Его невеста Кистяева Марина

ГЛАВА 8

Перед Натой поставили хорошо прожаренный стейк с зеленью и душистыми травами. Потом принесли стакан с морковным соком.

Замечательно.

При других обстоятельствах Наташа бы пришла в восторг, что мужчина за ней ухаживает. С раннего утра.

А тут… всё внутри переворачивается от тревоги и негодования.

Началось с пробуждения. Мало того, что Наташа долго не могла уснуть, прислушивалась к звукам за дверью. Когда же провалилась в сон, опасалась, что снова приснятся ТЕ кошмары. Не было никаких сновидений. Зато, проснувшись, Ната обнаружила рядом с собой смятые простыни.

Кровать была большой, метра два в ширину точно. Ната устроилась спать едва ли не на самом краю, свернувшись в позу эмбриона. Как же хотелось домой… Другую сторону укрывало ещё одно одеяло. Вот на нем Ната и обнаружила отчетливый след ранее лежащего тела.

Какого черта?..

Ната вскочила с кровати, как ошпаренная.

Значит, он снова приходил.

Спал рядом.

Это уже перебор!

Ната провела рукой по лицу. Перебор — понятие растяжимое, как выясняется. Пару дней назад она и помыслить не могла, что будет находиться в заточении у мужчины.

Спускалась к завтраку с осторожностью, мысленно загадывая, чтобы Федора на кухне не было. Чтобы его вообще не было. Ни в доме. Ни в её жизни.

Надеждам Наты не суждено было оправдаться.

Его мощную фигуру в черном она увидела ещё на подходе к кухне. Мужчина деловито готовил. Девушка прошла, села за стол, положив руки на столешницу.

— Доброе утро, — это он.

— Здравствуете, — она.

Он поставил перед ней еду, напротив — себе, и лишь тогда сказал:

— Давай уже переходить на «ты».

Ната подавила горькую усмешку. Он ей и не выкал.

— Нет, — решительно проговорила она, внезапно осознавая, что вид прожаренного стейка вызывает у неё зверский аппетит. Хотя по утрам Ната предпочитала кофе, йогурт и кашу. На крайний случай — омлет с беконом или колбаской. Но никак не стейк.

— Придется, — Федор шумно отодвинул стул и сел.

Стол в кухне не был широким. Как раз предназначался для небольшого количества людей. Двое- четверо максимум.

Поэтому расстояние между ней и Федором было незначительным. Девушка слишком остро чувствовала его присутствие. Она говорила себе, что это неизбежность. Они одни на небольшой территории.

Тогда почему грудь сдавливало?

— У вас идеально получается решать за меня.

— Приятного аппетита, Наташа.

— Не подавиться бы от такой приятности, — пробормотала она едва слышно и потянулась за соком. И едва не опрокинула стакан, когда услышала, как мужчина грохнул вилку о стол.

Ната замерла, потом мысленно дала себе пинок и поднесла сок к губам.

А на Федора не смотреть.

Не надо…

Она бунтовала. Неосознанно. Нарывалась.

И ничего не могла с собой поделать.

Злила того, кого злить не стоило.

Проходила минута, вторая. Реакции не последовало. Ната отрезала один кусок мяса. Второй.

У неё в руке нож. Она более внимательно на него посмотрела. Что если…

— Не стоит. Мне вреда не причинишь, сама поранишься, — комментарий Федора заставил Нату взглянуть на мужчину, хотя до этого она старательно делала вид, что поглощена стейком.

В отличие от неё, хозяин дома не приступал к еде.

Смотрел на Нату.

Девушка вызывающе вскинула подбородок кверху, смело встретив взгляд мужчины. Она не собирается прятаться. Не сегодня.

Ей надоело жить в неизвестности.

— Может, и вас зацеплю? — она не стала делать вид, что не поняла, о чем он её предупреждает.

Мужчина тяжело вздохнул и удрученно покачал головой. У Наты возникло непреодолимое желание тоже вывести его из себя. Интересно, если она запустит в него стаканом, что будет? Нож отмела сразу, садиться в тюрьму она не собиралась, в ее стране очень туго с понятием самообороны.

— Я отобью. И стакан, и нож.

— Не сомневаюсь.

Ната сдулась разом. Был боевой настрой, и нет его.

Сложно противостоять тому, кто сильнее. Кто обладает большей информацией. У кого все преимущества.

У неё нет ни одного.

Ни малюсенького.

Ната снова посмотрела на завтрак. Слезы, тоска и отчаяние подобрались незаметно. Эмоциональные качели раскачивались на полную силу, её штормило не по-детски. Она должна крепиться.

Должна. И… не получалось.

В глазах предательски защипало, Наташа быстро-быстро заморгала. Не хватало ещё расплакаться. Разъяснений ей никто не собирался давать. И, если честно, положа руку на сердце, они ей были уже не нужны.

Что бы она ни услышала, какие бы доводы ей ни приводили — всё пустое.

Легче ей не будет.

Наташа оторвала взгляд от тарелки и тоже тяжело вздохнула. После чего посмотрела через стол.

На Федора.

Он продолжил за ней наблюдать.

Невозможно было понять, что чувствует, что думает мужчина. Лицо — непроницаемая маска. Лишь глаза пылали огнем, что грозился сжечь её дотла.

Рано или поздно…

— Федор, — она обратилась к нему и сознательно сделала паузу.

— Да?

— Послушайте… — в горле от волнения пересохло. С этим мужчиной невозможно разговаривать, как с равным. Как с соседом за партой, как с хорошим знакомым.

Слова застряли в горле.

И всё же Ната спросила:

— Федор, если я с вами пересплю, вы отпустите меня? Я не буду сопротивляться, я сделаю всё, как вы пожелаете. Я согласна на всё.

Если раньше Нату раздражала его безэмоциональность, его холодность, молчание, то вспышка ярости снова накрыла с головой.

Ответом мужчины послужила разбитая посуда, которую он одним взмахом смахнул со стола, сразу же поднимаясь следом и нависая над Натой огромной глыбой натянутых до предела мышц.

— Ты хочешь откровений, Наташа? Отлично! Ты их получишь! Через десять минут в холле. Одевайся теплее. Едем кататься.

И больше ничего.

Развернулся и вышел, оставив Наталью сидеть с втянутой в плечи шеей.

Что сейчас было?

Раздумывать времени нет. Ната быстро допила сок — силы ей понадобятся, и сорвалась с кухни.

Он собирается её вывезти. Уже что-то.

Одевалась Ната так же быстро, не замечая, что руки дрожат. Главное термобелье. Остальное вторично.

Она оказалась в холле быстрее, чем через десять минут. Ната думала, что будет первой, но просчиталась.

Федор уже ждал её в полном обмундировании: зимний спортивный костюм, высокие ботинки, похожие на армейские. В руках перчатки.

Мужчина встретил её коротким взглядом, от которого Ната поежилась.

— Переодевайся, — так же лаконично и грубовато бросил он.

Сначала Ната не поняла, что он имел в виду. Потом увидела на диване такой же теплый спортивный костюм, шапку, перчатки и ботинки. Почему Ната не удивилась, когда поняла, что всё её размера?

Спорить не стала. Не дура. Раз ей предлагают одежду, которая защитить её от мороза и ветра, зачем сопротивляться? Ната повернулась к мужчине спиной и начала также спешно переодеваться. Оставалось надеяться, что он за ней не наблюдает. Не смотрит ей в спину, его взгляд не скользит по лопаткам, позвоночнику, ниже…

Смотрит, сволочь. Потому что мурашки бегают по коже как угорелые, и становится очень жарко. Душно.

Её духота не имеет никакого отношения к нему. Это одежда теплая. И только.

Ната не с первого раза застегнула куртку. Никак не удавалось попасть в зиппер. Краем глаза заметила, что Федор сделал шаг в её сторону. А вот этого не надо! Не хватало, чтобы он ей куртку застегивал, как маленькой.

С него станет.

— Я готова, — наконец, у неё всё получилось.

— Шапку застегни, — ещё один приказ. — И очки.

Значит, они поедут на снегоходе. Не на том ли самом, с которого он её сбил? До сих пор не понимала как.

Они вышли, Федор пропустил её вперед, набрав комбинацию на входной двери. Наташа нахмурилась. А вчера, когда она совершала побег, дверь была не закодирована.

Погода сегодня радовала. Солнечно и очень ярко. В такую погоду только гулять по парку и радоваться жизни.

— Подожди здесь, сейчас выгоню снегоход. Шлем надень.

Ната кивнула, сжав руки в кулаки.

Пока у неё не было выхода и надо подчиниться. Девушка прикрыла глаза — всё будет хорошо. Обязательно.

Двигатель снегохода вывел её из задумчивости. Федор остановился напротив, кивком головы показывая, чтобы она садилась.

За ним.

Это естественно, иначе никак. Только Ната всё равно всей душой воспротивилась. У неё обострились инстинкты, интуиция. Ей казалось, что если сейчас она сядет за ним, возврата к прошлому не будет.

Она села.

Осторожно, цедя воздух через сомкнутые губы.

Теперь надо его обнять.

Если не обнимет, не прижмется сильнее — слетит.

Ната обняла и лишь потом увидела поручни для держания второго ездока.

Хотела быстренько поменять положение рук, но не успела доли секунды. Федор тронулся.

Он ехал не спеша. Ната не могла не обратить на это внимание. Он не гнал, не делал крутых поворотов, не заваливался. В груди заскребло. Неужели на Наташу ориентируется и поэтому осторожен?

Она прикусила нижнюю губу и даже зажмурилась. Не хотелось замечать в этом человеке ничего хорошего! Он удерживает её насильно у черта на задворках, и ничто не может перекрыть этот факт! От собственной беспомощности выворачивало.

Ната осторожно всматривалась по сторонам, в ожидании увидеть тех людей, которые не выпустили её в день приезда. Их было много. А вот транспорта, на котором они приехали, она не заметила. Или невнимательна была? Вдруг они живут где-то рядом. Мало ли. Надо просчитывать все варианты.

Очки и шлем защищали от холодного ветра и вороха снега, что поднимал снегоход.

Федор подъехал к лесной кромке и остановился. У Наташи сердце тревожно сжалось. Что-то не так… Вот не так и всё тут. Мужчина заглушил двигатель, и она поспешно расцепила руки на его торсе.

Надо было раньше сделать, а у неё они, точно прикипели.

Как же странно. Никакой логики. Тело реагировало на близость мужчины, чем вызывало ещё большее раздражение.

Федор снял свой шлем и повесил его на руль. После чего обернулся.

Его лицо снова находилось напротив её лица. Дыхание сбилось. Ната помнила, как он целовал её. Одержимо. Голодно. Опасно.

— Сними шлем, Наташа, — хрипло сказал мужчина.

Ната послушалась. Более того, она осторожно слезла со снегохода.

Оглянулась по сторонам.

Нет…

Нет-нет…

— Ты узнаешь это место, девочка?

Она не заметила, как Федор последовал её примеру. Он встал неподалеку от неё, слева, так, чтобы не закрывать высокой широкоплечей фигурой обзор.

Не заметила она и того, с какой теплотой он обратился к ней.

А зря.

Наташа медленно, всё ещё не доверяя своим глазам и гоня прочь тоскливые, вязкие подозрения, кивнула. Её тело одеревенело, по мышцам разлилась непонятная тяжесть. Если бы Ната сейчас вздумала бежать, ноги не сдвинулись бы.

— Скажи, ты помнишь сказки, что рассказывала тебе мама в детстве? Перед сном? Или ночью… Когда ты просыпалась и звала её в тишине дома?

Наташа охватила плечи руками и беспомощно тихо выдохнула:

— Откуда… Откуда ты знаешь?

Мужчина сделал шаг вперед и теперь стоял близко. Почти вплотную.

— Ты помнишь рассказы про волчью невесту?

Дыхания больше не было.

— Так вот. Ты и есть волчья невеста. Моя невеста.

ГЛАВА 9

Ната предпочла бы, чтобы Федор оставил её в покое. Не искал. Не тревожил.

Но как бы не так.

Мужчина дал ей время, за что она была ему благодарна.

Спряталась в ванной. Села на кафель, благо в доме установлена система теплого пола, и Наташа не замерзла. Она сидела, обхватив колени руками, и не желала выбираться из кокона. Здесь уютно и не надо ни о чем думать.

Не надо принимать новую реальность.

Федор нашел её часа через два где-то.

Она не знала точно, сколько пробыла в одиночестве.

Он вошел в ванную. Она видела ноги в черных штанах, но голову не поднимала.

Федор прошел к ней и опустился на корточки, отчего Нату слегка повело. Теперь она понимала, почему слишком остро реагировала на мужчину с первой встречи.

Вернее, не понимала. Знала. Тут принципиальная разница в понятиях. Принять и знать — не одно и то же. Совсем.

Мужчина действовал ненавязчиво. Не напирал. Даже говорить начал не сразу.

— Я тебе помогу во всем разобраться, — его голос звучал глухо, находя отражение в стенах просторной ванной. — Всё объясню. Расскажу.

Ната заставила себя оторвать подбородок от коленей и посмотреть на мужчину.

Сейчас он не сердился. Она не видела бушующей ярости на дне глаз. Зато была тягучая нежность, что насторожила Нату ещё сильнее.

— Кто я? Тоже… нелюдь? — едва слышно спросила она, почти не размыкая губ.

Надо же… Он сразу посмотрел на них. Перевел взгляд и шумно сглотнул, заставляя Наташу занервничать.

— Ты омежка.

— Омежка?

— Мама рассказывала про них?

— Да.

Лучше бы ничего не говорила. Лучше бы не готовила.

Сказка — ложь, да в ней намёк…

— Омежка — это же та, кто подходит всем. Бесправная и…

— Нет! — обрезал её Федор, сжимая губы. На скулах у него заходили желваки, подтверждая предположения, что мужчина не так спокоен и радушно настроен, как пытается показать. — У нас не так. У тебя больше прав, чем ты думаешь.

— Ничего не понимаю.

— Я объясню. Спрашивай.

Что спрашивать? Вот главный вопрос.

Она молчала. Там, в лесу, ей казалось, что у неё взорвется мозг от обилия вопросов, молнией проносящихся в голове. А потом — пусто. Ничего.

— Наташа, пойдем в гостиную.

Хорошо, что не в спальню…

Грудь обожгло, сдавило. Ната откинула голову назад, уперевшись в кафель на стене.

— Я теперь должна с тобой спать?

Карие глаза всё же полыхнули яростью.

— «Должна» — не то слово.

— Федор, я не знаю, чем ты занимаешься по жизни, но тебе следовало бы пойти в политику. Я не знаю никого, кто бы так ловко и искусно уходил от вопросов.

— Я не хочу разговаривать здесь. И мне не нравится, что ты сидишь на полу. Пока ты не инициирована, ты подвержена болезням.

— Инициирована… Созвучно с консуммацией.

— И это тоже.

Не было ничего странного, что они обсуждают половую жизнь и сексуальные связи. В институте каждая вторая шутка приходилась ниже штанов. Но никогда Нату не пробирало ни от интонации, ни от скрытого смысла. Там, как сейчас кажется, в другой и почти не её жизни, она твердо знала, что сама выберет партнера для секса. И это будет партнер не на одну ночь.

— Я кофе хочу.

— Пошли.

Федор пружинисто поднялся и протянул ей руку. Ната заколебалась лишь на секунду, но этого хватило мужчине. Он выругался.

— Я не тронул тебя раньше, — хмурясь и цедя воздух, сказал он. — Думаешь, сейчас наброшусь?

Ната прикрыла глаз и так же протяжно вздохнула.

— Федор, мне кажется, за эти дни я десяток раз сказала, что чувствую. Мне до чертиков страшно. И моя реакция обоснована!

Ната поднялась, сильнее впечатываясь в стену и распластывая на ней ладони. Она хотела бы, чтобы Федор отошел.

Сделал шаг назад.

Ничего подобного.

Смотрел и тяжело дышал, отчего внизу живота скручивался невидимый узел.

— Я слышал тебя. Каждое слово. Ты могла бы сделать выводы.

— Какие?.. Ты молчал.

— Я не мог говорить.

Неожиданное признание потрясло Наташу. Она догадывалась, что не всё просто.

Они стояли и смотрели друг на друга. Ванная была просторной, для маневров оставалось пространство. Наташа не сомневалась: сделай она шаг в сторону — и Федор отзеркалит её движение.

Она ему не доверяла.

Что бы он ни говорил.

Как бы ни пытался её убедить.

Федор и его подельники загнали Нату в угол, в безвыходное положение, и он не спешил помочь. Поэтому всю свою напускную свободу может оставить при себе. Она ей не нужна.

Вернее, как не нужна. Наташа её примет — деваться некуда.