Королевство Кинзи Алексеева Оксана
– Какой еще игры? – не выдержала я.
Стивен посмотрел на меня сначала серьезно, но потом легко улыбнулся – будто маленькому ребенку сложные вещи объяснял:
– Медведь. Биржевая спекуляция на понижение котировок. Сначала подготавливается настроение: надо заставить каждую домохозяйку просто задуматься, а точно ли ей нужны акции Кинзис Корп. Потом что-то более официальное, опубликованное где-нибудь в Таймс, или череда судебных разбирательств. После этого даже крупные инвесторы насторожатся. Достаточно будет колебания цены акций на пару процентов, а после этого начнется настоящая спекуляция: медведь будет провоцировать ажиотажное избавление от акций, пока не обрушит цену до минимума.
– И зачем ему это надо? – я интуитивно понимала, к чему он ведет. Но отец только сегодня утром сказал, что корпорации таких масштабов не разрушаются…
Мне ответил папа:
– Потом он скупает все выброшенные на рынок акции по минимальной цене, чем провоцирует рост спроса. Котировки возвращаются на предыдущий пункт, но теперь он собрал рассеянный капитал. Стивен, это слишком серьезная и дорогая махинация! Кому это надо?
– Я эксперт, мистер Кинзи, а не ясновидящий.
– А если все так и задумано, то что мы можем сделать?
– Сначала, как я уже сказал, не допустить слива и судебного иска. А саму спекуляцию можно предотвратить только одним способом – когда люди начнут продавать акции, нам их надо будет покупать. Скомпенсировать спросом рост предложения. Тогда цена не обвалится. А после того, как все утихнет или мы вычислим компанию, которая этим занимается, снова постепенно распылить капитал.
Отец вскочил. Он едва держал себя в руках:
– Ты вообще понимаешь, о каких деньгах идет речь? Хочешь, чтобы мы покупали акции, которые люди будут продавать по всему миру?! У Кинзис Корп просто нет столько свободных средств! Да и на какие шиши мы будем работать, если все акции у себя соберем? Дурак ты, Стивен Тауэр, если думаешь, что подобное возможно! Идиот!
В ответ на оскорбление менеджер только бровь приподнял:
– Вы спросили, что мы можем сделать – я ответил. Возможно, надо изыскивать средства до того, как все начнется. Потом будет уже поздно.
Отец нечленораздельно гаркнул сначала на него, а потом медленно перевел взгляд на меня. Еще до того, как он открыл рот, я знала, что услышу – песнь менестреля о могучем шведе:
– Быть может, со свадьбой нужно поспешить… Подожди, подожди, Клэрис! Тут уже дело далеко не только в личном хочу или не хочу. Грегер Хольм уж точно сможет нам хотя бы отчасти помочь!
– А что он попросит взамен? – быстро среагировал Стивен, который, как и отец, умел мыслить только экономическими категориями.
– Получит, как и Дин, полтора процента.
– Полтора процента и меня в жены без права на амнистию, – поправила я. – Хотя его интересуют только проценты.
Какой-то мерзавец посягает на Кинзис Корп – единственную абсолютную любовь отца. И как же у них совести хватило? Ведь Роберт на самом деле ей бесконечно предан: да он даже родных дочерей готов принести в жертву на алтарь компании. Хотя нас с Ив он тоже любит, безусловно. Просто на втором месте.
И тут Стивен сказал такое, после чего я его возвела в ранг самых лучших на свете людей:
– Я уже несколько раз слышал про мистера Хольма. Крупный финансист и производитель в Швеции. Меня смущает только одно: почему он сам не настаивает на скорой свадьбе? Ему не слишком нужны полтора процента, или он попутно рассматривает другие варианты? Не делаете ли вы на него ставку в то время, пока он делает ставку не на вас?
– А может, он просто не хочет навязываться?! – рявкнул отец почему-то на меня. Позабыл, что нас слышит непривыкший к такому родительскому тону чужак. – Может, нам стоит хоть шаг сделать в его направлении?
Свадебные огоньки заплясали перед моими глазами как никогда близко. Если речь пойдет о компании, то отец меня отдаст даже маньяку-извращенцу. А Грегер вряд ли тянул на маньяка-извращенца…
– Я не могу, пап! Я другого люблю, вот! И очень взаимно!
– Назови мне имя этого смертника! – в полный голос заорал отец, но тут же нашел другой вариант, который выдал спокойнее: – Хотя ладно. Бери его с собой в Швецию, только мужу не показывай.
За неимением других идей я указала на менеджера:
– Если только он на такой статус согласится. Да, любимый?
Стивен раззявил рот:
– Чего?
После этого я низвергла его из ранга самых лучших в мире людей. Да и отец, конечно, расхохотался:
– А-а, ну выбор, я прямо тебе скажу, неплохой. Если у нашего Стивена найдется пара миллионов долларов, то я готов называть его сыном.
– Чего?! – Стивен теперь вылупился на неожиданно повеселевшего отца.
В общем, обстановку я немного разрядила – хоть чего-то добилась. Теперь надо пользоваться:
– И еще я полечу в Даллас. Улажу там конфликт с этим… пострадавшим.
– Ну уж нет, – отец посерьезнел, но в тоне его не было уверенности.
– А ведь очень хороший вариант! – мое мнение о Стивене колебалось, как котировки при биржевых спекуляциях. – Нам с вами улетать нельзя – ситуация может измениться в любую минуту. При этом в Далласе нужно значимое лицо от компании… и просто приятный человек. Мы же надеемся, что судебный иск не проплачен, значит, разговоры помогут. Но пострадавший может быть настроен агрессивно…
Отец тяжело вздохнул, но согласился:
– Хорошо. Клэрис, тогда собирайся и хоть душу там из него вытряси, но дело уладь! Возьмешь с собой пару телохранителей на случай, если он там рвет и мечет.
Мы вышли из кабинета вместе со Стивеном. Он выглядел задумчивым, а я не собиралась отвлекать наши главные мозги от внутреннего анализа. Так и прошли до самого первого этажа – похоже, ему тоже нужно было поговорить с охраной.
– Рик! – позвала я.
Тот, конечно, сразу подбежал, но поздоровался с более высокопоставленным лицом, чем являлась я в его глазах:
– Доброе утро, мистер Тауэр.
Тот вынырнул из задумчивости:
– Доброе… Рик, да? Послушай, Рик, у нас в юридическом отделе камеры установлены?
– Конечно.
– Мне нужны все записи за последние две… нет, три недели. Принесешь в мой кабинет.
– Конечно, мистер Тауэр. Сейчас только Джека предупрежу.
И Рик тут же помчался выполнять распоряжение. Вы только посмотрите на этого негодяя, когда он в рабочем режиме! Я остановила Стивена:
– Все-таки подозреваешь шпионаж?
– Лучше этот момент сразу исключить.
– Стивен… – я не знала, имею ли право говорить, но в данном случае речь шла о компании отца! – У меня нет никаких доказательств, но Рику я не доверяю. Он работает у нас всего два месяца. И он… подозрительный.
Стивен посмотрел на Рика, который на другом конце холла разговаривал с Джеком.
– Клэрис, эти махинации – дело рук кого-то очень башковитого. Сомневаюсь, что у нашего Рика за плечами финансовый факультет.
– Да. Но его можно нанять. И охраннику уж точно по плечу стереть с записей камер какой-нибудь эпизод.
– Тогда он его уже стер… – Стивен задумчиво покачал головой. – А кому из них можно доверять, Клэрис?
На самом деле, под подозрение попадал только один, но я перестраховалась:
– Джеку. Он с отцом с самого начала. Если Джек способен предать, тогда вообще никому верить нельзя. Он – не купленный сотрудник, он скорее друг или даже родня. И остается на должности начальника охраны только по одной причине: так он на самом деле может быть полезным отцу.
– Спасибо, Клэрис, за ценную информацию. Пусть записи с камер проверяет Джек и лучше тайно…
Мне показалось, что Стивен теперь окончательно растерялся. Решила его подбодрить:
– Если кто и вытащит нас из передряг, то только ты. На кону будущее всей моей семьи.
– На кону моя репутация, поэтому я даже не рассматриваю возможность провала, – после чего он крикнул парню, который уже направлялся в юридический отдел: – Рик, стой! Не надо, это подождет. Проверь, пожалуйста, сигнализацию на окнах шестого этажа.
Тот только плечами пожал и повернул к лифту. Но теперь его окликнула я:
– Эй, напарник! Мы с тобой летим в Даллас!
Он обернулся и наконец-то соизволил заметить мое присутствие:
– Без проблем. Только при условии, что вы угостите меня омарами, мисс Кинзи.
– По рукам. Самолет в шесть утра!
– Тогда заезжайте за мной в пять – помните же мой адрес?
Стивен проводил его недоуменным взглядом, потом наклонился ко мне:
– Очень интересно… Очень.
Мне осталось только плечами пожать. А как еще объяснишь, что себе в попутчики и телохранители я выбрала того самого человека, которого подозреваю? Всего лишь мимолетный импульс: хотелось бы веселой поездки, а в компании Рика это хотя бы теоретически возможно. Больше никого из парней я звать не стала. Вряд ли пострадавший клиент будет агрессивен настолько, что его один Рик не остановит.
***
Рик проспал почти весь четырехчасовой перелет в Даллас. А поначалу так восторгался тем, что впервые в жизни летит первым классом!
Судебный иск мог бы дискредитировать всю новую фармацевтическую линию, поэтому его надо было предотвратить любой ценой. Мистер Селинджер до сих пор находился в стационаре, там мы его и нашли. Однако выглядел он вполне здоровым. Но начал краснеть сразу же после того, как я представилась.
– Ничего не выйдет, шарлатаны! Ничего у вас не выйдет! Ваши таблетки надо снять с производства!
– Мистер Селинджер, – я разместилась на единственном стуле в палате. Рик встал за моей спиной. – Возможно, ваша аллергия вызвана одним из компонентов. Мы предлагаем оплатить полную диагностику…
– А на кой черт мне твоя диагностика? Я чуть не умер! И уж точно никогда больше не куплю ничего из вашей продукции!
– Я понимаю, мистер Селинджер. Но препарат прошел клинические испытания. Ваш случай – очень неприятная случайность! И мы, безусловно, его опишем…
– Ага! Знаю я, как вы опишете! Меленькими буковками на краешечке инструкции! А все, что уже в продаже, так и будет продаваться! Пока кто-нибудь не умрет! Только судебное решение вам спеси поубавит и предостережет других людей!
Он вел бы себя так же в обоих случаях: и если его аллергия была кем-то «оплачена», и если он всерьез пострадал. Разговор обещал быть долгим. Но Рику, похоже, просто наскучило стоять без дела:
– Или мы можем обо всем забыть. Например, за двадцать тысяч. Нет, за пятьдесят. Подумайте, мистер Селинджер, если Кинзис Корп докажет, что клинические испытания проводились, то вы и того не получите. А они докажут, уж поверьте. У этих богачей повсюду связи. Вы серьезно считаете, что сможете отвоевать хоть каплю у целой армии их юристов? Да они вас в конце еще и сумасшедшим признают, с них станется! А вот пятьдесят тысяч уже сегодня – совсем другое дело. И умоляю, забудьте об этих таблетках и никогда больше не принимайте их препараты.
Я повернулась к Рику, чтобы испепелить его на месте. Но тому и дела не было до моего взгляда.
– Ну… пятьдесят? – мистер Селинджер оживал на глазах, а голос все сильнее дребезжал – он явно такую сумму услышать не ожидал. – В конце концов, я ведь не умер…
Рик, посчитав это окончанием разговора, шагнул к выходу:
– Выписывай чек, Клэрис. И пойдем уже в ресторан.
Я была вынуждена завершить его план, достала чековую книжку и заранее составленный отказ от претензий. В любом случае вопрос решен. Но в коридоре высказалась по полной программе:
– Пятьдесят? Рик, ты мог весь тот же монолог выдать, но с другими цифрами! И конечно, про связи и сумасшествие было явно лишним!
– Ой, да какая разница, Клэрис? У вас же столько денег – пятьдесят туда, пятьдесят сюда, никто и не заметит!
– Ошибаешься!
Как объяснить пареньку, который впервые в жизни летел первым классом, что снизу все выглядит более блестящим, чем есть на самом деле? У отца никогда не было возможности раскидываться деньгами без счета. А уж в текущей ситуации вообще каждый доллар на счету. Правда, о текущей ситуации с Риком лучше не болтать – очень может быть, что он в ее создании поучаствовал.
И все же я решила дать себе небольшую передышку. Нет ничего страшного, если мы полетим домой утренним рейсом. Особенно настроение поднялось после телефонного разговора с отцом – он не слишком сильно разозлился, услышав сумму откупа. Наверное, потому что я ему наплела, что мистера Селинджера только этой суммой и удалось убедить. Рик сидел рядом и беззвучно смеялся.
Мы перекусили в ресторане, и на этот раз не пытались сбежать, не расплатившись – а это в сравнении менее напряженно. Кстати говоря, омары Рику не понравились. Он так умилительно опечалился, не желая расставаться с давнишней мечтой, что я не могла сдержаться от подшучиваний, предлагая ему варианты других блюд, о которых можно мечтать годами.
Потом мы завалились в мой номер, чтобы оценить тамошний бар. И разместились с бутылкой вина на огромном мраморном балконе, с которого открывался безупречный вид на город.
Рик выглядел разомлевшим и спокойным – лучшее время для допроса:
– Давай, напарник, расскажи о своей семье. Кто твои родители?
Он смотрел вдаль с улыбкой, ничуть не напрягшись от вопроса.
– Отец умер. Мне было два года, поэтому знаю его только по фотографиям. Он был ученым. А наука – это море с более злобными акулами, чем в бизнесе. Он, можно сказать, сгорел на работе. Инфаркт.
Вот именно таким голосом врать невозможно – без жалости к себе, без мучительной ностальгии, просто констатация фактов. Таким голосом говорят только правду. В эту историю я поверила сразу. Ведь и так бывает: сын ученого оказался в таком положении, что ему даже на колледж средств не хватило. Сын ученого и охранник в одном лице – да, в мире случаются и более нелепые ситуации.
– Мне очень жаль. А мама?
– Мама живет в небольшом городке, почти не выходит из дома. Она у меня вообще какая-то нелюдимая. Говорят, что раньше была другой, но я этого тоже не помню.
– Кто говорит? Есть и другие родственники?
Он глянул на меня и ухмыльнулся:
– Твоя очередь откровенничать! Давай теперь ты про своего отца расскажи.
Я удивилась:
– Про меня-то тебе все известно!
– Расскажи, чего я не знаю.
– Ну… – я задумалась. – Он часто перегибает палку. И несмотря на все, я точно знаю, отец любит и меня, и сестру. И бизнес свой любит – это дело его жизни. Пусть он не ученый, но тоже способен увлекаться с головой.
– А с чем перегибает?
– Перегибает только в отношениях с родными. Например, меня всерьез вознамерился выдать замуж за шведского инвестора. Ни о какой романтике и речи не идет. Только о взаимном обмене активами. И сестру точно так же – дорого продал. Самое страшное: он даже не понимает, в чем не прав. Любые аргументы кроет только экономической эффективностью.
Мне даже стало легче оттого, что я наконец-то хоть кому-то высказалась. Но Рик меня быстро стряхнул с небес на землю:
– А. Бедняжечка, которой хотят обеспечить безбедное существование на груди миллионера! Как же мир несправедлив!
– То есть, по-твоему, это справедливо?
– Клэрис, если бы у тебя хватило духу посмотреть по сторонам, то заметила бы много интересного. Например, женщины часто живут с мужьями только за видимость стабильности. И там речь не идет о миллионах и особняках – просто способ выжить и вырастить детей. А в твоем случае ты даже в спальню к мужу можешь не заходить – не будет же отец тебя и в этом контролировать?
– В чем-то ты, может, прав. Но мне претит сама мысль. Да и в Швеции жить не хочется.
– Бедняжечка! – со смехом добивал он.
Наверное, нам друг друга никогда не понять. Рик, в силу пережитых трудностей считает, что за деньги и не такое можно перетерпеть. Я, никогда не нуждавшаяся в деньгах, терпеть не умела вовсе.
– Знаешь, Рик, мой отец не забывает верных людей.
– А это к чему?
– Посмотри, как живет Джек – видел его квартиру? И будь уверен, на счетах у него тоже не пусто. И сыновья учатся в лучших университетах. Я к тому, что отец щедр к тем, в ком не сомневается. И это далеко не худшая судьба – быть таким человеком для моего отца. Он открыл бы для Джека любые горизонты, если бы только сам Джек захотел.
– А. Понял. Ты ведешь к тому, что через каких-нибудь двадцать лет собачьей преданности твой отец одарит меня шикарными апартаментами?
Мне его сарказм не показался смешным:
– И это не худший из вариантов! Если только видеть в нем возможность, а не искать другие пути обогащения.
– Разве я ищу?
– Уверена в этом. Не зря же ты в наш дом пробирался.
– Ехали, ехали и наконец приехали. Все, Клэрис, оставлю тебя наедине с твоим творческим воображением. Я спать. До завтра.
