Грязная работа Мур Кристофер
– Чарли, это Одри, – раздался шепот в трубке. – Они здесь, прямо сейчас. Морриган здесь.
26. Орфей в ливнестоке
Чарли бросил фургон боком на улице и взбежал по ступенькам буддистского центра, зовя на ходу Одри. Громадные двери висели на одной петле, стекло разбито, внутри все шкафы и ящики открыты, все разбросано, перевернуто или сломано.
– Одри!
Откуда-то послышался голос, и Чарли опять выбежал на улицу.
– Одри?
– Мы внизу, – донеслось снизу. – Мы еще под крыльцом.
Чарли сбежал по ступенькам. Сбоку за решеткой что-то шевелилось. Чарли распахнул дверцу. Внутри, съежившись, сидели Одри и еще полдюжины человек, а также целый беличий выводок. Чарли влез к ним и обхватил Одри руками. По пути сюда он старался не прерывать с нею связь, но неподалеку от “Трех драгоценностей” телефонный аккумулятор сел, и несколько ужасающих мгновений Чарли воображал, что потерял ее – свое будущее, свою надежду, – едва – надежда пробудилась вновь. Облегчение теперь было таково, что Чарли еле дышал.
– Они ушли? – спросила Одри.
– По-моему, да. Я так рад, что с тобой все хорошо.
Чарли вывел всех из-под крыльца и в дом. Беличий Народец жался к стене и двигался быстро, чтобы не заметили с улицы.
Кто-то похлопал Чарли по плечу, он обернулся и увидел Ирэну Посокованович. Она улыбалась. Чарли отпрыгнул на пару шагов и завопил:
– Не бейте меня током, я хороший.
– Это я знаю, мистер Ашер. Я просто хотела уточнить – может, я поставлю ваш фургон как полагается, чтобы не отбуксировали?
– Ой, да, это будет очень мило. – Чарли отдал ей ключи. – Спасибо.
В доме Одри сказала:
– Она просто хочет помочь.
– Она жуткая, – ответил Чарли, но ему тут же показалось, что в глазах Одри скользнуло неодобрение, и он моментально исправился: – Я имею в виду, в наиприятнейшем смысле.
Они вошли в кухню и остановились перед открытой кладовой.
– Всё забрали, – сказала Одри. – Вот поэтому и не тронули нас. Мы их не интересуем.
Чарли так разозлился, что с трудом мыслил, однако, не находя выхода злости, лишь затрясся и попробовал удержать голос в узде.
– Они только что сделали то же самое с моей лавкой. То есть – что-то сделало.
– Здесь у нас было душ триста, – сказала Одри.
– Они забрали душу Рейчел.
Одри приобняла его, но Чарли стряхнул ее руку и вышел из кухни.
– Ну всё, Одри. Со мной всё.
– Что значит – “с тобой всё”? Ты меня пугаешь.
– Спроси у Народца, откуда можно попасть в систему ливнестоков. Они же знают?
– Наверное. Только тебе нельзя.
Он развернулся к ней так резко, что она отпрыгнула.
– Я должен. Выясни, Одри. И сажай всех ко мне в фургон. Я хочу, чтобы все вы были у меня в доме. Там безопаснее.
Все они собрались у Чарли в гостиной: Софи, Одри, Джейн, Кассандра, Лили, Мятник Свеж, немертвые клиенты из буддистского центра, адские псы, а также с полсотни Беличьего Народца. Лили, Джейн и Кассандра с ногами забрались на диван, чтобы оказаться подальше от мелких существ, кишевших вокруг обеденной стойки и над ней.
– Ничего прикид, – сказала Лили. – Но беээ.
– Спасибо, – ответила Одри. Софи стояла рядом, оглядывая Одри снизу доверху, словно пытаясь угадать ее вес.
– Я еврей, – сказала она. – А ты еврей?
– Нет, я буддист, – ответила Одри.
– Это как шикса?
– Да, по-моему, – сказала Одри. – Это разновидность шиксы.
– А, тогда, наверное, нормально. И мои собачки – шиксы. Их так миссис Лин зовет.
– Внушительные у тебя собачки, – сказала Одри.
– Они хотят твоих малышей, но я им не дам, ладно?
– Спасибо. Это будет мило.
– Если ты моему папуле не будешь делать гадости. А если будешь, им капец.
– Конечно, – согласилась Одри. – Особые обстоятельства.
– Ты ему очень нравишься.
– Я рада. Он мне тоже очень нравится.
– По-моему, ты ничего.
– Ну, и ты тоже, – ответила Одри. Она улыбнулась маленькой брюнетке с душераздирающими голубыми глазами и характером – и едва сдержалась, не сгребла ее в объятия и не сдавила так, чтобы душа вон.
Чарли запрыгнул на диван к Джейн, Кассандре и Лили и выпрямился, но, бросив взгляд на Мятника Свежа, понял: ему все равно не стать выше исполинского Торговца Смертью, что отчасти нервировало. (Мятник же сосредоточился только на Лили. Это несколько тоже нервировало.)
– Так, ребята, я собираюсь кое-что сделать и могу оттуда не вернуться. Джейн, в том письме, что я тебе отправлял, все бумаги, которые сделают тебя законным опекуном Софи.
– Я пошла отсюда, – сказала Лили.
– Нет. – Чарли поймал ее за руку. – Ты мне тоже здесь нужна. Тебе я оставляю лавку, но с условием, что процент от прибыли пойдет Джейн и поможет ей растить Софи. И чтобы девочке хватило на колледж. Я знаю, у тебя будущее шеф-повара, но я тебе доверяю, и у тебя хорошо получается.
Лили, похоже, хотела съязвить, но пожала плечами и сказала только:
– Еще бы. Я могу управлять лавкой и готовить. Ты же торгуешь смертью и воспитываешь дочь.
– Спасибо. Джейн, тебе, само собой, отходит дом, но когда Софи вырастет, если она захочет остаться в городе, ты в любой миг должна будешь выделить ей квартиру.
Джейн соскочила с дивана.
– Чарли, хватить молоть языком, только попробуй сделать…
– Прошу тебя. Джейн, мне пора. Все это записано, я просто хотел, чтобы ты лично выслушала.
– Ладно, – ответила она. Чарли обнял сестру, Кассандру и Лили, затем направился в спальню и поманил Мятника Свежа за собой.
– Мятник, я иду в Преисподнюю к Морриган – за душой Рейчел, за всеми душами. Пора.
Дылда кивнул – очень серьезно:
– Я с вами.
– Нет, не со мной. Вы должны остаться здесь присматривать за Одри, Софи и остальными. Снаружи полиция, но, сдается мне, если Морриган явятся, фараоны не поверят своим глазам и замешкаются. А вы нет.
Мятник покачал головой:
– Ну что вы там один сможете? Давайте я пойду с вами. Будем драться вместе.
– Это вряд ли, – сказал Чарли. – Я благословен или как-то. В пророчестве говорится: “Люминатус восстанет и сойдется в битве с Силами Тьмы в Городе Двух Мостов”. Там не говорится: “Люминатус и верный его подпевала Мятник Свеж”.
– Никакой я вам не подпевала.
– Вот и я о том же, – сказал Чарли, который говорил совершенно не о том. – Я к тому, что у меня есть какая-то защита, а у вас, вероятно, нет. И если я не вернусь, вам нужно будет торговать смертью и дальше. Может, весы опять на нашу сторону склоните.
Мятник Свеж кивнул, уставив глаза в пол.
– Ну хоть моих “орлов пустыни” возьмете – как талисман? – Дылда снова поднял голову. Теперь он – ухмылялся.
– Один возьму, – ответил Чарли.
Мятник Свеж стащил наплечную кобуру и подтянул ремешки, чтобы Чарли было как раз, затем помог ему надеть.
– Здесь, под правой рукой, у вас две запасные обоймы, – сказал он. – Надеюсь, так много вам стрелять не придется, иначе какой-нибудь мудило у нас сильно оглохнет.
– Спасибо, – сказал Чарли.
Мятник помог ему надеть твидовый пиджак поверх кобуры.
– Знаете, может, вы и хорошо вооружены, только все равно больше смахиваете на учителя английского. У вас что, ничего более подобающего случаю нет?
– Джеймс Бонд всегда ходил в смокинге, – ответил Чарли.
– Да-да, я понимаю, что грань между реальностью и вымыслом у нас в последнее время немножко смазана…
– Шутка, – сказал Чарли. – В лавке есть что-то кожаное и защита для мотокросса. Мне она как раз, если найду.
– Хорошо. – Мятник похлопал Чарли по плечам, словно хотел сделать их пошире. – Увидите эту суку с ядовитым маникюром – впендюрьте ей от меня, ладно?
– Пистон у сцуки в сраке гохну, – ответил Чарли.
– А вот этого не надо.
– Извините.
Самое трудное началось через несколько минут.
– Солнышко, папе нужно кое-что сделать.
– Ты пойдешь за мамочкой?
Чарли сидел на корточках перед дочерью, и от ее вопроса чуть не сделал оверкиль. За последние два года она вспоминала о маме раз десять, не больше.
– Почему ты так сказала, солнышко?
– Не знаю. Я про нее думала.
– Ну ты же знаешь – она тебя очень любила.
– Ага.
– И я тоже очень тебя люблю, что бы ни случилось.
– Ага, ты вчера сказал.
– И я вчера не шутил. А теперь мне нужно уйти на самом деле. Посражаться с плохими парнями, и я могу их не победить.
Нижняя губа Софи выпятилась континентальным шельфом.
“Не плачь, не плачь, не плачь, не плачь, – про себя затянул нараспев Чарли. – Если ты заплачешь, я не справлюсь”.
– Не плачь, солнышко. Все будет хорошо.
– Нихачуууууууууууууу, – взвыла Софи. – Я хочу с тобой. Я хочу с тобой. Не уходи, папуля, я хочу с тобой.
Чарли прижал ее к себе и умоляюще оглянулся: где же сестра? Джейн подошла и взяла у него Софи.
– Нихачуууу. Я хочу с тобой.
– Тебе со мной нельзя, солнышко. – И Чарли вынырнул из квартиры, пока сердце снова не разорвалось на части.
Одри ждала его на площадке. С ней были пятьдесят три беличьи личности.
– Я отвезу тебя ко входу, – сказала она. – Не спорь.
– Нет, – ответил Чарли. – Я тебя уже нашел и больше не потеряю. Ты остаешься.
– Паразит! Кто тебе дал право быть паразитом? Я тоже тебя только что нашла.
– Да, но я – так себе находка.
– Ты паразит, – сказала она, кинулась к нему в объятия и поцеловала. Прошло довольно много времени, а потом Чарли оглянулся. Весь Беличий Народец взирал на них снизу.
– Что они тут делают?
– Они идут с тобой.
– Нет. Слишком рискованно.
– Значит, и для тебя слишком рискованно. Ты даже не в курсе, что там внизу может оказаться. Та тварь, что ворвалась в лавку, была не Морриган.
– Одри, я не собираюсь бояться. Там может быть и сотня разных демонов, но “Книга мертвых” права – они просто сбивают нас с пути. Мне кажется, эти твари существуют потому же, почему избран и я. Из – страха. Я боялся жить и потому стал Смертью. Их сила – наш страх смерти. Я не боюсь. Я не буду брать Беличий Народец.
– Они знают дорогу. А кроме того, в них четырнадцать дюймов росту, ради чего им жить?
– Эй, – произнес гвардеец в форме “мясоеда”[83]. Головой ему служил череп бобра.
– Он что-то сказал? – спросил Чарли.
– Это моя экспериментальная гортань.
– Поскрипывает.
– Эй!
– Извини, э-э… Мяс, – сказал Чарли. Существа, похоже, настроены были решительно. – Стало быть – вперед!
Чарли пробежал по площадке быстро, чтобы не пришлось опять со всеми прощаться. В десяти ярдах за ним строем двигалась небольшая армия ночных кошмаров, собранная из деталей сотни различных зверюшек. И так уж вышло, что не успели они дойти до лестницы, как из своей квартиры спустилась миссис Лин – посмотреть, что там за шум. Вся армия остановилась и воззрилась на нее.
Миссис Лин была – причем всегда – буддисткой, поэтому свято верила в концепцию кармы. Все те уроки, что ты не выучил, полагала она, будут преподаваться тебе вечно, пока не выучишь, иначе душа твоя ни за что не перейдет на следующий уровень. В тот день, когда Силы Света готовы были схватиться с Силами Тьмы за господство над миром, у миссис Лин, глядевшей в пустые глазницы Беличьего Народца, случилось просветление. Никогда больше не ела она мяса. Никакого. И первым актом искупления за все, что она в жизни натворила, стали слова, обращенные к тем, кого она третировала прежде.
– Закусь вам с собой давай? – спросила она.
Но армия безмолвно двинулась дальше.
Император увидел, как к ручью подъехал фургон, откуда вылез человек в ярко-желтой мотоциклетной коже. Он сунул руку обратно в фургон, вытащил что-то похожее на плечевую кобуру, в которую запихнули кувалду, и влез в эту упряжь. Если бы контекст не был столь причудлив, Император мог бы поклясться, что человек – его друг Чарли Ашер из лавки старья на Северном – пляже. Но Чарли? Здесь? С пистолетом? Нет.
Лазарь, на зрение в целях распознавания не полагавшийся, приветственно гавкнул.
Человек обернулся и помахал. Это и впрямь был Чарли Ашер. Он спустился по другому откосу к ручью.
– Ваше Величество, – произнес он.
– Ты, похоже, сам не свой, Чарли. Что-то стряслось?
– Нет-нет, у меня все хорошо, просто сюда меня привела немая рысь в феске, а это несколько обескураживает.
– Ну, такое я могу понять, – ответил Император. – Приятный у тебя ансамбль – кожа и пистолет. Не обычное портновское великолепие.
– Ну да. У меня тут отчасти миссия. Сейчас я залезу в трубу, отыщу дорогу в Преисподнюю и выйду на битву с Силами Тьмы.
– Вот и молодец. Так держать. Силы Тьмы в моем городе за последнее время что-то оживились.
– Вы, значит, заметили?
Император поник главой:
– Да, боюсь, мы потеряли в схватке с мерзавцами одного из наших бойцов.
– Фуфела?
– Он скрылся в ливнесток много дней тому и до сих пор не вышел.
– Мне жаль это слышать, сир.
– Ты не поищешь его, Чарли? Прошу тебя. Вытащи его оттуда.
– Ваше Величество, я не уверен, что сам возвращусь, но обещаю – если найду Фуфела, постараюсь вернуть вам. А теперь, если вы меня извините, я открою фургон, и не хотелось бы, чтобы вас встревожило увиденное, однако мне нужно попасть в сию трубу, доколе свет в решетках не погас. То, что сейчас выйдет из фургона, – это друзья.
– Выполняйте, – сказал Император.
Чарли откатил дверцу, и Беличий Народец повыпрыгивал и кубарем покатился по откосу к трубе. Чарли еще раз залез в фургон, вытащил трость со шпагой и фонарик и задом толкнул дверцу. Лазарь заскулил и посмотрел на Императора – мол, умеющий вести речи пускай срочно что-нибудь речет.
– Стало быть, удачи тебе, доблестный Чарли, – произнес Император. – Ступайте на подвиг, и пусть все мы будем в ваших сердцах, а вы – в наших.
– Присмотрите за фургоном?
– Пока Золотые Ворота не рассыплются в прах, друг мой, – ответил Император.
И вот так Чарли Ашер, служа свету, жизни и всем разумным существам, в надежде спасти душу той, кто была единственной его любовью, повел армию четырнадцатидюймовых комков животных запчастей, вооруженную чем попало – от вязальных спиц до виложки, – в канализацию города Сан-Франциско.
Они брели много часов – иногда трубы так сужались, что Чарли приходилось ползти на четвереньках, а иногда выводили на перекрестки, просторные, как бетонные комнаты. Он помогал Беличьему Народцу карабкаться к тем трубам, что повыше. В легкой строительной каске, выкопанной на складе, имелся фонарик, что оказывалось полезно в узких проходах, где ручным фонариком не нацелиться. Кроме того, Чарли бился обо что-нибудь раз десять в час, и хотя каска защищала от травм, у него жутко разболелась голова. Желтые латы его – на самом деле никакая не кожа, скорее толстый нейлон с лексановыми прокладками на коленях, локтях, щиколотках и предплечьях – предохраняли от царапин и тычков в стены, но совершенно вымокли и терли под коленками. На открытой развилке с решеткой наверху Чарли вскарабкался по лестнице посмотреть, где они, однако сверху уже стемнело, а решетка пришлась под запаркованную машину.
Какая ирония – едва он наконец собрал мужество и кинулся в брешь, как заблудился в этой бреши и застрял. Человеческая осечка.
– Блин, да где это мы? – спросил он.
– Ни малейшего, – ответил бобер.
На маленького мясоеда тревожно было смотреть, когда он говорил, потому что лица у него не было, только череп, и разговаривал он без звука “б”. Кроме того, вместо алебарды, которая полагалась ему для достоверности, бобер вооружился виложкой.
– Можешь спросить остальных, где мы?
– Ладно. – Он повернулся к отсыревшему строю Беличьего Народца. – Эй, кто знает, где мы?
Все покачали головами, переглядываясь и пожимая плечами. Не-а.
– Никто, – ответил бобер.
– Ну, так и я могу, – сказал Чарли.
– Ну а чего не смог? Это твой _ал, – ответил тот. – арли понял, что он имел в виду “бал”.
– Почему без “б”? – спросил он.
– Нет гу_.
– А, ну да – губ. Извини. А что ты будешь делать – своей виложкой?
– Когда найдем _лохих _арней, отвилколожу их – нахуй.
– Отлично. Будешь моим заместителем.
– Из-за виложки?
– Нет, потому что умеешь говорить. Как тебя зовут?
– _о_.
– Нет, честно?
– Честно. _о_.
– Тогда, я полагаю, фамилия у тебя – Ёр.
– Уилсон.
– Просто спросил. Извини.
– Нормально.
– А ты помнишь, кем был в прежней жизни?
– Немного _омню. _о-моему, _ухгалтером.
– Боевого опыта, значит, никакого?
– Если надо считать тела, я твой. Э, твоё.
– Роскошно. Здесь кто-нибудь помнит, были они солдатами, партизанами или чем-нибудь таким? Дополнительные очки – ниндзя, викингам или вроде того. Ну что, неужели никто не был раньше гунном Аттилой или Горацио Горнодуем?[84]
Хорек в мини-платьице с блестками и ботфортах стриптизерши вышел вперед и поднял лапку.
– Ты командовала боевым кораблем?
Хорек что-то прошептал в меховую шапку Боба (поскольку у того не было и ушей).
– Она не _оняла – ей _оказалось, ты имел в виду “играть горниста”.
– Она играла на дудке?
– _росто много _ила.
– Извини, – сказал Чарли. – Это, наверное, из-за – сапог.
Хорек отмахнулся – дескать, нет проблем, затем наклонился и прошептал Бобу что-то еще.
– Чего? – спросил Чарли.
– Ничего, – ответил Боб.
– Не ничего. Я не знал, что они могут говорить.
– Ну, не с то_ой, – сказал Боб.
– Что она сказала?
– Она говорит, что нам _издец.
– Это пораженчество, – сказал Чарли, но и он уже заподозрил, что стрип-хорек прав. Не вставая, Чарли откинулся на стенку, чтобы немного отдохнуть.
Боб вскарабкался к той трубе, что поуже, и сел на край, свесив лапы. С его лакированных ботиночек капала вода, но пряжки с цветочками все равно сияли в луче фонарика.
– Хорошие ботинки, – сказал Чарли.
– Ну да, Одри в меня вру_ается, – согласился Боб.
Не успел Чарли ответить, как Боба откуда-то сзади схватила собака и затрясла, будто тряпичную куклу. Могучая ложковилка-кладенец звякнула о бетон и канула в воду.
27. Сучье варево
Ночь напролет Лили раздумывала, как ей подступиться к Мятнику Свежу. За вечер она десятки раз пыталась перехватить его взгляд и улыбалась, но поскольку вся комната пребывала погруженной в ужас, Лили было нелегко придумать вводную реплику. Наконец, когда по телевизору начался “Фильм недели Опры”[85] и все собрались смотреть, как массмедийная дива забивает Пола Уинфилда[86] насмерть паровым утюгом, Мятник подошел к обеденной стойке и взялся листать ежедневник. Тут-то Лили и сделала свой ход.
– Что, расписание проверяете? – спросила она. – Вам, наверно, нравится, как все выходит?
Свеж покачал головой:
– Не совсем.