Дочь Генерала. Книга 2 Кистяева Марина
Почему-то подумалось про Руслана. А если бы она росла в его доме…
Стоп.
Зачем думать о том, чего никогда не будет и что уже не исправить?
Зато есть нечто, что может значительно повлиять на её будущее.
Сколько бы ей ни осталось прожить. Месяц. Год. Или пятьдесят лет.
– Я и не буду себя жалеть, – твердо произнесла Даша, отчетливо понимая, что слова Гриши произвели на неё должное впечатление. Она их приняла, пропустила через себя. И она должна на них ответить. – Просто… всё сложно. Я хотела тебе сказать, что мне надо время, но… Нет, не буду говорить ничего подобного. Конечно, диагноз такой, что… Сложно в общем-то. А тебе… Гриша, я даже не знаю. Ты…
– Я с тобой, – уже мягче произнес он, притягивая её ближе. – Снегурка, ну, почему ты никак не поймешь! Всё – я настолько увяз в тебе, что с головой…
Он оборвал себя и уперся лбом в её лоб.
Она затрепетала в его руках и, поддавшись порыву, прижалась к нему.
– Я такая дура…
– Ты не дура, Дашуль. Ты самая лучшая девочка на свете. Ты моя девочка…
Он гладил её по волосам, по пояснице, а Даша глотала непролитые слезы и жмурилась, не в силах совладеть с накатывающей благодарностью к человеку, которого ещё неделю назад ненавидела и мечтала никогда не видеть.
Как всё быстро меняется! Стремительно… Вот ещё недавно она думала, что осталась одна, никому не нужная, ехала по заснеженной дороге в никуда, не имея конкретной точки прибытия. Потом был дом в лесу с таинственным, пугающим мужчиной, с которым она и поговорить толком не могла, его обжигающее внимание и, как итог, её безумное согласие поехать с ним. Дальше по убегающей вверх. Другая страна, знакомство с биологическим отцом, ревность. Обида, диагноз, и вновь все эмоции смещаются.
Сейчас Даша испытывала тепло. Не просто физическое, даруемое другим человеком. А нечто большее. То, которое она так долго искала, но боялась даже помыслить, что ей перепадет такое счастье. Ровесницы её не поняли бы. Особенно те, кто считал, что они достойны только самого лучшего – минимум спонсора, и уже за то, что их мама родила красивыми, весь мир надлежит бросить к их ногам.
– Даш…
– Что?
– Наденешь?
Даша с неохотой оторвалась от груди Гриши и заглянула мужчине в лицо. Серьезное. Сосредоточенное.
Он взял её за кисть, второй рукой извлек из кармана тот самый браслет, что дарил ей, и который она оставила, поспешно покидая Зимина после их первого выхода в свет.
Сердце заныло.
Ничего не говоря, Даша кивнула.
Пусть… Если ему будет спокойнее.
– Так-с, так-с, я не помешала?
Стук и бодрый голос Регины раздались одновременно. Гриша как раз застегнул браслет, перевернул ладонь тыльной стороной и прижался губами. Даша остро отреагировала на его прикосновение.
Ей понравилось…
Вторжение Регины произошло шумно. Иначе и быть не могло.
– Я с подарком. Долго думала, что можно подарить молодой девушке, и ничего умнее не придумала. Брюлики внук пусть дарить, мешать не буду. Поэтому – вот.
«Вот» оказался гигантским плюшевым медведем, от вида которого Даша не смогла сдержать улыбки. Даже Гриша и тот усмехнулся.
– Ба, и тебя с ним пропустили? Это же медучреждение.
– И что? – фыркнула Регина, проходя в палату. – Пусть бы попробовали помешать мне его пронести.
Нёс медведя молодой человек. Даша помнила его. Он встречал их в аэропорту.
– Куда ставить этого зверя?
– Давай пока в угол.
Гриша покачал головой.
– Жди нагоняя от врачей.
– А он мне нравится, – негромко заметила Дарья, снова пряча слезы. Они в который раз подобрались слишком близко.
Регина подошла к ней и обняла её, тихо шепнув:
– Никогда не плачь на людях. Ты сильная. Ты Коваль. А скоро будешь Коваль-Зимина. Так что не смей.
Регина вроде бы и сказала негромко, но слова достигли нужного эффекта.
Коваль-Зимина?
Звучит невероятно.
– Спасибо за подарок. Он чудесный.
– Внук, ты понял, что надо дарить, чтобы вызвать радость у девочки?
– Понял, как тут не понять.
– Первое, будем пробовать пересадку костного мозга…
Гриша с Русланом сидели в кабинете у Фадаева и слушали, что предлагал врач.
Александр Ефимович говорил долго, зачастую научными медицинскими терминами. Руслан периодически зло щурился, сдерживая порыв прервать врача.
– Какие у неё шансы? – это уже Григорий.
– Самые благоприятные.
Никто из них троих не стал озвучивать Даше, что они находятся в клинике, непосредственно сотрудничающей с правительством. Здесь же располагался и научный центр, где разрабатывались новые методы лечения, вплоть до использования космических технологий. Не стали мужчины говорить и о том, что методы, используемые здесь, никогда не уйдут в народные массы. Фармацевтика была, есть и останется неисчерпаемым Клондайком. В этой сфере даже от них не всё зависело. Так совпало, что и Зимин, и Коваль больше были повязаны в военной сфере. В фармацевтику могли, конечно, сунуться, но с тяжелыми последствиями.
Когда сошли эмоции, вернулся здравый смысл. С ним и холодный расчет. Пусть и не четкое представление, что делать, но в какую сторону двигаться, стало ясно. Гриша поручил узнать про все клиники в мире, которые занимались лечением этой заразы. Он позвонил нужным людям, задействовал связи. Деньги ещё не все. Например, к тому же Фадаеву не попадешь с улицы, даже если предложишь миллион евро.
Коваль отреагировал точно так же.
– Буду донором.
Фадаев кивнул.
Они вышли, и тогда Гриша озвучил свои мысли:
– Идеальный донор – ребенок.
Рус покачал головой.
– От Кати – такие же шансы, как и от меня.
Мужчины встретились взглядами.
– Выпьем по сто грамм?
– Давай.
– Есть ещё один вариант с донорством.
Гриша кивнул.
– Я тоже об этом думал. Мать Даши… Наталья.
Рус поджал губы, разлил водку по рюмкам. Мужчины молча выпили.
– Я не терял её все эти годы. Сука, как чувствовал, что понадобится мне ещё.
– Согласится?
– Седой, у неё нет выбора. Надо будет – привяжу лично к кровати на десять месяцев, но ребенка она родит.
Гриша усмехнулся. Он хотел съязвить, что сам при необходимости подержит Наталью, но передумал.
– В целом, она обычная баба. Дадим денег. На всю оставшуюся жизнь хватит. Только как у тебя Катя отреагирует на ещё одного ребенка.
Глаза Коваля заморозило.
– Трудно… Но она у меня умница. Ребенка я однозначно заберу себе.
– Это крайний случай, Рус. Посмотрим, что предложит Фадаев. Ещё плесни пятьдесят грамм, и я к Даше.
Глава 11
Гриша аккуратно прикрыл за собой дверь, стараясь не шуметь. Важный звонок заставил его выйти из палаты. Он ставил телефон на вибро, сам задремал. Разговор взбодрил его. Дела требовали безотлагательного присутствия в Хабаровске, но как он мог оставить Снегурку одну на несколько дней?
И это только начало. Будет лечение, реабилитация. Он не может находиться здесь месяцами. И Снегурка не может. Поэтому пора оборудовать комнату в его доме. Врачи, уход, медикаменты. Он ей даст всё необходимое.
Первое время, до пересадки, придется полетать. Регина уже заявила, что никуда от внучки не уедет, подыскала себе хороший отель. Руслан с Катей тоже планируют находиться в клинике как можно чаще. Снегурка одна не останется.
И всё же…
Ему уже хотелось увезти её к себе, наплевав на все доводы разума.
Зимин, как и большинство людей, ненавидел больницы. Сам он был счастливчиком – спорт и здоровый образ жизни позволяли ему избегать госпитализации и серьезных диагнозов. Плюс раз в год он обследовал весь организм. Сначала на этом с малолетства настаивала бабушка, потом он уже сам пришел к выводу, что это правильно. Бизнес бизнесом, а на здоровье забивать нельзя.
Но диагностировать лейкемию у молодой девушки…
Грудь Седого сдавило тисками. Фадаев давал оптимистические прогнозы. Но Григорию необходимы не прогнозы! Ему необходим результат.
За те дни, что прошли с момента, когда в их жизнь ворвался этот страшный диагноз, он уже успел изучить статистику. Опять же, статистика вещь относительная. Есть для общего пользования. А есть та, которую никогда не обнародуют.
И вот вторая говорит, что у них всё будет хорошо.
Просто надо пережить эти чертовы месяцы…
Григорий тихо толкнул дверь и снова зашел в палату. Сразу же нахмурился, увидев, что Даша не спит, а стоит у окна спиной к входной двери.
Босая…
Прикрыв дверь, Зимин направился к ней.
– Ты почему не спишь? Первый час ночи.
– Не спится. Не могу…
Она не повернулась в его сторону.
Маленькая…
А в больничной пижаме видится совсем беззащитной.
Хочется заслонить её от всего мира!
Много чего хочется…
Гриша провел рукой по отросшим волосам, поставив в голове галочку, что необходимо вызвать парикмахера.
– Поспи. Завтра с утра много анализов.
– Я знаю.
Он встал за её спиной. Это не первый их разговор у окна. Даже странно. Обычно с женщинами он разговаривал в ресторане.
– Гриша, а тебе правда нравятся мои пальчики… Ну, на ногах?
Он ожидал какого угодно вопроса, только не такого. Губы невольно растянулись в улыбку.
Снегурка…
Зимин всё же не удержался от искушения, поднял руки и нежно сжал плечи девушки. Замер в ожидании её реакции. На несколько секунд Даша также замерла, а потом расслабилась.
Волна адреналина разлилась в крови Седого. Докатился… Малейший отклик Снегурки воспринимает, как великое благо.
– Нравятся. Очень. Ничего не могу с собой поделать.
– Странно…
– Почему?
Она слегка пожала плечами.
– Не знаю. Девушки привыкли считать, что мужчинам нравится лицо, грудь, попа. А тут пальчики…
– Мы не выбираем, что нам нравится, а что – нет. Это ошибочное мнение. Обычно мужчинам нравится общий силуэт девушки. Формы, изгибы. У меня в отношении тебя появился фетиш. Ты считаешь, что это плохо?
– Тебя интересует моё мнение?
Григорий сжал губы, проглотив иронию.
– Да. Я же спрашиваю.
Даша повела плечами, точно собралась скинуть его руки. По ладоням побежали искры, вызывая некий зуд, что требовал выхода – требовал сжать сильнее пальцы, никуда не отпустить.
Даша аккуратно повернулась к нему лицом, так, что ему даже пальцы не пришлось убирать, невольно порадовало.
А ещё он мог видеть её лицо. Не заплаканное. Немного уставшее, грустное и решительное. Последнее особенно хорошо, учитывая, какой путь его Снегурке предстоит пройти.
Григорий с маниакальной потребностью всматривался в любимые черты, желая знать, что у Даши ничего не болит. Бледная, но не морщится болезненно. И зря она не спит. Но он её понимал. Сон может не идти из-за переживаний и страха.
– Я как-то упрекала тебя в том, что ты раньше особо не интересовался им. Моим мнением, – уточнила она с легкой улыбкой. Глаза при этом оставались по-прежнему грустными. – Вот и уточнила.
– Буду исправляться.
Он не заметил, как начал оглаживать её большим пальцем. На Даше были пижамные штаны и футболка с короткими рукавами. Он нырнул под них, лаская обнаженную кожу.
– Отвечая на твой вопрос. Нет, я не думаю, что есть что-то плохое в твоем… ээээ… фетише.
– Ты и сейчас босая.
– Конечно. Я же лежала на кровати…
– Даша, тапочки на что?
– Полы теплые.
– И что?
Он говорил мягко, стараясь не давить.
Она не отталкивает его, делится мыслями. Уже хорошо.
А он пока подышит ей… Чуть-чуть… Совсем немного…
– Не люблю носки. И тапочки тоже не люблю.
Вот теперь её улыбка ожила. Смягчилась, чем вызвала у Седого легкий приступ тахикардии. С ума сойти, в тридцать с лишним лет волноваться и радоваться как юнец от легкого, едва заметного отклика.
Так тоже, оказывается, бывает. Когда сгибает пополам от желания, грудь жжет и разрывает от эмоций, а лишнего движения сделать не можешь.
Потому что…
Слишком много «потому что».
– Договорились. У меня в доме везде теплые полы и ковры. Проблем не возникнет, – он тоже улыбнулся в ответ.
В зеленых глазах промелькнуло удивление, которое он успел поймать.
Теперь он ловил любой её отклик.
Хватит, один раз уже не увидел. Не рассмотрел. Упустил.
– До твоего дома ещё добраться надо.
Тахикардия усилилась…
– Доберемся.
Даша мотнула головой.
– Не хочу пока об этом думать. Вернее, не позволяю себе. Потому что… Ни ты, ни я – никто не может точно сказать, сколько я пробуду в больнице. В этой или другой, – она остановилась, шумно сглотнув. Было видно, что слова давались ей с трудом. Он уже собрался ей возразить, когда неожиданно почувствовал прикосновение её пальчика к своим губам. У Зимина от этой нечаянной ласки взорвалось в груди несколько петард.
Всего одно нечаянное прикосновение, а его нехило тряхнуло.
– Снегурка…
– Пожалуйста, помолчи, Гриша. Вернее, выслушай меня, – она облизнула губы, и её розовый язычок просто добил его.
Так Зимин думал, пока не услышал следующие её слова:
– Я знаю, ты и Руслан сделаете всё и чуть больше. Спасибо вам за это. Руслана я пока так и не могу даже мысленно назвать отцом. Видимо, для этого нужно время. Которого у меня может не быть. Тихо… Пожалуйста, я же просила… Мне и так сложно говорить обо всем этом, потому что… Потому. Всё смешалось в голове, никак не могу собраться и… В общем, не важно, Гриш. Вернее, может, и важно, да, наверное, важно, но об этом потом. Я хотела с тобой поговорить о другом.
– Слушаю, – сразу же отозвался Гриша, уже решив, что сделает ей и даст всё, о чем она попросит.
Даша продолжила не сразу.
От его лица она руку так и не убрала. Напротив, чуть сдвинула пальчик и теперь чертила им по его губам, искушая и опрокидывая Седого на лопатки. Он готов лечь на пол хоть здесь, лишь бы она упала на него самого сверху.
– Понимаешь, я фаталистка. Я верю, что всё происходит не зря. Поздно я об этом вспомнила, слишком сосредоточилась на своих обидах, страданиях. Я забыла о самом главном. Пожалуйста, только не смейся, потому что мои рассуждения сейчас… это философия, которая… – Снегурка снова оборвала себя. – Прости, я говорю много лишнего. В голове всё перемешалось, никак не разберусь. В общем, что я хочу сказать. Подытожу. Всё, что происходит со мной – это возможность переоценить прожитое и взглянуть на будущее иначе. Я не знаю, сколько мне отведено. Гриша, пожалуйста! Я же просила, выслушай… Повторюсь: я не знаю, сколько еще проживу. Но теперь я точно знаю другое – не хочу больше откладывать жизнь на завтра. Хочу эмоций. Впечатлений. Хочу сделать то, о чем когда-то мечтала. У меня есть деньги Руслана. У меня есть… ты, – она задрожала, – Гриша… Мой первый сексуальный опыт связан с болью и… Я хочу его забыть. Стереть. Вычеркнуть. Заменить новыми эмоциями. Мне было с тобой хорошо. Тогда… Гриш… Займись со мной любовью. Сейчас. Пожалуйста.
Гриша ожидал услышать что угодно, но не эту просьбу. Заняться любовью, а не сексом, что в их ситуации являлось немаловажной поправкой.
Даша смотрела на него широко распахнутыми глазами, в которых он тонул. Седой заметил легкую растерянность, которая сменялась решительностью и снова уступала место сомнениям. Они по-прежнему жили в душе Снегурки, но она намеревалась с ними бороться. Похвально.
Его девочке предстоит много сражений.
А он будет рядом. Всегда.
Гриша, не спеша и не делая резких движений, перехватил её руку, сцепив пальцы на тонкой кисти. Браслет находился на месте. Ещё один штрих, сносящий Седому голову.
Он сначала поцеловал один пальчик, потом второй. Аккуратно, слегка посасывая и покусывая нежную плоть, при этом не сводя пытливого взгляда с лица Даши.
Он считывал её эмоции. Малейшие отклики. Ему важно было знать, что она потом не раскается, не шарахнется от него завтра. И дело тут уже будет не в его ущемленном самолюбии, с собой он договорится без проблем.
Дело в Снегурке.
Она больше не должна страдать. Не должна испытывать страх и сожаления.
Дыхание Даши сбилось, сделалось более глубоким. Она тоже наблюдала за Григорием с некоторой долей опаски.
– Гриша… Почему ты молчишь? – едва размыкая губы, спросила она.
– Смотрю на тебя, – честно признался он.
– И всё?
– Нет. Не всё. Ещё я трогаю тебя и пытаюсь собрать полетевшую к чертям собачьим выдержку и контроль. Меня раздирают противоречия.
– По… чему?
– Хороший вопрос, Снегурка. Я хочу тебя, глупо это отрицать. Хочу всю. Целиком. Хочу тело, душу. Хочу знать, что ты принадлежишь мне. Более того, моё эгоистическое нутро требует, чтобы ты ответила мне взаимностью. В какой-то момент я опять же из-за своей самоуверенности упустил тебя. Не хочу повторения. Любое твое предложение я приму. Главное, чтобы ты была уверена.
Она несколько раз моргнула, а потом кивнула.
– Я уверена. Я не хочу жить… вернее, думать, что упустила нечто важное. Что могла быть счастливой, но почему-то зря израсходовала ещё один день. Видишь, я стараюсь мыслить правильно.
– Ты умница.
Он потянул девушку на себя. Между ними и так было минимальное комфортное для Даши расстояние. Сейчас же он его сокращал. Самого штормило. На ногах бы устоять, соблазнитель хренов.
Даша поддалась. Неожиданно для самого Григория. Шагнула навстречу, прильнула.
И посмотрела на него доверчиво. Так, что душу вывернуло наизнанку.
Смотрела ли Даша на него когда-то так? Он не помнил.
Её миниатюрное тело прижалось к его. Не плотно, едва касаясь бедрами. А у Зимина уже встал, появилась тяжесть в паху. Воздержание плохо сказывалось на Григории.
– Почему тебя раздирают противоречия? Объясни, – выдохнула его девочка и облизнула губы, словно задалась целью, чтобы он кончил не в неё, а в штаны.
Он уже и забыл, что хотел сказать про противоречия.
– Очень просто, Дашуль. Вот ты сейчас стоишь рядом, ты не можешь не чувствовать моё возбуждение. Знаешь, какую картину рисует моё перевозбужденное воображение? Я хочу тебя нагнуть. Раком. Нагнуть прямо здесь. Развернуть тебя к себе спиной, грубо содрать пижамные брюки вместе с трусиками, вогнать два пальца… Сразу глубоко, растягивая твои нежные складочки, проверяя, насколько ты готова. Забраться рукой под футболку, сдернуть лифчик, возможно, даже порвав его, и добраться до груди. Найти сосок и сжать его, превращая в твердый шарик. Потянуть его чуть-чуть… Тихо, девочка, тихо… Вот видишь, глазки у тебя какие стали, – Григорий чуть сбавил тон, понизив его. – Ничего подобного я, конечно, с тобой пока проделывать не буду. Не готова ты. Ты не сможешь увлажниться от моих действий. Я буду любить тебя. Сейчас. Нежно. Так, как ты захочешь. Я остановлюсь, если ты почувствуешь страх.
Даша под воздействием его слов задрожала, её щеки вспыхнули. Глаза распахнулись, превратившись в два озера.
– Я… – она прочистила горло, – немного удивлена, потому что…
– Потому что неопытна. Даша, ты точно готова? Я могу подождать.
– Я не могу! – чуть повысила она голос и вцепилась рукой в его плечо, слегка вонзая в кожу ноготки.
А для него и эта ласка подействовала возбуждающе.
– Даш… В этой палате установлены камеры. На тот случай, если никого не будет рядом, а с тобой что-то случится. Звука нет. Наш разговор никто не слышит. Я забираю записи после каждого дня, за приватность не переживай. Но лучше нам перейти в соседнюю комнату, что выделили мне. Там камер точно нет.
Не дожидаясь её ответа, Гриша подхватил Дашу на руки. Какая же легкая… Даша зажмурилась, вцепившись сильнее в сильные плечи, и спрятала лицо у него на груди.
Переживает, маленькая.
Он дотронулся губами до её затылка и решительно пересек комнату.
Глава 12
Конечно, кровать была не огромной, но вполне комфортабельной, чтобы при необходимости пара могла спокойно разместиться и удобно провести ночь. Сотрудники клиники делали всё необходимое, чтобы те, кто оставлял «кругленький» чек в конце лечения и пребывания здесь, получали самое лучшее.
Гриша осторожно опустил Дашу на кровать. Он не спешил отходить. Не мог… Ему необходима хотя бы минута, чтобы поймать эти ощущения, когда Даша в его руках. Согласная и немного взволнованная.
Она смотрела на него и глубоко дышала. Грудь под футболкой обозначилась сильнее, появился контур соска. Ответная реакция Снегурки на происходящее была крайне важна Грише.
Удостоверившись, что на лице девушки нет и намёка на страх или сомнения, Гриша немного подался назад, рывком вытащил край своей футболки из-под ремня и стащил её, швырнув куда-то на пол.
– Потрогай меня, – надрывно выдохнул он и тотчас продолжил: – Ты приняла решение, для меня очень важное, но мало ли что. Вдруг ты поймешь, что не сможешь. Даша, я не хочу тебя ломать. Ни в коем случае… Поэтому потрогай. Если испугаешься, поймешь, что что-то не то, что есть моменты, ощущения, которые тебя смущают, мы прекратим.
Даша уперлась локтями в матрас, подавшись немного вперед. Её реснички несколько раз взметнулись кверху, всё же выдавая волнение хозяйки. Да и дыхание говорило о том, что она волновалась.
– Я тоже волнуюсь, Даш, – честно признался он, когда пауза немного затянулась.
– Почему? – голос Снегурки прозвучал совсем тихо.
– Всё очень просто. Не хочу, чтобы в тебе окончательно укрепилась нелюбовь к сексу. Я… – он, поморщился, но продолжил: – Я лоханулся, Снегурка. Возомнил, что всемогущ, и что ты, девочка, от меня никуда не денешься. Ты и не делась, но, как оказалось, любовь по принуждению не так приятна. Меня сейчас выворачивает наизнанку от одной лишь мысли, что тебе будет неприятно ко мне прикасаться, – он грустно усмехнулся. – Как быстро меняются наши приоритеты.
– Меня поражает твоя откровенность, Гриша, – так же грустно ответила ему девушка. – Когда я просила у тебя её, ты молчал.
– Говорю же – самоуверен. Что есть, то есть. Я ошибся, Дашуль.
Читать бесплатно другие книги:
