Обет молчания Ильин Андрей

Лестница… Ступени… Дверь… Над дверью камера. Кнопка звонка. Ткнуть в неё пальцем… Сейчас их будут разглядывать, но мельком. Потому что всё очевидно — только что ребята вышли, а теперь идут обратно. Ну что за это время могло случиться?

Но лица лучше не светить, лучше спрятаться в тень. А одежда, причёски, повадки — они узнаваемы, они — их.

Ещё раз нажать на кнопку. Настойчивее. Ну ты чего там?! Мы пришли! Не видишь лестницу, что ли?

Щёлкнул замок… Громыхая лестницей, специально громыхая, пройти по коридору.

Что там?.. Кресло. Стол. На столе мониторы видеонаблюдения. За столом человек. Широко улыбнуться, приветственно развести руками. Это располагает и усыпляет бдительность.

— Серёга.

Выстрел из-за спины. Лязгнул затвор. Отлетела, звякнула, покатилась пустая гильза. Охранник, схватившись за шею, осел на кресло.

Минус три.

Подойти, глянуть в экраны. Улица… Ещё улица… Угол дома…

На втором мониторе видна дверь. Перед дверью кресло. В кресле, развалясь, сидит дюжий молодец. Что это за дверь? По идее ведущая в покои Галиба. Последний пост. Куда и надо. На всякий случай нужно вырубить охранную систему. Потом можно будет включить её снова.

Пошли дальше. Не прячась, не перебегая. Спокойно и уверенно. Как свои. И лесенку, для пущей убедительности, можно прихватить. Какая-то фигура навстречу. Лишняя. Не учтенная. Прикрыться лесенкой. Посторонние предметы хорошо отвлекают и рассеивают внимание, особенно блестящие и большие.

Смотри, смотри. Но недолго, пару мгновений.

Бесшумный выстрел…

Подскочить, подхватить под руки, чтобы не упал, не громыхнул. Положить аккуратно.

Минус — четыре. Шаг… Шаг… Поворот. Сунуть за угол над самым полом камеру на гибком штативе. А вот и пятый. Сидит в пол-оборота ко входу, пялится в экран телевизора на стене. Хреново службу несёт! Расслабился от безделья.

Подойти на цыпочках, схватить за волосы, вывернуть голову, сунуть дуло пистолета, из которого порохом тянет, под нос. Чуешь, чем пахнет?

Заморгал испуганно. Спросить у него шёпотом:

— Где Помощник Галиба?

Молчит… Ударить рукоятью по зубам, чтобы выломать парочку, чтобы кровь пошла, чтобы страшно стало.

— Где Помощник Галиба?

— Там…

Так, понятно. Помощник здесь. Отдыхают.

— А сам Галиб?

И этот в наличии. Вон его дверь!

— Сколько охранников в доме?

Сходится. Ну, вот и дошли. Теперь разделиться. Один к Галибу, другой к Помощнику. Одновременно. Встали подле дверей. Переглянулись. Приготовились.

Двери закрыты. Ключи торчат изнутри. И ещё, похоже, защёлки. Так просто их не открыть, повозиться придётся… Впрочем, чего стесняться? Дом пуст. Все, кто могли помешать, уже не помешают.

Отступить на шаг, примериться и точно и сильно ударить подошвой под замок, чтобы выбить его к чёртовой матери вместе с ключом.

Хруст дерева. Дверь нараспашку.

Двумя прыжками подбежать к кровати. Кто это там привстал испуганно и под подушкой рукой шарит? Галиб?.. Он! Ну, здравствуй, самозванец! Ударить по руке и по лицу.

Галиб откинулся, упал на подушки, испуганно глядя в темноту.

— Собирайся. — Швырнуть одежду. Ткнуть под подбородок пистолетом. — Ну!

Стал натягивать одежду, путаясь в рукавах.

В дверях появился Сергей с полуодетым Помощником. Спросил:

— Что у тебя?

— Нормально.

— Тогда этих мне отдай, по душам поговорим. А сам дом заселяй.

— Добро.

Этот поговорит. И разговорит. Этот умеет…

Пятиминутная пауза, чтобы дать возможность уйти Серёге и себя привести в надлежащий вид. Теперь приборка… Во двор въехала машина с уборщиками. Они разбежались по дому, собрали трупы, замыли кровь, прибрали, почистили, вспрыснули. Любо-дорого!

— Запускайте охрану.

Пришли, расселись по местам бойцы Галиба. Из тех, из прежних, из самых доверенных. Кажется, всё готово к приёму высокого гостя. Пришло время Галиба.

Машина. Ворота. Двор. Услужливо распахнуть дверцу, поклониться. Подхватить под локоток.

— Проходите, многоуважаемый.

Как он, отыграет, сможет?

Вышёл, перебирая чётки. Дверь сам не открывает, ждёт, когда ему её распахнут. Вроде ничего, освоился, правильно действует. Но всё равно лучше лишний раз его не показывать. Мимо охраны пройти быстро, не задерживаясь. Чтобы они его увидели, узнали, но всмотреться не успели.

— Вот ваша комната. Из неё лучше не выходить. Еду вам будут приносить. Я рядом, вот здесь. Можете располагать мной в любой момент.

Молча, многозначительно кивнул. Ай, молодец!

— Отдыхайте, многоуважаемый Галиб. Не смею вас больше тревожить.

Махнул рукой, отпуская. Ничего, справится!

Ну, вот и всё. Все на местах. Всё как было — охрана, Помощник, Галиб. Всё как прежде, да не так. Потому что наоборот! Теперь дождёмся гостей…

Через пару часов в калитку позвонили.

— Кто?

Молчание. Ну, потому что позвонившего можно увидеть. На мониторе. Опознать. И открыть. Но никто не открывает! Ещё раз позвонил. На лице недоумение.

— Откройте ему. Но в дом не пускайте.

Открыли… Шагнул во двор по-хозяйски. Прямо как к себе. Но охранник заступил ему дорогу.

— Вы кто?

— Что?! Вы разве меня не узнаете?

— Нет. Вы кто такой, зачем пришли?

И он не узнает. Лицо незнакомое. Откуда этот болван вообще здесь взялся?

— Позови своего командира. Быстро!

— Счас… — Охранник поднял лениво рацию, доложил, пригласил. — Ждите. — Стоит охранник, вздыхает, переминается с ноги на ногу, поглядывает, почёсывается.

Что здесь вообще происходит?!

На крыльцо вышел командир. Зевнул. Пошёл неспешно, посматривая по сторонам. Какой-то другой, незнакомый командир. Другой!..

— Вы кто?

— Начальник охраны.

— А Галиб где?

— Сейчас Помощника позову. Ждите.

Десяти минут не прошло — спустился Помощник. Вальяжный. Уверенный в себе. Потому что при Галибе правая рука.

Подошёл. Посмотрел. Вздохнул.

— Что вам уважаемый нужно?

Уважаемый в лице переменился:

— А где… Галиб?

— Многоуважаемый Галиб отдыхает. Не велел тревожить. Что ему передать?

А что можно передать? Когда и так всё понятно, потому что ни одного знакомого лица? Хотя не понятно — почему ни одного знакомого лица?!

— У вас всё? Тогда до свидания. Проводите гостя.

И ошарашенного гостя, который только вчера здесь был и перед ним все по стойке «смирно» стояли, оттеснили к калитке. И вежливо выставили на улицу, захлопнув калитку.

— Если ещё раз придёт — не открывайте, — распорядился Помощник. — Галиб сегодня и завтра никого не принимает. И послезавтра тоже. У многоуважаемого Галиба старые раны разболелись. Так что… гоните всех в шею.

— Там другие охранники!

— Что значит «другие»? Какие другие?

— Совсем другие, не наши. Я их не знаю.

— А командир?

— Тоже другой, незнакомый. Он меня на порог не пустил!

— А Помощник?

— Помощник прежний, но не наш. Тот, который был до нас.

— Когда до нас? Ты что несёшь?.. Я ничего не понимаю!

— Помощник прежний, который раньше. До нашего, которого теперь нет… Там все поменялись.

— Как такое может быть? Ты же вчера там был! Вечером!..

— Вчера да, всё было по-нашему. А теперь нет.

— А Галиб?

— К нему меня не допустили.

— Как не допустили? Кто?

— Помощник. Сказал, что Галиб отдыхает и никого принимать не будет.

— Но это же!.. Это…

Нет, это просто очередной перевёртыш. С ног на голову. Или наоборот. Кувырок в обратную сторону. Просто в их доме поселился новый Галиб, с новой охраной, но с прежним Помощником. Чёрт подери, с прежним! Как же так? Когда он смог? И как? Вот это поворот! На сто восемьдесят градусов на полном скаку!.. Но это же… Это!.. Это всё меняет!

— А не пора ли нам нанести ответные визиты?

— Ты про кого?

— Я про них! Не хочется быть невежливыми. Я у них гостил, а они у нас…

— Тогда я приглашаю? — озорно улыбнулся Сергей. — А ты пока дом готовь, стол накрывай.

— Давай. Жду с нетерпением!

И пары часов не прошло! Здрасте, кого… ждали. Здрасте, дядя Сэм!

Вот он. Молчит. Беспокойно озирается. Только что был у себя дома в удобном креслице, а теперь здесь стоит. И всё это ему что-то смутно напоминает. Что-то такое он уже видел… Видел-видел… Ну что, нравится сценическая площадка, которую специально под клиента соорудили? Всё один в один как тогда: подвальчик три на четыре — низкий потолок, окон нет, дверь, бетонные стены, стол. Это очень важно, чтобы всё напоминало, чтобы вызывало ассоциации. Узнаем?

А вот и статисты — охранники в форме и в берцах. Примерно в той же форме и в таких же берцах. Те же рожи и кулаки. Всё как тогда, когда было наоборот. Когда тот, кто теперь стоит, валялся на полу. А тот, кто сейчас ляжет, был уверен в своей силе и непогрешимости. Пусть теперь побудет в чужой шкуре. Прочувствует и построит проекцию — что за сим антуражем последует и какие будет иметь последствия для его здоровья. Догадаться не трудно.

— Добрый вечер!

Молчит… Однако невежливо. Тогда спросим по-другому, как его спрашивали:

— Как вас зовут?

Не отвечает.

— Ах да, вспомнил! Сэм. Хорошо, пусть будет Сэм. Я к этому имени как-то привык. Родились вы, я так понимаю, в небольшом рабочем посёлке, в штате… Или в семье фермера. Не важно. Родились, учились, женились… Мелочи мы опускаем. А вот о месте вашей теперешней работы поговорим подробнее. Так где и кем вы работаете?

Молчит. И должен молчать.

Кивнуть молодцам, похожим на тех, прежних, привлечённых для тех же целей. Подошли, засучили рукава, криво ухмыльнулись.

— Мстите?

Ну да, конечно, жажду мести как граф Монте-Кристо! Прямо удержу нет! Прямо зубами скрежещу… Пусть лучше думает так. Так — страшнее, чем обычный допрос. Когда у палача просматриваются личные мотивы, он может переборщить. И покалечить. И даже убить. Нельзя потерпевшим позволять допрашивать своих обидчиков. Неправильно это. А ему позволили отыграться.

— Так где вы работаете?

Смотрит. Тяжело дышит. Лихорадочно ищет выход из сложившегося положения.

— А вам это надо — ссориться с моей страной?

Ишь, как раздухарился! Всё-таки верят они в своё вселенское могущество.

— А вы что, её Верховный главнокомандующий? Вы можете поднять эскадрильи бомбардировщиков и послать на разборки миноносцы и разные цветные береты? Такая ваша должность? Или какая? Хотел бы услышать ответ.

Хотя на самом деле не хотел бы и поэтому сразу, без паузы, махнул бойцам. Это важно — не ждать ответа, а сразу начинать бить, чтобы показать свою заинтересованность не в информации, а в мести. А то вдруг пленник ответит и не придётся больше… А очень хочется!

Скукожился, ножки к животу подобрал.

Вспоминаешь? Всё очень похоже, только точка обзора поменялась: тогда ты смотрел сверху, а теперь снизу. А так всё очень подобно. Можешь поверить, что будет больно, очень больно!

— Начинайте.

Удар! Один. Но такой, чтобы лишить сознания.

— Принесите воды.

Как тогда. Всё, как тогда!

— Плесните.

Плеснули. Вытаращил глаза от холода. Или от испуга.

— Так, где вы работаете?

Молчит. Но как-то иначе молчит — задумчиво. Размышляет. Взвешивает, на бойцов поглядывает. А те на него.

Поманил пальцем.

— У меня к вам предложение. Если вы меня отпустите, я вам заплачу двадцать пять тысяч долларов.

Вот и торговля началась.

— У меня тоже есть предложение, встречное. Если я вас отпущу, то заплачу вам пятьдесят тысяч. И буду платить каждый месяц по пять тысяч, если, конечно, вы будете с нами откровенны.

— Вербуете?

— Предлагаю взаимовыгодное сотрудничество. Вы ведь всё равно всё расскажете. Но так — за денежки. А если иначе, то бесплатно.

Считает… Складывает… Начисляет проценты. У них у всех калькуляторы в голове.

— Какие гарантии?

— Моё слово. И деньги на бочку.

— Но вы ведь потом их сможете легко вернуть обратно? Так не пойдёт.

Всё-таки торговля у них в крови. А кровь — зелёная, как их купюры.

Обернуться к бойцам.

— Можете продолжать.

Бойцы придвинулись.

— А вы не боитесь забить меня до смерти?

Нет, не боюсь. Совсем не боюсь. Скорее стремлюсь к этому. Я обижен сильно. А с обиженными играть опасно. Им красненькое из носа врага важнее зелёненького в его бумажнике!

— Если убьёте меня, то ничего не узнаете.

А мне и не надо. Мне тебе по почкам — надо! По почкам! Мысками берцев! Вперёд, молодцы!

Удар!.. И будет довольно, потому что проекция…

— Хватит. Остановите их! Я думаю, мы договоримся.

Конечно, договоримся. Он ведь из цивилизованной страны. Если он предаст, то его только с работы уволят. Ещё, возможно, и пенсии не лишат. А здесь, того гляди, все потроха отобьют в кисель так, что страховка лечения не покроет. Что тогда делать бедолаге? Таким людям почки надо беречь. Дорого у них почки стоят. Так за каким чёртом ему здоровья и жизни лишаться? Зачем покойнику или калеке оклад и премиальные?

— Можно подумать?

— Конечно. Пять минут. А чтобы вам лучше думалось, я обрисую сложившуюся ситуацию в целом. Боюсь, всё обстоит печальнее, чем вам кажется…

А дальше монологом, без пауз, не давая ему возможности слово вставить:

— Вы ведь сюда поставлены блюсти интересы своего государства? Так? А вы вместо этого блюли чужие интересы. Другого государства. Сливали информацию. Продвигали их агента — я имею в виду Галиба — накачивали его деньгами ваших налогоплательщиков. И вообще всячески лоббировали его. А зачем вы продвигали агента, если он не ваш, а наш?.. Как миниму — это разгильдяйство. Равное должностному преступлению. А как максимум… А ну, как Галиб заявит, что с тех денег часть вам откатывал. Уже наличными. Для чего выдумывались несуществующие операции и теракты. А он — заявит, можете не сомневаться. И свидетели найдутся. И денежки в тайниках. С отпечатками ваших пальчиков. Но это ещё будет простительно. Хотя, как я слышал, у вас неуплата налогов тянет потяжелее, чем измена Родине. А вы ведь не платили. Дальше выяснится, что вы наверх «липу» гнали. Потому что — вам гнали. А вы на базе её свои докладные записки стряпали. За своей подписью. Основываясь на материале, который весь от начала до конца был хорошо состряпанной дезой. Которую вы даже не пытались проверить. А почему? Может, чтобы новые сметы раздуть, прикрываясь выдуманными угрозами? И опять — без уплаты налогов! Будет мало — подбросим информацию о прямом сотрудничестве с нами через работу с двойным агентом Галибом. Что соответствует действительности! Тут такие круги пойдут. Такие интересы будут задеты. Или вы думаете, что ваши шефы прикроют вас? А я вот думаю наоборот — сольют, собственные задницы и пенсии спасая. И наконец, что скажет ваш Президент, которого вы заставили познакомиться с Галибом? Мне кажется, он обидится. Сильно. Такого человека под конфуз подвели. И надо вам это?

Пауза…

— Что вы предлагаете? Если мы договоримся.

— Ничего экстраординарного — ни убивать, ни внедряться, ни шифры воровать. Работать, как работали. Получать два оклада — милое дело — и премиальные с двух сторон. Помогать, как и раньше, Галибу или хотя бы не мешать ему. Кстати, от выбитых под освободительное движение сумм десять процентов ваши. В виде бонуса, что справедливо, если вы их сможете добыть. А это будет… можете сами подсчитать… Освободительные движения — это такая затратная статья… Ну что?

— А теперь я должен рассказать всё, что знаю?

— Ну а как иначе? Как нам скрепить наш договор? Мы же серьёзные люди. Мы не можем полагаться на одни только рукопожатия. Нам бы документик двухсторонний — мы с одной стороны, вы с другой.

— А если вы меня после сдадите?

— Для чего? Вы же карьеру делать станете. А мы поможем, чем можем. Может, совместными усилиями из вас директора вашего департамента сделаем! Зачем нам терять такого перспективного друга? А вам такие немаленькие деньги? А Галиб… Он вам не меньше, чем нам, нужен. Он теперь та курочка, которая всем золотые яички несёт. Так что мы тут в одной связке. Впрочем, вы можете выбрать другой путь — альтернативный. Но он приведёт к тяжким телесным повреждениям, возможно, не совместимым с вашей дальнейшей жизнью. При этом вы всё равно всё расскажете, но уже бесплатно, а это, право, для вас обидно. И, один чёрт, вас уволят без выслуги и пенсии. Так что на пересадку почек, печени и протезирование всех зубов вам денег не хватит. Или вы сомневаетесь?

Сэм посмотрел на скучающих бойцов и сомнения у него отпали.

— Можно их убрать?

— Конечно…

Он проводил бойцов взглядом и уже другим тоном сказал:

— Пожалуй, я… соглашусь. Но под пятнадцать…

— Под пятнадцать чего?

— Под пятнадцать процентов с добытых мною средств, потому что надо обосновать, объяснить, протолкнуть…

Молодец, ну точно — стопроцентный американец!

— Ладно, банкуйте, пусть будет пятнадцать…

А дальше по шаблону:

— Где и под кем служите?.. Кто начальство — непосредственное и повыше?.. Коллеги, пофамильно?.. Прочие личности из аппарата?.. Каналы связи?.. Сексоты из местных деятелей?.. Денежки и банки, через которые они идут?

И много чего ещё другого, интересненького. Он теперь точно про всё расскажет! Никуда не денется! Кто раскрыл рот раз, тот его уже не закроет. Кто ему даст! Слаб в коленках оказался Сэм. Зато в подсчётах силен. Впрочем, оно и понятно: когда служишь за деньги, за них же и продаёшься тому, кто больше платит.

А здесь открываются такие финансовые перспективы!..

И ещё одна встреча. Старых не… приятелей.

— Жив?

— Вашими молитвами.

Хотя о другом были молитвы. О другом!

Сели… Рук не пожали. Но и не разбежались.

— Я должен доложить по текущему моменту.

Действительно должен, потому что собеседник — доверенное лицо Первого. И что бы ни было, ему надо подчиняться.

Сводки… Террористы… Планируемые операции… Оружие… Новые группировки… Персоналии…

— Всё?

— Всё.

Можно расходиться. Но не получилось.

— Ничего больше сказать не хочешь?

— Не хочу. Вам — не хочу.

— А меня послушать? Напоследок? Я не уверен, что мы с тобой ещё увидимся на этом свете.

Смотрит волком, в глазах нескрываемая злоба. Эк его разобрало!

— Или ты думаешь, что всё кончилось? Что ты на коне, а я в дерьме? Что тебе всё с рук сойдёт?

— Пугаете?

— Сочувствую, потому что ты меня ещё не знаешь.

— Мне надо идти. У меня работа.

— Ошибаешься. Нет у тебя работы. Я тебя от неё отстраняю. Считай, что принял у тебя дела. Домой тебе дорога. А мои люди тебя сопроводят. В опломбированном вагоне.

— Это ваше пожелание?

— Это приказ Первого, который не обсуждается. Тобой — не обсуждается!

Неожиданный поворот… Или, может быть, самодеятельность? Хотя вряд ли.

— А по дороге?..

— А по дороге всякое может случиться. Или уже дома. Или после. Мир полон опасностей и сюрпризов.

Даже так! Ну, тогда придётся поговорить начистоту, раз так всё покатило. Теперь отступать нельзя. Не самолюбия, но дела ради. И придётся слегка блефануть, пока он не в курсе.

— Домой так домой. А дело не боитесь завалить?