Брачные узы Дэр Тесса
– Этот ваш жалостливый взгляд, – сказал Логан, – мне совершенно не нравится.
– И мне тоже.
– Тогда перестаньте так на меня смотреть.
– Я не могу, – всплеснув руками, призналась Мэдди. – Быстро скажите что-нибудь гадкое. Посмейтесь над моими письмами. Пригрозите, что передавите всех моих жуков. Сделайте же что-нибудь!
Логан молча смотрел на нее, и чем дольше молчал, тем сильнее сгущалась атмосфера.
– Как пожелаете, – зловеще произнес Маккензи, и в тот же миг Мэдди уже лежала под ним на спине, а он торопливо расстегивал пуговицы ее ночной сорочки.
И у Мэдлин не было ни малейшего желания сопротивляться.
– Надеюсь, вас это устраивает, – с волчьим оскалом бросил Логан, и Мэдди словно со стороны услышала свой голос:
– Да.
Логан быстро расстегивал пуговицы, но намерения ее соблазнить у него не было. Скорее, как можно быстрее выполнить поставленную задачу.
Добро наказуемо, и если Мэдлин до сих пор этого не знала, то пусть узнает сейчас. Он ее научит. И научит тому, что за любопытство, каким бы сладостно-наивным оно ни было, тоже надо платить. Будет знать, как его гладить. Будет знать, как заглядывать ему в самую душу.
Сама напросилась.
Логан потерял счет раздетым им женщинам, но, когда все эти пуговицы были расстегнуты, он поймал себя на том, что дрожит от предвкушения. Ему не терпелось увидеть, что же там, под этой сорочкой. Он не был особенно придирчив ни к форме, ни к размеру женской груди. Его устраивала и большая грудь и маленькая. И темные соски и светлые. И белая до синевы кожа, и покрытая веснушками. Для него самая красивая грудь в мире всегда была та, что перед ним.
Но никакой предыдущий опыт не смог подготовить его к этому.
Когда он приподнял полы льняной ночной сорочки, он не смог поверить своим глазам. Он ожидал увидеть нежную сливочную кожу, а увидел… льняную ткань.
– Вы спите в двух сорочках?
Мэдди кивнула.
– И нижнюю я надела задом наперед. Для надежности.
Теперь понятно, почему он не увидел застежку.
– Вы мне не доверяете?
– Я себе не доверяю, – сказала Мэдди. – И, похоже, правильно делаю. Посмотрите на меня.
Логан не знал, то ли чувствовать себя оскорбленным, то ли аплодировать ее тактике защиты.
Он чувствовал себя немного пиратом, которому не терпится насладиться девственной пленницей. Схватить ее двойную броню в обе руки и разорвать! И дальше уже делать с ее грудью все, что ему заблагорассудится.
Но к чему портить имущество, когда ткань, из которой были сшиты ее сорочки, такой славной тонкой выделки? Логан провел рукой снизу вверх, накрыв ладонью ее грудь.
Мэдди с шумом втянула воздух. Плоть ее трепетала под его рукой. Логан ждал, когда она попросит его остановиться.
И не дождался.
– Я говорил, что у нас все получится, – пробормотал он.
– Кажется, припоминаю. Вы, кажется, говорили, что мне будет очень хорошо. Или очень-очень хорошо?
Логан стал тискать ее грудь.
– Очень… очень… очень хорошо, – сказал он. В ушах его стоял гул, кровь мощным потоком стремилась в одном направлении: вниз.
Мэдди затаила дыхание.
– Вы не могли бы…
Логан тут же замер. Не дождавшись продолжения, он поднял голову и посмотрел ей в глаза.
Проклятие. Зачем он дал ей этот шанс? Сейчас, даже если Мэдлин изначально ни о чем таком и не думала даже, она попросит его остановиться. И тогда ему придется остановиться, потому что он был не из тех, кто способен проигнорировать просьбу женщины.
На войне, когда каждый день приходится убивать, обнажается истинная суть человека, и Логан за десять с лишним лет в армии видел немало солдат, многие из которых носили ту же форму, что и он, жестоко насиловавших и убивавших женщин. Иногда он мог остановить их, чаще – нет. Но, что касается его самого, он никогда не переступал черту.
Капитан Маккензи не видел в этом повода для гордости; не считал себя героем из-за этого, он просто знал, что в нем еще осталась частица бессмертной души.
И сегодняшняя ночь – не исключение.
«Не делай этого, детка. Не проси меня остановиться».
– Вы не могли бы хотя бы целовать меня, когда делаете это?
Логан выдохнул с облегчением.
– Да, могу.
Он наклонился и втянул в рот ее похожий на ягоду сосок, укрытый двумя слоями льняной ткани.
Судя по ее беззвучному, но резкому вскрику, Мэдлин ожидала не совсем такой поцелуй. Но жаловаться не стала. Логан был в раю. Голова его была легкой, как облако. Он чуть отстранился, любуясь ее грудью сквозь намокшую и потому ставшую прозрачной ткань. Он наклонился над ней, и тела их соприкоснулись, и в этот момент она еще раз вскрикнула – испуганно, а потом тихо и сладостно застонала.
– Вот так, – проговорил Логан, качаясь над ней. – Ты чувствуешь? Это только начало, сердце мое.
Мэдлин закрыла глаза, и темные длинные ресницы затрепетали.
– Вы, правда, должны меня целовать, когда делаете это.
Логан не стал ее расстраивать и поцеловал на сей раз в губы.
Он чувствовал, что теряет контроль над собой. Желание овладевало им. Он хотел ее всю. Он хотел видеть ее покоренной. Он хотел быть в ней. Он целовал ее, он пил ее сладость, и ему все было мало этой сладости.
Словно одержимый, Логан целовал ее лицо, шею, грудь.
А потом он спустился пониже, встал на колени и стал целовать ее облаченное в двойную броню тело.
От ложбинки между грудями…
До стыдливого пупка…
И еще ниже.
Словно издалека, он слышал себя, бормотавшего на гаэльском наречии. Слова текли ручьем, их было не остановить. Слова, которые он не говорил ни одной другой женщине.
– Мэдди, любимая. Мое сердце. Моя жена.
Кажется, она и впрямь его околдовала, и он сошел с ума.
Что она с ним делает?
Логан наклонился и поцеловал ее там, где под двойным слоем ткани угадывался темный треугольник.
Мэдди вздрогнула и брыкнулась, стукнув его коленом по голове.
Тихо застонав от боли, Логан скатился на бок, схватившись руками за голову.
Он хотел знать, что она с ним делает? Так вот, теперь он знает.
Она его убивает.
– Что, – пробормотала Мэдди, обеими руками вцепившись в одеяло. – Что ты… Зачем вы сделали это?
Действительно, зачем.
– Затем, что у людей воображение чуть богаче, чем у крабов, сердце мое. Существует множество способов получить удовольствие.
Мэдди молчала довольно долго, а потом спросила:
– А сколько именно?
Логан лег на бок к ней лицом.
– У меня есть предложение, – сказал он, лениво проводя пальцем по ее ключице. – Я буду показывать, а ты – считать.
На этот раз молчание затянулось. Логан решил было, что она вообще не откроет рот.
– Может, в другой раз, – сказала она. – Спасибо за предложение. – И отвернулась от него.
Вот, значит, как. Желание пульсировало в крови. Слишком сильное, слишком необузданное, чтобы Логан мог доверять себе.
Итак, ему предстояла еще одна беспокойная ночь на холодном полу.
Глава 10
Мэдди не могла заснуть. Прошлой ночью виски и переизбыток эмоций сделали свое дело. Сегодня тело ее переполняли нерастраченная энергия и неудовлетворенное желание. Стоило ей закрыть глаза, как она представляла его губы…
Там.
Был момент – одно жаркое мгновение, когда Мэдди было по-настоящему приятно это прикосновение. Приятно – слишком слабое слово. И отголосок этого мгновения еще жил в ее теле, она чувствовала сладостное тепло, растекающееся по ступням и внизу живота.
А как Маккензи отнесся к тому, чтобы женщина прикоснулась к нему губами?
Там?
Он говорил, что у людей больше воображения, чем у крабов. Почему же тогда она, Мэдди, до сих пор считавшая себя обладательницей слишком богатого воображения, не может даже в мыслях переступить черту?
Разумеется, она бы смогла подстегнуть свое воображение, если бы имела визуальный опыт. Если бы смогла увидеть его всего во плоти.
Мэдди перевернулась на другой бок и подвинулась к краю кровати. Когда она приподнялась на локте, чтобы посмотреть на спящего на полу Маккензи, кровать скрипнула. Мэдди в страхе замерла. Но он продолжал дышать глубоко и ровно, и она осмелела.
Тусклый свет догоравших угольков освещал его.
Маккензи лежал на спине, без рубашки, и тонкий плед лишь частично прикрывал его тело. Он лежал к ней спиной, и спина эта, казалось, была отлита из бронзы. Разве что бронзовые статуи не шевелятся, а его спина, кажется, вздрагивала?
Вначале ей показалось, что это просто игра света. Затем ей пришла в голову ужасная мысль, что он проснулся и смеется над ней. Но вскоре до нее дошло, что происходит.
Он дрожал как в лихорадке.
– Логан, – прошептала Мэдди.
Ответа не последовало.
Она тихо спустила ноги на пол и на цыпочках подошла к нему и присела рядом.
– Логан?
Не дождавшись ответа, Мэдди осторожно коснулась его плеча. Жара у него не было. Наоборот, кожа была холодна как лед. Маккензи бился в конвульсиях и что-то бормотал во сне. Мэдди прислушалась, но разобрала только, что он говорит на гаэльском языке. Вернее сказать, повторяет только одно слово.
«Нах-трей-ми».
Судя по тому, как его колотило, это слово могло означать холод или лед, а может и целую фразу. Например: «Уйди, чертов пингвин!»
Бедный Логан!
Поскольку попытки его разбудить не увенчались успехом, Мэдди решила его согреть.
Первым делом она стащила с кровати теплое одеяло, затем легла рядом с ним и укрыла одеялом их обоих.
Потом Мэдлин начала успокаивать его так, как успокаивала бы младенца: бормотала ласковые слова, гладила по плечу. Логан так и не проснулся, но постепенно дрожать перестал. Мышцы его расслабились, он прижался к ней во сне. Мэдди вдыхала запах его тела. От него, как она и предположила, сильно пахло мылом. Нежность переполняла ее.
– Я не люблю обниматься, – ласково и чуть насмешливо повторила она его слова.
Волосы у него на затылке щекотали ей нос, и она блаженно улыбалась. Может, ему и не нравится обниматься, зато это нравится ей.
Логан об этом не узнает, и потому вреда ему от этого не будет, да и обижаться будет не на что.
Но если она не будет соблюдать осторожность, то эта невинная затея запросто может стоить ей сердца.
Едва рассвело, Мэдди встала и на цыпочках прошла в соседнюю комнату. Там она надела платье и, неслышно ступая, спустилась вниз, где в главном замковом зале бойцы Логана устроили временный лагерь. Мэдди постояла немного неподвижно, давая время глазам привыкнуть к полусумраку, а сердцу чуть успокоиться.
«Ну, где же они могут быть?»
Взгляд ее устремился в угол, туда, где солдаты свалили свои пожитки.
Мэдди осторожно пробиралась вдоль стены, стараясь не производить никакого шума.
Они могли быть в седельной сумке, в котомке, в ранце…
Эти проклятые письма должны быть здесь, и она непременно их отыщет.
Мэдди осторожно залезла в первый заплечный мешок, но, ничего полезного для себя не обнаружив, перешла к следующему. А потом к третьему.
Пожитки у этих солдат были скромными и по большей части одинаковыми. Пара рубашек, шерстяные перчатки без пальцев, щетка для чистки одежды, игральные кости. И тут что-то кольнуло ей палец. К чести ее будет сказано, Мэдди не вскрикнула, но сумка выскользнула из рук и ударилась о каменный пол. Шума почти не было, но Мэдди все равно испугалась. Впрочем, никто из солдат не проснулся. Судя по тому, что она видела, шотландские воины носили свои тартаны как килты днем и укрывались ими, как одеялами, ночью. Мэдди поморщилась. Когда они в последний раз стирали свои килты-одеяла? И когда они в последний раз мылись сами?
– Доброе утро.
Мэдди испуганно обернулась.
По поводу того, когда в последний раз мылся Логан Маккензи, у нее вопросов не возникло. Конечно, только что.
Обнаженный по пояс, Логан стоял, подпирая плечом дверной косяк, и с волос его капала вода. Он небрежно придерживал килт одной рукой. Знакомой с классическим искусством Мэдди Логан живо напомнил юного Давида. Не хватало пращи. И в отличие от мраморного Давида, этот герой вызывал не только эстетическое восхищение. Взгляд Мэдди зацепился за темную дорожку из курчавых волосков, уходящую от пупка вниз, под килт.
– Вы рано проснулись, – сказала Мэдди.
– Вообще-то, не очень. Я встал сразу после вас. – Логан смерил ее взглядом, выразительно вскинув бровь.
– Ты что-то ищешь, сердце мое?
– Ах да. Я действительно кое-что искала. – Мэдди нервно крутила в руках фартук. Не придумав ничего лучшего, она добавила: – Вернее, кого-то. Я искала вас.
– Меня.
Мэдди кивнула.
Маккензи усмехнулся с чисто мужской надменной снисходительностью.
– Ну что же, тогда я к вашим услугам. Так чего вы от меня хотели?
И чего же она хотела? Мэдди судорожно сглотнула. Столько всего ей было от него нужно, но не говорить же об этом вслух! К примеру, ей хотелось убрать непослушный завиток с его лба. И еще надеть на него рубашку, пока он не подхватил простуду.
Если бы Логан мог читать ее мысли, вот бы он посмеялся!
Мэдди пока не знала, каким образом выполнить эту задачу, но она точно знала, что должна научиться справляться с этими непроизвольными нежными побуждениями. Или, раз уж заботливость бьет у нее через край, направить ее в иное русло.
Только где его взять, это русло? Под руками не было ни заблудившегося щенка, ни голодного котенка.
– Я… просто хотела пожелать вам счастливого пути. Насколько я поняла, сегодня вы едете в Росшир.
– Я не еду сегодня в Росшир.
– Но вы обещали Гранту.
– Я обещаю Гранту поехать в Росшир по крайней мере шесть раз на дню. Мы уже были в Росшире три месяца назад, но он об этом не помнит. Для него мы всегда едем в Росшир завтра.
– Ну что же, тогда, если у вас ничего срочного на это утро не запланировано, – сказала Мэдди просто для того, чтобы что-то сказать, – мы, возможно, могли бы… То есть я надеюсь, что мы оба могли бы…
Логан смотрел на нее, не мигая, ожидая, пока она закончит фразу, но Мэдди понятия не имела, как ее закончить. Заплести друг другу косы? Поиграть в прятки? Поискать на озере морских чудовищ? Чем они могли бы заняться вдвоем? Помимо того, чем двое взрослых людей могут заниматься в постели – о чем, он собственно, и подумал в первую очередь, но что было совершенно исключено.
Пока Мэдди пыталась закончить предложение, а Логан смотрел на нее, глаза его все сильнее щурились, и все больше подозрительности прокрадывалось в его взгляд. И наконец, он скосил глаза в тот угол, где валялся открытый заплечный мешок. Тот самый, что она уронила. Мэдди чуть сдвинулась в сторону, чтобы заслонить мешок собой, и тихонько задвинула его ногой себе за спину.
– Я думаю, мы могли бы навестить арендаторов, – сказала она. – Вместе.
– Арендаторов?
– Ну да. В долине есть несколько небольших ферм. Вы – новый помещик, так сказать. Я думаю, фермеры захотят с вами познакомиться.
К облегчению Мэдди, взгляд его прояснился. Если он в чем-то ее и подозревал, то ей удалось рассеять его подозрения. Логан потер шею.
– Мне бы тоже хотелось с ними познакомиться. Это хорошая мысль.
Логан достал из сумки чистую рубаху и надел. Мэдди не теряла времени даром – она заметила, из какой сумки он ее достал. Черный холщовый заплечный мешок, оказывается, принадлежал Логану. И его Мэдди не успела обыскать. Письма, должно быть, хранятся там.
Самое главное она выяснила, теперь оставалось проявить немного терпения.
– Договорились, – сказала Мэдди. – Пойдем туда вдоль ручья вверх по течению.
Мэдди уже и самой нравилась ее придумка. Возможно, поход в деревню – именно то, что ей надо. Лучший способ развлечься. Она могла бы поиграть с детьми, подержать на руках новорожденного.
И очень может быть для нее там найдется щенок.
Как только они поднялись на холм и увидели перед собой деревню, три дворняжки бросились им навстречу с приветливым лаем.
Около дюжины каменных коттеджей с черепичными крышами стояли в ряд вдоль берега реки, а на высоком холме за деревней пасли овец мальчишки. Заметив Мэдди и Логана, мальчишки, позабыв об овцах, стали разглядывать нежданных гостей. Из самого дальнего дома донесся плач младенца.
Логан схватил Мэдди за предплечье и привлек к себе.
– Послушай меня, веди себя спокойно. Люди, что здесь живут, скорее всего, напуганы нашим появлением.
– Вы думаете, что вы их напугали?
– Не я, а вы.
– Я? – в недоумении переспросила Мэдди. – Но я всего лишь обычная англичанка, и при этом не самая крупная.
– Именно поэтому они вас и боятся, – сказал Логан. – Вы никогда не слышали о графине Сазерленд?
– Конечно, я о ней слышала. В Лондоне все только о ней и говорят. Она весьма талантливая художница. И еще в столице ее называют иконой стиля.
– О да. Эта ваша талантливая художница и элегантная леди в Шотландском нагорье снискала славу самой безжалостной и жестокой помещицы. И там ее называют кровавой пигалицей.
– Я в это не верю.
Логан раздраженно вздохнул. Эта девица всю жизнь прожила на всем готовом, всё ей подавали на блюдечке с голубой каемочкой. Она и понятия не имеет о том, как живут простые люди. Гневный ком разрастался в груди, мешал дышать.
– После смерти родителей графиня унаследовала больше половины графства Сазерленд. Так вот, с этой поры ваша «икона стиля» разорила не сотни, а тысячи семей, сгоняя людей с родной земли, что кормила горцев на протяжении сотен лет. Землю у этих несчастных отбирают под пастбища, дома их сжигают, почти ничего не давая взамен. И очень часто все это делается не без участия британской армии.
Логан не без сожаления опустил взгляд на свой красный мундир. Не стоило его сюда надевать.
– Поверь мне, сердце мое, Шотландское нагорье – пожалуй, единственное место на земле, где миниатюрная фигура и миловидное лицо англичанки никого не обманут. Где все знают, что такие вот безобидные на вид англичанки больше других способны изгадить им жизнь.
– То, о чем вы говорите… просто ужасно.
Ужасно – слабо сказано.
– Преступно. Бесстыдно. Бессовестно – эти слова подходят лучше.
– Итак, вы обеспокоены тем, что эти люди подумают, будто я пришла их выселять?
– Именно так они и подумают, – ответил Логан. – Явились сюда в сопровождении офицера Шотландского полка его величества просто так, чтобы на них поглазеть? Нет, они уверены, что сейчас потеряют все, что у них есть.
– О господи.
Теперь они уже настолько близко подошли к домам, что Логан мог рассмотреть лица людей, разглядывающих их из окон.
– Не волнуйтесь, – сказал Логан. – Я смогу их убедить, что им нечего бояться.
– Как скажете.
Мэдлин как-то подозрительно загадочно улыбалась. Логана раздражало то, что она никак не хочет взять в толк то, о чем он ей говорит.
– По крайней мере, вы прихватили с собой подарки. Что у вас в корзине?
Мэдлин заглянула в корзину.
– Имбирные пряники, пастила, изюм. Но в основном там кремы и целебные эликсиры тети Теи. Старушка очень падка на рекламу и заказывает все, о чем читает в дамских журналах. Приятно, что от этих покупок хоть кому-то будет польза.
Логан не верил своим ушам. Он уставился на Мэдлин так, словно у нее отросли рога.
– Вот это вы называете подарками?
– Ваши товарищи истощили мои продовольственные запасы, и у меня не было времени подготовиться посущественнее.
– И что, по-вашему, они должны делать с этим? – он вытащил бутылку с мутной коричневой жидкостью и, щурясь, прочел название на этикетке: «Чудесный эликсир доктора Якобса»? Затем Логан выудил маленькую склянку с какой-то белой субстанцией: «Крем от прыщей»?
– Женщины есть женщины, Логан. Каждой девушке время от времени нужно немного побаловать себя, чтобы почувствовать себя хорошенькой.
Логан провел рукой по лицу. Он уже предчувствовал катастрофу.
– Мисс Грейсчерч! Мисс Грейсчерч!
Не успел Логан закончить свою обличительную речь, как самые юные обитатели коттеджей начали выбегать на улицу навстречу Мэдди. Вскоре дети плотным кольцом окружили ее, дергая за полы юбки.
– Что вы там говорили, Логан? Что они боятся меня?
Мэдди доставала из корзины сладости и раздавала детям.
– Вы могли бы сказать, что они с вами уже знакомы, – сказал Логан.
– И испортить ваше поучительное выступление о депортации шотландских горцев? Нет, я такого допустить не могла.
Логан покачал головой.
«Хитрая лиса».
– Привет, Айлен. – Мэдди присела на корточки перед девочкой лет пяти, у которой не хватало двух передних зубов. – Как твоя ручка? Не болит? Она закатала девочке рукав платья и внимательно осмотрела красную отметину чуть пониже плеча. – Вот видишь, все зажило. Ты умница. Вот тебе печенье за это. – Мэдди достала из корзины печенье и протянула девочке.
Как только Айлен убежала, Логан произнес:
– Это был след от прививки.
Мэдди кивнула.
– С тех пор как я стала хозяйкой замка, я регулярно навещаю деревню. Когда я узнала, что никто из детей не привит от оспы, я заказала противооспенную вакцину и договорилась о том, чтобы сделать прививку всем детям. Около месяца назад благодаря местному врачу, который, к счастью, разделяет мои взгляды, все дети были привиты от оспы.
Эта девушка не перестанет его удивлять. Сначала она сразила его своей красотой, затем – своим художественным талантом. Надо признать, что ее жизнь и внутренний мир гораздо богаче, чем можно было заключить из писем. Впрочем, это все мелочи, а главное – это то, что она была и остается его, Логана, классовым врагом.
Мэдлин принадлежала к привилегированному сословию и была его типичной представительницей, старательно не замечавшей суровой правды жизни. И что с того, что она при этом была умна, любопытна и славно рисовала всяких жуков!
Но то, что Мэдлин на свои деньги привила детей от оспы, не совсем укладывалось в ту картину, что он себе нарисовал.
Логан вынужденно признался себе в том, что составил о ней неверное мнение. И, как честный человек, он мысленно добавил еще две черты к портрету. Она была щедрой и ответственной и готова была защищать тех, кого брала под свою защиту.
Сама о том не подозревая, Мэдлин решительным натиском отвоевала в его сознании территории, которые он берег пуще глаза.
И это было плохо. Ибо Логан Маккензи пришел сюда, чтобы отнять у нее то, на что, по его убеждению, она, английская аристократка, не имела права.
Логан совсем не хотел проникаться к ней симпатией. Он хотел этого ничуть не больше, чем хотела этого она.
– Не все английские землевладельцы вдохновляются примером графини Сазерленд, – сказала Мэдди. – Мой отец, к примеру, всегда строго придерживался принципов «служения». Владея землей, ты служишь тем, кто ее обрабатывает. Что же касается прививок, то это личная история. В детстве моя мать переболела оспой, и, несмотря на то что ей удалось выжить, болезнь ослабила ее сердце. Я думаю, из-за этого она и умерла молодой.
Конечно, Логан знал о том, что Мэдлин потеряла мать. Счастливый повторный брак отца подробно описывался во многих ее письмах. Однако Мэдлин мало что сообщала в письмах о своей матери, и Логану не пришло в голову спросить о ней.
– Я надеялась в этом году открыть школу, – ловко меняя тему, сказала Мэдлин. – Может, когда ваши люди построят себе дома, они смогут взяться за строительство школьного здания?
– Вначале им надо найти себе жен и нарожать детей, чтобы было кому в этой школе учиться.
Читать бесплатно другие книги:
