Девочка, я тебя присвою Безрукова Елена
Мир не исчез, жизнь продолжается, и мне тоже надо продолжать жить в этом мире.
В школу я, конечно, же не ходила, но стала спускаться вниз чаще — чтобы поесть или посидеть в саду возле фонтанчика, который установил мамин муж. Пафосно, но он приятно журчал. Меня это успокаивало.
В очередной такой день я снова вышла подышать в саду, а когда вернулась внутрь, столкнулась со взглядом синих глаз и меня перетряхнуло.
— Архип… — прошептала я одними губами.
— А, ты? — обернулся он и лениво смерил меня равнодушным взглядом. — Привет.
— Привет. А ты здесь зачем?
— К Динке пришел.
— А-а… Ясно.
Значит, он к ней вернулся? Они решили возобновить отношения?
Впрочем, какая мне сейчас разница. Меня в самом деле мало что и волновало — слишком много успокоительных я принимала сейчас. Все, что говорили мне в этот период, словно лишь проходило по краю сознания и не достигало цели.
С лестницы спустилась сияющая Дина.
Ее смерть моей матери не столь тронула, оно и понятно. Хотя ее отец действительно горевал и на работу неделю не ходил. Тоже как я лежал все, не ел и смотрел в стенку.
А вот Динке было на наше горе совершенно плевать. Ей было жаль отца, и она ухаживала за ним, но когда сводная сестрица смотрела на меня, то в ее глазах был только холод и безразличие к моей боли. Но я и не ждала от нее участия, потому и не переживала по этому поводу. А может, мне не давали переживать препараты, которые я сейчас принимала по настоянию врача, которого пригласил Владимир к нам на дом, чтобы он помог нам обоим пережить это.
Сейчас же Дина легко сбегала по ступенькам так, словно в этом доме нет траура.
Впрочем, для нее его и нет. Он только для нас с ее отцом.
Я не стала смотреть и слушать, как они разговаривают, не обращая внимания не меня, и молча ушла к себе в комнату.
Вот Архип и утешился в объятиях той, которая ему подходит куда больше меня.
А может, ему родители мозги вправили?
Впрочем, так для него же лучше. Решил не идти по пути сопротивления.
А меня еще слабой назвал…
Сам такой же.
Однако по пути в комнату меня окликнул отец Динки из кабинета.
— Кристина.
Я обернулась и посмотрела на него.
— Зайди, пожалуйста. Нам надо с тобой поговорить.
— О чем?
— О твоей судьбе.
Я зашла в кабинет, как он просил и села напротив него за его большим письменным столом.
— Ознакомься, — положил он передо мной какие-то документы.
Я взяла их в руки и попыталась сосредоточиться на чтении, но получалось плохо — строчки прыгали перед глазами. К тому же, передо мной все стоял Архип, который так равнодушно смотрел на меня в гостиной, когда я увидела его лишь издалека. Потом пришла Динка и ощущение, словно мы с ним вдвоем, испарилось.
Однако я заставила себя собраться и прочитать хотя бы главное.
— Что это? — спросила я, поднимая удивленные глаза на него.
— Документы о том, что теперь я твой опекун. Как муж твоей матери… — ответил Владимир. — Надеюсь, ты не против? Я все решил сам.
Я молчала.
Против ли я?
Не знаю. Наверное, это нехорошо, что теперь мамин муж — мой опекун, и именно от этих людей теперь зависит вся моя жизнь и будущее.
Но если не он, то кто? Больше некому.
И словно в подтверждение моих мыслей мужчина продолжил, видя, что я не собираюсь ничего отвечать.
— Я понимаю, что эта новость, возможно, тебя не радует, учитывая нашу прошлую ссору, — сказал он. — Но как я сказал ранее, это решение принял я сам. Я сначала искал родственников по вашей линии, но к сожалению, никого не смог найти, кто мог бы взять опекунство, точнее, в данном возрасте, попечительство, над тобой. Органы опеки уже связывались со мной, и сразу сказали, что если я не стану твоим опекуном, то ты будешь жить в приюте, откуда тебя распределили бы в детский дом. Мне бы этого не хотелось.
— Мне бы тоже не хотелось… — прошептала я, капая слезами себе на скрещенные на коленях руки. — Я не хочу в детский дом.
— И не поедешь, — успокоил он меня. — Я взял над тобой опеку, говорю же.
Я подняла глаза на него. Он сделал это потому что меня жаль стало или просто в память о матери?
— Спасибо, — сказала я ему.
— Да что спасибо… Неужто я не понимаю, что ты переживаешь. Тем более, что накануне мы все так повздорили.
Я вгляделась в него еще более внимательно. Кажется, как ни странно это звучит, но в нашем доме отчим — единственный человек, кто чувствует нечто подобное, что ощущала я сама. В том числе и чувство вины за скандалы и ругань накануне.
Но я все еще очень хорошо, даже несмотря на успокоительные, которые сейчас принимала, помнила его угрозы отдать меня в закрытую школу для девочек при монастыре. Это, конечно, лучше детского дома, но все же очень схожее. Избежала одного, но могу не миновать второго.
— Да, это… Тяжело, — все, что нашлась я ответить на это. — А вы…
Теперь взгляд на мне сосредоточил уже Владимир, ожидая, что я продолжу говорить.
— Вы ее любили?
— Любил… Люблю, если быть точнее, — ответил он, и как мне показалось искренне, хотя глаза опустил и зрительный контакт прервал — ему очевидно было трудно об этом говорить. — Я жену потерял, Кристина. Которую так давно искал. Нина стала светом для меня. Мне очень жаль, что судьба так несправедливо ее у нас отняла, но теперь уже ничего с этим не поделать. Единственное, что я могу теперь сделать для Нины — это позаботиться о твоей судьбе.
Он встал со своего места, выпил воды из графина и заходил по комнате.
— Кристина, теперь во всем тебе придется слушать меня, раз уж я несу за тебя ответственность. И правила этого дома максимально просты: ты просто делаешь то, что тебе говорю я, и не ссоришься со своей сводной сестрой.
— Хорошо, — пожала я плечами. Вполне логичные просьбы, которые, как мне показалось на тот момент, я смогла бы исполнить.
— Архип… Они помирились с Диной.
Я опустила глаза. Я бы не хотела говорить ни с кем об этом, но и затыкать рот Владимиру бы не решилась, пришлось сидеть и слушать.
— Я знаю, что бы момент, когда он увлекся тобой. Мальчишки… Но любит он только Дину, ты должна это понимать.
«Не любит! Не любит! Не любит!» — захотелось мне кричать и плакать, но я только молча кивнула, показывая, что слышу и понимаю его.
— Их будущее связано, и их союз имеет для наших семей особенное значение, — довел он свою мысль до конца. — Мне бы не хотелось, чтобы все разрушилось из-за…мимолетного увлечения. Ты ведь и сама понимаешь, что не пара ему, так ведь?
Он оскорбил меня. Прямо сейчас, после смерти матери?
Назвал меня лишь мимолетным увлечением для мальчишки и отбросом общества.
Похоже, передо мной все тот же монстр, которого я видела когда он угрожал мне ссылкой.
Я подняла глаза на него и встретилась с его внимательным взглядом.
— Мы больше не общаемся, — ответила я ему, надеясь, что мой ответ Владимира удовлетворит. — И не планирую. Да и он вернулся к Дине, зачем ему я?
— Ну… — хмыкнул Владимир и окинул меня каким-то странным взглядом с ног до головы. — Архип парень молодой и горячий. Кое-что ему может понадобиться от тебя. Но я бы не хотел такое допускать.
Снова намеки, что я Архипу нужна только для развлечения?
Что ж, кто его знает, может, так оно и было.
Вон как легко он отказался от меня.
— Ничего у нас не будет, — заявила я. — Не переживайте. Я не собираюсь его подпускать к себе.
— Что ж, — хмыкнул мужчина. — Я очень рад, что мы друг друга понимаем. Вот тебе еще стимул: я куплю тебе квартиру, раз так уж вышло, что теперь своего жилья у тебя не имеется. Но жить в ней ты сможешь только после окончания школы, и оплачу твое образование в том вузе, который ты сама выберешь. И ты никогда не будешь общаться с Архипом. Идет?
— Если вы мне расскажете, почему была продана квартира моей мамы, раз теперь придется покупать другую, — сказала я ему.
— Уверена, что хочешь это знать?
— Уверена.
— Ну, слушай…
13
— Не так давно у меня были крупные проблемы. — Владимир сел в кресло напротив меня и начал рассказывать. Насколько искренни были его слова судить сложно, но и повода не верить ему у меня не было. В конце концов, по моей маме он страдал вполне натурально. Фото на столе не оставят той, которую никогда не любили, а фотография моей мамы явно стояла на видном месте. — Мои счета арестовали, остался без копейки денег, так как все денежные средства либо были заморожены, либо в активах крутились, либо частично изъяты, либо отклонялись банками. Ну, на продукты, чтобы Дина не ощущала проблем мне конечно запасов хватило, но не на ту жизнь, к который мы оба привыкли и которую я обещал твоей маме.
Я слушала внимательно и не перебивала его. Удивительно, что у человека такого уровня могли возникнуть такие проблемы, и он оказался так уязвим. Но как говорится, у больших людей и игры серьезные и на серьезные суммы.
— Что за проблемы, позволь, я не стану вдаваться в подробности, — продолжил говорить отчим. — Достаточно понимать, что они были на самом деле серьезными и требовали быстрых решений. Точнее, денег, а их у меня, как ты догадалась, просто не было. И тогда мне на помощь пришла твоя мама, Кристина.
От упоминания о ней в глазах снова защипало, а в горле появился ком.
Не могу я пока спокойно о ней говорить. Тяжело. Как будто я таскаю на плечах бетонную плиту. На плечах и на груди, и больно так, что не вдохнуть нормально.
Но не говорить о ней мы не можем, да и неправильно это, наверное, по отношению к ней, к ее памяти. Наши близкие живы, пока они живы в наших сердцах и головах.
— Она сама предложила мне помочь деньгами, продав квартиру, — заговорил после того как выпил еще воды из графина отчим. — Это была ее идея. Я тогда уже сделал ей предложение, мы подали заявление в загс, и она, наверное, очень мне доверяла на тот момент. А я… Меня так сожрали проблемы, что мне пришлось взять ее деньги. Конечно, отец Архипа тоже помог мне и одолжил крупную сумму денег, но это не спасало ситуацию, а деньги, вырученные с продажи вашей квартиры, мне очень помогли. Наверное, стоило сказать тебе сразу об этом, потому что теперь ты мне явно не доверяешь и считаешь исчадьем ада, а это вовсе не так. Кристина. Посмотри на меня.
Я оторвала взгляд от своих колен и посмотрела в его глаза.
Не доверяю? Конечно, нет. Мне страшно оставаться с ним наедине, зная, что он, являясь моим опекуном, от чего отказаться я не смогу, может делать со мной все, что угодно уже на официальном положении попечителя. Особенно после угроз отправить меня гнить в монастырь…
— Я обещал твоей маме, что мы купим другую квартиру, и подарим ее тебе. Если твоя мама бы захотела, и ты тоже, мы бы вписали и ее в долю, но она на этом не настаивала. Я посчитал необходимым вернуть тебе то, что принадлежало по праву. Мои дела сейчас стали значительно лучше, и где-то через полгода, как раз к твоему окончанию школы я уже закрою ипотеку квартиры на твое имя. Она будет в хорошем районе, лучше чем была, там будет также как у вас было две комнаты. Мы уже рассматривали варианты в достраивающемся доме. Однако, мы не успели… Случилось то, что случилось.
Я смотрела на него.
Неужели и правда совесть свое взяла и Владимир посчитал нужным отдать чужое?
Зачем бы ему лгать сейчас? Кажется, он в самом деле к маме тепло относился.
Что ж… Очки монстра немного спишем…
Это делает ему чести, если он так решил.
— Знаешь, я думал, что Нина отвернется от меня, — улыбнулся мне Владимир, чего раньше почти никогда не делал. — Кому нужен практически разоренный бизнесмен и политик? Я думал, что уже не выплыву. Но именно твоя мама внушила мне, что все еще можно исправить, была рядом и заставляла меня работать и верить в лучшее. Только благодаря ей я смог преодолеть этот финансовый кризис, и конечно, теперь считаю, что должен вернуть тебе сполна. Считай, что ты была моей инвестицией. Твоя квартира, то есть. А теперь я приумножил твой капитал и верну с процентами новой квартирой с отделкой и мебелью в хорошем районе. Ты и Нина это заслуживаете. Как тебе такое предложение?
— Я считаю, что это благородно с вашей стороны, — ответила я. — И честно. Не каждый бы сделал это, зная, что тот, кому слово было дано, уже ушел от нас в лучший мир. Вы же маме обещали, а не мне. Но мне импонирует, что вы готовы нести ответ и передо мной. Если вы сдержите свое обещание, конечно.
— Я всегда держу свое слово, Кристина, — твердо заявил Владимир. — Твоя мать была для меня не пустым местом, и я считаю своим долгом устроить и твою судьбу. Ты получишь квартиру, образование. Ты ни в чем не будешь нуждаться. Только… Все это ты получишь, если не станешь встревать в наш семейный бизнес. Ты понимаешь, о чем я?
Это он Ветрова-младшего назвал бизнесом? Ну да, он для него тоже не человек, а инвестиция. Владимир говорит метафорами и аналогиями такими, какими говорят только дельцы и бизнесмены. Деньги, деньги, деньги, инвестиции, приумножение капитала.
— Архип, — тихо отозвалась я.
— Умница, — также тихо мне в том отозвался он. — Скажу откровенно: после брака Дины и Архипа мы планируем слить свои капиталы, и это очень важно для нас обоих. Пожалуйста, не влезай в это. И тогда у тебя будет все, что захочешь. А главное, свобода.
На последнем слове он сделал ударение.
Нет, дорогой опекун. Очки монстра начисляют тебе обратно.
Прикинулся тут добрым и сострадательным, а по факту он просто пытается меня купить, обрисовав перспективы жизни с его помощью, или же наоборот…
«Сгниешь в монастыре» — так звучало набатом в голове его голосом.
Он такого не говорил, но это был логичный вывод из других его осторожных угроз.
Боюсь, если пойду на поводу у чувств, таким осторожным дядя Володя перестанет быть.
— Ты меня услышала, Кристина? — хмуро смотрел на меня мамин муж, в лапах которого я теперь осталась на растерзание. — Сытая жизнь против того, что ты потеряешь все. Абсолютно все.
О, кажется пошли угрозы и жизни, или мне уже чудится это?
Ну, в любом случае, такая его фраза не предвещала ничего хорошего.
Я испугалась. Сердце забилось в груди словно заведенное, руки заледенели.
— Я вас услышала, — подняла я на него глаза.
По моему взгляду Владимир прочел, что я понимаю его в полной мере, остался этим доволен и его лицо разгладилось.
— Иди к себе, Кристина, — откинулся он на спинку кресла. — И будь умницей. Не заставляй меня быть с тобой очень строгим.
— Я постараюсь, — кивнула я.
А что мне угрожает? Архип и так вернулся к Динке, тоже побежал, видимо, на запах денег. А может, его папочка его шуганул еще чем, он мог. Но в любом случае, отцы Дины и Ветрова нас разлучили, и могут быть вполне довольны собой. Вряд ли у нас теперь что-то может быть…
— Доброй ночи, — сказала я, отметив, что стрелки часов перевалили за девять.
Я вышла из кабинета Владимира и поднялась к себе, пытаясь справиться с дрожащими от страха ногами. Кое-как дошла до своей комнаты, но едва очутилась внутри, как угодила в руки…к Архипу!
— Крис, малышка моя, — тянул к себе меня парень и целовал все, что попадалось ему: плечи, лицо, волосы… — Я чуть не сдох от тоски по тебе.
— Ты… — выставила я руки ему в грудь и попыталась оттолкнуть, в тот время как мои губы искали его… — Ты с ума сошел, Архип? Что ты делаешь в моей комнате? Нас увидят!
14
— Я смотрел, никого нет в коридоре.
— А Дина?
— Она спит. Я…снотворного ей дал.
— Надеюсь, это не что-то плохое?
— Нет, обычные таблетки. Мама пьет их иногда от бессонницы. Дина не проснется до утра. Я напросился ночевать, чтобы усыпить ее и увидеть тебя. Снежинка моя… Натерпелась ты. Я с ума сходил, пока не мог быть рядом, поддержать тебя.
— А как же Дина? — спросила я.
— Ты разве не поняла? — смотрел на меня Архип. — Она мне не нужна. Она лишь повод видеть тебя.
— То есть, ты решил изобразить с ней отношения, чтобы видеть меня? — мои глаза полезли на лоб. Надо же такое выдумать!
— Да, да! — снова целовал он меня, не давая вырваться. — Я не знал как еще… А это отвлечет внимание от нас. Я буду делать вид, что все осознал и типа с Динкой.
— И ты хочешь целовать меня после нее? — толкнула я его, но не смогла с ним справиться. Ревность жгла меня, хоть я и понимала, что не имею никакого права ревновать Архипа. Для нас всех будет лучше, если его вранье станет правдой, и он останется с Диной. А я — с разбитым вдребезги сердцем. Но живая и свободная…
— Я не целую ее, — покачал головой Архип, впиваясь пальцами в мою кожу, а взглядом — в пересохшие губы, которые он хотел терзать снова и снова. — Никого больше не целую. Я только твой раб, Снежинка.
И он жадно припал к моим губам, увлекая меня совершенно сумасшедшим поцелуем, полным тоски, боли и выплеснутый любви.
На какое-то время я потеряла разум, я целовала его в ответ, обнимала, пытаясь восполнить эту дыру в сердце от разлуки. Я обнимала его крепкие плечи, впервые ощущая себя тепло и почти хорошо в его руках и тихо плакала. Только сейчас осознала, как сильно мне не хватало этого мальчишки рядом, которого раньше я звала придурковатым мажором!
«Я люблю тебя, мажористый придурок! Люблю!» — хотелось мне кричать, но я себя сдержала. Да и рот был занят…
— Архип… — тихо позвала я его, когда мы, в обнимку на кровати, лежали и смотрели в потолок ночью, устав целоваться ночь напролет. — Мы не можем оставить все как есть.
— Что ты имеешь в виду? — Гладил он меня по спине.
Мы просто лежали. Просто вместе. Без грязи, без каких-либо еще эмоций и мыслей кроме нежности и нереальной тяги друг к другу. Мы так истосковались.
— Мы не можем вот так целоваться тайно в моей комнате.
Он молчал. Напрягся и сжал плотно губы. Он не глупый парень и все прекрасно осознает. Только смириться не может. Но и мне не сразу далось это принятие ситуации и смирение.
— Нас поймают. Рано или поздно, — говорила я ему негромко, чтобы мой голос случайно не услышали за пределами комнаты. — Меня отчим сгноит в монастыре. Точнее, в женской гимназии при монастыре. Нам все равно никто не даст быть вместе.
— Вот чем он угрожал тебе, — посмотрел на меня серьезно Ветров. — Монастырь, значит…
— Да.
— Зря ты сразу не сказала.
— Тебя бы это не остановило.
— Нет… — покачал он головой и прижал меня к себе теснее. — Еще недавно я хотел тебя придушить, злился на тебя, мы ругались. А теперь я… Просто не знаю, как жить без тебя, Крис. Я так влюбился…
Он смотрел на меня с такой любовью и нежностью, что на моих глазах выступили слезы.
Я и мечтать не могла о таких словах от него, в тот момент, когда я осталась совсем одна. Оказывается, не осталась — мысленно Архип поддерживал меня, но по факту… Все-таки одна. Архип не для меня, и он тоже это понимает.
— Мне отец тоже угрожал закрытым лицеем в другом городе, — сказал он угрюмо, уткнувшись мне в шею носом и вдыхая мой аромат в себя. — Поэтому я типа согласился вернуться к Динке. Но я не даю ей себя целовать. Держу на дистанции. Но пока она рада и этому. Она любит меня, хоть и странной любовью. Это удивительно, но так.
Я невольно сжала кулаками его футболку. Меня снова накрыл приступ ревности, которая жгла меня изнутри. Я закрыла глаза, чтобы заставить себя успокоиться и шумно выдохнула.
— Не ревнуй, — поцеловал он меня в нос. — Я твой, Крис. Только твой. Навсегда, слышишь?
— Мой… — повторила я, словно пробуя это слово на вкус. Руки мои расслабились. Я верю ему, что он ее не любит. Но как я буду терпеть их вместе, даже зная, что это спектакль, который нам придется играть для родителей, чтобы просто выжить? — На эту ночь.
— Почему только ночь?
— Потому что сейчас ты уйдешь и больше не придешь, — ответила я. — Не надо подставлять и себя, и меня.
— А что ты предлагаешь?
— Расстаться, — посмотрела я в его глаза. — Иного выхода я не вижу. Владимир обещал мне квартиру, образование и свободу. В обмен на тебя.
— Ты… Предашь нас ради квартиры? — поднял он брови.
— Глупый, — мягко провела я пальцами по его щеке, и он зажмурился и потерся о мою руку словно ласковый щенок. — Если я не соглашусь играть по его правилам, то тогда вообще не получу ничего. И тебя тоже. Я не готова так рисковать, прежде всего твоей головой.
— Я за свою голову отвечу сам!
— Нет уж, — грустно улыбнулась я ему. — Мы не будем играть в эти игры.
Я села на кровати и посмотрела на него.
— Иди, Архип. Спасибо тебе за все. Вернись к Дине и не порти себе жизнь из-за меня.
— Нет, — резко сел он. — Не отталкивай меня, Крис!
— У нас нет выбора.
— Выбор всегда есть.
— Не в нашем случае. Если ты будешь ходить сюда — ты нас подставишь.
— И что тогда делать?
— Дождемся выпускного, — предложила я. — Если ты действительно любишь меня — ты дождешься его. И тогда мы сможем что-то придумать.
На самом деле я надеялась, что за это время Архип успокоится и прислушается к мнению своего отца. В конце концов, он ему зла не желает. Наверное…
— А ты меня? — приблизился он ко мне и заглянул в мои глаза. — Ради чего ждать? Ты меня любишь? Скажи мне, Крис.
— Я… — Уместно ли сейчас лгать? Я просто не смогу. — Да… Я люблю тебя, Архип. Но скажу честно: я не буду продолжать отношения в связи со всеми этими событиями. Я очень боюсь. За нас обоих. И прошу тебя не преследовать меня.
Он молча взял мои руки в свои. Долго смотрел на меня. Он все понимал, но боролся сам с собой.
— Мне жаль, что твоей мамы не стало, — сказал он.
— С…спасибо, — прошептала я, ощущая, как тугой ком в груди становится все слабее. Слезы покатились из глаз, от того как тяжело мне было все эти дни одной…
Я подняла глаза и увидела, что по щеке Архипа тоже сбежала слезинка.
— Ты плачешь? — прошептала удивленно я.
— Да, — ответил он. — Я чувствую твою боль. И свою. Ты столько дней была в своем горе одна. Теперь же ты заставляешь меня отступить и уйти. И я понимаю, что ты права, ты божественно права, но не знаю как… Крис, как?
— Как-нибудь, милый. Как-нибудь, — шмыгнула я носом.
Мне было очень приятно, что он так чувствует, понимает и молчаливо поддерживает меня. У меня никогда еще такого не было… Как родство душ. Но этого человека я должна оттолкнуть ради нашего же блага. — Даст бог, еще все у нас будет.
— Я готов ждать только при одном условии, — сжал он мои пальцы почти до боли.
— Что ты хочешь?
— Ты не будешь встречаться ни с кем. Ты только моя, слышишь?
— Я не буду ни с кем встречаться, — ответила я. — Мне никто не нужен.
— А тот? Про кого ты там плела тогда в школе? Что любишь другого.
— Я плела, — просто ответила я, и он все понял без лишних подробностей.
Мы еще долго обсуждали Владимира, мою боль потери мамы, снова целовались. Почти до рассвета. А на рассвете он согласился не трогать меня и подождать до выпускного.
— Я твой, Крис, — сказал он мне на прощание. — Запомни это.
Я все запомню. каждую твою черту лица, каждый наш поцелуй.
Я не забуду. А вот ты…
Жизнь покажет.
15
Эту ночь я почти не спала. Невольно прислушивалась к тому, что происходило в комнате сводной сестры. Боялась услышать, что он с ней, что ему там хорошо…
Ревность так и пилила изнутри, так и мучила, словно кто ногтем по стеклу корябал.
Так и хотелось вцепиться ей в горло! Вырвать пару клоков каштановых волос…
Наверное, она испытывала тоже самое, когда Ветров начал бегать ко мне. А теперь мы поменялись с ней местами.
Она хотя бы может видеть его и общаться, а я даже этого лишена.
Я лишь шумно вздохнула и улеглась на кровать, обняв мягкую подушку и свернувшись калачиком.
Многие парни и девушки просто не понимают, какие они счастливые, если у них есть мама и папа, парень или девушка, с которыми им никто не запрещает видеться, свой дом, где им рады, братья и сестры, которые их любят, может быть, кот, который любит дремать в кресле гостиной, и когда папа садится туда после него, то громко ругается на старого кота из-за шерсти…
А у меня ничего нет кроме моей больной израненной души.
Ни мамы. Ни дома. Ни Архипа… Ни даже старого кота.
Никого.
Только одни приказы, приказы… Сделки. Угрозы.
Так одиноко, что выть на луну хочется порой.
Ревновать в нашей ситуации глупо, конечно. Это Архип с меня слово взял ни с кем не встречаться, я же его сегодня отпустила навсегда.
Отношения с ним продолжать я не стану. Потому что нам не дадут вместе быть его родители ни сейчас, ни через год. И он всегда будет краснеть перед семьей за меня, а я — буду выслушивать оскорбления, терпеть пренебрежение и наглое сватовство Архипа родными другим девушкам, которые по их мнению гораздо лучше вписывались на роль пары для их сына.
Я не желаю такой участи ни себе, ни ему, и поэтому не стала брать с него никаких обещаний. Если он вернется к Динке по-настоящему, все успокоиться и будет как раньше.
Читать бесплатно другие книги:
