Без выбора. Влад Кистяева Марина
Всё иное перекрывает.
Владу этот момент казался принципиальным. Знать, что Минни счастлива рядом с ним. Пусть наивно полагает, что только на время отдыха она отпустила внутренние тормоза, позволила себе расслабиться.
Ему хотелось рычать. Как зверю. Оскалиться даже.
Странная реакция на крышесносный секс. Должен был расслабиться, ведь получил своё. По факту…Ему было мало.
Всего.
Маши. Его в ней.
В эти минуты, когда он включал воду, наливал чертову душистую пену, он отлично понял тех мужиков, которые надевали обручальное кольцо на безымянный палец своим избранницам.
Ромыча тоже вспомнил. Как тот сидел за столом в «особой» комнате свиданий на зоне, скрестив пальцы в замок, положив руки на столешницу. Напряженный весь. Злой. На скуле синяк. В очередной раз с кем-то подрался.
— Брат, пообещай, что до Губастой и пальцем никто не дотронется!
— Ты к ней парней своих уже приставил.
— Мало, Влад, этого тоже мало! Понимаешь… — он замолчал, сглотнул, а у самого глаза безумные. Бешеные. — Я мысли не могу допустить, чтобы она, понимаешь, ОНА на кого-то посмотрела. Заинтересовалась, пока я тут… На нарах. Меня корежит…Я… Влад, пообещай.
Тогда Влад воспринимал увлечение Романа, как временное помешательство.
— Обещаю.
Сейчас взглянул иначе.
Понял, почему брата корежило и ломало. Почему он ввязывался в конфликты, чтобы выпустить пар. Иначе наломал бы дров.
И взгляд его Влад только сейчас догнал.
Голодный. Одержимый. Готовый уничтожать.
Его Особенная с ним. Только физически. Через пару часов они выйдут из комнаты, и Влад заметит, как на его девочку будут пялиться. Снова и снова. Потому что она по факту свободная. И может выбирать.
А она с ним!
Что не ясного? Что не понятного?!
Влад сжал руку в кулак. Хорошо, что она свисала, и Маша ничего не заметила. Она лежала, прикрыв глазки. Устала, маленькая. Ничего…отдыхай…ещё чуть-чуть.
Он же бурю в душе попытается успокоить. Пока хреново получается.
Точнее — никак.
Она кружилась в нем, только усиливаясь. Контроль трещал по швам. Хотелось сразу же расставить точки над «и». Разъяснить Маше, как дальше они будут жить. И наблюдать, как та сверкает голой попой и пятками, выбираясь из ванной и убегая от него с криком: «Придурок».
Он усмехнулся. Обзываться она навряд ли будет. Но её глаза скажут больше, чем губы.
Влад никак не ожидал, что его накроет с подобной силой. Вспомнишь тут, пожалуй, Веру. Предвидела ли та, что он полюбит Марию? Вполне возможно.
Маша особенная…
Совершенно верно.
Ни одна другая никогда не затрагивала его сердце. Тело — бывало. И то на несколько раз. Его устраивала постоянность, когда не лезли на его территорию. Шаг ближе — и он рвал, не сожалея.
Его рука дотронулась до груди Маши. Красивая. Упругая. Идеальная. Он нырнул ниже, накрыл то местечко, где билось сердце. Ритм учащен, значит, переживает по-прежнему. Волнуется.
Ему вроде бы и нравилось, что она неспокойна в его обществе. Но тут палка о двух концах. Это другое — её волнение.
Второй рукой он нашёл её правую руку и переплел их пальцы.
Да, определенно, на безымянном не хватает обручального кольца.
Скоро будет.
Влад склонил голову и поцеловал шею Маши.
— Как ты себя чувствуешь?
— Нормально.
— Нигде ничего не болит?
— Почему мне кажется, что этот вопрос с подковыркой?
— Особенная…
— ТАМ не болит.
Он не видел её лица, но готов был поспорить, что она покраснела сильнее.
— Ты понимаешь меня с полуслова, милая, — он слегка прикусил кожу, заставив девушку ахнуть.
— Приходится.
Язвочка маленькая. Хорохорится, дерзит.
А сама ластится.
И как же ему нравилась она такая! Покорная, ласковая.
Когда доверчиво прижималась к нему.
Его…
Собственник внутри продолжал бушевать, не желая успокаиваться. Влад его сдерживал из последних сил. Если он сейчас всё испортит, Маша ему будет недоступна долгое время.
Тут впору засмеяться. Вместо того, чтобы наслаждаться близостью дорогой женщины, Влад сидел и размышлял, как бы её запереть в комнате или облачить в паранжу и никуда никогда не выпускать.
К черту всё!!
Он сжал её грудь, пробуя на тяжесть. Дотронулся до соска, поиграл с ним. Маша задышала чаще.
— Сдерживаешь себя, да, Особенная? — прохрипел он.
Возбуждение не отпускало его.
Не смотря на то, что кончил недавно, член стоял, как каменный.
— Не понимаю, о чем ты…
— Врунишка.
Он хотел сказать, что девочек, которые врут, наказывают, но вовремя вспомнил печальный опыт с наказанием. Реакция Маши резанула похлеще ножа. Он сделал ей больно. Это недопустимо.
Влад всегда считал, что мужчина для своей женщины должен служить опорой. Чтобы она ни в коем случае не таила проблемы, не решала их сама. Для этого есть он — глава семьи. Возникает задача — он её ликвидирует. Всё. Никаких тайн, переживаний, действий за спиной. Феминизм остается за порогом спальни, а то и дома.
Отчасти из-за его взглядов и жизненных принципов, которым Влад не уступал ни при каких обстоятельствах, после смерти родителей дяди отдали ему бразды правления кланом и компаниями. Были, конечно, мелкие разборки, косые взгляды, небольшие интриги. Удалось всё уладить без кровопролития. В итоге все остались довольны.
Он брал ответственность на себя. Умел.
Маша не доверяла ему. Отдалась — да. Немного пооткровенничала, но в целом оставалась за стеной.
Он не будет Владом Багровским, если эту стену не разрушит!
— Маша, девочка, запомни — если тебе хочется кричать или стонать рядом со мной, делай это! — яростно прошептал он ей на ухо.
Маша отреагировала — задрожала.
Чтобы как-то скрыть собственную реакцию, потянулась за гелем.
Влад перехватил её руку.
— Чуть позже.
— Что? — она обернулась, и он сразу же поймал её губы.
Аккуратно взял за подбородок, чтобы она не попыталась увернуться.
Она и не собиралась…
От осознания того, что Маша открылась, приняла его поцелуй, новая волна накрыла Влада. Агрессивное возбуждение с нарастающей нежностью в груди создавали полнейший диссонанс в восприятии происходящего. Он терялся в эмоциях. Когда тело хотело одного, разум твердил иное.
Он целовал жестко, жадно. И сразу же нежно. Лизнул по нижней губе, прикусил её, потянул на себя. Маша глухо застонала и развернула корпус к нему. Её рука легла ему на грудь. Правильно, девочка, давай, исследуй его. Потрогай! Он, черт побери, даже был согласен на царапины!
Потому что тогда он бы тоже оставил следы…
Он гладил то грудь, то спину. Спускался ниже, под воду. Трогал живот, слегка задевая небольшой островок аккуратно постриженных волос. Игрался с ними и снова возвращался к груди.
В какой-то момент Влад сорвался.
— А, ну-ка, давай так.
— Ты что…
Он не позволил ей договорить, подался вперед, подхватил Машу за талию, вынуждая девушку встать.
— Хочу тебя видеть. Ножку вот сюда ставь.
— Влад!
— Ставь, я сказал! — уже открыто зарычал он, не в силах сдерживать рвущуюся наружу похоть и жажду завладеть Особенной полностью.
Маша охнула, уперевшись рукой в стену.
Теперь напротив лица Влада находились бедра Особенной.
— Влад…
Её голос приобрел хриплые нотки, сел.
Влад удобнее поставил ногу Маши на широкий край ванны. Если соскользнет, поймает. Но он свою Особенную будет крепко держать. Его подмывало спросить, трогал ли губами тот упырь, которому она отдала свою девственность, между сладких складок, но в последний момент Влад решил воздержаться. И так ревность хлещет, не щадя. Услышит что-то, что ему не понравится, и крышу окончательно снесет. Разворотит ванную к херам собачьим. И не только её.
Поэтому…потом. Придет время. Когда требовалось, Влад умел проявлять терпение.
Он свободной рукой почерпнул воду и смыл пену с бедер Маши. С лона. Открыл взгляду розовую плоть.
Манящую.
Немного припухшую после недавнего вторжения.
Влад приблизил своё лицо к бедрам Маши и задрал голову, чтобы посмотреть девушке в лицо. Та, не мигая, смотрела на него.
Не-е, ни хера никто её не трогал. Глаза сказали всё.
Удивление смешалось с желанием. Скромность с огнем.
Влад улыбнулся, как довольный кошак, и начал действовать. Прикоснулся губами к лобку. Чуть ниже…и ещё ниже… Он не спешил. Думал, что будет трогать её нетерпеливо, интенсивно вылизывая.
Нет.
Он пробовал. Аккуратно. Нежно.
Трогал.
Раздвигал языком. Проникал внутрь.
Играл с клитором, задевая его. Даже не посасывая. Если только чуть-чуть.
Отклик пошёл сразу же. Маша вцепилась ему в плечо дрожащей рукой. Сначала были стоны. Робкие, едва различимые. Потом с её губ сорвался первый крик наслаждения. За ним второй. Только тогда Влад и отпустил себя. Его с новой силой скрутило, он искренне кайфовал, лаская Машу, слизывая её соки, исследуя.
Он не ошибся — она оказалась безумно сладкой. Бутон едва раскрывшейся розы, которую надлежит холить и лелеять.
Маша вцепилась ему в волосы, сильнее вдавливая в себя.
— Пожалуйста…пожалуйста…
Она была на грани. Он языком ощущал, как набухли её складки, как она дрожит в его руках, несмело вдавливая бедра в него.
Влад глухо застонал и…оторвал себя от неё. Резко откинулся на спинку ванны и потянул Машу на себя. Та сразу же без лишних слов поняла, что от неё хотят. Она и сама хотела того же…
Насадила себя на него и плавно задвигалась, откинув голову назад.
Прекрасна…
Невероятна…
Влад поймал губами её сосок, втянул в себя, сжимая сильнее бедра Марии.
Да, милая…вот так…вот так…
глава 17
Маша поправила лямку бюстгальтера, что немного слезла под блузкой и посмотрела на своё отражение.
Легкий макияж, небрежно собранные в «косу» волосы, черные брюки и бирюзовая блузка. Этой блузки у неё в гардеробе не было. Влад подарил. Она отказываться не стала. Красивая и на ощупь просто невероятно приятная.
Они собрались в ресторан. Вот и туфли пригодятся. Маша улыбнулась. Ей захотелось быть красивой.
Чтобы Влад смотрел только на неё.
Кажется, она сходит с ума.
Маша дотронулась ладонями до щек. Что-то происходит. С ней. Вокруг.
Они на базе уже третий день, и она полностью растворилась в отношениях с Владом. Пусть и сексуальных. Маша не представляла, что сексом можно заниматься настолько часто. Утром по пробуждению, когда ещё сонная, а тебя тянут…в тебя проникают… медленно, настойчиво. Растягивая, подстраивая под себя. В течение дня — поцелуи, ласки, перерастающие в более откровенные прикосновения. А ночью — марафон. Долгий, томительный, жесткий.
Маше казалось, что всё, она не сможет ни руку поднять, ни принять Влада. Но каждый раз он пробуждал в ней чувственность, и она сдавалась ему.
Её смущало лишь одно — Влад не использовал презерватив, практиковал прерванный половой акт. У неё даже раз мелькнула мысль, что он как-нибудь кончит в неё. Она забеременеет и ком проблем увеличится. Потом одернула себя — а для чего ему её беременность?
Они отдыхают. Оба. И только.
Вот это «только» и смущало её.
Час назад она разговаривала с мамой. Та пребывала в отличном расположении духа, подтрунивала над ней и снова требовала родить внука.
— Быть молодой мамой — это круто! И молодой бабушкой — тоже! Я нянчиться буду, а вы тусить.
— Мама, какое тусить…
— Ладно, тогда я просто буду нянчиться.
Маша не готова сейчас рожать. Для своего ребенка она хотела другой жизни. Стабильной. Где есть мама и папа, любящие друг друга. Где есть надежность. И счастье.
Маша оторвала руки от лица. Что-то её на философию потянуло. Лишнее это.
Они решили поужинать в общем ресторане. Прошедшие дни питались в апартаментах.
— Иногда и выходить надо, — заметил Влад с серьезным выражением на лице. Маша тогда ещё удивилась. Он пристально смотрел на неё. Слишком…
Ей не понравился его взгляд. Абсолютно. Он ей напомнил того Багровского, жесткого, беспринципного, с которым она впервые столкнулась в «Оазисе». В его темно-синих глазах она видела тьму и решимость. Последняя её особенно настораживала. Она как-то была связана с ней, с Машей. А она терпеть не могла, когда за неё решали.
Влад с момента их знакомства только и делал, что брал решения на себя.
Маша с ним так и не поговорила.
Надеялась, что ещё будет время. Может, за ужином? Есть вероятность, что поругаются и испортят последний день отдыха. Не хотелось портить впечатление.
Ужин проходил в спокойной атмосфере. Небольшая ложа, отделенная от основного зала. Таких лож было несколько. Они предназначались для более тихого времяпрепровождения.
Что нравилось Маше — если Влад выходил куда-то с ней, он был только с ней. Он не прерывался на разговоры, не отвлекался. Он создавал особую атмосферу интимности. Значимости. Уделял внимание лишь ей. И это подкупало. Не могло не подкупать.
Возможно, он таким способом извинялся за тот роковой уход из кабинета казино, когда её накрыло. Маша не знала. Но ей очень импонировало его внимание. Так и хотелось спросить — почему он не всегда такой галантный?
Ведь может же быть…простым. Доступным. Почти понятным.
Нет, Влад Багровский ни в коем случае не превратился в шутника и балагура, рассказывающего забавные истории и травящего анекдоты. Он по-прежнему был собой. Сдержан. Немногословен. Если что-то рассказывал, то негромко. Только для неё. Она смотрела на него и понимала, что тонет. Что ей надо брать себя в руки. Вспомнить, кто этот человек напротив. Что он из себя представляет.
Но как устоять!
Когда он такой.
Он не пытался её очаровать. В нем ничего по сути не изменилось. Маша иногда подмечала, как в его глазах появлялась сталь, а лицо принимало нечитабельное выражение.
На неё он тоже иногда так смотрел. Например, сегодня, когда предлагал поужинать в ресторане.
И всё же…
Маше нравилось быть с ним здесь и сейчас. Она наслаждалась происходящим и благодарила Судьбу за то, что подарила несколько дней счастья.
Что будет по возвращению — Маша знать не желала.
— Мне здесь очень понравилось, — призналась она, делая глоток яблочного сока.
— Рад слышать. Вернемся сюда в конце месяца.
Влад не спрашивал.
Не предлагал.
Он констатировал.
Легкая горечь потекла по крови. Маша её постаралась отогнать.
— А если у меня будут какие-то планы на конец месяца? — осторожно прощупывая почву, уточнила она, слегка наклоняя голову и смотря на Влада из-под опущенных ресниц.
На лице Влада не дрогнул ни один мускул. Он откинулся на спинку дивана и вытянул одну руку.
— Минни, давай немного расставим точки над «и». Ты снова восприняла мои слова в штыки. Как обычно. Почему? Мы — взрослые люди. Я предлагаю учиться строить диалог. Да, со мной непросто. Я — доминант. Я привык отдавать приказы и знать, что они беспрекословно исполнятся. Как я говорил ранее, ты мне очень нравишься, Особенная. И я не хочу тебя прогибать морально. Нет, физически-то я тебя совсем не против и сейчас прогнуть, — он усмехнулся и в его глазах замелькали незнакомые, но такие невероятные искры, отчего и без того растревоженное сердце зашлось в подкатывающей истерике. — Скажу больше. Я отчасти шовинист. Я не выступаю за равенство в отношениях. Что ты глазки свои распахиваешь? Я честен. Открыт. Я не за равенство, я за уважение.
Маша, отчасти ошарашенная его очередным откровением, не выпуская бокал с соком из рук, тоже откинулась на мягкую спинку.
Привыкла ли она к таким разговорам? Нет. И ещё раз нет.
Вот в чем отличие взрослого мужчины от молодого.
