Космический принц и его заложница Пашнина Ольга

С большого экрана на стене на меня смотрел мужчина, в чертах которого смутно угадывалось нечто знакомое. Мужчина был средних лет, довольно приятный, хотя и немного пугающий. Нет, смотрел он дружелюбно и с любопытством, но даже на расстоянии чувствовалось, что эта его доброжелательность в любой момент может смениться суровостью.

– Здравствуйте, – пролепетала я, чувствуя себя первоклассницей на линейке.

– Доброго утра, леди, – чуть улыбнулся он.

И уже сыну:

– Симпатичная.

Александр поднялся с кресла, в котором сидел, подошел к кровати и поднял меня на руки, прямо вместе с одеялом. Как ему удалось усесться обратно в кресло не только не уронив меня, но еще и удобно посадив, – оставалось только гадать. Я уютно пригрелась в его руках и старалась не обращать внимания, что указательным пальцем гад осторожно поглаживал меня за ухом. А поскольку я проснулась отдохнувшей и более-менее здоровой, но все еще изнемогающей от изрядно задолбавшей привязки… в общем, гордости во мне не осталось. Только желание начать мурчать, как заправская кошка, подаваться навстречу прикосновениям и бесконечно благодарить звезды за то, что мне перепало столько удачи. И я жива, здорова, сижу в одеяле перед императором (несложно было догадаться о личности нашего виртуального гостя) и лечу к новому миру.

Хотелось верить, что этот мир не попытается меня убить.

– Я рад, что вы живы, – сказал император. – С вами, мисс Кноринг, не терпится познакомиться. А тебя я жду с надеждой, что ты передумаешь.

– Это вряд ли, – улыбнулся Александр. – Но на чай заскочим.

– Координаты я вам передал, с флотом встретитесь на месте. Постарайтесь все же, чтобы вас не выследили. Неохота устраивать заварушку. Но вообще…

Мужчина как-то хитро на нас посмотрел. Мне было не по себе от пронизывающего внимательного взгляда, и я невольно жалась к Александру, с ним было спокойнее.

А ему, похоже, радость.

– У меня в отношении вас, – продолжил император, – корыстный интерес. Место встречи рядом с планетой, на которой есть кое-что очень нужное мне. Полет туда никогда не разрешат по внутренним правилам концепции, но вы ведь уже все равно разнесли один дикий мир…

– Что, снова разносить? – усмехнулся Александр.

– Нет, просто забрать кое-что ценное. Маленький драгоценный камушек. Ничего особенного.

– И зачем он тебе?

Похоже, уходить от ответа – фирменная черта мужчин из их семейства. Отец Александра лишь загадочно улыбнулся и посмотрел куда-то влево, похоже, в окно. Хорошо ему, птички поют, сад, наверное, виднеется. А нам снова куда-то лететь. Я, похоже, теперь буду бояться новых планет, а какой захватывающей казалась перспектива в начале!

– Не волнуйтесь, – наконец произнес император, – это действительно больше памятная вещь, чем функциональная. Я пользуюсь моментом и тем, что вы и так наворотили кучу дел.

– Как мама отреагировала на то, что мы устроили на планете? – спросил Александр.

– Сделала вид, что упустила эту информацию и не в курсе. Если ученые не поднимут вой, то и промолчит. Ну ладно, дети, отдыхайте и не хулиганьте там. Фотка камушка и координаты уже у вас. И камеру выключите, а то мама у нас так и не научилась сначала посылать запрос, а потом уже включать связь. Это у нее от братика привычка, тот тоже вечно в неподходящий момент включался и возмущался, что я не сижу у экрана в костюмчике в ожидании его светлости.

С этими словами император отключился, экран погас, и воцарилась тишина.

– Это он о чем? – нахмурилась я.

Александр вместо ответа полез рукой под одеяло.

– Как ты себя чувствуешь?

Как можно чувствовать себя, когда горячая рука поглаживает шею и другие стратегически важные, очень чувствительные места? Ну, я честно и ответила:

– Есть хочу.

На его лице отразилось такое разочарование, что я не выдержала и рассмеялась.

– Я надеялся на другой ответ, если честно.

Вот серьезно, как будто у ребенка отобрали игрушку!

– Знаю. Но ничего не могу с собой поделать, хочу есть и пить.

– А здоровье как? Плохо?

– Ну так, – я поморщилась, – жарко. Больно.

– Бедная моя, – вздохнул Александр. – Может, все-таки позволишь мне тебе помочь?

Я с подозрением прищурилась. У него выходило очень убедительно, с рукой-то, которая вконец обнаглела и ощупывала меня уже без опаски. И сопротивляться этому совсем не выходило. И так сил не осталось.

– А поесть?

– Что, серьезно голодная? И мне не удастся отвлечь тебя от этого желания другими?

Я так активно замотала головой, что Александр точно не поверил. Но, похоже, все понял и только вздохнул. Ну и еще ущипнул за нос, не больно, скорее ласково.

– Значит, будет обед.

Эта фраза прозвучала с такой интонацией, что я поняла: после обеда непременно будет что-то еще.

Пока он занимался едой на кухне, я вернулась в постель, потому что кроме нее и кресла в каюте больше ничего не было. Как же все-таки хорошо сидеть в безопасности и тепле, смотреть на экран, демонстрирующий космос, уже не кажущийся таким холодным. Хотя грядущее путешествие немного пугало. Я, конечно, надеялась втайне, что император – человек ответственный и не станет посылать сына туда, где он снова вляпается в неприятности. Но что-то мне подсказывало, что надеяться я могу сколько угодно, а по факту надо быть готовой ко всему.

И все же хорошо.

– А можно мне какую-нибудь одежду? – спросила я, когда Александр вернулся с большой чашкой и ложкой.

– Зачем? – лукаво улыбнулся этот гад.

– Ну… – Я мучительно покраснела. – А если мне захочется пойти в ванную?

– Я отвернусь.

– Да ты будешь подглядывать!

– Буду, – даже не стал отрицать. – А вообще, Брилли, я, когда тебя лечил, все как следует рассмотрел. И запомнил.

– Ну вот, запомнил же, зачем повторяться.

Мы обменялись упрямыми взглядами, но в итоге я махнула рукой. Переспорить его и в обычной ситуации не выходит, а уж когда спорить не хочется совсем, и подавно. Мне нравилось, как он смотрел. Теперь по-другому. Не знаю, с восхищением, что ли. Какая ж девушка не растает?

Я получила на обед миску с каким-то до ужаса странным фиолетовым пюре и скривилась.

– Это что?

– Это полезно и питательно. А ты думала, я зажарю тебе птычку? После того как ты чуть не умерла, я хочу убедиться, что все твои органы работают как надо.

– От птычки бы не отказалась. – Я показала Александру язык.

В него, в язык, в смысле, тут же ткнули ложкой. А этот фиолетовый творог оказался ничего такой на вкус, чуть кисловатый и даже освежающий. Но главное, я прямо чувствовала, как с каждым глотком проходят сонливость и желание умереть, свернувшись клубочком под одеялом.

– Что будет дальше? – спросила я.

Свет в комнате будто чуть мерцал. Сначала я решила, что мне показалось, но вскоре стало ясно, что с каждой минутой полумрак становился все сильнее.

– Дальше? – Александр пожал плечами. – Найдем отцу его камушек, встретимся с эскадрой, полетим домой.

– А там?

– Ты боишься будущего?

– Не боюсь. – Я вздохнула. – Но оно меня интересует. Я ведь ничего не знаю о вашем мире. И не уверена, что впишусь.

– Ну неужели ты думаешь, что мы тебя бросим? Впишешься, куда ты денешься. Прилетим, несколько дней будем отдыхать, осматривать дворец и сад, познакомлю тебя с мелкой врединой, младшей сестрой. Потом выберемся в город инкогнито, погуляем. Потом мама организует прием, там тебя всем представят, и наутро пресса взорвется от новостей о принцессе Бриллиане. Обсудят со всех сторон и будут делать ставки на дату свадьбы, количество детей и дизайнера, который сошьет твое платье. Раскопают парочку историй в моем прошлом, пройдут пикетом по площади у музея. Ну и так далее.

Я, открыв рот, смотрела, как он вот так запросто рассуждает о совсем непростых вещах.

– Ну что ты на меня смотришь? – Александр наконец заметил, что я в шоке. – Ты думаешь, я тебя куда-то отпущу?

– Не знаю… ты так легко об этом говоришь.

– Нет, Брилли, не легко. Взять и решить, что вот эта девушка будет отныне со мной до конца жизни, родит мне детей, возьмет мою фамилию и войдет в мою семью, ни фаргха не легко. Но выбора, Брилли, нет. Никто не спрашивает тебя, хочешь ты снова в это окунуться или нет. Судьба просто дает тебе девушку и говорит: вот она – твоя. Без вариантов. Завоевывай. Можно сопротивляться, а можно взять и поймать. Попробуй. Вдруг тебе понравится быть моей принцессой?

И вот сижу я. Доедаю фиолетовое пюре. Чувствую, как горит кожа теперь уже даже не от прикосновений, а от взглядов, и одеяло не спасает.

И думаю, что мне в общем-то уже немного нравится.

– Все, – спустя еще пару минут я отодвинула тарелку, – наелась, больше не могу.

Пока Александр уносил посуду, я разлеглась на кровати и сладко зевнула. После еды потянуло в сон. Комната почти не освещалась, только слабый-слабый свет исходил от ламп в стенах и растворялся еще до прикосновения ко мне. Красиво и как-то необычно. Лежишь себе на темном клочке комнаты. Плохо. Но не настолько, чтобы хныкать или шевелиться, просто как-то привычно и уже не страшно.

На несколько минут я провалилась в неглубокий сон, а проснулась вдруг резко, как от толчка. Обнаружила Александра, сидящего рядом, и сонно потянулась.

– Я тебе мешаю?

– Что? – Он удивился. – Нет, спи. Я так. Сижу, смотрю на тебя, думаю.

– О чем?

– Да не знаю, о всяком.

Тут я вспомнила, что так и не получила ответ об Арлиане и происходящем.

– А… Брилли, я тоже устал, давай ты расспросишь меня попозже? – вдруг попросил Александр.

Я вдруг растерялась и ощутила то, о существовании чего в своей душе даже не подозревала. Вряд ли этому чувству может найтись описание. Нечто среднее между желанием заботиться и жалостью. Но не обидной, не унизительной жалостью, которую испытываешь к человеку, взвалившему на себя больше, чем он способен осилить, а какую-то благодарную, что ли. Мне вдруг очень захотелось чем-то помочь, а не только создавать проблемы.

Вот надо же, как будто я сама себя похитила, создав этим кучу проблем!

– Как мне тебя порадовать? – спросила я.

Темнота снова сыграла на руку, я отчаянно покраснела.

– Зависит от причин такого желания. Почему тебе вдруг пришло это в голову, Брилли?

– Не знаю. Просто хочу, чтобы ты отдохнул.

Я не могла понять, почему Александр так странно на меня смотрит, с таким подозрением.

– Или в благодарность за спасение? За то, что я тебя не бросил?

– Что?! – Я еще гуще залилась краской. – Нет! Я… ладно, забудь.

Хотела было отвернуться, но он не дал, удержал и притянул к себе в объятия.

– Не сердись, Брилли. Я просто не хочу, чтобы ты чувствовала себя мне обязанной. Хочешь, я буду давать тебе столько лекарств, сколько скажешь? Хоть всю жизнь.

– Ложись, – скомандовала я, почувствовав себя немного увереннее. – На живот. Я тебя усыплю.

– Как котенка? – усмехнулся он.

– Нет, котят кастрируют, а я пока про массаж.

Он довольно улыбнулся, как будто я не массаж пообещала, а банку варенья. А я коварно спрятала улыбку. Не знал Алексанр Фортем, самодовольный тип, что я курсы массажа как-то давно заканчивала. И что учителем у меня был очень колоритный мужик, бывший спецназовец, искренне полагавший, что если во время массажа не хрустят позвонки, то необходимо срочно вернуть клиенту деньги.

Мне понравилась эта игра с самого первого мгновения. Со взгляда, с которым мужчина расстегивал рубашку, обнажая идеальное тренированное тело. С его улыбочки, которой он предвкушал мою приятность. С попытки стянуть штаны (ну, это уж было явно в расчете на «прокатило», попробовал бы он вытворить это со спецназовцем!).

– А что, ты так и будешь в одеяле? – с невинным видом спросил гад.

– У тебя какие-то странные понятия о массаже.

– Ну хоть плечико покажи.

– Сейчас вместо массажа укушу тебя… в общем, больно будет. Ложись и не испытывай мое терпение, предлагаю в последний раз.

– Ух, какая суровая. Назначим тебя генералом. Генералов Фортемов в истории еще не было, а девушек и подавно.

– Чего это Фортем? – возмутилась я, одновременно придумывая, как бы подступиться. – Я, может, свою хочу фамилию.

– Кноринг? Он не заслужил, чтобы его увековечили.

– Ну ладно, возьму другую. Щекочихина-Крестовоздвиженская, например.

Он расхохотался, даже не попытавшись повторить. В их языке было мало шипящих, наверное, некоторые земные фамилии казались реально сложными. Хотя конкретно эту и я выговаривала лишь потому, что в детстве занималась с логопедом. Правда, совершенно не помнила, как к нему попала. Я вообще завидовала ровесникам, которые отчетливо помнили детство. Мое словно было скрыто за туманной завесой, я часто кляла неважную память, мечтая запомнить подольше приятные моменты типа шашлыков вместе с классом или праздничного салюта с выпускного. Но воспоминания, если их не поддерживать, тускнеют.

– Осторожнее с шипами, Брилли, – предупредил Александр. – Если порежешься, остаток поездки проведешь в коме.

Может, это и неплохо. Коматозную девицу точно не станут похищать, она не вляпается в неприятности, не встретит сестру-близнеца и не втрескается в похитителя. Хотя тут уже как-то поздно надеяться на то, что пронесет. Когда этот самый похититель валяется на кровати, предвкушая… Чего там предвкушал Александр, я не знаю.

Я невольно залюбовалась широкой спиной, не удержалась и провела пальцем вдоль линии позвоночника. Кожа оказалась почти горячей. Мужчина не шевелился, словно боялся меня спугнуть, а я сетовала на две вещи. Первая – приходилось придерживать рукой одеяло. Вторая – не было никакого массажного масла. С ним бы получилось лучше.

Я действительно наслаждалась тем, что делала. Странно, если вспомнить, что с недельку назад готова была закопать Александра живьем. Но какая ж девушка откажется пощупать такой экземпляр? Я опасливо покосилась на блестящие в слабом-слабом свете шипы. Легко провела ладонями по спине, пощупала стальные мышцы на руке и вздохнула, потому что одеяло снова вознамерилось соскользнуть.

– Сними, – раздался приглушенный голос Александра, безмятежно лежащего мордой в подушку.

Я прищурилась.

– Неудобно же, – пояснил нахал. – Я не буду подсматривать.

Еще несколько секунд я колебалась, не зная, то ли попытаться все же закутаться в одеяло поплотнее, то ли и впрямь снять его. С одной стороны, Александр лежит на животе и не видит меня. С другой, я ведь не наивная девочка, я же понимаю, что если он захочет, то поднимется на ноги в считаные секунды. А вот я спрятаться под одеяло не успею.

И хочется, и колется, и мама не велит. Хотя какая мама? Папа разве что, но папе как-то пофиг.

Разозлившись, я стащила одеяло. Сама решать буду, что мне можно, а что нет, взрослая уже!

– Чего ты там пыхтишь, возмущенная моя? – усмехнулся Александр.

– Лежи молча! – строго приказала я.

– Да, генерал Фортем, только приступайте уже, я ведь не железный! Будешь так меня поглаживать, поменяемся местами. Я тоже люблю массаж делать.

Ага-а-а… хочет массажа? Ну сейчас будет массаж.

Я уселась чуть сбоку и, немного размяв руки, приступила. От неожиданности Александр охнул. Но обещание свое сдержал и не подсматривал.

– Ты что, решила меня убить?

Впрочем, он преувеличивал, никакого ощутимого вреда я причинить ему не могла, хотя бы по причине того, что была раза в два меньше размером, ну и мышцы у него оказались реально стальные.

Но все же расслабленный и почти мурлыкающий стон я услышала с удовольствием. Мне нравилось это делать, дарить удовольствие и касаться его, вдыхать запах, слушать размеренное глубокое дыхание. Потрясающее ощущение власти и нужности.

Я так увлеклась, что забыла обо всем на свете, включая и то, что осталась без спасительного одеяла. Когда наклонилась, чтобы размять шею, случайно грудью прикоснулась к его коже и подпрыгнула на месте, прижав руку туда, где бешено стучало сердце.

Самой от себя стало смешно, но черт… какое же тепло разлилось по телу, как вдруг захотелось юркнуть под теплый бок, расслабиться, и будь что будет, жизнь без болезненного напряжения, без горящей от температуры кожи манила, звала, призывала избавиться от сомнений и нырнуть в омут с головой.

– Брилли, давай заключим сделку? – вдруг предложил Александр.

– Какую? – Я с трудом вникала в смысл его слов, больше занятая своей реакцией на прикосновение.

– Я тебя поцелую, и все. А там сама решишь. Хочешь, пойдем до конца, хочешь, будем целоваться, хочешь, книжки почитаем.

– Ладно, – вырвалось у меня прежде, чем мозг обработал предложение.

Я едва успела снова закутаться в одеяло, хотя обернуться им полностью не вышло, вся спина осталась открытой. Но это стало неважным, потому что я вдруг посмотрела Александру в глаза и где-то потерялась. То ли в его внимательном, изучающем взгляде, то ли просто в глубине, которая скрывала столько всего разного, что осмыслить его и понять просто невозможно. Не с моим жизненным опытом – я и половины того, что пережил он, не могу даже вообразить.

А тянет со страшной силой. Аж губы покалывает в мучительном, бесконечном ожидании поцелуя. И страшно – я же ничего не умею! У него, наверное, раз он принц, все лучшие девушки галактики в ногах валяются, а у меня из достоинств только гарантия привязанности, проклятая татуировка, которая в опасной близости от хозяина ноет. Чем дольше мы смотрим друг на друга, тем сложнее мне держать себя в руках, пульс настолько быстрый, что даже страшно становится за сердце.

Поцелуй, давно желанный, но удивительно неожиданный, не оставляет возможности устоять. Чужие горячие и твердые губы через мгновение уже становятся необходимым условием для того, чтобы дышать. Инстинктивно я еще пытаюсь сопротивляться, испуганная взрывом эмоций, но эта смешная попытка в сравнении с объятиями Александра – практически ничто.

Целуя, он перебирает мои волосы, медленно стаскивает одеяло. Когда он касается татуировки, у меня вырывается короткий стон.

– Больно? – спросил он.

– Нет. – Я покачала головой. – Странно… это всегда так?

– Только когда очень хочется.

– И что делать?

– Сдаваться.

Меня снова поцеловали, не собираясь отпускать.

– Ты меня обманул, – нахмурилась я. – Ты не ограничишься поцелуями, да?

– Если попросишь, я попытаюсь. Это сложно, Брилли. Бри-и-или, я в тебя влюблен, а ты меня мучаешь.

– Почему? – Я вскинула голову, посмотрела в потемневшие глаза этого нахала. – Что во мне такого? За что меня вообще любить, за татуировку?

– Забудь о татуировке. Любят не за что-то. Любят потому что.

– Почему?

– Потому что по-другому не выходит. Ни один здравомыслящий мужик добровольно не влюбится. Это фаргхова зависимость, которая не имеет ничего общего с физической. Не на что свалить, нет объяснения, почему так хреново и почему мысли прикованы только к одной девушке. Крыша уезжает куда-то и там в кустах валяется, а ты смотришь и думаешь, как вообще раньше-то жил? И до таких лет не сдохнуть умудрился.

– Исключительно из вселенского везения. Я б тебя убила, – фыркнула.

– Ты меня и так убиваешь. Я хочу тебя, Брилли, а ты то ли делаешь вид, что не понимаешь, то ли и впрямь не видишь.

– Я устала, – вздохнула я.

Александр ласково заправил прядку волос мне за ухо.

– Потерпи еще немного. Скоро приедем домой.

– На коленях стоять устала, – хихикнула я.

– Так не стой. Иди-ка сюда!

Он потянул меня на себя, и мы рухнули на кровать. Приземление вышло мягким и горячим. Я оказалась всем телом прижата к мужчине без возможности куда-либо сбежать. Ткань брюк неприятно царапала разгоряченную кожу. Руки Александра прошлись по моей спине, вызывая короткие стоны, опустились ниже, а губы снова завладели моими, отвлекая от всяких нехороших мыслей.

Меня целовали так жадно и лихорадочно, словно сто лет не видели и жутко соскучились. При мысли о том, что он мог улететь и не вернуться, и меня охватывала паника, тогда я возвращала поцелуи так, как умела. Сначала жутко стеснялась неопытности, а потом вдруг поняла, что Александру, кажется, это нравится.

Он внимательно следил за моей реакцией на каждое свое движение, на каждую ласку, раз за разом повторяя то, от чего я выгибалась в его руках и задыхалась, чувствуя, как тугой узел внизу живота ноет, требуя большего.

Я сходила по нему с ума, так обидно и глупо, но так сладко и приятно. Не меньшее удовольствие доставляло видеть, как мои неловкие прикосновения вырывают у него хриплые стоны, как он зовет меня по имени, ласково, с интонациями мурлыкающего довольного кота.

Как рассматривает меня в слабом свете ночных ламп, склоняется, осторожно целуя за ухом и шепча:

– Брилли… ты идеальная.

Разве можно перед таким устоять? Точно не мне, той, в венах которой течет частичка его крови, привязывая меня самыми крепкими цепями, которые только существуют во вселенной, к Александру Фортему.

И я его все-таки укусила! От боли, не сдержавшись в первые минуты близости, но через секунду боль утихла, и я ощутила приступ стыда. Поцеловала укушенное плечо и потерлась щекой, извиняясь.

Потом, спустя бесконечно долгий и ошеломляюще сильный взрыв, я на несколько минут, а может, даже часов, отключилась. Все это оказалось слишком для девушки, которая всю жизнь прожила одна, не имея рядом никого, кому можно было бы вот так довериться.

Проснулась в постели, закутанная в многострадальное одеяло и лежащая на плече Александра. Тот сосредоточенно смотрел в эмирт.

– Я долго спала? – спросила, прислушиваясь к ощущениям.

Чуть не охнула, поняв, что не чувствую ничего!

Ну то есть… немного ноет внизу живота, ломит тело, жарко – под одеялом-то! И все. Ни болезненной чувствительности кожи, ни высокой температуры, ни тошноты, скручивающей тело мучительными приступами. Я здорова! И, кажется, счастлива – вот уж сюрприз.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Александр, словно прочитав мои мысли.

– Хорошо, – улыбнулась и потянулась.

– Знаешь, я тут подумал…

Господи, на миг я, как последняя дурочка, вдруг испугалась, что сделала что-то не так. И откуда у нас, у женщин, в голове такие комплексы? Даже видя удовольствие мужчины, слыша его стоны и жаркие слова, подаренные между поцелуями, все равно умудряемся испугаться, что ему не понравилось.

И, естественно, у Александра и в мыслях не было ничего подобного.

– Координаты, которые скинул отец, я их уже видел.

– Планеты, на которой мы встретимся с сопровождением? – не поняла я.

– Угу. Очень знакомые, но не могу вспомнить откуда.

– Проверить можно?

– В центральной базе, – кивнул он. – На мостике.

– Так пойдем, выясним, куда мы летим.

Немного подумала, не удержалась и поддела:

– Странно, что с твоим опытом мы до сих пор летим вслепую, по чужим координатам.

– Какая же ты язва, Брилли! – Александр щелкнул меня по носу и ухватил за руку.

– Я же без одежды! – пискнула я, упираясь.

Пришлось ему выдать мне свою рубашку, а самому красоваться с голым торсом. Не скажу, что я была против. Только подозревала, что на корабле наверняка есть хоть какая-то одежда, а все эти уловки с одеялом и рубашкой служат лишь поводом, чтобы меня порассматривать. Ну и пусть, зато мне так хорошо и спокойно не было уже очень давно.

Мы подошли к главному компьютеру (я обозвала его так, хотя на самом деле это была просто панель перед креслом пилота), и Александр открыл на большом экране-иллюминаторе карту галактики. Пока он вводил координаты, я безуспешно пыталась найти на карте Землю, но даже примерно не знала, где она находится.

Если я хочу жить в новом мире, придется много учиться. Еще одна зарубка: обсудить, какую профессию я могу получить на родине Александра. Полагаю, о разработке квестов можно забыть, но что-то же интересное у них есть. А может, пилотом? Мне бы понравилось управлять небольшим рейсовым кораблем, если такие вообще есть.

Я уже представляла себя в красивой форме за штурвалом, когда услышала незнакомое слово. По интонации поняла, что ругательство, но не привычное «фаргх», которое Александр упоминал во всех возможных смыслах, а что-то куда более крепкое.

– Что? – насторожилась. – Что за планета?

– Шератан, – ответил он.

Название хоть и показалось знакомым, не приоткрыло завесу тайны над нашим будущим. Причем странной оказалась реакция Александра. Он не выглядел испуганным, значит, нас не ждали смертельные опасности. Не выглядел задумчивым, значит, вряд ли его отец потребовал что-то сложное. Он казался… грустным? Ошеломленным?

Мне хотелось спросить, что же такого в Шератане особенного, но было бы слишком жестоко лезть с расспросами в такой момент. Поэтому я поднялась и отправилась на кухню. После всего мне снова захотелось перекусить, ну и еще, повинуясь древнему женскому инстинкту, хоть чай для Александра сделать, раз я не могу ему ничем помочь.

Вскоре он сам пришел в кухню и сел за стол.

– Мы позволяем планетам развиваться самостоятельно. Не контролируем, а наблюдаем. Иногда цивилизации пускаются во все тяжкие, устраивая войны. Через мировые войны проходят все планеты, но для одних они как очищение, рывок к новым достижениям, а для других – конец света. Порой война выжигает все живое, уничтожает целый мир, оставляя радиоактивные руины. Это произошло с Шератаном.

– Как ужасно, – пробормотала я, поежившись.

Что ж, в последнее время и на Земле жить становилось страшновато. Весь мир жил в напряжении, ожидая, когда давнее противостояние трех сторон выльется в кровопролитную войну. А для Шератана, выходит, все стало реальностью.

– Да, они уничтожили всю планету. Ядерная война и конец живому, конец целой расе существ. Теперь там только обломки некогда великой цивилизации. И передвигаться можно только с защитой от радиации.

– Но зачем твой отец отправляет нас туда? Что он хочет достать?

– Я полагаю, память. – Александр пожал плечами. – Шератан – родина дгнарнов. После гибели планеты их осталось всего несколько штук во всей галактике, а я – уже полукровка, пусть и с сильной кровью отца. Дгнарнов, Брилли, больше нет, они все погибли. Мы летим на кладбище таких, как я.