Ты для меня одна Крынская Юлия

— Точно! Братья! — синие глаза отца светятся от счастья. — Ваш с Мусей такой же блонда, как ты?

— Скорее, как ты! — Руслан развязывает тесёмки и стягивает чепчик с головы сына.

— То есть Мэтью белобрысый, а твой, как я! — удивляется Фрол.

— Ты хочешь сказать, что я белобрысая? — Марго присаживается на краешек моей постели и, откинув волосы назад, призывно смотрит на отца.

— Ты белокурая красавица, а Мэтью белобрысый сорванец, — Фрол скользит взглядом по аппетитным формам матери и интерес к детям несколько угасает. — Пойдём-ка, милая, домой. Тебе нужно баиньки.

Дети, как чувствуют ускользающее внимание и хором разражаются громогласными криками.

— Ой-ёй-ёй! Разбирайте, девочки! — Фрол меняется в лице и суёт нам с матерью в руки малыщей. — Рус, айда вниз.

— Мин херц, извини, мне Марусе помочь нужно, — Руслан забирается на кровать и целует меня:

— Ты в порядке, котёнок?

— Да вроде уже разобралась что к чему, — прикладываю сына к груди под смачное чмоканье Мэтью у матери на руках.

— Ты к другой сейчас приложи, — целует меня Руслан в висок. — Нужно обе грудки разрабатывать.

Фрол садится в кресло и завороженно смотрит то на меня, то на Марго.

— Пап, ты меня смущаешь! — кровь приливает к моим щекам.

— Прости, Марусь, но я не видел ничего красивее. Я так вас люблю, девули мои.

Мне немного больно кормить, но отец прав. Нет ничего прекраснее, чем умиротворённое личико сына у тёплой груди. Маленькая ладошка ложится на неё, и голубые глаза вглядываются в моё лицо. Сынуля пока не видит меня, но точно знает — мама и папа здесь. Наступают сладостные минуты тишины.

— Матвей вроде уснул, — Марго поднимается с постели. — Отдыхайте, ребятки.

— Мин херц, дверь просто захлопни внизу. Я еле хожу уже, — потягивается Руслан.

— Подожди ты! — Фрол целует меня в лоб, а внука в пятку. Чешет в затылке и добавляет: — В десять утра общее построение в гостиной! Не опаздывайте.

— Какое ещё построение? — с подозрением спрашивает Руслан.

— Гориных-Молодцовых становится больше, — довольно улыбается Фрол. — Лука с Мэл, дай Бог, чтобы до совершеннолетия дотянули. Хочу в свой выходной видеть всех за завтраком.

— Так ты приглашаешь или снова диктуешь? — уточняет Руслан, обнимая меня за плечи.

— Приглашаю, — вздыхает Фрол, разводит руками и, выпятив губу, жалуется Марго. — Их не только становится больше, но они теперь ещё и собственное мнение имеют. Пойдём, душа моя.

Мать вручает ему сына.

— Иди уже, предводитель команчей. Оставь ты их в покое. Ещё есть тебе кем командовать.

— Подожди, — разворачивается в дверях Фрол. — Как мальчонку-то назовём?

— Думаем пока! — отзываюсь я.

— Предлагаю: Виссарион, Варлаам или Прокофий! — выдаёт отец имена, как патроны из автомата.

— Ромкой будет, — склоняется Руслан над сыном. — Романом. Как меня в крещении зовут. Не против, Марусь?

— Мне нравится, — соглашаюсь я.

— Роман Русланович, — пробует имя на вкус Фрол. — Нормально. Считайте, дед дал добро!

— Ты неисправим, мин херц!

— Мне тоже нравится, — кивает Марго. — Всё, сладких снов.

Мы с облегчением выдыхаем, когда за ночными визитёрами закрывается дверь. Я целую уснувшего Ромку в лобик и отдаю Руслану. Он несёт сына на пеленальный столик и одной рукой расстилает чистую пелёнку. С толком дела протирает Роману Руслановичу складки салфетками, присыпает тальком, натягивает памперс. Пеленает.

— Волчок, — выбираюсь я из-под одеяла. — ты лучший во всём.

— Подожди, котёнок, помогу, — Руслан смотрит на малыша, как на чудо света, крестит и укладывает в белую кроватку под балдахином.

— Да я сама, — голова кружится, но я понимаю, что надо расхаживаться.

— Давай лапку, провожу тебя, — подскакивает ко мне Руслан.

Мы вместе забираемся в душевую. Тёплые губы мужа находят мои. Тело моё жаждет его прикосновений. Наконец-то нас не разделяет огромный живот. Широкая ладонь Руслана ласкает мою грудь.

— Рус, я сейчас упаду, — обнимаю его за шею, — но хочу, чтобы ты убаюкал меня своими поцелуями.

— Тогда быстро моемся и в спальню, — кусает Руслан меня за плечо и поворачивает к себе спиной. Выдавливает шампунь мне прямо на голову и массирует пальцами кожу.

— Сейчас замурлычу! — закрываю глаза от удовольствия. Усталость стекает по телу вместе с водой.

— В кроватке помурлыкаем, — Руслан смывает пену с моих волос, промывает их бальзамом. Ладонями намыливает мне спину, бёдра, живот. Как же я люблю его руки. До дрожи. До исступления. Мой ласковый и сильный зверь. Он берёт меня то нежно, то напористо, но неизменно с любовью. Последние месяцы Руслан берёг меня, и мне самой было не до постельных боёв.

В спальню меня несут на руках. Давно такого не случалось. Но у Ромки свои планы. Громкий крик сына, и Руслана, как ветром, сдувает с кровати. Нас теперь трое, и я уже не маленькая девочка. Муж укладывает ребёнка к нам в постель. Ромка успокаивается, получив грудь, и Руслан обнимает меня со спины.

— Котёнок мой любимый, — шепчет он, и торнадо мурашек проносится по моему телу. — Я не зря ждал тебя столько лет. Ты моё счастье, моя радость.

— Сколько ты не спал? Сутки? — во мне просыпается совесть, я-то продрыхла до темноты.

— Ради вас с Ромкой я горы сверну.

Муж ещё бормочет мне приятности, но его рука тяжелеет, дыхание выравнивается.

Лежу с моими любимыми мальчишками и нет счастливее меня на свете. Я рождена для Руслана. Сейчас совершенно уверена в этом. Именно такие браки и заключаются на небесах. А Руслан для меня.