Эксперимент Герритсен Тесс

– Что вы разъезжаете с этой врачихой.

Дворак выпрямился и повернулся к Скарпино.

– То есть?

– Она под следствием. И я слышал, ее мать не выкарабкается.

– А что еще вы слышали?

Скарпино запнулся, оглядываясь на толпу в переулке.

– Есть новое обстоятельство. Ребята Альпрена прочесывают аптеки по городу. Он охотится за чем-то действительно веским. Если ее мать умрет, дело начнут рассматривать как убийство, и тогда будет и вправду неловко, что вы с ней вместе приезжаете на место преступления.

Дворак снял перчатки, неожиданно разозлившись на Скарпино. Те часы, которые он только что провел рядом с Тоби, заставили его усомниться в ее способности к насилию, и уж тем более к насилию в отношении собственной матери.

– Черт, там повсюду репортеры, – продолжал Скарпино. – Они вас знают. А скоро и доктора Харпер будут узнавать в лицо. Они припомнят, что видели вас вместе, и – пуф! Пожалуйте на их долбаные первые полосы.

«Он прав», – подумал Дворак. И разозлился еще больше.

– Это выглядит нехорошо, – сказал Скарпино, подчеркивая каждое слово.

– Ее пока не обвинили ни в каком преступлении.

– Вопрос времени. Поговорите с Альпреном.

– Послушайте, мы можем перейти к текущему делу?

– Да, разумеется. – Скарпино с отвращением взглянул на Ромулуса Белла. – Я просто хотел дать вам маленький совет, док. Такому парню, как вы, не нужны неприятности. А женщина, которая избивает собственную мать…

– Скарпино, окажите мне услугу.

– Да?

– Не суйте свой чертов нос не в свое дело.

В ту ночь Тоби легла спать в постель Эллен. Вернувшись из кричаще-пестрого Чайна-тауна, она вошла в дом и ощутила, что попала в безмолвное, безвоздушное пространство. Она чувствовала себя зажатой в этих стенах. Погребенной.

У себя в спальне она включила радио – классическую музыку для полуночников и прибавила громкость так, чтобы было слышно даже под душем. Сейчас она отчаянно нуждалась в музыке, голосах – хоть в каком-нибудь звуковом фоне.

Когда Тоби вышла из душа, вытирая полотенцем мокрые волосы, музыка уже закончилась, сменившись шипением. Она выключила радио. В наступившей тишине нестерпимо ощущалось отсутствие Эллен – остро, как физическая боль.

Тоби прошла по коридору в комнату мамы.

Не включая свет, она так и стояла в полутьме, вдыхая запах Эллен – чуть сладковатый, как аромат летних цветов, которые мама так любовно растила. Розы и лаванды.

Она открыла стенной шкаф и рассеянно коснулась одного из висевших там платьев. Она узнала его на ощупь: летнее льняное платье, совсем старое. Тоби припомнила, что Эллен надевала его на выпускной вечер Вики. И вот оно здесь, висит среди других вещей, которые Эллен копила годами. «Когда в последний раз я водила тебя по магазинам? Не помню. Не помню, когда в последний раз покупала тебе платье…»

Она закрыла дверцу шкафа и села на кровать. Несколько дней назад она сменила белье в надежде, что мама скоро вернется домой. Теперь Тоби почти жалела об этом: постель источала безликий запах стирального порошка, все следы маминого пребывания были сорваны вместе с простынями. Тоби легла, думая обо всех тех ночах, которые провела здесь Эллен, пытаясь уловить в воздухе невидимые следы ее присутствия.

Она закрыла глаза, сделала глубокий вдох. И уснула.

Утром ее разбудил звонок Вики. Телефон успел прозвонить восемь раз, прежде чем Тоби доковыляла до своей спальни и сняла трубку. Спросонья она плохо понимала, что говорит сестра.

– Нужно принимать решение, Тоби, но я не могу сделать это сама. Мне такое не по плечу.

– Какое решение?

– Мамин аппарат искусственного дыхания. – Вики поперхнулась. – Они хотят отключить его.

– Нет! – С Тоби мигом слетели остатки сна. – Нет.

– Они сделали вторую ЭЭГ и сказали, что это…

– Я еду. Не позволяй им ничего трогать. Слышишь, Вики? Не давай им трогать этот проклятый аппарат.

Через сорок пять минут она входила в отделение реанимации. Вики стояла возле бокса Эллен, а рядом с ней – доктор Стейнглас. Тоби сразу направилась к матери, наклонилась и шепнула:

– Я здесь, мама. Я рядом.

– Сегодня утром сделали вторую ЭЭГ, – сказал доктор Стейнглас. – Активность отсутствует. Новое кровоизлияние ухудшило картину. У нее отсутствует спонтанное дыхание, вдобавок…

– Не думаю, что нам стоит обсуждать это прямо здесь, – возразила Тоби.

– Я понимаю, что это нелегко, – произнес Стейнглас. – Но ваша мама все равно не понимает ничего из того, что мы сейчас говорим.

– Я не собираюсь разговаривать на эту тему. Во всяком случае не здесь, – отрезала Тоби и вышла из бокса.

В маленькой совещательной комнате отделения интенсивной терапии они сели за стол – мрачно молчащая Тоби и готовая разрыдаться Вики. Доктор Стейнглас, которого Тоби считала компетентным, но бесстрастным человеком, чувствовал себя явно неуютно в новой роли семейного советника.

– Прошу прощения, что поднял этот вопрос, – начал Стейнглас. – Но он действительно назрел. Прошло четыре дня, а мы не видим никаких улучшений. Обе ЭЭГ не выявили никакой активности. Кровоизлияние было обширным, мозг перестал работать. Аппарат искусственного дыхания… всего лишь тянет время. – Он помолчал и добавил: – Я действительно считаю, что так было бы гуманнее.

Вики посмотрела на сестру, затем снова на Стейнгласа.

– Если вы и впрямь думаете, что шансов нет…

– Он не знает, – возразила Тоби. – Никто этого не знает.

– Но она страдает, – проговорила Вики. – Эта трубка у нее в горле, все эти иголки…

– Я против отключения аппарата.

– Я только думаю, чего бы хотела мама…

– Не тебе решать. Не ты за ней ухаживаешь.

Вики съежилась и широко раскрыла глаза, словно от удара.

Тоби схватилась за голову:

– Боже, прости меня. Я не это хотела сказать.

– Мне кажется, ты именно это и хотела сказать. – Вики поднялась. – Хорошо, тогда решай сама. Раз ты считаешь, что только ты любишь ее.

Она вышла из комнаты. Почти сразу за ней последовал и доктор Стейнглас.

Тоби все еще сидела, опустив голову, ее била дрожь от злости и отвращения. К самой себе. К женщине, называвшей себя Джейн Нолан. «Черт возьми, мне бы только найти тебя, остаться бы хоть на минуту с тобой наедине».

К обеду гнев и адреналин выветрились окончательно. У Тоби не было сил даже на попытку отыскать Дворака; сейчас ей вообще не хотелось ни с кем говорить. Она сидела у постели Эллен, откинувшись на спинку стула и закрыв глаза, но не могла избавиться от образа лежавшей рядом матери. Каждый раз, слыша тихое шипение аппарата искусственного дыхания, она представляла, как поднимается и опускается грудь Эллен. Легкие наполняются воздухом. Обогащенная кислородом кровь устремляется от легочных альвеол к сердцу, а затем к мозгу, где и циркулирует бессмысленно и бесполезно.

Она услышала, как кто-то вошел в бокс; открыв глаза, она увидела доктора Стейнгласа, стоявшего у изножья кровати.

– Тоби, – тихо проговорил он, – я знаю, что это очень тяжело для вас. И все же мы должны принять решение.

– Я не готова.

– Мы в сложном положении. Отделение переполнено. А если поступит, к примеру, инфаркт, нам потребуется место. – Он помедлил. – Мы продержим ее на искусственном дыхании, пока вы не примете решение. Но и вы войдите в наше положение.

Тоби промолчала. Не сводя глаз с Эллен, она думала: «Какая же ты хрупкая. И с каждым днем будто бы становишься еще тоньше».

– Тоби!

Она взглянула на Стейнгласа:

– Мне нужно еще немного времени. Я должна быть уверена.

– Я могу прислать к вам невропатолога.

– Советов мне больше не требуется.

– Возможно, требуется. Может быть…

– Пожалуйста, просто оставьте меня в покое!

Доктор Стейнглас отступил, удивившись злости в ее голосе. Несколько медсестер наблюдали за их разговором из коридора.

– Извините, – опомнилась Тоби. – Подождите немного. Мне нужно время. Еще один день.

Она взяла сумочку и вышла из отделения, ощущая, что сестры продолжают следить за каждым ее шагом.

«Куда мне теперь идти? – думала она, входя в лифт. – Как мне бороться, когда нападают со всех сторон?»

Противник, словно гигантский спрут, окружил ее множеством щупалец. Детектив Альпрен. Джейн Нолан. Ее давний противник Даг Кэри.

И Валленберг. Сначала она поставила его в неловкое положение, потребовав вскрытия. Затем принялась доставать неприятными расспросами о пациентах с БКЯ. Она, разумеется, нажила себе врага, но до сих пор, насколько она могла судить, не нанесла ему особого вреда.

«Тогда почему Брэнт-Хилл так ополчился на меня? Что они пытаются скрыть?»

Лифт остановился на втором этаже, чтобы впустить пару финансовых клерков, чей рабочий день как раз подошел к концу. Тоби взглянула на часы и увидела, что уже шестой час; официально наступили выходные. Она мельком заглянула в коридор административного отдела, и ее вдруг осенило.

Выскочив из лифта, Тоби направилась к медицинской библиотеке. Дверь была еще не заперта, но весь народ уже разошелся. Она включила справочный компьютер.

Загорелся экран поисковой системы «Медлайн».

В графе «Имя автора» она набрала: Валленберг, Карл.

Появились названия пяти статей, перечисленные в обратном порядке. Самая свежая была трехлетней давности, вышла в журнале «Клеточная трансплантация»: «Васкуляризация при введении клеточной суспензии нейротрансплантата крысам». Были здесь и соавторы: врач Гидеон Ярборо и кандидат наук Моника Траммель.

Тоби уже собиралась перейти к следующей статье, но ее взгляд внезапно зацепился за одно из имен – Гидеон Ярборо. Она вспомнила лысого человека на похоронах Роби, высокого, элегантного, который попытался выступить миротворцем в ее споре с Валленбергом. И Валленберг назвал его Гидеоном.

Тоби перешла к справочному столу и достала с полки «Перечень специалистов по медицине». В разделе «Хирургия» она обнаружила следующее:

Ярборо, Гидеон. Нейрохирург.

Бакалавриат: биология, Дартмут. Законченное высшее: Йельский университет.

Стажировка: Хартфордская больница, общая хирургия: нейрохирургия под руководством Питера Бента Брайэма.

Аттестован в 1988 году.

Аспирантура: Научно-исследовательский институт старения Росслин, Гринвич, Коннектикут.

Текущая практика: Уэллсли, Массачусетс, Центр хирургии Ховарт.

Институт Росслин. В этом заведении когда-то работал и Валленберг. Роби Брэйс говорил, что Валленберг ушел из Росслина из-за какого-то скандала с женщиной и еще одним коллегой. Любовный треугольник.

Мог Ярборо быть тем третьим?

Она перетащила справочник к компьютеру и на этот раз в графе «автор» набрала имя Ярборо.

Появилось несколько статей, среди них уже виденная из «Клеточной трансплантации». Тоби перешла к первой статье, опубликованной шесть лет назад, и прочла краткий обзор. Здесь описывались эксперименты с фрагментами мозговой ткани крысиных зародышей, разделенной на отдельные клетки с помощь энзима трипсина; затем они вводились в мозг взрослых крыс. Пересаженные клетки благополучно приживались, образуя работоспособные колонии, снабженные новыми кровеносными сосудами.

Холодок побежал у нее по спине.

Тоби щелкнула на следующую статью – из журнала «Экспериментальная нейробиология». Имена соавторов Ярборо были ей незнакомы. Статья называлась «Морфофункциональная интеграция трансплантированных эмбриональных клеток мозга у крыс». Здесь вреза с кратким содержанием не было.

Тоби просмотрела заголовки других статей.

«Механизмы взаимодействия вживленных эмбриональных тканей с мозгом реципиента у крыс».

«Забор эмбриональных клеток мозга у крыс в разные периоды гестации».

«Криоконсервация эмбриональных мозговых трансплантатов у крыс». К этой статье прилагался врез: «После 90-дневного содержания в жидком азоте эмбриональные мезенцефальные клетки показали значительно сниженную выживаемость в сравнении со свежими. Для наилучшей приживаемости требуется обеспечить немедленную пересадку свежезабранных эмбриональных тканей мозга».

Тоби уставилась на последние слова: «свежезабранных эмбриональных тканей мозга».

Холод сковал спину.

Она щелкнула на последнюю статью – трехлетней давности.

«Пересадка эмбриональных гипофизарных тканей у престарелых обезьян: возможность продления жизни». Авторами числились Ярборо, Валленберг и кандидат наук Моника Траммель.

Это была их последняя совместная публикация; вскоре после этого Валленберг и его партнеры покинули Росслин. Возможно, причиной тому были их спорные исследования?

Тоби встала и подошла к библиотечному телефону. Пока она набирала номер Дворака, сердце ее учащенно билось. К телефону никто не подходил. Она взглянула на часы – 4:45. Включился автоответчик: «Это Дэн. Пожалуйста, назовите свое имя и номер телефона…»

– Дэн, сними трубку, – взмолилась Тоби. – Пожалуйста, сними трубку. – Она помолчала в надежде услышать живой голос, но напрасно. – Дэн, я в больнице Спрингер, в медицинской библиотеке, добавочный номер два пять семь. Тебе стоит взглянуть на то, что здесь есть на «Медлайне». Прошу тебя, пожалуйста, перезвони мне быстрее…

Дверь библиотеки открылась.

Тоби обернулась и увидела заглянувшего в дверь охранника. Похоже, мужчина был удивлен не меньше, чем она.

– Мэм, я должен запереть помещение.

– Вы видите, я звоню.

– Заканчивайте звонок. Я подожду.

Тоби разочарованно повесила трубку и вышла из библиотеки. И лишь дойдя до лестницы, она вспомнила, что не выключила компьютер.

Сев в машину, она решила позвонить Двораку по прямому номеру на работу. И снова попала на автоответчик. На этот раз никаких сообщений она решила не оставлять.

Тоби яростно крутанула зажигание и выехала со стоянки. Она вела автомобиль машинально, полностью погрузившись в размышления над тем, что вычитала на «Медлайне». Нейротрансплантаты. Эмбриональные клетки мозга. Продление жизни.

Так вот над чем трудился Валленберг в Росслине. А его партнером был Гидеон Ярборо, нейрохирург, нынче практикующий где-то в Уэллсли.

Тоби свернула на заправку и попросила у продавца телефонный справочник Уэллсли.

В «Желтых страницах» в разделе «Медицинская помощь» она нашла то, что искала:

ЦЕНТР ХИРУРГИИ ХОВАРТ

Многопрофильная помощь

1388, Эйсли-стрит

Ховарт. Это название встречалось в карте Гарри Слоткина. Когда Роби привозил ее в Брэнт-Хилл посмотреть на историю болезни Гарри, она видела это название в перечне назначений: «Предоперационно – валиум и транспортировка в Центр хирургии Ховарт в Уэллсли в шесть часов утра».

Она вернулась в машину и поехала в сторону Уэллсли.

Когда Тоби добралась до Ховарта, у нее в мыслях уже наступила ясность, и картина складывалась поистине чудовищная.

В спустившихся сумерках, поставив машину на другой стороне улицы, она пригляделась к неприметному двухэтажному зданию. Оно сильно обросло кустарником и деревьями; небольшая стоянка перед входом пустовала. В верхних окнах свет не горел; холл и приемная, расположенные внизу, были освещены, однако никакого движения не наблюдалось.

Тоби вылезла из машины и подошла к главному входу. Двери были заперты. В окне была вывешена табличка с именами врачей:

Мерль Ламм, акушерство и гинекология

Лоренс Ремингтон, общая хирургия

Гидеон Ярборо, нейрохирургия

Интересно, подумала она. Вроде бы Гарри Слоткина возили сюда из-за искривленной носовой перегородки. Однако ни один из этих врачей не был отоларингологом.

Откуда-то изнутри здания доносилось тихое гудение. Отопление? Генератор? Тоби не смогла определить, что это за звук.

Она обошла здание, однако густые заросли не позволяли ничего разглядеть через окна. Гудение неожиданно стихло, наступила полная тишина. Тоби завернула за угол и позади здания обнаружила небольшую мощеную площадку. Тут стояли три автомобиля.

И один из них – темно-синий «сааб». Машина Джейн Нолан. Задняя дверь здания тоже была заперта.

Тоби вернулась в машину и еще раз попыталась застать Дворака на службе по прямой линии. Она не слишком надеялась на ответ, поэтому даже вздрогнула, услышав резкое «Да!».

Она взахлеб затараторила:

– Дэн, я знаю, чем занимается Валленберг. Знаю, как заражаются его пациенты…

– Тоби, послушай меня. Немедленно звони своему адвокату.

– Это не инъекции гормонов. Они пересаживают гипофизарные клетки из эмбриональных тканей мозга. Но что-то пошло не так. Каким-то образом они занесли БКЯ. А теперь пытаются скрыть это, скрыть катастрофу, чтобы правда не всплыла на поверхность…

– Да послушай же меня! У тебя серьезные неприятности.

– Что такое?

– Я только что говорил с Альпреном. – Дворак помолчал, потом тихо продолжил: – Они выписали ордер на твой арест.

С минуту она сидела, молча разглядывая дом напротив. «Опять они опередили меня, – думала Тоби. – Они все время на шаг впереди».

– Вот что, по-моему, тебе стоит сделать, – снова заговорил он. – Позвони своему адвокату. Попроси, чтобы он поехал с тобой в полицию, в участок на Беркли-стрит. Дело будет передано туда.

– Почему?

– Из-за твоей мамы… ее состояния.

Убийства – вот что он имел в виду. Вскоре это будет признано убийством.

– Не надо ждать, пока Альпрен арестует тебя дома, – продолжал Дворак. – Это станет лакомым куском для акул из СМИ. Сдайся добровольно, и чем быстрее, тем лучше.

– Почему они выписали ордер? Почему именно сейчас?

– Они раздобыли новые улики.

– Какие улики?

– Тоби, приезжай. Я могу тебя встретить, поедем вместе.

– Я никуда не поеду, пока не узнаю, что это за улики.

Дворак замялся.

– Фармацевт из аптеки недалеко от твоего дома сказала, что заполняла рецепт для твоей мамы. Шестьдесят таблеток кумадина. Она сказала, что ты продиктовала назначение по телефону.

– Это ложь.

– Я всего лишь передаю тебе ее слова.

– Откуда ей знать, что это я звонила? Любая другая женщина могла представиться моим именем. Это могла быть Джейн. Откуда она знает?

– Тоби, мы все уладим, я обещаю. Но сейчас тебе лучше поехать туда добровольно. И безотлагательно.

– И что? Провести ночь за решеткой?

– Если ты не приедешь сама, тебя могут продержать там в течение нескольких месяцев.

– Я не причиняла зла своей матери.

– Тогда приезжай и скажи это Альпрену. Чем дольше будешь тянуть, тем хуже для тебя. Я буду ждать здесь. Пожалуйста, приезжай.

Тоби была слишком подавлена, чтобы спорить, и слишком устала, чтобы обдумывать сейчас свои будущие действия. Позвонить адвокату. Поговорить с Вики. Договориться, чтобы оплатила счета, присмотрела за домом и отогнала машину. И деньги – нужно будет снять деньги с пенсионного счета. Адвокаты недешевы…

– Тоби, ты поняла, что тебе надо сделать?

– Да, – прошептала она.

– Я сейчас собираюсь уходить с работы. Где встретимся?

– В полиции. Скажи Альпрену, что я еду. Скажи, пусть никого не посылает ко мне в дом.

– Как скажешь. Я тебя жду.

Кладя трубку, Тоби заметила, что у нее затекли пальцы – так крепко она ее держала. «Вот гром и грянул», – подумала она. И стала мысленно готовиться к предстоящим испытаниям. Отпечатки пальцев. Снимки в полицейское досье. Репортеры. Если бы только она могла куда-то спрятаться, собраться с силами. Но времени уже не было, ее ждали в полиции.

Тоби потянулась к зажиганию и уже готова была повернуть ключ, когда заметила краем глаза свет фар. Обернувшись, она увидела, что «сааб» Джейн отъезжает от Ховарта.

Когда Тоби развернула свой «мерседес», «сааб» почти скрылся за поворотом. Паникуя, что потеряет его, она вильнула за угол. Задние фары «сааба» снова появились в поле зрения. Тоби тут же сбросила газ, позволяя намеченной жертве оторваться, но не исчезнуть из вида. На следующем перекрестке «сааб» свернул налево.

Через несколько секунд то же самое сделала и Тоби.

«Сааб» направлялся на запад, кружа по самым фешенебельным кварталам Уэллсли. За рулем сидела не Джейн, а какой-то мужчина, Тоби видела его силуэт в свете встречных фар. Полностью отдавшись погоне, Тоби почти не смотрела по сторонам: железные ворота, высокие изгороди и огни многооконных домов пролетали мимо. «Сааб» прибавил скорость, его фары растворялись в ночи. С поперечной улицы вылез грузовик и встрял между «саабом» и Тоби.

Она раздраженно засигналила. Грузовик сбросил газ и принял вправо. Тоби пошла на обгон и наконец выскочила перед ним.

Дорога была пуста.

Проклиная все на свете, она вглядывалась в темноту, ища огоньки «сааба». Они блеснули далеко справа. «Сааб» свернул на частную дорогу и теперь мелькал среди плотно стоящих деревьев.

Ударив по тормозам, Тоби метнулась на ту же дорогу и остановилась, чтобы немного успокоиться, – сердце молотом ухало в груди. Фары «сааба» исчезли за деревьями, но теперь Тоби уже не боялась его потерять: похоже, дорога была единственной в этих местах.

У въезда висели почтовый ящик и красный флажок. Тоби вышла из машины и заглянула в ящик. Там лежали два конверта – коммунальные платежи. На обоих в обратном адресе значилась фамилия Траммель.

Вернувшись в машину, она перевела дух. Оставив только габариты, Тоби выключила фары и медленно поехала вперед. Дорога петляла по лесу, спускаясь по невысокому холму. Тоби все время придерживала тормоз, позволяя машине осторожно и плавно входить в крутые повороты, которые были едва видны в тусклом свете габаритных огней. Дорога казалась бесконечной, и неизвестно, что ждало Тоби впереди; она видела только мелькающие за густой зеленью огоньки. «Все дальше в логово врага», – промелькнуло у нее в голове. Но отступать она не собиралась – боль и ярость последних недель гнали ее вперед. Смерть Роби. Неизбежная смерть Эллен. «Живите своей жизнью», – в насмешку сказал ей Валленберг.

«Вот она, моя жизнь. Все, что от нее осталось».

Заросли расступились, дорога кончилась. Тоби свернула на обочину. Шины скользнули по сосновым иголкам. Она заглушила мотор.

В темноте маячило здание. Верхние окна были освещены, в одном из них промелькнул женский силуэт, затем снова кто-то – вероятно, женщина – нервно зашагал по комнате. Тоби узнала этот профиль.

Джейн. Неужели она здесь живет?

Тоби подняла глаза – высокое здание заслоняло половину неба. Она насчитала четыре дымохода; ниже поблескивали окна третьего этажа. Может, Джейн гостит здесь? Или работает?

В окне появился светловолосый мужчина, водитель «сааба»; он говорил с Джейн. Мужчина посмотрел на свои часы, затем развел руками: мол, откуда мне знать. Джейн, казалось, разволновалась еще больше, а может, даже разозлилась. Она пересекла комнату и подошла к телефону.

Тоби выудила из своей медицинской сумки фонарик и вышла из машины.

«Сааб» стоял возле главного входа. Тоби хотелось узнать, кто его владелец, на кого работает Джейн. Она подошла к машине и посветила фонариком через окно. Внутри было чисто, ни единого клочка бумаги. Она дернула ручку пассажирской дверцы – не заперто. В бардачке нашлись документы на машину, выписанные на имя Ричарда Траммеля. Нажав на кнопку, она открыла крышку багажника и обошла машину. Наклонившись вперед, она посветила фонарем внутрь.

Сзади послышался хруст веток и шуршание в подлеске. А потом – низкое грозное рычание.

Обернувшись, Тоби увидела летящего на нее добермана со сверкающими зубами.

Пес наскочил с такой силой, что она растянулась и инстинктивно закрылась руками. Собачьи зубы вонзились в предплечье, прокусывая чуть ли не до кости. Тоби вскрикнула, отбиваясь, но доберман не отпускал. Вместо этого он принялся мотать головой, разрывая плоть. Ослепленная болью, она свободной рукой схватила пса за горло и попыталась немного придушить, но его зубы только глубже впивались в руку. Лишь когда она полоснула ногтями по его глазам, пес взвыл и выпустил ее.

Тоби откатилась в сторону, вскочила и, зажимая кровоточащую руку, бросилась к своей машине.

Доберман прыгнул снова. От удара в спину Тоби рухнула на колени. На этот раз ему удалось ухватить лишь рубашку, ткань затрещала. Тоби с силой оттолкнула его и услышала, как пес налетел на «сааб». Однако через мгновение он снова поднялся и приготовился к новой атаке.

– Лежать! – раздался окрик.

Тоби, шатаясь, поднялась на ноги, но до своей машины добраться так и не сумела. На этот раз человеческие руки схватили ее и бросили лицом на капот «сааба».

Доберман заходился в диком лае, требовал, чтобы ему позволили завершить расправу.

Тоби дергалась, пытаясь вырваться. Последнее, что она видела, – луч фонарика, описавший дугу в темноте. Удар пришелся ей в висок, она покачнулась. И почувствовала, что падает, проваливается в черноту.

Холодно. Очень холодно.

Словно сквозь толщу ледяной воды Тоби всплывала к реальности. Поначалу она не чувствовала ни рук, ни ног, даже не могла понять, где они и вообще остались ли на своих местах.

Дверь хлопнула, изрыгнув череду странных металлических отзвуков. Они показались Тоби колокольным звоном. Она застонала и перекатилась на бок. От пола веяло ледяным холодом. Свернувшись калачиком и дрожа, Тоби попыталась собраться с мыслями и вернуть чувствительность онемевшим конечностям. Вдобавок в поврежденную руку вгрызалась боль. Тоби открыла глаза и зажмурилась от нестерпимо яркого света.

Рубашка была в крови. Вид крови окончательно привел ее в чувство. Она уставилась на разодранный, набухший красным рукав.

Доберман.

Вместе с воспоминанием о его зубах вернулась и боль, да с такой силой, что Тоби едва снова не лишилась чувств. Она изо всех сил старалась не терять сознание. Перекатившись на спину, Тоби ударилась о ножку стола. Сверху что-то упало и закачалось над головой. Она подняла глаза и увидела голую руку, свисавшую со стола, кончики пальцев болтались прямо перед ее носом.

Ахнув, она перекатилась назад и с трудом поднялась на колени. Головокружение длилось лишь несколько секунд, затем ужасающая картина обрела четкость.

На столе лежало тело, укрытое клеенкой. Из-под нее торчала только рука, иссиня-бледная в свете флуоресцентных ламп.

Тоби поднялась на ноги. Голова все еще кружилась, пришлось ухватиться за край стола, чтобы не упасть. В помещении обнаружился еще один стол, на котором тоже что-то лежало под клеенкой. Кондиционер гнал поток холодного воздуха. Медленно оглядывая обстановку – стены без окон, тяжелую стальную дверь, – Тоби начала понимать, где находится. Собственно, достаточно было одного только запаха.

Покойницкая, холодильник для хранения трупов.