Дерзкие забавы Лорен Кристина
– У меня появилась идея у Сальваторе вчера вечером, но я не хотела ничего тебе говорить, пока не обсудила с ним, может ли это сработать. – Глаза Финна сужаются. – Смотри. Новая кинокомпания Сальваторе совместно с моим отцом запускает съемки большого фильма в апреле. Большая часть съемок будет проходить на воде, на большой шхуне.
Он продолжает смотреть на меня, никак не реагируя. Желудок у меня сжимается.
– Я подумала: может быть, они смогут починить ваши лодки в счет платы за использование их в съемках весной. И я согласилась работать у него в компании, так что смогу много и часто бывать с тобой.
Он медленно кивает, все так же не сводя с меня изучающего взгляда:
– Не уверен, что понимаю, о чем ты говоришь.
– Я говорю, что рассказала о тебе Сальваторе, и он хочет заплатить за то, чтобы использовать ваши лодки в съемках, которые будут идти несколько месяцев. Но самое лучшее в этом то, что снимать они будут в основном в самое странное время, например посреди ночи, так что, думаю, ты сможешь по-прежнему рыбачить по утрам и…
– То есть ты договорилась использовать мои семейные лодки для съемок, даже не сказав мне об этом?
Я вдруг холодею, в груди поднимается паника:
– Не договорилась. Я просто хотела посмотреть, существует ли такая возможность.
– Но ведь очевидно, что ты задействовала достаточно ресурсов, чтобы Сальваторе позвонил тебе лично и дал согласие. И все это произошло без моего ведома. – Он опускает руку и застегивает штаны. – Я просто хочу убедиться, что правильно все понимаю.
– Финн, я…
Он издает короткий, презрительный смешок:
– Они хоть представляют себе, сколько может стоит ремонт этих лодок?
– Ну они сначала починят «Линду», но ведь и это большое подспорье для тебя, правильно? Я хочу сказать, это ведь несколько сотен тысяч долларов или даже больше, которые помогут тебе снова встать на ноги.
– Вы уже даже обсудили, какую именно лодку? И деньги?
Глаза Финна теперь открыты так широко, что я впервые вижу, насколько зелеными они могут быть:
– Харлоу, ты же никогда не видела мои чертовы лодки! Ты вообще серьезно все это говоришь?
Весь это разговор похож на холодный душ. Я все еще чувствую вкус и тепло его члена во рту. Руки у меня трясутся, глаза наполняются слезами:
– Финн, мы всего пару раз поговорили. Они знают, что тебе нужно отремонтировать твои лодки.
Его лицо становится красным, челюсть каменеет, и я поспешно добавляю:
– И они в восторге, что будут работать с тобой.
– То есть хренова туча решений может быть принята во время пары маленьких бесед. Они рассчитывают на это?
Я чувствую, как скручивается мой желудок в узел.
– Я думаю, они готовы со своей стороны договариваться, да.
Выражение его лица становится грозным.
– А почему ты не могла поговорить со мной, прежде чем обсуждать все это с Сальваторе? – спрашивает он, разворачиваясь и начиная мерить шагами комнату. – Почему ты решила, что вмешаться во все это – хорошая идея? Это МОЙ бизнес, Харлоу. И это МОЯ жизнь. МОЯ семья. Откуда ты вообще знаешь, что нам это подходит? Ты сидишь здесь, перекладывая бумажки в NBC и покупая пончики для продюсеров, в то время как я пытаюсь спасти единственный бизнес, который мой дед начал в восемнадцать лет, мать его. Мой отец и братья и я – мы все зависим от него! А я даже не знаю, что именно ты сказала этим ребятам!
– Я тебе все могу рассказать, – говорю я, идя за ним. – Когда я говорила с Сальваторе там, на вечеринке…
– О черт, Рыжик, – перебивает он, не слушая меня и снова начиная ходить по кругу. Он стаскивает с головы кепку и обеими руками трет голову и лицо. – Это просто гребаное дерьмо.