И сбежал в свой номер, сверкая пятками. Наивный думает, что уход от разговора должен стать исчерпывающим доказательством его невиновности? Сейчас я не сомневалась, что именно Рик пробирался в наш дом, но очень надеялась, что частью общей игры против компании он все-таки не является. Боже, пусть он окажется простым домушником!
По номеру я не смогла вычислить владельца – человека, который звонил Рику. Он мог оказаться случайным собеседником или знакомым, никаким образом с делом не связанным. Я решилась и нажала на вызов. Никто не ответил. Через час попробовала еще раз – тот же результат. Завтра попытаюсь снова. И если именно на вызов с моего телефона так и не ответят, то возникнет подозрение – а не знаком ли тому человеку мой номер? Для проверки этой гипотезы достаточно будет набрать с чужого мобильника, которого пока у меня под рукой не оказалось.
Глава 7. Черный понедельник Кинзис Киндом
С утра я чувствовала себя разбитой. Интересно, почему любые путешествия так изматывают? Ведь ничего особенно напряженного я не делала. И уснула довольно рано. Но утром все равно не могла долго прийти в себя. Это сказалось на настроении. Очевидно, с Риком приключилась та же самая усталость путешественника, поскольку вид у него был уж совсем недовольный.
Он коротко поздоровался, помог погрузить вещи в такси, а в машине вовсе отвернулся к своему окну. Сложно разговаривать с человеком, всеми силами демонстрирующим, что он не горит желанием разговаривать с тобой. В шумном зале аэропорта я уж было хотела поинтересоваться, что случилось, но его вовремя прорвало самого:
– Откуда у тебя номер моей матери?
– Что? – одновременно с озвученным вопросом я поняла происходящее.
– Ты вчера звонила моей матери. Так откуда у тебя ее номер?
Вот все и встало на свои места. Надо же было так глупо облажаться!
– Я… это… ну…
Он сел рядом – до объявления рейса еще есть время. Смотрел перед собой.
– Я ведь говорил тебе, что она сторонится людей. Да и нездорова. Мама вбила себе в голову, что ее преследуют… На незнакомые входящие не отвечает, тем более ночью! Зачем было тревожить человека, у которого и без твоего больного любопытства жизнь не сахар? Чтобы ее успокоить, я все же поинтересовался номером звонившего. И каково было мое удивление, когда она назвала твой!
Стало невообразимо стыдно. Получилось так, будто едва он рассказал о проблемах матери, как я принялась ее доводить. Вышло некрасиво, с какой стороны ни посмотри. Поэтому сказала честно:
– Извини. И перед мамой за меня извинись.
Он наконец-то повернулся ко мне:
– Да меня другое возмущает – ты что, следила за мной? Рылась в моем телефоне? И это после того, как я позволил тебе отоспаться в моей квартире?!
– Да ладно! – возмутилась я. – Сказано это человеком, который в моем доме вообще пытался что-то украсть!
– Ты опять об этом? Да сколько можно-то?
– И правда, такие мелочи давно пора забыть!
– Да не забирался я в твой дом! С чего ты подобную чушь взяла?
– Потому что узнала тебя! Вот представь себе – узнала и не сомневаюсь, что это был ты!
– Назови хотя бы одну причину, зачем мне пробираться в особняк Кинзи. Я ведь на вас работаю!
Настроение в азарте спора почему-то подскочило вверх, сонливость растворилась в желании рассмеяться:
– Строго говоря, и на миссис Клауд ты работаешь! Что не помешало тебе…
– Нам не помешало! Мы там вроде как вместе были. Ну, если уж строго говоря.
– Неважно! Суть в том, что ты вполне мог это сделать!
– Да ни в каком суде такое за доказательство не посчитают! – кажется, он тоже повеселел.
Объявили посадку. Я встала, Рик подхватил мою сумку и зашагал рядом. Пришлось отложить препирательства. Но через несколько шагов меня будто ледяной водой окатило. Я замерла.
– Постой-ка… А откуда ты сам знаешь мой номер телефона? Да еще на память… что по жалобе матери сразу вспомнил.
Он притормозил рядом:
– Упс, – его глаза смеялись. – То есть не «упс», конечно, а… Джек нам дал номера всех важных персон в компании. На всякий случай.
– О как, – чувство вины полностью испарилось. Какая разница, что я там сделала, если Рик вообще постоянно врет? – И если я прямо сейчас позвоню Джеку, то он твою легенду подтвердит?
– Не думаю…. В смысле, Джек по старости лет мог об этом и подзабыть, – да он издевается! – Пойдем уже, опоздаем. Разоралась на пустом месте.
И в салоне практически мгновенно уснул. Ни ему радости от первого класса, ни сожалений по поводу содеянного или хотя бы оттого, что его фактически поймали с поличным. Интересно, а я точно его маме позвонила? У него вообще есть мама, или этот таинственный рептилоид заслан на планету с целью проведения экспериментов над нормальными людьми?
В офис Кинзис Киндом я приехала уже к вечеру, хоть отец и предложил отдохнуть до завтра. Но по телефону его голос звучал напряженно. Да и мне хотелось как можно скорее возлечь на лавры выполненной в Далласе задачи…
И первым делом я узнала, что никакого смысла в решении той проблемы не было. Уже к обеду было подано восемь исков по поводу сильной аллергической реакции на препарат. Тут даже переспрашивать не о чем – дело точно не в нашем лекарстве. Слишком организованное мероприятие! И если бы проблемы заключались именно в таблетках, то хоть одно подобное дело всплыло бы раньше. Стивен к тому времени уже поднял на уши лабораторию – пусть в тысячный раз все проверят. Отец места себе не находил: да, в ходе этих исков будет доказано, что обвинения беспочвенны, но сколько клиентов успеют сделать неверные выводы? Цена акций к утру грозила снизиться еще на полпроцента. И, как говорил Стивен, это пока не прямая атака – до сих пор только подготовка. Интересно, каковы будут масштабы бедствий, когда враг перейдет непосредственно к военным действиям?
– Мистер Кинзи, надо экстренно собрать совет директоров. И миссис Клауд обязательно пригласите. Если бы я атаковал Кинзис Корп, то уже следующим шагом запустил новость в официальных СМИ. А мы даже не знаем, какую именно новость для нас припасли!
– И на что ты рассчитываешь? Что все люди, хоть как-то связанные с компанией, тебе душу изливать начнут? Все свои грязные трусишки на свет божий вытащат, если ты только спросишь?! Скандал может разразиться от любого, входящего в совет директоров!
– К сожалению, если кто-то из совета скрывает что-то важное, то уже на днях их грязные трусишки окажутся у всех на виду. Без нашей помощи. Но если бы мы знали, с какой стороны ударят, могли бы подготовиться. Я просто нутром чую, что судебными исками о таблетках дело не закончится, всплывет что-то еще!
Отец только кивал устало:
– Хорошо, соберемся в пятницу и из каждого вытрясем все, что он может скрывать.
Но уже утром в пятницу ситуация кардинально изменилась, и совет директоров сразу начался в тяжелейшем напряжении.
– Мы опоздали, – тихо, уверенно, но сдавленно говорил Стивен. – Сегодня на АК&M опубликовали статью о судебном иске двадцатилетней давности. Фармацевтическая лаборатория Беннет обвиняла Кинзис Корп в воровстве научной разработки. Дело закрыли за недостаточностью улик. Мистер Кинзи, почему в вашем списке не было упомянуто именно это разбирательство?
Казалось бы, Стивен отчитывает отца, но голос звучал скорее устало. Роберт же выглядел только злым:
– Да потому что этих Беннет Фарм уже давным-давно нет! Какой смысл поднимать настолько старую тему?
– Что еще за Беннет? Я вообще про них ни разу не слыхал! – заорал и мистер Диксон.
Ему, как и всем остальным непонимающим, объяснял Стивен:
– Беннет Фарм давно нет, зато кому-то понадобилось вспомнить про их старый иск. Это была очень маленькая лаборатория в Коннектикуте. Главный ученый успел запатентовать несколько фармацевтических разработок и продолжал исследования. И тут Кинзис Корп открывает фармацевтическую линию, которая ее впоследствии обогатила. О, я ни на что не намекаю, мистер Кинзи! – он с неприкрытым сарказмом остановил порыв отца вставить очередное ненужное оправдание. – Но даже слепому видно, что дело шито белыми нитками. Судебное разбирательство неестественно затянули, потом тот самый ученый умер от инфаркта. И после его смерти про Беннет Фарм ни одного упоминания. Ни семья, ни коллеги не захотели продолжать войну. Даже мне очевидно, что или их молчание купили, или угрозами заставили молчать. Сочтите меня пессимистом, но об этом не надо говорить прямо – и без того каждый увидит связь.
– В чем ты меня обвиняешь, щенок?! – отец вскочил на ноги.
Стивен тоже встал:
– Только в том, что вы меня не предупредили! Пока я тратил время и подчищал всякую мелочь, у вашего врага имелся такой козырь!
– Откуда мне было знать?!
Я вполуха слушала их перепалку. Пальцы мелко дрожали. Историю развития компании я знаю лучше, чем историю страны. И про прорыв в фармацевтике, принесший корпорации миллионы долларов и выведший ее на мировые рынки, считался в нашей семье более значимым событием, чем открытие Америки. Компанию основал еще мой прадед, но только при отце, только после того самого прорыва начала процветать… Да вот только я ни разу не слышала про судебный иск о воровстве научной разработки. Зато буквально вчера узнала историю отца Рика – ученого, умершего от инфаркта… В какой научной сфере он работал? Парень, который устроился охранником в Кинзис Киндом всего два месяца назад, когда у нас и начались первые проблемы, он же был пойман на проникновении…. Не слишком ли много совпадений?
Голос отца теперь звучал тише. Словно его, такого всегда самоуверенного и сильного, придавило чем-то неподъемным:
– Чего они добиваются? Неужели не понимают, что даже если скупят достаточный для совета директоров пакет, то едва только тут объявятся – я их самолично придушу?
– Не имею представления, – Стивен выглядел примерно так же. – Миссис Клауд, вы должны понимать, что сейчас ни в коем случае нельзя продавать ваши акции!
Женщина подбоченилась и заявила:
– Ты вроде парень толковый, как я погляжу. Так вот открой глаза и присмотрись ко мне лучше – разве я из тех, кто своих подставляет? А если ты меня считаешь предателем, то не такой уж ты и толковый! Я только благодаря Кинзис Корп в последние годы ни в чем нужды не знала! Да я бы последнюю рубаху с себя сняла, если бы этим могла помочь!
– Не обижайся, Джейн! Просто в его задачу входит рассмотреть все варианты! Он ни в коем случае не собирался тебя оскорблять этим предположением! – удивил мистер Диксон, превратившийся в миротворца. – Во мне, конечно, тоже не сомневайтесь. Я вам всем после шеи посворачиваю, но для начала нам придется все это пережить.
Стивен заканчивал собрание в гробовой тишине:
– Уже в понедельник утром с открытием фондовой биржи цена начнет падать. И вот на фоне падения через какое-то время медведи начнут скидывать свои акции, тем самым спровоцируют полную панику среди мелких акционеров: любая информация становится в тысячу раз весомее, если сопровождается масштабным изменением котировок. Уже никто и разбираться не станет, запущено ли то старое дело в суд – они уверят себя, что не только запущено, но и решено. Спекулянты устроят настоящий обвал, чтобы потом скупить пакет по самому низкому курсу…
– Когда это произойдет? – впервые с начала собрания заговорила мама. – Я имею в виду основную игру на понижение.
– Я… не имею понятия. Я ведь не волшебник, чтобы знать все… Но теперь им ждать незачем, все уже готово.
Отец поднял голову:
– А если я найду средства? Вытрясу всех инвесторов, вытащу деньги из производства, задержу выплату дивидендов, займу в конце концов! Мы будем действовать по твоему сценарию – усилим спрос на пике спекуляций! Это поможет?
Стивен растерянно смотрел вперед. Теперь он совсем не выглядел на свои тридцать – скорее подросток, испуганный первым столкновением со взрослой проблемой:
– Возможно. Все зависит от того, какой по масштабам обвал они запланировали.
– Тогда хватить ныть, – отец подошел к нему и хлопнул по плечу. – Пора браться за дело, сынок.
***
Мысли раздирали изнутри. Я подошла к Джеку и не ответила на его привычную шутку – вообще ее не расслышала:
– Джек, а Рик Ройшоу сегодня не вышел?
– Нет. До завтра дал ему отгуляться.
– То есть он не уволился?
– Нет! С чего вдруг… Что случилось, малышка?!
У меня не нашлось слов, чтобы успокоить Джека, который с этого момента непременно начал придумывать объяснения странному вопросу и моему еще более странному виду.
Рик открыл почти сразу – бодрый, выспавшийся. Удивленный. Совсем не выглядевший человеком, который участвовал в организации черного понедельника для Кинзис Киндом.
Читать бесплатно другие книги:
