История Бледной Моли Любимка Настя

Сглотнула, сжав передник. Он не имеет права так говорить! Жалость в любом виде неприемлема, но человеческая жизнь – бесценна. Мне совершенно не хочется быть той, кто подтолкнул к гибели других людей. Пусть умом и понимаю, что это не моя вина, свой выбор каждая девушка сделала сама, решив устроить расправу над слабой, но сердце все равно сжимается.

– И они, судя по всему, неоднократно издевались над вами на протяжении всего времени, – мой слух уловил скрип половицы, значит, мужчина ходит по комнате. – Теперь мне понятно, для чего вам требовались мази и крема.

Вздрогнула, осознав сказанное. Неужели ему стало известно, что я сама измываюсь над своим телом, лишь бы казаться страшнее, чем есть на самом деле?

– Уверен, раньше вы выглядели иначе, но пансионерки постарались исправить подаренные природой краски! Вы сами-то помните, какой была ваша кожа и цвет волос?

Быть не может! Он решил будто мое уродство – дело рук воспитанниц?

– Скажите, у вас отнимали подарки? – проникновенно спросил благодетель, а затем с сомнением протянул: – Скорее, заставляли возвращать?

У меня отлегло от сердца. Не разоблачена. Повезло на этот раз.

Тишина стала звенящей. Я упрямо поджала губы. Он всерьез считает, что отвечу на эти нелепые вопросы? Как хорошо, что мои глаза ничего не видят. Почему-то уверенность в том, что этот мужчина при желании и душу вытянет, не покидала меня. А так, нет зрительного контакта, нет дополнительного давления на мою психику. Правда, и от его голоса мне не по себе.

– Оставьте это, мой лорд, – матушка пришла мне на выручку. – Леди не пристало жаловаться. А ее внешний вид… Если и были какие-то существенные изменения, можно со временем восстановить.

– Жаловаться? – втягивая воздух сквозь сомкнутые зубы, просвистел покровитель. – С каких пор избиение поощряется Орденом? И что значит «если и были изменения»? Разве не вы приставлены к леди?

– Верно, честь ухаживать за леди выпала мне, – спокойно ответила сестра Геллара, проигнорировав первую часть реплики высокородного. – Но последние пять лет я находилась вне стен пансионата.

Я надеялась, что женщина скажет нечто вроде: «Леди росла на моих глазах и всегда так выглядела». Это бы существенно облегчило мое дальнейшее существование: теперь, отказаться от подарков, станет значительно труднее. Однако ход мыслей вернувшейся так неожиданно женщины остался для меня загадкой.

Сейчас мне было не до обсуждения моего облика и тягот, выпавших на мою долю. Меня беспокоило будущее девушек, которых матушка Гелла куда-то отвезла.

– Мой лорд, – повернула голову туда, где послышались шаги, – пожалуйста, скажите, что воспитанниц не казнят.

Мой голос звучал жалобно. Я бы и руки в молитвенном жесте сложила и на колени упала, если бы точно знала, что именно от его слова зависит жизнь учениц Ордена Магнолии.

– И все же, откуда столько жалости? – отмахнулся от моей просьбы лорд.

Я мучалась сомнениями и вела внутреннюю борьбу с собой. Чего на самом деле требует моя душа? Так ли важны мне эти жизни? Что готова предоставить взамен? У меня нет ничего равноценного. Или?..

– Мой лорд, несмотря ни на что, мы росли вместе, – решившись, расправила плечи. – Мы не знаем ласки родительских рук, нам никогда не познать материнского тепла. Все, что есть у нас – это пансионат, который на многие годы стал нашим домом. Что ждет нас впереди – неизвестно, как сложится судьба каждой из нас – загадка, но пока мы держимся друг за друга, не перестаем верить в лучшее и быть счастливыми.

Господи, пусть моя проникновенная речь подействует! Мне не оставалось ничего, кроме как давить на жалость.

Пауза затягивалась.

Вдруг в абсолютной тишине раздался первый всхлип.

– Деточка, – кинулась мне на шею Гелла и очень тихо, едва различимо шепнула: – Умничка.

Следовательно, выбранная тактика оказалась верной. А названная матушка вызвалась подыграть. Существенная поддержка в нелегком деле!

– Мой лорд… – побольше тоски в голосе, – Девочки оступились, приняв на веру слова завистливого человека, – я не лукавила: сестра Риа занималась подстрекательством, и не только меня коснулись ее злоба и зависть.

Таких несчастных воспитанниц, как Бледная Моль, наберется по меньшей мере еще человек пять. Среди них есть те, кто уже выпустился из стен пансионата, а есть и те, кто младше меня.

– Вот как… – лорд замялся. – Вы хотите сказать, что…

Он замолчал, видимо, давая право договорить мне. Что ж, не стоит высокородного разочаровывать.

– В той ситуации, в которой мы оказались, вина ложится на плечи совсем не воспитанниц Ордена Магнолии, – больше я не скажу ни слова, пусть додумывает сам.

И неверно, что пансионерки не виноваты. Конечно, мне неизвестны все нюансы их безропотного подчинения сестре Риа, но две из них с явным удовольствием издевались над другими девочками. Тьма в их сердце была видна невооруженным взглядом.

– Простите меня, леди Инари, я невольно задел тему…

Ой, только не говорите, что сейчас этого человека мучает вина, и ему неловко от того, что он напомнил мне о моем статусе незаконнорожденной?

– Не стоит, – постаралась улыбнуться как можно искренней. – Прошу вас, сделайте своей подопечной подарок на совершеннолетие… верните мне сестер.

Шах и мат! По щекам покатилась скупая слеза, матушка Гелла нежно провела по волосам, словно успокаивая меня.

– Вы уверены в своем желании? – голос высокородного раздался совсем близко, словно он заглядывал в мое лицо.

– Да, – распахнула я незрячие глаза.

– Будь по-вашему, леди Инари, – мягко касаясь тыльной стороной ладони моей щеки, прошептал он.

– Правда? – просияла, протянула руку, поймав его пальцы, и быстро коснулась их губами, выражая свою признательность.

Этот невинный жест словно последние силы забрал. Хотела выпустить руку покровителя, но он удержал. Вздрогнула, да вырваться не пыталась. Каким-то странным, чарующим движением мужчина сжал мою ладонь и аккуратно погладил каждый пальчик. Воображение словно прорисовывало каждый последующий жест благодетеля: как он ласкает огрубевшую кожу, как невесомо проводит вдоль запястья к верхней фаланге среднего пальца, вызывая щекотку и заставляя поежиться.

– Пообещайте, что завтра примите мой подарок, – покровитель вдруг резко отнял свою руку от моей.

– Конечно, – думая о воспитанницах, прошептала я, все еще находясь под властью мурашек от прикосновений мужчины.

– Благодарю, леди. Думаю, вам стоит отдохнуть. Был бесконечно рад нашей встрече.

Это меня тактично выгоняют? Впрочем, противиться нет желания. Мне необходимо побыть наедине с собой. Слишком много информации, которую следует обдумать. К тому же, лорду нужно подготовиться к отбытию. Снять маску, под которой скрывает лицо, и переодеться.

– Мой лорд, благодарю за участие в судьбе наших девушек, – произнесла матушка Гелла. – И конечно, я прослежу за тем, чтобы ваша подопечная отдохнула.

Я медленно поднялась с кресла, желая поскорее покинуть общество покровителя. Кривить душой не стану – мне не за что быть ему благодарной. Не стань он моим благодетелем, как и другие двое, и ситуации, в которой оказались сестры и воспитанницы Ордена Магнолии, не возникло бы. Именно их подношения и визиты разожгли адский огонь в сердце сестры Риа. Именно эта троица стала катализатором к тем извращенным издевательствам, через которые мне довелось пройти. До их появления никто ни разу не посягал на мою жизнь и красоту, точнее, уродство. Чаще меня не замечали, чем устраивали показательную порку.

– Мой лорд, – присела в книксене, – благодарю за визит и бесценный подарок.

Мой локоть бережно обхватила женская рука. Безропотно направилась вслед сестре Ордена. Как же я устала от тьмы. Мне безумно хотелось жадно рассматривать все, что попадется на пути. Вместо этого, просто брела ведомая чужой рукой и волей.

– Матушка, – тихо позвала я, – что говорят лекари?

Сегодня утром впервые мне не делали никаких процедур, и это удивляло. Неужели больше ничего нельзя сделать с моей слепотой?

Женщина молчала. И от ее безмолвия паника вновь поднимала свою безобразную голову.

– Скажите же, молю, – отчаянно прошептала я в пустоту.

– Милая, потерпи до своей комнаты, – нежно попросила женщина.

Мне не оставалось ничего, кроме как послушно дожидаться прихода в мои покои. Мне требовалась правда, какой бы горькой она не оказалась. Неожиданно меня охватил страх. Нет, не из-за истины, которую поведает моя давняя наставница. Испугалась того, что надвигалось на меня. Отчетливо представлялось, будто навстречу мне идет чудовище. Резко остановилась, замерев на месте.

– Мой лорд, – раздался голос матушки, и она потянула мой локоть вниз.

Женщина хотела, чтобы я присела и поклонилась, но мной овладел безотчетный ужас. Словно водопад он хлестал мои плечи и выворачивал душу наизнанку. Кто бы ни был тот человек, но мне даже его видеть не нужно, чтобы понять – он убийца. Почему так решила, не знаю, однако уверенность возрастала с каждой секундой.

– Пойдемте, – прошептала, вместо того, чтобы оказать дань уважения неизвестному лорду, – пожалуйста.

– Это она? – голос, от которого заледенело все внутри.

Нет, мужчина говорил негромко и спокойно, будто уже знал ответ. Мне неистово захотелось сбежать. Нестись без оглядки туда, где ни его голос, ни он сам не сможет меня достать.

– Да, мой лорд, простите ее, она устала за сегодня, – залепетала сестра Геллара.

Залепетала! И кто?! Та, кто всегда был моей опорой и никого не боялась! Быть не может. Нет, мне показалось. Мне просто показалось.

– Она подходит, – удовлетворенно возвестил лорд. – Без экзамена.

Я отчетливо расслышала хлопок, а затем мой мир взорвался миллионами красок.

Нет, зрение не вернулось, но вместо привычной темноты перед мысленным взором резвилась радуга, нещадно жаля и без того уставшее сознание. Цветные пятна плыли, а вместе с ними уплывала и я. Не хватало воздуха, кружилась голова, хотелось одного: исчезнуть, раствориться. Откуда во мне такое желание? Будто навеянное, навязанное чьим-то желанием… Это не мои мысли. Это точно не я.

Собрав всю волю в кулак, ущипнула себя. Мгновение, и калейдоскоп пропал, возвращая в вечную ночь.

– Да, хороша, – проговорил все тот же незнакомец, – чудо, как хороша. Будет интересно.

– Матушка Гелла, пойдемте, – прохрипела я, горло пересохло, а тело пылало, словно меня засунули в печь.

Нужно вернуться в комнату, стены защитят. Пусть не родные, пусть временный оплот, но там – я в безопасности. Эта мысль гнала меня, заставляя тянуть руку наставницы. И совершенно не думать о последствиях своего поведения.

– Леди Инари, придите же в себя!

Что?.. Она назвала меня леди Инари? Как чужую! Сердце, бешено отмеряющее удары, замерло и ухнуло вниз.

– Сестра Гелла, – и это мой рот говорит? – простите мою бестактность, но боюсь, поспешить – это необходимость, а не мой каприз.

Меня действительно мутило. И мне абсолютно не хотелось оконфузиться прямо в коридоре.

Не знаю, мой ли ледяной тон подействовал или лицо выдало мое состояние, но, не говоря ни слова, меня буквально потащили вперед. Голова продолжала кружиться, казалось, еще чуть-чуть и меня вывернет на ходу. А прежде я попросту свалюсь на пол.

Этого не произошло. Скрипнула дверь, оповещая, что мы достигли цели.

– В ванную комнату, пожалуйста, – прошептала я, из последних сил удерживая рвотные позывы.

После того, как мой желудок избавился от обеда, матушка Гелла умыла меня и уложила в кровать. Сама же присела рядом и нежно провела рукой по распущенным волосам. Ее ласка успокаивала расшалившиеся нервы.

– Милая, – позвала она, – расскажи, что произошло перед тем, как ты перестала видеть?

Намного больше мне хотелось знать, что говорят лекари, а не вспоминать произошедшее в классе. Прикрыла веки, восстанавливая в памяти события нескольких недель назад. Вздрогнула и резко распахнула глаза.

– Викки, огонь поджигала она, но… – я замялась, не зная, как сказать так, чтобы меня не приняли за сумасшедшую. – Но видеть я перестала раньше, чем почувствовала жар на лице.

– Раньше? – переспросила матушка и вновь погладила по голове.

– Да… я смотрела в глаза Викки, они у нее такие черные… Помню, как удивилась, что даже зрачки отличить не могу… И все… темнота.

Понимаю, как глупо звучат мои слова, но все было именно так. Черноокая Викки, которая упрямо поджимает губы, и блеск ярости, на секунду мелькнувший во тьме ее глаз. А затем мой мир резко лишился красок. И такая ненависть овладела мной, что отсутствие зрения не сыграло особой роли. Собственно, в тот момент Тиара лишилась передних зубов, а у меня в пальцах остался клок ее волос.

– Все будет хорошо, теперь все будет хорошо, – издалека раздался голос матушки Геллы.

Видения завладели моим воображением, и я не обратила внимания на то, что женщина отошла от кровати.

– Милая, приподнимись, – ласково попросила она. – Мне нужно дать тебе лекарство.

Я даже не вздумала сопротивляться, наоборот, встрепенулась и выполнила просьбу. Удобно расположившись на подушках, положила руки поверх одеяла.

– Выпей, моя хорошая, – придерживая мой затылок и поднеся к губам чашку, сказала наставница.

Вкус у снадобья был отвратительный: непонятные пряные травы в совокупности с ромашкой и зверобоем. Очень хотелось запить эту отраву. О чем я и сообщила, уж слишком вяжущим оказалось лекарство. Названная матушка дала мне вдоволь напиться прохладной водой.

Откинувшись на подушки, я поняла, что нестерпимо клонит в сон, хотя несколько мгновений назад спать совершенно не хотелось. Неужели в это снадобье добавили снотворное? Но для чего? Время послеобеденное, а не вечернее. Может, для того чтобы мой организм лучше воспринял лекарство?

– Спи, милая, – нежная рука погладила мои волосы.

Последнее, что уловило ускользающее сознание – как сестра Гелла поправляла одеяло.

Мне снился странный сон. Будто я по-прежнему лежу в моей спальне, но не одна: матушка Гелла с какой-то женщиной ведут приглушенный разговор.

– Ты уверена, Геллара? – недовольно спросила незнакомка. – Впрочем, это легко проверить.

– Знаю, такого давно не было, – зашептала наставница, – но у нас две преждевременные инициации.

– И вторая имеет темный дар… – задумчиво протянула собеседница. – Когда у нее…

Остальную часть фразы я не смогла разобрать, зато ответ услышала:

– Думаю, чуть меньше года.

– Плохо… – женщина выругалась на чужом языке. – В сторону, Геллара, пора вытягивать ее из тьмы.

Мое тело было деревянным. Я чувствовала касания незнакомки, но сама пошевелиться не могла. Чувствовала бархат кожи и холод ее пальцев, которые прошлись по моим сомкнутым векам и остановились на висках.

Все внутри запротестовало против ее манипуляций. Пусть я и понимала, что это всего лишь сон, но остро не желала, чтобы она ко мне притрагивалась.

– Отвергает, – прошипела женщина. – Как же не вовремя умерла Лилит!

– Ваше… – приглушенный всхлип названной матушки острой шпилькой отозвался в груди.

– Потом, – оборвала ее женщина. – Последствия будут непредсказуемы, Геллара.

– Но…

– Выбора нет, – жестко отрезала она, а ее пальцы с силой надавили на мои виски. – Змеюка за все ответит, двух чарити упустить!

– А…

– Помоги мне, нужно убрать остатки.

Дальше мне снилась непонятная дребедень. Я от кого-то убегала, пряталась в темных переулках и вновь срывалась на бег. Мне казалось, остановись я, и мое сердце замрет и больше не заведет свою барабанную песнь. Все вокруг слилось в одно сплошное пятно. Дыхание сбилось, а шляпка слетела с головы и осталась сиротливо лежать на каменной мостовой. Новый переулок и тупик! Резко развернулась и застыла. Передо мной стоял мужчина, лица которого, как не старалась, но рассмотреть не могла. От него-то я и пыталась сбежать.

– Дитя, – скрипучим голосом позвал он и протянул ко мне свои руки.

Рассудок не выдержал очередной накатившей волны паники, и я завизжала, тонко и пронзительно.

– Дитя! – сквозь ужас, сковавший мое тело, поняла, что меня трясет матушка, пытаясь разбудить. – Тебе приснился кошмар.

Не сдерживаясь, я разрыдалась на ее плече.

– Тише девочка, тише, – утешала женщина. – Это просто дурной сон, успокойся.

Я все еще всхлипывала, а сердце бешено отмеряло удары. Как давно мне не снились кошмары! Одно время именно они были моими ночными спутниками. Сколько сил прилагала наставница, чтобы избавить меня от них. Да только снотворное оказывало плохую услугу, женщина не могла разбудить Бледную Моль, а вот ужасы продолжали держать в плену уставший за день мозг. Наутро вспомнить, что же мне грезилось, ни разу так и не смогла. Но тело словно хранило в памяти страх и боль, которое испытывало во сне. Ночные кошмары перестали мучить меня примерно через полгода после отъезда матушки Геллы. И вот они вновь ворвались в мою жизнь. Больше не будет спокойных ночей. Так просто эти ужасы меня не отпустят.

– Поспи еще, милая, – прошептала матушка, а я вздрогнула и крепче вцепилась в женщину. – Скоро рассвет, поспи еще.

– Рассвет? – удивилась, не давая опустить себя на подушки. – Но…

– Тебе нужен отдых, не страшно, что проспала ужин, – все же уложила меня матушка. – Утром будет плотный завтрак.

– Не уходите, умоляю. Мне страшно засыпать, посидите со мной, пожалуйста.

Одна из комнат Красного Дома

Мягкий свет, льющийся от двери, слегка разбавлял полумрак, царивший в комнате. На ложе, застеленном шелковыми простынями, сидел полуобнаженный мужчина. Легкие, свободного покроя штаны, голый торс с бисеринками пота и накачанный пресс давал простор возбужденному воображению, босые ступни довершали картину, радуя глаз плавностью линий и аккуратной формой пальцев.

– Вы уверены в своем выборе, мой лорд? – проникновенно спросила женщина, лежащая у ног мужчины. Она грациозно приподнялась на локтях, удобнее устраиваясь на белом ковре, и, словно невзначай, повела плечами, позволяя светлым локонам скользить по ее коже, приковывая взгляд собеседника к груди и набухшим соскам.

– Я не меняю своих решений, – завороженный совершенным женским телом, хрипло произнес он.

Блондинка прикрыла глаза и облизала нижнюю губу.

– Вы хотите для нее такой жизни?

Не это ожидал услышать лорд. Его поразила горечь, которая пропитала каждое слово куртизанки.

– Лизетта, – нараспев протянул он, словно пробуя на вкус каждую букву ее имени, – у нее такой жизни не будет.

Мужчина откинулся на подушки. Его больше не интересовало тело женщины. Но он хотел знать ответы.

– Расскажи… – потребовал лорд.

– Что именно вы хотите знать? – покорно опустив голову, прошептала Лизетта.

– Неужели искусство любви настолько пугает? – ухмыльнулся он.

Лорд не мог видеть, как она полностью опустилась на ковер и сжалась в комочек. Ее приглушенный голос звучал переливом колокольчиков.

– Пугает? – женщина коротко рассмеялась. – Для юных девиц нет ничего страшнее, чем оказаться в стенах, подобных этим. Каждая из нас сгорала от любопытства и страха. Волнующе, интригующе. Мы чувствовали себя оскверненными.

Ее слова, словно приговор, эхом раздавался в голове мужчины.

– Мы свыклись с мыслью, что наше обучение – такое же неизбежное зло, как и смерть. Но позже, несомненно, любая из нас пришла к мысли, что смерть – это ценнейший подарок, ниспосланный Богом, чтобы, наконец, оборвать наши страдания.

– Лизетта, ты переигрываешь, – рыкнул мужчина. – Не верю, что среди вас не было тех, кому данное обучение нравилось.

– Были, – не стала спорить женщина. – Они пугали нас больше, чем вид голого мужчины.

Ее злой смех насторожил лорда. Неужели Лизетта сломалась и сдалась? Вот уже больше полугода он единственный ее клиент. Лорду льстило, с каким трепетом и восторгом она благодарила за оказанную милость. Он освободил ее от необходимости стонать под другими мужчинами. Впрочем, в пользу этого сыграло его эго, яростно не желавшее, чтобы к его женщине прикасался кто-то еще. Он не привык делить своих любовниц.

– Мы не могли понять их интереса. Не могли вообразить, что предначертанный путь вызывает у них восторг.

– Ты говоришь «мы», но так думаешь только ты, – осадил куртизанку лорд.

– Возможно, – опять горькая покорность. – Незаконнорожденная воспитанница Ордена Магнолии – лакомый кусочек для такого заведения, как это. В нас течет кровь благородных леди и лордов. Мы не оскверняем утонченного вкуса высокородных.

– Лизетта, – покачал головой лорд, внутреннее соглашаясь с ее словами.

Так оно и было. Юных отпрысков аристократических семей приводили сюда не только для того, чтобы они впервые познали женское тело, но и чтобы они не прикасались к черни, к коим относились все, в ком не текло хоть капли высокородной крови.

– Ты ошибаешься, осуждая своих подруг, – произнес он. – Они познали женщину в себе. Согласились с ее желаниями и потребностями. Приняли свою сущность такой, какой она есть.

– Мой лорд, – удивленно протянула Лизетта.

– Ледышек из числа высокородных леди хватает, – хмыкнул он. – Думаешь, к вам идут только за развлечением? Ты за столько лет не поняла мужчин?

Он сам не понял, почему сорвался и не мог найти оправдания тому неведомому чувству жалости к этой хрупкой фигурке. Мужчина будто окунулся в мрачный мир очаровательной спутницы и увидел ее нежелание жить. Это знание настолько ошеломило его, что на лбу выступил пот.

– Те, кто приходят сюда, ищут не только впечатлений и удовольствия, они идут за тем, чего не получают дома. Хоть один обидел вас? Обращался жестоко?

Лизетта покачала головой. Ни один из клиентов не позволял себе грубости, наоборот, с ними обращались трепетно, будто куртизанки были фамильной ценностью.

– Твоя обида на разбившиеся мечты девочки, которая желала любить и быть любимой, не так ли?

Женщина вздрогнула и резко поднялась с пола. В ее глазах горел огонь некой решимости, чего-то, что она хотела скрыть, но передумала. Не было плавных движений, она двигалась рывками, будто птица, бьющаяся в силках охотника.

– Вы говорите о любви? – глухим голосом переспросила она. – О чувстве, которое сметает все на своем пути, охватывает тело и отравляет разум, сжигает все желания, оставляя лишь одно – дышать избранником?

Запрокинув голову, Лизетта расхохоталась. Лорд зачарованно следил за начинающейся истерикой куртизанки.

– Сохрани меня Господь от любви! – оборвав смех, прошептала женщина. – Я видела, к чему она приводит.

Она сделала шаг в сторону, прикрыла глаза.

– Моя обида… Мой лорд, вы ошиблись, мне не на кого обижаться, – ее губ коснулась легкая улыбка. – Мне позволено только ненавидеть.

В этот момент она распахнула свои зеленые глаза, которые вмиг потемнели, напоминая по цвету малахит.

– Кто дал вам право распоряжаться чужой жизнью? Только от того, что мы напоминание вашего греха, вы лишаете нас обыкновенного человеческого существования! Один лорд, искавший утешения в моих объятиях, заявил, что однажды уже видел эти глаза, видел эту улыбку… много лет назад!

Лизетта рухнула на пол и уже оттуда горько продолжила:

– Тот лорд не знал, что молоденькая служанка, к которой он воспылал чувствами, понесла от него. Новорожденную девочку отобрали у матери и скрыли от отца ее существование. Мой кровный дед собственноручно подписал приговор всем нам.

– Род Лерстарьи… – потрясенно прошептал мужчина.

В его памяти вспыхнуло событие, шокировавшее все общество. Единственный сын, наследник рода, застрелил отца, а позже повесился сам. Так вот что послужило причиной чудовищного преступления…

– Переспать с собственной дочерью! Плавиться в руках кровного отца! – рыдания душили женщину.

– Довольно! – вскакивая с кровати, потребовал лорд.

– Ни одного из высокородных не заботит, что стало с их дочерями. Бастарды – отбросы, вечное напоминание о позорной слабости!

– Лизетта, очнись! Ты сама себе противоречишь, – мужчина поднял ее с пола и сев на кровать, бережно прижал к себе. – Успокойся, милая.

– Он думал только о себе, – приглушенно ответила женщина. – Его нет в этом мире, а я должна жить и помнить.

– Ложись, тебе нужен отдых, – аккуратно укладывая куртизанку на подушки, нежно сказал он. – Я позову Серену, тебе нужна помощь.

Мужчина бросил мимолетный взгляд на мокрые от слез щеки блондинки, накрыл ее покрывалом и поднялся с ложа.

– Мой лорд, – звонкий голос Лизетты настиг его на пороге, – когда она пройдет обучение, изменится настолько, что и сама себя не узнает. Это будет совершенно иной человек. Но… если она станет чарити, как и две другие воспитанницы во время моего обучения, то ни вам, ни одному из покровителей не видать ее как своих ушей. Девочка обретет свободу, которую никто не сможет отобрать. И полученные знания останутся при ней. Помните это, мой лорд.

Неожиданно раздался грохот. Вздрогнув, мужчина повернулся и тут же отшатнулся. Лизетта была мертва. Невероятно! Как можно было скатиться с кровати и упасть, свернув шею? Резко вдохнув, он подошел ближе, чтобы опровергнуть собственные мысли. Но один взгляд на распахнутые и пустые глаза женщины лишил его надежды. Какая нелепая смерть…

– Покойся с миром, девочка, – закрывая ее веки, прошептал лорд.

Вдруг его обоняние привлек аромат магнолии. Лизетта никогда не пользовалась подобным парфюмом, следовательно, запах навеянный! Но кем?

Аккуратно убрав покрывало, мужчина изучил тело женщины. Наконец, он нашел то, что искал: практически исчезнувшую, но все еще источавшую аромат цветка, руну. Когда-то он уже сталкивался с подобным. Лизетта нарушила клятву молчания. Но что из сказанных ею слов является бесценным и сокровенным знанием?

Всего на секунду лорд замер, а затем поднялся и, не оглядываясь на тело мертвой любовницы, вышел.