От этого разговора у меня почва уходит из-под ног, я все пытаюсь сообразить, что же сказать, чтобы объяснить, что на самом деле это хорошая идея.
– Эти деньги позволят тебе починить вашу главную шхуну, – напоминаю я ему, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. – И использовать ее точно так же, как вы использовали ее до поломки. Вам не надо будет принимать участия в шоу, чтобы сохранить лодки. Это позволит вам спасти ваш бизнес, ты сможешь работать со своими братьями и…
– Ты хоть понимаешь, насколько наивно все это звучит?
Я смотрю на него в упор, чувствуя, как бьется жилка у меня на шее – так сильно стучит сердце.
– А знаешь что? Давай-ка ты позвонишь мне попозже, и мы обо всем сможем поговорить. Ты ведешь себя сейчас просто как мудак.
Он поворачивается, чтобы ошарашенно на меня взглянуть:
– Я веду себя?..
Прикрыв глаза, он делает глубокий вдох, затем выдох и снова открывает глаза:
– Да, возможно, действительно будет лучше, если ты сейчас уйдешь.
МИА ВЫНИМАЕТ третью чашку кофе из моих трясущихся рук.
– Не думаю, что тебе нужен еще кофеин, милая.
Она пожертвовала драгоценным временем с Анселем, чтобы прийти ко мне и поддержать в кризисный момент. Я опускаю голову на сложенные на столе руки и издаю стон:
– Я что, дура? Или это он придурок?
Лола ковыряет свой черничный маффин:
– Оба, я думаю.
– Может кто-нибудь объяснить мне, как устроен мужской мозг? Сначала он злится из-за моей мамы, а потом, когда я почти открываю в его жизни новую главу, когда пытаюсь спасти его бизнес, он вдруг устраивает мне истерику! – Я чувствую, что слезы вот-вот могут вернуться снова.
– Что за хрень вообще происходит???
– Ну, – начинает Лола, – ты по сути вытряхнула все его грязное белье перед его потенциальным деловым партнером и договорилась о чем-то, не удостоверившись, что он этого хочет.
Я снова издаю стон:
– Господи, когда ты говоришь вот так, я выгляжу полной идиоткой.
Лола делает лицо «Да ладно?» и сочувственно морщится.
– Эта штука с Сальваторе – она отличная, Лола. Да, это рискованно, но это может сработать, если только он перестанет вести себя как пещерный человек и бить себя в грудь кулаками, а немножко подумает! – глядя на них по очереди, говорю я. – И кстати! Не рассказывайте ничего Оливеру и Анселю – Финн им еще не сказал.
Лола кивает сразу, а вот Миа слегка ерзает на своем стуле. Наконец она произносит:
– Ладно. Но я очень надеюсь, что он расскажет им как можно скорее, потому что… Секреты между мной и Анселем? Опыт показывает, что это не очень хорошо.
– Я понимаю, Сахарок, и прости, что я ставлю тебя в такое неловкое положение. – Я перегибаюсь через стол и кладу ладонь на ее руку. – Но если ты забыла, то я напомню: ведь именно твой болтливый муженек сообщил Финну детали о болезни моей мамы, не оставив мне шанса сделать это самой, а значит, вы, ребята, в каком-то смысле мои должники.
– Сегодня вечером я собираюсь кончить всего один раз, чтобы его наказать, – шутит она.
Я смеюсь:
– Тролль.
– Хотя если серьезно, Ансель ведь наполовину Адонис, наполовину щенок. А ты хочешь, чтобы я злилась на него за то, что он беспокоится о тебе и просто забыл, что нельзя говорить о твоей маме? – Ее приподнятые брови говорят, что она заранее знает ответ на свой вопрос.
Я снова опускаю голову на руки.
– Нет. Он очаровательный и милый, а я идиотка, которая сунула свой нос в чужие дела, как обычно, – говорю я, вздыхая. – Но обычно это хорошо работало.
– Чего я совершенно не понимаю, так это того, что между вами двумя происходит? – спрашивает Миа. – Я думала, вы просто спали вместе, а потом не спали, а теперь? Что теперь? Не люблю говорить очевидные вещи, но, Харлоу, ты ведь никогда раньше не созывала экстренных собраний по поводу парней.
Лола кивает:
– Я вообще была уверена, что ты первая женщина в истории, которая отметит двадцать два года без мужекризисов.
– Мы признались друг другу в любви сегодня ночью, – сознаюсь я.
– Что? – хором восклицают они, и несколько посетителей кафе оборачиваются на нас.
– Боже, сбавьте обороты, психопатки, – говорю я, невольно смеясь. Им явно все это доставляет слишком большое удовольствие. – Сначала он был для меня просто развлечением и способом отвлечься от того, что случилось с мамой, от моей неудовлетворенности работой и вообще от кризиса первой четверти жизни, который ни один уважающий себя человек после тридцати на за что не сочтет достойным сочувствия.
Я вытаскиваю бумажную салфетку и начинаю рвать ее на узкие полоски:
– Потом я начала думать о Финне больше, чем обо всем остальном и всех остальных, а у него были все эти проблемы со шхуной. Хотя я до сих пор всех деталей не знаю, поэтому мы вроде как решили все это остановить.
– И? – спрашивает Миа.
– И… потом я развлекалась, пытаясь придумать, как решить его проблемы, и мы проводили много времени вместе, потому что вы, задницы, очень заняты своими мужьями или тем, чтобы не обращать никакого внимания на парней, которые откровенно в вас влюблены.
– Подожди-ка… Что? – вмешивается Лола.
Игнорируя ее, я тихо продолжаю:
– Финн милый, и веселый, и стойкий, что мне совершенно чуждо, но я это очень ценю на самом деле, потому что сама из семьи, где принято все обсуждать. И он сексуальный. Боже мой, девочки, Финн в постели – это вам не шутки. И он точно не маменькин сынок из Ла-Хойи, он мужчина, который рожден, чтобы делать дело, а не плакать над заусенцем. Финн может сломать тебе вагину и потом аккуратно и нежно собрать ее обратно. – Я тереблю рукав своего свитера и понижаю голос еще сильнее. – Он смотрит на меня так, словно восхищается мной, но потом может надо мной посмеиваться. А мне это нравится, как выяснилось, и он начал чувствовать себя моим парнем, понимаете?
Я не подбираю слова, не думаю, что говорю, – просто позволяю им литься потоком:
– Он смотрит на меня так, будто у нас есть общий маленький секрет, и он у нас есть. Мой секрет в том, что я, черт возьми, его люблю. А он сегодня оказался таким придурком.
Миа кладет руку мне на плечо и гладит меня, а потом переплетает свои пальцы с моими:
– Харлоу?
Я поднимаю на нее глаза.
Миа с Анселем поженились в июне, но меньше двух месяцев назад между ними произошла серьезная ссора, нечто такое большое и болезненное, что я видела по ее лицу, как она боится, что может потерять что-то самое нужное и ценное в мире – то, чего она хотела даже больше, чем стереть из своей жизни тот несчастный случай, который разрушил мечту всей ее жизни. И это что-то было ее замужеством.
Поэтому я понимаю, что она хочет сказать, еще до того, как она открывает рот.
– Ты должна все исправить, – говорит она просто. – Он злится, тебе больно. Но как бы банально это ни прозвучало, все это не имеет никакого значения для будущего. Просто иди и поговори с ним.
Я ПОДНИМАЮ ДВЕРНОЙ МОЛОТОК в виде R2-D2 и опускаю на входную дверь Оливера, но мой желудок уже как будто исчезает, растворяется, покидает свое место в теле, оставляя вместо себя зияющую, ноющую пустоту.
На обочине нет грузовика Финна.
Оливер открывает дверь, он без рубашки и в легких штанах, которые висят слишком низко, обнажая мускулистые бедра слишком сильно для парня, которого я решительно и навсегда поместила в свою френд-зону. Он явно только что вышел из душа: волосы у него влажные и взъерошенные, а очки немного запотели. Даже несмотря на панику, которая клокочет у меня в горле, я не могу не оценить мысленно, как здорово они смотрелись бы вместе с Лолой, если бы он все-таки включил мужика и пригласил бы ее наконец на свидание.
– Готовишься к свиданию? – спрашиваю я, не сводя глаз с его лица.
Он откусывает огромный кусок от яблока и жует с кривоватой ухмылкой. Проглотив, наконец говорит:
– Думаю, мы оба знаем, что нет. – Он подносит яблоку ко рту и произносит: – Я просто оделся так, как обычно одеваюсь, когда остаюсь дома один, как и ты.
– Один, – повторяю я. – Потому что Финна нет?
– Уехал около часа назад.
– Уехал в…
Оливер указывает на север:
– В Канаду.
Его австралийский акцент превращает это слово в «Кнада», и хотя я заранее знаю, что он хочет сказать, все равно мне требуется напрячь мозг, чтобы переварить информацию о том, что Финн уехал из города, даже не попрощавшись со мной.
Он уехал из города, не поцеловав меня на прощание, не убедившись, что я не забеременела от нашего спонтанного секса в машине, даже не попытавшись найти меня. Что за козел!
Я вдруг начинаю так злиться, что мне хочется схватить долбаное яблоко Оливера и запустить им в стену.
– Сегодня ночью я сказала ему, что люблю его, – сообщаю я Оливеру, как будто это его касается, как будто ему следует об этом знать. Но это так чертовски здорово – объяснять, почему у меня сейчас в венах бушует кровь, почему мне хочется кричать от боли и обиды. Мне нужно подтверждение, что Финн действительно такой эпический придурок, каким кажется мне сейчас. – А знаешь, что самое смешное? Что он сказал это первым. А теперь он просто вот так взял и уехал, не попрощавшись, мать его!
Даже если Оливер удивлен, он это отлично скрывает. В этом его суперсила, думаю я. У героев комиксов всегда есть суперсила, и Оливер вот сохраняет невозмутимое выражение лица, по которому даже Святая Троица не определит, о чем он думает. Жаль, что суперсила Лолы заключается в том, что ей не нужна информация, которая не лежит на поверхности. Поэтому они будут до конца света ходить вокруг да около.
– Хочешь войти? – спрашивает он.
Я трясу головой, обхватываю себя руками за плечи. Сейчас почти семьдесят градусов, но меня бьет озноб. Значит, вот как разбивается сердце! Как будто мне в грудь воткнули раскаленный шампур, и мне холодно, и я не могу вздохнуть, и хочется расплакаться, уткнувшись в неуместно голое плечо Оливера…
Разбитое сердце – это отстой. Мне хочется пнуть кого-нибудь по яйцам.
– Слушай, Харлоу, – начинает он, заключая меня в объятия. – Ой, детка, да ты вся дрожишь.
– Я просто схожу с ума, – признаюсь я, прижимаясь к нему. – Как же Финн мог просто уехать из города? Оливер, что за хрень?
Он отстраняется и смотрит на меня сверху вниз. Черт, Оливер действительно очень высокий.
– Я знаю Финна уже очень давно, – говорит он медленно. – Его трудно расстроить, а еще труднее заставить показать, что что-то его расстроило. – Он немного морщится, а потом продолжает: – Я вижу, что ты тоже очень расстроена, но он только буркнул несколько слов, сказал, что мы поговорим потом, а потом просто уехал на своем грузовике. Не знаю, что там с ним происходит, не знаю, почему он уехал или… Ничего не знаю, правда, что могло бы тебя утешить. Ты уверена, что не хочешь войти?
Я снова трясу головой:
– Он не сказал тебе, что случилось?
Оливер издает короткий смешок:
– Финн вообще редко нам что-то рассказывает. Он обычно говорит о чем-то только тогда, когда сам уже во всем разобрался. Если у него что-то случилось и он тебе в этом признался, значит, он не врал и тогда, когда сказал тебе это первым.
– Сказал что? О! – До меня доходит, что Оливер имеет в виду признание в любви.
Ух. Удар под дых.
Оливер наклоняется и заглядывает мне в глаза:
– Позвони ему, ладно?
Глава 14
Финн
В САН-ДИЕГО Я ДЕЛАЛ МНОГО того, что вообще-то нетипично для Финна Робертса: много спал, смотрел телевизор, покупал кофе в «Старбаксе», не работал по пятнадцать часов в день… Но вот это – ехать за рулем в лучах садящегося в воду солнца – это первое привычное мне ощущение за долгое время.
Оливер пришел домой, когда я собирался, и смотрел на меня вопросительно, стоя у дверей.
– Не хочешь выпить кофе на дорожку? – спросил он.
– Да, это было бы классно.
Между нами в последнее время возникло некоторое напряжение, и я понимаю, что если бы у Оливера был шанс, он задал бы мне сотню вопросов. В свою очередь он понимает, что у меня может быть сотня причин на них не отвечать, поэтому, когда моя сумка собрана, мы просто идем на кухню и молча стоим у кофеварки, глядя, как последние капли кофе падают в чашку.
– Этот ты не получишь, – говорит он и тянется через меня за ложкой, чтобы положить себе столько сахара, сколько нормальный человек просто не в состоянии переварить.
– Разумеется, нет. Это же кружка с Акваменом. Ты думаешь, что я вдруг ослеп?
Он косится на меня со слабой улыбкой:
– Нет, ты не получишь его потому, что нам понадобится несколько минут, чтобы приготовить следующий, а я собираюсь воспользоваться этим шансом и поговорить с тобой, пока ты не уехал.
– Ах, вот оно что!
– Я понимаю, что у тебя какие-то проблемы. – Он делает паузу, позволяя этому утверждению повисеть немножко в воздухе, пока он подходит к холодильнику и достает упаковку сливок.
Я чувствую приступ паники, боясь, что Харлоу решила мне отомстить и рассказала ему все. Но она не рассказала: я знаю это точно, независимо от того, что Оливер скажет дальше. Харлоу бывает разная: она может совать нос не в свое дело, может быть наивной, импульсивной, но предательство – это точно не про нее.
Оливер переворачивает упаковку и проверяет срок годности, потом распечатывает коробку, и все это быстро, не тратя времени зря. Как будто мы просто болтаем после работы, как будто он не дал мне только что шанс открыться ему. Которым я, разумеется, не воспользовался.
– Просто знай, что ты всегда можешь поговорить со мной.
– Я знаю, – говорю я с благодарностью за то, что он никогда не давит. – Спасибо.
Ну вот и все. Он дает мне мою чашку с кофе, а потом заключает в такие долгие объятия, которые были бы неловкими даже для Анселя. И я ухожу.
Я выезжаю из его района и еду прямо на I-5, даже ни разу не оглянувшись.
СПУСТЯ ТРИДЦАТЬ ТРИ ЧАСА и одну ужасную, бессонную ночь, проведенную в отеле, я наконец дома. Въезжаю во двор (шорох гравия под шинами звучит как колыбельная) и вижу свой дом впервые за многие недели. Так странно быть дома и видеть, каким маленьким и чужим кажется все вокруг после возвращения из огромного мира, в котором провел, кажется, вечность.
Именно в этот момент я осознаю, как сильно мой мир отличается от мира Харлоу. Насколько он тише и спокойнее. Вместо возвышающихся над головой зданий – только верхушки сосен, кристальная голубизна воды и неба, которое кажется бескрайним. Я почти полностью окружен лесом, так, что даже запах воды, идущий с заднего двора, заглушается тяжелым ароматом деревьев и гниющей листвы перед домом. Здесь нет машин, нет шума и можно гулять целыми днями и не встретить ни одного человека. Воздух влажный – здесь все влажное, и мои ботинки хлюпают, когда я иду вдоль дороги по траве, которую надо бы покосить. После нескольких недель калифорнийского солнца температура воздуха кажется мне слегка непривычной. В следующем месяце начнется сезон штормов, а в те несколько недель, что меня не было, пожелтела листва на деревьях, и теперь земля усыпана желтыми, красными и коричневыми листьями.
Я поднимаюсь на крыльцо и достаю ключи, пиная ногой листву, которая нападала кучками около коврика. Замок открывается легко, и входная дверь широко распахивается, а потом сетчатая, вторая дверь со скрипом захлопывается у меня за спиной.
Дом у меня небольшой, всего две спальни, но он чистый и уютный. Всего в нескольких шагах от задней двери находится вода. Я смог купить его в один из наших самых удачных годов и теперь благодарен предусмотрительному Финну, который сумел все просчитать и купил дом в отличие от этого придурка Колтона, который купил «Мустанг», жрущий бензин, и квартиру в Виктории.
Внутри все затхлое и заплесневелое, поэтому я бросаю сумку и иду из комнаты в комнату, открывая окна нараспашку, чтобы проветрить. Становится холодно, но зато дом почти сразу наполняется запахом морской соли и сосны. Стеклянные двери у дальней стены ведут прямо на веранду, с которой открывается вид на мили зелени и голубизны. Деревья в некоторых местах растут так густо, что подходят почти к самой кромке воды. Я оставляю дверь открытой и иду на кухню, чтобы найти что-нибудь съестное, но быстро понимаю, что совершил ошибку, не перехватив чего-нибудь по дороге из города домой: холодильник практически пуст, но мне все же удается найти банку супа и несколько персиков в кладовке. Это спасет меня от голодной смерти до завтрашнего дня, когда я смогу добраться до магазина.
Многочасовая дорога, мысли, роящиеся в голове, и недостаток сна делают свое дело. И самое большее, на что я способен, – это добрести до своей комнаты. Не закрывая окна, я раздеваюсь, откидываю одеяло и впервые за долгое время с наслаждением и благодарностью забираюсь в свою собственную постель.
ДОМ ВЫСТУЖЕН, когда я просыпаюсь. Но это и хорошо: такая тут жизнь, и свежий воздух – это как раз то, что мне сейчас нужно, чтобы подготовиться к целому дню, который мне предстоит провести на шхуне.
Ночь сна позволила моему мозгу восстановиться после всех тех раздумий, которые мучили меня по дороге. Я вскакиваю с постели и собираюсь, чувствуя удовольствие от того, что наконец-то решил для себя вопрос, как надо поступить с бизнесом. Принятое решение – это огромное облегчение, даже несмотря на то, что мой желудок слегка сжимается от волнения. Я верю в себя и моих братьев достаточно, чтобы не сомневаться: мы встанем на ноги во что бы то ни стало. Я только надеюсь, что не разрушу наши жизни. В доки я приезжаю незадолго до пяти. Соленый воздух наполняет мои легкие, и тело включает автопилот, мышцы сразу вспоминают, что нужно делать.
Ребята хорошо поработали: новые доски уложены на палубе там, где меняли проводку, и приборы в рубке, кажется, работают так, как нужно. Нет брошенного оборудования, сети убраны, и я чувствую прилив гордости за своих братьев.
– Финн? – слышу я и, повернувшись, вижу своего младшего брата, Леви, всходящего на борт.
– Я здесь, – отзываюсь я.
Он следует на мой голос и заходит внутрь, неся в руках дымящуюся кружку с кофе. Он одет в теплую клетчатую куртку, на вьющиеся волосы надвинута шапка.
– Ну, черт возьми, – говорит он, ставя чашку и заключая меня в медвежьи объятия, – с возвращением тебя, путешественник!
Видимо, в Сан-Диего я совсем размяк, потому что я вдруг замечаю, что прижимаю его к себе, когда он отстраняется, чтобы обнять покрепче.
– Спасибо, – благодарю я. – Спасибо, что занимаетесь лодками. Вы, парни, отлично поработали!
Я отпускаю его, но сначала снимаю с него шапку и ерошу его такие очаровательные светлые волосы.
Его характерная улыбка никуда не девалась. Леви всегда был улыбчивым братом, шутником, и он не разочаровывает меня и на это раз: «Колт идет следом за мной, но мы с тобой можем ускользнуть и покрасить друг другу ноготочки, если тебе это нужно».
– Пошел ты. – Я смеюсь и бросаю ему шапку обратно.
Появляется Колтон с огромным бумажным пакетом с ланчем в одной руке и яблоком в другой.
– Вы только посмотрите, кто здесь! – произносит он и обнимает меня с той же силой, что и Леви. И все как всегда: мальчики Робертс на лодке готовятся начать новый день. Только день сегодня начнется не как всегда.
– Итак, – начинаю я, снимая свою бейсболку и потирая лоб. – Я думаю, нам нужно остаться сегодня в доках.
Колтон на мгновение замирает: Почему?
Я осматриваю доки, но все еще не вижу нигде отца, который должен бы идти к лодке:
– А папа все еще дома?
– Наверное, попозже придет, – отвечает Колтон. – Как только узнает, что ты здесь.
– Что происходит, Финн? – спрашивает Леви. – Мы не будем сегодня забрасывать сети?
Я решаю собраться с духом и все им рассказать – уже не важно, в присутствии или в отсутствие отца. Надев бейсболку обратно и посмотрев на братьев по очереди, я говорю:
– Кажется, я изменил свое мнение.
Леви делает шаг ближе:
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, что думаю: мы должны согласиться. – Я оглядываю Леви с ног до головы и начинаю смеяться, такая надежда написана у него на лице. – На шоу.
Мои оба брата издают восторженный вопль и сначала дают пять друг другу, а потом снова накидываются на меня с объятиями.
– Черт, да! – вопит Колтон, и его голос эхом разносится над водой. – О, это отлично, Финн! Я просто в долбаном восторге!
– А ты представляешь, что скажут люди? – спрашивает Леви, и по его улыбке не скажешь, что его это вообще волнует. – Они же забросают нас дерьмом!
– О да! Ну что же, пусть поливают нас дерьмом сколько угодно, – говорю я. – Ты сможешь помахать им ручкой с воды, потому что наш мотор работает.
– Я пошлю им долбаный воздушный поцелуй, причем на мне не будет ничего, кроме выписки с банковского счета, – добавляет Колтон.
Леви смеется:
– Не сомневаюсь, что ты так и сделаешь».
В этот момент, когда я смотрю на них, я вижу, как они отличаются от тех Леви и Колтона, которых я оставил, уезжая к Оливеру. Все было очень плохо. Возможно, я даже не понимал, насколько плохо, вплоть до вот этого момента, когда уже могу судить об этом по переменам, которые в них произошли. Они улыбаются, они счастливы, юны, полны надежды впервые за многие годы. Счастье нельзя купить за деньги, но счастье гораздо проще найти и испытать, если тебе не нужно беспокоиться о том, что ты будешь есть в следующий раз.
– Ну все. – Говорю я им, снимаю с гвоздика у двери планшет и листаю ежедневник. – Мне нужно все обдумать, чтобы, когда мы им позвоним, я мог сказать, что именно нужно починить.
Леви идет следом за мной в рубку:
– Ну расскажи же нам про Калифорнию.
– Что на самом деле означает – расскажи нам о телочках, – переводит Колтон.
– Держи себя в руках, Колт, – упрекаю я его.
Колтон смотрит на меня с таким комичным выражением невинности какого я от роду не видел.
– Все было хорошо. Классно было повидать Оливера и Анселя. Увидеть новый магазин. – Я делаю пометки в картах, добавляю сегодняшнюю дату и начинаю составлять список работ, которые нужно провести в полную очередь.
– И я видел Харлоу, – говорю я и тут же об этом жалею.
– Харлоу! – повторяет Леви с ликованием в голосе. – Ту самую Харлоу в плаще на голое тело?
Разумеется, Леви это помнит, потому что у кармы весьма специфическое чувство юмора. Леви посчастливилось подъехать к моему дому именно в тот момент, когда Харлоу садилась в такси. И он совершенно точно получал огромное удовольствие, когда делился этой информацией с остальными членами семьи.
Я смотрю на него поверх планшета:
– Да, та самая Харлоу.
– Ну, черт подери, сынок. Я бы тоже не отвечал на телефонные звонки на твоем месте!
– Кстати, насчет этого… – начинаю я.
Но Леви уже качает головой:
– Мы большие мальчики, Финн. И мы в состоянии продержаться одни какое-то время. А ты заслужил передышку, мужик.
– Точно, – отзывается Колтон.
– О’кей, ладно, – соглашаюсь я, слегка ошарашенно и не очень понимая, что ответить. – Нам нужно разобрать двигатель перед тем, как сделать решающий звонок, так что давайте за дело.
КАК БУДТО Я и не уезжал никуда. Я работаю от рассвета до заката, делая перерыв только на звонки продюсерам вместе с братьями и отцом во время обеда, чтобы сказать им наконец, что мы согласны. И это так чертовски классно – изматывать себя и работать до тех пор, пока едва стоишь на ногах, слишком усталый для того, чтобы беспокоиться или даже думать.
Но в полночь эта ясность ума идет ко всем чертям. Я просыпаюсь от сна, который слишком реален: в нем была Харлоу, сидящая на мне, смеющаяся над моей какой-то фразой. Ее обнаженная кожа слегка сияет в лучах лунного света, и когда я, пробудившись, не вижу ее, острая боль, как от кинжала, пронзает меня изнутри.
Проще лежать в постели, уставясь в потолок, чем рискнуть и снова уснуть, ведь мне снова может присниться она.
Я не знаю, что окончательно сделало наши отношения невозможными: то, что Харлоу у меня за спиной вела переговоры с Сальваторе Марином, или то, что я сегодня согласился на шоу. Но как бы то ни было, я должен смириться с тем, что у нас с ней нет будущего.
Что бы я ни думал, теперь я понимаю, что никогда не любил никого раньше, и теперь я начинаю понимать, что понятия не имею, как мне все это пережить. Я с ужасом думаю, что эта сосущая пустота у меня под ребрами никогда не исчезнет, как будто я оставил какой-то жизненно важный орган там, в Калифорнии.
ПРОХОДИТ ЧЕТЫРЕ ДНЯ с тех пор, как я видел ее, и каждый, кто скажет, что время лечит, может отправиться в задницу. Я почти не сплю, почти не ем и работаю до изнеможения.
Я связался с Сальваторе и выставил нашу маленькую шхуну на продажу, поэтому мы можем сосредоточиться на двух оставшихся больших лодках. Организаторы шоу пришлют команду механиков через неделю или около того, но я не могу сидеть спокойно и не пытаться справиться с какими-то проблемами самостоятельно. Каждое утро я прихожу в доки первым и ухожу последним. К среде мы разбираем двигатель и наконец понимаем, что проблема слишком серьезная, чтобы мы могли решить ее своими силами.
Колтон проводит всю вторую половину дня на телефоне, планируя с продюсерами ремонт, а я помогаю Леви проверять обшивку. Папа занимается сетями и комментирует каждую дырочку, когда я слышу знакомый голос: «Позвольте взойти на борт, Капитан Придурок».
Я смотрю за борт и вижу Оливера, улыбающегося мне снизу.
– Срань господня! – восклицаю я и машу ему, приглашая на шхуну, а потом смотрю, как он забирается на борт. – Какого черта ты тут делаешь?
Моя первая реакция – радость, восторг от того, что мой друг приехал вот так повидать меня. А вторая, более приземленная реакция – страх. Я ведь просто приехал к нему и уехал без всякого объяснения и даже не потрудился сообщить, что вернулся домой. А теперь я принял очень важное решение, касающееся нашего семейного бизнеса, и так и не рассказал двум своим лучшим друзьям ровным счетом ничего.
– Что-то случилось? С Анселем? С Харлоу?
Он поспешно машет головой.
Читать бесплатно другие книги:
