Дурное поведение Дуглас Пенелопа

26

Ничто хорошее никогда не дается легко.

Наша с Тайлером совместная фотография разлетелась по интернету – новость о наших отношениях теперь стала достоянием общественности, и пути назад уже не было. Этим субботним вечером он признался, что встречается со мной, тем самым отказавшись от своих амбиций и рискуя всеми планами ради меня. Я никогда не чувствовала себя настолько любимой кем-то. Даже мои родители никогда не ставили меня на первое место, превыше всего остального. Для них важнее была моя карьера, а не мое моральное состояние или безопасность.

Мы с Тайлером провели эту ночь у него дома, и когда он проснулся, то сразу же потянулся ко мне. Он не проверял свой телефон, электронную почту, не пытался выяснить, насколько сильно пострадала наша репутация. Мы трахались, смеялись и ели, а потом пообщались с Кристианом, когда тот вернулся домой от своего друга.

В конце концов, нам очень повезло. Стараниями Джея история не получила большого резонанса, и прошлым днем Тайлер позвонил матери Кристиана, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. Ей не обязательно было знать подробности, но мы хотели, чтобы она узнала все от нас, прежде чем до нее дойдут слухи.

Бринн пришла в ярость. Она и без того не доверяла Тайлеру, не была со мной близко знакома, поэтому восприняла все именно так, как я и ожидала. Словно предательство. До тех пор, пока не поговорила с Кристианом. Не знаю, что он сказал матери, но у меня сложилось впечатление, что я еще не в полной мере оценила масштаб его способностей. Ему вроде бы удалось успокоить мать, чтобы та не спешила возвращаться домой, хотя все же пришлось подкупить ее обещанием провести Рождество с ней и отчимом.

Конечно, нам еще предстояло разобраться со всеми последствиями таких перемен и привыкнуть к общественному вниманию в отношении нашей пары, но я все равно ощущала, что мне незаслуженно повезло.

В понедельник утром я пришла в приемную директора школы, одетая в узкие брюки цвета хаки и блузку с длинными рукавами и романтичного вида бантом на шее. Днем мне предстояло дать интервью о методах преподавания, поэтому я решила одеться консервативно, но модно.

– У него найдется минутка для меня? – уточнила я у миссис Винсент, подходя к ее столу.

Она вскинула голову, и на ее лице промелькнуло выражение, которое нельзя было назвать ни благожелательным, ни неприязненным, но оно ясно говорило, что миссис Винсент уже в курсе происходящего.

– Думаю, да, – кивнула она. – Проходите.

Я подошла к кабинету директора и постучала, хотя дверь была полуоткрыта.

– Мистер Шоу? – позвала я.

Стоя у шкафчика с картотекой и перебирая папки, директор оглянулся через плечо и натянуто улыбнулся.

– Здравствуйте, Истон. – Он вздохнул. – Входите. Хорошо, что вы зашли.

Я прошла в кабинет, плотно прикрыв за собой дверь, чтобы миссис Винсент не услышала больше, чем уже знала. Я держала плечи расправленными, хотя чувствовала себя так, словно ношу клеймо позора. Я переспала с отцом ученика. Я – шлюха, которая представляет угрозу для всех остальных семей в школе. Вот как это могут расценить некоторые родители и другие учителя. Они не станут принимать во внимание, что я влюбилась. Что Тайлер Марек – единственный мужчина, который сумел докопаться до моей сути и полюбил меня такой, какая я есть. Что он – единственный мужчина, к которому я испытываю взаимные чувства.

Я села в одно из кресел напротив стола мистера Шоу, положила руки на подлокотники и откашлялась.

– Я хотела поговорить с вами о том, что…

– Знаю, – перебил он меня и бросил на стол папки с документами, которые достал из шкафа. – Я уже говорил с мистером Мареком и видел фотографию. Когда это между вами началось?

Я вздернула подбородок, признавая свою вину.

– Мы познакомились на Марди Гра в феврале прошлого года, – объяснила я. – Но встречаться начали только в этом учебном году.

Он прищурился, разглядывая меня.

– Вы пошли на это, даже зная, что можете потерять работу?

Я смутилась, но посмотрела прямо в лицо директору.

– Мистер Шоу, – начала я, но он вскинул руку.

– Мисс Брэдбери…

– Пожалуйста, мистер Шоу, позвольте мне договорить, – поспешила я успокоить его.

Мне нужно было любой ценой сказать ему правду, чтобы он не думал, что я отношусь к своим поступкам легкомысленно.

– Я никогда не считала себя способной пожертвовать своими желаниями ради благополучия других, – призналась я. – Много раз в своей жизни я вела себя эгоистично и дерзко и о большинстве этих поступков сожалею.

Я слишком хорошо помнила, что случилось с родителями и сестрой.

– Но мне нравится моя работа, – продолжила я, – и я полностью выкладываюсь, выполняя ее. Я стремлюсь построить карьеру, здесь ничего не изменилось. Мистер Марек… – Я остановилась и поправила себя: – Тайлер…

Я опустила взгляд и глубоко вздохнула.

– Я не могу без него, – с твердой решимостью заявила я. – И не хочу без него обходиться. Я люблю преподавать, и мне бы очень не хотелось потерять работу или ваше расположение, но за свою любовь к нему извиняться не стану.

Я сложила руки на коленях, не сомневаясь, что поступила правильно.

– Мне просто жаль, что все так получилось, – призналась я.

Некоторое время директор сидел молча и, казалось, обдумывал мои слова. Мне ужасно не хотелось потерять работу, повредить своей репутации среди учеников и их родителей или стать объектом насмешек, но я не терзалась из-за всего этого. Меня успокаивало осознание того, что я бы снова поступила так же, если бы пришлось.

Директор вздохнул и посмотрел на меня.

– Я не стану вас увольнять. – Он мягко улыбнулся. – Я и не собирался этого делать.

– Правда?! – Мои брови взлетели вверх.

Мистер Шоу пожал плечами и оперся на стол.

– Вы – отличный преподаватель, – заметил он. – Ваши методы привлекают столь необходимое внимание к школе, и, если быть честным, ваш… – Он махнул рукой в мою сторону. – Мистер Марек вполне может стать сенатором. Я не могу уволить его жену.

Я потупилась, качая головой.

– Жену? – повторила я. – О нет, мы не помолвлены.

Он засмеялся и посмотрел на меня как на дуру.

– Истон, он афишировал ваши отношения во время предвыборной кампании. Возможно, он еще сам не осознает, что собирается сделать вам предложение, но у него определенно серьезные намерения в отношении вас.

Та-а-ак.

– Кристиан перешел в класс углубленного изучения, – продолжил директор, поднимаясь из кресла, – так что здесь больше нет конфликта интересов. Я полагаю, мальчик в курсе всей ситуации?

– Конечно, – кивнула я.

– Хорошо, – коротко кивнул он. – Вас, без сомнения, будут обсуждать среди персонала и родителей, но я думаю, что статус и репутация мистера Марека не позволят этому долго продолжаться. Сообщите, если вам что-нибудь понадобится.

И все?

Директор отвернулся и снова принялся рыться в картотеке. Я помедлила в ожидании какого-то подвоха, но, когда он больше ничего не добавил, медленно поднялась и повернулась, чтобы уйти.

– Спасибо, – тихо поблагодарила я.

– Истон, – позвал директор, и я обернулась. – Когда сегодня съемочная группа телеканала придет к вам в класс, помните, что теперь вы представляете интересы этой школы и Тайлера Марека.

С этими словами он повернулся обратно, а мой желудок свело.

Да. Я представляю интересы Тайлера.

Возможно, с перспективой на будущее.

– По словам директора Шоу, вам предложили провести тренинги для персонала, – обратилась ко мне ведущая интервью, – и, возможно, даже посвятить несколько дней обмену опытом с другими школами, но вы отказались?

Стоя на фоне школьного здания, я улыбнулась под прицелом камеры, расположенной позади Роуэн Девинтер, ведущей восьмого канала. Уроки закончились полчаса назад, и собеседование тоже подходило к концу. Телевизионщики посвятили последние пару часов съемкам учебного процесса и теперь снимали итоговое интервью.

Джек, Тайлер и Джей втроем со стороны наблюдали за процессом в качестве моей группы поддержки. Джек знал, как сложно мне снова оказаться перед камерами, а Тайлер и Джей следили, чтобы интервью не вышло за рамки дозволенного.

– Мне нравятся мои методы, – объяснила я, – и я верю, что они работают. Но чувствую ли я себя достаточно уверенно, чтобы обучать других учителей? – Это был риторический вопрос. – Нет, только не с моим опытом. На мой взгляд, учитель должен преподавать детям, чем я и занимаюсь.

Тайлер ухмыльнулся, а Джей показал мне большой палец.

– Значит, вы не берете отпуск, чтобы помочь Тайлеру Мареку с его предвыборной кампанией? – уточнила ведущая.

Но тут вмешался Джей, качая головой.

– Это интервью о ней…

– Все в порядке. – Я жестом остановила его и снова встретилась взглядом с мисс Девинтер. – Я обязательно помогу мистеру Мареку всем, чем смогу, – заверила я ее. – Даже если это подразумевает упаковку корреспонденции в конверты. Но он понимает, что я взяла на себя обязательства перед учениками и перед Брэддок Отенберри. Если я и люблю что-то…

Я умолкла, сомневаясь, стоит ли продолжать, но потом решилась и заговорила:

– Если я и люблю что-то в нем, так это то, что мы похожи. Мы оба верны своим обещаниям.

Ведущая улыбнулась, принимая этот ответ, и Джей подмигнул мне, как бы говоря «молодец». Я закатила глаза, из-за его похвалы ощущая себя артисткой в цирке.

После того как фургон съемочной группы уехал, а в школе практически не осталось ни учителей, ни другого персонала, Тайлер подвел меня к своей машине, открыл заднюю дверцу и достал из салона букет белых орхидей.

– Уверен, ты получала много цветов за минувшие годы, – он умолк и протянул букет мне, – но я их никогда не дарил, так что…

Я взглянула на цветы – их изогнутые лепестки казались такими мягкими и хрупкими. За свою теннисную карьеру я получила много букетов от родителей и болельщиков, но эти белые орхидеи понравились мне больше всего. И хорошо, что это оказались не розы. Я бы с радостью приняла от Тайлера любой букет, но розы мне дарили слишком часто в прошлом.

Я подняла на Тайлера взгляд, баюкая букет, как ребенка.

– Ты никогда не дарил цветов? – поддразнила я.

– Я их посылал с курьером, – поспешно пояснил он. – Но сам никогда…

Он умолк и рассмеялся над собой, и я расплылась в улыбке, подумав, что это вполне в его духе. Конечно, Тайлеру Мареку было некогда дарить цветы.

До встречи со мной.

Он шагнул ко мне, приподнял мой подбородок, и его глаза вспыхнули страстью.

– Я хотел увидеть выражение твоего лица, – прошептал он.

Я подалась вперед и коснулась его губ.

– Что ж, я от них в полном восторге.

– Еще бы, – бросил Тайлер. – Орхидеи такие капризные. Совсем как ты.

Я оттолкнула его, сунув букет обратно ему в руки, и Тайлер засмеялся.

– Я только схожу за вещами, – сказала я, не в силах сдержать улыбку и покачав головой. – Давай перед ужином заедем ко мне домой. Мне нужно тебе кое-что показать.

Я развернулась и направилась вверх по лестнице, обратно в школу. Мы собирались поужинать с Кристианом, но перед этим мне требовалось кое с чем разобраться.

Несмотря на то что мы так и не выяснили, кто вламывался в мою квартиру, я не собиралась больше поддаваться страху. Я не стану переезжать. Не стану спать с включенным светом. И не стану просить защиты у Тайлера. Я запру свои двери, буду начеку и никогда больше не позволю никому держать меня в заложниках. Если бы кто-то хотел причинить мне боль, он бы уже нашел способ. Но мне действительно необходимо было избавиться от писем. И я хотела сделать это в присутствии Тайлера.

Пройдя по полутемному коридору, я свернула направо и проскользнула в свой погруженный в темноту кабинет, направляясь прямо к гардеробу за сумочкой, а затем – к своему столу за папкой с работами, которые мне требовалось проверить нынешним вечером. Но тут я подняла глаза и подпрыгнула от неожиданности.

– Джек?! – ахнула я, обнаружив, что брат стоит в дальнем конце класса, скрестив руки на груди и уставившись в окно.

Я думала, он уже ушел. Положив вещи, я медленно обошла стол, не спуская с брата глаз.

– Джек, что ты здесь делаешь?

Он не пошевелился, продолжая в глубокой задумчивости смотреть в окно.

– Ты по-прежнему под прицелом телекамер, – протянул он. – Даже теперь.

Что?

И тут я вспомнила, как он присутствовал на сегодняшнем интервью, и как странно мне было снова оказаться перед камерами. Я внимательно посмотрела на Джека, но снаружи уже темнело, а в кабинете не горел свет. Мне не удавалось разглядеть выражение его лица. Я медленно подошла к брату и пожала плечами.

– Они меня уже не так сильно раздражают, – призналась я. – Это нужно для школы.

Джек повернулся ко мне, и я увидела боль, написанную на его лице.

– Папа любил бейсбол, – произнес он печальным голосом. – Я родился первым. Почему он не назвал меня Истоном? Или еще каким-нибудь «спортивным» именем, если уж на то пошло?

Я прищурилась, недоумевая, почему брат завел этот разговор, и гадая, к чему это приведет. Наш отец назвал меня в честь марки бейсбольных бит. Я никогда никому не рассказывала об этом, потому что испытывала неловкость, но Джек был прав. Отец любил эту игру. Он даже хотел сделать меня игроком в бейсбол, когда начал замечать, что у меня есть склонность к спорту, но мама считала, что теннис подходит больше и предлагает более широкий спектр возможностей для женщины. Вместо того чтобы размахивать битой, я размахивала ракеткой.

– Ну, по крайней мере, ты должен играть в бейсбол, – сказала я Джеку.

Брат покачал головой и снова отвернулся к окну.

– Я получил должность в «Грейстоун» благодаря тебе, – отрезал он. – Марек замолвил за меня словечко. Наверное, это хорошо, когда твоя сестра спит с влиятельными людьми.

Мое сердце бешено забилось, и я замерла.

– Джек, да что с тобой такое?

Раньше брат никогда не говорил мне такого. Кроме того, теперь он выглядел так, словно ненавидит меня. Джек повернулся и встретился со мной взглядом.

– Я был счастлив, когда Чейз Стайлз заставил тебя замкнуться в себе и начал портить твою карьеру… – признался он. – Я так радовался этому, Истон.

Я почувствовала, как у меня скрутило живот, и попятилась.

– Мне было тяжело видеть твои страдания, – выдавил брат сквозь слезы, – но мне нравилось, что твоя карьера катится ко всем чертям.

Его лицо приобрело суровое выражение, а взгляд стал пронзительным.

– Мне нравилось, что наши родители теряют власть над тобой по мере того, как ты становишься все более и более дерзкой, – выпалил он. – Мне нравилось видеть, как ты терпишь неудачу.

– Джек. – Я едва могла дышать и тряхнула головой, пытаясь сделать несколько коротких вдохов, но воздух почти не поступал в легкие.

Брат шагнул вперед.

– Я люблю тебя, – признался он. – Это правда, и я желаю тебе добра, но, боже мой, Истон, – прошипел Джек сквозь зубы, и на его глазах выступили слезы, – я и ненавидел тебя тоже.

Я опустила взгляд. Что, черт возьми, происходит? Джек всегда поддерживал меня. Всегда пытался защитить. Я считала, что с ним все в порядке. Думала, что его не волнует направленное на меня всеобщее внимание или тот факт, что наши родители слегка выделяли меня по сравнению с братом и сестрой. Но в глубине души Джека это терзало. У меня в голове не укладывалось, что все это время брат молчал. Я закрыла глаза, чувствуя усталость.

– Прости, – искренне сказала я. На его месте я бы наверняка тоже затаила обиду.

Джек шмыгнул носом, стараясь вновь стать невозмутимым.

– Это не твоя вина, – уверенно заявил он. – И никогда не была твоей. Ты не напрашивалась родителям в любимчики. Не достигала успехов в теннисе назло мне. – И он медленно добавил: – Ты победитель, Истон. Ты воплотила в себе все, чем я хочу быть.

Я двинулась было к нему, но он попятился.

– Это был я, – выпалил он.

– О чем ты? – выдохнула я.

– Открытые шкафчики, взломы, разбитая шкатулка – это все я сделал, – признался брат.

Что?

Мои кулаки сами собой сжались от ярости. Это Джек распахивал шкафчики, отдергивал занавеску для душа, рылся в моем шкафу, открывал окно и разбил шкатулку, разорвав все письма.

– Зачем?! – воскликнула я. – Не понимаю.

– Потому что пришел мой черед! – закричал брат, свирепо глядя на меня. – После этих пяти лет наступила моя очередь получать внимание. Ты зависела от меня! – Он ударил себя в грудь. – Ты нуждалась во мне.

Я медленно покачала головой и попятилась. Судорога исказила мое лицо, и по щекам потекли слезы. Я сглотнула, с трудом выдавливая слова.

– Как ты мог?

– Я хотел, чтобы с тобой все было в порядке. – Его голос был едва слышен. – Я хотел, чтобы ты обзавелась друзьями и наслаждалась жизнью, но…

– Но?

Брат помедлил, глядя на меня.

– Он собирается стать сенатором, – заявил Джек. – Если бы вы продолжили встречаться, ты бы снова оказалась в центре внимания.

– Ты пытался заставить меня снова замкнуться в себе! – воскликнула я, ощутив нарастающую злость.

Но Джек продолжал:

– А теперь «Ньюсуик» и сегодняшнее интервью… За что ты ни возьмешься, всегда будешь затмевать меня! – Он стиснул челюсти и нахмурился. – Почему ты не можешь оставаться в тени? Почему не можешь просто быть обычной, как все остальные? Просто моей сестрой! Оставь мне хоть что-то!

Я продолжала пятиться, перебирая в уме все поступки Джека. Он знал, что тем самым причинит мне боль.

– Ты заставил меня поверить, что кто-то вломился в мой дом, – упрекнула его я. – Что кто-то рылся в моих вещах! Ты меня напугал!

Он закрыл глаза с таким видом, словно находился на грани.

– Я часто задавался вопросом, что заставило Чейза Стайлза сдаться, – прохрипел Джек. – Почему он покончил с собой?

Я пристально посмотрела на брата.

– Он понимал, что причинит тебе боль, – заключил он. – И не хотел этого.

Да. Заключительная стадия преследования – физическое насилие. Домогательства Чейза становились все более угрожающими, и Джек, вероятно, был прав. Я могла лишь догадываться, почему Чейз покончил с собой, но точно знала, что он теряет контроль над собой. Если он вообще себя еще контролировал.

А мой брат? Неужели и у него бы до этого дошло?

Джек, казалось, увидел вспышку осознания в моих глазах, потому что бросился вперед.

– Я бы никогда не причинил тебе вреда.

Но было уже слишком поздно. Развернувшись на каблуках, я выбежала из класса в коридор, а Джек заорал мне вслед:

– Истон!

Но я помчалась по коридору, стремясь поскорее убраться подальше. Неизвестно, мог ли брат навредить мне, но до сегодняшнего утра я и не подозревала, что он способен на то, что уже сделал. Я считала, что, кроме Тайлера, больше всего на свете могу доверять лишь Джеку.

Почему он хотел, чтобы я жила в страхе?

Я выбежала на улицу, но голос Джека раздался прямо за моей спиной:

– Истон, остановись!

Брат схватил меня за запястье, и я закричала, покачнулась на каблуках и всем телом упала на кованые перила лестницы.