Коловрат: Знамение. Вторжение. Судьба Живой Алексей

Глава пятнадцатая

На мечах

Как только забрезжил рассвет над озером, чья-то грубая рука растолкала боярина, спавшего без задних ног. Несмотря на дикую усталость, за ночь Кондрат почти успел восстановить свои силы. Если не считать ссадин и ушибов на всем теле, особенно болел лоб, несколько раз принявший на себя удар палки. Шишки и ссадины здесь образовались такие, что Кондрат даже не стал их трогать. Главное, что кровь запеклась и ладно.

«Остальное до свадьбы заживет», – подумал про себя с горькой усмешкой боярин. Нехотя открывая глаза, Кондрат вдруг поймал себя на странной мысли: а ведь он еще не женат. Интересно, почему? Евпатий Коловрат далеко не стар, мужчина в самом соку, да и богат несметно. С князем знается. По всему выходит – первый жених на всю Рязань. Или, может, уже был женат, да что-то случилось? Но верных приказчиков, что могли бы прояснить эту загадку, рядом не было. А додумать эту мысль Евпатий не успел.

– Вставай, – окликнул его знакомый голос атамана, – рассвело. Пошли, разомнемся.

Кондрат опустил ноги на земляной пол, встал и едва не взвыл, – все стопы были иссечены, исколоты иглами и корягами. После вчерашней беготни вокруг озера на ногах живого места не осталось. Однако, натянув сапоги, выйдя на свежий воздух из прокопченной кузницы и умывшись водой из озера, Кондрат вспомнил, где он и зачем тут находился. Силы прибавилось. «Хочешь до конца обучения дойти, терпи», – приказал сам себе Кондрат.

Помахав затекшими руками и ногами, размявшись немного, боярин поправил треснувший почти по швам и еще влажный после вчерашнего купания кафтан. Взглянул на едва показавшееся между деревьями солнце. А затем на атамана Ваську Волка, который вышел из кузницы, одетый все в ту же в кожаную рубаху и неся в руках какой-то длинный сверток их холстины. Поначалу Кондрат решил, что сегодня они продолжат тренировки на палках. Но, видимо, время поджимало, и атаман решил ускорить обучение своего высокородного гостя.

– Держи, боярин! – атаман размотал тряпицу.

Под ноги упал тяжелый предмет, слегка погрузившись в мокрую землю. Кондрат опустил глаза и с интересом рассмотрел его. Это был средней длины меч, но не его личное оружие. Боярский меч с богато отделанными ножнами так и остался в кузне у самой лежанки, вместе с расшитой золотом верхней одеждой. Этот был другой. Прямой, остро отточенный клинок заканчивался простой деревянной рукоятью без всяких каменьев и золота. Второй такой же меч атаман держал в руке, слегка поигрывая клинком. Отчего солнце то и дело поблескивало на его острие.

– Пора проверить тебя на сообразительность, боярин, – сообщил атаман и добавил: – Но сначала сними свои красные сапоги да надень поршни, как у меня. Так оно ногам удобнее будет.

Кондрат не стал спорить и показывать спесь боярскую, ибо только они да князья высокородные могли носить красные сапоги. Быстро замотал израненные во время вчерашней беготни стопы онучами[31] и надел потертые коричневые поршни, принесенные ему подмастерьями кузнеца-отшельника. Поневоле вспомнил, какую обувку приходилось носить в Афганистане по необходимости. Встал, прошелся, даже попрыгал. Израненным стопам действительно стало заметно легче. Теперь их защищали от иголок и корней толстые портянки и пусть и мягкая, но кожа.

– Я готов, – кивнул он, чуть поднимая меч и разворачиваясь к кузнецу.

– А коли готов, держи, – только и сказал кузнец, взмахнув мечом так быстро, что Кондрат едва успел вскинуть свое оружие и даже присесть, чтобы ему не срубили голову. Быстрый меч кузнеца рассек воздух как раз в том месте, где только что была голова боярина, лишь слегка звякнув о кончик его меча. Была бы на нем шапка, точно маковки лишилась бы.

Кондрат поднялся и мигом отскочил в сторону на пару шагов. Утренней дремы как не бывало.

– Ты чего это, Васька, ошалел? – не выдержал он, принимая боевую стойку с мечом наизготовку. – Взял бы чуть пониже и учить бы уже некого было.

– Ничего, – пожал плечами бывший атаман, медленно перемещаясь в сторону вслед за боярином. – Если тебе голова твоя дорога, быстро сообразишь. В бою тебя никто предупреждать не будет. А здесь я тебе еще время дал поразмыслить. Вишь, быстро ты смекнул, боярин, как от смертельного удара уйти. Ну, а что едва не побрил тебе голову, ну так что ж. Так учение быстрее пойдет. Лучше я тебя сейчас подрежу немного, чем потом враги совсем тебя жизни лишат. Али не согласен?

– Согласен, – хмуро кивнул боярин, – поехали дальше.

– Поехали, – кивнул кузнец и быстро нанес новый удар справа.

Кондрат отбил его, подставив свой клинок. Потом заметил, как летит клинок кузнеца снизу, – отбил и его, лихо рубанув сверху вниз по оружию противника. Раздался звон. Но бывший атаман отчего то не выронил меч, хоть удар и был довольно силен. За какое-то мгновение, пока меч боярина все еще находился внизу, кузнец, сделав неуловимое движение, неожиданно выпростал свой клинок и едва не пригвоздил противника к стволу сосны. Клинок Васьки сверкнул у самого горла. Кондрат с опущенными руками невольно отшатнулся назад, но, сделав шаг, уперся спиной в дерево, ощутив шершавую кору сосны.

Быстро поднять свой клинок не было никакой возможности. А бывший атаман лишь немного вытянул руку и приставил острие к самому кадыку боярина. Одно движение отделяло поверженного противника от смерти. Ощутив холодную сталь у себя на горле, Кондрат немного занервничал. Особенно заметив, какой яростью вдруг сверкнули глаза бывшего атамана, словно вспомнившего нечто темное из своей прошлой жизни.

– Ну, боярин, – прошептал он еле слышно. И лицо его вдруг сделалось жестким и безжизненным, как у мертвеца, – вот и пришла пора с жизнью расстаться.

Кондрат молча сглотнул, ощутив еще сильнее остроту клинка на своем горле. Мозг, когда-то давно натренированный страхом смерти, с бешеной скоростью просчитывал варианты, как ее избежать, но ни один из них в этот раз не приводил к спасению. Даже легкое нажатие на рукоять – и клинок войдет в шею как в масло. Кондрат рассчитывал только на учебный бой. А вдруг этот кузнец настолько ненавидит бояр, что действительно решил его прирезать ради удовольствия или за какие-то прошлые обиды? Что, если он ошибся в расчетах.

– Струхнул, боярин? – вдруг издевательски поинтересовался кузнец, отступая на шаг и ухмыляясь. – Надо же было тебя на испуг взять, да посмотреть, что будет. Я гляжу, ты уже обделался. Решил, небось, что я и правда тебя убью, да с золотом твоим исчезну. Оно, конечно, заманчиво. Да только…

Он не договорил. Взбешенный новой проверкой и своим бессилием в этой битве Кондрат ударил по клинку атамана снизу вверх, уводя острие в сторону, а затем сам обрушил удар на голову кузнеца сверху вниз. Убить, конечно, не хотел. Но попугать за издевательства нужно было. Может быть даже ухо, в котором сверкала серьга, отрубить. Так его разозлил этот чертов кузнец. Однако обидчика уже на том месте не было. Словно призрак, он мгновенно и незаметно переместился на шаг в сторону. Отчего яростный удар Кондрата только срубил несколько веток.

Васька же, отпрыгнув, уже отступал назад к озеру вдоль края поляны. Мягко переставляя ноги в поршнях, он поигрывал мечом, словно подзадоривая своего противника, который и так был уже в ярости.

Кондрат тоже прыгнул вперед и, оказавшись на расстоянии удара, выбросил клинок вперед, совершенно не заботясь о том, убьет он Ваську или нет. Кузнец удар отклонил, вновь переместившись на шаг. Кондрат нанес еще один резкий удар, прямой и колющий, в грудь. Васька и его отбил, но уже с трудом, как показалось Кондрату. Больно уж сильный получился удар. Не обманываясь насчет себя, боярин продолжал рубить и колоть воздух вокруг кузнеца, тесня того к озеру, до тех пор пока противники вновь не оказались на берегу. Звон на поляне стоял такой, словно в опустевшей кузне стучали сразу несколько кузнецов. Птицы, не привыкшие к такому шуму в этих местах, вспорхнули со своих насиженных веток, перелетев вглубь леса. Подальше от двух неистовых мужиков, которые уже битый час обменивались ударами, то и дело высекая искры из мечей.

Здесь Кондрат, которому совсем не хотелось повторить вчерашнее купание, сменил тактику. Он вдруг прекратил наступление, отошел на пару шагов и встал как вкопанный на месте. Позади него, в десятке шагов была кузня и землянки, впереди озеро. Справа вся обширная поляна. Чуть наклонившись, он ждал ответного нападения кузнеца. И тот порадовал его, вдруг ринувшись в наступление. Васька Волк нанес два удара подряд: сверху и сбоку, Кондрат на удивление ловко отбил оба. Затем чуть не пропустил удар по ногам, в последний момент успев переместить клинок к правому колену. Здесь меч кузнеца лишь вспорол ему шаровары, скользнув по клинку, но оставил нетронутой плоть. А Кондрат в ответ, изловчившись, рубанул приблизившегося противника по плечу, и удар неожиданно достиг цели. Почти. Каким-то чудом бывший атаман опять успел избежать смерти, и клинок Евпатия лишь срубил кожу с наплечника. Доспех треснул, оголив плечо.

– Молодец, боярин, – похвалил Васька, отскочив на несколько шагов и осматривая свою рану, – вспоминаешь дело ратное потихоньку.

– Жив? – уточнил на всякий случай Кондрат, хотя и так видел, что бывший атаман стоит перед ним, не выказывая ни малейших признаков слабости или боли. Да и сам он в ярости уже забыл про свои.

– А что мне сделается, боярин, я же заговоренный, – сообщил Васька, бегло взглянув на след от удара меча. – Крови нет, кости целы. Только рубаху попортил, зашью.

А потом, перекинув меч из правой руки в левую, добавил:

– С боковыми ударами у тебя уже неплохо идет. Держишь. А вот в ноги и голову покамест пропускаешь. Это худо.

Он вновь посмотрел на свое плечо и закончил первую похвалу:

– Когда нападаешь, помни, хороший противник на месте стоять не будет, дожидаясь, пока ты его проткнешь, али изрубишь в куски. В него еще попасть надо. Так что смотри внимательно, как он движется, да угадывай. Сделай так, чтобы не ты его достал, а он сам на твой меч наскочил. Вот тогда будешь готов.

Кузнец вдохнул полной грудью, потом сплюнул, прищурившись на солнце.

– А теперь с другой руки поучись отбиваться от моих ударов. Так тебе труднее будет.

И атаковал едва успевшего перевести дух Кондрата. Левой рукой удалой кузнец бился ничуть не хуже, чем правой. Зато отбивать эти удары и в самом деле оказалось сложно. Праворукому биться с леворуким всегда труднее. Неудобно. Но и тут Кондрат не ударил лицом в грязь. Пропустив поначалу пару секущих выпадов в ноги и плечо, боярин вскоре приноровился сражаться с неудобным противником. Его собственные руки с каждым новым ударом становились все более умелыми, а меч в них вертелся ничуть не хуже шашки в руках лихого казака.

Сам кузнец, не дав ему доспеха, надо сказать, удары только намечал, лишь изредка царапая противника в наказание за ошибки. Постепенно до Кондрата дошло, из-за чего ему не дали надеть не только свой доспех, привезенный из Рязани, но и ничего не предложили из местных запасов. Так он гораздо острее чувствовал тонкую грань между жизнью и смертью, чем человек, закованный в броню или хотя бы затянутый в кожаные доспехи. Меч, свистевший над ничем не прикрытой головой или возле самого горла, то и дело рассекавший его шаровары на лоскуты, заставлял мозг работать и принимать решение в десять раз быстрее. Руки, ноги и голова человека, боровшегося за свою жизнь, сливались в единое целое и выполняли приказы мгновенно.

Прыгая и уворачиваясь от разящих ударов левой руки кузнеца, Кондрат поневоле ощущал холодок смерти, плясавшей вокруг него на конце клинка. Кузнец, невесть как оказавшийся в этих замшелых лесах и неизвестно чем промышлявший здесь на самом деле, явно был из тех, кому приходилось много убивать. И потому он знал цену жизни. Он играл с неумелым боярином, как кошка с мышкой, показывая превосходство в каждом движении. Кондрат долгое время пребывал в бессильной злобе и ярости, пытаясь пробить этот невидимый щит. Но внезапно, после очередного удара, Кондратий вдруг ощутил, как резко изменилось его сознание. Разом. Словно он вспомнил все, что таилось в глубинах, но до поры было под запретом. Хотя внешне все осталось, как и было. Только теперь его разум слился с мечом, и рука стала продолжением тела, а сил прибавилось.

Следующий удар боярина заставил бывшего атамана со звоном скрестить с ним мечи и с большим трудом отвести клинок, направленный прямо в лоб. На мгновение они встретились глазами, и Евпатий успел заметить легкое изумление в холодных глазах кузнеца. А когда новым ударом он срубил второй наплечник, а потом и вовсе взмахнул над непокрытой головой Васьки-кузнеца, впервые заставив того резко присесть и даже отпрыгнуть назад, чтобы сохранить свою голову, изумление бывшего атамана достигло предела. Пригнувшись, тот резко отступил назад. Затем неловко зацепил поршнем корень и рухнул навзничь, растянувшись во весь рост на поляне под удивленные возгласы своих подмастерьев. А Кондрат не мешкая подскочил к распластанному на траве противнику и уверенным движением приставил острие меча к его груди. Кузнец попытался встать, но клинок остановил его движение, впился в кожаную рубаху, грозя проткнуть ее при следующей попытке.

– Не так быстро, кузнец, – успокоил его Кондратий и добавил с издевкой и заслуженным удовольствием: – а то могу и рубаху попортить. И так уж на плечах пообстриг маленько. Штопать придется долго.

Дождавшись, когда гнев в глазах посрамленного кузнеца чуть остынет, Кондратий отвел клинок в сторону, позволив Ваське встать.

– Ничего, рубаха не своя шкура, заштопаю, – пробормотал тот, отряхиваясь, – али вообще новую куплю. Ты ж за науку золотом платишь.

Смирив свой гнев, что ему удалось довольно легко, кузнец с интересом воззрился на своего противника, неожиданно показавшего завидную прыть.

– Молодец, боярин, – кивнул он, поигрывая мечом и задумчиво рассматривая лицо Евпатия, – быстро вспоминаешь. Очень быстро. Значит, не так силен твой морок был.

Затем Васька Волк перевел взгляд на солнце, уже давно прошедшее середину небосвода, – они бились на мечах уже третий час. Бывший атаман опустил свой клинок вниз и направился в кузню, махнув Кондрату рукой.

– Пойдем, боярин, перекусим. Отдохнем маленько. А потом и продолжим. Покажу я тебе кое-что новое, если сам к тому времени не вспомнишь.

– О чем речь? – уточнил нетерпеливо боярин. – Опять на мечах биться будем?

– Убить человека можно по-разному, – туманно ответил Васька, заходя в кузню, где в углу его подмастерья уже накрыли стол с мясом, хлебом, овощами и квасом для него, а рядом отдельно с поставили воду и хлеб для боярина, – оружие для этого тоже можно взять разное.

Он поставил меч в угол, уселся на лежанку и, как заправский учитель, сделал знак Кондратию садиться рядом. «Похоже, роль учителя фехтования ему нравится», – подумал про себя боярин, едва не ухмыльнувшись. Но сдержался, чтобы не обижать бывшего атамана. Эта роль и в самом деле удавалась ему хорошо.

– Не гони лошадей, боярин. Сядь, перекуси. Дух переведи, – Васька Волк с хрустом откусил кусок огурца, заел его хлебом и тут же запил квасом. – У нас с тобой впереди еще несколько дней имеется. Ты уже кое-что усвоил. Удивил меня даже. Не ожидал я такой прыти от тебя. Знать, и взаправду был ты не из самых плохих воинов, пока с медведем не повстречался. Если так быстро пойдет твое обучение, то за седмицу мы с тобой все оружие и ловкость твою проверить в бою успеем. Это я тебе обещаю.

И красноречиво обвел взглядом кузню, на стенах которой висели красные щиты с металлическим шишаком в центре, топоры, мечи разной длины, несколько копий, два лука со стрелами и даже кистени. Доспехи, видно, были сложены где-то по отдельности. Никаких кольчуг или кожаных рубах на стенах видно не было. «И зачем это ему все здесь? – вновь удивился Кондратий. – Словно на ярмарке оружие развесил. У моих кузнецов, что тоже оружие куют, как-то иначе все поставлено. Впрочем, может, ему места мало, у меня-то кузни побольше будут».

Прожевав овощи с хлебом, кузнец взял из плошки кусок мяса, издевательски смачно откусив его на глазах оголодавшего боярина, которому по уговору приходилось есть только хлеб и пить воду. Но уговор, как известно, дороже денег. И боярин стерпел. Сел рядом на лежанку, молча откусил от краюхи черствого ржаного хлеба и запил водой. Пища был простая и грубая, но жить как-то сразу стало веселее. Хотя он и ощутил вдруг, что действительно устал от бесконечной рубки.

– А чего тебя Волком кличут? – вдруг спросил Кондратий ни с того ни с сего.

– Оттого, что быстрый, – спокойно ответил бывший атаман, не торопясь сообщать подробности, – Волка ведь что кормит? Верно. Вот и я раньше всех был там, где быстрее поживиться можно, да хороший куш ухватить. У меня на такие дела чутье большое. Без головы сколько раз мог остаться, да только везло мне. Я рисковые дела люблю. Вот други мои меня Волком и прозвали за то.

– Други, говоришь, – хмыкнул Кондратий, – это не те ли, что с тобой караваны византийские грабили?

– У меня много друзей было, – туманно ответил кузнец, ничуть не оправдываясь, – полегли все почти. Но чуток еще остались.

– А может, они и сейчас тебя по ночам навещают? – не выдержал боярин, оглядываясь. – Места здесь тихие. Подойти да уйти можно незаметно.

– Болота кругом, – ответил бывший атаман назидательно, – по ночам здесь утонуть можно ни за грош.

На этом разговор и закончился. Боярин решил не продолжать, мало ли куда такие разговоры завести могли. Учиться еще долго. А «поверженный» кузнец, после неожиданной концовки боя, как-то немного размяк. Перекусив на скорую руку, он не только не стал торопиться подвергнуть новым тренировкам боярина, а даже разрешил ему подремать немного после трапезы. И Кондратий не стал два раза переспрашивать – вдруг учитель передумает, – а завалился тут же на лежанке, которую ему определили как место постоянного отдыха. Сам же кузнец опять удалился спать к себе в землянку, куда Кондратия ни разу еще не звал, да тот и не напрашивался. Здесь было теплее. Изможденный тренировками боярин быстро привык к походному быту простых людей, ничуть не тоскуя по своим хоромам. И в этот раз даже успел поспать маленько, восстановив свои силы для новых занятий, пока его не разбудили толчком в плечо.

– Вставай, боярин, – сообщил кузнец, возвышаясь над ним расплывчатым силуэтом, – пойдем. На сегодня есть еще одно задание.

Не успел Кондратий открыть глаза и сесть, как ему тут же вручили в руки круглый щит.

– Держи, – приказал Васька, выходя наружу и сделав знак следовать за ним, – сейчас в игру будем играть.

– Что за игра? – вопросил еще не до конца проснувшийся ученик, которому только что снились какие-то морские просторы и корабли под парусами. – И зачем мне этот щит?

Прицепив к поясу меч, Кондрат вышел наружу вслед за атаманом.

– Сейчас узнаешь, – ответил кузнец, останавливаясь недалеко от входа в кузню, где его ждали в этот раз все трое подмастерьев, – иди, вставай вон к тому дереву. Да не двигайся с места, пока не скажу. И держи щит покрепче.

Кондратий выполнил приказание и дошел до указанного дерева, придерживая одной рукой щит, а другой свой меч. Только там, обернувшись, он заметил в руке у кузнеца топор. За поясом у Васьки тускло поблескивало еще несколько длинных ножей.

– И что за игра? – повторил боярин, до которого вдруг начало доходить.

– Хорошая игра, добрая, – усмехнулся кузнец. – Называется «четверо на одного». Короче, ты лови все, что в тебя летит щитом своим. А не словишь, но том свете повстречаемся. Начали.

И метнул в боярина отточенный топор. Мгновенно проснувшийся Кондрат едва успел вскинуть над головой тяжелый щит, который держал за длинную шершавую ручку. Боевой топор просвистел положенное расстояние и с мерзким чавканьем вонзился в край щита, едва не пробив его насквозь. И без того не легкий щит стал заметно тяжелее. Да и махать им стало труднее, но пришлось. Не дав боярину опомниться, кузнец выхватил из-за пояса ножи и стал метать их в живую мишень.

Первый клинок боярин отбил щитом, от второго увернулся – тот лишь скользнул по краю обитого медной полосой щита и со звоном отлетел в кусты. Зато третий клинок был пущен с такой силой, что вонзился почти в самый центр красного щита, рядом с шишаком и торчавшим чуть в стороне топором. Не успей Кондрат его словить щитом, пронзил бы незащищенное тело боярина насквозь.

Увидев, что кузнец израсходовал все свои ножи, Кондратий решил, что уже отбил атаку. Как вдруг заметил, что подмастерья тоже вышли на арену. Оказалось, что в этот раз они были не только наблюдателями. В боярина, которому было приказано стоять на месте, вновь полетели ножи, но уже с разных сторон. Едва обив клинок справа, он увидел сразу два летящих лезвия – слева и по центру. Причем оба были пущены с таким расчетом, чтобы поразить разные части его тела. Первый летел в голову, а второй гораздо ниже. Решив, что голова важнее, боярин принял первый нож на щит, отразив атаку, а от второго попытался увернуться. И у него это почти получилось – нож лишь вспорол ему правую штанину на уровне бедра и, чиркнув по ноге, вонзился в дерево. Вскрикнув от обжегшей боли, Кондрат заметил, что с ножа капает кровь. Его кровь. А светлая штанина быстро темнеет, меняя свой цвет на красный у места разреза. Нож прошел буквально в пяти вершках от его мужского достоинства, а ведь мог бы и отсечь. Это были уже не шутки. Осознав произошедшее, Кондратий чуть не поседел, а потом пришел в ярость. Уже машинально, каким-то боковым зрением он заметил еще один нож, летевший на уровне живота. Успел подставить щит, и клинок вошел прямо в него, прочно застряв, как и его собрат.

– А теперь в атаку! – вскричал вдруг кузнец, вскидывая свой меч над головой. – Добить его!

И все четверо бросились на боярина с разных сторон. В руках у подмастерьев он тоже заметил мечи. Но, в отличие от самого боярина, щитов не было ни у кого. Да и доспехов тоже. Это хоть как-то увеличивало его шансы на выживание. И все же их было четверо.

– Ну, мать вашу, – взорвался от ярости Кондрат, – сейчас я вам покажу обучение в реальном бою.

Он махнул щитом возле дерева и смел с него мешавший топор и пару торчавших ножей, освободив щит для работы. Свободной рукой поднял меч. Ярость придала ему силы, но вместе с тем не лишила разума. Словно глядя на себя со стороны, Кондрат заметил, что остается на удивление спокойным. А мозг при этом работает четко и быстро. Отдавая такие приказы, о которых он и думать забыл с прошлой жизни.

Первым к нему подлетел подмастерье с левого фланга, а вторым на подходе был другой парень с правого. Центр атаки запаздывал буквально на несколько метров. Сам кузнец находился как раз там.

Приняв удар клинка первого подмастерья на щит, Кондрат с разворота саданул тому прямо кулаком в зубы. А в кулаке у него была зажата рукоять меча. Удар вышел на славу и почти по неписаным правилам бывшего атамана. А правило в целом было только одно, – не убивать совсем. А поранить или помять противника не возбраняется. Но никто, похоже, еще не ожидал от боярина такого. Его клинок даже не задел подмастерье, зато кулак, встретившись с челюстью на противоходе, отправил парня в нокаут. Сбил с ног. Подмастерье выронил меч и уже почти бездыханным отлетел на несколько метров, как кукла, набитая соломой. Исчез между деревьями.

– Получи, сволочь, – со злобным удовлетворением прошипел боярин. Это был тот самый подмастерье, что швырнул ему клинок в ногу.

Сдавленный крик парня утонул в хрусте ломаемых веток. Что случилось с его челюстью, Кондрат не услышал, да и некогда было. Приближалось еще немало желающих намять ему бока.

Расправившись быстро с первым противником, боярин отмахнулся клинком от удара второго и с разворота нанес ответный удар ногой по ребрам. И хотя на ноге были мягкие поршни, мало тому не показалось. Парень выронил меч, перегнулся пополам и тоже с криком исчез между деревьев. За его ребра Кондрат не поручился бы.

Теперь перед ним осталось всего два противника. Вернее, за ним, так как, нанося удар ногой с разворота, боярин оказался почти спиной к остальным нападавшим. Он спинным мозгом ощутил, как осклабился кузнец, предвкушая мощный и неотвратимый удар в спину. Но кузнец даже не догадывался, чему обучали «боярина» в прошлой жизни. Вместо того чтобы встать во весь рост и развернуться лицом к противнику, боярин, напротив, рухнул на землю почти целиком. Уперевшись щитом и кулаком, в котором был зажат меч, в землю, он увидел, как просвистел клинок третьего подмастерья высоко над своей головой. А сам парень, увлекаемый силой инерции, промахнулся и перелетел через него, кубарем скатившись вниз.

Понимая, что встать не успеет, Кондратий остался лежать, но перекатился на спину. За мгновение до удара кузнеца он прикрылся щитом, принимая клинок на него. Затем последовал новый удар, еще и еще. А боярин все катался по земле, уворачиваясь и подставляя то щит, то меч под удар сверху, но ни разу не позволил изумленному такой тактикой противнику поразить себя хотя бы в ногу. Зато сам, улучив момент между ударами, не вставая, вдруг нанес кузнецу болезненный пинок ногой под колено. Ноги кузнеца подкосились. Васька Волк покачнулся, подавшись назад, и даже согнулся, пытаясь удержать ускользающее равновесие. Но Кондратий не дал ему этого сделать. Он нанес еще один удар ногой, на этот раз прямо по колену. Раздался хруст. Получив новый удар, кузнец рухнул на землю, но меч не выронил.

Кондратию этого хватило. Он быстро вскочил на ноги и, отразив удар клинка возникшего из-за сосны третьего подмастерья, на этот раз окончательно вывел его из игры мощным ударом в пах. Парень взвыл, скорчился и, выронив меч, заскулил как раненый пес, откатившись в сторону.

Кузнец за это время успел вскочить на ноги, но поврежденное колено не позволило ему провести быструю контратаку. Зато дало несколько нужных мгновений боярину, который, к удивлению кузнеца, отбросил щит и меч в сторону, а потом с голыми руками отразил атаку меченосца. Он ушел в сторону от выброшенной вперед руки с клинком. Перехватил ее кисть, заломил и повел в сторону так резко, что бывший атаман вслед за своей рукой описал круг в воздухе и рухнул мордой в грязь у самого озера.

– Ну что, кузнец, на сегодня игра окончена? – издевательски поинтересовался Кондратий, приближаясь к поверженному атаману, который медленно очухивался, сплевывая грязь изо рта, и ощупывал свое распухшее колено.

На этот раз учитель был явно раздосадован его успехами. И не смог справиться со своей досадой. А потому перед сном боярин снял поршни с онучами, водрузил на себя коромысло с двумя тяжеленными ведрами и сделал еще несколько кругов вдоль озера босиком, снова разодрав ноги в кровь. Зато он, к счастью, ни разу не получил за неторопливость по пяткам шершавыми палками от подмастерьев. Никто из них не смог в этот вечер составить ему компанию. Ошеломленный кузнец отправил всех зализывать раны.

– Завтра обо всем переговорим, боярин, – произнес он угрожающим голосом, в котором, однако, сквозило изумление пополам с восхищением, – завтра. Иди спать с богом.

Посчитав это за похвалу, уставший, но довольный собой Кондратий улегся на лежанку и заснул сном праведника. На всякий случай положив собственный меч под руку. Мало ли что. Места тут дикие, а люди обидчивые.

Глава шестнадцатая

По прозвищу «Коловрат»

На следующее утро он спал чуть дольше обычного. Даже проснулся сам, никто его не будил. «Уж не зашиб ли я кого вчера случайно?» – озадачился Кондратий. Он сел на лежанке, отбросив лохмотья, которыми прикрывался: ночь выдалась прохладной. Надел свой разодранный кафтан, который с каждым проведенным в лесу днем все более походил на рубище. Зашнуровал поршни и вышел на свет божий.

Кузнеца он нашел тут же, у стены кузницы. Следы вчерашнего побоища были налицо. Васька с перевязанным коленом пользовал своего подмастерья, лежавшего перед ним на двух досках, покрытых тряпицей. Намазал ему ребра какой-то зеленой дрянью и стал туго бинтовать старой повязкой, которая, видно, была на парне всю ночь. Подмастерье, раньше гоголем ходивший по поляне, теперь был похож на сильно побитую собаку и при виде боярина даже вздрогнул.

– Лежи тихо, – приказал кузнец, не обращая внимания на появившегося ученика, – пока не замотаю.

Повернув голову, Кондрат заметил третьего участника вчерашней тренировки по метанию ножей. Тот собирал хворост по краю поляны и как-то осторожно переставлял ноги, стараясь не побеспокоить промежность. «Ну, трое вроде живы, хотя и помяты, – слегка успокоился Кондрат, – и то ладно».

– А где четвертый? – вместо приветствия поинтересовался Кондратий.

– Ему ты вчерась зубы выбил, – спокойно ответил кузнец, бросив, наконец, взгляд на Кондратия, – да рожу повредил маленько. Лежит в землянке, мается. Ему теперь только отваром месяц питаться.

– Говорить-то может? – поинтересовался Кондрат.

– Пока мычать только, – ответил кузнец.

– Ну, извини, если что, – пожал плечами Кондратий, решив, что челюсть парню он, похоже, сломал, – я не со зла. Сами виноваты. Чуть не порешили меня своими ножами. Пришлешь его потом ко мне, лечцу своему покажу.

Кузнец, похоже, и не обижался. Он закончил с перевязкой ушибленных ребер и встал в полный рост.

– Сами разберемся. Золота ты дал. Знахари имеются, да сам я кое-что врачевать научен. А в бою и не такое бывает. Им тоже полезно было с тобой повстречаться.

Кузнец приблизился на пару шагов, прихрамывая.

– Ты-то сам как? – уточнил Кондрат, оглядев слегка распухшую ногу. – Ходить можешь?

– Я заговоренный, – отмахнулся кузнец.

– Ага, – кивнул Кондрат, – что ж ты, заговоренный, вчера меня лежачего ушатать не смог?

Кузнец засопел, скрестив руки на груди. А Кондрат решил, что сказал лишнего. Но слово не воробей.

– Не все ты мне, похоже, рассказал, боярин, – проговорил Васька, проглотив обиду, – я хитер, да и ты непрост. Не мог ты в наших краях драться так научиться. А говорил, что забыл всё. Многое я на своем веку видал, но таких вывертов ни разу. Откудова ты такой бой знаешь, без оружия?

– Мог, не мог, какая разница? – усмехнулся Кондрат, уходя от прямого ответа. – Ты же меня здесь заставляешь свои умения вспомнить. А с оружием или без, не столь важно. На мечах хорошо бьемся? Нападаешь ты с оружием? Вот, считай, что я и вспомнил. Просто чуть больше, чем хотел. Значит, ты молодец, получается. Чем сегодня займемся?

Он снова посмотрел на перемотанное колено учителя.

– Или вы сегодня болеть все собрались?

– Болеть нам некогда, – заявил кузнец и нехотя признал: – Но колено прыгать мне пока не даст. Хорошо ты своего учителя проучил. Урок мне будет. Подмастерья вообще пока из строя выбыли. Но я тобой займусь. Время терять нельзя.

– И чем сегодня развлекаться будем? Опять битвой на мечах?

– Можно и на мечах, – кивнул кузнец, теребя бороду, и сделал какой-то знак подмастерью, – но с мечами у тебя уже неплохо получается. Позже продолжим обучение. А с утра займемся стрельбой. Это умение тоже важно для боя. Лук-то в руках держал?

Кондрат неуверенно кивнул.

– Держал, да нечасто.

– Пойдем-ка тогда за мной, я тебе кое-что поинтереснее лука покажу.

Они вернулись в кузницу, и Васька сразу повел своего ученика в дальний конец кузницы, сначала все же указав на висевшие вдоль стены луки.

– Бери вот эти два, который подлиннее и тот, что покороче, таким степняки управляются. И стрелы вон там в колчанах лежат.

Пока боярин снимал все со стены, Васька Волк возился в дальнем углу, за мехами, извлекая оттуда что-то. А когда закончил, то предъявил боярину странную конструкцию, похожую на средней величины лук с приделанным ложем для стрелы и упором. А еще на нем виднелись крючки для натяжения тетивы. Судя по лицу учителя, тот ожидал от боярина как минимум восхищения диковинной вещью. Но реакция Кондрата, который сразу признал в устройстве арбалет, осмотрев его даже с некоторым пренебрежением, удивила бывшего атамана гораздо сильнее. Однако кузнец еще не потерял надежды удивить своего ученика.

– Не пойму, ты видал, что ли, такую вещь уже? – вопросил он с сомнением, протягивая арбалет Кондратию.

Тот взял арбалет, покрутил его в руках и вернул назад.

– Было дело, – соврал он.

– Да где же ты его видал, боярин? – удивился еще больше Васька, сжав арбалет. – Я ж его своими руками в дальнем западном походе добыл. У воина франков отнял, жизни лишив. Тому уж годов десяток будет. А на Руси я таких луков отродясь не видал. Так поведай мне, откудова тебе сие оружие известно?

– Так ты что, меня арбалетом хотел удивить? – усмехнулся Кондратий вместо ответа.

– Верно, – кивнул Васька, услышав знакомое название, – франки промеж себя его почти так и называли.

– Я с ним давно знаком. Может даже, не забыл, как обращаться, – подтвердил со значением Кондрат, решив и дальше упирать на авторитет. – А откуда, так про то тебе знать необязательно.

– Может, тебя оттого Коловратом кличут?[32] – не унимался уязвленный кузнец, которому очень хотелось, но не удалось произвести на всезнающего боярина неизгладимое впечатление диковинкой, которых на Руси вообще быть не могло.

– Может, и оттого, – подпустил туману боярин, – кончай разговоры, пойдем лучше постреляем из луков. Тоже дело. Заодно можно и арбалет твой опробовать, если он у тебя работает, да стрелы специальные имеются.

– Пойдем, – кивнул окончательно заинтригованный Васька, не ожидавший такого расклада. Ученик продолжал его удивлять второй день подряд. – И про стрелы особенные тоже знаешь. Мудрено.

Они вышли во двор, где Кондрат с неподдельным удивлением обнаружил несколько чучел из мешковины, набитых соломой. «Живучие у местного кузнеца подмастерья. И когда только успели», – подумал он, но вслух злить кузнеца не стал. Он и так уже нанес немало ударов по самолюбию бывшего атамана, пора было остановиться. Мало ли на что этот кузнец способен в минуту слабости.

Кондрат присмотрелся. Мишеней для стрельбы было пять штук, и все развешены на деревьях у дальнего конца поляны. От воды, вдоль леса, до единственной тропинки. Кондрат попытался определить расстояние. На глаз получалось, что ближние чучела висели метрах в пятидесяти, а до самого дальнего чучела было примерно в три раза дальше.

– Возьми лук, что подлиннее, – приказал Васька, положив пока арбалет в сторонку, – да стрелу с костяным наконечником из вон того колчана. А потом постарайся попасть в ближнюю мишень.

Боярин повиновался. Взял стрелу, приладил. Натянул изо всех сил тетиву и, прицелившись как мог, выстрелил в мешок с соломой. Стрела с еле слышным свистом пролетела в стороне от мешка и пропала в лесу.

– Вторую бери, – удовлетворенно кивнул Васька Волк, – да не тяни со всей дури. Лук, он нежного обращения требует. Как и любое оружие. Для воинского человека это первейшая заповедь.

Кондрат не стал комментировать слова учившего его стрельбе воинского человека, когда-то промышлявшего грабежом, а просто выполнил указание. В этот раз стрела прошла гораздо ближе. С третьего раза он сумел задеть мешок. Стрела, пролетая мимо, впилась-таки в бок мешка и повисла опереньем вниз, запутавшись в соломе.

– Молодец, боярин, будем считать, что поранил противника, – ухмыльнулся Васька, – дай-ка мне лук. Покажу, как надо стрелять.

Он взял лук из руки боярина, вложил стрелу, медленно натянул тетиву, показывая наблюдавшему за ним Кондрату правильные действия, и плавно отпустил. Стрела вонзилась в самый центр мешка, пригвоздив его к сосне.

Купец покровительственно взглянул на Кондратия и сделал следующий выстрел, но уже гораздо быстрее. Тетива не успел отзвенеть, как стрела уже пробила мешок рядом со своей предшественницей.

– А вот так надо стрелять в бою, – продолжал демонстрировать свои умения бывший атаман, – что с коня, что со стены, что с ладьи.

Он закинул лямку колчана за спину. Взял покрепче лук в левую руку. И стал пускать стрелы, неуловимым движением выхватывая их одну за другой из-за спины. Стрелы летели почти безостановочно. В каждую мишень – а кузнец стрелял только по ближним – он всадил по несколько стрел рядком ровнехонько в одну линию, прежде чем колчан почти опустел.

– А теперь попробуем достать дальние мешки, – сообщил Васька, – но этот лук туда не достанет. Дай-ка мне вон тот, покороче, оружие степняков.

– Это каких таких степняков? – делано изумился боярин, которому не терпелось узнать хоть что-нибудь о единственных известных ему степняках. – Ты что же, и со степняками знаешься?

– У меня везде знакомых довольно, – хитро ухмыльнулся в ответ кузнец, принимая короткий изогнутый луг с костяными наконечниками, – и в мордве, и у буртасов, и у половцев, и в самой Волжской Булгарии. Мы же на самом краю живем, боярин. До степи от нас рукой подать. Али забыл? Да мало ли где в степи с луком управляться умеют. Им без лука не прожить. Это мы с одним ножичком прожить можем.

Не услышав ничего о монголах и татарах, Кондрат махнул рукой. Мол, показывай, как твои степняки стреляют. И кузнец, имевший тайные связи, похоже, по всему подлунному миру, показал. Он прицелился хорошенько и выпустил стрелу по дальним мешкам. Стрела эта, преодолев всю поляну, достигла-таки мешка с соломой и поразила его в самую середину.

– А этот лук отчего не достанет? – уточнил Кондрат, показав первый.

– Этому далеко, он хорошо бьет только в ближнем бою. В даль стрелять только стрелы зря тратить. На, бери лук степняков, да по дальним мешкам поучись.

Кондрат взял лук. Но прежде чем начать пускать стрелы, немного рассмотрел. Этот лук был хоть и короче прежнего, но сделан как-то иначе. Несмотря на отполированное ложе, было видно, что он склеен из нескольких видов дерева, старательно подогнанных другу к другу. Концы его вообще были сделаны из рогов какого-то животного. Тетива звенела на разные лады, если прикоснуться. А в целом лук был более тугим и требовал немалой силы.

Первую стрелу боярин пустил мимо. Как и вторую. И третью. Между тем кузнец невозмутимо наблюдал, как его ученик транжирит стрелы, улетавшие в лес. Задаток за обучение этого странного боярина он получил такой, что пару новых кузней выстроить можно, не то что колчан стрел прикупить. Он лишь подсказывал после каждого неудачного выстрела, как держать спину, оттягивать руку или куда упереться ногой.

С десятого выстрела лук в руках Кондратия наконец-то смог поразить дальнюю мишень. Стрела пробила верхнюю часть мешка, выйдя наружу. Окажись там человек, он был бы прошит насквозь.

– А доспех такой лук пробьет? – вдруг спросил Кондратий.

– Дельная мысль, боярин, – похвалил кузнец, – вот сейчас сам и узнаешь. Эй, Митяй, развесь-ка там кожаные рубахи, те, что попрочнее. Да кольчугу одну притащи. В дальнем конце кузни лежит, я ее еще не доделал.

Вскоре на дальних мешках красовались две кожаные рубахи с металлическими пластинами на груди – обычная защита русского ратника из небогатого рода – и одна кольчуга с короткими рукавами.

Кондрат прицелился в кожаный нагрудник и выстрелил. Он уже немного набил руку и теперь угодил в цель с первого раза. Стрела ударилась аккурат между нагрудными пластинами, но пробить доспех не смогла, упала на траву. Он пустил вторую, и та отскочила. Тогда Кондрат сменил цель и выпустил несколько стрел по кольчуге. Два раза промазал, обе стрелы застряли в мешке, а третья ударила точно, но отскочила, не пробив кольчугу. Учитель был доволен такой меткостью и даже похвалил Кондратия. А боярин, как показалось, был озадачен своим результатом.

– Это что же получается, – пробормотал он, словно разговаривал сам с собою, – с такого расстояния вообще доспех не пробить?

– Можно, если повезет, – успокоил его бывший атаман, – но редко такое бывает. Тут стрелы нужно брать потяжелее и с другим наконечником. Тебе пока ни к чему. А вообще доспех из лука только вблизи пробить можно.

– Тогда я попробую на ближних мешках, – решил Кондрат, – эй, там! Перевесьте-ка доспехи поближе!

Когда приказание было исполнено, он несколько раз выстрелил и вскоре пробил кожаный панцирь. Потом еще раз. Но кольчугу пробить так и не удалось. И на этот раз результаты стрельбы скорее озадачили боярина, чем обрадовали.

– Значит, наши простые ратники в таких доспехах против стрел степняков на ближнем расстоянии почти беззащитными окажутся? – опять подумал вслух Кондрат.

– Каких степняков, боярин? – переспросил вконец озадаченный Васька. – Что ты все заладил про степняков? Не пойму я, чем ты недоволен. Попал в цель, молодец. А войны же нет никакой? Чего нам бояться этих луков.

– Войны нет, – кивнул, приходя в себя, Кондратий. – Пока. Но бояться надо. Хороший лук – опасное оружие в умелых руках. А степняки с ними, как ты сам говорил, обращаться умеют очень хорошо. Да и живут недалеко.

– Недалеко, – согласился кузнец, – это ты верно сказал.

Кондратий между тем постоял немного, разглядывая мишени. Даже сходил к ним.

– Ну, давай теперь твой хваленый арбалет в деле испытаем, – предложил боярин, желая немного подзадорить своего гордого учителя, – чего ему зря пылиться.

– А давай, – согласился Васька Волк, – только промеж нас его коловратом прозывают, как тебя. Да и цель ему попрочнее нужна. Доспех пробьет на раз. Вещь стоящая. Митяй, принеси-ка щит.

Пока Митяй с ушибленными ребрами водружал щит на сосну у дальнего края поляны, кузнец накинул крючки на тетиву арбалета и ловким движением натянул ее, защелкнув замок. А потом так же ловко, отработанными движениями, вставил в специальное углубление короткую стрелу – или болт, как ее еще называли.

– Ловко у тебя как получается, – заинтересовался боярин, – будто ты сам у франков служил в арбалетчиках.

– А если и служил, – ухмыльнулся Васька Волк, – поучиться ратному делу никогда не худо.

– Так ты еще и язык франков этих, может, знаешь? – гнул свою линию Кондратий, все более заинтригованный знаниями бывшего атамана и путями, по которым знания приходили к этому «кузнецу».

– Отстань, боярин, – отмахнулся от него кузнец, уже приготовивший арбалет для стрельбы, – смотри лучше, как эта штука доспехи бьет. И учись, если знал, да забыл. Я же тебя не спрашиваю, откуда ты про это оружие сведал, когда на Руси еще ни одна живая душа, может, кроме меня, о нем не знает.

И прицелившись, выстрелил по кожаному панцирю. Короткий арбалетный болт вошел в доспех как в масло, пробил насквозь мешок и с глухим стуком вонзился в дерево. Заученным движением кузнец опустил арбалет на землю, уперся в него животом, зацепил крючками и натянул тетиву. Вставил стрелу. И выстрелил снова. На этот раз по щиту. Болт с треском ударил в щит, разметав щепки в стороны на месте попадания, но не застрял в нем, а пропал из вида. Во всяком случае от кузницы его было не видно. Только дырку в щите.

Ученик с учителем, оба бросились к мишени, чтобы посмотреть, что там произошло. А когда оказались рядом, выяснилось, что болт пробил этот щит насквозь и вонзился в дерево.

– Да, это оружие тоже нам не сулит ничего хорошего с такими доспехами и щитами, – пробормотал боярин.

– Щит не из самых прочных и доспехи получше бывают, – насупился кузнец. – Да что ты все заладил про войну, боярин. С таким оружием никто к нам все равно не придет. Франки от нас далеко, а степнякам и луков хватает.

– Оно не только франкам известно, – выпалил Кондрат, но тут же пожалел о том, что сказал. Глаза кузнеца загорелись неподдельным интересом. – И мы должны быть готовы, на всякий случай. Надо бы и нам их иметь в рязанской дружине. Соорудить такое же сможешь для нашего князя?

– Ох, зря я его тебе показал, – засомневался кузнец, – черт меня попутал.

– Для себя, что ль, хотел сберечь, – догадался боярин, – да из-под полы торговать?

– А может, и так, тогда что? – взъярился Васька, глаза которого загорелись огнем, как у настоящего волка. – Ты знаешь почем один такой продать можно, если ни у кого больше нет?

– Все о корысти своей печешься, атаман? – усмехнулся Кондрат. – А говоришь, золото не любишь. Ладно, после договорим. Чем займемся дальше?

Огонь в глазах атамана потух. Он взял себя в руки, вновь входя в роль учителя. Однако задание осталось прежним. До самого вечера боярин упражнялся в стрельбе. Из одного лука, местного изготовления, как позже выяснилось, да из другого, от неизвестных степняков попавшего к атаману. Потом из арбалета еще пострелял, перевесив доспехи подальше. Но и там изделие франков пробивало любой доспех, даже кольчугу. И хотя за один день великим стрелком стать было невозможно, до заката он уже умел сносно управляться с луком и арбалетом франкского производства. Продырявил все доспехи и мешки, которые только смог ему предоставить предприимчивый кузнец.

– Ну, хватит на сегодня. Иди спать, боярин, – подвел итог дня Васька Волк, когда стало смеркаться, – завтра продолжим. Но уже поинтересней задачка будет.

Глава семнадцатая

Страницы: «« « 1234567 » »»