Тридцатая любовь Марины Сорокин Владимир

– Прочла. Хорошо написано… только…

– Что – только?

– Только самокритики маловато. Я слышала, что некоторые в цехе халатно к дежурствам относятся.

– Что ж, по-твоему, Витя недостаточно самокритичен?

– Витя – не знаю, а вот Малышев, Зотов – эти о себе в розовом свете пишут. А мне Володя про их дежурства совсем другое рассказывал…

Лена задумалась, потом вздохнула:

– Надо будет с Сергеем Сергеичем посоветоваться.

Света отошла, издали любуясь газетой:

– Но в целом – всем вам по пятерке, девчата.

– Спасибо. А Марине – пять с плюсом!

– Ну уж прямо… – улыбнулась Марина.

– Спать, спать, девочки, завтра не встанем…

– Спокойной ночи…

– Спокойной ночи.

– Пошли, Марин, – кивнула Света.

Комната Светы была такой же большой и просторной, но в отличие от других, здесь было видно, что живет семья: в углу стояла детская решетчатая кроватка, в другом – стиральная машина, на столе лежала стопка глаженых пеленок, стояли бутылочки, лежали игрушки.

Пока Света кормила грудью проснувшегося малыша, Марина быстро разделась, юркнула под тяжелое одеяло и с облегчением вытянулась:

– Ой… ну и денек…

– Горячий? – шепотом спросила Света, пригнувшись к Мишке.

– Да. Первый день мой. Мой настоящий первый день.

– Как это?

– Да вот так. Понимаешь… как бы объяснить тебе… Я раньше не жила, а просто существовала. Как растение какое-то. А сегодня я чувствую, что живу. Сознательно живу. А не существую…

– Интересно… А ты замужняя?

– Нет.

– И не была?

– Нет.

Кивнув головой, Света замолчала.

Слипающимися глазами Марина видела как она заботливо поглаживает маленькую головку припавшего к груди ребенка.

– Ты счастлива? – тихо спросила она.

Света улыбнулась и молча кивнула.

– А муж где?

– Он в Венгрию уехал с зам. главного технолога. На два месяца. Они новую технологию привезти должны. Мы тогда автоматическую линию построим. Она будет поршни изготовлять. Представляешь, сколько рабочих рук освободится?

– Много?

– Еще бы. Человек четыреста.

– Здорово!

Помолчали немного.

Потом Марина спросила:

– Скучаешь по мужу?

– Очень. Каждый вечер жду. Думаю, вот-вот дверь распахнется и войдет Володя мой…

Света положила сонно причмокивающего Мишку в кроватку, накрыла и стала раздеваться:

– Я-то сама в декретном. А раньше я тоже в механическом работала, на шлифовке. И буду работать, когда Мишка в ясли пойдет.

– Конечно будешь, – пробормотала Марина, чувствуя, что засыпает.

Света погасила свет, легла и проговорила в темноте:

– Спокойной ночи.

Но Марина уже не слышала…

Она проснулась от настойчивого шепота Лены:

– Марин! Марина! Вставай, мы уже завтракаем!

Марина открыла глаза, подняла голову:

– А который час?

– Четверть седьмого. Вставай.

– Ой… что ж вы меня не разбудили…

– Тихо, тихо. Светка с Мишкой спят…

Лена бесшумно выскользнула из комнаты.

Марина быстро встала, оделась, застелила постель и вышла.

В комнате у девушек горел свет, все сидели за столом и оживленно завтракали.

Стоящий на подоконнике приемник передавал бодрую веселую музыку.

– С добрым утром, – приветствовала их Марина.

– С добрым утром, – ответили девушки, – Умывайся и садись.

Марина подошла к раковине, пустила холодную воду и с наслаждением ополоснула лицо.

Когда она села за стол, перед ней уже стояла тарелка со свежеиспеченными оладьями, обильно политыми айвовым вареньем.

– Когда же вы успели? – пробормотала она, впиваясь зубами в хрустящий оладышек.

– Спать надо меньше, принцесса! – засмеялась Лена.

– Она же вчера больше всех работала, – с улыбкой заступилась Оля, намазывая бутерброд.

Оладьи были очень вкусными.

Таня налила Марине чай во все ту же большую расписную кружку.

– Девочки, а утром газета еще красивее! – оглянулась Лена на стенгазету.

– Точно, – кивнула Оля, – Но самой-самой она будет на заводе.

– Правильно…

Марина положила в чай сгущенного молока и принялась запивать оладьи чаем.

– Девчат, давайте сегодня после работы в кино сходим? – предложила Таня, наливая себе вторую чашку.

– А про лекцию забыла? – серьезно спросила Лена.

– Про какую?

– О международном положении.

– Ой, забыла.

– А где будет лекция? – спросила Марина.

– В ДК.

– В ДК? – вздрогнула Марина.

– Да. Пойдешь?

– Не знаю.

– Как так? Обязательно надо пойти. Лектор будет из всесоюзного общества «Знание». Все вместе и пойдем.

Марина доела оладьи, допила чай.

Встали все разом и стали быстро собираться.

Лена откнопила стенгазету, скатала ее в рулон и перевязала бечевкой:

– Побежали, девочки! Надо еще успеть повесить…

На этот раз Марина не узнала проходной: вокруг вместо потрескавшегося лежал черный дымящийся асфальт, рядом с воротами стояла стремянка, сидящий на ней рабочий аккуратно красил буквы ЗМК яркой серебрянкой.

– Давно пора! – громко проговорила Лена, проходя мимо.

В ответ рабочий улыбнулся и продолжал водить кисточкой по буквам.

Вместе с подругами Марина опустила свой новенький пропуск в узкую щель вахтерской, прошла через никелированную, весело поскрипывающую вертушку и оказалась в просторном коридоре, по которому шли десятки людей…

В раздевалке она, стремясь ни в чем не отставать от подруг, быстро переоделась, повязала синюю косыночку, опустила в карман комбинезона защитные очки.

– Ну, девочки, побежали! – бодро проговорила Лена, – Идемьте вешать.

Они быстро выбежали из шумной раздевалки…

Газету повесили в коридоре на первом этаже рядом со стенгазетой сборщиков «Рубежи трудовой дисциплины».

Едва только Лена ввинтила последнюю кнопку, как толпа рабочих обступила газету:

– Ух ты…

– Вот механики молодцы!

– А что ж вы думали! Мы не хуже вас…

– А цех как красиво дан, смотри…

Осанистый седой рабочий пробежал глазами заметку о борьбе с браком, повернулся к девушкам:

– Молодцы, девчата. Об этом надо писать побольше.

– Мы стараемся.

– Правильно делаете. Тут со всех концов надо – мы на парткоме, вы – в стенной печати, а вместе – на рабочих местах…

Высокая женщина в спецовке читала материал о народной дружине:

– Давно пора… За общественным порядком надо всем следить. Милиции помогать надо, а как же…

Группа молодых рабочих со смехом изучала сатирический раздел «Рашпиль»:

– Сань, гляди, как Петьку протянули!

– С песочком! Молодцы девчата… смотри… «Часто бегает курить, забыв станок остановить. В результате – гонит брак, трудовой цепочке – враг»!

– Здорово! Теперь у него затылок почешется, а то последний завком с него сошел, как с гуся вода… И нарисовали хорошо…

– Такой же лохматый!

– И туфли с каблуками. Стиляга…

– Пойдем ребятам расскажем.

Сзади раздался голос Сергея Николаича:

– Вот ты где! А я тебя ищу.

– Доброе утро, – ответила Марина, улыбаясь, – Смотри какую мы стенгазету сделали.

– Молодцом! – восхищенно покачал головой Румянцев, – А кто наш цех так изукрасил?

– Это Марина! – ответили девушки.

– Серьезно?

– Абсолютно! – тряхнула головой Лена и подруги расхохотались.

– Срочно включить в рррредколлегию!!! – притворно-грозно прорычал Сергей Николаич, вызвав новый взрыв хохота.

– Это что за смех за десять минут до работы? – послышался рядом бодрый голос главного инженера, – Здравствуй, Сергей Николаич.

– Здравствуй, Валентин Андреич. Вот полюбуйся какую нам механики стенгазету отковали.

Черкасов удивленно присвистнул:

– Ну, красота…

Подойдя ближе, он стал читать. Румянцев присоединился к нему.

– А вот это верно, – серьезно проговорил Черкасов, многозначительно постучав пальцем по большой статье о предстоящем субботнике, – Готовиться надо не только на словах. Действительно, если б каждый взял обязательство – представляешь, во что бы это суммировалось?

– Еще бы, – потер подбородок Румянцев, – Я же это давно предлагал. А проголосовали только за сорок процентов…

– Дааа… конечно, конец квартала, тут план делать надо. Людей понять можно…

– Да что ж мы – слабосильные, что ли?! – возмущенно проговорила Лена, – Неужели десяток лишних деталей трудно сделать?! Знаете, если у Вас в парткоме засели волокитчики и перестраховщики, мы, комсомольцы, обратимся в райком партии!

Черкасов успокаивающе похлопал ее по плечу:

– Ладно, ладно, не кипятись. Этот вопрос будет решаться на днях. Не думай, что вы одни печетесь о достойн ой подготовке к субботнику. Сергей Николаич предлагал то же самое еще полтора месяца назад…

Девушки удивленно посмотрели на сосредоточенно молчащего Румянцева.

– Как… полтора месяца? – спросила Лена.

– Да. Полтора месяца назад, – продолжал Черкасов, – И советовался там, куда вы собираетесь идти – в райкоме партии.

Девушки притихли.

– Извините, Сергей Николаич. Мы не знали… – проговорила Лена.

– Да ну что вы, девушки! – рассмеялся Румянцев, – Это замечательно что вы так по-боевому настроены. Очень хорошо. Я думаю, Валентин Андреич, надо будущее партсобрание сделать открытым. Пусть комсомольцы придут. Вот тогда и поговорим, что называется, – начистоту.

– Правильно, – кивнул Черкасов и посмотрел на часы, – А теперь – по местам. Без пяти семь, а вы еще здесь!

– Ой, бежим, девчата! – крикнула Лена и девушки помчались по пустому коридору.

Черкасо в и Румянцев, улыбаясь, смотрели им вслед.

В этот день Марина обработала двести десять корпусов.

Как и прошлый раз, он пролетел очень быстро: не успела как следует разработаться – уже обед, а послеобеденное время пронеслось еще быстрее.

Вся работа прошла благополучно, если не считать непродолжительной остановки станка из-за замены резцов. Но два наладчика трудились споро и через двадцать минут Марина уже крепила очередную деталь.

Мастер, бригадир и смежники остались довольны Мариной.

Даже немногословный Николай Федорович, что работал на сложном револьверном станке в конце цеха, и то подошел к ней, посмотрел и улыбнулся своими лукаво-сердитыми глазами…

Подходил и Сергей Николаич, спрашивал про трудности и нравится ли ей здесь. Марина ответила, что трудности преодолимы, а понравилось ей на заводе сразу.

В этот день в обеденный перерыв девочки показали ей красный уголок и зал для собраний, сводили в сборочный цех, который поразил Марину.

После рабочего дня пошли на лекцию о международном положении.

Большой зал ДК с трудом смог вместить всех желающих.

Доклад был очень интересным, обстоятельным и подробным. Молодой докладчик с ежиком рыжеватых волос и красивым фотогеничным лицом говорил живо, серьезно и доходчиво.

Он рассказал собравшимся о сложившейся на сегодняшний день международной обстановке, о внешней политике Советского Союза, а затем более подробно остановился на некоторых особенностях непростой ситуации на Ближнем Востоке.

Зал слушал внимательно.

Под конец докладчик, все так же обстоятельно, ответил на все вопросы, поблагодарил слушателей и обещал приехать через месяц с новой лекцией, чем вызвал аплодисменты.

– Молодец! – шепнула Лена Марине, вставая и громко хлопая в ладоши, – Вот как выступать надо!

Когда стали выходить из зала, Марина отозвала Лену в сторону:

– Понимаешь… мне же трудовую книжку надо забрать…

– Откуда?

– Отсюда. Я здесь раньше работала.

– Ну так пойди и возьми.

– Да неудобно как-то…

– Чего же неудобного?! А ну, пошли вместе! Показывай куда идти!

– Подожди, Лен, может не сейчас, а?

– Пошли, без разговоров! Что это за ложная скромность?! Ты же прирожденная станочница, а дурака валяешь!

Лена крепко взяла ее за руку и повела по коридору.

Марине все здесь было знакомо до мелочей: светло-зеленые стены, высокий потолок, старый паркет под ногами, двери…

– Вон там, – шепнула Марина, показывая на преподавательскую.

За дверью слышались оживленные голоса.

«Сейчас как набросятся: Мариночка, да куда же ты, да на кого нас оставляешь…» – раздраженно подумала Марина.

Лена решительно распахнула дверь.

Они вошли в ярко освещенную, полную людей комнату.

Шум стих, все повернулись к вошедшим. Тут были педагоги музыкальной студии, директор, завуч, худрук и… Сергей Николаич Румянцев!

Марина удивленно открыла рот, но круглолицый директор, улыбаясь, сам пошел к ней:

– Аааа… вот и наша нарушительница! Здравствуйте, Марина Ивановна, здравствуйте.

Она хотела что-то сказать, набрав в легкие побольше воздуха, но директор предупредительно замахал своими толстопалыми руками:

– Знаем, знаем, все знаем! В курсе всех событий!

– Да? – робко спросила Марина.

– Да, да, да! Сергей Николаич нам все объяснил. Ну, что ж, жаль конечно, но против твоего желания коллектив идти не может. Правда? – оглянулся он по сторонам.

– Конечно.

– Если призвание – что ж теперь…

– Правильно, Мариночка, правильно…

– Иди, иди, Марин.

– Главное – чтоб работа по душе была.

Марина слушала реплики бывших коллег и не верила своим ушам.

– Тогда вопрос закрыт! – бодро улыбнулся директор и протянул Марине ее трудовую книжку.

Она взяла ее, снова посмотрела на собравшихся.

Все улыбались. Лена радостно жала ей локоть. Сергей Николаич торжествующе подмигивал…

За неделю многое изменилось в жизни Марины.

Она стала жить в комнате со Светой и маленьким Мишкой, обрезала волосы и ногти, раздала все свое вельветовое, кожаное и джинсовое имущество, перестала красить губы, подводить глаза и пудриться.

Целиком отдавая себя работе, она овладела профессией настолько, что в пятницу обработала триста двадцать четыре детали, заставив Ивана Михайловича изумленно присвистнуть:

– Триста двадцать четыре… быть не может…

– У нас все может! – крикнула рядом стоящая Лена.

– Дааа… – Соколов качал головой, – Вот так Марина-музыкант! Вот так начинающая…

Марина радостно чистила станок, сметая щеткой сероватые завитки стружки.

А вечером в общежитии девушки отмечали Маринин успех.

Стол был раздвинут и накрыт красивой сиреневой скатертью. На скатерти стояла бутылка шампанского, лежали фрукты в просторной вазе и красовался большой, испеченный усилиями двух комнат торт, на шоколадной поверхности которого было выведено розовым кремом:

Марина Алексеева 324 Бутылка громко хлопнула в руках Лены и, оживленно смеясь, девушки стали ловить пенную струю фужерами:

– Салют, Маринка!

– Ой, Лен, не проливай!

– Хватит, хватит мне…

Когда вино было разлито, а пустая бутылка убрана со стола, Лена встала, посмотрела в искрящийся пузырьками бокал, помолчала, потом заговорила:

– Знаете, девчата, у нас сегодня особенный вечер. Раньше нас было шестеро, а теперь – семеро. У нас появился новый настоящий друг – Марина Алексеева.

Чувствуя на себе взгляды подруг, Марина покраснела.