Трофей Кистяева Марина

- Прилетает футбольная команда. Так что, сами понимаете: фанаты, журналисты, просто любопытные. Но у них рейс в десять тридцать, скоро поутихнет. Пока Глеб Александрович проходит паспортный контроль, все нормализуется.

Мила то и дело поглядывала на часы. Как на ручные, так и на табло, прислушиваясь к объявленным рейсам.

Лондон… Её интересовал он.

- Может быть, воды принести вам?

- Будет здорово.

У неё от волнения на самом деле пересохло в горле. Она то садилась в кресло, то вставала и, делая вид, что желает полюбоваться на огни посадочной полосы, подходила к окну. Ей же не сиделось. Люди суетились, также с нетерпением поглядывали на табло, кто-то спал, прибыв в аэропорт за несколько часов до положенного рейса.

Одиннадцать.

Самолет приземлился…

И снова адреналин подскочил в крови Милославы. Она соединила пальцы в замок, то и дело поглядывая в сторону эскалатора.

Пока ни души…

Прошло не менее десяти минут, пока начали появляться первые пассажиры нужного рейса. Стук сердца Милы отдавался в ушах. Может быть, и не стоило приезжать? Может быть, Глеб разозлится? Может быть…

Все вопросы растворились в воздухе, как только Мила увидела высокую статную фигуру Глеба. Даже путешествуя, он не позволял себе расслабиться: черные брюки и такого же цвета рубашка. Мила давно заметила, что черный - его любимый цвет в одежде, хотя, по её мнению, белый ему подошёл бы куда лучше. Он оттенил бы бронзовый загар и синие глаза.

Мила снова поймала себя на мысли, что думает про Глеба с легким восхищением. Всё-таки Алашеев красивый, видный мужчина. На такого сложно не обратить внимание.

А потом она увидела рядом с ним молодую женщину.

Очень красивую, с длинными и блестящими волосами. Невысокую, едва достающую Глебу до плеча. Они стояли очень близко и шагнули на эскалатор вместе. Она чуть впереди, он сзади, словно защищая и оберегая.

Женщина была на контрасте с Алашеевым – белая блуза и желтая юбка. На плечах вязаный кардиган.

Но даже он не смог скрыть большого животика, на котором в защитном жесте лежала одна рука женщины.

Беременная… Будущая мама интуитивно защищает ребеночка… оберегает…

На Милу нашел ступор. Она моргнула один раз. Второй. Она могла бы ещё ошибиться, подумать, что Глеб с этой женщиной не вместе, но…

Он держал руку на её пояснице.

Страхуя.

Так незнакомку или просто знакомую не оберегают.

Не трогают.

Милославу повело от шока. Она готова была к чему угодно, но не увидеть Глеба с другой женщиной. С беременной от него женщиной! И этот взгляд синих глаз… Он смотрел на неё с обожанием. Так, словно та - хрустальный сосуд, который может разбиться от нечаянного порыва ветра. И женщина, подтверждая самые ужасные предположения Милы, обернулась и ласково улыбнулась Глебу.

Мир покачнулся. Было чувство, что в грудь Милы вдарили тараном, и девушка полетела в пропасть. Бесконечную, долгую и темную. В глазах заиграли мушки. Не вздохнуть. Не выдохнуть. Все мышцы налились тяжестью, а потом начали свой распад. На мелкие-мелкие частицы, превращающиеся в пыль. В ничто.

Мила могла бы уйти. Позорно развернуться и убежать. Но она стояла впереди Карима, напротив эскалатора. Можно сделать вид, что она приехала встречать не Глеба… Наверное, так и стоит. Зачем расстраивать ту, на которую он смотрит с таким обожанием? С таким… У неё даже слов не было.

Она сделала шаг назад. Дура… И ещё раз дура.

Почему она решила, что у Глеба никого нет? Здесь, в России, он может быть с ней. Демонстрировать её знакомым. А всё для чего? Потому что сама Мила попросила. Любовницы в окружении Глеба - не позор. Говорят, некоторые мужчины заводят себе молодых для статуса.

Но почему же так больно? Почему невыносимо хочется заплакать?

Мила, наконец, выдохнула.

И в этот самый момент Глеб посмотрел на неё. Их взгляды встретились.

Она смалодушничала. Никак иначе.

Поспешно отвела взгляд и сделала шаг назад.

Она не собиралась убегать. Куда бежать, если уже приехала и попалась на глаза? Глупо.

И всё же… Всё же…

- Стоять, Милослава Сергеевна, - негромкий голос Карима остановил её.

Мужчина стоял чуть справа, и Мила, услышав его замечание, обернулась на голос и натолкнулась на едва сдерживаемую улыбку.

Она окончательно перестала что-либо понимать. Если Карим улыбается, видя, что Глеб прилетел с беременной подругой, то…

Мила даже додумывать не стала. К чему гадать, если эскалатор уже съехал вниз и меньше чем через минуту она всё узнает? Или, по крайней мере, многое прояснится.

Только непослушное сердце закатывалось, и сохранить невозмутимое выражение лица становилось всё сложнее. А надо ещё как минимум улыбнуться. Мышцы свело, губы никак не желали слушаться.

Но неожиданно всё изменилось. Мила даже не смогла уловить, когда.

Карим обошёл её, протянул руку, помогая беременной женщине сойти с двигающейся платформы и сразу уводя её чуть в сторону, чтобы никто из них не загораживал путь другим. Мила успела заметить, что незнакомка смотрит на неё с интересом. Значит, заметила. Но ни злобы, ни агрессии, ни ревности не было.

Дальше Мила провалилась куда-то. Потому что Глеб оказался рядом, обнял её за талию, притянул к себе и поцеловал в макушку.

- Принцесса. Не ожидал.

Он сказал негромко.

Только для неё.

И Мила потонула.

От его рук. От запаха. Оттого что он рядом.

Не оттолкнул.

И что та красавица-беременяшка не с ним! Не его…

Эмоции захлестывали Милославу, обложив по всем фронтам. Она и думать не могла, что так бывает. На разрыв. Когда за считанные секунды мир рушится, лежит в обломках и за такой же краткий период времени возрождается, становясь крепче и надежнее.

Как тот человек, что сейчас обнимал её.

- Глеб.

Незнакомка негромко позвала Глеба, вынуждая обратить на неё внимание.

- Девочки, извините за оплошность, - Глеб искренне улыбнулся. Словно другой человек, не тот суровый и лаконично-сдержанный, что был рядом с Милой эти дни. – Лиза, это Милослава Лебедева. Мила, это Лиза, жена моего брата Назара.

- Подруга, - скорчив забавную рожицу, уточнила женщина и протянула руку. – Приятно познакомиться, Милослава.

- И мне. Можно просто Мила.

- Договорились.

- Милослава, эта так называемая подруга скоро родит моему брату второго ребенка, но упорно не хочет официально выходить за него замуж. Вот как нам на неё повлиять, а?

Мила перевела взгляд на Елизавету, та в это время демонстративно закатила глаза, всем своим видом показывая, что она думает об услышанном.

- Для меня полным удивлением является то, что им кто-то может противостоять, - Мила не заметила, как тоже начала улыбаться. И так же искренне.

- Мила, поверь моему опыту, им надо противостоять!

- Эй, это заговор?

- Почему бы и нет?

Милу отпустило.

Чтобы накатить по новой – она влюбилась.

Глупо было отрицать то, что с ней происходило здесь и сейчас. Те чувства, что затапливали её. С головой. Их нельзя было не замечать. Проигнорировать. Радость и волнение от встречи, горечь от одного предположения, что у Глеба может быть другая женщина, с которой он связан нерушимыми узами. Даже не горечь, а боль и нестерпимое острое чувство потери, ржавым тупым ножом вспарывающее грудную клетку.

И… тихая радость. Счастье. То нежное и трепетное облегчение, когда она почувствовала, как Глеб обнимает и, более того, не менее нежно целует в затылок. Так, словно не мог сдержать части своих эмоций, что не привык выражать прилюдно.

Мила ловила каждое его слово. Каждый жест. Улыбку, запах.

Как так получилось?..

Как…

И за такой короткий отрезок времени.

А нужно ли оно – это время? Ты либо чувствуешь человека, либо нет. Принимаешь его таким, какой он есть, или нет. Разбираться, почему – глупо.

Мила крепче прижалась к Глебу.

Тот, как всегда, незамедлительно отреагировал:

- Что-то случилось, Принцесса?

- Нет.

Карим с Лизой ушли вперед, они затерялись в паре метров от них.

Глеб склонился ниже и негромко сказал:

- Спасибо, что приехала. Мне приятно.

Мила зарделась.

- У меня была мысль, что ты рассердишься.

- Почему?

- Мы с Каримом не согласовали это с тобой.

Правый уголок губ Глеба едва заметно дернулся в усмешке.

- Поверь мне, Принцесса, тебе можно куда больше, чем другим.,

ГЛАВА 16

- Душа моя, ты можешь чуточку задержаться после занятия?

Дошла очередь и до Милы получать индивидуальные наставления от Юдины Олеговны.

- Да, конечно.

Мила уложила краски в футляр и принялась ждать, когда Юдина Олеговна пригласит её к себе. Та явно не спешила. Некоторые студенты рассказывали, что подобным образом она любила нагнетать атмосферу. Флёр вокруг себя. Если бы Мила была в числе первых, на кого пал бы величественный взор педагога, она бы перенервничала до невозможности.

Разговор прошёл в двух тональностях. Сначала Юдина Олеговна сказала несколько слов об успехах Милы, о том, что если она будет стараться и не забросит творчество, то её ждет прекрасное будущее. И она в свою очередь поспособствует этому.

- Милослава, а я узнала тебя сразу. Такое сходство просто невозможно проигнорировать. Были сомнения первые дни, но они испарились быстро, очень быстро.

- Я не понимаю, о чем вы, Юдина Олеговна.

Дурное предчувствие коснулось груди Милославы.

- Правда, не понимаешь?

- Нет.

- Тебе никто никогда не говорил, что вы как две капли воды похожи со своей матушкой? С Еленой.

Милослава напряглась, распрямила спину, приготавливаясь.

- Вы её знали?

- Конечно, - Юдина Олеговна пожала худыми плечами. – Мы учились вместе. И мы были подругами.

Женщина обошла стол, кстати, находящийся в идеальном порядке и опровергающий гипотезу о том, что у творческого человека всегда во всем присутствует легкий хаос. Отодвинула кресло с высокой спинкой. Села.

Положила руки на стол, сцепила их в замок и еще пристальнее посмотрела на Милославу.

- Мне приятно знать, что вы были с мамой подругами, - Мила не спешила радостно кидаться на плечи педагогу и раскрывать душу.

- Жаль, что Елена… Хм… - она закашляла, прерываясь. – Твоя мама предпочла брак искусству. Я её не осуждаю. И никогда не осуждала. Я наблюдала за тобой, Милослава. Ваше сходство только внешнее. Ты сдержаннее, серьезнее. В тебе нет легкомысленности. Извини, ты даже на молодых людей реагируешь иначе. Спокойно.

- А как я должна реагировать на них?

Миле не нравилось, куда сворачивал разговор.

- Душа моя, да в тебя тайно влюблена половина класса. Смотрят восторженно, с обожанием.

- У меня есть мужчина, - Миле не нравилось то, что они коснулись её личной жизни. Она не хотела бы её обсуждать. С кем-либо в принципе.

- Иначе и быть не может. Ты же дочь Елены…

Мила выходила из кабинета Юдины Олеговны с одним-единственным вопросом: что это было?

Накинув на плечи кардиган, Мила направилась к выходу. Она предупредила Карима, что задержится, и попросила забрать на час позже положенного времени. Разговор с педагогом ей не понравился. Был в нем какой-то подтекст.

Вибрирующий телефон (кстати, подарок Глеба), айфон последней модели, к которому она никак не могла привыкнуть, не смог оторвать её от тягостных мыслей о прошлом. Мила достала телефон и взглянула на экран.

Звонил неизвестный абонент.

Мила удивилась и, недолго думая, сбросила вызов. Кто-то ошибся. У неё определенный круг знакомых.

Она вышла на крыльцо и вздохнула. На душе по-прежнему было неспокойно. Наверное, ещё и оттого что она теперь мало уделяла времени отцу.

Она звонила ему. Почти каждый день в первые недели. Он не брал трубку. Мила старалась не плакать. Вот тебе, дорогая, и откат. Ты же хотела бунта? Хотела изменить жизнь? Получите, распишитесь. Нечего сетовать. А если на минуточку представить, что в ту роковую ночь, она оказалась бы не с Глебом, а с Артуром? Что было бы тогда? И где она была бы?

От одной мысли, что Мила могла провести ночь с чужим мужчиной, её всю передергивало.

Только Глеб… С его нелегким скрытым характером и пылким темпераментом.

Отец разговаривал с ней сквозь зубы.

- Ты представляешь масштаб дерьма, в которое меня окунула?

Этот вопрос прозвучал, когда отец ещё находился в клиники.

- Если ты мне расскажешь, я помогу.

- Как? – зарычал отец и бросил трубку.

Мила долго думала. Перебирала в памяти события. Отрывки случайно услышанных разговоров.

Нет.

Дело не в деньгах.

Не только в них.

Если предположить, что отец хотел для неё лучшей участи - отдать её в хорошую, обеспеченную семью, то почему именно Тойские? Вопрос без ответа. Тут Мила порой малодушничала. Она хотела узнать, что скрывается на самом деле за договором отца и Андрея Борисовича. Потом ей становилось страшно. Узнает – её жизнь никогда не будет прежней.

Сейчас она с Глебом. Папа должен был бы радоваться.

Но нет…

Мила посмотрела на потухший экран айфона. Позвонить ему? Просто сказать: «Привет, папа, я соскучилась». У неё даже пальцы потянулись, чтобы разблокировать экран.

Не смогла.

Сегодня не то настроение, чтобы быть покладистой и стараться понравиться.

Мила подняла лицо к небу и задумалась.

Красиво…

Облака. Синева неба.

Скоро стемнеет, и эта красота исчезнет. Мила негромко выдохнула. Почему не едет Карим?

К хорошему быстро привыкаешь и к личному водителю в том числе. Мила огляделась по сторонам и неожиданно услышала едва различимый звук фотовспышки. Сердце окатило огнём. Что за?..

Мила быстро повернулась и едва не вскрикнула от удивления – в паре метров от неё стоял молодой парень лет двадцати пяти и беззастенчиво фотографировал её.

- Что вы делаете? – негромко выдохнула Мила.

Парень отодвинул от лица фотоаппарат, улыбнулся и снова сделал несколько кадров.

Мила его узнала. Он тоже посещал эту же школу, но другое направление. Они несколько раз сталкивались в вестибюле. Он, кажется, даже пытался с ней заговорить. Она, как обычно, вежливо ответила что-то типичное, давая понять, что не заинтересована в знакомстве. В голове снова всплыл разговор с Юдиной Олеговной.

«В тебя тайно влюблена половина класса…»

Глупости, конечно. Милослава адекватно относилась к своей внешности. Она симпатичная, стройная. Когда накрасится и посетит салон – красивая. Она привлекательна для противоположного пола, но не до такой степени, чтобы каждый второй мужчина желал с ней познакомиться поближе.

- Фоткаю тебя, - последовал веселый ответ.

- Прекрати!

Мила закрыло лицо ладонью. Ей не понравилось, что к ней подкрались. Не в кон. Вот совсем. Плюс её раздражал факт, что у кого-то останутся её фотки. Она не давала разрешения себя фотографировать.

На молодого человека её выпад не произвел должного впечатления – снова послышались щелки.

- Извини, остановиться не могу! Ты потрясающая и очень фотогеничная! Слушай, давай к нам в студию, а? Мы такие фото тебе забомбим! Бесплатно!

Мила разозлилась.

- Ты меня не слышишь? Убери фотоаппарат!

Она редко позволяла себе грубость в отношении других. То ли день выдавался такой, то ли настроение совпало. Миле захотелось вырвать фотоаппарат из рук незнакомца и швырнуть его на землю. Никогда ранее она не замечала за собой таких вспышек.

- Эй… Эй… Потише, давай. Чего разбушевалась? Меня, кстати, Серж зовут. Я давно за тобой наблюдаю. У меня машина рядом, поехали кофе попьем. Заодно и познакомимся.

Брови Милы поползли кверху. Вот нахал. Иногда подобные подкаты вызывали у неё улыбку. Сегодняшний случай под эту категорию не попадал.

- У меня есть мужчина, - огрызнулась она и отвернулась.

Если он продолжит фотографировать, она… Она не знала что, но что-то предпримет.

- Ой, да брось, видел я твоего мужчину.

Да что же он какой неугомонный-то!

Мало того, что не отставал, так ещё и подошел ближе.

- Тебя шофер возит. Дверь открывает, расшаркивается. Малышка, если ты беспокоишься, что я тебя не потяну, то не дрейфь. Я парень небедный.

- Я рада за тебя. А теперь отвали.

- Грубишь?

Он подошёл ещё ближе, и у Милы потянуло в животе. Нехороший холодок коснулся груди, и девушка снова огляделась. Странно, обычно у крыльца или рядом кто-то был, выходил, приезжал. Сейчас же так совпало, что поблизости не наблюдалось ни души. Мила приняла решение зайти внутрь здания и позвонить Кариму.

Не успела она развернуться, как увидела знакомую машину. Облегчение затопило Милу.

И сразу же исчезло.

За рулем был не Карим.

Глеб.

У Милы подкосились ноги. Рваное дыхание застряло где-то в горле.

Глеб… Он приехал за ней. Сам. Впервые. И тут… этот.

Она постаралась прийти в себя, но нехорошее предчувствие, терзавшее её с момента выхода из кабинета Юдины Олеговны, усилилось. Даже ладони закололо, и, чтобы как-то снять напряжение, Мила провела рукой по бокам.

- Твой?

Она не обратила внимания на реплику привязавшегося парня. Если он ещё стоит рядом – его проблемы.

Глеб остановил машину неподалеку. Мила сделала шаг навстречу, намереваясь с меньшими потерями скользнуть на переднее пассажирское сиденье и на этом покончить с затянувшейся сценой.

У Глеба были другие планы. Он, не глуша двигатель, вышел. Клубный пиджак нараспашку, белая футболка, джинсы как всегда сидели на нем безупречно. Несколько кожаных браслетов украшали запястье руки, придавая образу некую небрежность. Мила снова ощутила то, что испытывала все последние дни, видя мужчину. Потребность.

В его присутствии рядом. В его прикосновении. Запахе. Она с плохо скрываемым восхищением смотрела, как он приближается.

- Привет, Милослава.

Крепкая рука легла ей на талию.

- Привет.

- Всё хорошо?

Глеб смотрел только на неё.

И сердце заходилось не то от волнения, не то от радости. А может, и от облегчения.

Мила не заметила, чтобы Глеб злился.

- Да. Спасибо, что приехал за мной. Мне приятно.

Он коротко кивнул и слегка подтолкнул её за талию к автомобилю.

И всё же обернулся, чтобы посмотреть на чрезмерно активного фотографа. Мила проявила малодушие и не стала наблюдать за ними. Нырнула в теплый салон автомобиля, заерзала, пытаясь найти более удобное положение и радуясь, что окна немного тонированы, и Глеб не видит её метаний. Ни к чему.

Мужчина долго не заставил себя ждать. Обошёл автомобиль и занял место рядом с ней.

Первой не выдержала Мила. Не глядя на Глеба, негромко заговорила.

- Я даже не знаю, как его зовут. Он начал меня фотографировать, я его попросила прекратить. Всё. Я его видела до этого, может быть, несколько раз, но мы не общались и не знакомились.

С каждым произносимым словом её тон повышался. Нервозность проскочила наружу. И непонятно, что бы она ещё наговорила.

- Мила, я не просил объяснений. Мне достаточно того, что я увидел. И твоего лица.

Она прикусила губу. А что он увидел?

Всю дорогу до дома они молчали. Мила постаралась абстрагироваться. Ей надо отпустить уходящий день. Слишком много негативных моментов отпечаталось.

Всё закончилось в доме.

Глеб протянул ей руку. Она вложила ладонь.

- Чай? Кофе? Ужин?

При других обстоятельствах она согласилась бы на легкий перекус. Пусть не полноценный ужин. И кофе. Отчаянно не хватало дозы кофеина.

Но всё это подождет.

Она могла ошибаться… Могла… А если нет? И ту жажду, тот сумасшедший голод, который она видела на глубине синевы, не придумала.

Мила мотнула головой.