Что скрывалось за фиговым листком Чейз Джеймс

– За двадцать долларов у вас будут полные уши.

Я достал из бумажника пять долларов и положил перед ним на стол:

– Посмотрим, чем вы их наполните.

– Вы спросили, был босс женат? Так?

– Говори, Эйб, не морочь мне голову. Ты получишь свои двадцать долларов за действительно стоящую информацию. Так был он женат?

– Нет, но у него была женщина. Он уже давно крутил любовь с Пегги Вьет. Она-то воображала, что он на ней женится, но он и не думал об этом. Вот она и пристрастилась к бутылке.

– Не представляете, кто унаследует фабрику?

– Никто, как я полагаю. Он был одиноким. Фабрика стоит кучу денег. Когда босс откупил ее полностью у старого Моргана, он открыл цех консервированных лягушек. Это и поставки лягушачьих окорочков в шикарные рестораны давало ему хороший доход.

– Консервированные лягушки? Вот уж не знал, что лягушек консервируют, – сказал я, сразу насторожившись. – Вы, наверное, замораживаете лапки, а не консервируете их?

– Я вам кое-что скажу, мистер Уоллес. В наши дни женщины чертовски обленились, они кормят своих мужей консервами. Не то чтобы я был против консервированной пищи, я сам живу на бобах.

– Так что, он открыл цех консервированных лягушек?

– Моя обязанность была доставлять лягушек с окрестных ферм, но вон там находится консервный цех. Им руководит смышленая цветная девушка. Она работает там с самого начала. У нее имеется пара цветных помощниц. – Он пожирал меня глазами. – Хотите больше, мистер Уоллес?

– Ты должен рассказать мне больше, если хочешь заработать остальные пятнадцать.

Он доел свои бобы, заглянул в пустую жестянку, хмыкнул и сказал:

– Босс был настоящим сукиным сыном. Он думал только о деньгах. Он участвовал в каком-то рэкете… Почему он ездил каждый четверг в Хонду и приезжал назад с кожаным ящиком, прикрепленным ремнями к машине? Я частенько видел, как он туда отправляется, а возвращается уже после того, как я разгружался. Очень часто сюда заявлялся один мексиканец, они запирались в кабинете хозяина. Какой-то рэкет, точно!

– Что за мексиканец?

– Преступного вида кочегар, в смысле грязнуля с маленькими усиками. Он приезжал каждый месяц. Потом еще один тип являлся в машине. Этого я видел один раз. Я задержался, у меня что-то барахлил мотор в грузовике. Его я видел мельком, но мне было очень любопытно, кто он такой. Время было около девяти часов. Я слышал, как он зовет босса.

– Что он сказал? – спросил я, вручая ему десять долларов.

– Точно не помню, мистер Уоллес. Что-то в отношении денег: вроде бы «выплата» и «день выплаты». И сразу же понизил голос. Я не прислушивался, потому что это меня не интересовало.

– Эта цветная девушка, заправляющая делами в цехе консервирования, – сказал я, – как ее зовут?

– Кло Смит. Вы думаете с ней потолковать, мистер Уоллес?

– Почему нет?

– Не предлагайте ей денег. Она гордая, может оскорбиться.

– О'кей, Эйб… Если я надумаю что-то еще, я тебя разыщу.

Расставшись с последней пятеркой, я прошел к другому бараку в самом конце двора, открыл дверь и оказался в длинной и узкой комнате. У окна находилась скамья, на которой возвышались пирамиды пустых жестянок. Вдоль окон протянулись электроплиты, на которых стояли небольшие котелки и глубокие сковородки.

В углу находилась машина для заделывания консервных банок и масса крышек.

Из другой комнаты вышла высокая девушка-негритянка лет тридцати и посмотрела на меня. Надо было видеть эту красотку! Кожа эбонитово-черная, а от фигуры просто глаз не отведешь. На ней были хлопчатобумажные брюки и цветастая кофта.

– Мисс Смит? – спросил я, награждая ее своей широкой дружеской улыбкой.

Она вышла из тени на солнце, падающее через окно.

– Мы закрыты, – сказала она красивым грудным голосом.

– Тем лучше. Я хотел задать вам парочку вопросов. Меня зовут Дирк Уоллес.

Она кивнула.

– Мне не нужно сообщать вам дурную новость, мисс Смит. Любые известия быстро разносятся по Сирлу.

Она вновь кивнула.

– Вы когда-нибудь встречались с Джонни Джексоном?

– Нет.

– Но полагаю, слыхали, что я пытаюсь его отыскать?

– Да, слышала.

– Мисс Смит, возможно, вы сумеете мне помочь. Мистер Везерспун хотел купить ферму Джексона. Как я понимаю, он продавал лягушачьи лапки в рестораны, но я не знал, что он консервирует лягушек.

Она задумчиво смотрела на меня:

– Какое это имеет отношение к Джонни Джексону?

Теперь уже я улыбнулся ей доверительно:

– Сам не знаю. В моем деле приходится ходить вокруг да около в поисках информации, и иной раз, но не слишком часто, какие-то вроде бы совершенно разрозненные факты начинают соединяться в единое целое. Скажите, мистер Везерспун широко торговал консервированными лягушками?

– Нет. Мы продавали около пятисот банок в месяц, но он объяснял, что это всего лишь начало. В прошлом месяце мы продали пятьсот двенадцать банок, так что мне кажется, он знал, что делает.

– Вас не затруднит рассказать мне, как обрабатываются лягушки?

Она пожала плечами и убрала со лба локон черных волос.

– Мы уже получаем готовые ножки из цеха обработки. Потом их опускаем в масло и слегка обжариваем, после чего раскладываем по банкам. От потребителей требуется только выложить содержимое банки на сковородку и на десять минут сунуть в духовку.

– И только?

– Не совсем. Мистер Везерспун изобрел особый соус, под которым подаются ножки. Его вкладывают в жестянку в мешочке. Ингредиенты им запатентованы. Это один из быстро приготовляемых соусов: высыпается порошок в кастрюлечку, добавляется воды или молока, немного белого вина и три минуты варится на медленном огне.

– Звучит вкусно, – сказал я. – Я вечно в поисках легко приготовляемой пищи, мисс Смит. Чего хотите от холостяка? Найдется ли у вас баночка, которую я мог бы приобрести, за деньги, разумеется, попробовать?

Она покачала головой:

– Нет. В этом отношении мистер Везерспун был очень строг. Он всегда укладывал мешочки в баночки самолично и стоял рядом со мной, пока я их заделывала. У него имеется список лиц, которые заказывают эти консервы по почте. Они им доставляются ежемесячно. Банки упаковывают в специальные контейнеры.

– А купить такую баночку в магазине можно?

– Они только для поставки заказчикам. Мистер Везерспун говорил, что наш цех нужно оборудовать современными машинами, вот тогда мы сможем выпускать эти консервы для широкой продажи. Он надеялся в скором времени расширить свой ассортимент еще каким-нибудь соусом.

Я начал видеть какой-то свет.

– Ну что ж, очень печально. Придется подождать. Благодарю вас, мисс Смит. Что будет с фабрикой?

– Не знаю. Полагаю, мне придется искать себе другую работу.

– Для такой хорошенькой и расторопной девушки, как вы, это не будет очень трудным. Может быть, с мистером Везерспуном кто-то сотрудничал и этот человек может продолжить его дело?

– Сюда несколько раз приезжал один мексиканец, но я не знаю, работал ли он вместе с мистером Везерспуном. Он мог быть и его клиентом.

– Мне кажется, я его знаю: тонюсенькие усики, как будто нарисованные карандашом, невысокого роста, но с очень широкими плечами?

Она кивнула и задумчиво посмотрела на меня:

– Больше ничего не хотите узнать? Мне пора домой.

– Извините, что я вас так долго задержал. Последний вопрос: где живет мистер Везерспун?

– У него квартира над офисом.

– Он не женат?

– Нет.

– Еще раз огромное спасибо.

Я признательно ей улыбнулся и ушел.

Проходя через двор, я посмотрел на здание со служебными помещениями. Над офисом было четыре окна квартиры.

Я поехал в отель «Прыгающая лягушка». За столом администратора сидел Боб Вьет. Я подумал, что его кончина не за горами.

– Печальные новости, – сказал я, останавливаясь перед ним.

Он вымученно улыбнулся:

– Человек предполагает, а Бог располагает…

– Вам придется искать другого покупателя на ваш отель. Найдете, не сомневаюсь. Это не конец света.

– Я о себе не беспокоюсь, меня очень волнует Пегги.

– Как ее дела?

– Мне сказали, что она поправится. Ей дают какой-то наркотик. – Он печально посмотрел на меня: – Она одинока. Я не могу уйти отсюда, чтобы навестить ее.

– Думаете, ее обрадует посетитель? У меня свободное утро. Я отнесу ей цветы и поболтаю с ней.

Его лицо прояснилось:

– Правда? Мне кажется, вы ей симпатичны, мистер Уоллес. Больше я никого не могу просить. Здешние дамы ее недолюбливают.

– Оставьте это за мной. Я сейчас поеду. Где находится больница?

Оказывается, она находилась в полумиле от Сирла.

Итак, вооружившись довольно безвкусно подобранным букетом и последним бестселлером Юдит Кантц, я отправился к Пегги Вьет. Она сидела на балконе маленькой больницы, кроме нее, никого там не было, и печально смотрела на сосновый лес.

Она удивленно посмотрела на меня, потом ее лицо просветлело:

– Ой, Дирк! Вот сюрприз!

– Как поживает девочка? – спросил я, положив цветы и книжку рядом с ней на стол.

– Все будет о'кей: я с этим справлюсь. Доктор Венс завтра отправляет меня домой.

– Правда? Так быстро?

Она рассмеялась:

– Я не алкоголичка, хотя вела себя как таковая. Это была любовная тоска.

Я сел рядом с ней.

– Хорошая новость. А как любовная тоска?

– Два часа назад сестричка сказала мне, что он умер… – Пегги посмотрела мне в лицо: – Я не смогла пролить ни единой слезинки. Во мне все перегорело. Теперь мне кажется, что я была ненормальной.

– В вашем возрасте я тоже чуть не сошел с ума из-за девушки, – солгал я. – Потребовалось время, чтобы я с этим справился. Но все прошло совершенно бесследно.

– Как там папа?

– Ему будет лучше, когда вы вернетесь. А сейчас ему трудно приходится без вашей помощи.

– Догадываюсь. Бедный папа! Он такой несгибаемый. Я вернусь завтра. Вы скажете ему?

– Непременно.

– Значит, отель не будет продан?

– Найдутся другие покупатели помимо Везерспуна.

Она кивнула:

– Я хочу уехать отсюда. Меня здесь никто не любит.

– Поговорите с Виллисом Поллэком. Он сумеет найти покупателя.

– Да, во всяком случае, я подожду, пока… не уйдет. – Она отвернула в сторону лицо. – А это случится очень скоро.

– Пегги, возможно, вы сумеете мне помочь. Чем дольше я ищу Джонни Джексона, тем все более сложными становятся мои поиски. Вы не против рассказать мне про себя и Везерспуна?

– Какое это имеет отношение к Джонни? – удивилась она.

– Не знаю… Я подобен рыбаку. Закидываю крючок наугад, авось рыбка клюнет… Когда вы с ним впервые встретились?

– Приблизительно два года назад. Он пришел в отель поговорить с папой о его продаже. В нем было что-то такое, что привлекло меня. – Она подняла вверх руку беспомощным жестом. – Дирк, девушки часто бывают невероятными дурами!

– Мужчины тоже!

– Возможно. Я влюбилась в Гарри. Сначала он меня едва замечал, а потом заинтересовался. Однажды вечером, когда папа себя плохо чувствовал и рано лег спать, пришел Гарри. Он попросил меня показать ему лучшую комнату. – Она горько рассмеялась. – О'кей, я пошла на это. Вы можете догадаться, что случилось… Он действительно потряс меня. До этого я уже была близка со многими мужчинами, но Гарри знал, как надо это делать. Я получила такое наслаждение, что после этого только и думала о том, когда же мы снова будем заниматься любовью. Встречаться у нас было опасно из-за папы, поэтому мы договорились, что я буду приходить к нему. Туда было всего пять минут ходьбы. У него симпатичная квартира над офисом. Мы бывали вместе три раза в неделю. А мне все было мало. Потом я почувствовала, что он начал охладевать. Он мог забежать на ленч, посмотреть на меня с улыбкой и сказать, что у него дела, так что сегодня не приходи.

Я была как в бреду, чтобы погасить жар в крови, я выпивала целый стакан джина, ложилась спать и ревела всю ночь напролет…

– Такое случается, и очень часто.

– Не сомневаюсь. – Она пожала плечами. – Я прошла через это. И теперь я рада, что все это позади. Последнее время я виделась с ним всего раз в месяц, но продолжала пить.

– Почему вы рады, Пегги?

– В нем было что-то… трудно объяснить. Я думаю, что он участвовал в каком-то рэкете. Бывали случаи, когда мы ложились в постель, а тут звонил телефон, и он моментально бежал в офис. Фабрика была уже закрыта. Несколько раз я слышала, как он сердито кричал, а когда он поднимался наверх, у него было такое разъяренное лицо, и жестокое. И тогда он прогонял меня прочь. Ссылался на дела, а когда я один раз попробовала протестовать, он напугал меня своим злобным видом.

– Вы можете забыть его, Пегги. Он ушел из вашей жизни.

– Поэтому-то я и рада.

– Вы сказали, что думали, что он замешан в каком-то рэкете. Откуда такие мысли?

– Ну, не совсем же я идиотка! С какой стати ему будут звонить в два часа ночи, и он моментально прогоняет меня прочь, толкуя о делах? Ну, а потом грузовик, который приезжал где-то в три часа ночи.

– Что за грузовик?

Поколебавшись, она махнула рукой:

– Ну, теперь он умер… так что… Это случилось в то время, когда я была от него без ума. Наверное, я слишком много пила. Он явился вечером в ресторан в тот день, когда мы всегда встречались. Ох, Дирк, как я мечтала об этой ночи! О том, как он будет держать меня в своих объятиях и брать снова и снова… Меня сжигало неудовлетворенное желание… – Она посмотрела на меня: – Почему я это вам рассказываю?

– Говорят, что признание облегчает душу, – сказал я, ободряюще ей улыбаясь.

– Боже, вы вытянете информацию даже у устрицы!

Внезапно у нее изменилось выражение лица, и я переполошился, что что-то напортил:

– Пегги, это очень важно для меня. Расскажите мне про грузовик.

Она посмотрела на цветы на столе и взяла их в руки, погладила розы и сладко пахнувшие магнолии.

– Вы первый, кто подарил мне цветы.

– Еще будут дарить, вы же молоды!

Она положила цветы и стала перелистывать книжку.

– Пегги, – не выдержал я, – расскажите о грузовике!

– О'кей. Он вечером дал мне отставку, и я, очевидно от обиды, набралась до того, что совсем перестала соображать. Лежа в постели, я решила, что Гарри наверняка завел себе другую. Я должна была это выяснить. Я оделась и отправилась на фабрику. Время было за полночь, но ворота не были заперты. В его окнах горел свет. Наверное, вам меня не понять, но в этот момент я была как в бреду. Джин и ревность… Это было ужасно!

Она посмотрела на меня.

– Я вас понимаю.

Она пожала плечами:

– Даже не верится. Скажите… все, что угодно, но понять… Впрочем, дело не в этом… – Она мне улыбнулась. – Я часто задаю себе вопрос, можно ли понять другого человека.

– Если постараться, то можно, Пегги. – Единственное, что я мог ей сказать.

– Так или иначе, но я не сомневалась, что у него наверху какая-то женщина. Мне нужно было взглянуть на нее. Но, понимая, что я пьяна, я не хотела вдруг наброситься на них открыто. Да к тому же я начала бояться Гарри, хотя в постели он давал мне то, чего не мог дать ни один другой мужчина… Я пробралась за ряды бочек и стала ждать. Прождала три часа и постепенно стала трезветь. Внезапно я как бы взглянула на себя со стороны. Как я прячусь за зловонными бочками, ревность доводит меня до безумия, а по сути дела, глупо страдать из-за такого скота, как Гарри. Я уже было совсем собралась вернуться домой, как приехал грузовик. Шофер едва слышно посигналил, вышел из кабины и распахнул ворота. Впрочем, это, видимо, был не шофер, а второй тип, потому что грузовик въехал во двор и этот человек закрыл ворота… Было очень темно, я могла видеть только смутные очертания. Затем распахнулась дверь офиса, и вышел Гарри. При свете, падавшем из окон офиса, я узнала второго парня, который вылез из грузовика. – Она зябко передернула плечами. – Эти двое меня смертельно напугали… Негры. У одного были бусы, а на голове широкополая черная шляпа. Второй был одет в какой-то немыслимый жакет или куртку из облезлого меха. Мне они показались воплощением зла. Следом за Гарри они прошли в офис. Минут двадцать они таскали маленькие картонные коробки и складывали их в грузовик. Быстро они работали, но коробок было очень много. После того как все они были убраны, негры вернулись в офис. С того места, где я пряталась, мне было видно, что там творилось. Гарри дал им денег. После этого они уехали. Гарри запер ворота на замок и поднялся к себе в квартиру. А через несколько минут свет везде погас.

Пегги взяла в руки цветы и понюхала магнолии.

– Я почувствовала себя форменной дурой. Никакой женщины у Гарри не было, а я оказалась в ловушке. Поблуждав в темноте, я все же разыскала калитку в конце двора. Замок на ней поржавел, я смогла с ним справиться и побежала домой.

– Веселенькая ночка! – сказал я.

– Вот почему я уверена, что Гарри участвовал в каком-то рэкете. – Она посмотрела на меня. – Вы что-нибудь понимаете, Дирк?

– Ну, он уже умер, Пегги. Забудьте обо всем. Лучше расскажите о себе.

В течение последующего получаса я выслушал характерную исповедь молоденькой девушки, жаждущей найти человека, который по-настоящему ее полюбил бы, и с отчаяния бросившейся на шею уже немолодого развратника. Я давно уже научился быть сочувствующим слушателем. Ей необходимо было выговориться, а я говорил нужные вещи в нужное время.

Под конец она «стравила давление» и стала даже улыбаться.

– В жизни своей ни с кем так не говорила, как с вами, Дирк. Если я вам надоела, извините меня.

Я подмигнул ей:

– Все будет о'кей, Пегги. Конечно, вас еще ждут неприятные минуты, но вы со всем справитесь. Потолкуйте со старым Виллисом, на него можно вполне положиться. Он найдет покупателя на отель, а тем временем возвращайтесь туда и помогайте отцу.

– Спасибо вам, Дирк, за ваше отношение. Вы все понимаете.

На этом мы с ней расстались.

Теперь моя голова была полна той информацией, которой она меня снабдила.

Вернувшись в отель, я сообщил Бобу Вьету, что Пегги чувствует себя хорошо и завтра уже будет дома.

От этого известия он сразу приободрился.

Сытно пообедав густой похлебкой из рыбы, которую Абрахам именовал «чаудой», я поднялся к себе в комнату и смотрел по телевизору запутанный вестерн с бесконечными погонями и стрельбой. Он закончился в 22.45. Я запасся мощным фонариком, проверил пистолет и спустился в вестибюль.

Старый Абрахам безмятежно спал за столом администратора. Двое коммерсантов говорили о делах. Ни один из них не посмотрел в мою сторону, когда я выходил из отеля на пустынную улицу. В Сирле рано ложатся спать.

Офис шерифа был погружен во мрак. Несколько уличных фонарей бросали вокруг себя слабый свет, все остальное тонуло во мраке.

Избегая освещенных мест, я быстро добрался до лягушачьей фабрики, прошел вокруг высокой стены, пока не увидел калитку, о которой мне сказала Пегги. Остановившись, я прислушался. В Сирле стояла тишина, только с шоссе доносились едва слышные звуки проезжавшего транспорта. Вонь от бочек с лягушками густой пеленой висела в жарком влажном воздухе.

Поднажав на калитку, я без труда открыл ее и вошел в просторный двор. Все здания, включая административное и квартиру Везерспуна, были погружены в темноту.

Полная луна серебрила весь городок, на земле лежали причудливые тени.

Подойдя к административному флигелю, я подергал входную дверь. Поскольку я и не думал, что она откроется, я не испытал разочарования. При свете фонарика я обнаружил, что заперта она на три замка: а такую дверь плечом не вышибешь! Обойдя здание с обратной стороны, я нашел вторую дверь, но она тоже была надежно заперта.

Отойдя немного назад, я осмотрел здание. Покатая крыша и веранда, затем окна квартиры Везерспуна и еще одна крыша. Тогда я вернулся во двор. Порыскав в подсобных помещениях фабрики, я нашел короткую лестницу. Я отнес ее к задней стороне флигеля, приставил к стене и взобрался на крышу. Оттуда уже нетрудно было попасть на веранду.

Одно из окон было приоткрыто. Я приподнял его повыше, прислушался и, открыв его пошире, влез в помещение. При свете фонарика я понял, что нахожусь в большой, красиво обставленной спальне. На кровати могли удобно улечься сразу трое. Я представил себе, как на ней лежит Пегги, предлагая свое соблазнительное молодое тело Везерспуну.

Я вышел из спальни в коридор, отворил дверь в соседнее помещение, которое оказалось гостиной, тоже прекрасно обставленной и содержащейся в идеальном порядке.

Личная квартира Везерспуна меня не интересовала, я хотел проникнуть в контору.

Я вышел на лестницу и остановился на верхней площадке, осветив ее полностью до солидно выглядевшей двери. Спустившись к ней, я обнаружил, что она заперта, но было ясно, что открыть ее без труда мне не удастся. А я так хотел туда попасть!

Разочарованный, я вернулся в его квартиру, прошел в спальню и открыл дверь большой кладовой, находящейся напротив кровати. Пришлось потратить немало времени, чтобы проверить все карманы огромного количества костюмов покойного, но это мне ничего не дало. Потом я занялся комодом: десятки дорогих сорочек, белье, носки, все это меня не интересовало.

Наконец после часового тщательного обыска я выдвинул маленький ящичек в прикроватной тумбочке: там лежали пакетики с презервативами и ключ. Обрадовавшись, я схватил его, бегом спустился вниз и вставил в замок. Ключ повернулся, дверь распахнулась. Я прошел к огромному письменному столу, за которым он сидел, когда я впервые с ним познакомился. Все ящики в столе были закрыты. Усевшись в кресло, я исследовал замки. Их сумел бы открыть лишь профессионал.

Оставив стол в покое, я обошел весь кабинет, обнаружил какую-то дверь, толкнул ее и попал в маленькую комнатку. Передо мной находилась стальная дверь от пола до потолка. Против двери – стальной сейф с висячим замком. Без ключей эту дверь не откроешь, разве что взорвать ее динамитом.

Я стоял и разглядывал эту дверь.

Оставаться дольше не имело смысла. Мне придется подойти к решению этой задачи с другой стороны, тут я потерпел полное поражение.

Вдруг я услышал звуки приближающейся машины. Я выключил фонарик и подбежал к большому окну. Мне были слышны голоса. Потом ворота на фабрику распахнулись, и во двор въехал грузовик. Следом за ним шла машина, остановившаяся вплотную за ним.

Луна стояла уже высоко, я мог ясно разглядеть и грузовик, и легковую. Из машины вылез невысокий, крепко сбитый человек. Я сразу узнал его: Эдмундо Рейз. А из грузовика тоже выскочили мои давнишние «приятели»: Сомбреро и Козья Шкура.

Я не медлил, открыл дверь в квартиру Везерспуна, потом запер ее за собой и бесшумно поднялся вверх по лестнице. Выбравшись из здания, я подхватил лестницу и спрятал ее в зарослях кустарника.

Вытащив пистолет из кобуры, я неслышно обошел вокруг здания и замер, приблизившись ко двору, потом, вытянув шею, выглянул из-за угла.

В офисе горел свет, входная дверь была распахнута настежь. Во двор струился из окон свет. После долгого ожидания я убедился, что все трое вошли в дом. Тогда я, пригнувшись, двинулся вперед, прячась в тени, добрался до склада с бочками и спрятался за ними. Наверное, именно здесь скрывалась Пегги, потому что отсюда мне тоже было ясно видно все происходившее в офисе.

Сомбреро стоял у стола, а Рейз с другим удалились в маленькую комнатку. Прошло порядочно времени, когда оттуда выглянул Козья Шкура и поманил пальцем Сомбреро. Тот тоже нырнул туда.

Вышел Рейз со связкой ключей в руках и подошел к столу. Усевшись в кресло, он принялся отпирать ящики.

Появился Козья Шкура с охапкой картонных коробок, дошел до грузовика и сунул их в кузов, затем вернулся назад, по дороге встретившись с Сомбреро, который делал то же самое.

Я наблюдал за Рейзом, он просматривал какие-то бумаги, которые вытащил из одного ящика стола. Движения у него были торопливые. То и дело он откладывал бумаги в сторону.

Двое негров сновали от грузовика в офис и обратно. Это была быстрая, хорошо организованная операция.

Рейз выдвинул другой ящик и извлек из него папку, проверил ее содержимое и отложил в сторону. Открыв и торопливо просмотрев все до единого ящики, он снова запер их. Я решил, что он нашел то, что его интересовало.

Он поднялся из-за стола. Я услышал, как он кричит:

– Живее, живее! Что вы там так долго копаетесь?

Козья Шкура что-то пробормотал в ответ и снова скрылся в маленькой комнатке.

Поскольку Сомбреро тоже вошел в дом, я решил, что это мой единственный шанс. Вытащив пистолет, я выскочил из-за бочек, в три прыжка добрался до кузова грузовика, схватил одну из коробок и вернулся назад за бочки. Когда уже все было кончено, на крыльце появились негры, нагруженные коробками.

Рейз потратил еще несколько минут на то, чтобы все запереть, потом достал из кармана носовой платок и самым тщательным образом обтер все ручки и верх стола.

Козья Шкура закрывал грузовик парусиной, Сомбреро уже сидел за рулем.

Забрав папку и бумаги, Рейз выключил там свет. Он вышел на крыльцо, запер на ключ входную дверь и быстро пошел к своей машине.

– О'кей, поехали.

Он первым проехал через ворота. Сомбреро, оказавшись на улице, остановился и подождал, пока второй негр не закроет ворота.

Я затаился за бочками, прижимая к себе коробку, и ждал, пока вдали не стих шум обоих моторов.

Выйдя со двора через заднюю калитку, я быстро побежал в отель.

В вестибюле горела одна только лампа: над столом администратора. В помещении никого не было. Двое коммерсантов, видимо, легли спать. Старый Абрахам даже похрапывал, руки у него были сложены на коленях. Я его осторожно разбудил. Он с трудом открыл глаза и заморгал, увидев меня, потом его черная физиономия расплылась в улыбке:

– Должно быть, немного задремал. Вам что-нибудь надо, мистер Уоллес?

– Консервный нож, – ответил я.

Он заморгал глазами:

– Не понял?

– Консервный нож. У вас найдется?

– Консервный нож?

– Совершенно верно.