— И… — она начала говорить, споткнулась, быстро взяла себя в руки и продолжила: — И раз ты начал говорить откровенно, что ты подразумеваешь под уважением?
— Заботу. Внимание. Защиту. Продуктивный диалог. Умение уступать. Принимать точку зрения партнера, если она обоснована фактами, а не «хотелками». Хотя против женских «хотелок», касающихся ваших прихотей, я ничего против не имею. Маша, я пока недостаточно хорошо тебя знаю. Мне хочется сделать тебе приятное. Что-то подарить? Хочешь ещё одно откровение?
— Хочу.
— У другой бы я даже не стал спрашивать. Отдал бы распоряжение личному секретарю. Та бы выбрала украшение, оформила кредитку, абонемент в спа-салон. Ты — другая. И с тобой я хочу по-другому.
У Маши закружилась голова.
Она и предположить не могла, что, казалось, обычные слова окажут на неё такое сильное впечатление. Ранее никогда Маша за собой не замечала ничего подобного. Сколько разных предложений и хвалебных комплиментов она слышала! Она привыкла реагировать игнором. Знала, что всё пустое. Что ничего значимого они за собой не влекут.
Багровский — другой. Если отмотать назад время и вспомнить их общение. Иногда короткое, иногда длительное. Никогда — равнодушное.
Могла ли Маша упрекнуть его в халатности? В пренебрежении? В том, что он говорил ради красного словца и тотчас забывал?
Нет.
Ни разу.
Холодок прошелся по затылку.
Маша, чтобы скрыть растерянность, снова сделала глоток.
Что с ней происходит?
Она попадает под темное очарование Багровского?
Иногда, после особо «урожайного» дня, когда мужчины, не сговариваясь, активизировали вокруг неё суету, Маша спрашивала себя — а какого партнера она хотела бы видеть рядом с собой? Кому принадлежала бы душой и телом.
Молодой весельчак по имени Сережа у неё был. Хватило пары инцидентов, чтобы разочарование утопило всё хорошее, что можно ещё было наскрести в памяти. Да и было ли…Вот в чем вопрос. Потом Маша признавалась себе, что ребята-балагуры ей особо и не приходились по душе. Она — не тусовщица. У неё мама…
Она представляла себя рядом с серьезным мужчиной. Молодым и, возможно, в очках. Которому не до глупостей. Который знает, что такое анализ, и не будет поддаваться на провокацию.
И чтобы не ревнивый.
Получалось многовато требований.
Влад Багровский не вписывался ни в одну категорию. Серьезным — его язык не поворачивался назвать. Слишком слабая характеристика.
— По-другому это, наверное, хорошо.
— Ты тянешь время намеренно, — понизив голос до интимного полушепота заметил он, разгадав её уловку.
— Есть такое дело, — не стала юлить Маша.
Пальцы Влада коснулись шеи Маши. Нежно, играючи. Ласково. У Маши мгновенно потяжелело внизу живота, грудь набухла. Соски затвердели. Одно лишь прикосновение, а у неё уже реакция.
— Завтра и послезавтра я буду плотно занят. У меня несколько встреч, отменить которые я не могу. А в среду съездим в автосалон, выберем тебе комфортную надежную машину. Подумай, какую именно хочешь.
У Маши интуитивно поджались пальчики на ногах.
Машину?
Новую?
Ей?
Он серьезно?
Она всегда отказывалась от любых подарков. Не верила никому.
А тут…
Она не знала, что ответила бы. Не была уверена в себе. Разум ставил табу, душа же раскрылась, прося толику волшебства и веры в…настоящее.
Маша посмотрела в лицо Влада, подметив легкие морщинки вокруг глаз. Провести бы по ним руками, разгладить…
— Добрый вечер, Влад. Мария. Не помешал?
К их столику подошёл тот мужчина, с которым её знакомил Влад в первый день приезда на базу. Марат, кажется.
Ещё несколько дней назад Маша бы напряглась. Вторжение в личное пространство она всегда воспринимала слишком остро. Ещё один мужчина…
Маша прислушалась к себе и…ничего. Абсолютно. Ничто не всколыхнулось в душе, не появилось желание встать, уйти, закрыться.
Рядом с ней сидел Влад.
Он загораживал её от других. Возвел невидимую стену, за которой было очень надежно и спокойно.
Читать бесплатно другие книги:
