Аратта. Книга 5. Зимняя жертва Семёнова Мария

Глава 4

Волчата

Две легкие лодки-берестянки скользили по течению, смутно светлея в темноте. Молодые лютвяги гребли споро и почти беззвучно, греясь движением. Тот, что сидел на носу в передней лодке, цепким взглядом окидывал берега. Непроглядная ночная темень ничуть не смущала его. В дружине Станимира таких звали сумеречниками – тех, кто видел впотьмах так же хорошо, как средь бела дня, даже и в человеческом обличье. Этот юноша, впрочем, еще не удостоился чести войти в княжью дружину, как и его сотоварищи. Самому старшему было не больше четырнадцати лет – уже не отроки, еще не воины. Безбородые лица горели предвкушением битвы. Вождь и отец Станимир подарил им великую возможность испытать себя в настоящем бою. Все были готовы погибнуть со славой, но собирались победить, и никак иначе. Нынче ночью они прольют кровь врагов и станут мужчинами. Одни потом будут простыми ратниками, кого-то князь возьмет в дружину. А двое – если заслужат благосклонность Медейны и не побоятся подземного пламени – смогут уже сегодня обрести дар оборотничества.

– Они укрылись на огненной горе, – тихо говорил товарищам сумеречник Вуйко, не забывая обшаривать взглядом камыши. – Никому не трогать жреца, что там живет, – он мой! Я убью его, и мы с Улаем поделим его сердце…

– Нет уж, я его убью, – долетело с головной лодки. – И вот тогда мы поделим его сердце! Поджарим его на проклятом огне да и съедим…

– А про северного оборотня не забыли? – напомнил один из гребцов. – Князь сказал, он в человечьем облике безобиден. Прибьем, пока не перекинулся, или сперва поглядим, что за зверь? Говорят, у него передние лапы больше задних…

– Чужеземным оборотнем займемся мы с Вуйко, – отозвался сумеречник Улай с первой лодки. – Ваше дело, волчата, – раненый накх и женщины. Глядите, чтобы змеиный сын остался жив! Князь сказал – за живого будет большая награда! Царевну суньте в мешок, но бережно, чтобы ни волосок не помялся! При ней красотка-служанка – князь предупредил, что она хитра и коварна, держите ухо востро…

– Уж со служанкой-то мы как-нибудь сладим, – захихикали гребцы.

Проплыла слева темная, спящая деревня, вновь потянулись заросли. Теперь сумеречник осматривал берег особенно внимательно. Когда разведчики лютвягов, ведомые мстительными духами павших оборотней, нашли место прошлой стоянки беглецов, мудрый князь Станимир сразу понял, куда те направлялись. Он так подробно описал волчатам путь до огненной горы, будто сам там бывал. Этой ночью лютвяги должны были настигнуть царевну и ее свиту.

И вот – наконец-то! – среди унылых, облетевших прибрежных кустов мелькнуло длинное тулово лодки. Та, едва вытащенная на берег, четко виднелась меж голых ветвей.

– Вот они! – тихо проговорил сумеречник, поворачиваясь к гребцу. – Правь к берегу!

Вскоре первая легкая берестянка ткнулась в сырой песок. Рядом с долбленым челном беглецов она казалась почти детской игрушкой, однако при слабой волне обогнала бы его, как стоячий. Улай ухватился за борт челна и легко перепрыгнул в него.

– Весла оставили. А вон копье лежит… Совсем, видать, из сил выбились!

Тем временем пристала вторая лодка. Вуйко тут же принялся искать следы.

– Ну натоптали! – бормотал он, рассматривая примятую траву. – Девки глупые да раненый – что с них взять…

– Они рядом, – добавил старший сумеречник. – Я чую их запах…

Он повел носом. Что-то тревожило его. Уж не остался ли кто в засаде?

Гребцы тем временем вынесли легкие лодочки на песок.

– Спихни челны в воду, – приказал одному из гребцов Вуйко. – На всякий случай…

В этот миг серая тень поднялась из тростников, и прямо перед сумеречниками возникла клыкастая морда. Саблезубец вздыбился, оскалил громадные клыки и издал низкий мяукающий вой.

Улай и Вуйко одновременно выхватили мечи и завыли по-волчьи. Их боевой клич тут же подхватили товарищи. Рыкун зашипел, шарахнулся в сторону и огромными прыжками унесся в лес.

– Видели, видели?! Чужак оборотился!

– На огненную гору побежал!

– За ним! – закричал Улай.

Молодые лютвяги кинулись за удирающим зверем. На берегу снова стало тихо.

Лишь тогда из шалаша донесся шорох и наружу вылез Аоранг. Волчий вой, выкрики на языке лютвягов, злобное мяуканье Рыкуна пробудили его от мертвого сна, которым он проспал бы день и ночь, если б ему только дали. Что произошло? Где царевна, где Янди и накх? Следов борьбы не видно… Мохнач еще не вполне пришел в себя. Последнее, что мог вспомнить, – как греб, еле держась, чтобы не потерять сознание, и, видимо, все же потерял его…

Аоранг снова огляделся – вокруг никого. Но вот их челн вытащен на берег, и кто-то построил шалаш… А рядом на траве – две чужие лодки-берестянки.

Тревога за Аюну сжала сердце мохнача. Он достал со дна долбленки свое любимое короткое копье, прислушался, окинул взглядом берег и пошел по следам чужаков.

Аюна всматривалась в предрассветные сумерки. В серой мгле уже довольно ясно проступали деревья у подножия скалистого холма. Темный лес вспыхивал огнями факелов, которые, будто болотные светляки, приближались, кольцом окружая огненное святилище. Судя по всему, к ним решили наведаться бурмиличи из ближайшей деревни. Из леса слышались голоса – гости особенно не скрывались. Насколько могла понять царевна, кто-то призывал убить всех прячущихся на холме. Мороз пробежал по спине и рукам девушки. Никогда прежде Аюне не приходилось участвовать в настоящем бою.

Янди помогала хозяйке зашнуровать доспех. Царевна старалась подавить дрожь, чтобы не показать телохранительнице, насколько ей страшно. Аюне вдруг вспомнилась та давняя лесная дорога, на которой ее свадебный поезд угодил в засаду лютвягов. Тогда царевна уже пыталась выстрелить в человека, но у нее сразу выбили лук – и, признаться, в тот миг она испытала облегчение… Потом Аюне припомнились служанки в руках воинов Шереха. Она уже видела, что делают с пленницами, когда битва закончена. Царевну передернуло. Нет, ей, конечно, не грозит подобная участь! Даже дикие венды понимают, чья она дочь…

– Надо будет стрелять, – сказала Янди, почувствовав ее дрожь. – Сейчас от тебя толку больше, чем от нас всех…

Аюна невольно оглянулась, разыскивая взглядом Даргаша, но тот, как назло, куда-то исчез.

– Я никогда не убивала людей, – тихо призналась девушка.

– Но ведь ты охотилась, солнцеликая?

– Да, но…

– Поверь, все то же самое. Кроме того, зайцы и косули не делали тебе ничего плохого. А эти, едва сюда залезут…

– Я знаю, – хрипло перебила царевна. – Давай лук и колчан.

«Я буду бить метко, – думала она, натягивая тетиву. – Моя рука тверда, глаз верен, лук силен и испытан. Мои стрелы – как солнечные лучи, что разят порождений ночи. Я – царская дочь, защитница подданных. Я не дам врагам добраться до нас!»

Голоса и огни приблизились, меж деревьями замелькали тени. С замиранием сердца Аюна вскинула лук и наложила стрелу на тетиву.

– Не торопись… – начала было Янди, но тут же замолчала.

Перед ней больше не было нежной царевны, рожденной, чтобы радовать небеса и землю своей красотой. За расколотым стоячим камнем застыла наготове смертоносная лучница – кровь от крови прирожденных воинов.

Толпа вендов, вооруженная охотничьими копьями, вилами-рогулями и топорами, заводя себя воинственными криками, вывалила из леса и хлынула вверх по склону холма. Впереди, размахивая бронзовым арьяльским мечом, карабкался рослый бородач в кожаном доспехе и захваченном некогда шлеме.

– Окружайте холм! – Вожак вскинул руку, призывая за собой сородичей. – Их там всего четверо! Берите живыми!

Янди услышала, как коротко щелкнула тетива, затем сразу же еще раз. Две стрелы в единый миг вонзились в поднятую руку вожака – одна в запястье, другая ближе к локтю. Бородач взвыл и согнулся, обронив меч. Внезапно стоявший рядом с вожаком воин рухнул ничком. От глаз Янди не укрылось то, что она и предполагала увидеть, – торчащую из основания черепа рукоять метательного ножа. «Вот и калека наш на что-то сгодился», – одобрительно подумала она.

Бурмиличи, догадавшись, что кто-то убивает их из засады, отхлынули под защиту деревьев, унося с собой раненого вожака и убитого воина.

Едва укрывшись в лесу, венды тут же схватились за луки. В камень, за которым стояла Аюна, ударило несколько стрел.

И тут же послышался крик раненого главаря:

– Не сметь! Они нужны живыми!

Стрельба прекратилась. Аюна опустила лук и перевела дыхание. Янди незаметно улыбнулась. Вот эта жизнь была по ней!

За ее спиной скользнула тень, пригнулась, небрежно пропуская пару свистнувших ей вслед стрел, и тут же ушла под защиту камней.

– Даргаш! – воскликнула Аюна. – Ты цел?

Смуглое лицо накха в предрассветной мгле казалось серым.

– Со мной все хорошо, – процедил он. – Там внизу шесть рук вендов и еще трое. Двоих я оставил лежать. Сейчас лесовики обложат холм и притащат щиты-плетенки. Перед рассветом полезут вновь. Я слышал их разговоры: это люди из рода медведей. Они знают о тебе, царевна. Они радуются, что ты здесь…

– Да, это точно люди Бурмилы! – воскликнула Аюна. – Но как они узнали о нас?

– Пока не поздно, надо отсюда выбираться, – продолжал накх. – Возможно, венды еще не нашли челн… А насчет того, как они узнали, что мы здесь, – спроси его!

Он обвиняюще указал на старого сакона. Тот сидел у порога своей пещерки, невозмутимо прислушиваясь к беседе.

– Давайте я подожгу старого ублюдка и спихну вниз! Пока они будут с ним возиться, у нас будет время уйти…

– Нет! – отрезала Янди, заступив ему путь.

Черные глаза Даргаша полыхнули.

– Это он выдал нас! Венды следили за нами с самой реки… Слепая тварь наверняка послала вестника в деревню…

Накх вытащил нож и обернулся к старику. В тот же миг клинок вылетел из его руки и птицей перепорхнул в руку Янди. Граненое навершие рукояти ударило воина по запястью, острие уперлось в кадык.

– Ты его не тронешь!

– Ты что, заодно с ним?! – зашипел накх. – Ты привела нас сюда на гибель, хитрая вендка?

– Ты не тронешь старика, – угрожающе повторила Янди, не опуская ножа. – Он нам нужен! Он вытащит нас отсюда, если дело пойдет совсем плохо. Или, может, тебе больше нравится сдохнуть, подвешенным за косу?

Они буравили друг друга взглядами, и ни один не желал первым отвести глаза. Старый сакон, все так же спокойно сидевший у своей пещеры, презрительно улыбнулся.

– Смотрите, смотрите! – Голос Аюны был полон изумления. – Они убегают!

Внизу, у опушки, творилось что-то странное. Из леса неслись вопли ужаса. Бурмиличи разбегались во все стороны, словно забыв о том, что совсем недавно в них стреляли с холма. Огни факелов гасли один за другим или метались среди деревьев, удаляясь в темноту. Вскоре у края леса стало темно и тихо. Затем послышался скрип каменистой почвы под тяжелыми шагами. Аюна вновь подняла лук.

– Это я! – раздался снизу знакомый голос Аоранга. – Все живы?

– Ты цел! – Аюна радостно бросилась к мохначу и порывисто обняла его.

Янди внезапно тоже почувствовала удививший ее саму приступ нежности к могучему недотепе. Накх лишь брезгливо поморщился, глядя, как невеста его государя обнимается с полудиким телохранителем.

– Что там творится под горой? – спросила Янди, втаскивая обоих под защиту скал. – Почему сбежали венды? Это ты навел на них такого страха?

– Не я – Рыкун, – с улыбкой сказал мохнач. – Кот ворвался сзади прямо в толпу, раскидал вендов и понесся дальше… Кто-то сильно напугал его у реки… Рыкун! – прокричал Аоранг, повернувшись в темноту. Ответа не последовало. – Ничего, успокоится – прибежит…

– И кто ж его так напугал? – пробормотала Янди.

– Не знаю. Но на песке рядом с нашей лежат две чужие лодки.

– Проклятье! – прошипела лазутчица. – Должно быть, это люди Станимира… Оборотней нам еще не хватало!

И вдруг осеклась, чувствуя, как ее охватывает необъяснимая тревога…

Если бы кто-то из беглецов следил за пламенем, то давно уже заметил бы, как огненный столп замигал, задергался в воздухе и, кажется, даже чуть приугас. Здешний огонь так же не любил оборотней, как и они его.

Что-то коротко свистнуло в воздухе, раздался глухой звук удара. Небольшой камень отскочил к скале и покатился по склону, а Даргаш, не издав ни звука, рухнул на землю. Янди подхватила его, одновременно им прикрываясь.

«Проклятье, да они уже здесь!»

Аюна даже не заметила, что накх упал, – ее внимание привлекло движение у края тропы. Кто-то крался в их сторону по границе света и тени. Незнакомец двигался очень быстро и плавно, как призрак. Аюна даже не была уверена, что видит его все время, – он порою будто исчезал.

Опомнившись, царевна вскинула лук и выстрелила, однако ночной гость без особых усилий уклонился от стрелы и вдруг возник прямо перед Аюной. Глаза его будто светились в темноте, а пламя огненного столпа заставило их вспыхнуть вдвое ярче. На мальчишеском лице застыл жутковатый оскал. Юный воин вышиб лук у царевны и отбросил ее в сторону – она отлетела как пушинка, не успев наложить новую стрелу на тетиву, хотя враг ростом был едва ей по плечо.

Вслед за ним внутрь святилища влетели два подростка. Они кинулись на неподвижного накха и прижали его к земле.

– Улай, мы его держим!

– Это я, я его камнем!

– Вяжите! – бросил Улай, осторожно огибая пляшущее пламя. – Эй, потише, задавите!

Все происходило очень быстро. Аоранг едва успел поднять копье, как за спиной кто-то приказал по-вендски:

– Не двигайся!

В затылок мохначу клинком впился взгляд. Аоранг все же обернулся – за его спиной светились глаза Вуйко. Сумеречник устроился на одном из стоячих валунов и беззвучно усмехался, держа в руках самострел.

– Плохо змее без зубов! – заметил он, косясь на неподвижного накха. – А служанка где? Князь сказал, беглецов четверо.

– Где-то спряталась, – отозвался лютвяг, вязавший Даргаша. – Сейчас поищем.

– А слепой жрец?

– Вон он, в норе. Даже не убегает – совсем ошалел от страха… Ну и страшилище, вы только посмотрите!

– Ладно, старик подождет. Сердце, так уж и быть, разделим на четверых. А пока…

Взгляды волчат скрестились на мохначе.

– Оборотень, – позвал его Улай, – что ж ты не превращаешься?

– Мы убьем тебя и в этом облике, – подхватил Вуйко. – Но если дашь нам свою шкуру, князю в подарок, – убьем быстро…

Аоранг стоял молча, лишь взгляд метался по сторонам. Не зная языка вендов, он не понимал, чего добивались юнцы, но не думал об этом. В самом деле, где же Янди?

– Он даже не пытается перекинуться. Похоже, уже растратил все силы, пугая лесовиков, – разочарованно протянул Вуйко. – Много ли чести в таком убийстве?

– Давай, чужак! Соберись! Подари нам шкуру зубастого кота!

Один из подростков, увлеченно следивший за собратьями, вдруг охнул и упал ничком. В его глазах застыло недоумение. В тот же миг из сумрака позади Улая возникла Янди и одним движением перерезала юноше горло. Вуйко тут же выстрелил в нее, но его стрела лишь чиркнула по камню. А в следующее мгновение он и сам свалился с валуна со стрелой, вылетевшей из мрака. Янди, перескочив через тело Улая, бросилась к последнему оставшемуся в живых лютвягу. Тот еще не осознал, что происходит, и пытался поднять упавшего товарища, но удар ножом прекратил его старания.

Янди выпрямилась, стряхнула кровь с клинка и обернулась. Бледная Аюна стояла у края тропы с луком в руках.

– Отличный выстрел, – похвалила телохранительница, с удовольствием оглядывая побоище.

Вправду лютвяги! Ох, хитрец Станимир! Послал мальчишек, не витязей, чтобы потом иметь возможность поклясться перед богами: нога его воинов не ступала на земли Бурмилы…

– Мой брат им почти ровесник, – пробормотала Аюна, рассмотрев наконец убитых подростков.

– Ха! Моя мать убивала лютвягов и помоложе. Твой брат – почти царь. А эти – уже почти воины. Не повезло им, ну что ж, бывает. Погибнуть в бою – не худшая участь.

«Вот только в небесную гридницу на воинский пир их вряд ли пустят», – хмыкнула она про себя.

Янди испытывала заслуженную гордость. Всего несколько ударов сердца – и четверо юнцов, уже праздновавших победу, отправились к предкам. Янди легко справилась бы и одна – мальчишки были слишком самоуверенны и самую опасную противницу посчитали безобидной служанкой. Впрочем, царевна оказалась даже полезной; мохнач хотя бы не мешал; но вот накх…

– Зачем полез в бой? – напустилась она на раненого. – Жить надоело? Я бы все сделала сама!

Даргаш ничего не ответил – он корчился от боли, раздиравшей плечо и грудь.

– Покажи, куда попал камень. Ого, какая шишка! Впрочем, таким броском из крепкого воина дух не выбить. Да, рановато Станимир выпустил своих волчат на охоту…

Ее перебил Аоранг:

– Я слышу внизу голоса. Похоже, венды возвращаются.

Глава 5

Слово огня

Бурмиличи и самом деле возвращались – с подмогой, решительные и злые. Когда неведомый зверь возник позади них из ночной тьмы, люди побежали прочь, не разбирая дороги. Но, опомнившись, устыдились своего страха. Они горели боевой яростью и были полны желания выбить чужаков из огненного святилища, раз уж боги не торопятся сами это сделать.

– Надо уходить! – быстро сказала Аюна. – Немедленно!

– Как? – скривилась Янди. – Тропа занята. С другой стороны круча – шею свернуть. Да и там венды, поди, внизу ждут… – Быстро перебирая в уме пути к спасению, она повернулась к мохначу. – Где бегает Рыкун? Может, кликнешь его и он еще раз их пугнет?

Аоранг покачал головой:

– Я звал – не откликается; наверно, огня боится. Думаю, он у берега…

– Где нас наверняка поджидают лютвяги, – пробормотала Янди. – По реке-то они нас и выследили!

– Их нам нечего боятся, – заметила Аюна.

– Надеешься, тебя спасет Станимир? – съязвила лазутчица.

– Нет, – холодно ответила царевна. – Станимир как-то обмолвился, что род Бурмилы сильнее и воинов в нем больше. Если повелитель лютвягов вздумает напасть на здешних обитателей в их собственной земле, завтра он перестанет быть общим военным вождем. В засаде у лодок Станимир не сидит и на бурмиличей войной не пойдет.

– Я бы на это не рассчитывала. Ты ему очень нужна, солнцеликая, – больше, чем союз с Бурмилой. Да и не стал бы он вождем, когда бы шел на попятную!

– Значит, будем воевать, – отозвалась Аюна.

С той стороны, где лежал накх, послышался шорох и сдержанный стон. Даргаш пытался приподняться, хотя от удара по голове его мутило, а плечо отзывалось так, что больно было даже дышать.

– Пробивайтесь с солнцеликой к берегу, – проговорил он, устремив на Янди взгляд, полный печали. – Я сумею отвлечь их. Умоляю, пообещай спасти ее. Не лезь волку в зубы…

– О чем он? – спросила Аюна.

– Я все равно не смогу спуститься по крутому склону, – продолжал Даргаш. – Но пока я здесь, враги сюда не поднимутся. Это даст вам немного времени…

Янди чуть подумала и кивнула:

– Может, ты и прав.

– Хорошо. Ступайте.

– А ты? – удивился Аоранг.

– А я останусь здесь, – вскинул голову накх. – Об одном прошу, солнцеликая, – он обернулся к Аюне, – расскажи потом саарсану, как я погиб на этой круче…

– Вот еще, – нахмурилась Аюна. – Даже не думай! Мы уйдем все или не уйдем вовсе.

– Второе куда вероятнее, – ввернула Янди. – Соглашайся, царевна. Накх погибнет со славой, а мы попробуем проскользнуть к лодке.

– Ну нет! Здесь святое место. Божественное пламя поможет нам…

– А ведь и правда, – встрепенулась Янди.

Она обежала огненный столп и склонилась к сидящему слепцу.

– Помоги нам выбраться! – требовательно сказала она по-саконски. – Ты умеешь приказывать пламени, я знаю. Повели ему сжечь наших врагов и расчистить нам путь!

– С чего бы? – ядовито усмехнулся тот.

– Если сейчас те, кто прячется там под холмом, получат наши головы – ты никогда не узнаешь, где твой старший сын. И твой внук!

Сакон, только что равнодушно глядевший в пламя слепыми глазами, резко повернулся к девушке:

– У меня есть внук?!

– Мне ли о том не знать, – ухмыльнулась Янди. – Да, у тебя есть внук. Сильный, здоровый, черноволосый. Похожий на сакона, как первый сотворенный из искры сакон…

– Где он? – прохрипел старик.

– Прячется на севере вместе с отцом. Я тоже давно их ищу. И найду… – добавила она недобро.

Сакон надолго замолчал, будто прислушиваясь к голосам в пламени, внятным только ему. Янди ждала с нетерпением. Ее беспокоили куда более реальные голоса вендов, что доносились снизу и звучали все ближе и ближе.

– Когда найдешь Тхери, – наконец произнес он, – передай ему мою волю. Пусть они с моим внуком возвращаются домой.

– Передам…

– И поклянись святым огнем, что не убьешь их.

– Ты считаешь, я способна убить собственного сына? – удивилась Янди.

– Ты способна и не на такое. Но я говорю о его отце.

Янди прищурилась:

– Он обидел меня!

– Клянись, или вы все здесь умрете, – жестко ответил слепец. – А мне давно уже все равно, жив я или нет.

Янди закусила губы от досады. Однако деваться было некуда. Она повернулась к огню и протянула руку:

– Клянусь дыханием прародителя, раздувающего пламень в кузнечном горне! Клянусь искрой первозданного пламени, дарящей мне жизнь! Я найду твоего старшего сына, передам ему твою волю и не причиню ему вреда…

Огонь, до того вздымавшийся ровным столбом, вздрогнул, будто услышал ее клятву, и гудящим вихрем взвился в угрюмое небо. Аюна и Аоранг с трепетом и почтением наблюдали, как боги говорят свое слово.

– Твоя клятва услышана, – кивнул старый сакон. И указал в ту сторону, где между скал росло молодое дерево. – Ступайте туда. Там тропа. Скверная, но до берега доведет.

– А бурмиличи?

– Скоро им будет не до вас… Пойдете дальше по реке – следите за правым берегом. Ниже по течению будет перекат, а дальше протока. Узкая – если высокий мужчина руки разведет, от берега до берега достанет. Протока вьется, словно змея, понемногу расширяясь, пока не впадет в реку Дану. Там думайте, что делать. Сунетесь на дальний берег – могут и молниями, как меня, разукрасить. Но если примут – вендов вам больше бояться нечего…

– Ты о чем это? – нахмурилась Янди. – Молниями? Как тебя?

– Поторопитесь, – через силу пробормотал сакон. Протянул руки к огню и сгорбился, будто на него вдруг навалилась огромная тяжесть.

Еле ощутимая нутряная дрожь земли, которая не давала людям покоя, внезапно резко усилилась. Казалось, земля проснулась и ворочается, потягиваясь.

– Бегите! – воскликнул вдруг Аоранг, хватая царевну и толкая ее в сторону тропинки в скалах.

Янди со всех ног кинулась за ней. Рвущийся из-под земли ужас подгонял ее, словно плетью. Камни шевелились под ногами, снизу накатывали волны жара. Спихнув замешкавшуюся Аюну в заросли, густо укрывавшие склон, Янди на миг обернулась. То, что она увидела, навсегда отпечаталось в ее памяти. Вся поверхность святилища вокруг чаши с огнем вдруг вогнулась, покрылась паутиной пылающих трещин и провалилась внутрь горы. Старого сакона мгновенно окутало взвившееся пламя – и так, полыхая, он низвергся в огненную бездну.

«Матерь Найя!» – сорвалось с губ лазутчицы, и она бросилась со склона вслед за царевной. Внизу оказался колючий малинник, но Янди даже не заметила этого. Гора дрожала, не давая встать на ноги, рядом барахталась царевна. Янди, кое-как поднявшись, схватила ее за руку и потащила за собой, подальше от исполинского факела, бьющего в серое небо.

– Аоранг! – закричала вдруг Аюна, вырываясь. – Там Аоранг!

На краю неба, подсвеченный потоком пламени, вырос черный силуэт мохнача. Держа на руках накха и крепко прижимая его к груди, Аоранг спрыгнул со скалы вслед за девушками. Темноты вокруг уже не было – все озаряло подземное пламя. Скала в последний раз содрогнулась и с глухим грохотом начала разрушаться. Беглецы этого уже не видели. Больше не оглядываясь, продираясь сквозь кусты, даже не вспоминая о возможной встрече с вендами, они бежали через лес к берегу.

Станимир стоял на высоком берегу лесной речки и задумчиво наблюдал, как вдалеке все выше поднимается слепящее пламя – будто великаны разожгли невероятный костер.

Князь вендов знал это место. Он вообще много знал о соседских землях, об их богах, реках, тайных тропах, семейных распрях… Станимир даже когда-то бывал на священной горе и своими глазами видел первые ростки огня, пробивавшиеся среди голых скал. За прошедшие годы огненные побеги явно подросли…

Князь был почти уверен, что беглая царевна Аюна непременно попадет в это святилище. Огонь призовет ее – потому что она ему родная, а родню положено защищать.

Получится ли добыть ее оттуда, из дома огня, с вражеской земли?

– Княже, зачем ты послал юнцов? – с тревогой спросил стоявший рядом Илень, которого владыка лютвягов пока оставил при себе. – Почему не отправил опытных воинов? Уже скоро рассвет, а их и след простыл…

Станимир с досадой покосился на дривского воеводу. Илень – надежный друг и отважный воин. Но до чего же князю не хватало Власко! Тому не нужно было разъяснять каждый шаг…