Мои 99 процентов Торн Салли
– Ты, – просто отвечает Джейми.
Это всего одно слово, но в нем заключена огромная сила. Том пристально смотрит на него, словно не верит собственным ушам.
– Ты, – эхом отзываюсь я. – Где тебя носило столько времени?
– Я думал, после всего, что я наделал, мне не может быть никакого прощения. Поэтому я прыгнул в машину и поехал куда глаза глядят. Просто ради того, чтобы уехать. Наверное, я такой же, как мой отец. – Том со вздохом трет лицо пальцами. – Наверное, это то, чего я всю жизнь боялся. Оказаться таким же, как он.
– Ты не такой, – возражаю я, потом глажу его по руке. – Ты поэтому всю свою жизнь из кожи вон лез, чтобы кому-то что-то доказать?
Он пожимает плечами, и я понимаю, что попала в точку.
– Ты не взял с собой Патти, – с укоризной говорит Джейми. – Мы решили, что ты вознамерился свести счеты с жизнью и твоя роскошная задница уже валяется где-нибудь на дне каньона.
Том смеется, поглаживая меня по голове, по плечам, по спине, чтобы отогнать призрак ужаса, от которого мой сердечный монитор заходится писком.
– Патти нуждалась в отпуске на море. У старушки был вымотанный вид.
– Прямо как у меня, – стону я, в то время как он аккуратно водит ногтями по моей шее сбоку. – Том, я чуть не умерла тут без тебя. Доктор Гэлдон сейчас это подтвердит.
– Да, кстати, где он ходит? Пойду его поищу.
Нахмурив лоб, Джейми выходит в коридор и закрывает за собой дверь. Вот это да! Мой брат только что вышел из кабинета, чтобы мы могли побыть вдвоем. Мой сердечный ритм так подскакивает, что Том с тревогой бросает взгляд на заливающийся писком монитор.
– Успокойся. – Он берет мое лицо в свои теплые ладони и, кажется, впитывает в себя его все, потом запечатлевает на моих губах идеальный поцелуй. Невесомый и нежный, почти дружеский. – Я тоже без тебя практически умер.
– Мы проделали большую работу, – говорю я, пытаясь вновь завладеть его губами. – Сам увидишь.
Он уклоняется от моих губ.
– Я ужасно перед вами виноват, – говорит он, морщась, как от боли. – Я все исправлю. Спать не буду, пока все не будет идеально.
– Я не дом имею в виду. С ним все в порядке. Колин исполнял роль прораба, а я была его правой рукой. Джейми нашел, на чем можно сэкономить, и мы прекрасно укладываемся в бюджет. Глупенький, – ласково журю его я и глажу по руке. – Даже если ты где-то и ошибся, все можно исправить.
– Вы только этим и занимаетесь, – стонет он виновато.
– Я имела в виду, что мы с Джейми много работали над собой. Мы делали ремонт вот тут. – Я беру его ладонь и прижимаю ее к моему сердцу, прямо поверх присосок. – И мы не намерены прекращать эту работу. Чтобы тебе никогда больше не пришлось от нас сбегать. Где ты был?
– Думаю, я представлял, что ты сидишь на пассажирском сиденье рядом со мной, и просто… просто гнал машину куда глаза глядят. Мы побывали во множестве мест. Мы колесили по проселочным дорогам, останавливались в дешевых мотелях и в одном баснословно дорогом. На пляже. Там есть одна отличная закусочная, куда я хочу свозить тебя в реальности…
Улыбка сползает с его лица, как будто он вспоминает, что это невозможно.
– Свози меня туда.
– Но твой паспорт…
– Плевала я на паспорт!
Я ухитряюсь закинуть руку ему на шею и притянуть его к себе. Мы целуемся, наши губы раскрываются друг другу навстречу, и я вновь ощущаю его вкус. Мое сердце, кажется, сейчас вывернется наизнанку. Он слаще сахара, вкуснее, чем все, что я когда-либо до этого пробовала. Мое самое заветное желание, за которое я отдала бы все свечи с именинного торта.
– Но такое не прощают, – возражает он, оторвавшись от моих губ для того, чтобы тут же снова закусить нижнюю. – Это была самая гнусная ложь, какую только можно себе вообразить…
– Помнишь, как ты сказал мне, что с тебя хватит. Вот это была самая гнусная ложь, какую только можно себе вообразить. Это же была ложь, да?
Его ладони, такие теплые и крепкие, обхватывают мою шею, и от следующего поцелуя меня прошибает током. Удивительно, как это не взрывается монитор. Тут и язык, и укусы, и выдохи, и желание. Невыносимое желание.
– Я все еще тебе нужен? – спрашивает он, отрываясь от моих губ. – Несмотря на то, что я растяпа?
В его глазах загорается тот темный опасный огонек, распознать который способна я одна. Все остальные видят в нем благовоспитанного душку. Но сейчас, в эти мгновения, когда мы с ним наедине, он мой Валеска. Тот единственный, в ком я всегда нуждалась, с кем хотела быть рядом.
– На сто процентов мой.
Он обдумывает мои слова, потом, видимо, вспоминает, как мой брат отчаянно прижимал меня к себе.
– Лучше оставить ему один процент меня. – Он улыбается, и я смеюсь.
– Ладно. Пусть будет на девяносто девять процентов. Звучит достойно. Никто не скажет, что я не готова никому идти на уступки. Так, а теперь я намерена сказать тебе, как сильно я тебя люблю.
– Я и так это знаю.
– Ты не можешь это знать, – мотаю я головой. – Я никогда тебе этого не говорила.
– Ты всегда давала мне это почувствовать. Всегда. – Его взгляд прожигает меня насквозь. – Вот почему я могу спокойно смотреть, как ты улыбаешься симпатичным водителям доставки. Потому что знаю: ни один незнакомец не сможет увести тебя у меня, поговорив с тобой две минуты. Ты этого не позволишь.
Том начисто лишен той склонности к рисовке, которой так часто страдают мужчины. Он делает то, что умеет лучше всего: говорит правду.
– Вот почему ты все эти годы вела себя так, будто защищать меня – твоя обязанность, – продолжает он. – А ведь, кроме тебя, больше никто не пытался. Все остальные считают, что у меня все в полном порядке, но ты всегда знала, что я нуждаюсь в тебе, во всех отношениях. Ты это чувствовала. – (Я молча киваю, поскольку от его слов у меня перехватывает дыхание.) – Ты никогда не встречалась ни с кем, кого могла бы полюбить, так как не хотела ставить под угрозу твои чувства ко мне. В Рождество ты всегда сидела за столом одна, не сводя с нас с Меган глаз, как будто ждала, когда до меня наконец дойдет. А потом так же одна уходила на заднее крыльцо и смотрела на звезды в ожидании меня.
Он протягивает руку и касается меня, медленно и осторожно, словно я дикое животное, которое он боится спугнуть.
– Ты многие годы избегала меня, моталась по миру, потому что не могла этого выносить. Тебе было до смерти страшно, ведь ты из тех людей, которые любят только раз в жизни. И в твоем случае это я.
Его слова пронзают всю меня, точно электрический разряд. Его руки ложатся на мою талию и сжимают ее, мягко понуждая меня к ответу.
– Я прав?
– Ну разумеется, прав. А теперь поцелуй меня.
На этот раз он целует нежно и бережно, пока я не порчу все, скользнув языком ему в рот. Он предостерегающе бурчит что-то неразборчивое. Мм, как же я скучала по этому альфа-басу!
Он прерывает поцелуй.
– Я никогда не говорил тебе, как сильно люблю тебя. Как думаешь, что я к тебе испытываю? Расскажи мне.
Я никогда в жизни не пробовала говорить вслух о чувствах, тем более о чувствах настолько трепещущих и глубинных, но я должна попробовать. Наверное, именно так чувствовала себя Лоретта, когда перевернула свою первую в жизни карту Таро. «Слушай свою интуицию, – посоветовала бы она. – Чувствуй правду».
Я кладу ладонь ему на грудь, там, где сердце, и он запускает пальцы в мои волосы.
– Ты спал на раскладушке в комнате Джейми. Это было для тебя одной из жертв, на которые ты был готов пойти ради меня. Терпеть моего брата, лишь бы иметь возможность спать через стену от меня и ставить свою зубную щетку в стаканчик рядом с моей.
Он с улыбкой кивает, и в его взгляде мелькает воспоминание.
– Ты спал на траве под моим окном, лишь бы быть ближе ко мне.
– Еще.
– Когда в Рождество мы обнимаемся, ты вдыхаешь мой запах и не хочешь его выдыхать. То, что так привлекает тебя в моей коже, взывает к чему-то первобытному глубоко внутри тебя.
Не знаю, откуда идет эта странная правда, но это так. Том наклоняет голову, и я чувствую, как он поводит носом в ложбинке между моей шеей и плечом.
– Еще, – выдыхает он.
Мы оба перевозбуждены. Мне не надо даже заглядывать внутрь себя, чтобы отыскать нужные слова. Они крутились у меня на языке всю мою жизнь.
– Кольцо другого мужчины на моем пальце – твой самый страшный кошмар, и многие годы ты вздрагивал, просыпаясь с этой мыслью.
По его телу пробегает дрожь. Теперь я должна произнести вслух по-настоящему трудную вещь.
– При мысли о том, что тебе придется надеть кольцо на палец другой женщине, внутри у тебя все переворачивалось. Но, как порядочный мужчина, ты не мог признаться в этом даже себе самому, не говоря уже о ней, пока впереди неотвратимо не замаячила свадьба и ты не увидел моих бешено влюбленных друг в друга родителей вместе.
– И еще больше.
– Ты убил бы ради меня. И помог бы мне выкопать могилу.
– Угу, – смеется он. – Вот теперь «горячо».
Мы целуемся, когда дверь снова открывается.
– Так, ладненько, – говорит, появляясь на пороге, доктор Гэлдон и смущенно кашляет, когда мы, отпрянув друг от друга, пытаемся сделать вид, что ничего не было. – Давайте-ка посмотрим на вас, мисс Барретт.
Он пожимает Тому руку и представляется. Том садится рядом с Джейми. Никогда еще я не видела картины прекрасней: два моих самых любимых человека на свете сидят бок о бок, и оба они любят меня.
– Нет, ты только погляди на нее, – замечает Джейми, подталкивая Тома локтем. – Ожила прямо на глазах. Ну, Дарси, с тобой не соскучишься.
– Я тоже хотел это отметить, – со смешком произносит доктор Гэлдон, потом бросает взгляд на монитор. – Это самое быстрое исцеление разбитого сердца, которое я видел за всю свою практику. Стопроцентное улучшение показателей по сравнению с тем, что было пять минут тому назад. – Он принимается писать что-то в моей карте, и его улыбка меркнет. – Но нам необходимо обсудить схему вашего лечения, а также нужно будет сделать ЭКГ. Я заметил некоторые отклонения, которых не было раньше.
Мы с Джейми немедленно напрягаемся.
– Все в порядке, успокойтесь, – говорит Том, обращаясь к нам обоим тем своим особым тоном, которому мы не в силах сопротивляться. – Мы в два счета поставим тебя на ноги, Дарси. Будешь как новенькая. На наше восьмидесятилетие у нас запланирован совместный круиз, – объясняет он врачу. – Мы рассчитываем на ее участие.
– Думаю, это можно устроить, – смеется доктор Гэлдон. – При условии, что найдется кто-то, кто будет все это время за ней приглядывать.
– Конечно найдется, – хором отвечают Джейми с Томом. Прямо как близнецы.
Я так счастлива, что, кажется, моему счастью тесно в этом маленьком кабинете. Бип-бип-бип. Мое сердце бьется так, словно я буду жить вечно. Мне очень нужно, чтобы оно билось.
Глава 21
Я на верху блаженства: в руке у меня мой паспорт и я уезжаю за границу.
До чего же я люблю этот момент – я кочую в море незнакомцев, мысленно иронизируя над ними за их пашмины и полноразмерные подушки. Неужели они думают, что там, куда они отправляются, нет подушек? Некоторые люди путешествуют так, будто на полном серьезе считают, что улетают на другую планету.
На Марсе не продаются носки и зубная паста.
Нельзя быть такой язвительной и нетерпимой, одергиваю я себя. Я же стремлюсь стать лучше. Я заставляю себя расслабить нахмуренный лоб и не буравить окружающих саркастическим взглядом.
Прислоняюсь к колонне рядом с огромным, от пола до потолка, окном и пытаюсь отрешиться от шума. Повсюду вокруг все новые и новые группки людей встречаются, приветствуя друг друга радостными возгласами, делают совместные фотографии перед полетом. Компания молодых парней, одетых в серферские шорты, пробивается к окну, чтобы выглянуть на улицу. Один смотрит на меня заинтересованным взглядом и с намеком выгибает бровь.
Я смотрю на часы. Скоро должны объявить посадку.
– Эй, – говорит Том, и, когда я поднимаю на него глаза, мое сердце расцветает.
Не могу подобрать лучшего слова. То, что я испытываю, когда я думаю, что он мой, это как замедленная съемка раскрывающегося бутона розы. И так каждый раз. Он принес нам бутылочки с водой. Они приятно холодят мою кожу, когда он обнимает меня. На парней у окна он на всякий случай бросает недобрый взгляд и тут же смеется сам над собой.
– Я опять веду себя как Валеска, да?
Овладев собой, он убирает воду в рюкзак.
– Каждый день твоей жизни. Все в порядке? Ты, кажется, нервничаешь.
Я поправляю на нем футболку. На лбу у пожилой женщины неподалеку крупными буквами написано: «Вот же счастливица». Это тот эффект, который производят на окружающих его лицо и тело. С этим не поспоришь. Даже в свои восемьдесят я буду считать его привлекательным.
– Все нормально, – говорит Том, но я вижу, что он весь как на иголках. – Я готовил тебе один сюрприз, но не уверен, что он получится.
Том автоматически бросает взгляд на часы.
– Эй, я не хочу никаких сюрпризов! – Я обнимаю его за талию. – Мне достаточно тебя.
Он наклоняет голову и прижимается своим лбом к моему, и меня распирает от самодовольства. Есть ли на свете что-то более отвратительное, чем люди, беззастенчиво демонстрирующие окружающим, как они бесстыдно влюблены и счастливы? Меня это не волнует.
Я целую его в губы, и его рука на моей пояснице сзади тяжелеет. Потом, поскольку мы стоим вплотную к колонне, он решает перестать прикидываться хорошим мальчиком и, положив ладонь на мою ягодицу, сжимает ее до тех пор, пока я не ойкаю.
Он меня отвлекает. Не могу сообразить, почему он нервничает.
Пытаюсь сохранить ясную голову, несмотря на то что он целует меня за ухом.
– Сегодня утром привезли кухню. – Я удаленно руковожу бригадой Тома, которая в данный момент ремонтирует новое вложение денег Джейми, дом на взморье, в двух шагах от дома наших родителей. – Джейми уперся, как баран, настаивает на том, чтобы кошки жили на улице.
– А я тебе разве не говорил? Я его все-таки уломал, он согласился на то, что в доме одномоментно может находиться одна кошка. – Том смеется, запрокинув голову, и крепче прижимает меня к себе.
Мы всегда-всегда будем так. Войди в меня.
– Ух ты! Это огромная уступка. Можешь собой гордиться. – Я провожу рукой по его спине, восхищаясь мускулами. – После того как мы вернемся, ты перевезешь ее в дом, в котором сможешь больше никогда не бояться выселения. – (Джейми предложил миссис Валеске бессрочный контракт; если Том захочет выкупить этот дом, он сможет это сделать.) – Ну вот, все дела доделаны. Волноваться не о чем.
– И твои дела тоже доделаны. – Том возвращается мыслями ко мне. – Все твои правки утверждены. Есть какие-нибудь новости?
– Мой агент говорит, они сейчас решают, какую фотографию поставить на обложку.
Мое неожиданное книжное детище ворвалось в мою жизнь несколько месяцев назад. Оказалось, мои фотографии очень даже неплохи. И это еще слабо сказано. Мой первый художественный фотоальбом «Тупик дьявола» должен увидеть свет через шесть месяцев. Так что у меня еще масса времени на то, чтобы начать работу над следующим моим творением – «Домом Судьбы», которое представляет собой эволюцию коттеджа Лоретты. Вся эта кучка фотографий замшелых кирпичей и трещин на обоях в конечном итоге вылилась в нечто прекрасное, и это значит, что мои детские воспоминания получат вторую жизнь. Я хочу подарить этот альбом моим родителям на годовщину их свадьбы. Кто бы мог подумать, что новая цель в жизни сможет заставить мое сердце биться так хорошо? Впрочем, заслугу новой схемы лечения тоже не стоит умалять. Я клятвенно пообещала доктору Гэлдону, что теперь буду заботиться о своем сердце.
Том теснит меня назад до тех пор, пока я не упираюсь лопатками в холодную колонну, потом наклоняется поцеловать меня. Я ловлю на себе взгляды окружающих. Я уже начинаю привыкать к тому, что на нас постоянно таращатся. Ну да, посмотреть тут действительно есть на что. Я смеюсь при мысли об этом. Смотрите все на нас скорее. Смотрите, кто у меня есть. Смотрите, кто принадлежит мне весь с потрохами.
Мы отрываемся друг от друга, чтобы совсем уж не переходить грани приличия.
– Они тут все такие старые, – говорит Том, пытаясь отдышаться. – Мы же не хотим, чтобы кого-нибудь из них хватил инфаркт.
Десятки людей поспешно отводят глаза в сторону, когда мы поворачиваемся к толпе ожидающих. Самые пожилые дамы, совершенно седые и с палочками, даже не считают нужным отвернуться.
– Да, ужасно старые, – соглашаюсь я.
Интересно, Том уже проверял свой банковский счет? Меня тоже начинает одолевать нервозность. Я терпеть не могу хранить что-то от него в секрете, но тут сопротивляться искушению было просто невозможно, к тому же мой братец организовал все очень умно.
– А ты что ожидала, когда выбирала такую поездку?
Тут я кое-что вспоминаю.
– У меня есть для тебя маленький подарок. В честь продажи дома. – Я принимаюсь рыться в своем рюкзаке. – Ты не представляешь, как я за него боролась. Какой-то придурок попытался перебить мое предложение в самую последнюю секунду.
Я вытаскиваю бутылку и протягиваю ее ему.
– Ты купила мне бутылку «Квенча»? – Том со смехом принимается изучать этикетку.
– Эта штука ценнее, чем шампанское «Кристал»! Если он выдохся, я буду в ярости.
– А ты знаешь, что я любил «Квенч» потому, что твои родители угостили меня им в тот самый первый вечер, когда я ужинал у вас в доме? Надеюсь, она не очень дорого стоила.
– Ты что, забыл, я же теперь богатая.
Он смеется тому, с какой небрежностью я бросаю эти слова.
– Деньги должны были прийти сегодня, да? Наверное, они уже на счету. Удачно все сложилось.
Он имеет в виду то, что деньги успели прийти до поездки.
– Угу.
На мгновение мы умолкаем, чтобы не прослушать объявление о посадке. Том начинает нервничать еще больше. Да что с ним такое?
Он вновь устремляет взгляд на меня. Чего у него не отнять, так это умения заставить меня чувствовать себя так, будто важнее меня человека нет.
– Тебе грустно, что дом больше тебе не принадлежит?
– Нет. Все сложилось как нельзя лучше. Мне до сих пор не верится, что самое лучшее предложение сделала семья с детьми-двойняшками. Это был наш последний знак от Лоретты. Ты потрясающе справился с окончательной отделкой! Получилось просто… – Я больше не использую слово «идеально». – Очень здорово. Я горжусь тобой. Знаю, ты переживаешь, что не участвовал во всем от начала до конца. Но у тебя впереди еще куча домов.
Я утыкаюсь в телефон и запускаю банковское приложение. Мой огромный, невероятный дар свободы от Лоретты появился на счету. Целая куча денег. Больше, чем я заслуживаю.
– Деньги пришли. – Я протягиваю ему телефон.
Том смотрит на цифру на счету и, как я и ожидала, хмурит лоб:
– Сумма неверная.
– Верная, верная. А твои уже пришли?
Я с безразличным видом смотрю, как он достает свой телефон и заходит в свое банковское приложение. И тут я вижу его лицо. Он протягивает мне свой телефон: суммы прихода у нас с ним целиком и полностью совпадают. До последнего цента.
– Ты что сделала? – начинает было он, но я лишь смеюсь и целую его.
– Надо читать, что ты подписываешь, – услужливо подсказываю я. – Ты как владелец бизнеса должен бы это знать.
– Нет, Дарси, – стонет он. – Это неправильно.
– Это не просто правильно. – Я решаю сделать исключение из собственного правила и использовать запретное слово. – Это идеально. Это большой кусок пирога, разрезанный на три части. Ты заслуживаешь этого. Ты – член семьи. Ты – член моей семьи.
– Я не представляю, что это значит, – стонет он, прижав руку ко лбу.
Зато я знаю. Это значит, что Тому Валеске не придется больше рвать жилы. Что его маме больше ничего не грозит, а значит, он сможет выбирать, за что браться дальше. Это значит, что перед Томом открывается уйма возможностей, тех возможностей, которые достались близнецам Барретт безо всяких усилий с их стороны, просто по праву рождения.
Он уже готов отругать меня, но тут его внимание что-то привлекает.
– О, а вот наконец и сюрприз для тебя. Но серьезно, Дарси, я просто вне себя.
Я прослеживаю за направлением его взгляда. Кто-то пытается пробиться сквозь толпу к нам. На мгновение я решаю, что мое зрение играет со мной дурную шутку, и, нахмурившись, смотрю на Тома.
– У меня для тебя один сюрприз, – нервно поясняет он. – Вернее, два сюрприза. И я не уверен, что один из них тебя обрадует.
Теперь я понимаю, что он имеет в виду.
Волоча за собой чемодан, сквозь толпу к нам продирается Джейми.
– Прошу прощения, – громко говорит он увлеченной беседой парочке, и те шарахаются в разные стороны от неожиданности.
Пробравшись к нам, он останавливается и смотрит на часы:
– Чертов таксист умудрился заблудиться!
Он косится на меня с таким видом, как будто ему страшно. Потом переводит взгляд на Тома и на бутылку «Квенча» у него в руках и восклицает:
– Дарси, так это ты перебила мою ставку?
– Это был ты? Господи, Джейми, я выложила за эту чертову бутылку бешеные деньги! – Меня разбирает дикий смех. – Какого рожна ты тут делаешь?
– Мы подумали, что будет здорово съездить в круиз всем вместе, пока нам еще не исполнилось тридцать, а не ждать восьмидесяти, – говорит Том.
Я различаю в его голосе неуверенные нотки. Когда мы с ним, валяясь в постели голышом, шептались и планировали, в этих планах неизменно фигурировали только мы с ним вдвоем.
Мы с ним, целующиеся под солнцем в шезлонгах, на берегу бескрайнего океана. Мы с ним, лицом вниз в салат-баре. Вдвоем.
– Я не буду путаться у вас под ногами. Разумеется, у меня отдельная каюта. – Джейми корчит гримасу при мысли о том, что кто-то из нас мог подумать, будто он намеревается жить вместе с нами. – Если вы решите поваляться в постели, я спокойно посижу один. Вообще-то, я всегда буду сидеть один. Вы меня даже не увидите…
Я обвиваю его руками и прижимаю к себе, и он умолкает.
Чувствую, как напряжение отпускает его. Ведь он мой близнец, моя половина. Какой Том молодчина, что позвал моего брата поехать с нами! Это единственный способ дать ему понять, что мы не намерены вычеркивать его из нашей жизни и что он всегда будет вместе с нами, плескаясь в бассейне, как в нашем детстве.
– Спасибо, Дарси, – с чувством говорит Джейми поверх моей макушки.
Ничто не должно измениться. Никто не должен никого потерять. И тут Джейми, как это умеет только он один, рушит всю атмосферу:
– Вы не представляете, сколько моя уборщица содрала с меня за присмотр за моей квартирой и Дианой в мое отсутствие. Это натуральный грабеж. Вы знали, что это треклятое животное каждую ночь с двух до четырех часов не спит? Она меня в гроб вгонит. Может, моя жилица согласится взять седьмую кошку? Кстати, смотрите, что покажу.
Джейми протягивает нам свой телефон. Мама прислала фотографию Патти, нежащейся на солнышке на пляжном полотенце. Здорово, что и у нее тоже каникулы.
Я не позволяю Джейми уклониться от темы.
– Нет уж. Диана твоя. Каждому злому гению нужна пушистая кошка, которую он мог бы гладить.
Напоследок я еще раз стискиваю его в объятиях и отпускаю. Когда я поднимаю глаза, взгляд моего брата устремлен куда-то в толпу.
– Погоди, это что?
– А это мой второй сюрприз Дарси. – Том заправляет волосы мне за ухо.
– Обалдеть! – смеется Джейми.
Сквозь толпу я вижу мой второй подарок. Это Трули, и чемодан у нее такого размера, что в него можно было бы без труда запихать труп. На макушке у нее солнечные очки в форме сердечек. Плотная толпа преграждает ей дорогу. Она приподнимается на цыпочки, машет нам рукой и строит раздраженную гримаску.
– Вот тебе девушка, которая будет пить с тобой виски перед обедом, – говорит Джейми.
Глаза у него становятся такого яркого василькового цвета, что, если бы он даже захотел скрыть от меня свою радость и возбуждение, у него ничего бы не вышло. Я представляю, как он тащит Трули в ювелирный магазин. Мне не верится, что я готова это признать, но, думаю, в один прекрасный день Джейми все-таки добьется своего.
– Том. – У меня начинает щипать в носу. – Это слишком идеально.
Джейми передает меня в руки Тома:
– Пойду помогу ей.
Он врезается в толпу, как блондинистый артиллерийский танк, и решительно выдергивает у нее ручку чемодана. Трули отбирает ее обратно. Они принимаются пререкаться, и Джейми пускает в ход свое обаяние, чтобы умаслить ее. Потом кончиками пальцев касается ее очков. Затем берет ее за локоть и легонько его сжимает. Трули против воли заливается смехом, и когда музыка, которая льется из динамиков в круизном терминале, меняется, Джейми принимается исполнять какой-то дурашливый и нарочито сексуальный танец.
Атмосфера взаимного влечения прямо-таки окутывает этих двоих розовым облаком, и теперь мы с Томом не единственная парочка, на которую таращатся окружающие.
Том явно забавляется:
– Ну разве я не умница?
Джейми с Трули наконец пробираются к нам, и я снова чувствую некоторую неловкость во взглядах, которыми они смотрят на кольцо рук Тома вокруг меня. Кажется, они боятся нам помешать.
– Ну вот, теперь моя самая лучшая девочка тоже со мной. – Я прижимаюсь к Трули. – Как тебе работается с Холли?
Cовместное с Холли увольнение из бара было нашим звездным моментом. Мы бок о бок вышли из зала, купили торт и слопали его вдвоем на капоте моей машины.
– Она просто чудо! – Трули целует меня в щеку. – Я твоя вечная должница. Напомни мне потом, чтобы я показала тебе спецификации на новые модели. Я уже почти у цели.
Она так близка к своей мечте о расширении бизнеса, что мы практически чувствуем ее вкус.
– Когда ты этого добьешься, я смогу умереть счастливой, – улыбаюсь я.
– Ты сможешь жить счастливой, – поправляет меня Том. – Кстати, Джейми, ты захватил с собой то, что я просил?
– Ты хочешь сделать это прямо тут? – Мой брат явно ошарашен.
– Начиная с этого момента, больше никаких секретов.
Том вытаскивает маленькую бархатную коробочку, и сердце уходит у меня в пятки. Но прежде, чем я успеваю сообразить, что происходит, Джейми делает то же самое. Они обмениваются коробочками. Та, которую теперь держит в руке Том, мне определенно знакома.
– Это… что…
Это сапфир Лоретты. Я это знаю. Патина на старинной кожаной коробочке знакома мне так же хорошо, как кожа на моих собственных руках.
– Том, дай ее сюда!
Я подпрыгиваю, пытаясь выхватить ее у него из рук, но росту в нем шесть футов шесть дюймов. Куда мне допрыгнуть.
– Ты поменялся на кольцо Меган? Ой, какое хорошенькое! – Трули заглядывает в коробочку, которую Джейми раскрыл, чтобы показать ей кольцо. – Хотя это дурновкусие с твоей стороны, – поправляется она.
– Дурновкусие? С чего бы это вдруг? Для меня это очень даже выгодная сделка, – возражает Джейми. – У этого камешка и огранка, и прозрачность выше всяких похвал. У Тома отличный вкус, – со своей обычной бестактностью заключает он.
– Но оно принадлежало другой женщине, и она любила его, – мягко замечает Трули. – Той, на которой ты женишься, придется носить чье-то чужое кольцо.
– Это непрактичный взгляд на вещи, – не сдается Джейми. – Дарси, хватит прыгать. – Он прячет кольцо Меган в карман. – Ну вот, теперь я из-за тебя буду мучиться, – ворчливым тоном говорит он Трули. – Том, слушай, может, поменяемся обратно?
– Все, поезд ушел, – без малейшего раскаяния в голосе отвечает Том.
Он вновь припирает меня к колонне. В глазах у меня каждый раз, когда я смаргиваю, стоят сапфиры. Черные сапфиры. Переливчатые, темные, загадочные и сверкающие. Я отчаянно их хочу. Они нужны мне.
Я хочу носить фамилию Валеска так сильно, что готова закричать, и, судя по тому, как Том на меня смотрит, кажется, он знает это.
– О, нас зовут, – говорит Джейми, когда наконец объявляют посадку.
Он забирает у Трули чемодан и тащит ее к трапу.
– Я хочу это, – касаюсь я пальцами квадратной выпуклости в кармане Тома.
– Знаю. – В его глазах прыгают смешинки. – Поэтому я и заключил сделку с дьяволом.
Толпа устремляется к трапу, обтекая нас с обеих сторон. Скрип колесиков тысяч чемоданов кажется оглушительным.
– Ну, ты точно уверена, что хочешь жить со мной в палатке, когда мы вернемся обратно?
– Абсолютно уверена. Я ведь заместитель прораба. Должна все время быть под рукой.
Читать бесплатно другие книги:
