вот настырный. Но так не хотелось бы потерять нормальное отношение хоть кого-то в этом классе.

— Я пока не знаю, Дим, — сказала я. — Ничего обещать не могу. Зависит от того, когда поправится бабушка. Я не могу ходить и развлекаться в такой ситуации, сам понимаешь…

— Понимаю, — ответил Попов. — Ладно, пока выберу фильм.

Чёрт. Ну как ему сказать, что с ним вообще не пойду? Духу не хватило.

— Посмотрим, Дим.

— Понял.

— А что у тебя за война с Питерским? Что вы не поделили на линейке? — спросила я. Всё же очень любопытно… — Что он тебе говорил?

— Ой, да придурок он, — ушёл от ответа Попов. — Не обращай внимания даже.

Дальше расспрашивать у меня бы и не вышло — мы пришли к классу.

Алла Дмитриевна долго говорила об организационных моментах. Продиктовала расписание нашего первого учебного дня завтра, а затем перешла к беседе. Вызывала по одному одноклассников к доске и просила выступить: рассказать о том, как они провели лето.

— Катя Романова, — назвала учитель мое имя.

Настала моя очередь выходить к доске. Мои успехи за лето весьма скромные на фоне других. Я даже стеснялась рассказывать о своих каникулах перед всеми. Им это точно неинтересно… Но делать нечего, и я поднялась со своего стула и отправилась на середину класса, к доске, которая всегда заставляет меня волноваться по полной.

По дороге между рядов я ощутила, как кто-то больно потянул за косу!

— Ай! — пискнула я и ухватилась за собственные волосы.

Повернула голову и обнаружила, что моя резинка с белым бантом, которая закрепляла одну из кос, теперь в руках Питерского. Именно он нагло и довольно больно стянул ее с меня и теперь под гогот друзей победно вешал бант себе на пиджак как трофей.

— Очень весело, — высказалась я, чувствуя, как распускается коса.

Убрала ее за спину, заплету уже после выступления у доски. Только нахмурилась. Придурок! Как же я его не выношу…

Попыталась абстрагироваться от всего и встала к доске лицом. На миг прикрыла глаза, чтобы выровнять дыхание. Затем повернулась к классу. Неловко сцепила пальцы рук между собой под взглядами одноклассников, как и всегда пренебрежительными.

— Итак, как вы, Катенька, провели лето? — спросила Алла Дмитриевна. — Список литературы, который задавали вам, прочли?

— Да… Я прочла, — кивнула я, ощущая, как взгляды становятся еще более пренебрежительными… Кажется, из всех я одна и прочла весь список.

— Кто бы сомневался… Заучка, — не преминул воспользоваться возможностью в очередной раз поддеть меня Питерский.

Холодные голубые глаза так и припечатывали к доске. Руки дрожали, колени тоже. Ну почему я так его боюсь? Мне кажется, что я просто даже не вижу никого, только эти глаза жесткого избалованного мальчишки…

— Так, тишина, — постучала указкой по столу Алла и повернулась снова ко мне. — Это похвально, Катя! Недаром вы у нас лучшая ученица гимназии!

Градус в классе упал ещё ниже. Зря Алла об этом говорит — потом я неизбежно подвергаюсь нападкам одноклассников. Но сказанного уже не воротишь…

— Спасибо, — скупо ответила я.

— Так как вы лето провели? — задала вопрос учитель.

— Да ничего интересного не происходило… Индии, слонов и путешествий у меня не было. Я работала.

— Вот как… Где же?

— В детском лагере. В Анапе. Частично и отдыхала, выходит.

— Кем же вы там работали, Катенька?

— Прислугой, кем ещё… — влез в наш диалог Питерский. — Посудомойкой, наверное… На что она ещё годится, да и подальше от нормальных людей возле мойки и посадили.

Тут же по классу послышались язвительные смешки. Он унизил меня на весь класс. Опять…

Я так надеялась, что смогу выдержать целый год, но уже в первый учебный день в горле встал ком, а глаза заволокло слезами. Ещё более унизительным было бы только расплакаться здесь на виду у всех…

— Питерский! — загремела Алла. — Прекратите так себя вести и извинитесь перед одноклассницей!

— И не подумаю, — нагло отозвался парень и сложил руки под грудью.

— Я напишу записку вашему отцу!

— Пишите, Алла Дмитриевна.

— Да что вы за человек такой, Роман? Вам же обидеть другого ничего не стоит!

— Можно я выйду? — попросила я ее негромко, ощущая, что больше не могу сдержать слёз, а плакать при всех мне не хотелось.

— Иди, конечно, — кивнула она. — Иди…

Я, ни на кого не оглядываясь, вышла из класса и почти бегом добралась до туалетной комнаты. Внутри никого не оказалось, и я подошла к окну. Опёрлась о него руками и закрыла глаза, пытаясь успокоиться и подавить рыдания.

Не хочу из-за него плакать, не хочу!

— Кать, — тронули меня за плечо, и я вздрогнула.

Обернулась и наткнулась глазами на Диму. Видимо, он пошёл следом за мной, а я за своими мыслями не слышала даже, как он дверь открыл.

— Возьми, — протянул он мне бумажный носовой платок, который я приняла.

— С… спасибо, — поблагодарила я его и утёрла глаза и нос. — Очень кстати.

— Не плачь ты из-за него, — говорил Дима. — Козёл он тупой.

— Я знаю, — комкала я в пальцах салфетку. — Но всё равно обидно.

— Понятное дело. Хочешь, я ему морду набью?

— Нет, — подняла я на одноклассника глаза. — Не вздумай! Бабушка узнает, что из-за меня драка, будет волноваться. А ей нельзя.

— Ладно… — нехотя согласился Дима. — А так руки чешутся.

— Я прошу тебя — не надо, — покачала я головой, глядя ему в лицо.

Роман — серьёзный противник, крепкий парень, который выглядит едва ли не старше и крупнее своих одноклассников, спортсмен и мастер спорта по плаванию. Если Дима нападет на него — произойдёт серьёзная драка. Это может стоить мне места здесь.

— Хорошо, обещаю, что не буду его трогать, — ответил Дима.

— Хоть он и заслуживает, если честно. Он меня вообще ведь за человека не держит.

— Да придурок он, — заправил мне за ухо он прядь волос. — Как можно тебя обижать? Ты же как котёнок беззащитный…

Рука Димы так и застыла на моих волосах — одна из кос окончательно распустилась. Он смотрел прямо мне в лицо и смущал меня. Этот момент почему-то казался мне каким-то интимным…

Внезапно дверь открылась, и моё сердце в очередной раз словно провалилось куда-то в пятки. Дима невольно отдёрнул руку и отступил на шаг от меня. К нам вошёл третий — Питерский. Он встал напротив нас и переводил взгляд с меня на Диму. На Диме он остановил взгляд и смотрел на своего одноклассника предельно странно: недобро, исподлобья, сузив глаза.

Меня и успокоить никому уже нельзя? Питерский желает, чтобы я заливалась слезами вечно?

— Я не понял, Попов, — сказал Роман однокласснику. — Что мальчики делают в туалете для девочек?

Слово «мальчики» он выделил голосом особенно.

— Встречный вопрос, Питерский, — не остался в долгу Дима. — Я исправляю тут то, что натворил ты.

— Я шёл в туалет и услышал мужской голос из женского туалета, — ответил ему Роман. — И решил, что кто-то нарушает правила…

— Как и ты сейчас.

— Да, как и я, — согласился Питерский. Меня тут словно бы не было вообще.

— Поэтому мы оба отсюда выходим, — Рома указал длинной рукой ему на дверь.

Дима перевёл взгляд на меня.

— Всё нормально, — ответила я ему. — Вам действительно здесь не стоит находиться… Идите, я приду скоро. Косу только переплету…

— Ну, ладно, — неуклюже потоптался Попов на месте и вышел первым.

Роман пошёл следом, но вместо того, чтобы тоже выйти вдруг закрыл дверь на щеколду изнутри…

Я обернулась на него и раскрыла глаза шире. Что происходит?

— Ты зачем закрыл дверь? — спросила я, кожей ощущая опасность, которая исходила от него. Будь я на самом деле котёнком, то обязательно уже бы выгнула спинку, вздыбила шерсть и вовсю бы шипела на подходящего ко мне слишком близко Романа.

— Эй! Придурок! Ты чего там закрылся? — затарабанил в дверь Дима. — Я щас позову на помощь.

Роман же устремился прямо на меня, заставляя с каждым своим шагом невольно отступать, а моё сердце — биться где-то в горле.

— Слышь, рыжая! — ухватил он меня за руку и больно сжал пальцы на моем запястье, когда нагнал меня у стены женского туалета. — У меня из-за тебя проблемы будут теперь.

— Из-за меня? — возмутилась я негромко, пытаясь освободить свою руку и отступая под натиском все дальше и дальше, пока не врезалась спиной в холодный кафель. Дальше отступать было некуда. — Ты сам ведь меня задеваешь.

— А ты… — навис он надо мной, каким-то диким взглядом впиваясь в моё лицо. — …могла бы и не рыдать на весь класс, чтобы тебя потом все жалели. Алла передаст отцу, что я довёл до слез одну заучку!

— Но ты и правда меня обидел, — вжималась я в стену, пытаясь уберечь себя от его тепла и запаха, которые я ощущала так близко, что мое тело предательски начинало дрожать.

Питерский ровно секунду ещё вглядывался в мои глаза, затем скользнул взглядом по моим губам, отчего их внезапно закололо. Он неожиданно наклонился ниже. В голове невольно стали появляться дурацкие мысли, что он сейчас меня поцелует…

Я вздрогнула, когда кончик его носа коснулся моей макушки. Роман сжимал своими горячими пальцами мое запястье, а носом втягивал в себя запах моих волос.

Вдох-выдох. Вдох-выдох. Как дикий зверь какой-то, он словно наслаждался этим процессом.

Я же стояла и не дышала, словно замершая статуя. Меня просто парализовало, я не могла и двинуться с места.

Зачем он это делает? Играет, как кот с мышью… Я же собрала все свои силы, заставила себя напрячься в попытке сбежать от этого гнёта. Но он и сам уже отступил на шаг, выпустив мою руку с нескрываемым пренебрежением.

— От тебя булками несёт, что ли, заучка?

— Это духи… — еле пролепетала я.

— С запахом булки? Оригинально. Ты пахнешь столовкой. На, — достал он из кармана белоснежный носовой платок. А бумажный — платок Димы — забрал и выбросил в мусорное ведро. — Выкинь эту гадость одноразовую… Он чистый. Вытри свои сопли. Ненавижу бабское нытьё…

Роман вложил мне в руку платок. Повернулся ко мне спиной, за несколько огромных шагов пересёк небольшую комнату, открыл дверь и вышел в коридор.

Я опустила глаза на платок Ромы. Такой белоснежный, что жаль портить. Убрала его в карман пиджака, нос утёрла салфетками в уборной. Тоже отправилась в класс.

В коридоре Алла отчитывала Романа, который, насупив брови, слушал её.

— Ты зачем закрылся, Питерский? Что вы там делали?

— Разговаривали.

— И для этого надо было закрыть дверь?!

— Попов мешал.

— Попов беспокоился о девушке!

— Ей не нужна его забота. Пусть засунет её себе в зад…

— Питерский, следите за языком! Вы с классным руководителем говорите! Катя, подождите.

Алла увидела идущую мимо меня. Мне пришлось остановиться на расстоянии пары шагов от них. Ледяные глаза Романа уставились на меня, и по спине побежал холодок. Ненавижу, когда он так смотрит. И ненавижу свою реакцию на это… Я не выдержала и первая опустила ресницы, переведя взгляд в пол под моими ногами.

— Да, Алла Дмитриевна, — отозвалась я. — Слушаю вас.

— Питерский вас обидел? — заглянула она мне в лицо, словно ища признаки какого-то насилия. — Скажите, не бойтесь! Мы найдём на него управу.

Обидел?

Да.

Но я не хотела выносить это на всеобщее обозрение.

— Н… нет, — отлепила я язык от нёба и ответила ей. — Ничего страшного мне… Рома не сделал.

— Что вы там происходило? — строго спросила она меня.

Я подняла глаза и снова встретилась со льдом голубых глаз Романа. Он сузил их и ждал, что же я скажу о том, что было за дверью женской уборной.

— Мы просто поговорили, — ответила я. — Рома хотел извиниться. Даже дал мне носовой платок. Вот.

Я достала из кармана пиджака вещь Ромы и продемонстрировала её учителю.

— Да? — взметнула брови вверх Алла и переводила взгляд с него на меня. — Извиниться?

— Да, — кивнула я. — И сейчас тоже хочет. Так и сказал мне: «Катя, я готов извиниться перед Аллой Дмитриевной и перед всем классом».

Повисло молчание. Питерский свёл брови вместе, понимая, что я спасла его зад, но одновременно и подставила.

— Ну что же… — остыла тут же Алла. — Тогда это меняет дело. Похвально, Питерский, похвально. Это так по-мужски — признать ошибку и попытаться её исправить.

— Согласна с вами, Алла Дмитриевна, — поддакнула я, уже предвкушая, как стану слушать извинения Ромы при ребятах. С другой стороны, в душу закрался страх — Питерский не простит мне своего позора и обязательно отомстит. Но это будет потом… — Очень по-мужски. Он готов.

— Тогда идёмте, — указала она рукой на двери нашего класса, и мы двинулись за ней следом.

Роман дождался, когда я поравняюсь с ним, и пошёл рядом.

— Слышь, рыжая, — дернул он меня за рукав. — Ты что это придумала?

— Извиняться будешь на весь класс, — сказала я с улыбкой, вздёрнув нос. Достал уже за прошлый год. Пора бы уже и отвечать за своё хамство.

— А ты не офигела, заучка? — сверкнул он глазами, словно разъяренный волк, и я невольно вжала голову в плечи. Очень надеюсь, что он этого не заметил…

— Офигел у нас ты, Питерский. И только ты один.

— Что вы там шепчетесь? — обернулась с подозрением на нас Алла.

— Слова подбираем. Для извинений прилюдных, — ответил ей Роман.

— Правильно, — кивнула она и остановилась у двери, пропуская нас первыми. — Сейчас и начнём.

Мы встали с ним посередине класса на обозрение множества пар глаз. Одноклассники притихли и ждали, что будет. Алла прошла мимо нас к учительскому столу и подтолкнула Романа.

— Итак? Роман, вы что-то хотели сказать Катерине?

Он молчал какое-то время, поджав губы. Я чувствовала словно кожей его недовольство и гнев. Бесится — и поделом. Кажется, мы два вампира — питаемся отрицательными эмоциями другого…

— Извини, — пробурчал он себе под нос.

— Громче, Питерский, — попросила его Алла Дмитриевна, и Роман уставился на меня так, словно сейчас схватит, закинет на плечо и выкинет в окно. Невольно захотелось отойти от него — настолько меня прошибала его ледяная энергия.

— Извини, — повторил он громче.

— Катя, вы принимаете извинения от Питерского? — спросила Алла меня.

В моём воображении Роман извинялся с куда большим чувством и не столь сухо, но и так тоже сойдёт! Услышать извинения из уст Питерского — уже восьмое чудо света. Стоит позвонить на радио и поздравить с этим значимым событием всю Россию.

— Да, принимаю, — кивнула я и снова наткнулась на взгляд, красноречиво сказавший мне, что так просто этот номер не пройдёт…

Глава 5

Я смотрел на неё и мечтал прожечь взглядом насквозь.

Чёртова заучка! Так умыла меня перед всем классом! Что теперь пацаны обо мне думать будут?