Доктор Будущее Дик Филип

Филип Киндред Дик

Доктор Будущее

Глава 1

Незнакомые башни.

Незнакомые краски.

На миг его объял невыразимый, чудовищный страх, а затем, вернулось самообладание. Он набрал полные легкие прохладного воздуха и попытался вспомнить, что произошло.

Он стоял на заросшем ежевикой и диким виноградом склоне холма. Живой и со своим серым чемоданчиком.

Он раздвинул виноградные лозы и осторожно, маленькими шагами двинулся вперед. Над головой поблескивали звезды. Что ж, и на том спасибо небесам.

Незнакомые звезды...

Он закрыл глаза – подождать, пока в голове не рассеется обморочный туман. Мало-помалу сознание прояснилось. Продираясь сквозь колючие заросли, он шагал вниз по склону, к освещенным шпилям примерно в миле от холма. И по-прежнему сжимал ручку чемоданчика.

Где он? Как сюда попал? Кто его перенес и по какой причине тут бросил?

По островерхим башням сновали разноцветные огни, он различал их все отчетливей и одновременно искал им объяснение. На полпути он справился с этой задачей; на душе полегчало. Хоть что-то узнаваемое, хоть какая-то зацепка для ума. Над островерхими башнями кружились, носились наперегонки, ловили отсветы подвижных огней летающие корабли. Целые рои кораблей. У него аж дух захватило от этого зрелища.

Незнакомая, но изумительно красивая картина. У Парсонса слегка отлегло от сердца. Вечные ценности – логика, красота, свежий ночной ветер – есть и тут.

Он прибавил шагу. Несколько раз он оступался и натыкался на деревья, но наконец выбрался на гладкое полотно автострады.

Он быстро шел, позволяя мыслям бесцельно блуждать, выхватывать из прошлого последние осколки звука и бытия, внезапно исчезнувшего мира. Отстранение, с хладнокровием ЭВМ он пытался осознать происшедшее. В точности представить сцену катастрофы.

Ясным солнечным утром Джим Парсонс уезжал на работу. Перед тем, как сесть в машину, он обернулся к жене и громко спросил:

– Купить что-нибудь в городе?

На переднем крыльце стояла Мэри, пряча руки в карманах фартука.

– Не знаю, милый. Ничего в голову не приходит.

Если чего надумаю, позвоню в институт по видеофону.

Миниатюрной и стройной Мэри очень шли зеленые слаксы и облегающий свитер с орнаментом. В теплых солнечных лучах ее волосы отливали золотом, казались облаком огня – на этой неделе у замужних женщин появилась новая модная прическа. Джим Парсонс помахал жене на прощанье и в последний раз окинул взглядом свой одноэтажный гипсолитовый дом, сад, мощенную плитками дорожку, калифорнийские холмы вдалеке, а затем уселся в машину.

Он выехал на дорогу и целиком положился на автоводителя. Машина шла на север, в сторону Сан-Франциско, по наводящему лучу. Так было гораздо безопаснее, особенно на сто первой скоростной государственной трассе, да и выигрыш во времени ощутим. Только самоубийца рискнул бы сам вести машину на скорости больше ста миль в час. И другие автомобили подчинялись электронным водителям – и те, что ехали в одном направлении с Парсонсом, и те, что мчались навстречу, к Лос-Анджелесу, по такой же шестнадцатиполосной магистрали. Благодаря автоводителям дорожные аварии практически сошли на нет. Памятуя об этом, Парсонс мог со спокойной душой читать учебные плакаты, которые по традиции ставили вдоль дорог разные университеты. И любоваться природой.

А природа была ухожена и свежа. Вполне приятна глазу. Едва Президент Кантелли национализировал гостиницы, а заодно мыловаренные и шинные фабрики, здоровье сельской местности резко пошло на поправку.

Из долин и со склонов холмов бесследно исчез мусор.

А ведь не так давно всей промышленностью руководил Совет Экономического Планирования – десять человек, действующих под эгидой научно-исследовательских институтов Вестингауза.

Но медиков эти перемены, разумеется, не коснулись.

Парсонс благодарно погладил свой чемоданчик, который лежал рядом на пассажирском сидении. Промышленность – это одно, а интеллигенция – совсем другое.

Никто не собирается национализировать труд врачей, адвокатов, художников и музыкантов. За последние десятилетия технократические слои населения постепенно получили контроль над обществом, и к 1998 году уже не дельцы и политиканы, а ученые – обладатели рационального знания, специально обученные для...

Невидимая сила подхватила машину и швырнула под откос.

Парсонс успел только вскрикнуть. Совершив головокружительный разворот, машина опрокинулась набок и понеслась на кусты, на учебные плакаты. "Автоводитель отказал!– мелькнуло в мозгу. – Помехи!" Перед ним вырастали деревья и валуны – и тут же разлетались вдребезги. Оглушительно трещали пластик и металл, и в этих душераздирающих звуках, в этой адской какофонии тонул вопль Парсонса. И когда с тошнотворным хрустом машина расплющилась, точно пласткартонный ящик, запоздало сработали все аварийные устройства. Теряя сознание, Парсонс чувствовал, как надувается подушка, слышал, как хрипит огнетушитель...

И тут машина вышвырнула его в клубящуюся серую пустоту. Он вспомнил, как неторопливо кувыркался в воздухе, как падал на землю подобно невесомой пылинке. Точно в предельно замедленном кино. И при этом никакой боли. А вокруг – непроницаемый туман, ничего, кроме тумана...

Затем – свечение. Что-то вроде луча. Та же сила, которая вывела из строя автоводитель.

Такой была его последняя мысль. А потом воцарилась мгла. И в этой мгле он сжимал ручку серого чемоданчика.

***

Впереди автострада расширялась. Вокруг мерцали огни, фонари реагировали на его появление. Зонтик из ярких желтых и зеленых точек сопровождал Парсонса и показывал дорогу. Магистраль врастала в сложную паутину других шоссе, которые едва угадывались во тьме. Он мог лишь догадываться, куда ведут эти пути.

У дорожной развязки он остановился перед указателем. Тот засветился, словно только и ждал, когда понадобятся его услуги.

"DIR 30с N; atr 46с N; BAR 100с s; CRP 205s S; EGL 67c N".

Парсонс проговорил незнакомые слова вслух.

Буквы N и S, несомненно, означали север и юг. Все остальное казалось абракадаброй. С – единица измерения, сообразил он. Значит, миля вышла из употребления. Хорошо хоть магнитное поле сохранилось как средство ориентирования, но эта мысль его мало ободрила.

Справа, слева и над головой Парсонса по дорогам двигались неразличимые машины. Пятнышки света, похожие на огни городских башен. Приближаясь и удаляясь, они менялись в цвете.

Наконец Парсонс отошел от указателя. Ничего нового он не узнал. Он перенесся в будущее. Совершил изрядный прыжок. Изменился язык, изменилась система мер. И сам облик цивилизации.

По узкой лестнице он поднялся на следующий ярус.

Затем быстро перебрался на третий и на четвертый.

Оттуда город смотрелся как на ладони.

Да, это и впрямь кое-что, подумал Парсонс. Огромный и красивый город. Ни заводских корпусов в пригородах, ни дымовых труб, ни пакгаузов, которые в его, Парсонса, время уродовали даже Сан-Франциско.

Завороженный зрелищем, он стоял на лестнице в ночной мгле; шелестел прохладный ветер, над головой сияли звезды вперемешку с огнями машин. Какое великолепие! Даже сердце защемило.

Бодро, пружинисто шагал он по ступенькам. Настроение поднималось. Что он тут обнаружит? Какой мир?

Наверняка не самый худший. И в нем наверняка найдется достойное место для Парсонса. Праздничными колоколами в мозгу звенели мысли: "Я врач, да еще какой! Окажись на моем месте кто-нибудь другой..." Врачи были и будут нужны во все времена.

Язык не проблема, языки всегда давались ему легко. Не возникнет осложнений и с социальной адаптацией. Он найдет себе местечко и будет просто жить, приспосабливаться, пока не выяснит, как сюда попал.

И со временем, конечно, постарается вернуться в прошлое за Мэри. Да, подумал он, ей бы тут понравилось.

Нельзя ли воспользоваться силой, которая его сюда занесла? Чтобы поселиться вместе с женой в будущем, в этом городе...?

Он стиснул ручку серого металлического чемоданчика и припустил чуть ли не бегом. И пока он шагал по асфальтовому скату, впереди на его дорогу свернул бесшумный огонек и помчался навстречу. Прямиком на него! Парсонс застыл как вкопанный, он успел только понять, что огонек нацелился на него и промахиваться не намерен.

– Стой!– Он инстинктивно вскинул руки и в ужасе замахал растущему пятну света. Уже совсем близкому. Заполнившему собой весь мир. Ослепительному.

Светящийся предмет пронесся мимо. Нахлынул горячий ветер, и Парсонс успел заметить лицо человека, который смотрел на него. На лице насмешка уживалась с недоумением.

Если бы не интуиция, Парсонс не поверил бы собственным глазам. Реакция ночного пешехода явно удивила водителя, который едва не сбил его.

Машина сбросила скорость и развернулась. Высунув голову из окна, водитель рассматривал Парсонса. Машина остановилась рядом с пешеходом, и водитель спросил под тихое мурлыканье двигателя:

– Хин?

"Идиотизм какой-то,– подумал Парсонс. – Я ведь Даже палец не поднимал".

– Почему вы пытались меня задавить?– спросил он с дрожью в голосе.

Водитель нахмурился. В переменчивом свете фар его лицо сначала казалось темно-синим, затем оранжевым.

Режущий свет заставил Парсонса закрыть глаза. Человек в машине был на удивление юн, почти мальчик.

Сцена походила на сон. Этот мальчик никогда раньше не видел Парсонса и все-таки попытался задавить. А теперь как ни в чем не бывало предлагает подвезти.

Отъехала дверца машины.

– Хин,– повторил юноша. Не приказным, а вежливым тоном.

Плохо соображая, Парсонс уселся на пассажирское сиденье. Его трясло. Лязгнула дверца, машина взмыла, ускорение вдавило Парсонса в спинку кресла.

Юноша что-то произнес. Парсонс не разобрал ни слова, но догадался по тону, что водитель все еще не оправился от растерянности, однако просит извинения. Чуть ли не ежесекундно юноша оглядывался на Парсонса.

"Это не игра,– сообразил Парсонс. – Этот мальчишка действительно хотел меня сбить. Но передумал, как только я замахал руками.

Он меня принял за самоубийцу!"

Глава 2

Подчиняясь умелым рукам водителя, машина повернула к городу. Юноша откинулся на спинку сиденья, вверяя свою жизнь и жизнь пассажира автоматике. По всей видимости, любопытство разгоралось все сильнее. Он вместе с креслом повернулся к Парсонсу, окинул внимательным взглядом, затем протянул руку и щелкнул кнопкой. В кабине загорелся свет, и только теперь Парсонс как следует разглядел юношу. Увиденное не очень-то ему понравилось.

Темные, слегка лоснящиеся длинные волосы. Кофейного цвета кожа. Плоское, широкоскулое лицо. Влажно блестящие глаза с миндалевидным разрезом, крупный нос. Римский? Нет, подумал Парсонс. Больше похож на хеттский. А волосы черные...

Смешение рас. Никаких сомнений. Скулы монголоида, глаза средиземноморца, волосы, пожалуй, негроида. Кожа вроде бы с красновато-коричневым отливом.

Полинезиец?

Юноша носил юбку, блузу и шлепанцы. Парсонсу бросилась в глаза вышитая на блузе эмблема – стилизованный орел.

Орел. Eagle. Egl. Значит, слова на указателе означали животных. Dir – это deer, олень. Bar – медведь.

Что же такое "CRP"? И вообще, какую роль играют эти животные?

Парсонс заговорил, но юноша перебил его.

– Вур венис э тардус?– спросил он звонким, почти детским голосом.

Парсонс растерянно пожал плечами. Язык казался знакомым, но вместе с тем звучал совершенно непривычно. Казалось, напряги слух, и поймаешь ускользающий смысл.

– Что?– спросил он.

Юноша задал другой вопрос:

– Йеч клейдис новэ эн сагис новате. Вур иссиди хист?

Наконец-то Парсонс начал улавливать смысл. Мало того, что в жилах юноши текла кровь нескольких рас,– его язык был наследником многих языков. Основой, похоже, служила латынь, а еще, вероятно, искусственный язык лингва франка – вот откуда взялись знакомые корни. Парсонс обдумал каждое слово и решил, что юноша, наверное, хочет узнать, почему он в такой поздний час оказался на шоссе, почему так необычно одет и почему у него такая странная речь. Но в те минуты Парсонса не тянуло отвечать. У самого хватало вопросов.

– Я хочу знать,– тщательно выговорил он,– почему вы пытались меня задавить.

Юноша озадаченно поморгал.

– Вур ик... – Он замялся.

"Не понял ни слова?– подумал Парсонс. – Или нелеп сам вопрос?– Он покрылся мурашками при мысли, что юноша не видел ничего зазорного в убийстве на ночном шоссе совершенно незнакомого пешехода. "Да, это совершенно ясно: он пытался меня убить. Неужели на его месте любой поступил бы так же?" Вновь охваченный сильной тревогой, он настроился во что бы то ни стало разрушить языковый барьер.

"Я добьюсь, чтобы меня поняли,– сказал он себе. – И поняли правильно. И поняли сейчас же".

– Продолжайте,– сказал он юноше.

– Сэг?– повторил тот. – Ик сэг йер, йе мейнст?

Парсонс кивнул.

– Все верно. – Впереди росли городские огни. – Вы поняли.

"Мы делаем успехи",– хмуро подумал он и напряг слух, сосредоточил все внимание на голосе собеседника. Тот сыпал отрывистыми фразами.

"Да, мы делаем успехи. Но хватит ли нам времени – вот вопрос".

Дорога сворачивала по широкой дуге и шла на подъем.

Машина перенеслась через ров, окружавший город. Он служил всего лишь украшением, это Парсонс понял с одного беглого взгляда. Появлялось все больше машин, двигались они довольно медленно; то тут, то там Парсонс замечал пешехода. Вскоре он увидел толпы – огромные скопления народа на скатах, подвесных дорожках, ярусах башен. Все, кого ему удавалось разглядеть вблизи, выглядели молодыми, не старше водителя. Скуластые, темнокожие и в юбках. Он увидел разнообразные эмблемы: млекопитающие, рыбы, птицы... Какова их роль?

Может быть, это общество основано на принципах тотемизма, унаследованного от диких племен или отсталых народов? Или он попал в разгар какого-то праздника?

Внешне эти люди похожи, а значит, гипотеза, что каждая эмблема принадлежит отдельному народу, отпадает.

Произвольно дифференцированное общество?

А может, это игра?

И у мужчин, и у женщин длинные волосы были заплетены в косы. Мужчины значительно превосходили женщин ростом, обладали прямыми носами и волевыми подбородками. Ясноглазые женщины оживленно разговаривали между собой, спеша по своим делам.

Особенно Парсонсу бросались в глаза их губы – необыкновенно полные, чувственные, светящиеся.

Какие все молодые! Почти дети. Жизнерадостные, неунывающие мальчишки и девчонки.

Висящий над перекрестком фонарь залил машину белым светом. В этом мире Парсонс еще не встречал фонарей, которые светили бы как этот, в полном спектре. В резких лучах Парсонс обнаружил, что губы у мужчин и женщин темные, а вовсе не красные, и не освещение виновато в его ошибке, а, скорее всего, помада. Мэри тоже такой пользуется наряду с модными красками для волос...

В этом свете – первом, так сказать, истинном свете этого мира Парсонс увидел новое выражение на лице водителя. Юноша резко затормозил и сдавленно воскликнул. Изумление и страх на его лице уже ни с чем нельзя было спутать. Он подался назад, вжался спиной в дверцу, попытался что-то сказать, но запнулся, и наконец выпалил так громко, что несколько ближайших прохожих повернули головы к машине:

– Йе бист синк!

Последнее слово, без сомнения, принадлежало языку Парсонса. Правильность его догадки подтверждали выражение лица и тон юноши.

– Почему это я больной?– раздраженно, даже агрессивно спросил Парсонс. – Я совершенно точно знаю...

Юноша перебил его очередью коротких, пылких фраз. Некоторые слова были вполне узнаваемы. Да и структура языка уже не казалась совершенно чужой.

Обвинительная речь юноши – чуть ли не истерическая тирада – помогла догадаться, почему того охватила неприязнь, даже отвращение, как только он как следует разглядел пассажира. Парсонс беспомощно слушал, а возле машины собиралась толпа любопытных.

Мальчик ткнул в кнопку на приборной панели, и со стороны Парсонса отъехала дверца. "Высаживает",– сообразил Парсонс. Он снова попытался возразить:

– Послушайте...

И умолк. Люди на тротуаре тоже разглядели его, и на их лицах появились те же ужас и омерзение, что и У водителя. Прохожие взволнованно переговаривались Друг с другом, одна женщина подняла руку и показала на Парсонса тем, кто стоял сбоку и не понимал, в чем Дело. Потом женщина показала на свое лицо.

"У меня слишком светлая кожа!" – понял Парсонс.

– Вы меня здесь хотите высадить?– Он повернулся к юноше и указал на ропчущую толпу.

Водитель заколебался. Даже если он не понял всех сказанных Парсонсом слов, угадать смысл фразы было несложно. Толпа надвигалась, чтобы получше разглядеть Парсонса, и при этом буквально излучала враждебность. Юноша и Парсонс слышали гневные возгласы, видели машущие руки.., в каждом движении сквозила зловещая целенаправленность.

Дверца рядом с Парсонсом с шумом вернулась на место. Клацнул замок. Пассажир остался в машине.

Юноша подался всем корпусом вперед и взялся за рукоять.

– Спасибо,– сказал Парсонс.

Не ответив, даже не повернув головы, юноша разогнал машину. Они достигли пандуса, взлетели по нему и сбросили скорость. Водитель выглянул наружу и затормозил. Слева Парсонс увидел не столь ярко, как пандус, освещенную улицу. Машина двинулась по ней и остановилась в полумраке. Здесь высились здания поскромнее, Парсонс не увидел на них замысловатых украшений.

А еще он не увидел ни одного пешехода.

Снова отъехала дверца.

– Еще раз спасибо,– поблагодарил Парсонс.

Пошатываясь, он выбрался наружу. Водитель закрыл дверцу, и машина пулей унеслась прочь. Парсонс остался на темной улице один-одинешенек. И поймал себя на том, что пытается сформулировать вывод или вопрос. Какой именно, он еще не знал.

Внезапно машина появилась вновь, но, не задерживаясь, промчалась мимо, обдав горячим выхлопом. Парсонсу пришлось отпрянуть от ее ярких лучей. К его ногам что-то упало.

Серый чемоданчик. Он его забыл в машине.

Выбрав местечко посветлее, он сел на поребрик и открыл чемоданчик. Слава Богу, все цело.

Парнишка все-таки молодец – проявил милосердие, высадил его в промышленном районе, среди складских построек. Здания тут были огромны, высоченные двустворчатые ворота явно предназначались не для легкового транспорта, а для гигантских грузовиков. На тротуаре там и сям угадывался в полутьме мусор. Парсонс поднял лист бумаги. Печатная продукция, очевидно, политическая листовка. Довольно много знакомых слов.

Кого-то обвиняют, какую-то партию. Синтаксис казался не слишком мудреным, помимо итальянских или испанских встречалось довольно много английских слов, хотя без заметного преобладания. Но, напечатанные на бумаге, они значительно упрощали остальной текст.

Парсонс вспомнил медицинские статьи на русском и китайском – их ему приходилось читать, вспомнил выходящий дважды в месяц журнал с научными терминами на шести языках. Специфика профессии врача, подумал он. В университете Ла Джолла ему доводилось переводить с немецкого, русского, китайского, даже с французского, хоть этот язык не слишком важен в современной науке, им по традиции мучают студентов.

А жена Парсонса, получившая университетское образование, знала классический греческий.

Но теперь, подумал он, все проблемы решены. Создан единый синтетический язык.

"Я сейчас слишком уязвим,– сказал он себе. – И мне нужно убежище. Пока не освоюсь в этом мире".

Темные безмолвные здания вокруг казались необитаемыми. В конце улицы светились фонари и мелькали крошечные силуэты людей; по всей видимости, там начинался коммерческий район, где даже по ночам бурлит жизнь. Тусклый уличный фонарь освещал Парсонсу путь. Он осторожно преодолел гору пустых картонных коробок, наваленных вдоль погрузочно-разгрузочной платформы, и наткнулся на ряд мусорных баков. Из них доносилось сдавленное урчание. Внезапно в одном из них, переполненном, зашевелился мусор.

Парсонс сообразил, что, задев бак, он привел в действие механизм. Очевидно, агрегат сам перерабатывал мусор по мере поступления, но давал сбои.

Парсонс увидел короткий лестничный марш. Бетонные ступеньки вели к двери подвала. Он спустился и повернул дверную ручку. Заперто. Наверное, склад, предположил он.

Он опустился на колени, раскрыл в полутьме чемоданчик и извлек хирургический комбайн с автономным источником питания. Включил. Зажглись лампочки – они давали достаточно света для операции в полевых условиях. Парсонс умело вставил пилу в гнездо двигателя и зафиксировал. С тихим гулом полотно вгрызлось в дерево. Он стоял почти вплотную к двери, заглушая своим телом звук комбайна.

Взвизгнуло, высвобождаясь, полотно; он торопливо разобрал комбайн и уложил в чемоданчик. А затем обеими руками осторожно надавил на дверь.

Она со скрипом отворилась.

"Вот оно,– подумал Парсонс. – Убежище".

В его чемоданчике лежало много всяких средств для лечения опасных ожогов. В уме он уже выбрал баллончики с антисептиками, которые в сочетании придадут коже темный цвет. Внешне он будет неотличим от...

В глаза ударил яркий свет. Нахлынул теплый воздух, запахи еды. Значит, это вовсе не безлюдный склад.

Парсонс, моргая, застыл на пороге.

Он разглядел мужчину, который стоял посреди комнаты с графином в руке. Мужчина как раз наливал напиток женщине; вторжение Парсонса его остановило. Еще семь или восемь человек – кто стоя, кто сидя на стульях – рассматривали незваного гостя. Рассматривали без удивления. Судя по всему, они слышали, как он спускался по ступенькам и вырезал замок.

Мужчина наклонил графин над стаканом. Возобновился негромкий разговор. Внезапное появление Парсонса, похоже, ничуть не удивило и не обеспокоило этих людей. Женщина, сидевшая ближе всех к Парсонсу, повернула голову в его сторону и что-то сказала.

Затем мелодичная фраза повторилась, но Парсонс не уловил смысла. Женщина миролюбиво улыбнулась и снова заговорила, на сей раз громче. Он понял слово, затем другое. Она вежливо, но твердо повторяла, что надо починить дверной замок.

– И затворите ее,– заключила она. – Дверь. Пожалуйста.

Он растерянно повернулся и затворил дверь. Щегольски одетый юноша повернулся к нему и объявил:

– А мы знаем, кто вы. – Так, во всяком случае, Парсонс перевел его фразу.

– Да,– подтвердил другой юноша.

Женщина у двери кивнула и сказала какое-то слово, которое Парсонс не понял. Оно звучало ненатурально, вероятно, принадлежало не обычному языку, а жаргону.

– Точно,– поддакнул второй юноша. – Вот кто вы такой.

– Но нам все равно,– заявил человек с графином.

– Потому что,– блестя белыми зубами, продолжал человек с графином,– вы не здесь.

Остальные подтвердили чуть ли не хором.

– Да, вас тут нет,– сказала стройная женщина. – Это иллюзия.

– Иллюзия,– повторили двое мужчин.

– А кто я?– нерешительно произнес Парсонс. – Вы не скажете?

– Поэтому мы не боимся,– сказал один из мужчин. Так, по крайней мере, его понял Парсонс.

– Бояться?– переспросил незваный гость. Это слово сразу пробудило в нем любопытство.

– Вы хотите нас забрать,– заявила девушка.

– Да,– с явным возбуждением закивали остальные. – Но вам это не по силам.

"Принимают меня за другого",– подумал он.

– Попробуйте до меня дотронуться. – Женщина у двери поставила стакан с напитком и поднялась на ноги. – Ведь на самом деле меня рядом с вами нет.

– И никого из нас рядом с вами нет,– подтвердил юноша с графином. – Дотроньтесь до нее. Попробуйте.

Парсонс обнаружил, что не в силах пошевелиться.

"Ничего не понимаю!– мысленно произнес он. – Ровным счетом ничего".

– Ладно,– сказала женщина. – Я сама это сделаю.

Вот увидите, сейчас моя рука пройдет сквозь вашу.

– Как сквозь воздух,– радостно уточнил мужчина.

Женщина медленно приблизила к руке Парсонса изящные темные пальцы. Она улыбалась, глаза светились воодушевлением. Вот-вот ее пальцы лягут на его запястье...

– Ox!– прошептала она, потрясение глядя на Парсонса. И сразу воцарилась тишина. Все неотрывно смотрели на него.

Наконец один из юношей произнес сдавленным голосом:

– Он нас нашел. По-настоящему.

– Он в самом деле здесь,– прошептала женщина у двери. Ее зрачки расширились от страха. – Здесь, с нами. В этом подвале.

Глава 3

Наконец долгая, наполненная страхом пауза оборвалась. Одна из женщин опустилась в кресло и сказала:

– Мы думали, вы – на Фингэл-стрит... У нас на Фингэл-стрит проекция...

– Как вы нас нашли?– спросил мужчина. И тотчас комната заполнилась голосами – совсем юными, взволнованными.

В этой разноголосице Парсонсу удалось разобрать большую часть слов. Он попал на собрание заговорщиков. Здесь, в районе складов, их явка, она считалась надежной, настолько надежной, что никто не воспринял всерьез его появление.

Шупо. Так его называли эти люди. Что означает это слово? Впрочем, что бы ни означало...

– Я не шупо,– медленно, внятно произнес Парсонс.

Они сразу воспрянули духом. И снова все глаза – большие, черные, юные – обратились на него.

– А кто еще взламывает двери?– с упреком осведомился мужчина.

– Он еще и в маске,– добавила девушка.

Молодые люди дружно закивали. К волнению добавилась толика негодования.

– Белая маска!– сказала девушка. – Невероятно.

– Мы тоже носим маски,– возразил мужчина. – Последнее время.

– Это точно,– подтвердил другой. – Мы часто надеваем маски. Почти всякий раз, когда выходим из Дому.

По всей видимости, Парсонс наткнулся на группу отщепенцев, людей вне закона. Скорее всего, это тайная политическая организация. Конспирация – верный признак боязни разоблачения. "Мне повезло,– решил он. – Они не опасны. Они сами меня боятся".

– Позвольте взглянуть на ваше настоящее лицо,– попросил мужчина. Остальные поддержали его возмущенным гомоном.

– Это и есть настоящее,– сказал Парсонс.

– Белое?!

– Вы только прислушайтесь к его выговору!– сказал другой мужчина. – У него языковый барьер!

– И вдобавок – частичная потеря слуха,– подхватила девушка. – Даже половину из того, что мы говорим, он не понимает.

– Настоящий кьювак!– брезгливо сказал мальчик.

К Парсонсу вразвалочку подошел невысокий узколицый юноша, поднял правую руку, оттопырил большой палец и сказал с откровенным презрением:

– Давайте с этим покончим.

– Отрежь!– сверкая глазами, выпалила девушка.

И тоже подняла большой палец. – Давай, режь! Сейчас же!