Навсегда в моем сердце Смолл Бертрис

– О предстоящей ночи?

– Ведь это наша брачная ночь. Но, дорогая Эйнджел, если ты чувствуешь, что ее нужно отложить, дать тебе время привыкнуть, узнать меня получше, я подожду. Выбор за тобой, любовь моя.

Некоторое время, показавшееся Робину вечностью, Эйнджел молчала, а когда заговорила, ему пришлось наклониться, чтобы расслышать ее слова.

– Я знаю вас гораздо лучше, чем вы можете предположить, Робин, потому что Велвет очень вас любит и всегда о вас говорит. Я знаю, вы не способны причинить боль, поскольку всегда очень добры. Мне кажется, лучший способ узнать друг друга – это провести нашу брачную ночь так, как должно. Только должна вас предупредить: несмотря на многие годы при дворе, я до сих пор девственница и не очень разбираюсь в вопросах отношений между мужчиной и женщиной.

– Мне бы и в голову не пришло заподозрить, что ты не девственница! А переживать тебе не из-за чего, – успел заверить юную супругу Робин, прежде чем они подъехали к гостинице.

Быстро спешившись, он помог спуститься Эйнджел, рука об руку они вошли в гостиницу и сразу направились в комнаты, забронированные графом. Предполагалось, что Эйнджел и Велвет переночуют в одной из спален, а джентльмены разделят вторую. Теперь же Робин направился в их с Алексом комнату, чтобы перенести седельную сумку Алекса в небольшую гостиную, где они обедали. Оказавшись наедине с Эйнджел, он запер дверь на засов.

– У… у меня нет ночной сорочки, – пролепетала девушка.

– В ней нет необходимости, – заверил супругу Робин и, заключив в объятия, принялся целовать с такой страстью, что даже не услышал, как отворилась дверь в гостиную.

– Не может быть, чтобы они уже приехали, – сказала Велвет. – Они наверняка подождали бы нас.

Взгляд Алекса упал на седельную сумку.

– Они здесь.

– Ну вот и хорошо! Давайте попросим хозяина принести нам вина, и мы вместе выпьем за здоровье новобрачных!

Велвет двинулась было к двери, но Алекс преградил ей путь.

– Нет, дорогая. Дверь спальни заперта, а значит, они вряд ли обрадуются нашему визиту.

– Но мы даже не выпили за их здоровье! Что за свадьба без пира?

Алекс улыбнулся.

– Многие пары обходятся без пышного пиршества. В первую брачную ночь у молодоженов есть занятия поинтереснее.

Велвет фыркнула, но потом, когда смысл сказанного начал постепенно доходить до сознания, краска залила лицо, и она смогла лишь беспомощно выдохнуть.

Алекс тихо засмеялся.

– Ступайте спать, дорогая. Завтра королева устраивает смотр войск, и, уверен, после этого вам будет что рассказать внукам.

– А где будете спать вы? – спросила Велвет, вспомнив, в каком затруднительном положении он оказался.

– Здесь, на полу у камина. Ничего страшного: доводилось спать и в куда худших местах. Спокойной ночи.

Стало холодать, и Велвет, не теряя времени даром, освободилась от платья и забралась под одеяло в одной сорочке. Сквозь маленькое оконце с улицы доносился стрекот сверчков – веселый и успокаивающий. За дверью еще некоторое время раздавались шаги Алекса, и вскоре по бодрому потрескиванию поленьев Велвет догадалась, что он растопил камин. Девушка была совсем не прочь поменяться с Алексом местами – уступить ему свою холодную постель, а самой улечься у камина.

Она начала дремать, когда тишину ночи прорезал отрывистый крик. Дрожа всем телом, Велвет уселась в кровати и прислушалась. Крик показался ей таким жалобным. Где же это кричали? Но потом Велвет услышала тихие стоны и поняла, что они доносятся из соседней спальни.

Тихо всхлипнув, она спрыгнула с постели и поспешила в гостиную – прямо в сильные теплые руки Алекса. Велвет никак не могла унять дрожь, и он осторожно подхватил ее на руки, опустился в кресло перед камином, молча дожидаясь, пока девушка успокоится. Наконец она подняла глаза и спросила:

– Разве вы не слышали этот ужасный крик? А потом еще стоны? Я так испугалась! Может, здесь водятся привидения?

– Нет, дорогая, привидений здесь нет. А кричала ваша подруга Эйнджел.

– Но отчего? Ей было больно? Робин никогда не причинил бы ей боли! – в негодовании воскликнула Велвет.

– Такого рода боль мужчина причиняет непреднамеренно, дорогая.

– Не понимаю, – покачала головой девушка. – Что вы имеете в виду?

Алекс не видел деликатного способа объяснить происходящее, да и не его задача рассказывать Велвет о том, что происходит в первую брачную ночь, но выбора у него не было.

– Ваша подруга вскрикнула, когда Робин лишил ее невинности, – просто сказал Алекс.

– О боже, – прошептала Велвет, и в ее голосе прозвучал страх, а тело охватила дрожь.

– Это случается лишь единожды, – объяснил Алекс, успокаивающе прижимая девушку к себе.

– Мне так страшно! Я так боюсь этого дикого шотландского графа. Мама никогда не говорила мне, как все это происходит. Нет, я видела на ферме, как у животных, но ведь у людей не так, верно? Я кажусь вам глупой, да?

– Ах, Велвет, Велвет! – успокаивающе прошептал Алекс. – Все будет хорошо, дорогая. И не нужно считать себя глупой из-за девичьей неосведомленности. Ваш будущий супруг несказанно обрадуется, что вы так невинны.

Велвет подняла голову, и он заметил влажные дорожки от слез на ее щеках. Она казалось такой юной и трогательной, что сердце Алекса едва не разорвалось от любви, но в следующее мгновение она ввергла его в шок:

– Займитесь со мной любовью, Алекс.

– Велвет!

– Вы ведь мой друг? Вы подарили мне первый поцелуй, а теперь я хочу, чтобы вы показали, чего ожидать.

Велвет говорила с таким серьезным выражением лица, что Алекс с трудом сдержал смех и терпеливо объяснил:

– Дорогая, с моей стороны было бы подлостью взять то, что по праву принадлежит другому мужчине. Ведь девственность можно потерять лишь единожды.

– Нет, я не об этом, – отмахнулась Велвет, стыдливо хихикнув. – Разве занятия любовью состоят только из этого?

Она вопросительно посмотрела на Алекса, и он ощутил, как сильнее забилось сердце от охватившего его волнения. Каждый раз, когда он оказывался рядом с этой девушкой, ему хотелось гораздо большего, чем поцелуй.

– Поверите ли вы мне, если я скажу, что мы уже прошли некоторое расстояние по дороге Эроса?

Велвет кивнула, и глаза ее округлились, точно у маленькой совы, а лицо приняло серьезное и торжественное выражение.

Алекс с трудом сдержал дрожь. Велвет была так дьявольски невинна и вместе с тем невероятно соблазнительна! Как же он завидовал Робину, который сейчас занимался любовью со своей супругой. А ведь эта чудесная девушка, что сидит у него на коленях, его нареченная, и Алекс испытывал нестерпимое желание открыть ей правду, а потом отнести в спальню и повести дальше по дороге любви и сладострастия. Внутренний голос подсказывал ему, что ученицей она окажется способной.

– Итак? – прервал раздумья Алекса голос Велвет.

Маленькая дерзкая кокетка! Быстрым движением он сдвинул сорочку с ее плеч и обнажил до пояса. Велвет изумленно охнула, но Алекс накрыл ей рот обжигающим поцелуем. Огненный шар взорвался в животе Велвет, и жар от него растекся по всему телу. Губы мужчины дразнили ее, заставляя раскрыться навстречу поцелую, а потом в рот вторгся его язык и коснулся ее языка. В ушах Велвет бешено пульсировало и шумело, когда этот теплый шелковистый язык блуждал в глубинах ее рта, лаская плоть и пробегая по зубам. Алекс еще не целовал ее так, и Велвет, хоть и была немного обескуражена, нашла это очень приятным и… волнующим.

А потом крупная мужская ладонь погладила атласную кожу плеча, скользнула по изящной руке, обхватила упругую грудь, и Велвет едва не лишилась чувств. Странное, едва ли не болезненное тепло разлилось по жилам. Когда до нее дотрагивался Кит Марло, она готова была умереть от стыда и разочарования, гнева и беспомощности, но сейчас все было иначе. Руки Алекса оказались такими нежными и ласкали ее с такой любовью, что Велвет буквально таяла, но знала: он остановится в любой момент, стоит ей лишь попросить. Только она не хотела, чтобы он останавливался, и это озадачивало и сбивало с толку.

– Святые небеса! Велвет, вы такая красивая! – срывающимся от волнения голосом прошептал ей на ухо Алекс.

Голова девушки запрокинулась, и теплые мужские губы проложили дорожку из поцелуев по ее стройной шее, пальцы погрузились в волосы, а вторая рука ласкала грудь, легонько теребила соски, превращая в тугие, ноющие от обрушившейся на них сладкой пытки бусины.

Велвет дрожала от возбуждения. Если это и есть любовь, то она поистине чудесна. Со вздохами восхищения она все теснее прижималась к сильному торсу мужчины. Рука с ее затылка перекочевала на талию, а та, что дразнила юные упругие груди, скользнула вниз, под сорочку, и Велвет почувствовала, как она пустилась в медленное путешествие вверх по ноге. На мгновение она усомнилась в пристойности происходящего, но ощущения были такими приятными, что Велвет не оставалось ничего другого, кроме как расслабиться и подчиниться. Перед глазами ее заплясали мириады крошечных звезд, в животе запорхали бабочки, и она больше не ощущала ничего, кроме наслаждения.

Коснувшись подушечками пальцев внутренней поверхности ее бедра, Алекс понял, что должен остановиться. Его плоть нестерпимо ныла от желания, и он уже пожалел, что позволил маленькой шалунье втянуть его в эту авантюру. Лучше подождать до свадьбы, и тогда эта любовная прелюдия приведет к логическому финалу. Алекс убрал руку из-под сорочки и, прижав девушку к себе, тихо сказал:

– На сегодня достаточно, дорогая. Мне очень тяжело сохранять самообладание, и я боюсь, что не смогу сдержать свое обещание сохранить вашу честь. Вы точно спелый сочный персик, и мне ужасно хочется его сорвать.

– Прошу вас, Алекс, полюбите меня еще немного. У меня почему-то все болит, и ощущения какие-то странные.

Алекс нежно поцеловал девушку, вернул сорочку на место и завязал тонкие шелковые тесемки.

– Нет, дорогая, мы должны остановиться.

Велвет испустила разочарованный вздох.

– Но ведь вы будете любить меня еще, Алекс?

– Да! – ответил он с чувством и, вздохнув, поднялся со своего места, все еще прижимая ее к сердцу.

Не говоря больше ни слова, он отнес Велвет в постель, закутал в одеяло, подоткнул его со всех сторон и быстро вышел из комнаты.

Велвет, как ей показалось, бесконечно долго лежала в темноте, вновь и вновь переживая каждое прикосновение, каждый поцелуй. Ей хотелось вскочить с постели и броситься к Алексу, но она знала, что не должна. Как же ей дождаться утра, чтобы увидеть его снова? Святые небеса! Неужели она влюбилась? Это была последняя осознанная мысль, посетившая Велвет перед тем, как она провалилась в сон.

Хозяин гостиницы разбудил гостей рано поутру, поскольку королева собиралась держать речь перед войсками и весь двор должен был присутствовать при этом событии. В качестве фрейлины Велвет надлежало целый день быть рядом с ее величеством. Эйнджел же, которая теперь носила титул графини Линмут, предстояло отныне появляться на подобных мероприятиях вместе с мужем и другими придворными. Чтобы не опоздать, им пришлось помогать друг другу одеваться, и если накануне между ними и возникла какая-то неловкость, то сегодня о ней было забыто. Девушки не притронулись к роскошному завтраку, поданному хозяином гостиницы, хотя Алекс и Робин с большим аппетитом поглощали яйца пашот, приправленные густыми сливками и марсалой, толстые куски розовой ветчины и горячий хлеб со свежевзбитым сливочным маслом и сливовым джемом. Все это великолепие они запивали сидром из зеленых яблок, специально приготовленным для дорогих гостей.

– Как вы можете есть в столь ранний час? – поморщилась Велвет. – Да еще так набивать живот!

– Солнце уже встало, – с улыбкой ответил Робин. – К тому же у меня сегодня зверский аппетит по вполне определенной причине.

Он бросил на Эйнджел полный обожания взгляд, и та, густо залившись краской, сердито сдвинула брови.

– Фи, милорд, вам бы все смеяться! – Однако голос ее звучал ласково, а взгляд, брошенный на мужа, источал нежность.

– А что пробудило ваш аппетит, Алекс Гордон? – раздраженно поинтересовалась Велвет, почему-то не разделявшая благостного настроения остальных.

– Когда нет возможности утолить один голод, приходится утолять другой, – спокойно ответил Алекс, намазывая маслом очередной ломоть хлеба. – Еще сидра, Роб?

Велвет вернулась в свою маленькую спальню, распахнула окно и выглянула на улицу. День выдался чудесный, и девушка глубоко вздохнула.

– Что-то не так, Велвет? – К комнату вошла Эйнджел, тихонько прикрыв за собой дверь.

Велвет отвернулась от окна и обеспокоенно поинтересовалась:

– А как у тебя?

– Все хорошо! – воскликнула Эйнджел. – Это ты за меня так переживаешь?

– Я слышала, как ты… – Велвет густо покраснела. – Я хочу сказать, ночью… – Краска вновь разлилась по ее лицу и шее. – Мой брат что, причинил тебе боль?

В глазах Эйнджел вспыхнуло понимание. Бедная Велвет! Как она невинна. Впрочем, она и сама была такой вплоть до прошлой ночи, когда муж открыл для нее такие удовольствия, о которых она прежде даже и не догадывалась. Эйнджел обняла подругу за плечи.

– Робин никогда не причинит мне боли. Он самый добрый и нежный мужчина на свете.

– Ты в него влюбилась?

– Велвет, слишком мало времени прошло, чтобы знать это наверняка, но уверена, что со временем смогу его полюбить. А пока я просто уважаю его и благодарю Господа за то, что подарил мне такого хорошего и доброго мужа. – Она улыбнулась. – Как хорошо, что теперь мы с тобой как сестры! У меня никогда не было сестры. И я счастлива наконец ее обрести.

– Я глупая, да, Эйнджел?

– Вовсе нет, и я очень тебя люблю: ты такая заботливая, за всех переживаешь.

Девушки как раз заканчивали свой спешный туалет, когда из-за двери Робин попросил жену и сестру поторопиться. Рука об руку они вышли из гостиницы, поражая окружающих своей красотой – Эйнджел в бирюзовом платье и Велвет в изумительном творении портняжного искусства из желтой парчи с нижней юбкой и рукавами, расшитыми черными бабочками. Сегодня королева позволила своим фрейлинам вместо девственно-белых надеть самые красивые платья.

Однако вместо экипажа у крыльца гостиницы они обнаружили четырех прекрасных лошадей, которые нетерпеливо перебирали ногами. Стало быть, на равнину Тилбери, где королева собиралась держать речь перед войсками, им предстояло ехать верхом. Граф Линмут заверил сестру, что они поедут не слишком быстро, чтобы дорожная пыль не попортила их прекрасные наряды. Когда Робин с улыбкой усадил Эйнджел на гнедую кобылу, Велвет заметила, как супруги обменялись нежными проникновенными взглядами.

В следующее мгновение и ее тонкую талию обхватили сильные руки и усадили в седло. Когда взгляды их встретились, Алекс ничего не сказал, но в его глазах на короткий миг возникло выражение, которого Велвет не смогла понять. Он легонько коснулся ее щеки, и совершенно неожиданно Велвет оробела перед этим мужчиной, которого считала своим другом и которого просила научить ее любви. Слава богу, молодожены, слишком поглощенные друг другом, ничего не заметили.

Мужчины наконец оседлали лошадей, и обе пары двинулись в сторону равнины Тилбери. Когда до лагеря оставалось с четверть мили, они встретились со свитой королевы, и Велвет присоединилась к остальным фрейлинам.

Бесс, невероятно воодушевленная происходящим, радостно поприветствовала подругу и сразу же спросила:

– Это правда?

– Что именно? – вскинула брови Велвет.

– Правда насчет Эйнджел? Твой брат действительно сделал ее своей любовницей? Все утро двор только об этом и говорит!

Велвет была потрясена.

– Мой брат граф Линмут и Эйнджел Кристман вчера вечером поженились.

– Это они вам так сказали? – рассмеялась Леонора де Арси, одна из фрейлин, не слишком разборчивая в связях. – Да благословит меня Господь, Велвет, вы так и остались глухой провинциалкой, коль поверили в это. Впрочем, госпожу Кристман трудно осуждать – ведь ваш брат так красив и богат. Без приданого и громкого имени бедняжка вряд ли может рассчитывать на удачный брак.

– На вашем месте, госпожа Арси, я бы поостереглась говорить в таком тоне о госпоже Кристман в присутствии королевы, поскольку Эйнджел и мой брат обвенчались с ее благословения, а венчал их личный капеллан ее величества, – прошипела Велвет. – Я знаю это наверняка, поскольку сама была тому свидетельницей.

– В самом деле? – хором воскликнули остальные фрейлины, мигом обступив Велвет.

– Истинная правда! – сладким голосом протянула девушка. – На церемонии также присутствовали граф Лестер и друг моего брата лорд Гордон. А Эйнджел теперь не Кристман, а Саутвуд, графиня Линмут.

– Черт побери! – воскликнула Бесс, не в силах справиться с эмоциями. – Как это могло произойти?

– Любовь с первого взгляда. Впервые Робин увидел Эйнджел несколько недель назад на празднике, устроенном в честь королевы, и все, пропал. Пришлось ему просить у ее величества разрешения на брак.

– Ах как романтично! – воскликнула Бесс. – И замечательно, что им не придется опасаться гнева королевы, раз она одобрила этот союз.

– Так-так, Бесс! Похоже, вы тайно влюблены в одного из фаворитов ее величества? – усмехнулась де Арси. – Мне сказали, вы не осмелитесь наслать ее гнев на голову Уолтера.

Побледнев, Бесс бросила взгляд на королеву, ехавшую чуть впереди вместе с Лестером и Эссексом, и похолодела при мысли, что она услышит слова, неосмотрительно брошенные Леонорой де Арси. Бесс была давно влюблена в Уолтера Рейли, чувство оказалось взаимным, но ни она, ни он не осмеливались рисковать своим положением при дворе, поскольку вся их жизнь зависела от расположения королевы.

– Интересно, знает ли ее величество о вашей интрижке с Энтони Бэконом? – невинно произнесла Велвет, даже не удостоив леди де Арси взглядом.

– Грязная ложь!

– По мнению графа Эссекса, это чистая правда, дорогая. Он рассказывал, что вы невероятно распущенны, но продаете свою благосклонность слишком дешево, учитывая древность и могущество вашего рода.

Фрейлины, обожавшие сплетни, тихонько захихикали, к тому же Леонору де Арси недолюбливали, в то время как Бесс Трокмортон любили и уважали. Многие дамы догадывались о чувствах Бесс, но никогда не обсуждали их открыто из страха разрушить то, что считали весьма романтичной и трагической историей. Они мысленно аплодировали язвительным словам Велвет, поскольку сами не решились бы задирать наследницу рода де Арси.

– Я ожидала, чтобы вы броситесь на защиту Бесс, – презрительно усмехнулась Леонора де Арси. – Она сама бедна, но ее родственники весьма влиятельны в отличие от ваших, до неприличия богатых. Вам необходима ее поддержка здесь, при дворе, поскольку ваш отец совсем не имеет веса в обществе, а мать, как я слышала, простая ирландская пиратка, которой запрещено показываться при дворе.

– Вы перепутали мою маму с ее кузиной Грейс О’Малли – весьма неординарной личностью. Вот она настоящий пират, – без тени смущения возразила Велвет. – А что касается поддержки, так я в таковой не нуждаюсь. Деньги, дражайшая госпожа де Арси, обладают великой силой. Я выбираю друзей за их дружелюбие и доброту: как наследница огромного состояния, могу себе это позволить.

– Прошу вас, – взмолилась Бесс, – давайте не будем ссориться в час великой смертельной опасности, угрожающей нашей дорогой королеве и нашей возлюбленной Англии.

Раздался одобрительный гул, и оставшаяся в меньшинстве Леонора де Арси прекратила свои нападки. Велвет же с обожанием посмотрела на подругу и потрепала по руке, а Бесс благодарно улыбнулась в ответ.

Восседавшая на огромном белом в серых яблоках мерине Елизавета Тюдор выглядела точно королева амазонок. Это животное подарил ей Роберт Сесил, младший сын лорда Берли. Мудрая королева выбрала для сегодняшнего выступления белоснежный наряд. Из-под бархатного платья выглядывала атласная нижняя юбка, расшитая серебряными розами – символом Тюдоров. Рукава платья украшали фестоны, перехваченные белыми шелковыми бантами с индийскими жемчужинами в середине. Поскольку волосы начали редеть, королева предпочитала носить огненно-рыжий парик, в который сейчас воткнула два белоснежных пера. Ее советник очень опасался покушения, поэтому поверх платья ей пришлось надеть покрытый узорами серебряный нагрудник, а в правой руке она сжимала инкрустированный золотом серебряный жезл. Выглядела она действительно по-королевски и воодушевляла всех, кто видел ее в этот день. Люди криками приветствовали свою королеву. Более всего их поражало, сколь бесстрашно передвигается она в толпе, сопровождаемая лишь несколькими доверенными лицами. Остальная свита королевы остановилась на краю заполоненного солдатами поля.

Гордо восседая на своем прекрасном мерине, Елизавета Тюдор продвигалась вперед, время от времени натягивая поводья, чтобы благосклонно кивнуть в ответ на столь громкое и восторженное проявление преданности. Наконец, оказавшись в самом центре поля, она остановилась. Вокруг нее простиралось море английских лиц, представлявших самые разные слои населения, начиная от низших и заканчивая высшими. Всемогущие лорды стояли бок о бок с купцами и мясниками, фермеры – с сапожниками, кузнецы – с богатыми землевладельцами. Молодые и старые глаза с обожанием смотрели на королеву, и она внезапно ощутила прилив гордости за этих потрясающе преданных англичан, собравшихся вместе, чтобы защитить ее и свою родину. Еще несколько минут она ждала, позволив им выразить свою радость и почтение, и лишь потом драматично вскинула затянутую в перчатку руку. Солнечные лучи, отразившись от ее серебряного жезла, ослепили присутствующих.

На равнине Тилбери тотчас же воцарилась тишина, и королева Англии обратилась к своей армии:

– Мой возлюбленный народ! Кое-кто из тех, кто беспокоится о безопасности своей государыни, убеждал меня поостеречься выступать перед вооруженной армией из страха предательства. Только я не желаю жить, не доверяя моему преданному и любящему народу. – Елизавета на мгновение замолчала и с усмешкой посмотрела на свой нагрудник. – Пусть тираны трепещут! Но, Бог свидетель, я всегда старалась вложить частицу своих сил и доброй воли в любящие сердца моих подданных. Как видите, я сегодня здесь, среди вас, и не для развлечений и забав, а для того, чтобы жить или умереть вместе с вами в бою, чтобы отдать свою честь и кровь за веру, свое королевство и свой народ. Знаю, я всего лишь слабая женщина, но у меня сердце и воля королей Англии, и посему мне претит мысль о том, что герцог Пармский, король Испании или любой другой европейский правитель когда-либо дерзнет пересечь границы моего королевства. И дабы не допустить бесчестья, я сама стану генералом, судьей или тем, кто вознаградит ваши подвиги на поле боя.

За свою готовность отдать жизнь за родину вы уже заслужили наград, и я даю слово королевы, что эти награды найдут вас. А пока место командующего займет мой генерал-лейтенант, которому еще никогда не вверялась столь благородная и достойная гордости миссия. Я не сомневаюсь, что подчинение его приказам, согласованность действий и мужество на поле боя помогут нам в короткое время одержать победу над врагами Бога, королевства и моего народа!

С этими словами она выбросила вперед руку с жезлом, и по равнине прокатился рев торжествующих голосов. Мужчины подбрасывали вверх шляпы, хлопали друг друга по плечам, воодушевленные проникновенной речью Елизаветы Тюдор. Теперь даже самый бедный и слабый англичанин был готов столкнуться лицом к лицу с гордым испанцем и стереть его с лица земли. В этот день не было ни одного человека, который не хотел бы добровольно отдать жизнь за королеву. Религия не имела никакого значения: все без исключения – католики или протестанты – обожали ее величество. Сегодня впервые за годы своего правления Елизавета Тюдор олицетворяла собой Англию.

Однако прекрасно вымуштрованной и бесконечно преданной королеве армии Елизаветы Тюдор так и не суждено было в этот день вступить в бой с испанцами. Почти после двух недель, наполненных мучительной неизвестностью, королева получила наконец донесение о том, что ее флот разгромил Непобедимую армаду в ожесточенном сражении, продолжавшемся два дня, 28 и 29 июля.

В ту воскресную ночь раздался залп одинокой пушки флагманского корабля англичан «Арк ройал». От остальных кораблей неслышно отделились ведомые добровольцами брандеры с легкими шлюпками на буксирах. Именно на них должны были вернуться назад храбрецы после выполнения поставленной перед ними задачи. Подгоняемые попутным ветром и отливом горящие корабли обрушились на испанскую флотилию, сея панику и хаос. Несмотря на то что герцог Медина-Сидона хранил спокойствие и отдавал приказы, направленные на то, чтобы избежать столкновения с охваченными огнем вражескими кораблями, большинство капитанов запаниковали, обрубили якорные канаты и начали отступление в открытое море. В кромешной тьме корабли сталкивались, их выбрасывало на берег, и там они подвергались нападению французов и англичан. Из несчастных моряков мало кто остался в живых.

К востоку от Кале, недалеко от Фландрии, располагалась гряда скрытых под водой песчаных отмелей. Именно здесь оказалась Непобедимая армада на рассвете в понедельник 29 июля. Дрейк, прекрасно знавший эти места, повел наступление с запада и ударил в тыл испанской флотилии. Снова и снова проплывали они мимо оборонявшихся испанских галеонов, осыпая их залпами из всех орудий. Почти половина команды флагманского корабля герцога Медина-Сидона «Сан-Мартин» была уничтожена. Палубу корабля устилали тела умирающих.

Вновь и вновь англичане: Дрейк, Хокинс, Фробишер, Сеймур, Винтер, Фентон, лорд-адмирал Говард – на своих кораблях атаковали испанцев, а еще одним дредноутом командовал забавный старый джентльмен из Чешира, которого всего тремя днями раньше посвятили в рыцари на флагманском корабле в присутствии Хокинса и Фробишера, восьмидесятидевятилетний сэр Джордж Бистон. В клубах непроглядного дыма и смертоносном грохоте пушек эти храбрые капитаны нанесли сокрушительный удар по кораблям Непобедимой армады. Это была невероятная победа, и к исходу дня ни один испанский корабль не мог продолжать сражение. Англичане прекратили огонь лишь из-за нехватки боеприпасов. Они и сами еще не понимали, сколь неправдоподобную победу им удалось одержать.

В ту ночь ветер переменился и погнал армаду на смертельную песчаную отмель, где корабли могли разбиться в щепки. К рассвету испанские лоцманы измерили глубину, и, по их данным, она составляла около тридцати шести футов, но и без этого все видели перекатывающиеся через банки волны. Чтобы сохранить жизнь оставшимся двадцати тысячам испанских моряков было, заготовлено предложение о капитуляции, которое должны, были доставить англичанам на легком полубаркасе, однако ближе к полудню ветер опять сменил направление. Теперь он дул на юго-восток, наполняя жизнью изрешеченные ядрами паруса изрядно пострадавших в бою испанских кораблей. Теперь они могли повернуть на север, минуя устье Темзы и порт Харидж, и на всем пути отступления израненной армады ее преследовал английский флот. В пятницу, 2 августа, ветер подул на северо-восток. Со скудными запасами провизии, оставшись почти без воды, англичане повернули к родным берегам, уверенные в том, что дальнейшее преследование бесполезно. Судя по останкам домашнего скота, выброшенным за борт испанцами, с продуктами у них тоже было туго.

А в Англии еще никто не знал, сколь сокрушительное поражение потерпели испанские завоеватели. Елизавете пока не доложили о победе ее флота, поскольку даже военачальники не были уверены в своем окончательном триумфе. Судя по всему, никто не хотел брать на себя ответственность и заявлять об успехе, когда ситуация могла измениться в худшую сторону, и флот ее величества продолжал преследовать испанцев, отгоняя все дальше от берегов Англии навстречу окончательному уничтожению, в то время как королева продолжала готовиться к войне, к вторжению до тех пор, пока не получила радостного известия о победе.