Люби меня полностью Невеличка Ася

Люби меня полностью

Ася Невеличка

ПРОЛОГ

Через месяц после восемнадцатилетия

— Сними трусы.

— Ч-что?

— Слушаешься и выполняешь, — грубо оборвал я девчонку, наблюдая за поспешным выполнением приказа.

Что я там себе обещал? Никаких сексуальных наказаний? А если она нехрена не понимает и продолжает лезть напролом в Тему?

Да, я ищу себе оправдания. Заранее покупаю себе индульгенцию от собственной совести и товарищеской чести. Ну и хрен с ними.

— Сядь ко мне на колени, лицом к зеркалу.

Я специально сдвинул колени, игнорируя напряжение в штанах. Это ненадолго.

Полина в этот раз без лишних вопросов оседлала мне бедра, сдавив попкой неудобно обозначившуюся выпуклость. Я поморщился, но продолжил экзекуцию. Положил руки ей на колени и широко развел свои ноги, раздвигая тем самым её.

Инстинктивно девочка попыталась сжать, но я удержал колени, сдавив чуть сильнее.

Теперь мы оба смотрели в зеркало и видели там отражение обнаженного лона. Меня несколько подвела выдержка. Я рассматривал нежные девичьи губки, их припухлость, нетронутость… Она упоминала, что имеет опыт? Хм… Даже если так, то вид срывал крышу именно девственностью.

Чистый лобок и розовые недеформированные губки.

Нормальная девчонка уже разрыдалась бы от смущения, что её разглядывает чужой мужчина, но Полина даже сейчас пытается доказать, что она не такая.

В отражении зеркала я ловлю её вызывающий взгляд и усмехаюсь.

Никаких сексуальных игр! Это новое обещание. Но наказания она заслужила самые изощренные.

— Твои руки свободны… Пока. Раздвинь складочки, чтобы я мог видеть клитор.

Меня выдает учащенное дыхание, а её — лихорадочный румянец, проступивший на щеках после моего приказа.

— Не опускай глаз, смотри на себя, — выдавил я, не в состоянии побороть накрывшую волну возбуждения.

Перед глазами с бешеной скоростью проносились фантазии, как бы я мог разыграть эту сценку перед зеркалом.

Но я не могу! Я уже переступил лично начерченную границу. Так что закончу наказание и отправлю девчонку к отцу. Она точно не забудет этого урока, и каждый мой приезд будет вспоминать и краснеть.

— Дотронься до себя, я хочу это видеть…

Глава 1. Восемнадцатилетие

У всех у нас бывают грязные секреты. Я не исключение.

Мне тридцать восемь. Есть бизнес, тачка, крузак, две квартиры, уйма подчиненных и даже рабыни. Семьи нет. Как-то не сложилось, так я обычно отбриваю вопросы, но себе врать подло. Не могло у меня сложится как раз из-за грязного секрета.

— Спарринг!

Я сразу делаю сайд-кик, зная, что кореш сразу же пойдет на сближение. В отличие от меня его удары ногами не сильная сторона, Костя лучше бьет руками. Он отбивает, пока я захожу на лоу-кик, ударяю его по внешней стороне бедра и тут же теряю преимущество — он достает меня первым ударом руки.

Серия ударов и весьма ощутимых.

— Брэйк!

Расходимся. Отлично, сейчас я снова достану Костяна пару раз с ноги.

— Спарринг.

Наша дружба длится целую вечность, а начиналась еще в клубе по кикбоксингу, куда мы записались в один год и занимались после школы. Дружили и боксировали уже тридцать лет. Я женил лучшего друга, пил за его родившуюся дочь, среди ночи поднимал и вез к нему в пригородный дом лучших педиатров столицы, когда у той внезапно поднималась температура.

Он ждал вместе со мной возле операционной, когда оперировали мать, провожал её со мной в последний путь, пил за то, чтоб земля была ей пухом, плевав на язву.

Не друг, а скорее брат. Так я его и воспринимал последние десятилетия. Костя по сути был моим самым близким человеком, моей семьей. И даже он не знал о моей грязной тайне.

— Завтра у Поли днюха, но собирать гостей будем в субботу. Приезжай.

Я скривился, переключая душ на холодный. Все же семейные праздники, все эти сборища не моё.

— Не отвертеться?

— Какое «отвертеться»? У твоей крестницы восемнадцатилетие!

Я присвистнул.

— Серьёзно? Такая уже большая…

— Да какая она большая? — друг заржал, перекрывая душ и натираясь полотенцем. — Я ей по-отцовски так и заявил, до двадцати одного не пить, не курить, не трахаться не позволю.

Теперь засмеялся я:

— Суров, отец.

— Вот появится у тебя своя дочь, вспомнишь меня.

— Не появится. Все делать надо вовремя, а не пытаться впрыгнуть в уходящий поезд.

— Да кончай ты! Вон какой борзый еще, молодых обставишь, фору еще дашь…

— Так, Кость, Марина снова подруг своих притащит? Опять превратите семейное торжество в смотрины?

Друг замялся.

— Ну, понятно, — я перекинул полотенце на дверцу шкафчика, доставая спортивные штаны. — Хоть бы не мешала она день рождения Лины с моим сватовством?

Костян одевался рядом.

— Да я ей сказал, но… Баба же!

Именно. Этого я и не понимал. Если уж он ей сказал, логично, что она должна послушаться.

— Давай на опережение тогда. Приеду завтра, не предупреждай своих девчонок, а в субботу отрывайтесь без меня. К тому же, Лина наверняка своих друзей позовет. Куда ей круг спитых пенсионеров?

— Друзей, — вздохнул Костя. — Боюсь я этих ее друзей. Да и не зовет она их к нам, отнекивается, что загород далеко, никто ехать не хочет.

— У бомжеватых студентов не хватает на билет электрички? — хмыкнул я, затягивая кроссовки.

— Хрен его поймешь, чем вообще молодежь сейчас занята. Только домашние хэпи-бёздыи уже никому не вставляют. Так что Полька в воскресенье в клуб отпросилась, а у меня уже сердце не на месте, Сань.

— Сочувствую, друг, — похлопал я его по плечу, забирая рюкзак со шмотьем из ящика и вместе с ним выходя к парковке. — Дети растут, это как-то надо принять.

— Сложно это принимать. Будь моя воля, посадил бы на цепь и из дома не выпускал.

Челюсть привычно сжалась, когда кто-то касался Темы. Пусть даже друг, который совершенно другое имел в виду, говоря о цепи, но в голове уже нарисовалась грязная картинка. Вот только вряд ли Костя действительно наденет на дочь ошейник, как я себе это представил.

Вот поэтому у меня нет семьи, если не считать семью лучшего друга.

— Боже, это самый шикарный подарок! Спасибо огромное, дядя Саша!

Я растянул губы в приличествующей моменту улыбке, обнимая одной рукой льнущую ко мне крестницу.

— Поможете застегнуть?

Она значительно ниже меня, плеча не достает. И сейчас выглядывает из подмышки своими огромными голубыми глазами, по-детски доверчиво хлопает ими. Ну какие восемнадцать? Как её вообще из школы выпустили?

— Конечно, поворачивайся.

Я ловко отжимаю замочек цепочки с подвеской в форме фонарика, обхватываю шею, невольно вспоминая слова Кости о цепи, которую собственно и купил его дочери в подарок. Успеваю удивиться несоответствию празднуемой даты и хрупкости этого детёныша в плюшевой пижаме, удерживающей копну длинных каштановых волос на затылке. И защелкиваю механизм.

Лина тут же опускает руки, трясет головой, расправляя волосы, и поворачивается ко мне, приковывая внимание к ложбинке между грудей.

— Какая прелесть, правда же? Пап, мам? Смотрите!

— Я думала, ты приедешь в субботу, — обиженно бросает Марина, машинально, между делом целуя дочь в висок.

— В субботу дела, прости Мариш.

Но Полина никак не может успокоиться, ей не хватает внимания.

— Пап? — она натягивает верх пижамы, выпячивает грудь, так что полы разъезжаются еще больше и показывает Косте болтающийся между грудей фонарик.

— Очень красиво. У Сашки отличный вкус. По чаю с тортиком или виски?

Лучше конечно виски, но мне еще возвращаться в город.

— Чай.

Я не успеваю сделать и шага, как Лина снова оказывается у меня подмышкой, прижимаясь всем телом ко мне и осыпая благодарностями.

— Она так похожа на клетку, — вдруг заявляет Полина, а я невольно сжимаю её сильнее.

Забавное совпадение, я ведь тоже вначале думал, что покупаю подвеску-клетку.

— Это фонарик. Будет освещать тебе правильный путь во взрослой жизни, — усмехаюсь и откашливаюсь, потому что глотку словно сдавило.

— Не сможете приехать в субботу? Я надену красивое платье…

Я расхохотался, невольно скользнув глазами в бесстыжую ложбинку, и чмокнул девчонку в макушку, привычно втянув носом запах солнечного луга. Весь вечер Лина крутилась подле меня, так или инче задевая. И если бы она не была моей крестницей и дочерью Кости, я заподозрил бы козявку в попытках соблазнить.

Но надо сделать скидку, что я кремень, она слишком молода и наивна, а Марина умеет профессионально выносить мозг нытьём, от чего все инстинкты дохнут, не успевая поднять свои алчные головы.

— Торт изумительный, Мариш, выше всяких похвал! Ты всегда превосходно готовишь, — встал я из-за стола, делая знак Косте, чтоб проводил.

— А вот и нет, Саш, это Полиночка пекла, — в голосе Марины слышится гордость.

— О-о!

Я нахожу глазами именинницу, заранее зардевшуюся, и выдаю положенный набор слов восхищения. Она все также смущенно смотрит в пол, только иногда, быстро, бросает на меня взгляды, и мне нравится её скромность.

— Восемнадцать, — задумчиво протягиваю я, прикуривая от зажигалки на веранде. — В голове не укладывается.

— И не говори… Я еще не готов признать этот факт. Был бы пацан, в армию бы провожал. Мужиком бы уже отпускал. Помнишь нас в этом возрасте? А девки? Ну что с них взять? Одни парни да побрякушки на уме. Но с подарком ты попал. Она неделю про тебя, не переставая, талдычит. А дядя Саша приедет, а он не забыл, а почему только в субботу. Хорошо, что сегодня смог.

Мы покурили в тишине, я сел в машину, выехал, дав отмашку другу, закрывающему ворота. И уже в боковое зеркало увидел ярко освещенное окно на втором этаже с девичьим обнаженным силуэтом.

Ох девка, нарвется ведь на какого-нибудь садиста, который выбьет из нее всю детскую наивность. Но ради нашего с Костяном спокойствия, лучше об этом не знать, а мне об это не думать.

В Клубе не протолкнуться. Оба зала переполнены, внизу курят, и дым поднимается в вип-зону, и если бы я заранее не договорился здесь о встрече, то свалил бы до начала шоу. Но сейчас только поймал официантку в сбруе, с ошейником и в перчатках, попросил прибавить вытяжку, рукой разгоняя между нами дым.

Клубы вымирали. Если раньше Тема считалась элитным развлечением, куда приобщиться можно было только по рекомендации, то с всплеском популярности её засрали, смешали понятия, спутали границы. Стало слишком много левых людей, косящих под Тему, но не имеющих к ней никакого отношения.

То было странное время. С одной стороны, пооткрывалось много тематических мест, никого не смущали аксессуары, партнеры с готовностью шли на игры. С другой, Тема без понятий часто переходила всякие границы — моральные, психологические, этические, в конце концов. Каждый, кто хотел отодрать молоденькую девушку против ее воли — называл себя Домом и беспредельничал. Теперь же, как результат, тематические места стали скорее фетишем, реального саба встретить практически невозможно, постоянно натыкаешься на психологически искалеченных популярной фичей. А профессиональные сабы не вставляли конкретно мне. Я не верил в их искренность.

Популярность спадает, клубы мельчают, приличных заведений для тех кто в Теме остается все меньше.

Наверное все же возраст… К сорока я рассчитывал, что найду себе идеального партнера, готового получать удовольствие от моих причуд, но…

— А теперь, дамы и господа, тушите свет! Шоу начинается!

Внизу на танцполе завизжали малолетки. Сцена озарилась, высвечивая круг с креплениями, рядом стену с приспособлениями для порки.

Шоу, черт.

Я снова подозвал официантку, заказал один шот и попросил счет. Хреновая была идея задержаться в Клубе после встречи. Хотелось новых впечатлений. Да что там, я тешил себя надеждой разглядеть новые лица. Но нет.

Снова толпа фанатов по Теме вне Темы. Очередные искатели острых ощущений и шоу поставлено для них.

Протискиваясь к выходу сквозь толпу молодежи, раздраженно отстранил девчушку с двумя косичками и в ошейнике с заклепками. Надеюсь, тут на входе паспорта спрашивают? Вряд ли пигалице есть восемнадцать и она готова увидеть порку обнаженных девиц и дрочливых долбоебов.

— Ой!

Меня её «ой» прострелило. Я медленно развернулся, молясь, чтобы это «ой» было не от той, на кого я подумал.

— Полина?! Какого хрена ты тут делаешь?

— Я… Тусуюсь.

— Почему здесь?

Мы стояли близко друг другу и орали, чтобы пробиться сквозь гвалт толпы.

— Пошли отсюда, — как само собой разумеющееся, я обхватил ее запястье и потянул к выходу, удивившись сопротивлению. — Ты здесь не останешься. Отец знает?

Полина испуганно завертела головой. Ну конечно, кто в своем уме сообщит отцу, что отправляется тусить в БДСМ-клуб? Зато после вопроса безропотно последовала за мной к выходу.

Хотя надо отметить, я её руку не выпускал.

— Откуда это? — я ткнул пальцем в ошейник.

— А… это… Так, купила.

Я фыркнул, наконец, отпуская её запястье и закуривая.

— Не нравится?

— Безвкусная подделка.

— Я прочитала, что надо обязательно с ошейником, чтоб никто на меня не смог претендовать.

— Прочитала? — протянул я. — Так место выбрано не случайно? Ты готовилась?

Лина вспыхнула и тут же опустила взгляд. И еще эти две косички! Твою мать!

— Ты здесь не останешься, — безапелляционно вынес я, докуривая и выбрасывая сигарету.

— Почему это? — в надутых губках я тот час узнал манеру Марины.

— Потому что это, — тут я подцепил указательным пальцем липовый ошейник и потянул к себе, заставляя Лину тянуться на носочках, — никого не обманет. Во-первых. А во-вторых, представляю, как удивиться Костя, когда узнает, где ты проводишь свою вечеринку.

В этот момент липовый ошейник лопнул, не выдержав натяжения. В глазах Лины отразился испуг, но от потерянного аксессуара или от моих слов, я не понял. Подхватил покачнувшуюся девчонку, отмечая, как на её фигурке ладненько сидит кожаная куртка и такие же штаны. А ведь действительно готовилась. Гуглила!

Повезло, что Клуб реально проходной, тусовочный. А если бы она по глупости зашла в настоящее тематическое место? Что бы с ней стало?

— Что вообще за блажь с Темой? — уточнил я по дороге к машине на парковке.

— Почему блажь? Может это самосознание?

— Да что ты? — присвистнул я. — И кто помог осознать? Не отцовский ремень, случаем?

Мне даже вглядываться в темноте не надо было, чтобы догадаться, как мучительно краснеет сейчас Полина.

— Тема — это не только порки!

— Да неужели? Как интересно. Пока везу тебя домой, расскажи-ка мне, что ты вычитала по Теме?

— Ой, мне нельзя домой! Если папа увидит, то…

— Будет тебе Тема. Смотри, и вечер не впустую пройдет. Да, Лина?

— Я им сказала, что ночую у подруги.

Под нежное ворчание движка, я оглядел свою чудо-крестницу в подсветке приборной панели. В час ночи явиться с ней в этом провокационном костюме к Косте, объяснять, где я выловил дочь, тот еще квест. Пожалуй, разумнее будет к подруге.

— Где живет подруга? — судя по адресу, езды мне на ночь отмеряно много. — Пристегнись. И раз уж все равно ехать час, то жду посвящения в Тему.

— А вы, дядь Саш, что делали в этом клубе?

Хор-роший вопрос!

Я не знал плакать или хохотать без остановки от той каши, что вывалила мне Лина про Тему. Отпустил к подруге, дождался звонка, что она в квартире, и развернулся в обратном направлении.

И теперь передо мной встала серьезная дилемма, как предупредить Костю, чтобы он защитил дочь от Темы? Она же как глупый ягненок лезет в пруд к крокодилам. Один щелчок челюстью и не останется от ягненка ни рожек ни ножек.

Я грустно усмехнулся, включив дворники. Весна, у Полины предположительно скоро сессия, надеюсь, на вылазки времени не останется. А что потом? Как изолировать ее на каникулах? Как проконтролировать всё оставшееся время?

Это не моя дочь. Это забота Кости, вот пусть его и заботит.

Но как ввести его в курс дела?

Ночью проснулся от кошмара, что друг нашел свою Полю в моей квартире для встреч, посаженной в клетку в форме подаренного фонаря-подвески. Что за наваждение? Хотя я знал… Я так и не решил, как аккуратно сообщить Косте о проблеме, но подумал, что можно воздействовать непосредственно на источник проблем. На саму Полину.

Когда и как, не продумывал, положившись на обстоятельства.

Вообще, с Костяном мы часто пересекались по бизнесу, а два раза в неделю неизменно встречались в тренажерке на спарринге. Так что я во вторник узнал последние семейные новости.

— Ленка, которую привела тебе Маринка, бомба. Тут во, — Костя руками обрисовал шары в районе груди, — там во! — то же самое проделал в районе зада. — На голову блондинка.

Я только усмехался, прикидывая, как бы съехать с темы моего сватовства на дочь друга.

— Блондинка, понимаешь? Вообще ничего в голове не задерживается. Как я рад, что мои девочки все же иногда задумываются, прежде чем говорить. Или делать.

Ну да, ну да.

— Хорошо погудели? Полинка как? Пригласила кого? Подарков много было?

— А! Полька поулыбалась для приличия и свинтила в свою комнату. Гудела она в воскресенье.

— Где? — ухватился я за возможность.

— В каком-то клубе, — пожал плечами Костян, а я скрипнул от раздражения зубами.

— В каком?

— Да я не уточнял. Дал кредитку, вставил пару вразумлений и велел отзвониться.

Как можно быть настолько безалаберным в вопросах воспитания и безопасности дочери? Я не понимал. Ситуация бесила. И все равно я сознавал, что не смогу рассказать Косте про Клуб и Тему, раз уж Полина промолчала. Но кое-что обговорить мы можем.

— Ты не спешишь? Может, заедем в кафе, поужинаем, поговорим?

За весь вечер Константин впервые напрягся.

— Случилось что?

— Нет, не напрягайся. Просто поговорим. О Полине.

Зря я это уточнил. Теперь Костя требовал немедленно выложить всё, что мне известно.

— Успокойся, Кость. Я просто…

Что я просто? Охреневаю, что твоя дочурка может вляпаться в Тему по самые ушки, так что не только ты, но даже я не вытяну?

— Просто я беспокоюсь. Для меня оказалось неожиданным ее резкое взросление.

— Оно даже для меня неожиданное, — перебил меня друг. — Уже не знаю чего ждать. Но да, поедем, перекусим, перетрём. Я даже рад, что ты поднял эту тему. Мне не с кем поделиться тревогами. Не на Маринку же перекладывать? Поехали.

За хорошо прожаренным стейком, выдержанным виски, мы с Костей говорили о семье. Его. У меня её, слава богу, не было. Так я подумал, немного охреневая от его проблем.

— И тёща, мать её, всё зудит и зудит! Тестя то мы схоронили, так она на мою шею пересела.

— Тогда может Полину к ней отправить? На лето?

— Так не хочет она ехать, Сань. Ей тоже этот геморрой не нужен. Там огород, полоть, пахать, окапывать. Козы. И это не только молоко, нахрен, а еще сено-навоз. Свиней опять же возьмет. Вот не справляется, зачем заводит? Три теплицы! Три, Сань! Куда, спрашиваю? А как же свои огурчики, свои помидорчики? Я ей: всё сожрёшь? А у нее железный аргумент: вам отдам. А нам не надо. Мы если захотим в магазине купим. А к ней ездить за этим банками-склянками просто некогда. Не понимает же. Все эти соления, варения, картошки-капусты. И Маринка как на заклание, каждый выходной, на весь отпуск. Понимаешь? Вместо отпуска — к матери засаливать помидору, а то пропадет. А каждую весну я еду к ней выкидывать все припасы в овраг, потому что никто нахрен это сожрать не может!

— Не кипятись. Если хочется ей этим заниматься…

— В том то и дело, что я не понимаю этого. У нее здоровья не хватает, так она Маринку гробит. А теперь и на Польку. В общем, дурдом.

— А поговорить ты с ней мог об этом? Пусть сажает всего понемногу, только на себя.

— Ну ты чего?! Она не может! А вдруг мы с голоду сдохнем? А вдруг земля пропадет? А чего ж хлев-то простаивать будет?

— Найми ей помощника. Ты же не бедный родственник.

— Э…

Костя выпал. Замолчал. Неужели ему не приходила в голову такая простая идея? Она же на поверхности.

— Хм. А ведь ты прав! Помощника с женой. Он ей по огороду будет помогать, с хлевом, а она с соленьями всякими. А?

Я кивнул, поднял стопку в знак решения одной проблемы и выпил, чтобы уже подобраться к другой.

— А Полина, как учится? Ей нравится в академии?

— Нравится. Только голова не тем, чем надо, забита. Студентка, чего с нее взять. Вырвалась из школы и думает, что уже большая. Тут подкатила ко мне, говорит, разреши мне с подругой в городе жить, квартиру снимать с ней на двоих будем.

— Нет! — резко прервал я друга.

— Конечно, нет! Я так ей и сказал. Мала ещё.

Я кивнул, резко теряя аппетит. Если эта пигалица еще и от родительского контроля отобьется, точно пропадет.

— Слушай, может дело не мое, но ты бы за Полиной приглядывал получше. Говорил, друзья тебе ее не нравятся? Так пробей их, кто, чьи, откуда. Найми дочери водителя, пусть возит ее до академии, забирает сразу после пар.

— Ты в своем уме? У меня конечно тоже паранойя играет, но ей же восемнадцать, она мне при каждом удобном, и неудобном тоже, случае втирает, какая она взрослая. А я чего? За ручку ее в школу и из школы? Нет, Сань, тут все сложнее. Психология подросткового возраста. Не окажу доверия, стану давить и контролировать, замкнется и быстрее бед натворит.

— А сейчас она с тобой открыта? Откровенна?

— А чего ей скрывать?

Да уж. Совсем нечего.

— Мало ли. Только не считай её подростком. Её могут интересовать весьма взрослые развлечения. Постарайся хотя бы её свободное время инспектировать: где бывает, с кем. Зря ты не знакомишься с ее друзьями, мало ли кто ей сейчас может мозги промыть.

— Саш, ты так говоришь, будто чего то знаешь про нее такое… Но ведь ты бы мне сказал?

Как оказалось, сказал бы, да не всё.

— А то! Если бы знал — тебе сказал бы первому.

Или попытался бы. Вот как сейчас.

— Кстати, на лето хочу пристроить ее к себе на практику, как думаешь? — Костя сразу переключился, а у меня от перспективы взять на себя родительскую роль и воспитание крестницы, свело внутренности.

Я не до конца понимал, почему меня эта мысль тревожит. На фоне вполне объяснимой озабоченности будущим девчонки, я на задворках сознания еще испытывал предвкушение. Дом не имеет права лгать самому себе и отрицать испытываемых эмоций, иначе всё быстро выйдет из-под контроля. А потому я все же уловил в себе предвкушение. Как перед охотой. Как перед игрой.

Ну нет. Это же Полина! Дочь друга и моя крестница. Я даже сейчас помню, как по бёдрам растекается теплое пятно её мочи, когда держу Полинку завернутую в пеленки. И теперь я всерьез собираюсь поиграть с девчонкой в Тему?

Точно нет. Надо разобраться с этими мыслями и вычистить их из головы до того, как доберусь до нее.

Глава 2. Классическое назидание

Варя выдохлась. Я дёрнул за прищепки на её сосках, отмечая заторможенную реакцию.