Поцелуй Тьмы Мид Райчел

То, что происходило дальше, можно назвать организованным хаосом. Тех из шайки, кого удалось поймать, собрали и повели допрашивать. Лиссу тоже увели, чтобы заняться ее ранами. Часть меня, похороненная под внезапно вспыхнувшей кровожадностью, хотела отправиться следом за ней, но в этот момент кое-что другое привлекло мое внимание: Джесси тоже собирались увести, поскольку он все еще нуждался в медицинской помощи. Эдди по-прежнему крепко удерживал меня, не обращая внимания на мои просьбы и попытки вырваться. Большинство взрослых были слишком заняты, чтобы обращать внимание на меня, но им пришлось это сделать, когда я снова начала кричать.

– Вы не можете позволить ему уйти! Вы не можете позволить ему уйти!

– Роза, успокойся, – мягко сказала Альберта. Неужели она не понимает, что произошло? – Все кончено.

– Ничего не конечно! И не закончится, пока я не задушу его собственными руками!

Альберта и кое-кто из остальных, похоже, осознали, что происходит что-то серьезное, но им, видимо, не приходило в голову, что это имеет отношение к Джесси. Все смотрели на меня как на «Розу в припадке безумия» – выражение, с которым я не раз сталкивалась в последнее время.

– Уведите ее отсюда, – распорядилась Альберта. – Пусть она приведет себя в порядок и успокоится.

Больше она ничего не добавила, но почему-то ее слова были поняты так, что мной должен заняться Дмитрий.

Он подошел и перехватил меня у Эдди. Я попыталась воспользоваться моментом и вырваться, однако Дмитрий был слишком быстр и слишком силен. Схватив за руку, он потащил меня прочь.

– Мы можем сделать это легким, или мы можем сделать это трудным, – говорил Дмитрий, ведя меня через лес. – Я ни при каких обстоятельствах не подпущу тебя к Джесси. Кроме того, он в больнице, так что тебе до него никак не добраться. Если ты в состоянии смириться, я отпущу тебя. Если бросишься бежать, тут же схвачу снова.

Я обдумала оба варианта. Жажда заставить Джесси страдать все еще бушевала в крови, но Дмитрий был прав. На данный момент.

– Хорошо, – кивнула я.

Он заколебался на мгновение, возможно пытаясь вычислить, правду ли я говорю, и отпустил меня. Увидев, что я никуда не убегаю, он расслабился, но совсем немного.

– Альберта сказала, что мне нужно привести себя в порядок. Мы куда идем, в больницу? – небрежно спросила я.

Дмитрий усмехнулся.

– Хорошая попытка. Я не позволю тебе приблизиться к нему. Первую помощь можно оказать и в другом месте.

Он повел меня куда-то в сторону, но все еще у границы кампуса. Я вскоре поняла, куда мы идем. Хижина. Раньше, когда в кампусе было больше стражей, они дежурили в этих маленьких сторожевых помещениях, обеспечивая более надежную защиту границ кампуса. Хижины давно стояли заброшенными, но конкретно эту привели в порядок, когда сюда приезжала тетя Кристиана. Она предпочитала проводить время здесь, а не в гостевом доме школы, поскольку многие морои рассматривали ее как потенциального стригоя.

Он открыл дверь. Внутри было темно, но я своим дампирским зрением видела, как он нашел спички и зажег керосиновый фонарь. Много света светильник не давал, но для наших глаз хватало. Оглянувшись, я увидела, что Таша славно потрудилась над хижиной. Здесь стало чисто и почти уютно – появилась постель с мягким стеганым одеялом, а около камина два кресла. Имелась и еда – консервированная и расфасованная – в кухонной нише в углу комнаты.

– Садись.

Дмитрий указал в сторону постели. Я послушалась. Он разжег огонь в камине, и стало тепло. Потом взял аптечку первой помощи, бутылку воды и подошел к кровати, подтащив кресло таким образом, чтобы сесть напротив меня.

– Ты должен отпустить меня, – умоляюще сказала я. – Неужели ты не понимаешь? Не понимаешь, что он должен заплатить за все? Он пытал ее! Он делал с ней ужасные вещи.

Дмитрий намочил кусок марли и приложил мне ко лбу. Стало больно; видимо, там был порез.

– Он будет наказан, поверь мне. И остальные тоже.

– Как? – спросила я с горечью. – Оставят после уроков? Он вел себя так же мерзко, как Виктор Дашков. И никто ничего не предпринимает! Люди совершают преступления и выходят сухими из воды. Он должен страдать. Все они должны.

Дмитрий прекратил промывать мои раны, бросив на меня озабоченный взгляд.

– Роза, я понимаю, ты расстроена, но ты ведь знаешь, физические наказания у нас запрещены. Это… дикость.

– Да? И почему, интересно? Спорю, после хорошей взбучки они ничего такого снова в жизни не затеяли бы. – Я едва могла усидеть – все мое тело трепетало от ярости. – Они должны пострадать за то, что делали! И я хочу быть той, кто заставит их страдать! Хочу всех их заставить страдать! Хочу убить их.

Внезапно я почувствовала, что вот-вот взорвусь, и начала подниматься. Дмитрий мгновенно обхватил меня за плечи и толкнул обратно. Первая помощь была забыта. С выражением беспокойства и яростной силы на лице он прижимал меня к постели, а я вырывалась как бешеная. Его пальцы все сильнее впивались в тело.

– Роза! Выйди из этого состояния! – Теперь он тоже кричал. – Ты ничего такого не хочешь! Все кажется ужаснее, чем на самом деле, из-за множества стрессовых ситуаций, в которые ты попадала в последнее время.

– Прекрати! – завопила я в ответ. – Ты ведешь себя… просто как всегда. Ты всегда такой благоразумный, какие бы ужасы ни творились вокруг. Что происходило с тобой тогда, в тюрьме, когда ты хотел убить Виктора? Почему это было правильно, а то, что я говорю, нет?

– Потому что это было преувеличение, и ты понимаешь, о чем я. Но сейчас… сейчас что-то совсем другое. Сейчас с тобой что-то не так.

– Нет, сейчас со мной как раз все так. – Я продолжала отжимать его вверх, болтая без умолку, в надежде отвлечь. Если я буду действовать быстро и неожиданно, то, может быть, – только может быть! – сумею вырваться и проскочить мимо него. – Я единственная здесь, кто стремится делать что-то реальное, и если это неправильно, то мне очень жаль. Ты хочешь, чтобы я была невероятно добрым человеком, но я не такая! Я не святая – в отличие от тебя!

– Никто из нас не святой, – с кривой улыбкой ответил он. – Поверь, я не…

Я сделала свой ход – вскочила и оттолкнула его. Он отлетел в сторону, однако это меня не спасло. Я отбежала всего на два фута, когда он снова схватил меня и пригвоздил к постели, на этот раз навалившись всем телом, лишая возможности двигаться. Где-то в глубине души я понимала – должна была понимать, – мой план бегства неосуществим, но не могла мыслить здраво.

– Отпусти меня! – завопила я в тысячный раз за этот вечер, изо всех сил пытаясь освободить руки.

– Нет, – решительно, с нотками отчаяния в голосе сказал он. – Нет – до тех пор, пока ты не выйдешь из этого состояния. Сейчас это не ты!

В моих глазах вскипели жаркие слезы.

– Это я! Отпусти меня!

– Нет! Не ты! Не ты!

В его голосе отчетливо звучало страдание.

– Ошибаешься! Это…

Внезапно я смолкла. Это не ты. Те же слова, которые я говорила Лиссе, когда, исполненная ужаса, наблюдала за тем, как с помощью своей магии она терзает Джесси. Я стояла там и буквально не верила своим глазам, не верила в то, что она способна на такое. Она не осознавала, что потеряла контроль над собой; еще шаг, и она превратилась бы в настоящего монстра. И теперь, глядя в глаза Дмитрия, видя в них панику и любовь, я осознала, что со мной происходит то же самое. Я стала такой же, какой была она в тот момент, – до такой степени захваченная, ослепленная иррациональными эмоциями, что не отдавала себе отчета в своих действиях. Как будто мной что-то управляло.

Я попыталась отогнать, стряхнуть эти выжигающие меня изнутри чувства. Но ничего не получалось – они были слишком сильны. Я не могла отделаться от них. Они полностью завладели мною – в точности как это происходило с Анной и госпожой Карп.

– Роза… – произнес Дмитрий.

Всего лишь мое имя, но в его устах оно становилось таким могущественным, исполненным такого глубокого смысла. Вера Дмитрия в меня была безгранична – вера в мою силу, в мою доброту. Он и сам был силен и никогда не боялся отдать мне частицу своей силы, если я нуждалась в ней. Может, в словах Дейдры относительно моей обиды на Лиссу и есть доля правды, но в отношении Дмитрия она полностью ошибалась. Мы любили друг друга. Мы были как две половинки целого, всегда готовые поддержать друг друга. Мы оба не были совершенны, но это не имело значения. Вместе с ним я могла одолеть эту переполнявшую меня ярость. Он верил, что я сильнее ее. И так оно и было.

Медленно, медленно тьма таяла. Я перестала бороться с Дмитрием. Тело трепетало, но теперь не от ярости, а от страха. Дмитрий мгновенно почувствовал эту перемену и отпустил меня.

– О господи… – дрожащим голосом пролепетала я.

Его рука легко коснулась моей щеки.

– Роза… – прошептал он. – Ты пришла в себя?

Я с трудом сдерживала слезы.

– Я… Думаю, да…

– Все кончилось. – Он отвел от моего лица волосы. – Все кончилось. Теперь все в порядке.

Я покачала головой.

– Нет. Не в порядке. Ты… Ты не понимаешь. Это правда – все то, что меня тревожило. Анна! То, как я забираю на себя безумие духа? Именно это и происходит, Дмитрий. В случае с Джесси Лисса утратила контроль над собой, но я остановила ее, впитав в себя ее гнев. И… И это ужасно. Как будто я… ну, не знаю… марионетка. Не могу контролировать себя.

– Ты сильная, – ответил он. – Больше такого не произойдет.

– Нет, – сказала я ломким голосом и попыталась сесть. – Это непременно произойдет снова. И не раз. Я стану такой, как Анна, и мне будет все хуже и хуже. На этот раз мной овладела жажда крови и ненависть. Я хотела уничтожить их. Мне стало просто необходимо уничтожить их. А что будет в следующий раз? Не знаю. Может, я просто сойду с ума, как госпожа Карп. Может, я уже сумасшедшая, потому и вижу Мейсона. Может, это будет депрессия, от которой раньше страдала Лисса. Я буду падать все глубже и глубже, стану как Анна и покончу…

– Нет, – мягко прервал меня Дмитрий и так близко наклонился ко мне, что наши лбы почти соприкасались. – С тобой такого не произойдет. Ты слишком сильная. Ты победишь это – вот как сейчас.

– Только потому, что ты здесь. – Он обнял меня, и я спрятала лицо у него на груди. – Сама не справилась бы.

– Справилась бы, – сказал он дрогнувшим голосом. – Ты сильная… ты очень, очень сильная. Вот почему я люблю тебя.

Я плотно зажмурилась.

– Ты не должен. Моя судьба – превратиться в чудовище. Возможно, я уже чудовище.

Я вспомнила о том, как вела себя в последнее время, как рявкала на всех, как пыталась запугать Райана и Камиллу.

Дмитрий отодвинулся, чтобы заглянуть мне в глаза, и обхватил мое лицо ладонями.

– Ты не чудовище и никогда не станешь им. Я этого не допущу. Что бы ни было, я этого не допущу.

На меня снова нахлынула волна эмоций, но не ненависть, ярость или что-то подобное. Это было теплое, замечательное чувство, от которого заныло сердце – в хорошем смысле. Я обхватила Дмитрия руками за шею, и наши губы слились. Это был поцелуй любви, блаженства и нежности – никакого отчаяния или тьмы. Тем не менее он с каждым мгновением становился все более страстным. Теперь, кроме любви, в нем появился оттенок бурного, непреодолимого желания. Электричество, потрескивавшее между нами, когда мы сражались и я прижимала его к земле, вернулось и плотным облаком окутало нас.

Невольно вспомнилась ночь, когда мы находились под воздействием наложенного Виктором заклинания вожделения, когда нами управляли не поддающиеся контролю силы. Как будто мы изголодались до смерти или тонули, и только одна половинка каждого могла спасти другую. Я прильнула к нему, одной рукой обнимая за шею, а другой с такой силой вцепившись в спину, что вонзилась в нее ногтями. Он опустил меня на постель, обхватил руками за талию, а потом одна его рука заскользила вниз по бедру, обхватила его и с силой подтянула вверх.

На мгновение мы оба отпрянули друг от друга, но все еще были ох как близки. Казалось, мир вокруг замер.

– Нам нельзя… – простонал он.

– Нельзя…

Потом его губы снова впились в мои, и теперь, осознала я, пути назад не будет. Стены рухнули. Тела сплелись. Он снял с меня куртку, потом с себя рубашку, потом мою блузку… Это было очень похоже на то, что происходило, когда мы сегодня сражались, – та же страсть, тот же пыл. Я подумала, что в итоге борьба и секс по своей природе не так уж отличаются. И то и другое исходит от зверя, который есть в каждом из нас.

Однако по мере того, как мы все больше освобождались от одежд, это все меньше напоминало чисто животную страсть. Одновременно тут была и нежность, и изумительное чудо. Глядя в его глаза, я видела, что он любит меня больше всех на свете, я – его спасение, в том же смысле, в каком он – спасение для меня. Я никогда не думала, что мой первый раз случится в лесной хижине, но место, конечно, не имело значения. Он – вот что имело значение. С тем, кого любишь, можно быть где угодно, и это будет потрясающе. А вот если ты с тем, кого не любишь, то не спасет самая роскошная постель в мире.

И, ох, я любила его. Я любила его так сильно, что это причиняло боль. В конце концов все наши одежды грудой лежали на полу, но холод не чувствовался – таким жарким было прикосновение его кожи к моей. Я перестала осознавать, где кончается мое тело и начинается его. Именно этого я всегда и желала. Чтобы мы не были разделены, чтобы стали единым целым.

У меня нет слов, чтобы описать секс. Что бы я ни сказала, это не выразит того, насколько изумительно все прошло. Я испытывала нервозность, возбуждение и миллион других чувств. Дмитрий казался понимающим, опытным и определенно терпеливым – в точности как во время наших тренировок. Следовать его руководству воспринималось как нечто совершенно естественное, но он явно желал также позволить и мне взять все в свои руки. Наконец-то мы были равны, и в каждом его прикосновении ощущалась сила, даже если это было легчайшее поглаживание кончиками пальцев.

Когда все закончилось, я откинулась на спину, прижимаясь к нему. Тело болело… и в то же время испытывало потрясение, блаженство и удовлетворенность. Я пожалела, что этого не случилось давным-давно, и в то же время понимала, что сейчас был самый подходящий, самый правильный момент.

Я положила голову на грудь Дмитрию, наслаждаясь теплом его тела. Он поцеловал меня в лоб, провел рукой по волосам.

– Я люблю тебя, Роза. – Он снова поцеловал меня. – Я всегда буду рядом и не позволю ничему плохому случиться с тобой.

Удивительные, опасные слова. Он не должен был говорить мне ничего подобного. Не должен был обещать, что станет защищать меня, ведь он посвятил свою жизнь защите мороев. Таких, как Лисса. Я не могла быть первой в его сердце – точно так же, как он не мог быть первым в моем. Вот почему мне не следовало говорить того, что я произнесла дальше, – однако я сделала это.

– А я не позволю ничему случиться с тобой. Я люблю тебя.

Он снова поцеловал меня, не дав мне больше произнести ни слова.

После этого мы еще какое-то время лежали вместе, в объятиях друг друга, не говоря ничего. Я могла бы оставаться там целую вечность, но мы оба понимали, что скоро должны уйти. В конце концов меня начнут разыскивать, чтобы услышать мой рассказ о случившемся, и, если нас обнаружат здесь, в таком виде, все может кончиться очень плохо.

Поэтому мы оделись, что было не так-то просто, поскольку то и дело останавливались, чтобы поцеловаться. В конце концов очень неохотно мы покинули хижину, держась за руки, понимая, что можем позволить себе это еще лишь несколько мгновений.

Оказавшись в центре кампуса, мы, как обычно, займемся делами, однако пока весь мир выглядел золотистым и чудесным. Каждый шаг был исполнен радости, и, казалось, воздух вокруг негромко гудел.

Конечно, меня одолевали вопросы. Что только что произошло? Куда подевалось наше так называемое умение владеть собой? Хотя в данный момент меня оно по-настоящему не заботило. Тело сохраняло тепло и было по-прежнему исполнено желания, но потом… Я внезапно остановилась. Совсем другое ощущение – непрошеное, нежеланное – постепенно усиливалось во мне. Странное, похожее на слабые, скоротечные волны тошноты и одновременно покалывание по коже. Дмитрий тоже остановился и бросил на меня недоуменный взгляд.

Перед нами материализовалась бледная, слабо светящаяся фигура. Мейсон. Он выглядел как всегда – или нет? Обычная печаль была тут как тут, но я видела в нем что-то еще – что-то, чему я не могла дать точного определения. Паника? Огорчение? Клянусь, я разглядела в нем даже страх, но, спрашивается, чего может бояться призрак?

– Что случилось? – спросил Дмитрий.

– Ты видишь его? – прошептала я.

Дмитрий проследил за моим взглядом.

– Кого?

– Мейсона.

Выражение лица Мейсона стало еще мрачнее. Я не в состоянии адекватно описать его, но знала, что ничего хорошего оно не означает. Чувство тошноты усилилось, но каким-то образом я понимала, что это не связано с Мейсоном.

– Роза… Нам нужно возвращаться… – осторожно заговорил Дмитрий.

Он явно не «заразился» от меня способностью видеть призраков.

Однако я не двигалась. Лицо Мейсона выражало что-то еще – и он опять предпринял попытку заговорить. Чувствовалось, это было что-то очень важное, о чем я непременно должна знать. Но его попытки снова закончились неудачей.

– Что? – спросила я. – Что такое?

Выражение разочарования скользнуло по его лицу. Указав куда-то мне за спиной, он уронил руку.

– Говори! – настойчиво попросила я, разочарованная не меньше его.

Дмитрий переводил взгляд с меня на Мейсона и обратно, хотя Мейсон для него, скорее всего, был пустым местом.

В данный момент меня не волновало, что может подумать Дмитрий, – я полностью сосредоточилась на Мейсоне. Он хотел сообщить мне о чем-то очень значительном, очень важном. Снова открыл рот, снова попытался заговорить и вначале потерпел неудачу, но потом, спустя несколько мгновений мучительных, напряженных усилий, сумел выдавать два еле слышных слова:

– Они… приближаются…

Двадцать четыре

Вокруг стояла тишина. В это время ночи птицы обычно не поют, животные тоже успокаиваются, но сейчас, казалось, было тише обычного. Даже ветер стих. Мейсон умоляюще смотрел на меня. Тошнота и покалывание усилились.

И я поняла.

– Дмитрий, здесь стри…

Слишком поздно. Мы с Дмитрием увидели его одновременно, однако Дмитрий стоял ближе. Бледное лицо. Красные глаза. Стригой несся к нам с такой скоростью, что нетрудно было вообразить – он летит, прямо как вампиры из старинных легенд. Однако Дмитрий был почти так же быстр и силен. Он выхватил кол – настоящий, не учебный – и ринулся навстречу стригою, который, мне кажется, рассчитывал застать нас врасплох. Они сцепились, и на мгновение, казалось, время для них остановилось. Потом Дмитрий выбросил вперед руку с колом и вонзил его в сердце стригоя. Красные глаза удивленно расширились, и тело стригоя бесформенной грудой рухнуло на землю.

Дмитрий повернулся ко мне, чтобы проверить, все ли со мной в порядке, и мы в считанные мгновения обменялись тысячью безмолвных сообщений. Потом он отвернулся и заскользил взглядом по лесу, вглядываясь во тьму. Моя тошнота усилилась. Не понимаю, каким образом, но я чувствовала стригоев вокруг нас, это и вызвало у меня болезненное, тошнотворное ощущение. Дмитрий снова повернулся ко мне с таким выражением в глазах, какого я никогда не видела прежде.

– Роза, выслушай меня. Беги. Беги в спальный корпус так быстро, как сможешь. Сообщи стражам.

Я кивнула, обсуждать было нечего.

Он протянул руку, сжал мне плечо и устремил пристальный взгляд – для большей внушительности.

– Не останавливайся. Что бы ты ни услышала, что бы ты ни увидела, не останавливайся. Если, конечно, никто не встанет прямо на твоем пути. Не останавливайся до тех пор, пока не предупредишь остальных. Поняла?

Я снова кивнула. Он отпустил меня.

– Скажи им слово «буря»[10].

Новый кивок.

– Беги!

И я побежала. Я не спрашивала его, что он собирается делать, поскольку уже поняла. Остановить стольких стригоев, скольких сможет, пока я не приведу помощь. И спустя мгновение я услышала за спиной кряхтенье и удары, которые свидетельствовали о том, что он сцепился со вторым. Лишь на один краткий миг я позволила тревоге за него завладеть собой. Если он умрет, я, конечно, умру тоже. Но потом выбросила эти мысли из головы. Я не могла позволить себе думать об одном человеке, когда от меня зависели сотни жизней. В нашей школе стригои. Немыслимо. Подобного не могло произойти.

Я бежала изо всех сил, расплескивая слякоть и грязь. Вокруг, казалось, слышались голоса, мелькали образы – не призраков, как в аэропорту, а монстров, которых я страшилась так давно. Но никто не пытался остановить меня. Когда мы с Дмитрием только начинали наши тренировки, он каждый день заставлял меня подолгу бегать кругами. Я ныла, жаловалась, но он снова и снова повторял, что это очень важно. И, добавлял он, может наступить день, когда придется не сражаться, а бежать. Теперь этот день настал.

Передо мной возник спальный корпус дампиров. Половина окон были освещены. Приближался комендантский час, люди укладывались спать. Я толкнула дверь с ощущением, что сердце вот-вот взорвется от напряжения. Первым я увидела Стэна и чуть не сбила его с ног. Он схватил меня за руку.

– Роза, что…

– Стригои, – задыхаясь, сказала я. – Стригои в кампусе.

Он уставился на меня, и впервые на моей памяти челюсть у него отвисла. Потом он взял себя в руки, и мне тут же стало ясно, какие мысли мелькают у него в голове. Мои рассказы о призраках.

– Роза, я не знаю, что ты…

– Я не сумасшедшая! – закричала я, и все, кто находился в вестибюле, посмотрели на нас. – Они тут! Они прямо тут, и Дмитрий сражается с ними один. Вы должны помочь ему. – Что там мне Дмитрий говорил? Какое слово? – Да. Буря. Он велел сказать – буря.

И Стэн мгновенно исчез.

Мне никогда не приходилось видеть строевых учений стражей в расчете на атаку стригоев, тем не менее они, конечно, происходили. На протяжении нескольких минут в вестибюле собрались все стражи корпуса, независимо от того, спали они или бодрствовали до этого. Позвонили кому нужно. Вместе с другими новичками мы стояли полукругом, глядя, как старшие с изумительной эффективностью готовятся к бою. Оглянувшись, я отметила, что других старшекурсников здесь нет. Воскресенье закончилось, все они вернулись к полевым испытаниям и теперь находились при своих мороях. Дополнительная линия обороны моройских спальных корпусов.

По крайней мере, тех, в которых находились подростки-морои. Учащиеся начальной школы такой дополнительной защиты не имели; у них просто был обычный набор стражей, как и у нас, плюс решетки на всех окнах первого этажа. Что, конечно, не остановит стригоев, но, по крайней мере, замедлит их. Никаких других мер никогда не предпринималось. В этом не было нужды – учитывая магические защитные кольца.

Появилась Альберта и принялась рассылать отряды по всему кампусу. Некоторых отправляли защищать здания. Других посылали на разведку с целью обнаружения стригоев и установления их количества. Когда все стражи разошлись, я выступила вперед.

– А что нам делать? – спросила я.

Альберта скользнула взглядом по мне и тем, кто стоял за моей спиной, в возрасте от четырнадцати и старше. Странное выражение блуждало по ее лицу. Печаль, как мне показалось.

– Оставайтесь здесь, в корпусе, – ответила она. – Никому не выходить – весь кампус в режиме строгой изоляции. Поднимайтесь на свои этажи. Стражи организуют вас в группы. Снаружи стригои вряд ли смогут туда пробраться. Если они проникнут на первый этаж… – Она повела взглядом по двери и окнам, которые находились под наблюдением. – Ну, мы с ними разберемся.

– Я могу помочь, – сказала я. – Вы знаете, что могу.

Мне показалось, поначалу она хотела возразить, но потом передумала.

– Отведи их наверх. Приглядывай за ними, – добавила она, к моему удивлению.

Я запротестовала, дескать, я не бебиситтер, но тут она сделала нечто потрясающее. Засунула руку под свою куртку и вручила мне серебряный кол. Настоящий.

– Идите. Нам не нужно, чтобы они мешались тут под ногами.

Я сделала шаг, но потом остановилась.

– Что означает слово «буря»?

– Это русское слово для обозначения бури или шторма.

Я повела остальных новичков вверх по лестнице, распределяя их по своим этажам. Большинство были в ужасе, что вполне понятно. Немногие, в особенности старшие, чувствовали то же, что и я. Они хотели участвовать, хотели помогать. Пусть до окончания школы им оставался еще год, они уже обладали смертоносными навыками. Я отвела двоих из них в сторону.

– Не давайте им впадать в панику, – сказала я тихо. – И будьте настороже. Если что-то случится со стражами, настанет ваша очередь.

Лица у них были серьезные, и они кивали, слушая мои наставления. Они все прекрасно понимали. Среди новичков были типы вроде Дина, которые не всегда отдавали себе отчет в серьезности той жизни, которой мы себя посвятили. Но большинство понимали. Мы быстро взрослеем.

Сама я осталась на втором этаже, считая, что там могу оказаться наиболее полезной. Если какой-то стригой прорвется мимо первого этажа, логично предположить, что следующей целью для него станет второй. Я показала мой кол дежурным стражам и передала слова Альберты. Они тоже не хотели, чтобы я оказалась в гуще событий, это я сразу почувствовала. И направили меня в крыло с одним маленьким окном, через которое мог пролезть только кто-то моих габаритов или даже меньше. Я понимала, что снаружи в эту часть здания пробраться почти невозможно.

Однако я охраняла этот флигель, отчаянно желая знать, как развиваются события. Сколько стригоев здесь? Где они? И тут до меня дошло, что есть хороший способ выяснить хоть что-то. Не сводя взгляда со своего окна, я очистила сознание и проникла в голову Лиссы.

Лисса с группой других мороев находилась на верхнем этаже своего спального корпуса. Режим строгой изоляции, без сомнения, действовал на территории всего кампуса. В этой группе гораздо острее ощущалось напряжение, чем в моей, видимо благодаря тому, что новички пусть и не имели опыта, но в общих чертах представляли, как сражаться со стригоями. Морои же понятия об этом не имели, несмотря на настойчивое желание некоторых моройских политических группировок организовать для них тренировочные занятия. Все это пока находилось на стадии разработки.

Рядом с Лиссой находился Эдди. Он выглядел таким полным ярости, таким сильным – словно мог единолично бросить вызов любому стригою в кампусе. Я в очередной раз порадовалась, что из всех моих одноклассников именно его прикомандировали к Лиссе.

Находясь внутри ее головы, я в полной мере воспринимала все ее чувства. По сравнению с нападением стригоев пыточные «забавы» Джесси казались сейчас сущей ерундой. Неудивительно, что она была в ужасе, но в основном тревожилась не за себя, а за меня и Кристиана.

– С Розой все в порядке, – произнес голос рядом с ней.

Адриан. Он почему-то был не в гостевом доме, а в ее спальном корпусе. На лице обычное для него расслабленно-вялое выражение, но в глубине зеленых глаз я видела страх.

– Она может одолеть любого стригоя. Кроме того, по словам Кристиана, она с Беликовым и, значит, наверняка в большей безопасности, чем мы.

Лисса кивнула, отчаянно желая верить в это.

– Но Кристиан…

Адриан, при всей своей браваде, внезапно отвел взгляд. Он был не в состоянии смотреть в глаза Лиссы и произносить успокоительные слова. Из разума Лиссы я извлекла объяснение происшедшему. Они с Кристианом хотели наедине поговорить о том, что произошло с ней в лесу. Договорились встретиться в его «берлоге» на чердаке церкви, но Лисса немного задержалась, не успела проскользнуть туда до нападения стригоев и оказалась заперта здесь. Кристиан же все еще находился где-то снаружи.

Эдди попытался успокоить ее.

– Если он в церкви, то с ним все в порядке. Это едва ли не самое безопасное место на свете.

Известно, что стригои не могут ступать на освященную землю.

– Если они не сожгли ее, – сказала Лисса. – Раньше они иногда так делали.

– Четыреста лет назад, – заметил Адриан. – Думаю, им есть чем тут поживиться и без таких средневековых приемов.

Лисса вздрогнула при словах «есть чем тут поживиться». Она понимала, что Эдди прав насчет церкви, но не могла отделаться от мысли, что Кристиана могли схватить, когда он был на полпути к спальному корпусу. Беспокойство грызло ее изнутри. И еще ее терзала собственная беспомощность, невозможность выяснить или сделать что-то.

Я вернулась в свое тело и снова оказалась в коридоре второго этажа. Только сейчас до меня в полной мере дошел смысл слов Дмитрия о том, как важно научиться охранять того, с кем не связан психически. Не поймите меня неправильно; я по-прежнему беспокоилась о Лиссе больше, чем о любом другом морое в кампусе. Я могла бы не беспокоиться о ней в одном-единственном случае – если бы она находилась в тысяче миль отсюда, окруженная магическими кольцами защиты и стражами. Но по крайней мере, сейчас я знала, что ей обеспечена максимально возможная в данных условиях безопасность. Это было уже немало.

Однако Кристиан… В отсутствие связи с ним я понятия не имела, где он и жив ли. Вот что Дмитрий имел в виду. Совершенно другое дело… и это пугало.

Я смотрела в окно, ничего не видя. Кристиан, мой подопечный, был где-то там, снаружи. И пусть полевые испытания носят гипотетический характер, но это ничего всерьез не меняло. Он морой, и ему, возможно, угрожает опасность. И предполагается, что я его страж. Они на первом месте.

Я сделала глубокий вдох, пытаясь разрешить стоящую передо мной дилемму. Я получила приказ, а стражи исполняют приказы. Когда вокруг опасность, только следование приказам позволяет сохранять организованность и действовать эффективно. Неподчинение чревато гибелью людей. Мейсон убедительно доказал это, отправившись на свой страх и риск разыскивать стригоев в Спокане.

Однако здесь опасность угрожает не одной мне. Все на грани риска. И нигде нет полностью безопасного места – пока в кампусе не останется ни одного стригоя, а я понятия не имела, сколько их здесь. Охранять окно – бесполезная работа, предназначенная для того, чтобы держать меня в стороне от событий. Правда, кто-то мог прорваться на второй этаж, и тогда от меня будет толк. Более того, какой-нибудь стригой мог попытаться пролезть через это окно, что, однако, маловероятно. Это трудно, а, как правильно заметил Адриан, у них тут есть множество более простых способов добраться до своих жертв.

Но я-то в состоянии пролезть через окно.

Я понимала, что это неправильно – даже когда открывала окно. Я знала, что окажусь на виду, но меня по-прежнему раздирали противоречия. Подчиняться приказу. Защищать мороев.

Я должна удостовериться, что с Кристианом все в порядке.

Прохладный ночной воздух проник внутрь. Ни звука снаружи, никакой возможности понять, что там происходит. Я множество раз удирала через окно своей комнаты и приобрела в этом деле немалый опыт. Здесь проблема состояла в том, что каменная стена под окном была исключительно ровная и уцепиться не за что. Маленький выступ имелся на уровне первого этажа, но расстояние до него было значительным, поэтому я не могла просто свеситься и встать на него. Если бы все же я как-то сумела добраться до этого выступа, то смогла бы дойти по нему до угла здания. На нем имелись краевые зазубрины, спуститься по которым не составляло труда.

Я внимательно разглядывала выступ внизу. Мне придется спрыгнуть на него. Если я упаду, то, скорее всего, сломаю себе шею. Легкая добыча для стригоев, как сказал бы Адриан. Быстро пробормотав молитву, кто бы ее ни слышал, я выбралась из окна, вцепилась обеими руками в подоконник и свесилась с него. Между выступом и пальцами моих ног оставалось еще фута два. Я досчитала до трех, отпустила руки и заскользила вниз, цепляясь руками за стену, чтобы замедлить падение. Ноги ударились о выступ, я зашаталась, но тут включились мои дампирские инстинкты. Я сумела восстановить равновесие и теперь стояла, держась за стену. Получилось! Я без труда дошла до угла и спустилась вниз, не замечая, что ободрала ладони.

Во внутреннем дворе стояла тишина, хотя в отдалении вроде бы слышались крики. Если бы я была стригоем, то предпочла бы обойти стороной этот спальный корпус. Тут им окажут сопротивление, и, хотя, конечно, в итоге они справятся с новичками, существуют более легкие пути. Морои практически не в состоянии сражаться, и во всех случаях их кровь нравится стригоям больше, чем кровь дампиров.

Тем не менее я сохраняла крайнюю настороженность, крадучись в сторону церкви. Меня скрывала темнота, однако стригои видят в ней лучше нас. В качестве укрытия я использовала деревья и беспрестанно вертела головой, жалея, что у меня нет глаз на затылке. Ничего – за исключением усилившихся криков в отдалении. До меня дошло, что я не испытываю чувства тошноты, как раньше, а оно каким-то образом служило индикатором присутствия рядом стригоев. Я, конечно, не настолько доверяла ему, чтобы вышагивать без оглядки, но отчасти это успокаивало – осознание, что в меня «встроена» система раннего предупреждения.

На полпути к церкви кто-то вышел из-за дерева. Я резко развернулась, с колом в руке, и чуть не вонзила его в сердце Кристиана.

– Господи, что ты тут делаешь? – прошипела я.

– Пытаюсь вернуться в спальный корпус, – ответил он. – Что происходит? Я слышал крики.

– Стригои в кампусе.

– Что? Каким образом?

– Не знаю. Тебе нужно вернуться в церковь. Там безопаснее всего.

Я уже видела ее, добраться туда ничего не стоило.

Временами Кристиан вел себя столь же безрассудно, как я, и я ожидала, что он начнет спорить. Но нет.

– Ладно. Ты пойдешь со мной?

Я хотела сказать, что да, и тут снова ощутила ту же мерзкую тошноту.

– Ложись! – закричала я.

Он мгновенно рухнул на землю.

К нам приближались два стригоя. Оба нацелились на меня, уверенные, что с двоими мне не справиться, а потом они без труда доберутся до Кристиана. Один из них (точнее, одна) с силой бросил меня на дерево. Перед глазами все поплыло, но я быстро пришла в себя. Я оттолкнула ее и с удовлетворением отметила, что та слегка пошатнулась. Второй – мужчина – потянулся ко мне, но я увернулась.

Эта пара напомнила мне Исайю и Елену из Спокана, но сейчас, конечно, было не до воспоминаний. Оба были выше меня, но женщина ненамного. Я сделала ложный выпад в сторону мужчины, а потом молниеносно нанесла удар женщине, вонзив кол ей в сердце. Мы обе удивились. Мой первый заколотый стригой.

Едва я успела вытащить кол, как второй стригой с рычанием нанес мне удар. Я пошатнулась, но устояла на ногах. Он был выше, сильнее, расстановка сил напоминала сражение с Дмитрием. Какое-то время мы кружили вокруг друг друга, а потом я прыгнула и ударила его ногой. Он даже не дрогнул. Потянулся ко мне, но я снова сумела увернуться, внимательно глядя, не открылся ли он для нанесения удара колом. Он тут же снова набросился на меня и свалил на землю, пригвоздив к ней мои руки. Я попыталась оттолкнуть его, но безуспешно. Он наклонился ко мне, слюна капала с его клыков. Этот стригой отличался от Исайи тем, что не тратил времени на глупые разглагольствования. Он был настроен немедленно прикончить меня, выпить мою кровь, а потом и кровь Кристиана. Я почувствовала клыки на шее и поняла, что мне конец. Это было ужасно. Я хотела жить, так сильно хотела… и вот как все закончится. В последние мгновения я крикнула Кристиану, чтобы он бежал, но стригой надо мной внезапно вспыхнул, словно факел. Он откинулся назад, и я откатилась из-под него.

Пламя полностью охватило его тело, так что разглядеть что-либо не представлялось возможным. Он превратился в пылающий костер; несколько раз придушенно вскрикнув, он смолк и упал на землю, извиваясь и катаясь по ней, пока окончательно не затих. Оттуда, где на снег попал огонь, поднимался пар, и пламя вскоре погасло. Не осталось ничего, кроме кучи пепла.

Я смотрела на обуглившиеся останки. Всего несколько мгновений назад я ждала смерти. Теперь мой противник был мертв. Меня трясло от сознания, что я оказалась на грани гибели. Жизнь и смерть так непредсказуемы, так близки друг к другу. Мы существуем, не зная, кто следующий покинет этот мир. Я все еще оставалась в нем, хотя была на краю, и когда я подняла взгляд от пепла, все вокруг показалось мне таким чудесным, таким прекрасным. Деревья. Звезды. Луна. Я уцелела – и была безумно рада этому.

Обернувшись, я увидела скорчившегося на земле Кристиана.

– Класс! – сказала я, помогая ему встать.

Ясное дело, это он спас меня.

– Точно. Я и не знал, что обладаю такой силой. – Он оглядывался по сторонам; тело напряжено, неподвижно. – Есть еще?

– Нет, – ответила я.

– Почему ты так уверена?

– Ну… Это звучит странно, но я ощущаю их присутствие. Только не спрашивай, как это работает. Просто прими как факт. Думаю, оно из той же серии, что призраки, – побочный эффект того, что я «поцелованная тьмой». Не важно. Пошли в церковь.

Он не двигался. Странное, задумчивое выражение возникло на его лице.

– Роза… Ты правда хочешь отсиживаться в церкви?

– Что ты имеешь в виду?

– Мы только что прикончили двух стригоев. – Он кивнул на останки.

Наши взгляды встретились, и до меня в полной мере дошел смысл его слов. Я могу чувствовать стригоев. Он может сжигать их. Я могу закалывать их. Мы в состоянии причинить им серьезный вред – если, конечно, не наткнемся на группу из десяти или около того стригоев. Потом чувство реальности вернулось.

– Я не могу, – медленно ответила я. – Не могу рисковать твоей жизнью…

– Роза, ты понимаешь, на что мы способны. Я вижу это по твоему лицу. Стоит рискнуть жизнью одного мороя – и, ну, твоей, – чтобы прикончить банду стригоев.

Подвергнуть мороя опасности. Взять его с собой сражаться со стригоями. Это было против всего, чему меня учили. Внезапно мне припомнился краткий миг удивительной радости, которую я испытала, поняв, что осталась в живых. Я могу спасти других. Я должна спасти их. Я буду сражаться изо всех сил.

– Не стоит использовать всю свою силу, – в конце концов сказала я. – Вовсе не обязательно испепелять их за десять секунд, как ты только что сделал. Просто воспламени в достаточной мере, чтобы отвлечь, а я прикончу. Так ты сэкономишь энергию.

Страницы: «« ... 1415161718192021 »»

Читать бесплатно другие книги:

«Что-то неладное творится на этом лайнере!» – размышляет фотограф Агния Туманова. На великолепном ко...
После того, ЧТО Агния Туманова увидела в кабинете своего возлюбленного Даниила, девушка поняла – из ...
Агния Туманова обладает редким «талантом» – она просто притягивает к себе неприятности! Поехала на л...
Удар за ударом наносят по Академии вампиров безжалостные стригои, извечные враги вампирского рода. П...
1906 год. Императрица Александра Федоровна поручила премьер-министру Столыпину необычное дело. Два г...
Многие из нас за свою жизнь хотя бы раз испытывали это потрясающее состояние – удивительного единств...