Мастер снов Турчанинова Наталья

Харита нахмурилась, и ее прекрасное лицо на миг стало замкнутым, холодным. Цель подобных ей вдохновителей не только в развлечении и даре наслаждения – они помогали человеку понять себя самого, раскрепощали, делали свободным, вызывали чистые, яркие чувства и давали силы. В отличие от черных гурий, которые запутывали, ввергали в отчаяние, причиняли болезненное, мутное, выматывающее удовольствие, лишающее энергии. Доводящее до безумия и нередко самоубийств. Фактически те уничтожали все, что создавали хариты.

– Кошмары имеют удивительное свойство удваиваться и преумножаться, – саркастически продолжил Геспер. – Только развеешь один, как на его месте тут же возникает следующий.

Его слова звучали откровенной насмешкой. В мой адрес.

– Ты не можешь учить ее, – сурово произнесла Талия, и ее бархатный, глубокий голос неожиданно прозвучал гулким отзвуком звонкой меди, из которой было построено жилище богини молвы – всевидящей Фамы.

– Почему же нет? – спросил я пока еще мягко, хотя уже предчувствовал жестокое противостояние.

– Она должна контролировать свой дар. Очень строго. – По худому лицу Геспера пробежала легкая тень, словно от крыла пролетевшей мимо птицы. – Ты должен был представить ее Пятиглаву… мне. А не начинать заниматься обучением самостоятельно. Это безответственно и опасно. Aditum nocendi perfido praestat fides[1].

Я посмотрел на Герарда, не спешившего покидать уютную защиту тени. Пока я болтался где попало десять лет, он упорно работал. И вот уже занимает место своего учителя на совете. Неплохо. Я был искренне рад его возвышению. Вот только, похоже, вряд ли новый глас оракулов готов с радостью принимать мои поздравления.

– Понимаю. Вы боитесь, что, общаясь с создателем кошмаров, я возьмусь за старое? Вспомню прежние навыки?

Всеобщее молчание было мне ответом, а я вдруг почувствовал недопустимую злость.

– Я не спал десятилетие только для того, чтобы не навредить никому. Я перекроил себя и свой мир…

– Мы знаем, какую работу тебе пришлось провести над собой. – Клио подалась вперед, глядя на меня с неподдельным сочувствием. – Тебе и Герарду. – Она бросила взгляд на моего упорно молчащего друга. – Вы оба очень старались. Но… ты же понимаешь, рецидив может возникнуть в любой момент. А эта девочка потенциальный дэймос. Она может сорваться и…

– Я научу ее контролировать свою силу. Сдерживаться. Лечить и утешать, а не убивать и не тянуть силу.

– А кто будет сдерживать и контролировать тебя? – возразил Геспер.

– Мне это уже не нужно.

– Ты дэймос, Аметил, – проникновенно произнес наш мудрый, всевидящий, неусыпный аргус над создателями кошмаров. – Такой же, как и твой учитель. И навсегда им останешься. Мне бы не хотелось напоминать тебе об этом…

– Меня до скончания снов будут попрекать моим прошлым? – спросил я холодно.

Герард скрестил руки на груди, усмехнувшись едва заметно. Аякс прищурил яркие глаза. Первая человеческая реакция с их стороны.

– Не надо подменять понятия, – укорил меня Геспер. – Не упрекать, а напоминать. Чтобы ты не поддался искушению забыть.

– Я давно избавился от всех искушений.

Мои планы по-быстрому разобраться с наставниками и попасть на бои высшей лиги начинали рушиться. Но не успел я это подумать, как Тайгер пошевелился, легко меняя позу. Неуловимое для глаз движение. Лицо с чеканными чертами неподвижно, словно у статуи, но в глубине его широко расставленных глаз я видел неугасимое, жаркое пламя. А голос перековщика, впервые прозвучавший на одеоне, был наполнен силой и властностью.

– Друзья мои, призываю вас к объективности.

И как только были произнесены эти слова, все присутствующие забыли о своих симпатиях и антипатиях ко мне. Главной сейчас стала истина.

– Он явился к нам без принуждения, по первому требованию, – произнес Геспер, глядя на меня как на безликую шахматную фигуру на доске, следующий ход для которой надо серьезно обдумать. – Все десять лет добровольно изгнания он не был замечен в преступной деятельности и последнее посещение сна посвятил исцелению больного. Однако… – Целитель замолчал и посмотрел на Клио.

– Он нарушил правила, – произнесла аонида бесстрастно. – Прежде чем начать обучение, его воспитанница должна была предстать перед Пятиглавом. Или одним из его членов. Получить разрешение. Аметил обязан был заявить о своем желании вновь начать заниматься сновидением.

– И не вправе сам оценивать силу дара черной гурии, – добавила Талия.

– А еще я пил зелье ониров, – буркнул я не слишком вежливо.

– Это нам тоже известно, – бросил Геспер. – Есть что сказать в свое оправдание?

– Я признаю, что должен был показать Хэлену Пятиглаву. Но я уверен, она не нуждается в перековке. Она не знала о своих способностях. Никогда раньше не пользовалась ими. Она хочет стать целителем. И она просила у меня убежища. К тому же… я уже начал обучение. Вы не можете забрать ее.

Они знали это. Оторвать юного сновидящего от учителя в самом начале пути и передать другому было невозможно. С резким обрывом тонкой ментальной связи ученик мог погибнуть. Пятиглав не имел права допустить этого.

Клио сказала что-то Талии, и харита прикрыла на миг глаза, молча соглашаясь с коллегой. Герард наверху наклонил голову, рассматривая меня как редкую диковину, и произнес звучно, на весь одеон:

– Предлагаю наказание. Три года общественных работ в центре. Два раза в неделю, две полные смены.

«Ну спасибо!» – произнес я мысленно, глядя на него.

«Всегда пожалуйста», – ответил его безмятежный взгляд.

– А его ученицу, если проявит способности, также можно привлечь к исцелению больных, – добавил мой друг невозмутимо. – Заодно будет под присмотром.

– Разумно, – строго произнесла Клио, – но срок недостаточен. Пять лет. Половина того времени, что он был в изгнании. Кто согласен с подобным решением?

В воздух поднялись две руки. Самой Клио и Герарда.

– Не будем мелочиться, – с величайшим великодушием произнес Геспер. – Десять лет. За все то время, что он предавался безделью.

На этот раз были подняты три руки. Талии, которая считала укрывательство черной гурии серьезным проступком, Тайгера, в свое время как следует покопавшегося в моем подсознании, лучше всех знавшего меня, чего я стою и что движет мной, и Геспера. Подозреваю, он упек бы меня на вечные штрафные работы, но пока считал это излишним.

Таким образом, решение было принято. Специфика работы Пятиглава. Нечетное число сновидящих и никто из них не мог воздержаться. Так что одного голосования хватало, чтобы понять общее настроение.

– Ты согласен, Аметил? – спросила Клио, и в уголках ее глаз я заметил тень легкой улыбки.

Конечно я был не согласен. Мотаться десятилетие в центр – не то, о чем я мечтал в последнее время. Но высказывать свои соображения было не слишком уместно.

– А мне будет предоставлен проездной на «Нот»? – поинтересовался я мягко.

Геспер пробурчал нечто не слишком лестное в адрес наглых дэймосов. Остальные проигнорировали мой вопрос.

– Если у тебя больше нет ни вопросов, ни заявлений, можешь быть свободен, – сухо произнесла Талия.

– Есть, – ответил я, вновь приковывая к себе их внимание. – Наблюдение. Сегодня я присутствовал при интересном разговоре.

Я пересказал все услышанное в поезде от ребят-болельщиков и сделал вывод:

– Полагаю, это работа дэймоса.

Мои старшие коллеги переглянулись.

– Все дэймосы давно под присмотром, – уверенно сказал Геспер. – Либо это нелепое совпадение…

– Либо незарегистрированный создатель кошмаров.

– Думаю, тебе не нужно беспокоиться об этом, – уверенно произнесла Клио. – Мы примем все меры, чтобы нейтрализовать этого нарушителя, если он действительно был.

Я не стал возражать, но остался при своем мнении.

– Могу я идти?

– Да, конечно, – отозвался Геспер. – Но помни, мы будем следить за вашими успехами.

– Храни тебя Эргия, Аметил, – мягко напутствовала Клио.

Я развернулся и пошел прочь.

Никто не вычислит дэймоса, кроме такого же, как он сам. Древний, всегда работающий закон. И я ни разу не видел, чтобы он давал осечку. Иначе для чего Тайгер столько веков блуждает по миру снов, таща за собой в реальности сначала дряхлеющее, а затем и вовсе механическое тело.

Я не знал, за кем из них ведется наблюдение, кто крепко посажен на поводок и сколько вообще существует дэймосов, кроме меня и потенциальной гурии Хэл. Все ли они обезврежены, или кто-то продолжает темнить на стороне. Эта информация всегда была закрыта.

Я быстро пересек центр, больше не отвлекаясь на интересные типажи и разговоры. Переоделся, бросил хитон в контейнер для стирки, сдал девушке браслет, на который не успел ничего купить, и вышел на улицу.

Начали сгущаться осенние сумерки. Похолодало. Белые здания центра автоматически осветились теплым, золотистым светом. А центральный корпус, возвышающийся над ними, приобрел величественность древнего храма.

В море поблескивали огоньки далеких кораблей, стоящих на рейде. На арки моста как будто опустились стаи светляков, и весь деловой центр полыхал ворохами разноцветных камней.

Я занял свое обычное место в вагоне и не удивился, когда рядом опустился некто знакомый.

– Гелен просил передать, что в следующий раз, когда появишься, приклеит тебе на лоб свой значок. Чтобы ты, хотя бы глядя в зеркало, вспоминал о своих обещаниях.

– О, Гелен… Забыл к нему зайти.

– Ну, это не впервые для тебя. Забывать друзей.

Как и у всех оракулов, у него был нереальный голос. Глубокий, богато окрашенный, четыре октавы, впору позавидовать любому певцу. И Герард умел им пользоваться. На меня обрушилась вся палитра негодующего осуждения.

– Гер, слушай… я… я сожалею, что уехал, не предупредив тебя.

Я оторвался от созерцания мелькания огней за панорамным окном и повернулся к нему. Физиономия оракула выражала величайшее скептическое недоверие.

– Я не должен был бросать все, пропадать так надолго…

– Наплевав на все, что мы с Аяксом для тебя сделали, неблагодарный ты хюбрис…!

Его звучный баритон наполнился громогласным негодованием.

– Об этом я тоже сожалею, – добавил я быстро, пока на нас не начали оглядываться. – Только не заводись, ладно? Я… приношу свои извинения тебе и Аяксу персонально.

– Потом принесешь их лично, – буркнул Герард, снижая накал эмоций в голосе. – Ладно, ты ведь не на вокзал едешь?

– Нет, – быстро ответил я, радуясь, что буря меня, похоже, миновала. – На стадион.

– Как все и предполагали – потащишься по следам мифического дэймоса. И каким образом ты собираешься его искать? Оборвешь пуговицы у всего стадиона?

Его льдисто-серые глаза смеялись, хотя лицо все еще было суровым.

– Меня не интересует дэймос. Оставлю удовольствие ловить его Гесперу. Я хочу встретиться с Креоном.

Он недоверчиво приподнял темную бровь.

– Решил убедиться, что с борцом все в порядке? Похвальное рвение, как сказала бы Клио. Но чем-то мне не особо нравится эта затея, – заявил Герард с сердечными интонациями прорицателя, только что узнавшего, что над жизнью его пациента уже занесены ножницы судьбы.

К предчувствиям оракула следовало прислушиваться, но меня уже захватил неуемный азарт.

– Ты можешь в этом не участвовать.

– Я и не собираюсь. Понаблюдаю со стороны.

Состав пронесся через деловую часть города, блистающую высотными зданиями, миновал несколько отелей. Один из них – пятидесятиэтажный конус – вызывал у меня смутные чувства. Я машинально попытался отыскать окно на тридцать седьмом этаже, которое так сильно изменило мою жизнь. Но светящаяся гора уже проплыла мимо. Еще несколько минут поезд скользил над темными пятнами парков, затем через влажно блестящую полосу реки, где во времена моего далекого детства располагались районы низшей общественной группы: социальные общежития, центры занятости, муниципальные школы.

Герард проницательно посмотрел на меня, пытающегося разглядеть что-нибудь через стекло на такой скорости.

– Ностальгия не мучает?

– Нет.

Я хотел сказать, что у меня ни разу не возникло желание посетить родные места. Но промолчал, эта фраза могла вернуть оракула на рельсы прежних воспоминаний о моем бегстве.

Еще одна полоса деревьев – и перед нами предстал стадион «Спирос» в новом блеске. Огромная чаша, до краев наполненная огнем. Мне казалось, я уже из вагона слышу восторженный крик толпы, комментарии диктора, музыку.

Поезд наконец затормозил, и мы вместе с большинством остальных пассажиров вышли на станцию. Спустились на первый уровень и по широкой, ярко освещенной аллее направились к зданию стадиона.

– Эта девчонка, твоя ученица, в курсе, кто ты такой? – Герард с высоты своего роста обозревал окрестности. Палатки с горячей выпечкой, сувенирные лотки, прогуливающуюся публику.

– Нет.

– Интересно, – произнес он с настораживающей вкрадчивостью. – А кто она сама?

– Нет.

– Еще интереснее.

– Я учу ее на эпиоса. Ей ни к чему знать подробности.

– А если бы ты не знал их о себе, тебе было бы легче? – Его голос начал наполняться вибрирующими нотами, довольно чувствительно бьющими по ушам.

– У меня была другая ситуация.

– Не увиливай!

Я поморщился.

– Гер, сделай одолжение, не ори.

– Извини. – Он «убавил громкость» до приемлемой. – Проблема с вами, дэймосами, в том, что вы все время врете, виляете, подменяете понятия…

– Тесно общался с Геспером? – усмехнулся я. – Изучил тему создателей кошмаров лучше? Кстати, я так и не поздравил тебя с вступлением в Пятиглав. Очень впечатляюще. Рад твоим успехам.

– Опять увиливаешь, – ухмыльнулся он, притормозил у ближайшего ларька с горячими рогаликами и оглянулся на меня. – Будешь?

– Нет, спасибо.

Герард расплатился с улыбающейся девушкой, забрал впечатляющих размеров скрученное в рог печеное тесто, тут же впился в него зубами, отхватив порядочный кусок. Теперь, пока рот у него был занят, я мог вернуться к прежней теме.

– Я не вру, обычно… просто не говорю всей правды.

– Угм, – бормотнул он, обвиняюще мотнув головой.

– Скажу ей обо всем, рано или поздно, но не сейчас. Пусть сначала убедится, что помогать людям не менее захватывающе, познавательно и опасно, чем… наоборот. И она уже делает успехи.

– Мэтт, мне все равно, кто ты такой, – произнес Герард душевно, расправившись с булкой. – Для будущего, как ты понимаешь, нет разницы – судьбу дэймоса оно выстраивает, целителя или обычного человека.

– Знаю. У оракулов всегда была смещена система ценностей, только поэтому ты можешь общаться со мной.

– Но в последнее время я ощущаю нечто тревожащее, – не обращая внимания на мои слова, продолжил он безучастно.

– Что именно?

– Пока не знаю. Нити сновидения оборваны, все перепутано… – Оракул замолчал, глядя на нечто в темноте аллеи, доступное только ему, потом тряхнул головой, отключаясь от воспоминаний о своих видениях. – Ладно. Не важно.

Мы вошли в здание касс. Билеты еще были. Средний ярус, в центре.

– Ставки делать будешь? – вкрадчиво поинтересовался Герард.

– Нет, – ответил я с сожалением, отворачиваясь от огромных экранов с именами борцов и набранными ими очками.

– А я рискну.

– Не слишком профессионально для оракула, использовать свой дар в корыстных целях, не находишь?

– Я пользуюсь не даром, а интуицией и логикой, – наставительно произнес он и наклонился, заглядывая в окно букмекера: – Триста на Линоса, пожалуйста.

Стадион был полон. Море разноцветных флажков колыхалось над головами болельщиков. Волны света пробегали по рядам. Голос комментатора гремел над полем, но не заглушал крики, свист, аплодисменты с трибун. Два борца, в синем и красном трико, как раз в этот миг сошлись в низкой стойке. Их мощные мускулы вздувались, лица побагровели от напряжения, но ни один не уступал другому.