Люби меня полностью Невеличка Ася
Полина резко сдернула платье через голову, отбрасывая его в сторону и тут же закрывая грудь руками.
– Теперь трусы.
Она вздрогнула и напряженно уставилась мне в лицо.
– Можно не надо? Я возненавижу вас, дядя Саша.
– Снимай все.
Я наблюдал, как лихорадочный румянец смущения пятнами покрывает ее щеки, шею и линию декольте, как неуверенно переступает девушка, со всех сторон охваченная ярким светом дня. Как на ладони. Никуда не спрятаться, ничего не скрыть.
Легкий озноб предвкушения прошелся по позвоночнику, между лопаток, поднимая волосы на загривке и тут же отдавая разрядом в пах, начиная гнать кровь по венам.
Стоп, Саня. Это не сессия. Ненастоящая сессия. Это дочь твоего лучшего друга.
Но это напоминание слабо помогало снять давление на член, и ширинка начала предательски оттопыриваться.
– Снимай.
Голос стал тяжелым и тягучим, но за собственным стрессом Полина не должна заметить этого. А вот мою чертову эрекцию – запросто. Но пока она в упор смотрела мне в глаза.
– Это сессия – и это твое наказание. Или соглашайся на порку.
Мне хватило досчитать до трех, когда упрямая девчонка, поджав губы и стиснув челюсти, решительно отняла руки от груди и одним движением стянула трусы, резко поднимаясь и с вызовом всматриваясь в меня, не находя, куда деть руки.
– Выпрямись и стой смирно. Я хочу рассмотреть тебя.
Теперь румянец залил все лицо, Лина отвела взгляд, уставившись в пол. Но мне нужно было ее полное унижение.
– Смотри на меня, – приказал я, поймав взгляд. – Не опускай голову и не закрывайся.
Я неторопливо оценивал обнаженную девушку, отгоняя не относящиеся к сессии мысли. Это сессия для меня игра. Я всегда возбуждаюсь от игры, это нормально. То, что партнерша в данном случае не совсем обычная, означает только то, что эта сессия сексом не закончится.
С небольшим усилием я справился с дыханием и аккуратно пошел ощупывать взглядом тело Лины.
На мой вкус, худосочная, но с нежной, отзывчивой кожей. Чувствительная, быстро реагирующая на взгляд. Я только мазнул по соскам, как они сморщились и собрались в тугие комочки, запустив волну мурашек по ее телу.
Ниже – шикарный подкачанный живот, без выпирающих кубиков, но видно, что не мягкий. Особо притягивала взгляд и дразнила бусинка в пупке.
Я выдохнул. Наверное, сдерживал дыхание, чтобы не дышать, как паровоз, но это сбило весь воспитательный процесс. Полина неожиданно подалась ко мне.
– Стой на месте.
Я снова поймал ее взгляд, который неуловимо изменился, стал более темным. Зрачки расширились, ноздри трепетали, а с дыханием Полина не справлялась, выдавая свое… возбуждение?
Ладно, признаюсь, ситуация пикантная. Я сам несколько не контролирую свои реакции. Но она-то?
– Наказание заключается в унижении. Это лучше порки?
– Не знаю, – тяжело выдохнула Лина, облизывая пересохшие губы. – Меня никогда не пороли…
– Ты побоялась порки и получила альтернативное наказание. Его смысл ясен?
– Да. Мне было стыдно раздеваться перед вами.
Меня смутило слово, употребленное в прошедшем времени. Было стыдно? А теперь нет? Она слишком быстро адаптировалась.
– Я могу продлить унижение. Расскажу тебе, что я вижу, когда смотрю на тебя.
Снова Лина качнулась, сделав попытку прикрыться, но вовремя опомнилась.
– У тебя очень длинные красивые ноги. Ты садишься на шпагат?
– Да, – сдавленно прошептала она.
– Очень чистый лобок. Эпиляция или бритье?
– Эпиляция.
– В салоне? Как часто?
– Раз в месяц, – неохотно ответила Лина.
– Подними руки за голову.
– Зач… А, ладно.
– Подмышки тоже чистые. Недавно делала?
– Неделю назад. Шугаринг. Мне надолго хватает.
– Хорошо. Значит, когда тебе в салоне эпилируют зону бикини – это тебя не смущает?
– Меня и поход к гинекологу не смущает, – огрызнулась она, опуская руки.
– За голову! – чуть резче, чем нужно, приказал я. – Почему сейчас требование раздеться стало проблемой? Я наказывал наугад. Не знал, смутит ли тебя эта просьба.
– Потому что это вы. Мастер БДСМ, а не мастер эпиляции.
За разговором она явно расслабилась и теперь чувствовала себя комфортнее даже раздетой. А мне хотелось довести ее до кондиции. Чтобы она разрыдалась от неконтролируемых эмоций.
– Я вижу, тебе недостаточно наказания. Садись в исходную позицию, – я кивком указал себе в ноги, – продолжим.
– На пол?
– А что тебя смущает?
– Чистота комнаты, мастер, – ехидно бросила она, неосмотрительно подходя ближе.
Я сгруппировался и моментально перехватил ее за запястье, дернул на себя и одним движением перекинул через колени.
– Не нарывайся. Мы без паузы можем перейти к сессии по поиску твоего болевого порога, – прошипел я, не удерживаясь и сминая ее полные накачанные ягодицы.
Глава 5
Дремлющий мастер
Полина дрожала под моими руками. Я очень рассчитывал, что от страха, потому что самого меня трясло от желания.
Не позволяя ей заглянуть мне в лицо, я опустил девушку попой на пол, встал, чтобы задернуть шторы, и вернулся в кресло. Все это время она скромно сидела внизу, не поднимая головы и целомудренно прикрыв руками раскрытое место между бедер.
– Бандаж, – продолжил я, словно ничего между нами не произошло и сессия продолжается в обычном режиме. – Давай посмотрим, чем связывание может быть опасно. Или ты гуглила?
– Нет, – глухо отозвалась Полина.
Ее близость между моими коленями выбивала из равновесия. Хотелось плюнуть на лекцию и заняться практикой, прижать к себе теснее, покрутить соски между пальцами, дернуть за бусинку ниже и…
– Дядь Саш?
Я вздрогнул, выныривая из кумарящих грез. Полина запрокинула голову, вглядываясь в меня слезящимися глазами и кривя рот. И только тут я осознал, что накрутил ее волосы на кулак, тянул на себя, выгибая ее тело луком.
– Черт…
Я отпустил и потянулся за сигаретами, уже зажал одну между губ, когда скрючившаяся в ногах Полина ожила:
– Мама запрещает курить дома… Она убьет меня.
– Черт! Я на веранду. Можешь одеться. Наказание закончено, сессия – нет.
Поспешно покинув гостиную, я высосал две сигареты, прежде чем пришел в себя и проветрил голову.
Чуть не заигрался. Я почти чувствовал на языке вкус ее кожи, почти ощущал пальцами тугие соски, почти раскатал девчонку тут же в ее доме. Какого хрена это было?
Вдохнул. Выдохнул. Зажмурился, наполняясь ароматом распускающегося сада, запахом еще влажной после талого снега земли, с щекочущей ноткой пробивающейся зелени. Как же, твою мать, хорошо, когда не создаешь себе проблем!
Так, я же ей велел одеться, когда сбегал из дома? Лучше, чтобы она снова была в платье и не вводила в искушение.
Я вернулся, взяв над собой полный контроль и с твердой мыслью завершить начатое дело по отвращению Полины от Темы. Мое счастье, если до Костяна так и не дойдет, чем я тут с его дочерью занимался.
– Это так завораживающе прекрасно! – почти пропела Полина, не успел я переступить порог комнаты.
Ну хоть в платье, и надеюсь, в трусах! Она сидела на том же месте, на полу перед креслом, в полутемной комнате с проецируемой фотографией на стене. Я перевел взгляд на фото, обескураженный тем, что же она там увидела прекрасного, и вздрогнул.
Мелкая коза покопалась в моем телефоне и вытащила фото Веры, связанной по технике «шибари». Внутри снова зашевелились противоречия: недовольство ее любопытством и восхищение, что она смогла оценить мою лучшую работу.
Я тащился от связывания. Для меня в затягивании прекрасного подчиненного тела в узлы была особая философия. Обездвиживание, сдавливание и подвешивание. И сладкая, ни с чем не сравнимая боль…
– Ты должна смотреть другие фотографии. С некрозами тканей, вывихами, ожогами и разрезами от веревок…
– Это ужасные фотки, – поморщилась Лина, не отрывая взгляда от стены. – А эта как картина, как произведение искусства.
Я вздохнул, потеряв всякую охоту доводить сессию до конца. Подошел к креслу и сел на пол рядом с Линой, чтобы посмотреть на свою работу с ее ракурса.
– Сессия закончена, – тихо проговорил я, прислоняясь спиной к креслу и заводя руку за спину девушки.
Она облегченно выдохнула, с легким кряхтением разогнула ноги, с видимым наслаждением вытягивая их вперед, и беззастенчиво устроилась головой на моем согнутом локте.
– Я не знала, что это может быть так красиво. Она как бабочка, запутавшаяся в паутине… От этого зрелища иголки под кожей. Кто она?
– Это Вера.
– Вы знаете ее?
– Мы встречались.
Полина встрепенулась, но не подскочила, а повернула лицо ко мне, вдруг оказавшись в опасной близости к губам.
– Это вы ее так связали?
Восхищение и недоверие, что мастер этой паутины может сидеть рядом с ней.
– Да, – тихо усмехнулся я. – Для меня это тоже искусство…
И мы замолчали, разглядывая неестественно большое изображение на стене, с красивыми, вычурными переплетениями, с натянувшимися узлами. И в этой паутине веревок скрывалась жемчужина, или как окрестила ее Полина, бабочка: прекрасное в своем изломе женское тело, без отеков и синюшностей, без впивающихся до крови веревок, без гримас боли и страха. Только чистое наслаждение и экстаз.
Под ложечкой засосало от нестерпимого желания затянуться сигаретой, но старое сладкое воспоминание об утраченном удерживало на месте.
– Пожалуйста?
– Что? – не понял я.
– Пожалуйста, дядя Саша, свяжите меня так же?
Я уезжал от Полины, не ответив ни «да», ни «нет».
«Да» не мог ответить, потому что шибари требовала тщательной подготовки, знания тела человека, его реакций, болевого порога. Ничего этого о Полине я не знал и узнавать не собирался.
Но не смог сказать «нет», потому что ощутил дикий поток желания сделать это снова. С той, которая доверяет мне безусловно. С той, которую я знаю до миллиметра.
Как когда-то знал Веру.
От воспоминаний о ней стало грустно и тошно. Когда-то я был уверен, что нашел идеальную нижнюю. Она как вода принимала любую форму, подстраивалась под любое правило, обтекала любые конфликты.
Идеальная! До тех пор, пока в клубе на рождественском вечере не встретила Игоря Кельмера и на следующее утро без объяснений покинула меня.
Я был уверен, что Вера обломится и вернется зализывать свои израненные амбиции ко мне, но уже через месяц увидел ее в сопровождении охраны Кельмера, а потом узнал, что она переехала в его дом.
Обычная жизненная ситуация, казалось бы. Но для меня это стало предательством, выжегшим внутренности дотла. Чтобы чувствам и эмоциям не за что было зацепиться.
Именно тогда я поперся в СМ, садо-мазо, чтобы на других идиотках вымещать собственную злость и несостоятельность. Потом прошел школу оргий, чтобы перестать воспринимать Веру единственной. И только через год, когда случайно выяснил, что Вера перескочила с Игоря на его отца, Кельмера-старшего, заказал панихиду и успокоился.
Зная эту семейку, неразборчивой Вере при них долго не задержаться. Но и мне она стала не нужна…
Вот только год вытравливая из себя чувства, я вообще разучился доверять женщинам. Пользоваться всегда умел, а доверять…
Полина.
Молодая, глупенькая, любопытная козявка. Она мне не пара, я в принципе не могу рассматривать ее для себя. Но что-то в ней меня тревожило. Беспокойство за необдуманные поступки? Да, безусловно. Ведь потом рано или поздно всплывет, что я знал о ее увлечении.
Но не только беспокойство. Оно отходило на второй или даже на третий план. На первом было что-то еще.
Я вышел покурить на лоджию, и взгляд сам собой наткнулся на закрытый шкаф с приблудой. Игрушки и основные приспособления были на другой квартире для встреч, но веревки для шибари я хранил дома, потому что только тут мог их подготовить.
Достал, натянул, проверил. Пересохли. Утратили эластичность. После кипячения потеряют оставшуюся плотность и порвутся в самый ответственный момент. И мне повезет, если до того, как я подвешу Лину, а если после?
Вздрогнул, поймав себя, что мысленно я уже надеваю бандаж на Полину! Я думаю об этом, и мне это нравится. Я охренеть как хочу связать ее тело, завести руки за спину, чтобы девчонка выгнулась, прикрепить волосы, чтобы обнажить шею. Видеть, как краснеют ее щеки, шея, грудь.
Я сглотнул, сминая сигарету и тут же закуривая новую.
Полина меня возбуждает? Не уверен. Игра. Вот от чего меня прет. А играю я с Полиной, поэтому возбуждаюсь от нее. Этого факта не отменить.
Закрыл глаза, вспоминая последнюю сессию, свою реакцию на фазы игры и ответное возбуждение девчонки. Ее возбуждение. Я не настолько хорошо знаю Полину, но почти уверен, что ее игра с наказанием завела не меньше! Не я, меня она стеснялась, как сама призналась, а именно игра.
Я открыл глаза, на пару секунд ослепнув от заходящего солнца и от собственной догадки. А может, Полина не ошибается в том, что она сабмиссив[5]?
Накидал сообщение:
«Хочешь продолжения сессий?»
«Да!»
Не успел я вынести веревку в мусоропровод, как пришло уточнение:
«Будете меня связывать?»
Я устало провел ладонью по лицу и посмотрел в зеркало. Кого я там мог увидеть, кроме взрослого, одинокого, уставшего от жизни извращенца, сделавшего стойку на девчонку? Не чужую ему девчонку.
Кого я пытаюсь обмануть: себя или ее?
«Нет, Лина, это допустимо только между доминантом и его нижней. Но мы продолжим сессии. Я о многом смогу тебя предупредить и подготовить».
И заодно смогу проверить, саба она или нет.
– Ну как прошло?
– Что?
Костя передал мою сумку после тренировки, подхватил полотенце и ждал, когда я смотаю с рук бинты.
– Проверка? Смс-то я от тебя получил, что все норм. Там действительно все норм было или ты не хочешь меня расстраивать?
Я с удивлением поднял на него глаза. Не думал, что кореш спросит меня о субботе.
– Нечем расстраивать, все было в порядке. Она была дома.
– Одна? – подозрительно уточнил Костя.
Я поднялся, забирая полотенце, и кивнул другу в сторону душевых.
– Одна.
– И что? Ты приехал, проверил, поговорил?
Тупые вопросы вокруг и около раздражали. Я точно помнил, что улик не оставил. Все свои приборы забрал, как и принес, – в сумке. Больше ничего в доме не могло остаться, что навело бы на мысль о происходящем.
– Приехал, она открыла, спросил, все ли в порядке, заглянул в дом, чтобы убедиться, что одна, и уехал. Все, Кость.
Я уже стащил боксеры и встал под душ, когда друг придвинулся ближе и спросил громче, чтобы перекрыть шум воды:
– Точно все? А семь сигарет на веранде ты высосал за эти три минуты, что приезжал проведать? А?
Твою мать!
Я сунул голову под воду, быстро соображая, чем себя оправдать. И, сука, плохо выходило. Выручило, что Костян тоже встал под соседний душ и временно прекратил допрос.
Уже отключив воду и вытираясь насухо, я сам выдал полуправду:
– Я не сразу уехал. Постояли на веранде, поговорили.
– О чем?
– О проблемах взросления, Кость. Она пожаловалась, что вы ей проходу не даете, даже меня стражником приставили. И я, пользуясь случаем, вкатил ей мораль про секты, подстерегающие неприятности и прочее. О чем мы с тобой говорили ранее.
Костя облегченно выдохнул и хлопнул меня по плечу.
– Спасибо! Вот за это спасибо, Сань! Нас коза вообще слушать перестала. А знаешь что? Приезжай к нам в пятницу? Сейчас на природе так душевно! Рыбалка, шашлычок, банька?
Я закинул свернутое полотенце в корзину под использованные и утвердительно кивнул:
– Приеду.
Ну а почему бы не провести выходные в доме друга? Не бегать же мне теперь от него в связи с непредвиденными обстоятельствами?
На парковке мы распрощались, и я тут же накидал Полине инструкции по алиби и чистке телефона от смс и сообщений в мессенджере.
Береженого бог бережет. Мне не лишним будет это помнить.
«Сессия на моей территории. В пятницу заберу из академии, а вечером после сессии подвезу домой».
«Лучше я к подруге отпрошусь! Так будет удобнее».
Я подумал и согласился. Проще явиться в пятницу к Косте без Полины, чем вызвать еще одну лавину тупых вопросов.
До пятницы я еле дотянул. Время тянулось крайне медленно, несмотря на плотную рабочую загрузку. Зато с утра в пятницу я летал по офису легким пружинистым шагом, но не заметил бы, если бы секретарша, догнав меня в очередной раз в коридоре, не пошутила над этим.
А ведь точно, я в диком нетерпении встречи с Полиной. И в предвкушении игры. Это определенно может вызвать осложнения.
– Таня, в мой кабинет. У нас сессия.
Секретарь тут же опустила глаза и тихо ответила:
– Да, господин.
Таня – моя вторая раба с заключенным между нами договором. Интимные моменты случаются чаще, чем с Ниной, но строго отграничены от личной жизни. В командировки вместе мы не ездим, кроме офиса, в рабочее время сессий не проводим, потому что Таня замужем, в счастливом браке, с ее слов, и с двумя маленькими детьми.
Читать бесплатно другие книги:
