Ну, здравствуй, жена! Абалова Татьяна

Глава 7. Незваная гостья

– Что она делает? – Изегер сидел за письменным столом. Перед ним лежал нераспечатанный конверт, который доставил гонец. Раньше, гораздо раньше, чем лорд Ханнор рассчитывал получить ответ.

«Не удивительно, что Магистр так быстро откликнулся: вернулся строн, и в игру по-крупному вступила новая фигура, на которой многие при дворе поставили крест».

– Бегает по кругу, – Круст стоял у двери, готовый в любой момент покинуть кабинет. Письма от Магистра нередко вызывали у лорда Ханнора приступы ярости. Главный маг Агрида не церемонился со своими подопечными. Особенно с теми, кто находится в изгнании.

– По кругу? – Изегер оторвал взгляд от конверта. – По какому кругу?

Его брови в удивлении поползли вверх.

– Она бегает по крепостной стене. Даже по той ее части, где идут ремонтные работы.

Изегер давно планировал укрепить кладку восточной стены, которую в прошлую весну подточил внезапно обрушившийся селевой поток. Все руки не доходили. А впереди зима. Если она будет такой же суровой, как и два года назад, лавины довершат разрушение. И тогда жди урийцев.

– Зачем бегает?

Круст пожал плечами.

– Оделась как мальчишка и бегает. С самого утра.

Взгляд Изегера вернулся к письму.

– Пусть бегает, – рука потянулась за ножом. Тот легко вспорол брюхо конверта. – Ремонтные работы прекратить.

– Слушаюсь, милорд.

Дверь за слугой закрылась.

Бумага с гербовой печатью Магистра развернулась сама по себе. Сверкнула острыми краями, на которых остались крохотные пятна крови лорда Ханнора. Он потер пальцы, на них тут же затянулись едва заметные ранки.

Изегер внимательно прочел лаконичный ответ. Еще раз. И еще. Выдохнул и откинулся на спинку кресла. С тоской посмотрел в окно, за которым где-то по стене с бойницами бегала его жена.

«Проведи консуммацию», – написал Магистр.

– Он что, яда мальхийской шидры глотнул? – Изегер с досадой швырнул бумагу на стол. Только шидра могла вызвать помутнение рассудка у сильнейшего мага. – Я же ясно написал «безродная» …

Недолгие размышления привели к однозначному выводу: Магистр против возвращения сильного рода Ханноров на политическую арену, а значит, помощи с той стороны ждать не приходится.

«Никакой консуммации. Время еще есть».

Изегер вложил послание в конверт и подошел к окну. Поискал взглядом фигуру, бегущую по крепостной стене. Заметил черноволосую голову слишком поздно – та через мгновение скрылась за поворотом.

«Странная девчонка какая-то. Надо бы к ней получше приглядеться».

И сам не ожидая того, повинуясь лишь острому любопытству, стремительно покинул кабинет. Под изумленные взгляды стражи пробежался по длинному коридору и, рванув дверь, оказался в помещении, ведущем на обширную площадку, нависающую над восточной частью крепостной стены.

Девчонка бежала легко. Волосы, забранные в высокий хвост, хлестали по плечам, руки, согнутые в локтях, двигались ритмично, словно она и вовсе не была женщиной, а вспотевшим воином на учениях.

Лорд Ханнор вспомнил свою знатную любовницу Карэль Сидо. Та хоть и любила пожестче, в постели словно танцевала. Движения были плавными, женственными… А эта?

«И где она взяла мужскую одежду?» – Изегер видел, как воины, дежурящие на посту, провожали его «жену» поворотом головы. Взяла досада. Никогда женщины Агрида не посмели бы надеть штаны, предпочитая заткнуть подол юбки за пояс, если та вдруг им мешала.

Внизу, у основания стены, где велись ремонтные работы, показалась высокая фигура Круста. Нанятые в соседней деревне работники обернулись на его требовательный окрик, и после небольшой перепалки спешно покинули зияющий проем. Один из стражей крюком подцепил собранные у стены леса и потянул на себя. Те с грохотом обрушились.

Девчонка остановилась и, перевесившись через край стены, посмотрела вниз. Встретившись взглядом с дюжиной мужчин, широко им улыбнулась и, помахав рукой, побежала дальше.

Лорд Ханнор вышел в коридор. После недолгих раздумий жестом подозвал одного из стражников.

– Передай Крусту, пусть продолжают восстановление восточной стены.

«Пока не пойму, что у Магистра на уме, торопиться не стану. Положусь на судьбу. А погибнет девчонка ненароком – так тому и быть».

Изегер жалел, что отдал необдуманный приказ. Сиюминутная слабость подставляла под удар всех жителей замка. Обрушься стена, и урийцы прошлись бы по крепости смертоносной лавиной.

«Это тебе не стихийное бедствие».

– Милорд, в приемной зале вас ожидает леди Витро.

«Неужели Дэйте уже разнюхала, что строн вернулся? Надо бы приказать, чтобы девчонка прятала его под одеждой».

Отчего-то мысль, что его родовой амулет будет касаться кожи незнакомки из другого мира, коробила.

«А вдруг, а вдруг, а вдруг?» – в такт стуку сердца бился в голове вопрос. Лорд тряхнул головой, отгоняя навязчивые мысли. Никаких вдруг. Девчонка с Земли не обладает магией, а потому воспользоваться знаниями рода не сможет. Она глуха к ним.

«Пусть хоть засунет строн к себе в рот, магом не станет».

– Миледи, какими судьбами?

Со стен приемной залы на Изегера с осуждением смотрели поколения рода Ханноров. Он мог бы поклясться, что слышал их недовольный шепот. Еще бы, нарушил все устои, отказавшись от выгодной партии. А теперь пожинает горькие плоды.

– И почему не попросила зажечь свечи?

Портреты родственников, выполненные в полный рост, мрачно поблескивали золочеными рамами. Изегер, пока приближался к своей гостье, кожей чувствовал, как нарисованные глаза отца прожигают ему спину.

Леди Дэйте стояла у окна и смотрела в сторону крепостной стены.

– Смотри, кто там! – не оборачиваясь, произнесла женщина, талию которой перехватывал высокий пояс. Слишком широкие бедра прятались под складками юбки.

Изегер беспокойно проследил за взглядом Дейте, ожидая увидеть бегущую Джулию.

«Уф! Всего лишь креклик!»

Птица с ярким оперением взмахнула крыльями и камнем упала куда-то вниз, а через мгновение взвилась с добычей в цепких когтях.

– Говорят, если выпить кровь креклика, то кожа будет светиться. Может, прикажешь своим людям поймать одного?

– Пусть живет, их слишком мало осталось.

– Я хорошо заплачу!

– Зачем тебе? – произнес Изегер, когда Дэйте повернулась к нему лицом, на котором не было ни одной мало-мальски заметной морщины, свойственной истинному возрасту женщины. – Смотри, еще одно зерно саара, и тебя можно будет качать в колыбели.

Дэйте растянула и без того широкий рот в улыбке.

– А тебе опять перепало от урийцев? Вот почему даже безобразный синяк тебе к лицу?

Она подошла ближе, положила на запястье кавалера руку, заставив идти туда, куда ей захочется. А Дэйте хотелось в сад.

Узкие дорожки между роняющими листву деревьями и вечнозелеными кустами заставляли идти, тесно прижимаясь друг к другу. Дэйте была чуть ниже Изегера, а потому он хорошо видел и веснушки, густо покрывающие ее лицо, и тонкие рыжеватые волосы, пухом растущие над верхней губой.

Как бы Дэйте ни старалась, природу обмануть была не в силах. Зерна саара возвращали ее в то время, когда активно шло созревание и на юношеской коже так некстати появлялись прыщи. И только несвойственный юным девам цепкий взгляд карих глаз выдавал, что их обладательнице в этом году исполнялось сто пять лет.

– Хочешь, я подарю тебе одно зерно? Будем вместе пускать пузыри.

– Нет, спасибо. У меня есть более приятное занятие, чем мочиться под себя.

– Фу, негодник!

Вдоль крепостной стены с корзиной в руке шла Эрдис. Завязки ее простой рубашки были распущены, что позволяло видеть и крепкую грудь, и глубокую ложбинку между полушариями. Грубая ткань скрывала лишь соски.

Заметив лорда, Эрди улыбнулась, но под потемневшим взглядом его спутницы стушевалась, схватилась свободной рукой за ворот, поспешно прикрывая свои прелести.

– Вижу, какое у тебя приятное занятие, – как можно более равнодушно произнесла Дэйте, но по дрогнувшим на предплечье Изегера пальцам легко угадывалось, с каким удовольствием она сжала бы их на белой шее служанки, посмевшей быть такой привлекательной. Дэйте, обильно украшая бюст оборками, старалась скрыть еще один недостаток – плоскую грудь. – У тебя слишком низменные желания.

– Тебе бы тоже не помешало отведать такого удовольствия, – Изегер остановился.

Их взгляды встретились. В его глазах затаилась насмешка, в ее – ожидание.

– Пока не поздно, роди ребенка и передай ему свой дар, – лорд похлопал по женской руке, затянутой в тугую перчатку. – Ты последняя из тех, кому подчиняется магия саара. Зачем упрямиться?

– Да пускай хоть все передохнут без моих зерен.

– Ты стала злой…

– Я выйду замуж только по любви. И ты знаешь, от кого зависит, рожу я ребенка или нет.

– Значит, магам Агрида грозит вымирание от старости, – он словно издевался.

Дэйте ущипнула Изегера через рукав камзола.

– Я подожду, когда вернется твой строн. Я терпеливая. И не отступлюсь.

Если бы не боль, причиненная ее пальцами, Дэйте определенно озадачилась бы, отчего Изегер вздрогнул.

– Что этот мальчишка там делает? – она показала рукой на фонтан, возле которого прыгала знакомая фигура в штанах.

– Проклятый Валаах! – едва слышно выругался Изегер.

Его «жена», меняя ноги, то поднималась на невысокий борт водоема, то спускалась вниз, держа при этом руки на талии. Застывшие по центру фонтана каменные фигуры морских дев таращили на «попрыгунью» глаза. Их рты, из которых летом выстреливали тугие струи подкрашенной воды, были открыты от удивления. Так, во всяком случае, казалось Изегеру, тоже не сумевшему скрыть свое замешательство.

Лицо Джулии раскраснелось, хвост бил по спине, но она с упорством скаковой лошади раз за разом брала препятствие. Амулет лорда Ханноров прыгал по ее груди и, если бы Дэйте сделала с десяток шагов ближе, наверняка узнала бы его.

– Давай не будем смущать мальчика, – Изегер обнял гостью за плечи и потянул в другую сторону. – Он отрабатывает наказание. Я велел ему тысячу раз забраться и спрыгнуть с фонтана.

– За что ты так с дитем?

– Дитя напилось кремвиля и провалялось всю ночь на лестнице. Пойдем, я покажу тебе пойманного недавно аргуда. У него рога как вон то дерево.

В зверинце плохо пахло, и гостья прижала к носу надушенный платочек. Проходя мимо клетки с полосатым тайком, чья шерсть из-за редкости животного весьма высоко ценилась, Дэйте остановилась.

– Меняю шкуру тайка на зерно саара, – ее глаза горели. В Агриде каждая женщина знала, что достаточно чудом раздобыть свалявшуюся шерсть горной кошки, которую она оставляет по весне на кустах и острых камнях, связать из нее корсет, и через месяц талия будет такой же тонкой, как у знаменитой танцовщицы королевского театра Ильды Гер. Поговаривали, что она даже спит в корсете.

– Мой тайк слишком хочет жить, – Изегер просунул руку за прутья, и кошка ткнулась в ладонь холодным носом, а потом, урча, потерлась лобастой головой.

– А куда ты деваешь шерсть после линьки? – надежда женщины, мечтающей стать красивой, не умирала.

– Мы делаем стельки в сапоги. Ты же знаешь, зимой без них в горах не выжить. А страже порой сутками приходится находиться на ногах.

– Когда-нибудь, – Дэйте повернулась к Изегеру, и ее лицо исказила злая усмешка, – ты будешь умолять меня забрать эту кошку.

– Очень надеюсь, что этого не случится, – его взгляд тоже потемнел. – Я лучше выпущу ее на волю.

Дэйте резко развернулась и дерганным шагом направилась к выходу, даже не взглянув на красавца аргуда, что задевал рогами потолок своего вольера.

У дверей она столкнулась с Эрдис, которая не смогла скрыть улыбку.

– Пошла вон, подстилка! – Дэйте с силой стукнула ногой по корзине, стоящей на полу, и морковь, приготовленная для зверей, рассыпалась по полу, устланному соломой.

– Что поделать? Я не могу отказать своему лорду, – потупив глаза, прошептала Эрдис. Кончики ее ушей покраснели, словно она на самом деле стыдилась своей роли в спальне лорда Ханнора. – Но он так любит целовать мою грудь.

Дэйте поняла ее правильно.

– Когда я стану его женой, отдам тебя своим псам.

Глава 8. Дневник героя

В ногах приятно гудело. Осталось размять другие мышцы и сделать упражнение на восстановление дыхания.

Юля выбрала уединенное место, куда из замка навряд ли кто заглянет. Во всяком случае, она так думала. А что слугам делать в осеннем саду у фонтана? А стражники… Что ж, к ним Юлька уже привыкла. Как и к тем фигурам в полном рыцарском одеянии, что украшали собой и без того мрачные переходы замка. Однажды она заглянула под шлем такому рыцарю, правда, сначала постучала. Мало ли? Вдруг в этой консервной банке кто-нибудь сидит и через забрало на нее с усмешкой смотрит? Но нет. Пыль одна, хотя снаружи рыцарь блестит как мельхиоровая ложечка.

Выполняя очередное упражнение, Юля не сразу заметила, что шагах в двадцати от нее замерла весьма интересная парочка. Сам милорд и какая-то девушка.

Спутница лорда Юле сразу не понравилась. Хотя и милорд нравился не особо. Особенно сейчас, когда издалека было видно, что у него половина лица синего цвета. Но когда он поворачивался в профиль, взгляд невольно отмечал правильную, типично мужскую, форму носа и… наглую улыбку.

А девица точно не нравилась. Как-то по-собственнически она расположила руку на сгибе его локтя. И прижималась сильно. Чуть ли не висела.

«И задница у нее огромная, и вообще, больше на жабу похожа, чем на человека».

Юля прекратила прыжки.

– Чего это я? Какое мне дело, кто висит на грубияне?

Скосила глаза. Милорд уже обнимался с неизвестной «красоткой», а потом настойчиво повел ее куда-то вглубь сада.

«Развратник. Целоваться, наверное, будут где-нибудь за кустами».

Память услужливо напомнила, что губы у милорда красивые. Не пухлые, но и не узкие. Хорошо очерченные, коричневато-баклажанного оттенка, какой частенько бывает у смуглых людей. И глаза. Черные. Может быть темно-карие. Здесь поручиться Юлька не могла. Помнила, что в тот момент, когда лорд приблизил свое лицо, они светились удивлением, смешанным с насмешкой.

«Ну, здравствуй, жена!»

По спине пробежался холодок. Но не из тех, что являются реакцией на страх. Этот, скорее, шутки памяти, которая записала на извилинах Юлькиного мозга и тембр мужского голоса, и манеру говорить. Не спеша, вкрадчиво, с растяжкой гласных.

– Да что такое со мной?

Каменные русалки, что сцепились хвостами в центре фонтана, ничего не ответили. Как смотрели на нее, по-дурацки открыв рты, так и продолжали пялиться.

Ветер хлестнул по щеке прядкой, выскочившей из конского хвоста. Юля заправила ее за ухо, и тут же память подсунула картинку недавнего ужина, где квадратный верзила разлил вино на брюки. Но не о нем сейчас думала «попрыгунья». Она словно наяву видела, как колыхнулись в свете свечи длинные черные волосы, закручивающиеся непослушными пружинками, выгоревшими на концах до рыжины. И как повернулся лорд, который внимательно посмотрел, кто так нахально явился к столу.

Юля могла бы поручиться, что в тот миг, когда в глазах милорда мелькнуло узнавание, его губы беззвучно прошептали: «Ну, здравствуй, жена!». А потом эта чертова жаренная птица сорвалась с вилки и испортила момент, забрызгав все вокруг коричневым соусом.

Этот соус Юлька позже попробовала. Он был слегка мятный, с горчинкой. Курочка тогда хорошо пошла.

Русалки понимающе улыбнулись. Юля зло сузила глаза.

– Чего уставились? Он гад, гад! – она усилием воли стерла образ милорда и, не попрощавшись с каменными девами, потрусила домой.

Нечаянно поймав свое отражение в зеркале, Юля неприятно поразилась. Волосы всклочены, рубашка прилипла к вспотевшему телу, и по ней некрасиво расплылись темные пятна.

– Черт!

Перед тем как пойти помыться, Юлька прихватила чистые рубашку и штаны, которые перетащила в собственный шкаф из соседней спальни, принадлежавшей когда-то незнакомому мальчишке. Все его вещи были переложены пахучей травой, отчего сохранили свежий запах несмотря на то, что им могло быть тысячу лет.

Искупавшись в ледяной воде, Юля растерлась до красноты жестким полотенцем, больше напоминающим кусок грубой ткани, набрала в лохань свежую воду и выполоскала белье, в котором бегала по крепостной стене.

– Куда бы повесить?

Комнаты явно не предназначались для того, чтобы в них сушили одежду.

– Веревка, мне нужна веревка!

Мысль была дельной. Тогда бы Юля смогла организовать сушилку в том коридорчике, что отделял ее комнату от соседней, зацепив веревку за дверные скобы.

От идеи развесить штаны на улице Юля отказалась сразу: осенью погода переменчивая. Вот и сейчас ветер, словно злой пастух, гнал по небу отару тяжелых туч и сердито швырялся пожелтевшими листьями.

Взяв с подноса, который принесли в ее отсутствие, краюху хлеба, Юля отправилась на розыски веревки. Тогда и обнаружилось, что к спальне мальчишки примыкает еще одна, более просторная комната.

«Игровая?!» – Юля чуть не подавилась хлебом. Откашлявшись, отправила в рот последний кусок и по-деловому отряхнула руки.

– Вот это да!

У нее, у девчонки, дух захватывало от плывущих под потолком парусников, висящих на стенах стягов с гербами и гобеленов с батальными сценами. Особенно Юлю поразили выстроившиеся на полу, как на поле боя, солдатики двух разных армий. Высотой чуть ли не в две ладони, они сурово смотрели на противника, вложив в луки стрелы, вытащив мечи или навострив копья. Их командиры скакали на диких вепрях с клыками-саблями, или восседали на драконах с огромными крыльями, а некоторые уверенно натягивали узду оленей, чьи рога были столь велики, что напоминали раскидистое дерево, сбросившее листву.

Мир, живущий своей жизнью на огромном ковре с вышитыми оврагами и пролесками, был такой же фэнтезийный, как и тот, что окружал Юлю в реальности.

Налюбовавшись мальчишескими игрушками, походив среди стройных рядов воинов, Юля заметила стоящие в углу копья. Некоторые были такой длины, что запросто могли служить основой для ее сушилки, если только положить их на спинки двух стульев.

Выбрав самое удобное, которое оказалось древком для небольшого стяга, Юля осторожно потащила его в сторону коридора. И уже у самого выхода задела фрегат, стоящий на книжном шкафу. Он с грохотом рухнул на пол, подмяв под себя замок одной из игрушечных армий.

– Черт, черт, черт!

Совсем непросто оказалось выпутать пику из кучи сломанных мачт, поникших парусов и запутанных снастей. Пришлось как следует ее дернуть. Пика хоть и вылезла, но потеряла в сражении с парусником свой флажок.

Посмотрев на рухлядь, в которую превратился фрегат, Юля решила убрать его с глаз долой.

Когда она подняла пузатое брюхо корабля, который оказался тяжелее, чем она ожидала, что-то подозрительно сдвинулось внутри и с металлическим стуком ударилось о борт.

– А вдруг там пиратские сокровища?!

Заразно находиться в игровой. Поневоле становишься любопытным ребенком.

Юля присмотрела кресло, где ей было бы удобно поковыряться в корабельном нутре, но, на ее беду, она не заметила, что наступила на мачту, которая тащилась на тонкой веревке. Это привело к окончательной катастрофе.

Вставая с пола и потирая ушибленный локоть, Юля с сожалением посмотрела на обломки некогда красивого парусника.

– Конец тебе, кораблик, – прошептала Юлька. Он стал таким плоским, что теперь легко мог поместиться под шкаф, стоило лишь подпихнуть его ногой.

И никаких сокровищ в его брюхе не оказалось. Лишь небольшая книжица в кожаном переплете с металлическими углами. От удара она распахнулась, явив исписанные крупным почерком страницы.

– Дневник? Да ну? Точно! Посмотрим-посмотрим!

Юля, забыв о пике для сушилки, ждущем в кадушке мокром белье и о том, что читать чужие дневники нехорошо, забралась в пыльное кресло с ногами и открыла первую страницу.

«Стихи о героях», – прочла она и вздохнула. Корявые вирши заняли чуть ли не половину дневника. Видимо, их автором был тот самый мальчишка, чью одежду донашивала Юля.

«Мой папа герой,

Он за меня горой!

Когда я буду большой,

Тоже буду герой!»

Остальное в том же духе.

– Мда… – Юля уже хотела было сунуть дневник туда же, где нашел свою последнюю гавань кораблик, но наткнулась на интересное сообщение.

«Опыты по разрыву пространства».

– Ага. Вот сейчас мне откроются все тайны.

Но глупый мальчишка никого не собирался просвещать. Сухая констатация фактов.

«Тренировался на простынях.

Изрубил их игрушечным мечом.

Был порот».

– Я бы за стихи уже выпорола, – позлорадствовала Юля и перевернула страницу.

«Играл с дочкой кухарки в разбойников и леди.

Чувствовал себя взрослым, когда Кирста позволила поцеловать ее.

Ощутил напряжение внизу живота.

Был взволнован.

Побежал посмотреть в зеркало.

Там все опухло.

Испугался.

От страха, что так все и останется, захотелось помочиться.

Не нашел ничего лучшего, чем справить нужду в горшок с какими-то цветами.

Опухоль тут же прошла.

Успокоился.

Но чуть позже, когда (цитирую) «выращенные с таким трудом цветы болотного ягодника» завяли, был порот.

Теперь боюсь думать о дочке кухарки. Вдруг опять все начнется?»

– Боже! Какой дурак! – Юля прижала пальцы ко рту. Ее губы разъехались в улыбке.

Новое сообщение повергло в еще больший шок.

«Через месяц рассказал о своих страхах стражнику Курену.

Тот не стал смеяться.

Научил, как снимать опухоль.

Теперь пользуюсь этим часто. Как только подумаю о Кирсте».

– Черт! Сколько ему было лет?

«Опять играли в разбойников и леди.

Обнаружил, что у дочери кухарки выросли сиськи. Она сама показала. Трогал.

Было приятно. Там опять все опухло.

Рассказал о своей опухоли Кирсте. Пожаловался, что больно. И штаны вроде как стали малы.

Дочка кухарки сказала, что знает, как от нее избавиться. Видела, как мамка помогала кузнецу. Правда потом папка ее бил.

Потом кузнец бил папку.

Но не в этом суть.

Сначала мне было противно. Но потом понравилось.

Кирсте тоже.

Наверно».

– Они что, переспали?!

«Вечером кухарка пришла к моему отцу. Плакала. Он дал ей денег.

Перед сном меня выпороли.

Утром узнал, что кухарка уехала с семьей в город.

Кузнец запил.

Вывод: лучше избавляться от опухоли так, как научил стражник Курен.

Эффект тот же, но зато потом никто не бьет. Женщины зло».

Новая страница и новая история.

«Курен рассказал о природе «стояка». Так странно называется моя болезнь.