Трофей Кистяева Марина

- Хочу… - игривая улыбка таки коснулась её губ, натолкнувшись на ответный прищур Глеба. - Иного.

- Иного, значит.

- Да.

- И это… иное ты можешь получить только наверху?

С ней точно случится тахикардия. Не сегодня, так как-нибудь потом. Почему её сердце не может спокойно функционировать, когда Глеб рядом?

- В виду некоторых обстоятельств – сегодня только наверху.

Синева практически почернела, ноги у Милы ослабли. Она вскрикнула, когда Глеб подхватил её на руки. Чтобы облегчить ему задачу, она обвила руками мужчину за шею. Неужели с ней на руках поднимется на второй этаж?

Поднялся.

Ногой распахнул дверь.

Ногой же и закрыл её.

Лишь после этого опустил Милу на ноги.

Девушка сделала шаг назад.

Потом ещё один.

Глеб повел плечами и сдернул с себя пиджак. При этом не сводя взгляда с Милы. Та тоже молчала. Наблюдала за его действиями.

Сама раздеваться не спешила.

За пиджаком последовала футболка. Господи, кто бы только знал, как Миле нравилось тело Глеба. Она, проживая с Глебом на одной территории, теперь имела представление о том, сколько времени он занимается спортом. Каждый день. Утром, пока она спит, он уже умудрялся спускаться в тренажерный зал, где проводил минимум сорок минут. Выделял время на спорт он и в течение недели, тогда уже шёл в зал, где занимался с тренером.

Мила не могла им не восхищаться. У Глеба всегда четко был расписан день, и уже то, что он приехал за ней, говорило о том, что он намеренно изменил расписание.

Чтобы побыть с ней.

Приятно… Как же, черт побери, приятно…

За футболкой полетели на кресло джинсы с боксерами.

Глеб предстал перед ней полностью обнаженным.

Взгляд Милы прошелся по его литым плечам, груди, спустился вниз, к красивым продольным проработанным мышцам пресса, к длинным сильным ногам.

Бессовестно задержался в области паха.

Член Глеба уже стоял, что не могло не льстить самолюбию Милы. Какой молодой девушке не будет приятно, что мужчина реагирует на неё столь остро? Что она для него столь желанна?

Грудь заныла, соски напряглись, уперлись в нежное кружево бюстгальтера, которое моментально перестало восприниматься таким. Внизу живота потянуло, трусики увлажнились. Во рту Милы образовалась вязкая слюна, которую сглотнуть удалось не сразу.

Мила знала, чего хотела.

Больше не осталось ни сомнений, ни тревог.

В этой комнате только они двое: он и она. Больше никого.

- Сама…

Выдохнула Мила, прежде чем сделать шаг и опуститься перед Глебом на колени. Она успела увидеть легкое недоумение на его лице, быстро сменившееся пониманием и разгоравшимся огнем желания.

Мила не мешкала, подняла руку и обхватила ствол Глеба. Сжала. Сильно. Так, как он любил. Он показывал, как ему нравится – она запоминала, впитывала. Мила в какую-то ночь поймала себя на мысли, что ей нравится доставлять ему удовольствие. Она сама от этого возбуждалась сильнее.

Вот и сейчас, стоило опуститься на колени, сжать мужское достоинство с уже выступившей жемчужной каплей, как новая волна возбуждения пронзила её насквозь. Завертелась у основания шеи, слегка поколола и устремилась вниз, стекла по позвоночнику к пояснице, к крестцу и ниже. Мила специально не раздевалась, играла на контрасте.

Сила и слабость.

Мужчина и женщина.

Мила последний раз взглянула в лицо Глеба, попутно отметив, что взгляд у него становится осатанелым, и приблизила губы к члену. Ох, не зря говорят, что когда женщина стоит перед мужчиной на коленях, она им владеет. Мила почувствовала прилив сил. Какую-то дикую, необузданную энергию, которая била отовсюду: через кожу, рот, волосы. Она окутывала её с головой, подталкивая. Крупная розовая головка, набухшая и покрасневшая, оказалась совсем рядом. Красивая… У Милы слегка закружилась голова. Вот оно – желание. Даже вожделение… Мужское. И да, она не ошиблась – очень красивое. А ещё со вкусным, терпким концентрированным запахом, который приятно защекотал обоняние Милы.

Дальше – действия. Неопытные, но идущие от самого сердца. Мила двигалась неумело, Глеб это знал. Поэтому направлял. Показывал.

- Смелее, Принцесса… Вот так. Да. Тааак…

Его голос менялся. То взлетал, то окончательно проваливался в хрипотцу, заставляя Милу стараться ещё сильнее. Ещё глубже… Ему нравилось. Очень! Она это даже не чувствовала – знала.

И ей нравилось. Да… Она не могла ошибиться. Эти порочные прикосновения. Глубокие проникновения, когда, кажется, что всё – больше и глубже не сможет принять. Его успокаивающие поглаживания по её волосам, которые ежесекундно могли смениться крепким захватом.

- Тихо… Тихо, Милослава… Я хочу кончить в твой ротик. Хочу испачкать его. Но не сегодня… Открой пошире… Да…

Он толкался осторожно, стараясь не травмировать её. У Милы на глазах выступили слезы; пару раз было такое, что рвотный рефлекс подкатывал к горлу. Тогда Глеб сразу же выходил из неё, качал головой. Она снова упрямо тянулась к нему, впиваясь ногтями в упругие ягодицы, не замечая, как оставляет на них следы из тонких розоватых полумесяцев.

Миле было мало. Мало! Понимаете? Ей хотелось ещё глубже. Она пыталась. Не получалось, она пробовала снова. Облизывала головку, которую Глеб периодически сжимал, отстраняясь. Тогда его дыхание становилось рваным, тяжелым.

- Хочу кончить тебе на лицо.

От этого признания горячая волна накрыла Милу. Всё, ей не выбраться. Её унесло настолько далеко, что все пути к спасению отрезаны. Да и кто сказал, что Мила желала быть спасенной? Не-е-ет. И ещё раз нет. Кто сказал, что в сексе не может быть ограничений? Или ты им занимаешься или имитируешь. Когда ты рядом с желанным партнером, когда твоё тело пылает и дрожит, между ног давно всё набухло, трусики, если они не были сняты, промокли насквозь, падают все рамки, все ограничения, и приходит осознание, что дозволено всё. Потому что нет ничего важнее, кроме удовольствия. Взаимного. А как оно достигается – не имеет значение.

Только ты.

Только он…

- Давай, - выдохнула Мила и закрыла глаза.

Разгоряченная головка снова дотронулась до её губ, обостряя ощущения. Губы горели. Их даже немного покалывало. Хотелось дотронуться руками, проверить их состояние, но Мила сдерживалась.

Потом головка коснулась щеки и снова губ.

- Ты шикарна, - от признания мурашки побежали по телу, Мила интуитивно свела ноги вместе, сильнее, пытаясь совладеть с давлением в лоне.

С жаждой.

- Кончи.

- Открой губы.

- На лицо кончи…

- Губы открой!

Она повиновалась. Как тут противостоять?

Она едва успевала глотать. Так много… Его семени. Его жара. Его желания.

И она, продолжающая стоять перед ним на коленях, дающая и дарующая. А ещё получающая столь много, что понятие о счастье обретало реальные формы.

ГЛАВА 17

- Хочу ещё.

Его взгляд шокировал.

Она никогда его не видела таким прожигающее-требовательным, голодным.

Глеб только что кончил, а голод никуда не делся.

Мила медленно кивнула.

Она позволила себя раздеть. Глеб помог ей подняться на ноги. Саму её шатало.

- Девочка моя… Принцесса…

Его пальцы коснулись припухших губ.

- Великолепно. Ты хотя бы понимаешь, насколько у меня от тебя голову рвет?

Она не понимала.

Всё, как в тумане.

Он.

Она.

Внизу живота продолжало тянуть, и Мила не выдержала. Подняла руку, сжала мужскую кисть, направляя её вниз. Сил терпеть не было.

- Хочешь меня? – рыкнул мужчина, вдавливая пальцы в лоно.

Мила застонала:

- Да.

- Сильно?

- Да…

- Иди ко мне.

Он снова поднял её на руки. У Милы промелькнула мысль: откуда в нем столько силы? Сначала нёс её по лестнице, потом секс, и вот сейчас. Но все мысли растворились в пустоте, как только он опустил её на кровать.

Раздел.

Мила молчала. Прикрыла глаза и полностью отдалась во власть ощущениям.

Они занимались сексом с Глебом каждый день. Иногда он брал её и утром. Она знала, что он ненасытен.

Отчего же сегодня всё чувствовалось иначе?

Острее. На грани.

Словно это и не секс уже был. Нечто большее.

Они занимались любовью – для Милы не осталось сомнений.

Поужинать им удалось через пару часов, когда желудок Милы громко возвестил о том, что последний прием пищи был у неё в два часа дня и то ограничивался молочным шейком. Поэтому не особо и считается.

- Давай на террасе, - предложила Мила. Спускаться вниз и нарушать идиллию не хотелось.

- Как скажешь.

Но спускаться всё же пришлось. Миле захотелось самой позаботиться о Глебе. У них была домработница, хотя первое время Мила немного чуралась её. Странно, что кто-то готовил им. Мила сама любила хозяйничать на кухне, хотя и понимала, что до уровня профессионала ей далеко. Да и мало ли, к чему привык Глеб.

Как оказалось, к хорошему быстро привыкаешь. Мила готовила теперь по желанию.

Она накрыла два подноса. На одном никак не умещалось.

- Помочь?

Глеб спустился за ней, она и не услышала.

- Если не сложно.

Глеб улыбнулся лишь уголками губ. Он вообще очень редко улыбался полностью, как говорят: «во все тридцать два». Мила привыкла. Он такой – сдержанный, во многом лаконичный. Для себя она решила, что когда ей хочется более открытого общения, с подколами и шутками, следует идти к Марку. Хотя с другом тоже в последнее время происходили изменения – на первый план начинала проступать его настоящая личность. Попал в нужную колею, пришел час меняться.

Это правильно.

На террасе было тепло, хотя погода и менялась. Что-то в последнее время зачастили дожди, и температура снижалась, навевая мысли про море.

- Приятного аппетита.

- Спасибо.

Мила исподтишка наблюдала, как Глеб ест. Как тщательно и неспешно пережевывает пищу. Он не любил разговаривать за едой, это она тоже уже узнала. Кроха за крохой этот мужчина открывался перед ней.

И ей это было важно.

- Я люблю тебя, - слова соскользнули с её губ. Просто и неожиданно легко.

Хорошо, что в тот момент, когда Глеб доел и выпил сок. Мила не планировала делать никаких признаний.

Тем более первой.

Душа требовала.

Тут без вариантов.

Мила всегда считала, что подобные признания однозначно должен делать первым мужчина. Мужчина – завоеватель. Он покоряет, девушка – выбирает. О таком развитии она читала в книгах и смотрела в фильмах. Но выдумка, фантазия – одно. Реальность выходит иной.

Глеб откинулся на плетеную спинку кресла и слегка склонил голову. Мила пожалела лишь об одном – терраса освещалась недостаточно, чтобы она могла увидеть глаза Глеба.

- Ничего не говори. Пожалуйста, - продолжила она, мягко улыбаясь. – Пока я не хочу слышать ответа. Ни взаимного, ни… другого. Дай, я выскажусь. Мне это… необходимо, наверное. Я не исключаю того, что я завтра схвачусь за голову и откажусь смотреть тебе в глаза, потому что мне будет стыдно.

- Нет, не будет, - всё же Глеб вставил реплику.

Мила подалась вперед, хотела накрыть его ладонь ладонью, и в последний момент передумала. Тактильный контакт окончательно выветрит все мысли из головы.

- Всему виной тот парень у школы, Глеб. И твоя реакция.

Мужчина слегка нахмурился, поменял положение тела, и ей всё же удалось рассмотреть блеск в глубине его глаз.

- Я слишком часто и стабильно находилась под прессом. Мою жизнь контролировали от «А» до «Я». Ты в том числе. Я знаю, Глеб. Пусть и не напрямую, но ты причастен к контролю. И в моей голове сложился стереотип. Ни шагу влево, ни шагу вправо. В туалет едва ли не по разрешению ходила. Разговоры с мужчинами, с парнями – табу. Я никак не могу перебороть это… Страх, предрассудки. Я до сих пор живу, оглядываясь. Раньше боялась, что рассержу папу или Тойского. Теперь… - она слегка пожала плечами, выдавая истинные переживания.

- Меня?

- Угу.

Она прикусила нижнюю губу, всматриваясь в лицо Глеба.

Оно казалось расслабленным.

Именно казалось…

- Я привыкла получать нагоняй по пустякам. Вот если разобраться, Глеб, то, что тот парень со мной заговорил – это же пустяк. Правильно?

- Да.

- Вот… Мне… Даже как-то говорить вслух стремно. Мне хочется сказать тебе спасибо, что отреагировал… правильно. Как в моем понимании должен реагировать партнер, который заботится и оберегает свою женщину. Для меня это… как виток новых отношений. Я говорю сумбурно, просто пытаюсь донести, что произошло. Я устала жить, оглядываясь на чужое мнение. Я словно все эти годы жила за ширмой. Марк единственный мой друг. Он поддерживал, оберегал. И не потому, что я должна была стать ему женой, а потому что я для него была равной. Не разменной монетой. Не предметом сделки. И сегодня… я почувствовала себя равной тебе. Полноценным партнером.

Мила не удержалась, встала. Подошла к перилам и посмотрела на опускающую ночь.

Пели птицы, шумела листва. Вдали доносился приглушенный лай собак.

Хорошо…

Глеб выбрал для жизни прекрасное место. Тихое. Спокойное. Для души. Мила могла гулять по окрестностям часами.

Глеб тоже встал, подошёл к ней и обнял со спины, положив руки на её ладони. Он ничего не говорил, за что она тоже была ему благодарна. Слова не требовались.

Лишние…

Она откинулась назад, устраиваясь поуютнее в его объятиях. Сильные руки. Сильный мужчина. Прекрасный вечер.

Тело ещё хранило жар его прикосновений. Между ног приятно саднило.

Если бы Милу спросили, счастлива ли она, ответ не заставил бы сомневаться.

***

- Солнце, выглядишь шикарно.

Мила с готовностью подалась вперед и позволила Марку обнять себя.

- А вот ты… Что с тобой? Слушай, Марк, с тех пор как расторгалась наша помолвка, ты что-то плохеешь на глазах. Опять с царапинами.

- Тренируюсь в бойцовский клуб поступать. А вообще кто это у нас язвой заделался?

- Получается?

- Ещё уроки давать будешь.

Мила разорвала их объятия и позволила Марку отодвинуть стул и помочь ей сесть за столик.

Она не зря сказала про внешность друга. Что-то в его жизни происходило. Изменения, которые стремительно его меняли. Как внешне, так и внутренне. Во взгляде потерялась наигранная безбашенность, веселость, которой всегда славился Марк Тойский. Ох, не зря в своё время она для себя решила, что это напускное. Чувствовался в нем стержень. Мужской. Конечно, кто сейчас прочел бы её мысли, хохотнул бы непременно. Прозвучало двусмысленно. Мила имела в виду характер. Он закалялся, проявлялся с каждым днем все четче.

Даже ссадины… Откуда они у него? Она могла бы ещё раз спросить, но была уверена, что не получит правдивого ответа.

Прошёл месяц с их последней встречи.

Месяц!

С ума сойти. Раньше они виделись значительно чаще. У них был график встреч. Да-да, именно график. Два раза в неделю они обязаны были общаться. Сначала оба злились неимоверно, играли в молчанку. Пытались задирать друг друга. Мила не могла без улыбки вспоминать эти дни. Она считала их карой небесной, наказанием.

Как все меняется… Не только Марк.

Она тоже.

То, что еще чуть больше двух месяцев назад воспринималось, как крайность, больше не тревожило.

Ещё Марк осунулся.

Мила невольно перенесла его проблемы на себя. Она не сомневалась: её причастность имеется.

- Так-с, милая, тебе латте? Или что-то посерьезнее?

- От салата и чизкейка с маскарпоне не откажусь.

- Отлично.

Марк сделал заказ. Мила наблюдала за ним. Уверенные движения, гордый разворот плеч.

А они похожи… Глеб и Марк. Глеб более взрослый, более матерый. У Марка же ещё многое впереди.

- Ну, рассказывай, красота, как ты? По виду – цветешь.

- Это хорошо?

- Это оху… это охрененно.

- Матершинник.

- Я ничего не говорил, ты ничего не слышала, - он ей подмигнул.

- Я хожу в школу, - начала Мила, если не с самого главного, то с основополагающего события в её жизни. – Это чертовски круто. Рисую. У меня есть своя студия и свободное время.

- Учителя хвалят? – Марк подмигнул.

- Есть такое дело, - Мила расплылась в довольной улыбке.

Для встречи они выбрали небольшое уютное кафе в центре города. Ненавязчивая атмосфера в интерьере сразу привлекла Милу. Негромкая музыка создавала дополнительный уют. В послеобеденное время народа почти не было, чему Мила тоже оказалась рада. Ей не хотелось суеты. Душа требовала именно тишины и спокойствия. А ещё близкого человека рядом. Единственным её другом по-прежнему оставался Марк. Она надеялась с ним общаться и дальше.

Те подруги, которых, скорее, можно назвать приятельницами - не в счет. Появились ещё несколько знакомых по школе. Периодически звали в кафе или вечером в рестораны. Мила пока отказывалась.

Дайте вздохнуть…

Она училась дышать.

Вдох. Выдох.

Потрясающие ощущения.

И смотреть на людей иначе училась. Видеть не только черное и серое. То, что разрешено и на что наложено табу. Жизнь без ограничительных рамок поражала.

Для большинства людей её новые эмоции, новые восприятия показались бы смешными. Прогулки по окрестностям, интернет без ограничений. То, что девочки и мальчики получали едва ли с не досадикового возраста, она получала сейчас. И это для неё было бомбой. Взрывом.

Глеб много работал, постоянно разъезжал. Виделись они лишь вечерами. Иногда он приходил, когда она уже спала. Выходили два раза в ресторан. Каждое – событие.

И новое платье.

Она оказалась такой… девочкой. И пусть хоть кто-то её осудит! Пусть сначала пройдет её путь. С самого детства, когда покупали игрушку, а потом отнимали за глупую провинность. Не давали развиваться. Лишали возможности полноценно общаться с ровесниками. Потом, когда Мила подросла, так же поступали и с вещами. В ней пробуждался шопоголик. Мила несколько раз себя одергивала, говорила, что она перегибает палку, а потом… Потом покупала понравившуюся вещь. Тратила деньги она пятьдесят на пятьдесят. То есть одна покупка шла с карты Глеба, другая - из той самой суммы, что по-прежнему лежала в рюкзаке.

Вот и сейчас, беседуя с Марком, она думала про то, что у неё заканчивались духи.

Марк заказал себе барабульку с кокосовым рисом.

Ещё Мила поняла, что ей нравится наблюдать, как мужчины едят. Отец редко с ней обедал или ужинал. Он, кстати, так и не выходил с ней на контакт. Бойкотировал.

- Про отношения с Алашеевым не спрашиваю.

- Не надо. Лучше скажи, как твои? Успокоились?

Марк хмыкнул и отпил сок.

- Угомонится, куда денется. Мы им основательно попутали карты.

- Даже вспоминать не хочу. Честно. Как и не было ничего.

Марк посмотрел на часы.

- Вот и не вспоминай. Солнце, я так давно тебя не видел. Давно тебе ничего не дарил. Хочу сделать приятное – пойдем, сходим в твой любимый ТЦ. Выберешь себе подарок.

Мила согласилась. Почему бы и нет? Ей будет приятно провести с Марком ещё немного времени. Да и поход по магазинам станет веселее. Всё не одной.

Они поехали на машине Марка. Непривычно. Отвыкла она от других машин, не принадлежащих Глебу. При мысли о мужчине, тепло распространилось в области сердца.

Вот такое тоже в жизни бывает. Когда боишься одного человека, бежишь от встречи с ним, слушаешь всякие сплетни, и мир меняется от встречи с ним. Могла ли Мила предположить два месяца назад, предлагая ему ту абсурдную сделку, что уйдёт с головой в чувства к этому мужчине?

Однозначно, нет.

Она воспринимала его, как угрозу. Даже, несмотря на то, что физиологическое притяжение чувствовалось сразу.

По сути, она всех мужчин, кроме отца и Марка, воспринимала, как угрозу. Выдрессировали её так. Иногда думала: она ведь не из восточной семьи, живут современно, почему папа с ней поступал подобным образом?

За что-то мстил…

Она не глупа. Соединила дважды два.

Дело в маме. Скорее всего. В том, что было в прошлом. Отец, возможно, сам того не понимая, переложил обиду за смерть – или ещё за что-то, о чем она даже думать себе запретила – на неё. Бывает…

Жизнь не стоит на месте. Люди - не куклы, они живые и вносят коррективы.

Мила наслаждалась поездкой. Путь от кафе до ТЦ недолгий, они прибыли быстро. Марк никогда не включал музыку громко, что она тоже ценила. Когда они парковались, рядом остановилась машина, откуда доносились оглушающие басы.

- Как можно ездить при подобном шуме.

- Привыкаешь.

Мила улыбнулась и покачала головой.

- Нереально.