Доктор Будущее Дик Филип
Он слегка приободрился, не заметив явных признаков распада клеток. Тело выглядело так, будто жизнь покинула его несколько минут назад. Парсонс коснулся неподвижного запястья. Вверх по его собственной кисти потек леденящий холод, рука инстинктивно отдернулась. Парсонс вспомнил абсолютную стужу открытого космоса и с дрожью подумал, что не сможет работать.
– Он скоро согреется,– пообещал Хельмар. – Это не простая гибернация, движение электронов не замедлено, просто у него иной спин.
Парсонс снова прикоснулся к мертвецу. Да, уже гораздо теплее. Движение электронов в его клетках вернулось в нормальный ритм.
Очень осторожно, аккуратно Парсонс установил и включил механическое легкое. Пока оно ритмично массировало грудь оперируемого, врач сосредоточился на сердце. Он сделал разрез и присоединил насос Диксона к сосудистой системе в обход бездействующего сердца.
Насос неторопливо заработал; в теле человека, умершего тридцать пять лет назад, возобновилась циркуляция питательных веществ и кислорода. Теперь все зависит от того, сколько погибло клеток в тканях, особенно в мозгу...
Он не заметил, как к нему приблизилась Лорис, но внезапно ощутил прикосновение ее тела. От напряжения ее мышцы были тверды, как камень. Она смотрела вниз.
– Вместо того, чтобы извлечь стрелу из сердца,– пояснил Парсонс,– я налаживаю кровоснабжение. Конечно, это временно,– сердце нам скоро понадобится.
Теперь он изучал поврежденный орган. Стрела пробила сердце насквозь, возможно, его не удастся восстановить. С помощью инструментов он извлек стрелу и уронил на пол. Из раны потекла кровь.
– Сердце вылечить можно,– сказал он Лорис. – Главный вопрос – насколько серьезно поврежден мозг.
Если омертвение тканей достигло критической степени, я рекомендую уничтожить тело. Вряд ли мы поступим гуманно, если оживим идиота.
– Понимаю,– сдавленно, еле слышно произнесла она.
– Впрочем, я считаю, попробовать можно. – Парсонс обращался уже не к Лорис, а к остальным.
– Вы попытаетесь его воскресить?– спросила она.
Она зашаталась, глаза закатились так, что почти исчезли зрачки. Не схвати Парсонс ее за плечи, она бы, наверное, упала в обморок.
– Да,– сказал он. – Вы не против?
– А вдруг.., не получится?– прошептала она.
– Скажу прямо: с каждой минутой у нас все меньше шансов на успех. Всякий раз, когда вы его оживляете, он теряет клетки мозга.
– Тогда действуйте,– сказала она окрепшим голосом.
– И уж постарайтесь,– произнес Хельмар. В его тоне и облике не было ничего угрожающего. Он выглядел абсолютно уверенным в успехе.
– Насос работает нормально, пациент может очнуться довольно скоро. – С помощью приборов Парсонс сосчитал пульс, послушал дыхание раненого. "Все в норме,– подумал он. – Наверное, любой врач на моем месте сделал бы то же самое".
Лежащий пошевелился, веки затрепетали. Вокруг раздались удивленные и обрадованные возгласы.
– Пока он жив только благодаря механическому насосу,– сказал Парсонс. – Конечно, если все будет в порядке...
– То вы сошьете рассеченную ткань сердца и попробуете снять насос,– предположила Лорис.
– Да.
– Доктор, а нельзя ли сделать это сейчас же?– спросила Лорис. – Вы даже не представляете, насколько это важно. Пожалуйста, поверьте мне. Если есть хоть малейшая возможность зашить сердце сегодня...
Она умоляла, она держала его за руки. Сильные пальцы вонзались ему в предплечья. Глядя на него снизу вверх, она просила:
– Пожалуйста... Пусть это слишком рискованно, но я чувствую, я знаю, нельзя терять времени. Доктор Парсонс, помогите мне!
Он снова проверил пульс и дыхание пациента и сказал:
– Все равно ему понадобится несколько недель, чтобы встать на ноги. Вам следует это понять. Никакой физической нагрузки, абсолютно никакой, пока ткани...
– Так вы это сделаете?– У нее заблестели глаза.
Он выбрал необходимые инструменты и приступил к тонкой, кропотливой и утомительной работе по исцелению пробитого сердца. А когда закончил, обнаружил, что в зале осталась только Лорис. Видимо, остальным она велела уйти. Она молча сидела напротив него, руки сложены на коленях. Она выглядела заметно спокойнее, но по-прежнему боялась. Парсонс понял это по ее глазам.
– Все в порядке?– Ее голос дрогнул.
– Похоже на то. – Парсонс устало складывал инструменты в чемоданчик.
– Доктор!– Она встала и приблизилась к нему. – Вы совершили подвиг. Помогли не только нам, но и всему миру.
Он слишком вымотался, чтобы придавать значение подобным словам. Сняв перчатки, он сказал:
– Извините. Я очень устал и не склонен к разговору. Гораздо охотнее лег бы в постель.
– Но в случае чего, можно вас позвать?
Он направился к выходу. Лорис спешила следом.
– Скажите, за чем мы должны следить? Конечно, тут будет постоянно дежурить сиделка. Я понимаю, он очень слаб и еще не скоро придет в сознание... – Она схватила Парсонса за руку, остановила. – Скажите, доктор, когда?
– Возможно, через час,– ответил он в дверях.
Очевидно, такой ответ ее удовлетворил. Задумчиво кивнув, она пошла обратно. Парсонс поднялся по лестнице и, несколько раз ошибившись дверью, нашел свою комнату. Там он заперся и сел на кровать. Не было сил даже раздеться и залезть под одеяло. Он вдруг открыл глаза и увидел отворенную дверь. Из проема на него смотрела Лорис. В комнате было темно.
Это Лорис погасила свет, или он сам рассеянно стукнул по выключателю, когда ложился? Он потряс головой и встал.
– Я подумала, что вы голодны,– сказала она. – Уже за полночь. – Она включила свет и зашторила окна. Вслед за ней в комнату вошел слуга с подносом.
– Спасибо. – Парсонс протер глаза.
Лорис жестом отпустила слугу и сняла крышки с оловянных блюд. Комнату заполнили густые пряные ароматы.
– С вашим отцом все в порядке?
– Он приходил в себя на несколько секунд. То есть, он открыл глаза и, кажется, узнал меня. А потом уснул.
– Он еще долго будет спать,– сказал Парсонс успокаивающе. Но при этом подумал: "Возможно, это симптом серьезных повреждений в мозгу".
Лорис придвинула к столику два стула. Парсонс предложил с ним поужинать.
– Спасибо. – Она опустилась на стул. – Вы сделали все, что было в ваших силах. Врач из прошлого, беззаветно преданный своему долгу,– очень впечатляющее зрелище.
Она улыбалась. В полумраке ее полные губы влажно поблескивали. Пока Парсонс спал, она переоделась и стянула волосы на затылке заколкой.
– Вы очень хороший человек,– сказала она. – Добрый и порядочный. Ваше присутствие – большая честь для нас.
Не зная, что и ответить, он смущенно пожал плечами.
– Простите, мы доставили вам столько хлопот.
Лорис принялась за еду, он тоже. И почти сразу понял, что не голоден. Он встал, подошел к стеклянной двери на веранду, отворил ее и вышел в ночную прохладу. За перилами среди деревьев мигали светлячки, шипели и рычали животные.
– Кошки,– тихо пояснила Лорис. Она тоже вышла на веранду и остановилась в темноте рядом с Парсонсом. – Обыкновенные кошки.
– Одичали?
Она повернулась к нему.
– Знаете, доктор, в чем их главное заблуждение?
– Вы о кошках?
Она легонько махнула рукой, словно указывала куда-то вдаль.
– О правительстве. Обо всем нашем мире. Духовный Куб, Переписи, та спасенная вами девушка, Икара... – В голосе Лорис зазвучала печаль. – Она покончила с собой из-за физического уродства. Знала, что из-за нее родное племя потеряет очки, когда начнется Перепись.
Но ведь такие отклонения от нормы не передаются по наследству! Напрасная жертва. Что пользы в ее гибели?
А Икара свято верила, что идет на смерть ради своего племени, ради расы. Я видела столько смертей...
Парсонс догадался, что она подумала о своем отце.
– Лорис,– сказал он,– если вы можете бывать в прошлом, почему не пытаетесь изменить его? Почему не предотвращаете смерть отца?
– Вы не знаете того, что знаем мы,– сказала она. – Историю не так-то легко переделать, она сопротивляется. – Лорис вздохнула. – Неужели думаете, мы не пробовали?– Ее голос окреп. – Неужели думаете, мы не возвращались снова и снова в надежде все изменить? Ничего не выходит.
– История неизменна?– спросил он.
– Сложный вопрос. Кое-что можно изменить, не столь важные события... Такое впечатление, будто у истории есть жесткий, неподатливый стержень,– он-то и препятствует нам.
– Вы и в самом деле любите отца?– Парсонс был растроган.
Она едва заметно кивнула. Парсонс различил в сумраке ее поднимающуюся руку. Лорис вытерла слезы.
Он смутно видел дрожащие губы, длинные ресницы, большие черные глаза.
– Простите,– сказал Парсонс. – Я вовсе не хотел...
– Ничего, все в порядке. Просто мы так нервничаем и до того устали... Уже столько лет... Я ведь еще ни разу не видела его живым. Каждый день гляжу на него и не могу даже дотронуться... С тех пор, как себя помню, ни о чем другом не мечтала – только бы вернуть отца. Она подняла руки, словно пыталась схватить, прижать к себе пустоту. – И вот он с нами... – Она умолкла.
– Говорите,– попросил Парсонс.
Лорис отрицательно покачала головой и отвернулась. Парсонс коснулся ее мягких черных волос, влажных от ночной росы, а затем положил ладонь ей на затылок и приблизил ее лицо к своему. Она не противилась. Выдыхаемый ею воздух обнимал его теплым облачком, смешивался со сладковатым запахом ее волос. Ее тело, обрисованное лучами звезд, дрожало под шелком платья, грудь часто вздымалась. Он коснулся ладонью ее щеки, затем горла. Ее полные губы почти касались его губ, глаза были полузакрыты, голова запрокинута.
– Лорис,– прошептал он.
Она потрясла головой.
– Нет.., пожалуйста...
– Почему ты мне не доверяешь? Почему не хочешь рассказать? Чего ты боишься?
Всхлипнув, она высвободилась из его рук и побежала к двери. Парсонс догнал ее, обнял, остановил.
– В чем дело?– Он вглядывался в ее лицо, пытаясь найти ответ. Не позволял ей отвернуться.
– Я... – начала она. В этот момент входная дверь распахнулась, появился Хельмар.
– Лорис, там... – В этот миг он увидел Парсонса. – Доктор, скорее!
Они побежали по коридору, затем по лестнице. В комнате, где лежал отец Лорис, сиделки расступились перед ними. Краем глаза Парсонс заметил кругом сложное недомонтированное оборудование. Отец Лорис лежал на кровати, нижняя челюсть отпала, глаза остекленели. Неподвижный взор был устремлен в потолок.
– Консервант!– распорядилась где-то в стороне Лорис, пока Парсонс торопливо доставал свои инструменты. Откинув покрывало, он обмер от изумления. Из груди мертвеца торчал оперенный конец стрелы.
– Опять!– с отчаянием произнес Хельмар. – Мы думали... – Он не договорил, лицо исказила мука. – В консервант его!– закричал он вдруг, и сиделки гурьбой кинулись к мертвецу, оттеснили Парсонса от кровати.
Парсонс смотрел, как труп переносят в большой зал, кладут в Куб, заливают консервантом. Очертания мертвеца слегка расплылись в жидкости. Через некоторое время Лорис произнесла:
– Что ж, мы были правы.
Парсонса изумила злость в ее голосе; он еще никогда не видел такого выражения на женском лице. Лютая, неутолимая ненависть.
– Правы?– с трудом выговорил он. – Насчет чего?
Она подняла голову и взглянула на него. В ее зрачках горели крошечные огни.
– Значит, у нас есть враги,– сказала она. – Это они нам мешают. Они тоже властны над временем. Они толкают нас под руку и радуются. – Она рассмеялась. – Да, радуются. Издеваются над нами. – Взмахнув подолом шелкового платья, она отвернулась от Парсонса и исчезла в толпе техников.
Парсонс отступил и повернулся. На Куб опускалась прозрачная крышка. Мертвец вернулся в привычную среду – ждать очередного воскрешения.
Глава 11
Хельмар, стоявший рядом с ним, пробормотал:
– Вашей вины здесь нет.
Они смотрели, как отодвигается Куб.
– Да, у нас есть враги,– проговорил Хельмар. – Мы не раз возвращались в прошлое, чтобы предотвратить его гибель. Но до сих пор считали, что нам препятствует явление природы, некий феномен времени.
И вот – оправдались самые худшие опасения. Безликая сила тут ни при чем.
– Возможно,– сказал Парсонс. – Но не следует искать причину ваших несчастий там, где ее нет.
"Они немного параноики,– решил он. – Что ж, пожалуй, и у меня бы на их месте возникла мания преследования".
– Лорис мне сказала, никто из вас не понимает до конца природы времени. А что, если...
– Нет,– спокойно перебил Хельмар. – Я знаю, в чем причина неудач. Все мы знаем.
Увидев что-то за спиной Парсонса, он умолк. Парсонс хотел задать вопрос, но слова застряли в горле, когда он оглянулся.
Он видел ее впервые. Несколько секунд назад она беззвучно вошла в зал в сопровождении двух вооруженных стражей. При ее появлении толпа взволнованно зашевелилась.
Она была стара. А ведь Парсонс еще ни разу не встречал в этом мире пожилых.
К ней подошла Лорис и сказала:
– Он мертв. Им снова удалось его убить.
Неслышно ступая, пожилая женщина приблизилась к Кубу, посмотрела на мертвеца. Даже в преклонные годы она сохранила редкостную красоту. Высокая, статная; на плечи ниспадает каскад седых волос. Высокий лоб, густые брови, прямой нос. Лицо волевое, властное. Похожее на лица окружающих Парсонса людей.
И на лицо человека в Кубе. Все обитатели Вигвама походили на эту женщину.
Высокая старуха коснулась стенки Куба. Все молча смотрели на нее. Лорис взяла ее за руку.
– Мама...
Вот оно что! Старуха – мать Лорис, вдова человека в Кубе.
"Совпадает,– подумал Парсонс. – Он тридцать пять лет плавает в консерванте. Старухе, наверное, под семьдесят. Эта пара, супружеская чета, дала жизнь властному, сильному существу, которое теперь правит племенем Волка. Самому ценному для общества человеку из ныне живущих. Лорис.
– Мама,– сказала Лорис,– мы снова попытаемся.
Обещаю.
Старуха вдруг заметила Парсонса, и на ее лице появилась неприязнь.
– Кто вы?– спросила она сочным, звонким голосом.
– Это врач,– сказала Лорис. – Он пытался реанимировать Корита.
Старуха не сводила с Парсонса ледяного взгляда. Но постепенно выражение ее лица смягчилось.
– Это произошло не по вашей вине,– сказала она наконец.
Она постояла у Куба несколько мгновений, посмотрела на мертвеца.
– Да,– сказала она. – Попробуем еще раз. Позже. – На ее лице застыла печаль. Она напоследок взглянула на Куб и, сопровождаемая телохранителями, направилась к лифту, на котором поднялась сюда с одного из нижних ярусов этого огромного улья, из неведомых подземелий, где Парсонс ни разу не бывал и, скорее всего, не побывает. Из секретного, бдительно охраняемого ядра Вигвама.
Все мужчины и женщины молчали и не шевелились, когда старуха проходила мимо. Головы были почтительно склонены. Эти молодые, сильные, красивые люди безоговорочно признавали авторитет седой старухи с царственной осанкой, матери Лорис.., матери их всех?!
Возле лифта она остановилась и полубернулась. И легонько махнула рукой, прощаясь со всеми, как прощаются с родными. Парсонсу все стало ясно. Хельмар, Лорис и остальные – все шесть или семь десятков – дети этой пожилой дамы и человека, который лежит в Кубе. И только одна деталь никак не вписывается в общую картину. Человек в Кубе – и эта седая женщина... Если они были мужем и женой...
– Хорошо, что ты ее увидел,– сказала, подойдя к нему, Лорис.
– Да,– произнес Парсонс.
– Ты обратил внимание, как мужественно она приняла удар? Она – наша живая легенда, пример для подражания.
Парсонс взглянул на Лорис повнимательней – ее осанка вдруг показалась ему очень похожей на старухину.
– Это замечательно,– рассеянно пробормотал он.
Мысли бегали наперегонки. Старуха. Человек в Кубе.
Корит – так она его назвала. Корит – отец всех этих молодых. Похоже на правду. Есть только одна странность, и трудно было бы ее не заметить. Корит и его старая жена очень похожи друг на друга.
– В чем дело?– забеспокоилась Лорис. – Что не так?
Парсонс отрицательно покачал головой и заставил себя думать о другом.
– Скажи,– попросил он,– его всегда убивают одним и тем же способом?
– Всегда,– кивнула Лорис. – Мгновенная смерть от стрелы, вонзенной в сердце.
– И никаких вариаций?
– Ничего существенного.
– Когда это случилось?
По-видимому, она не поняла вопроса.
– Стрела,– пояснил он. – Сейчас такое оружие не в ходу, верно? Как я догадываюсь. Корит погиб в далеком прошлом.
– Верно. – Она тряхнула пышными локонами. – Это случилось давно, в экспедиции...
– Значит, корабль времени у вас появился еще до его гибели?
Она снова кивнула.
– По меньшей мере тридцать пять лет назад,– рассуждал вслух Парсонс.
– Еще до твоего рождения.
– Да. Задолго до моего рождения.
– Зачем он вам?– спросил он напрямик. – Чего вы добиваетесь? Какой у вас план? Ты должна все рассказать, если рассчитываешь на мою помощь...
– Мы не рассчитываем на твою помощь,– грустно произнесла она. – Увы, ты ничем не можешь нам помочь. Работа закончена, мы вернем тебя в твой период. – Лорис отстранилась и потупилась, погрузилась в горькие раздумья о своих бедах.
"Одна семья,– думал Парсонс, глядя, как Лорис идет сквозь толпу. – Братья и сестры. Но это не объясняет физического сходства между Коритом и его вдовой".
То, что он увидел в следующее мгновение, потрясло его. Только он один и заметил; остальные, и Лорис в том числе, были слишком заняты своими мыслями.
Вот оно, недостающее звено. Ключевой фрагмент, без которого не складывалась головоломка.
***
Она стояла в дальнем углу зала, в густой тени. Она пришла вместе с той старухой, матерью Лорис, и сразу укрылась в полутьме, наблюдая из своего укрытия за всем происходящим. Она была невероятно древняя. Маленькая, сморщенная, сгорбленная. Руки походили на клешни, ноги, торчавшие из-под темного подола, напоминали швабры. Голова – крошечная, будто птичья, с пергаментной кожей; в желтом черепе, прикрытом паутинкой седых волос, утонули тусклые глаза.
– Она совсем глухая,– тихо сказал Парсонсу Хельмар. – И почти слепая.
Парсонс содрогнулся.
– Самая Первая. Ей почти сто лет. – Хельмар отвечал возбужденно и заметно дрожал – по всему телу пробегали волны первобытного благоговения.
– Никсина – мать обоих, и Корита, и Джепты Урмуттер.
– Корит и Джепта – брат и сестра?– спросил Парсонс.
Хельмар кивнул.
– Да. Мы все – родственники.
Парсонс был изумлен. Кровосмешение? В этом обществе? Но почему? Неужели возможен имбридинг в мире, чей генофонд собран в одном общем резервуаре?
Как удалось обособиться этой огромной семье?
Три поколения – бабушка, мать с отцом, а теперь и дети.
"Самая Первая",– так сказал Хельмар. Значит, она дала начало всему.
Маленький силуэт покинул угол. Парсонс обнаружил, что глаза, затянутые тусклой пленкой, смотрят прямо на него. Сморщенные губы дрожали. Он едва расслышал ее голос.
– Кажется, я вижу белого человека. – Она замирала после каждого шага, а затем снова резко продвигалась вперед, словно ее толкали порывы ветра. Хельмар бросился навстречу – поддержать. Старуха протянула руку Парсонсу.
– Здравствуйте.
Парсонс взял ее кисть, она оказалась сухой, шершавой и холодной.
– Вы.., как это называется?– В глазах растаяла настороженность, но тотчас вернулась. – Врач. Вы пытались оживить моего сына. – Старуха помолчала, дыхание ее было неровным. – Спасибо за помощь,– произнесла она хриплым шепотом. – За попытку.
– Мне жаль, что она не увенчалась успехом. – Парсонс боялся сказать что-нибудь лишнее.
– Может, в следующий раз... – Ее голос звучал то громче, то тише, напоминая рокот далеких волн. Губы Дрогнули, едва заметно растянулись. Затем взгляд слегка прояснился, лицо чуть повеселело. – Нам помогает белый человек – это ли не ирония судьбы? Вам еще не сказали, что мы хотим сделать?
В зале воцарилась тишина. Все взоры были прикованы к Парсонсу и Никсине. Никто из ее внуков и внучек не решался одернуть ее. Их благоговение передалось и Парсонсу.
– Нет,– сказал он. – Никто мне об этом не говорил.
– Думаю, вам следует знать,– произнесла Никсина. – Вы имеете право. Эта идея принадлежит Кориту, моему сыну, она возникла много лет назад, когда он был молод, как вы. Он был очень талантлив и столь же амбициозен. Корит захотел переделать мир, стереть в истории Проклятое Полутысячелетие.
Парсонс понял, что она имеет в виду. Эпоху превосходства белой расы. Он поймал себя на кивке.
Старуха тяжело вздохнула.
– Вы видели портреты в главном зале?– спросила она, глядя мимо Парсонса. – Благородные господа в кружевных воротниках, знаменитые мореплаватели и землепроходцы... – Она захихикала; смех напоминал шорох опадающих листьев в вечерних сумерках. – Корит хотел нанести каждому из них визит. Побывать в прошлом. У правительства уже тогда была возможность побывать в прошлом. Но оно об этом не догадывалось.
По-прежнему все молчали, никто не пытался ее перебить. Для них такая дерзость была просто немыслима.
– И вот мой сын отправился в глубь веков,– продолжала Никсина. – В Новую Англию. Не в ту, что носит это название ныне, а в другую, первую. В Калифорнию. О том, что там было, никто не помнит. Но Корит переворошил все архивы, прочитал все древние рукописи и книги. – Она снова хихикнула. – Он хотел начать с Нуво Альбиона. Но мало что успел сделать.
Полузрячие глаза вдруг блеснули. "Как у Лорис",– подумал Парсонс. На миг он совершенно отчетливо увидел черты сходства старухи и внучки. По-прежнему шелестели сухие листья; казалось, этот шелест звучит сам по себе, он вовсе не адресован Парсонсу.
– Семнадцатого июля тысяча пятьсот семьдесят девятого года он зашел в бухту,– шептала Никсина,– высадился на сушу и объявил ее собственностью королевы.
Видите, как хорошо мы знаем историю. – Она повернулась к Хельмару, словно ждала от него поддержки.
– Да,– тихо подтвердил Хельмар.
– Он провел там чуть больше месяца,– продолжала старуха. – Чинил корабль.
– "Золотую лань",– уточнил Парсонс. Он понял, кого имеет в виду Никсина.
– И Корит спустился с обрыва,– улыбаясь, прошептала старуха,– но его застрелили. Вонзили стрелу прямо в сердце, и он умер. – Глаза ее снова потускнели, затянулись молочно-белой пленкой.
– Ей надо отдохнуть. – Хельмар бережно взял ее под руку и повел к лифту. Серые силуэты ее потомков сомкнулись, отгородив Никсину от Парсонса.
Вот, значит, какова их цель. Вмешаться в ход истории. Изменить прошлое, вернуть индейцам их цивилизацию, раздавленную железной пятой белой империи.
Найти Дрейка, высадившегося на калифорнийский берег для починки корабля. И убить его, первого англичанина, который объявил эту часть Нового Света владениями британской короны.
Англичан они особо ненавидят, подумал Парсонс.
В эпоху колониализма не было на земле силы более сознательной и последовательной в своих действиях, чем британцы, считавшие индейцев людьми второго сорта. В отличие от испанцев, португальцев и французов, англо-саксы никогда не смешивались с туземцами.
Корит и его родичи хотели встретить Дрейка на берегу.
Поджидали в засаде, чтобы сразиться с ним равным оружием. Или даже более мощным. Вряд ли они задумывались о честности такой схватки. И стоит ли их за это винить? Они вернулись на несколько веков, во времена своих далеких предков,– зная, какая судьба постигнет их народ. Ныне индейцы совсем не те, что в эпоху Кортеса и Писарро, но память о страданиях коренных жителей Америки не угасла, в душах потомков до сих пор теплится желание отомстить. За все преступления надменных бледнолицых.
Но Дрейк, или кто-то из современников Дрейка, выстрелил первым.
Парсонс самостоятельно нашел путь в главный зал, где висели изображения знаменитостей шестнадцатого века. Довольно долго он поочередно рассматривал портреты. "Значит, Дрейк – первый... А потом? Писарро?
Кортес? И так далее – в обратном порядке..." Воображение рисовало, как великие конкистадоры высаживаются на берега Америки вместе со своими солдатами в шлемах и кирасах, а их быстро и безжалостно уничтожают. Вместо робких, пассивных народов захватчики и пираты встречают умных, хладнокровных, расчетливых и жаждущих мести воинов из будущего. "Несомненно, в этом есть историческая справедливость,– сказал себе Парсонс. – Жестокая, нелицеприятная". В душе он не мог не сочувствовать внукам Никсины.
Он вернулся к потртеру Дрейка, присмотрелся. Холеная острая бородка. Высокий лоб, морщинки у глаз.
Правильной формы нос. Внимание Парсонса привлекла рука англичанина – с длинными тонкими пальцами, почти как у женщины. И это – рука морехода? Скорее, аристократа, вельможи. Впрочем, портрет, конечно, идеализирован. Парсонс нашел еще один портрет Дрейка, гравюру. На нем волосы Дрейка вились, глаза были гораздо больше, зрачки темнее. Щеки – мясистее. Картину писал менее опытный художник, но зато, вероятно, более правдивый, и руки английского капитана на нем выглядели вообще несуразно – маленькие, слабые кисти. Что-то в его лице показалось Парсонсу знакомым. Разлет бровей? Волнистые волосы? Глаза?
Читать бесплатно другие книги:
