Гимназия Царима Сурикова Марьяна
— У вас в гвардии сапоги на каблуке выдают? Даже на женских туфельках он ниже.
— Ты всегда коротышка была, — щелкнул по носу Роберт и снова обнял, теперь уже без дурачества, а крепко-крепко, почти как папа.
И ведь действительно вытянулся. В свои шестнадцать был выше меня на голову и выглядел ужасно гордым и довольным в красной форме уорранта ферзевой гвардии. Она очень шла к его темным волосам того же оттенка, что и у меня, и к более смуглой коже.
— А посмотри-ка сюда!
Лучась ясным детским счастьем, брат протянул мне кинжал в кожаных ножнах с гвардейской символикой.
— Это первое звание, Мари.
Повертев в руках дорогую игрушку, улыбнулась гордому от сознания собственной значимости Роберту и вернула ему кинжал, который брат бережно прикрепил к поясу.
— Ты служишь теперь при командире Этьене?
— В его штабе. Чуть больше усердия, и меня повысят до личного адъютанта командира.
— И сбудется мечта?
— Ты и не представляешь, сестренка, какой он! — Брат обрисовал в воздухе фигуру весьма габаритного мужчины и еще сильнее вытянулся, привстав на цыпочки. Я вас непременно познакомлю, как выдастся шанс. Он тоже иногда принимает приглашения на светские приемы.
— Хм. А командир Этьен женат? Случаем, его супруга не болеет?
Братишка даже побледнел от моих слов.
— Сплюнь, Мари! Ты знаешь, какая там жена командира? Мне кажется, ее сам Этьен побаивается, и ее здоровью можно только позавидовать. Так что дохлой гимназистке абсолютно ничего не светит, тебя в бараний рог свернут, только один неправильный взгляд на командира бросишь.
— Тогда познакомь, — воодушевилась я, а брат явно не понял подоплеки сказанного и еле удержался, чтобы снова не ухватить меня за нос. Все же такому важному уорранту не пристало дурачиться.
— А мама? — повернулась я к отцу, крепко ухватив Роберта за руку и не выпустив, даже когда он пошевелил пальцами и попытался освободить ладонь из цепкого захвата. — Снова не полетела из-за недомогания?
— Какое там! Говорит, соскучилась, сил нет. Она у входа задержалась со знакомыми, сейчас должна подойти.
И стоило папе договорить, как меня закружил в объятиях новый вихрь, пахнущий вербеной и нежностью.
Желая чуточку продлить время нашей встречи, я вызвалась проводить родных до ворот, где ожидала их карета. Вытащить Роберта из зала оказалось непросто, поскольку где-то посередине нашего семейного общения и обсуждения насущных вопросов братишка вдруг замер и, не мигая, уставился в одно место.
— Это же защитники, — толкнул он меня локтем, да так сильно, что я покачнулась.
— Они самые, — потирая бок, ответила восхищенному брату.
— Настоящие! — восторженно прошептал Роберт, который не знал о затее с письмом, о матримониальных планах своей сестры и, естественно, отказе. Я собиралась держать все в тайне до конца, чтобы потом поразить его этой новостью. Что говорить, любили мы с братом похвастать друг перед другом своими успехами. Сейчас он восхищался защитниками не меньше, чем я когда-то, только мое отношение с тех пор изменилось — теперь я восхищалась ими еще больше.
— Роберт, идем, хватит так смотреть. Ты же не просто глядишь, ты неприлично таращишься.
— Знаю, что это они, поскольку видел вон ту символику. У защитников всегда крылья, только схематически они различаются.
А я и понятия не имела, что изображения крыльев в каждом роду разные. Бросив быстрый взгляд в сторону как всегда мирно и невозмутимо беседующих братьев Лоран, приметила на черном камзоле младшего золотую вышивку на плече. Смотрелся брат Эсташа в этой одежде очень колоритно. Бедные тэа, пришедшие на встречу с родными, теряли нить разговора и, подобно Роберту, периодически замирали, восхищенно глядя в сторону занятого защитниками угла. Вообще говоря, младший тен Лоран одевался с тем же удивительным вкусом, что и его брат, но гораздо богаче. Хотя Эсташа я видела лишь в тренировочном костюме и одежде преподавателя, может, у него тоже были роскошные наряды для выхода в свет? Ведь не могли позволить себе люди, вынужденные вращаться среди элиты, одеваться совсем просто. У них выбора не было, приходилось поддерживать статус семьи, такие уж у нас царили порядки.
— У ваших гимназисток скоро глаза заболят или разбегутся в разные стороны, — хмыкнул в усы отец, — скачут с одного брата на другого, не знают, бедные, кого выбрать.
А по мне так выбор очевиден. Хотя младший брат, конечно, безумно хорош, но старший и в обычной форме выглядит эффектнее всех.
— Роберт, — я вновь потянула любопытного мальчишку за рукав, — идем же, не позорь сестру.
Самое смешное, пока тащила восторженного уорранта к выходу, уговаривая не смотреть так пристально на защитников, Эсташ кивком приветствовал кого-то, и, когда поднял голову, наши взгляды случайно пересеклись. Его глаза лишь на секунду задержались на мне, а я уже замерла на месте, и вытаскивать из зала застывших на середине детей пришлось отцу.
Проводив родителей и помахав вслед карете, я не пошла обратно в башни. Поднявшись к подножию, хотела свернуть на дорожку в сад, когда меня окликнули:
— Мариона!
Быстро обернувшись, увидела сенатора Орселя. Он вышел на улицу именно в этот неподходящий момент, чтобы увидеть меня. Какая досада! Ведь в зале я не заметила их с Арто, полагала, сенатор вообще не приехал.
— Доброго дня, — присела в поклоне, отметив, как покидает меня, испаряясь, чувство легкости и тепла, посетившее после свидания с родными. — Вы уже уезжаете?
— Ожидаю карету с минуты на минуту.
Сенатор мягко улыбнулся, поскольку я хоть и промолчала, но на лице у меня было написано, какое это счастье, что он сейчас уедет.
— Сегодня чудесный день. — Он подошел ближе.
— Безусловно. Как Арто? Как ваша жена?
Я была сама вежливость и предупредительность, вопросы звучали вполне по-светски, а намек ясен лишь нам двоим.
— Все по-старому, — вздохнул Астаил. — Ваши родные в добром здравии?
И это тоже был намек, но очень тонкий.
— Вполне.
— Я встретил в дверях вашу матушку. Очаровательная женщина. У вас с ней много общего.
— Не меньше, чем у вас.
Сенатор заметно удивился.
— Имею в виду, что у вас, должно быть, много общих интересов и тем для разговора, вы с родителями подходите друг другу по возрасту.
Астаил усмехнулся:
— Полагаете, я слишком стар для вас, Мариона?
— Мне восемнадцать, сенатор.
— Хороший возраст, — качнул головой Орсель, — в это время я уже был удачно женат и у меня родился сын.
У него в восемнадцать уже Арто появился?
— Вы удивлены?
В какой-то мере. Ранними браками в богатых семьях мало кого шокируешь, но я принялась сосредоточенно подсчитывать в уме, сколько сенатору лет. Выходило, около тридцати шести. К этому возрасту он добился просто колоссальных успехов в политике.
— Брак не помеха планам на жизнь, Мариона. Когда нас обручили, я приехал из гимназии только на свадьбу, затем мы с супругой вновь расстались. Она была дома под присмотром близких, а мне следовало закончить обучение. Я никогда не препятствовал ее желаниям, однако жена уже ждала ребенка, поэтому предпочла не продолжать учебу. Ее мало интересовали подобные вещи, она всегда больше любила дом. А вас так заботит разница в возрасте? Насколько я знаю, ваш отец старше матери на четырнадцать лет.
Да, папе уже исполнилось пятьдесят, он женился поздно. Однако бедным людям выбирать не приходится. Он вынужден был долго собирать определенную сумму, которую мог заплатить свахе за поиск подходящей невесты, а также чтобы купить пусть совсем маленький, но дом для будущей семьи. Вот, значит, почему сенатор так хорошо выглядел, а в темных волосах совсем незаметна была седина. Я полагала, он старше.
— Дайте угадаю, Мариона, что еще смущает вас помимо разницы в возрасте. Моя жена жива, а я уже надел вам колечко на палец.
— Определенно смущает, сенатор. — Астаил не сделал попытки поправить меня в этот раз.
— Случай совершенно безнадежный, — развел руками мужчина. — И, может, вы удивитесь, но я получил уже массу предложений от родителей рассмотреть их дочерей в качестве будущей супруги. Так обычно делаются дела, Мариона. Все мы понимаем цену времени и знаем цену упущенным возможностям, порой приходится спешить, но необязательно такие поступки говорят о проявлении цинизма.
Я молчала. Мне это было непонятно.
— Слышал, в вашей гимназии скоро праздник. — Не дождавшись ответа, Астаил вновь сменил тему.
— Верно.
— Готовите выступление?
— Будем танцевать, а сокурсницы петь.
— Полагаю, будет чудесное зрелище.
— Вряд ли, — не сдержавшись, я хмыкнула, припомнив наши балахоны. Эстель объясняла, что больше не нашлось в подвале достаточного количества одинаковых нарядов на такое количество девушек.
— Отчего же?
— Наряды для танцев подвели, знаете ли.
Ну да, в гимназии Царима относительно платьев имелись свои устаревшие правила, школа выделяла средства лишь на обновление ученического гардероба, а вот чтобы заказывать модные наряды для выступлений, это уже перебор.
— Полагаю, их никто и не заметит, все будут очарованы исполнительницами.
Конечно, так-таки и не заметят. Мальчишки не упустят потом шанса нас высмеять, это точно. Вот Орсель-младший первым дразниться начнет, более чем уверена. С досады даже захотелось пнуть валявшийся на земле камушек, но правила приличия не позволяли выразить внутренний протест подобным образом, еще и Астаил внимательно за мной наблюдал. Мужчина словно пытался понять, о чем я думаю.
Интересно, он нарочно подгадал с выходом из башни, заметив, что я отправилась провожать родителей? И ведь как складно описывает ситуацию, словно момента с обманом и последующим шантажом не было и в помине. Родители ему письма засылают, это, видите ли, распространенная практика. Люди тоже разные бывают, кому-то не зазорно при живой жене свою дочь в невесты предлагать, а у кого-то на подобное и язык не повернется.
Я искоса глянула на сенатора, чья расслабленная поза говорила о полнейшем внутреннем спокойствии и умиротворении. И почему он нисколько не переживает о близком человеке? Или же очень хорошо скрывает свои чувства? К чему травмировать будущую жену душераздирающими стенаниями по жене нынешней!
— Наверное, экипаж уже подали, — намекнула Астаилу, что наше общение затянулось.
— Что вас не устраивает, Мариона? — огорошил сенатор неожиданным вопросом и даже развел руки в стороны, словно показывая: ну вот же я, такой желанный приз для многих, чем ты от них отличаешься?
Ничем, собственно. Я тоже вон замуж хотела за защитника, не видя, не зная, больше из тщеславия, чем руководствуясь иными соображениями, а сейчас не могла принять богатого, привлекательного, наделенного властью и на вид практически идеального мужчину. Что меня не устраивало?
— Вы не оставили мне выбора, Астаил.
— Заключи за вас помолвку родители, выбора тоже не было бы. Обратись вы к свахе, подбери она вам супруга — это тоже иллюзия выбора. Повсеместно браки заключаются по договоренности, я лишь ускорил события. Пожалуй, ошибкой было то, что действовал слишком прямолинейно и без околичностей. Сказал, что думал, не стал обманывать вас ложными признаниями и пространными речами. А для девушки весьма важны романтические подробности, предшествующие помолвке. Я прав или существует иная причина?
И снова он говорил очень складно. Как же выходило, что Астаил поворачивал ситуацию таким образом, будто, соблюдай он все указанные негласные правила, и я бы действительно не нашла что возразить? Похоже, он неплохо умел запутывать и убеждать собеседника. Я ощутила себя сейчас сродни Олайошу, который говорил: «О сенаторе, если исключить мои выводы и предвзятое отношение, невозможно сказать дурного слова».
— Хорошо, Мариона. Не отвечайте. Не желаю давить на вас больше, чем уже позволил себе. Жаль, что спешка и стремление не упустить шанс сделать вас своей невестой так повредили моей репутации в ваших глазах. Обстоятельства оказались сильнее моей воли и желаний.
— Я считала, ваше желание — это рудник, входящий в приданое. Помнится, вы говорили, в нем и заключается моя особенная привлекательность как будущей супруги. — Ну же, сенатор, эти речи вы объясните? Пытаясь очаровать свою невесту, не хотите ли припомнить то, что уже было сказано, как вы отметили, прямолинейно и без околичностей.
— Эта фраза обидела вас. — Астаил жестом раскаяния прижал руку к сердцу. — Я в первую очередь политик, Мариона, для которого интересы страны на первом месте. Оставив все как есть, спасая вашу семью от тяжелых обвинений, я не могу объявить владения рода Эста общественной собственностью. Все мы знаем, чем это грозит. Легально получить металл, столь необходимый Кенигхэму, я имею шанс, лишь взяв вас в жены. Составляющие приданого — это уже ваша собственность, то, что записано на ваше имя и перейдет мужу после официальной церемонии. Вы не можете это продать, подарить кому бы то ни было, как и ваш брат, в чье наследство входит второй рудник. Айн Эста пошел на подобный шаг, рассчитывая обезопасить будущее своих детей: что бы ни случилось, вы не должны были лишиться наследства. Надеюсь, понятно объяснил это с точки зрения закона, поскольку вы, безусловно, еще слишком молоды, чтобы знать все тонкости и нюансы. Я не планирую использовать шахты для собственного обогащения, моя цель — чтобы металл работал на благо других людей. Но это все нисколько не умаляет ваших достоинств, Мариона. Это лишь одна из причин, которая была озвучена в нашу встречу. Полагаю, сделай я упор на ваше очарование и привлекательность, вполне мог напугать. Вы не были готовы к подобному интересу с моей стороны, определенно требовалось время сперва принять сам факт помолвки. Пришлось выбрать вариант морального давления, хотя саму ситуацию я нисколько не исказил.
— То есть сейчас я уже приняла вас в качестве жениха?
— Вы говорите со мной на равных, а не как в тот день, на приеме. Разве это не показатель?
Вовсе не показатель, дорогой сенатор, я вообще-то планирую применить свой дар, чтобы избавиться от нежеланного жениха, а потому не вижу смысла упорствовать и лишний раз его злить. Благополучие родных важнее, знаете ли.
— Вы действительно очень красивая девушка, Мариона, невероятно привлекательная, с особым обаянием, но я не позволяю себе нарушить ту черту, которую вы сами провели в наших отношениях.
Нет у нас отношений, сенатор.
— Вероятно, вы еще не осознали, но уже постепенно привыкаете к этой мысли и иному восприятию меня вовсе не как отца Арто.
А это внушение, дорогой Астаил, и его основы нам объясняли в гимназии.
М-да. Встречаясь с сенатором третий раз в жизни, я сделала вывод, что он исключительно умен и отлично знает способы воздействия на собеседника.
— Хорошо, не буду беспокоить более. Карета и правда ожидает, я лишь желал выкроить минуту наедине с вами. До свидания, Мариона.
Он в несколько решительных шагов преодолел расстояние между нами, взял мою руку, прикоснулся к ней губами и, более не сказав ни слова, ушел. Сам же разговор оставил в моей душе весьма странное впечатление: я словно надышалась ароматным дымом, способным одурманить мозг, а в голове засела мысль: «Может, он в чем-то прав».
Глава 10
ПОДГОТОВКА
Тем же вечером наша группа собралась в большой гостиной, где мы обсуждали детали выступления. Окна были распахнуты настежь, поскольку вечер выдался очень душным. Девушки то и дело обмахивались листочками со словами сценария. Наше обсуждение приглушенными голосами было прервано громким появлением Селесты, которая прежде умчалась к директору выяснять насчет костюмов.
— Девочки!
Визг подруги больно ударил по ушам.
— Нам заменят балахоны? — первой подскочила староста.
— Нет.
Разочарованный синхронный вздох раздался в гостиной.
— Но я сейчас скажу такую новость, что вы про них забудете.
— Какую новость? — Любопытство овладело всеми без исключения, даже я вытянула шею, чтобы лучше видеть вдохновленное Сешино личико.
— Защитники, — полным сценического драматизма голосом сообщила Селеста.
— Что — защитники? — прогромыхал бас нашей веселушки.
— Они прибудут в башни в день выступления.
— О-о-о!
Это была именно та реакция, которую и ожидала подруга, а потом посыпались вопросы.
— Тише, тише! — Селеста вскинула руки. — Я сейчас расскажу все, что узнала от дяди.
Мы мгновенно замолчали.
— День образования школы, оказывается, совпадает с датой создания защитных сооружений. И в этом году у них юбилей. Поэтому защитники уже приехали в город и пока расположились там, но после для них выделят покои в отдельной башне.
— Их пустят в гимназию?
— Не могут не пустить, это великое событие. Раньше башни принадлежали им, они их построили!
— А кто, кто из защитников?
— Представители самых старых семей, девочки.
— О-о-о! И они приедут сюда!
— Приедут! — Леанна Гиса вскочила с дивана и в отчаянии заломила руки. — И увидят нас в кошмарных платьях!
Ужас охватил, кажется, всех девушек до единой.
— И даже если бы мы решились пойти против Эстель, сшить такое количество одинаковых нарядов не из чего.
— А если купить ткань в городе?
— Нужно получить разрешение на поездку и объяснить причину, а после еще пронести в школу объемные тюки. И если каждая будет шить на себя, то не все смогут успеть и закончить наряд к выступлению!
В гостиной воцарилась горестная тишина, даже мне стало тоскливо. Эсташ ведь тоже будет смотреть.
— Нас увидят все, даже арис Лоран там будет, а теперь, оказывается, и другие защитники, — выразила общую мысль староста, чуть не плача. — Это такой шанс, а мы… — тут она не выдержала и всхлипнула.
На свет появилась дюжина платков, и то тут, то там раздавались приглушенные рыдания. Никто из нас не обратил внимания на шелест бумажных крыльев. В открытое окно влетел белоснежный почтовый голубь и сделал круг под потолком. Удрученная, как и остальные гимназистки, я вздрогнула от неожиданности, когда на колени упала серебряная коробка размером с большую книгу. На переливающейся бумаге шло красивое тиснение золотыми буквами: «Самой очаровательной девушке. А. О.».
— Это снова твой таинственный поклонник, Маришка, — грустно заметила Сеша, умудрившись прочитать послание раньше меня.
— Какую красоту он прислал в этот раз? — подняли головы девчонки.
Что и говорить, все уже были в курсе наличия поклонника, вовсю примеряли к Арто способность быть жутко романтичным, и даже в такой печальной ситуации с типично женским любопытством утерли слезу и заблестевшими глазами воззрились на подарок.
— Ну, открывай! — поторопил меня кто-то.
Повинуясь общему напору, я подняла крышку и выдохнула от изумления. Внутри серебряной легкой коробки сидели крошечные и живые лазурные бабочки, они шевелили крылышками, золотистыми усиками и переливались в свете зажженных светильников.
Пока мы любовались ими с восторгом, сперва одна, а за ней и остальные взмахнули крыльями и вырвались на волю, стремительно взлетев под потолок.
— Ой, девочки, они сейчас улетят!
Мы вскочили на ноги, созерцая фантастическое зрелище. Бабочек оказалось огромное количество, в полете они быстро росли и стали размером с ладонь, и теперь наш потолок казался лазурным, а порхающие красавицы вдруг разделились и стали снижаться.
— Ой, ой! — Девчонки пищали, взвизгивали и ахали, когда щекочущие кожу насекомые усаживались на головы, руки, плечи. Я смотрела молча, любуясь переливами крыльев и восторгаясь необычной окраской. Таких ярких я прежде не видела. А они все садились и садились, даже ученическое платье скрылось под этими сверкающими крыльями. А потом мы все на мгновение лишились дара речи, потому что, когда последняя бабочка опустилась на последнюю гимназистку, произошло волшебство, и чудесные создания обратились изумительными нарядами.
Мы стояли, раскрыв рты, смотрели друг на друга и на одинаковые лазурные платья с открытыми плечами и пышной юбкой до щиколоток, надетыми на нас поверх школьных нарядов.
— Платья на выступление, — выдохнула Селеста, а потом поднялся такой гвалт и визг, что очень скоро в гостиную заглянула дежурная инспектриса, на наше счастье, учительница магического плетения, которой гимназистки тут же продемонстрировали новые сценические наряды. Она только улыбнулась, покачала головой и тихонько закрыла дверь, позволяя нам и дальше радоваться подаркам.
Девчонки хватались за руки и отплясывали посреди гостиной какие-то сумасшедшие танцы, а несколько сокурсниц напали на меня, сжав со всех сторон в крепких объятиях.
— Это все Маришка, девочки! Это ей спасибо надо сказать.
— Что вы, не мне! — Я быстро открестилась от этой чести. — Не я их покупала.
— Но это ведь твой поклонник, — заявила Аделаида, — значит, тебе спасибо.
— Да, да! Маришка, ты — чудо! Ты нас спасла.
— Как только узнаешь его имя, непременно расцелуй от всех нас.
Я оглядела счастливые лица и вздохнула про себя: «Может, на поцелуй он и рассчитывал».
Старый дом встретил молчанием и неподвижной тишиной. Однако обоих мужчин не остановили запертые ворота и тяжелый засов. Неслышно защитники вошли в полумрак двора, где под ветром качались и шелестели листьями деревья, бросая на землю темные пятна густых крон, и прошли в просторный зал с колоннами. Во всем музее теперь царили мир и покой, и только этот зал наполнялся неясным шепотом и шорохами.
Эсташ остановился посреди просторной комнаты, а Олайош замер чуть позади. Тени, скрывавшиеся в полумраке, неслышно заскользили к центру, обретая черты и линии обычных человеческих фигур. Вокруг тен Лорана собирались защитники, все те, кто получил послание и не замедлил откликнуться и кто оказался в состоянии приехать в башни.
— Этторе,[12] — склонили они головы, — ты позвал нас на помощь.
— Спасибо, — просто ответил Эсташ, а Олайош выступил из-за плеча друга и по очереди пожал руки всем собравшимся в зале мужчинам.
— Я рад, я очень рад, — говорил растроганный Аллар, а ему отвечали искренними улыбками и крепкими дружескими объятиями.
— Расскажи нам весь план, хранитель. — Вперед вышел крепкий седовласый мужчина. По возрасту почти половина присутствующих годилась тен Лорану в отцы, но ни один из них и не вспоминал об этом. Уважение и почти преклонение, читавшиеся в их речах и движениях, заставляли Аллара особенно ясно ощущать тот внутренний трепет, который на подсознательном уровне он всегда испытывал в присутствии Эсташа.
— Вам хорошо знаком план башен и расположение строений. Назвать точный день и время нападения невозможно, но я ощущаю, что он приближается. В центре гимназии расположен колодец.
— Он очень глубок и прорублен в скале.
— Колодец до сих пор заполнен водой?
— Да. Но я смогу осушить его на определенное время, а ваша задача держать защитное плетение, которое не позволит воде вновь наполнить его.
— В чем основная роль колодца?
— Он станет убежищем для учеников.
Защитники оборачивались друг к другу, и хотя в полумраке большого зала неясно читались выражения их лиц, однако достаточно было прислушаться к своим ощущениям, чтобы почувствовать общую тревогу.
— Нет шансов закрыть школу, — подтвердил их подозрения Эсташ, — единственная уступка, которую может сделать директор, это объявить о коротких каникулах. Они дадут ученикам три дня отдыха от занятий после праздника, который мы назвали юбилеем башен.
— Этторе, полагаешь, на это время придется нападение?
— По моим ощущениям, да.
— То есть больше половины учеников на три дня заберут родители, — вступил в разговор Олайош. — Мы уже поработали в этом направлении, но, к сожалению, не всех удалось убедить, поскольку невозможно объяснить истинные причины. Полное отсутствие доказательств, друзья мои. Пришлось идти иным путем и придумать праздник. Благо точную дату по старому летоисчислению только мы и в состоянии назвать. Однако глава попечительского совета все же очень настаивал на отмене каникул, мы вынуждены были пойти на открытый конфликт с Орселем.
— Да, скандал в Сенате вышел знатный, — хмыкнул кто-то из защитников. — Ваш отец, тен Лоран, выступил с прочувствованной речью, заявив, что если защитников ставят в такие условия и они не имеют права даже почтить день гибели своих предков, то все представители высшей власти хоть сейчас готовы покинуть Сенат и более не возвращаться. Сперва слова не были приняты всерьез, но когда один за другим защитники стали подниматься со своих мест, многие, кажется, испугались и заняли сторону тен Лорана.
— Только очень жаль, что не вышло закрыть школу.
— Мы сделали все, что было в наших силах, — вздохнул Олайош.
— Так что же с колодцем? — прозвучал новый вопрос.
— Каждый защитник будет ответственен за свою часть башен. Постарайтесь разбить гимназистов на определенные группы, так проще держать их все время под наблюдением. Для каждого из вас готов план коротких переходов. Задача — провести учеников к колодцу и спустить в него. Вода станет естественной преградой со всех сторон, плюс наша магия, а вы будете заслоном для тварей.
— Мы не подведем, хранитель.
— Мы защитим детей пусть даже ценой своей жизни.
— Я рассчитываю на вас.
Столовая была заполнена гомонящими гимназистами. Все уже узнали хорошую новость — после выступления можно будет уехать домой на три дня. Я сперва тоже очень хотела поехать, а потом рассудила так: родители на летний сезон сняли дом в Сенаториуме, чтобы находиться в центре бурлящей светской жизни, и только осенью планировали вернуться в поместье. Папа с мамой хоть и не слишком любили эти развлечения, но ради будущего своих детей принимали приглашения на приемы и заводили полезные знакомства. Однако в городе у меня увеличивались шансы все три дня общаться с женихом, умеющим подгадывать моменты и отлавливать несговорчивую невесту. В общем, решила остаться в школе. Раз не будет занятий и заданий, смогу спокойно практиковать свой дар. Кстати, начать собиралась именно сейчас, ведь чем раньше, тем лучше. Нужно лишь загадать самое простое желание.
— А что сегодня на десерт? — спросила, оказавшись у раздаточного столика.
— Пирожки с ягодой, — ответила Селеста, придирчиво осматривая румяный сдобный пирожок и подсчитывая в уме, может ли она съесть два или лучше выбрать один.
— Вчера были со сливочным кремом, — вспомнила я и, состроив умильную гримасу, сложила ладони у груди, обращаясь к раздатчице: — У вас не осталось?
Обычно свежая выпечка просто не доживала до следующего дня, так что шанс найти один пирожок был непомерно мал, но пока женщина задумалась над вопросом, я сосредоточилась, закрыла глаза и от всей души пожелала получить пирожок со сливочной начинкой.
— Нет, тэа, — качнула головой готовщица.
— Совсем-совсем? А вы не посмотрите? Может, один где-то потерялся на холодильной полке? Это мои самые любимые. — Разочарование было столь сильно, что даже голос чуточку охрип.
Не вышло.
— Дайте минутку, — сжалилась при виде вселенского горя сердобольная женщина и скрылась за дверью раздаточной.
— Тэа, — вернулась она через минуту, — остался крем. Если вы так хотите именно сливочный, то держите. — Она быстрым движением сделала сбоку надрез, вынула ложкой ягодный джем и наполнила пирожок сливочной начинкой.
С вытянувшимся лицом я наблюдала за всеми манипуляциями, после чего приняла свой трофей и, уже опустившись за стол, подперла голову ладонями и уставилась на пирожок.
Это считается исполнением желания? Во вкусе пирожка смешались густые сливки и легкий аромат ягод. Или не считается? Я загадала получить пирожок, я его получила, но, кажется, это не совсем то, на что рассчитывала.
— Знаешь, Маришка, ягодные лучше, — откусывая от своего, пробормотала Селеста, — в них полезных веществ больше. Хотя для фигуры все одинаково вредные.
День праздника приближался, и в последнюю неделю перед выступлением даже на уроках царила веселая атмосфера. Мы репетировали каждый вечер в танцевальном зале, а после разбегались по комнатам. Я размышляла о своих способностях и никак не могла избавиться от крошечного червячка сомнения, будто наличие дара мне не померещилось. Словно просто очень хотела, чтобы он у меня был, вот и придумала. Однако же все так совпало: слова Олайоша и мои ощущения, ведь с самого детства казалось — иногда, но желания исполнялись. А потом Аллар объяснил, что дар окончательно формируется к совершеннолетию и после него хаоса в претворении пожеланий в жизнь уже не наблюдается. Ведь именно сейчас действительно исполнилось загаданное с Эсташем в точности, если не считать губительных последствий. Но здесь дело не в том, как все материализовалось, а в непродуманности вопроса. Я сформулировала таким образом, что тот, кому было известно об уникальных чертах защитников, по-другому бы его исполнение представить не смог. Хочешь пробудить инстинкты воина, получай опасности по полной программе. В итоге я лишь усилила пропасть между собой и тен Лораном.
Не всегда, когда он находился рядом, что-то происходило, скорее это случалось при возникновении определенных обстоятельств и существовании неких необходимых для исполнения условий. Архъана уже давно росла и набиралась сил неподалеку от прудов, но ее не тревожили, а низший спал в зазеркальной комнате вовсе не пару дней. Когда же рядом оказывалась я и неподалеку находился Эсташ, закон мечты срабатывал, точно отлаженный часовой механизм, без проволочек и сбоев.
Что же касается заклинания сенатора, только недавно при помощи Доминики я смогла откопать в библиотеке книгу о крепких заклятиях. Согласно информации, обещание о неразглашении некой тайны закреплялось у конкретного человека на уровне подсознания. То есть именно оно, мое подсознание, выдавало всевозможные способы, которые позволили бы нарушить слово. Таким образом, клятва словно заранее понимала, как я смогу извернуться, чтобы подать знак или намек, и блокировала подобные усилия.
Очень печально, но поделать ничего было нельзя, а потому я молчала и упорно тренировалась. И так и этак прокручивала в голове информацию о жрицах и их молитвах, а также о единственном идеально исполнившемся желании. В итоге пришла к такой мысли: если от всей души хотеть исполнения чего-то, оно осуществляется немного не так, даже когда формулировка продумана основательно. Единственный момент, наводивший меня на определенные умозаключения, — это воспоминание, когда загадала быть спасенной защитником. Помню, что на границе яви и сна подумала без малейшего душевного напряжения, но с затаенной надеждой: «А если бы Эсташу приходилось спасать меня…»
Первый эксперимент в схожих условиях провела в ночь перед новым учебным днем. Ложась спать, заранее придумала и сформулировала пожелание, а уже засыпая, постаралась вспомнить о нем. Звучало это так: «Будет совсем замечательно, если по ту сторону окна распустятся белоснежные малисы». У этих цветов был такой приятный аромат, что появление их за окном подарило бы ощущение бескрайних белоснежных просторов заповедных равнин Кенигхэма, где эти дикие растения встречались в больших количествах. В предгорье, в частности у подножия башен, они тоже росли, только не так обильно.
Утром, когда проснулась, в первую очередь подбежала к окну и разочарованно вздохнула: гладкая стена без признаков растительности…
— И как тебе уроки оформления интерьера? — с улыбкой поинтересовался Олайош, когда я заглянула к нему в начале недели с большой подарочной коробкой чая, привезенного в день свидания с родителями.
Слава всем милосердным созданиям, он больше не злился, точно смирился с моим решением или же просто старался не думать об этом выборе. Казалось, мысли Аллара всегда заняты чем-то важным и на размышления о посторонних проблемах, обдумывание которых не требовало немедленного решения, у него не хватало времени. Словно Олайош отодвинул лишние заботы на потом.
— Я знаю теперь, что в светлой комнате стены лучше декорировать более холодными оттенками, и наоборот.
— Какие важные сведения, — поддел меня наставник, — это пригодится больше, чем помешать противнику приблизиться, всего лишь выставив вперед ладони.
— О-о, вы так можете?
— Мне лучше удаются плетения, как и тебе, просто заглянул на днях на урок магзащиты, а они там отрабатывали друг на друге магические удары. Выглядело забавно.
Вот же досада какая! Они учатся полезному, а я ерундой страдаю.
— Ты, Маришка, как только своей наукой овладеешь, приезжай в гости. Предложишь, чем отделать гостиную в северной части особняка, а то я никак определиться не могу.
Кивнув со знанием дела, про себя пожелала куснуть насмешника, который на днях заглядывал в тренировочный зал и поймал меня за тем, как полным тоски взглядом я провожала входящих в класс Эсташа сокурсниц. И ведь понятно, что Олайош не со зла подтрунивал надо мной. Он, как человек взрослый и наблюдательный точно мог приметить интерес одной тэа к молодому преподавателю, однако обстоятельства сложились не в пользу этих чувств. Шанса с арисом у гимназистки не было, и поэтому она не стала противиться воле родителей и согласилась на помолвку. Помолвки ведь могут длиться долгое время, даже до окончания обучения, если это всех устраивает. Однако Олайош явно хотел, чтобы я воспротивилась, как он полагал, договоренности между моей семьей и Орселями, вот и не упускал случая подначить, задеть. Видимо, желал заставить меня одуматься, отказаться.
— Родителям передай огромное спасибо от истинного ценителя чая, — оторвал от воспоминаний и вернул меня в учительский кабинет голос Аллара. — А пока идем, провожу тебя к выходу.
— Здесь сегодня удивительно оживленно. — Отставляя в сторону уже опустевшую чашку, я поднялась на ноги. Занятость Олайоша не удивляла. Прежде мы могли долго просиживать возле низкого столика, разговаривая обо всем на свете, но в преддверии их важного праздника Аллар нашел лишь пару часов на свою ученицу. — Скоро эту башню отдадут защитникам?
— Да, на время разместим их в кабинетах, а консультации перед выступлением вам не особо нужны. Все равно большую часть вечеров проводите в репетициях. Очень уж тщательно готовитесь, — хитро прищурился Аллар, намекая на ажиотаж, который устроили тэа вокруг защитников.
— Наш первый бал — событие значительное, — улыбнулась ему в ответ, — но даже там не будет такого количества представителей старинных семейств, они не часто принимают приглашения.
— Из них половина уже женаты.
— Зато у них есть сыновья, а у второй половины еще нет жен.
— Коварные создания, — потрепал по голове Аллар, — все у вас продумано.
Мы пошли дальше по коридору, минуя лаборатории, в которых тоже суетились ученики. Гимназисты помогали освобождать комнаты и переносили все ингредиенты и аппараты в отдельное помещение, где их опечатывали преподаватели во избежание непредвиденных последствий.
Читать бесплатно другие книги:
