Практикующий. Клятва ворона Воронцова Валерия
– Нет. Лишь его возможные исходы или наиболее вероятные версии события. Будущее нельзя увидеть точно, оно меняется каждую секунду. Даже у ключевых точек есть несколько искаженных отражений.
Озарение пришло само собой, проскочив в голову безбилетником, в обход кондуктора:
– Влад сказал, что на поиск фамильяра в этом году его склонили вы с Варварой. Ты что-то увидела?
– Да, – кивнула практикующая. – Забавно, что ты подняла эту тему именно сейчас, похоже, возможности потомственного фамильяра и впрямь превосходят обычного во всех сферах. Пришедшее мне тогда было привычным типом видения. Я ощутила, что фамильяр Владу необходим, и в ту же ночь Варвара получила сон той же направленности. Прежде я думала, что связь с фамильяром нужна по банальным причинам, которые, я уверена, Влад тебе пояснил.
О да, конечно. Пожалуй, только Захарова могла назвать возможность сойти с ума от переизбытка информации из-за усиления собственных способностей – банальной причиной. Не говоря уже о том, что ничего забавного в «этой теме» я не наблюдала.
– А сейчас?
– Вся ситуация, – девушка очертила тростью пространство вокруг, – цепь ее событий не ощущается мною как спонтанная. Скорее, проводя параллель, тщательно сплетенной паутиной.
Появление Влада оборвало разговор. Ведьмак уверенно протянул небольшую походную лопату Насте и кивнул мне на выход. Приоткрыв рот, я только закусила губу, растеряв все вопросы. Слова Захаровой засели в голове предупреждением. Бежать, а не прыгать. Необходимость фамильяра не по «банальной» причине. Так Шляпница думала прежде. Значит, сейчас она считает, что наша с Владом связь появилась во избежание какой-то большей опасности. Например, чужаков, открывших охоту за энергией других практикующих.
Информации, предположений и догадок было так много, что я с трудом могла повторить их про себя. Об упорядоченности и речи не шло. Из собственных мыслей меня выдернула только рука Влада, оказавшаяся на плече, когда, покинув церковь, мы вернулись к остальным. Вернее, к ожидавшим нас Кате и Мише. Кошачьего тандема и Ирки с Лешкой уже не было.
– Леша повез девочек домой, – пояснила целительница в ответ на мое непонимание. Как удобно, когда не приходится спрашивать вслух. И время экономишь, и проблем не создаешь. Последние, как я заметила на собственном опыте, прорастали как раз из вопросов.
– Нам тоже нужно идти, – кивнул Влад. – Настя дополнит мой рассказ, когда закончит с «уборкой».
– Будьте осторожны, – серьезно посмотрела Катя. – Я заеду в церковь после, помолюсь за вас, может, мне укажут, что к чему.
В отличие от темной части круга и Леши, обращающихся к язычеству, пусть и разным его видам, Катя верила в единого Бога, используя в работе молитвы, иконы и церковные свечи. Я спрашивала об этом Влада, заметив, что крестики из всей нашей компании носили только они с Мишей. Больше всего тогда удивило, как практикующие умудряются не вступать в споры на почве духовного познания, настаивая на правильности конкретно своего метода работы.
Я видела помощь Влада людям своими глазами. Слышала от Ирки, что Леша ставит на ноги даже тех, на кого махнули рукой врачи. Знала, что и Варвара, и Катя имеют за плечами массу успешно разрешенных случаев. Все они действовали по-разному, верили в разное и добивались результатов.
Разумеется, спросив об этом своего ведьмака, я подписалась на часовую лекцию, касающуюся силы веры. По словам Яблонева, вера – огромное вечноцветущее дерево с тысячей разных плодов, где каждый срывает для себя тот, что ему ближе. И если мы признаем, что клубника – это клубника, а апельсины – это апельсины и оба вкусны, то что мешает нам принять тот факт, что каждый вид веры – это такой же фрукт, соседствующий с другими на одной общей витрине? Как всегда, мысль практикующего была глубока, и периодически я все еще в ней плавала в поисках дна, находя лишь новые течения.
– Спасибо, Кать, – кивнул Влад. – Подхватите Настю?
– Конечно, – басовито утвердил Миша. – Смотрите, сами осторожнее, если что – звоните.
Попрощавшись со светлыми, мы пошли к ближайшей остановке, неподалеку от городского цирка.
– Что дальше? – покосилась я на Яблонева, не спешившего начинать разговор. – Настя сказала…
– Только то, что предназначалось лично тебе, – перебил Влад. – Запомни, что она сказала, держи в голове, я еще ни разу не видел, чтобы Захарова ошибалась в переданной информации. Я поеду домой, позвоню бабушке, расскажу матери, как и говорил. Ты езжай домой, поговори с мамой, а потом возвращайся ко мне. Сегодня ночь полнолуния, и я бы хотел, чтобы в это время ты была со мной.
– Конечно, – кивнула я, сама собираясь это предложить.
– И не приезжай на общественном, вызови такси, я оплачу, – серьезно заглянул мне в глаза Влад.
– Да брось, не хочу я, чтобы…
– Агата, – снова оборвал меня темный. – Это не обсуждается. Я в курсе, как ты относишься к тому, что за тебя платят, неважно, насколько смешна сумма, вроде стоимости пиццы или проезда. Я собирался поговорить об этом пару недель назад, но времени так и не нашлось, учитывая все события, настроение было совершенно не то. С каждого приема, где ты присутствуешь, тебе полагается двадцать процентов от его стоимости и полная выплата в случае, когда я не беру с клиента денег. Я так решил, и, если ты откажешься, я буду просто выкидывать их в мусорное ведро.
– Может, ты еще и в свое ИП меня пропишешь?! – вытаращилась я на практикующего.
– Это было бы замечательно, тогда мы смогли бы утвердить твой месячный оклад плюс начисления от каждого приема, – тут же согласился Влад, как будто в моем голосе не было ни капли возмущения. – Поговорим об этом позже. Твой автобус.
Заняв место у окна, я видела, как Яблонев перешел дорогу и направился на остановку в свою сторону. Обернувшись, ведьмак махнул мне рукой, и коробочка тронулась, быстро увозя меня со всем моим желанием продолжить спорить о необходимости оплаты фамильярства.
Глубоко вздохнув, я сосредоточилась на более важном, решив, что переспорю Яблонева позже. Хотя бы попытаюсь это сделать, если уж быть совсем честной. Наверняка у ведьмака припасена хорошая аргументация.
Впереди ждал разговор с мамой, и этот факт не был таким неприятным и тянущим живот в доме у Яблонева, на его светлой кухне. Я почти забыла о нем с тех пор, как мы нашли кошачий тандем в сквере и началось расследование практикующих, а теперь… Незнание, что сказать маме, с чего начать и как себя вести, висело дамокловым мечом.
Он никуда не исчез и на подходе к дому. Открывая подъездную дверь, я чувствовала нервную дрожь, как в очереди сдающих экзамен. Правда, ни один, даже самый провальный ответ на экзамене нельзя было сравнить с предстоящими разборками из серии «дочки-матери».
Сделав пару глубоких вдохов перед дверью, настраиваясь, я проскрежетала ключом в замочной скважине, оказываясь в квартире и с ходу едва не наступая на пару мужских ботинок. Включив свет, я уставилась на кожаную куртку, свисающую с дверцы шкафа. Это еще что такое? В прихожей пахло дорогим одеколоном, от количества которого слезились глаза, в зале работал телевизор…
– Мам?
Разувшись и быстро скинув куртку на стул, я прошла в комнату, натыкаясь на высокого широкоплечего мужчину. Короткий ежик светлых волос, внимательный взгляд голубых глаз, улыбка с ямочкой.
– З-здравствуйте, – растерянно оглянулась я, не видя мамы.
– Здравствуй, Агата, верно? Я – Игнат, – продолжил улыбаться мужчина. – Пашу срочно вызвали на работу, что-то с офисом там случилось. Что же ты так, из дома сбегаешь, она очень переживает за тебя. Попросила приехать вчера…
Понятно. Пока мою группу поддержки составляли Влад и Тамара с Кельтом, мама позвонила собственной. И теперь эта поддержка решила почитать мне нравоучения.
Шумно выдохнув, я поморщилась, обрезав язык об обострившийся из-за полнолуния клык.
– Без обид, Игнат, но вы не очень в курсе ситуации, поэтому воздержитесь от нотаций, ладно? – наглее, чем планировала, высказала я, буквально чувствуя, как дог во мне вздыбила шерсть.
Богов ради, у меня и без того много проблем, чтобы еще расшаркиваться с поклонником-однодневкой. Я знала свою маму, и она избегала серьезных отношений с тех пор, как мне минуло десять. То, что Игнат сейчас в квартире – всего лишь стечение обстоятельств, что бы он там себе ни придумал.
– Конечно. Мне нравится твоя мама, и я просто не хочу, чтобы у неебыло плохое настроение, – снова улыбнулся мужчина.
Темное ехидство во мне мигом придумало наиболее правдоподобную причину из «мира взрослых», из какого желания растут ноги у этой заботы. Игнат опустился на диван мамы снова, покосившись на часы, показывающие начало седьмого. Поведение мужчины по меньшей мере было странным. Будь я на его месте, быстренько бы ушла, попросив передать, что позвоню вечером или завтра. Впрочем, не всем дарована внутренняя этика. Похоже, он планировал еще и на ужин остаться или вовсе начать нас мирить.
Приподняв бровь, я молча вышла на кухню, попутно заходя в ванную, чтобы помыть руки и думая, что знакомство с «другом» в эти выходные не задалось не только у мамы. На кухне, набрав ее номер, я придерживала трубку плечом возле уха, наливая воду в чайник. Прошло семь гудков, и я добралась до холодильника, осматривая полки, заставленные вчерашними кулинарными шедеврами. Есть хотелось ужасно. Звонок закончился голосом диспетчера, и, смерив технику недовольным взглядом, я пару секунд всерьез раздумывала, не попросить ли Влада как-то соединить меня с мамой. Уж если практикующий умел блокировать чужие звонки собственными силами, то и заставить кого-либо заметить звонок для него тоже труда не составит. Я-то всегда знала, когда он хочет связаться со мной, и дело точно было не только в фамильярстве.
Не желая быть обвиненной в отсутствии гостеприимства, я все же вернулась в зал, заставая Игната за переключением каналов:
– Вам что-нибудь разогреть из еды? Или чай?
– Нет, спасибо, – покачал головой мамин ухажер. Чуть подумав, я прикинула, что ему где-то около сорока. На пальце не было ни обручального, ни следа от него, да и мама это посмотрела бы первым делом. Закоренелый холостяк.
– Ладно. – Я снова сбежала на кухню, чувствуя, что меня буквально вытесняют из собственной квартиры, а время поджимает. Предполагалось, что к восьми я уже буду подъезжать к Владу… Что такого могло случиться, чтобы маму выдернули в воскресенье, да еще и так надолго?
Разогрев себе отбивную с картошкой, я заварила чай и села за столешницу. Живот буквально сводило от голода. Набросившись на мясо, растворяясь во вкусовых ощущениях, я позволила себе позабыть обо всех тревогах. Однако дог думала иначе. Третий кусок встал поперек горла, когда мое обостренное, подхлестнутое близостью еды обоняние сработало на триста процентов из ста, улавливая все запахи квартиры.
Сквозь родные ароматы и одеколон гостя настойчиво пробивалось уже знакомое, встреченное ранее сочетание. Кожа и горчица. Я чуяла его прежде, в ночь полнолуния, подходя с Владом и Кельтом к воротам парка. Неизвестный мужчина долгое время стоял на пятачке, откуда виделся дом моего ведьмака, по словам практикующего, не испытывая никаких сильных эмоций.
Вскочив со стула, я на лету поймала вилку, прежде чем она ударилась об пол, судорожно думая, что делать. Мужчина, наблюдающий за домом моего практикующего, оказывается поклонником матери. Шансы на совпадение или случайность уходят в минус.
Как он познакомился с мамой? Помог достать банку горошка с верхней полки в магазине! Что за тупой подкат? Я не чувствовала, что человек, отделяемый от меня стеной – практикующий. Да и будь это правдой, мамин браслет предупредил бы ее, вон как она взвилась, коснувшись им Влада.
Вместе с холодком, пробирающимся от затылка к пояснице вдоль позвоночника, мне вспомнились слова Яблонева и Захаровой сегодня. Две «И». Игнат, мало ли, какая у него фамилия. Русский. Светлые волосы и глаза, высокий. Три из трех.
Предупреждающий рык стаи велел действовать. Если точнее, то убираться поскорее. Предлог… Судорожно заозиравшись, я вытащила из мусорного ведра пакет, ловко завязала его концы и, подхватив телефон, вышла в прихожую. Главное, выбраться из подъезда, а уже потом, отбежав на приличное расстояние, вызывать такси, звонить матери, чтобы не возвращалась домой сегодня, и что-то решать…
– Ты куда? – вышел в прихожую Игнат, когда я уже натягивала куртку.
– Мусор выбросить. – Я постаралась сказать это обыденно, но прозвучало все равно слишком нервно. – Не хочу, чтобы мама была недовольна еще и этим.
Мужчина тяжело вздохнул:
– Думаю, одна ты никуда не пойдешь. – Он медленно достал из заднего кармана джинсов мои ключи и потряс ими в воздухе.
– Вас не учили, что шарить по чужим карманам – это плохо? – агрессивно спросила я. – Отдайте.
– Брось, Агата. Или вернее скомандовать: «фу»? – поинтересовался он, все еще безмятежно улыбаясь.
Волосы на затылке встали дыбом. Никакой ошибки. Он точно знал, кто я. Маски были сброшены, понимание щелкнуло выключателем, наши взгляды столкнулись, когда мы оба осознали, что выхода, кроме как прорываться с боем, у меня нет.
Рванув вперед в попытке выхватить ключи, я на долю секунды провалилась в ментальное, где, скалясь и щерясь, дог бежала в окружении стаи. Моя реакция была куда быстрее, чем Игнат думал или ожидал, пальцы обхватили метал, отвоевывая его из чужих рук, но времени и пространства катастрофически не хватало. Мысль о том, что стоило прихватить из ванной или туалета какое-либо средство с распылителем, пришла слишком поздно.
Игнат схватил меня за шкирку, как несмышленого щенка, и я вскрикнула, выставив руки, когда он попытался столкнуть мою голову со стеной. Со всей силы вдарив локтем назад, я попала ему в живот, извернулась и вдарила еще раз, ногой по колену. Ключ в замке, всего два поворота до возможности отрыва, запахи и звуки оглушают, все так четко, резко, но по-прежнему медленнее, чем нужно.
Телефон заиграл «Князь тишины» как никогда вовремя и не вовремя одновременно. Отвлекшись на эфемерную близость Яблонева, я снова вскрикнула, когда Игнат, схватив за волосы до слез, оттянул назад и вдарил мною прямо в железо двери так, что в глазах потемнело, а рот наполнился кровью. Издав какой-то странный звук, я подалась назад и умудрилась впиться зубами ему в руку сквозь свитер, прокусывая кожу и стискивая челюсти до тех пор, пока удар по голове не заставил их разжаться и я не провалилась куда-то в туман и темноту.
Глава 29
Первым, что достигло темноты, в которой я плыла, были запахи. Сначала я различила общие, самые очевидные. Кожа, находившаяся буквально под носом, ночь, дувшая в лицо весенним, особенным, уже совершенно майским ветром, и сочетание чего-то сырого, затхлого и пыльного.
Медленно выбираясь из затягивающей пустоты на грани сна и яви, смутно что-то понимая и не понимая одновременно, я подумала, что так, наверное, чувствуют себя люди, отходящие от общего наркоза. Только вряд ли у них при этом во рту вкус крови и ощущение тряски, словно едешь в машине, где через каждый метр лежачий полицейский.
Впрочем, причина тряски стала ясна сразу же, как я снова начала ощущать собственное тело вместе с болью, ноющей в спине и лопатках, пощипывающей и обжигающей лицо и катающейся на карусели в голове. Меня несли на руках, и не вперед, а вверх по лестнице.
Осознав этот факт, я открыла дверь для памяти, влетевшей в голову разъяренной толпой мыслей, будто бесконечная очередь покупателей, берущих штурмом супермаркет в черную пятницу. Меня не просто несли неизвестно куда, а украли. Прямо из квартиры, мамин псевдопоклонник, оказавшийся напарником урода, нападающего на практикующих нашего круга.
Судорожный вздох и моментальное напряжение выдали с потрохами, Игнат остановился.
– С пробуждением, Спящая красавица, не притворяйся, что все еще в отключке.
Мне ничего не оставалось, кроме как открыть глаза и признать, что я пришла в себя. Где бы мы ни были – это точно разрушенное здание. В свете мощного фонаря в руке мужчины я видела над собой треснутый бетон, ржавые, торчащие из плит лестничной площадки штыри и чувствовала особую атмосферу заброшенности. Очевидно, у их тандема какой-то пунктик на этот счет.
– Опускайся, дальше пойдешь сама, и даже не думай попытаться сбежать, – Игнат резко поставил меня на ноги.
Даже если бы я знала, в какую сторону бежать, у меня бы не получилось. Драка на лестнице без перил, с превосходящим по силе и весу противником и при ужасном самочувствии – самоубийство. Бессилие и страх опустились стальным прессом, когда, внезапно, я четко осознала, что выхода нет. Это больше не было чем-то далеким, выдуманным, каким-то приключением из фильма или книг, чем-то «понарошку». Меня могли убить.
Я могу не попасть завтра на пары. Никогда не увидеть и не поговорить с мамой, и последнее, что между нами останется, так и не разрешенный скандал. Не посмеяться с Ругаловой и не сходить вместе в кино, не пройтись по парку знакомой дорогой, к дому Влада… Влад. О боги.
– Что вам нужно? – хлюпнула я, сглотнув дурацкую кровавую мокроту. Не то чтобы я не догадывалась, но жертвоприношение кошки и реальная угроза жизни другому человеку… Хотя для сумасшедших, наверное, разницы нет.
– Поднимайся вверх, никуда не сворачивай, – все с той же полуулыбкой приказал Игнат.
Лестница казалась бесконечной. Идя на трясущихся ногах, я временами хваталась за перила на тех участках, где они еще были. На каждом из шести пролетов, что мы преодолели, встречались распахнутые темные пасти проемов, рваная бумага, осколки кирпичей и бетона. Некоторые ступени отсутствовали, и, как только под ногами попадалась такая дыра, я старалась перешагнуть ее, не глядя вниз, в бесконечную темноту. Видя большое количество переходов и отступающих от лестничных площадок коридоров, я отмела мысль о заброшенной высотке. Ничто не напоминало планировки квартир, больше походило на больницу, но мне не было известно ни об одном закрытом медицинском центре в Туле, находящемся в таком состоянии.
Конечно, я могла проваляться без сознания достаточное количество времени, чтобы Игнат вывез меня за пределы города, но интуиция подсказывала, что мы все еще в нем и даже не на окраине. Поднимаясь выше, чувствуя напряженное внимание похитителя, колющее куда-то между лопаток, я задействовала слух, сосредоточившись на нем.
Где-то совсем неподалеку, слева, ездили машины, значит, там дорога. Музыка. Приглушенная стенами и расстоянием, но все же достаточно громкая, если получалось уловить ритм. Вряд ли поблизости филармония, а вот клуб или ресторан вполне приемлемый вариант.
– Побыстрее, – указал Игнат. – Думать о жизни будешь после.
Я благоразумно промолчала, придержав на языке напрашивающийся вопрос касательно этого «после». По крайней мере, он не умел читать мыслей. Я молча продолжила подъем, игнорируя бой барабанов в голове. Постоянное движение не давало сконцентрироваться на доге или стае, наверняка сумевшей бы мне что-нибудь подсказать. Типичные уроки самообороны сейчас также были не к месту. Если попробую толкнуть своего конвоира и побежать, риск упасть, удариться или покатиться вниз, считая ступени всеми конечностями, слишком велик, не говоря уже о возможности сломать шею.
Подъем закончился спустя еще три пролета полным тупиком. Я так думала, пока в круг света не попала хлипкая, местами проржавевшая железная лесенка, тянущаяся к люку на крыше.
– Лезь наверх, люк просто толкни, – выдал следующую инструкцию Игнат.
С опаской взявшись за тонкую жердь, я осторожно встала на первую ступень и медленно полезла вверх, сосредоточившись только на подъеме. Люк оказался ожидаемо тяжелым, но поддался с первого толчка, громко ударившись о бетон крыши. На свежем воздухе, в свете луны, походившей на огромную головку сыра, стало значительно легче. Звуки города и ветер захватили обоняние и слух, прищурившись на свет уличных фонарей, я выпрямилась в полный рост, оглядываясь.
Несколько вещей прояснилось сразу. Во-первых, я поняла, где нахожусь. Заброшенный хлебозавод неподалеку от зареченского моста. С моей позиции отлично виделось ночное освещение шлема музея оружия, вывеска ресторана, откуда и доносилась ритмичная музыка, и, конечно же, сам мост с редко проезжающими машинами. Во-вторых, стало очевидно, почему Игнат так легко пропустил меня вперед, не боясь, что я закрою люк и не дам ему выйти на крышу следом. Мы были не одни: в десяти шагах от меня, рядом с небольшим костерком, разведенным в походном мангале, стоял еще один мужчина. Практикующий.
Я почувствовала те особенные колебания, от которых гудела кожа, и рефлекторно потерла агат на кольце, только сейчас понимая, что кольцо-оберег с меня не сняли, как и напульсники. Шагнув вперед, тут же скривилась: Игнат сильно сжал плечо. Всматриваясь в отсветы огня на лице его друга, я вдруг поняла, что где-то уже его встречала. И не просто где-то…
– Вы! Вы спрашивали у нас, как пройти в больницу, возле института! – узнала я мужчину, скромно обратившегося к нам с Иркой за помощью в тот день, когда мы познакомились с Хворостухиным. Значит, вот как он сделал подброс энергетики Павла Ругаловой, все, как и говорили Влад с Варварой и Настей, сделка в рамках «спасибо-пожалуйста».
– Верно, – кивнул мужчина, подступив ближе, и в свете костра и фонаря я наконец-то смогла рассмотреть его как следует, находя еще одно совпадение со словами Захаровой и Яблонева. Та же форма носа и лба, цвет волос… мои похитители были братьями. – Присаживайся.
Игнат, возникший за спиной, подтолкнул меня под лопатку к стулу, стоявшему далеко и от мангала, и от люка.
– Садись, руки перед собой, без глупостей.
Смерив его уничижительным взглядом, я вытянула руки перед собой, чувствуя, как тону в зыбучих песках растерянности. Глупо пытаться угрожать, говоря, что меня ищут. Они наверняка это знают. К тому же искать – не значит найти. Напугать? Чем? Стуком собственных зубов от страха и панической атакой? Звать на помощь, крича «пожар»? Никто не услышит.
Достав моток бечевки из кармана, Игнат уверенно и ловко связал мои руки каким-то особо сложным узлом под запястьями, потянул за него вниз, прижимая слепленные друг с другом ладони к животу, и туго затянул веревку за спинкой стула.
– Сиди смирно, не пытайся что-нибудь выкинуть, – на новый лад повторил Игнат. – В качестве мотивации: сейчас я вернусь к твоему дому и буду очень близко от твоей матери. Сделаешь что-то лишнее, о чем тебя не просят, – пожалеешь.
Сглотнув, я заглянула ему в лицо. Никаких шуток. Он реально угрожал маме. Губа поползла вверх, горло согрел зарождающийся рык, думаю, мои глаза стали больше желтыми, чем карими. Тело напряглось, и дог проступила наружу, скалясь, прижимая уши к голове и вздыбливая шерсть. Похоже одного укуса этому уроду было мало. Ничего, из такой позиции я и до шеи доберусь, даже руки не нуж…
Едкая пыль забила нос и ошарашила, я отпрянула, оглушительно чихая.
– Я же сказал не провоцировать ее, – высказал практикующий, отряхивая руки и возвращаясь к мангалу. – Потомственные гораздо быстрее скидывают с себя любое воздействие.
– Не думал, что она настолько матерая. По виду новичок новичком, – скривился Игнат. – Опытная даже в квартиру бы не зашла.
– Опытный руку бы так по-дурацки не подставил, – огрызнулась я, наконец-то избавившись от едкой пыли в носоглотке.
– Ты не в том положении, чтобы еще напоминать об этом, – снова противно улыбнулся мужчина, протягивая мой телефон практикующему. То есть ему было мало моих ключей, он еще и сотовый украл! – Илюш, парень записан у нее как «Князь».
Илья. Илья и Игнат. Вот они, те две «и», о которых говорил Влад…
Злясь на все вокруг, я не чувствовала дога, и это пугало. Не было пробирающей до костей истинно собачьей агрессии, от которой по венам текло пламя и глаза по-особому реагировали на любое постороннее движение, не было ярости, будто заостряющей клыки и заполняющей каждую мышцу для решающего броска. Я впервые оказалась совсем одна, без дога, без стаи, и самое худшее, о чем я позволила подумать себе только сейчас, – я не ощущала Влада. С тех пор как очнулась, ничто не указывало даже на то, что наша связь с ведьмаком когда-либо существовала.
– Успокойся, – добродушно отмахнулся практикующий, подойдя ко мне ближе после того, как Игнат исчез в люке. – Твои способности временно парализованы мною, во избежание исхода, к которому могут привести.
– Вы украли меня, угрожаете моей маме и моему практикующему. – Я покосилась на мангал, догадываясь, что там не просто уголь и дровишки, а какие-то травы. – Поводов для спокойствия не находится.
– Можешь мне не верить. – Он пожал плечами и вытащил из-под мангала складной стульчик. – Но другого способа сделать то, что мне нужно, нет.
– Если вам нужна помощь, вы могли обратиться к любому практикующему, – прищурилась я, стараясь уловить его запах в холодном воздухе, среди дыма, трав и улицы. В прошлую встречу от него воняло дешевым одеколоном, но Ругалова сказала, что ей вообще ничем не пахло. Может, тогда он нарочно прятал свой аромат от меня?
– Ни один практикующий не стал бы мне помогать, – усмехнулся мужчина. – Не в такой безнадежной, с общей точки зрения, ситуации.
Я полезла глубже, катая каждый вздох на языке, пока за собственной кровью и общим планом не почувствовала Илью. О боги. Запах был ужасным. Как прелая листва на мерзлой земле и скисшее молоко, гнилые овощи и тухлые яйца. Борясь с накатившей тошнотой, я уловила тонкий аромат Праховой, вплетенный во все это. Вонь была похожа на то, что я чувствовала сегодня в церкви, но намного сильнее и ярче.
– Вы гниете, – скорее удивленно, чем с отвращением, высказала я, не видя внешне никаких признаков страшной болезни.
«Энергия мертвых, испускаемая живым». Вот что сказал Влад, вот что почувствовали они с Захаровой. Жаль, что мне может не представиться возможность сказать своему ведьмаку, насколько он крут. Поразительно, за все наше знакомство я не говорила этого темному ни разу, а стоило бы. В носу предательски защипало.
– Большой потенциал, но мало опыта, – усмехнулся себе под нос Илья. – Поразительная удача: встретить подобное здесь. Скорее даже твое везение, чем мое. Твой практикующий ведь такой же потомственный, как ты?
– Я не буду ничего говорить вам о своем практикующем, – отрезала я, усилием воли оборвав в голове органную музыку. Еще чего.
– Тебе и не нужно, – хмыкнул мужчина. – Я даже не думал, что в Туле есть экспонаты такой силы. Блондиночка, конечно, мне не по зубам, но твой друг, следующий по мощи энергетики, поддержит меня надолго.
Он то и дело поглядывал на часы, держа в руках мой телефон. Ждет определенного момента, чтобы позвонить Владу? Стоит попробовать отвлечь его разговором, может быть, удастся как-то потянуть время…
– Зачем вы подставили Бе… целителя и мою подругу? – вовремя одернула я себя от фамилий.
Потерев подбородок, словно раздумывая, отвечать или нет, Илья все же заговорил:
– Приехав сюда, мы чувствовали, что тут есть кто-то сильный, но не было никаких следов. Должен признать, для столь молодого возраста все практикующие твоего круга умеют отлично блокировать и отражать чужой интерес, чего не скажешь о том парнишке-гиене. Я уловил его, просто покатавшись по городу. – Мужчина снова усмехнулся себе под нос, чуть пожав плечами. – Игнат быстро нашел его, а дальше следовало только задавать правильные вопросы и находить нужные ответы.
Похоже, как и предположила Настя, Тула – не первый город, где Илья с братом проворачивают нечто подобное, нападают на практикующих и забирают часть их сил… Только ли часть? Варвара по какой-то причине ему не подошла, но, кажется, в «пригодности» Влада они уверены… Ничего не понимаю, такому Яблонев меня не учил, даже в теории не рассказывал!
Стиснув зубы, я прикрыла глаза, вдыхая через нос, отгоняя панику и пытаясь не обращать внимания на ноющую головную боль, засевшую над самой переносицей.
– Ваш брат – проводник? – предположила я. Это бы объяснило, как он так «удачно» столкнулся с мамой, нашел дом Влада и всех остальных.
– Пожалуй, ему нет равных в этой области. – В голосе Ильи прозвучала такая гордость, приправленная похвалой, что челюсть сводило.
– Тогда зачем вы напали на ведьму сегодня, если сразу знали, кто вам нужен? – выстрелила я следующим вопросом. Должно же хотя бы раз мое любопытство сыграть на руку и принести реальную пользу?
– Детка, – цокнув языком, практикующий поднялся со стульчика и, взяв железный штырь, помешал им дрова в мангале, выбивая искры и золу. – Твой нюх тебя не подводит, но ты не различаешь, что чуешь, нехватка опыта, как я вижу. Воистину удивительно, потомственный фамильяр, в таком возрасте, в Туле, без соответствующего обучения. Интересно, как они упустили такое… Думаешь, ты чувствуешь гниение плоти? – оборвал он собственные размышления, вскинув на меня голову с вопросом в глазах.
Я приоткрыла рот, осознав, на что он намекает. Не знала, что такое вообще возможно…
– Хотите сказать, это так от вашей сущности разит?
– Зачем что-то говорить, когда собаки больше верят нюху, – отметил он, чуть пожав плечами. – На самом деле, я оказываю тебе и твоему практикующему большую услугу своим вмешательством. То, что собираюсь сделать я, – всего лишь короткая прогулка по камням по сравнению с их планами и возможностями.
– О ком вы говорите? – насторожилась я, повторно улавливая это напряженное и предупредительное «они» в речи своего похитителя.
– Не забивай свою красивую головку, – отмахнулся Илья, снова посмотрев на часы. – Через пару часов для тебя все это перестанет быть важным.
– Что вы собираетесь сделать?
Проигнорировав вопрос, практикующий включил мой телефон и, похоже, без труда разгадал пароль, учитывая музыкальное приветствие. Наверное, это какая-то дополнительная суперспособность, потому что знала код только я и точно сейчас о сочетании этих цифр не думала. Вчера Влад также каким-то образом узнал любимые цветы и вино мамы… Вчера. О боги, кажется, его знакомство с мамой не удалось жизнь назад.
Посыпались звуковые уведомления о пропущенных звонках и сообщениях. Я сжала зубы, вспомнив, как настойчиво звонил Яблонев, пока мы с Игнатом боролись за ключи и проваливалась моя попытка побега. Что темный подумал, когда аппарат абонента оказался выключен или вне зоны действия сети? Чувствовал ли он меня сейчас, по связи, или она была парализована с его стороны так же, как и с моей, отвечая лишь пустотой, тишиной и вакуумом?
Сердце забилось быстрее, когда Илья поднес трубку к уху. Замерев, отказываясь дышать, я обратилась в слух, надеясь услышать разговор, хотя бы голос своего ведьмака. Прежде это никогда не считалось чем-то сложным, к тому же сегодня полнолуние, а значит, мои способности усилены, должны быть усилены…
– Слушаю.
Резкое, четкое, лаконичное, острое слово. Одно слово, одна интонация сквозь уличный гул рассказали больше, чем могло бы фото. Я знала это мнимое спокойствие. Идеальная маска, глыба льда, скрывающая бушующий океан. Где бы сейчас ни находился Влад, он в полной готовности действовать, согласно негласному кодексу темных, и знает, что звоню не я.
– Добрый вечер, ведьмак, – в противовес вежливо и размеренно поздоровался Илья. – У тебя есть ровно полчаса, чтобы приехать и удержать своего фамильяра от края пропасти. Приходи один. Опоздаешь или приведешь компанию – у меня появится прекрасная возможность проверить, сколько жизней у Агаты. Ставлю, что одна и летать она не умеет, – обернулся на меня мужчина, прежде чем назвать точный адрес, оборвать звонок и снова отключить телефон.
– Собираетесь скинуть меня с крыши, если он не придет? – вылетел вопрос, опережая все остальные формулировки угроз и оскорблений, взрывающихся в голове десятками вариантов.
– Он придет, – утвердил Илья. – Мы оба это знаем. И раз уж твоя попытка отвлечь меня беседой рухнула, можем продолжить ее, чтобы скоротать время.
Я скривилась в ответ на его рассеянную, несколько блаженную улыбку, но недовольство быстро улетучилось, уступая место вернувшимся растерянности и страху. Влад направляется сюда, никаких сомнений, и через полчаса столкнется с угрозой лицом к лицу, пока я привязана к стулу идиотской бечевкой и абсолютно бесполезна по всем фронтам. Интересно, сколько еще будет действовать пыль, блокирующая все, чего мне сейчас так не хватает?
Удивительное дело, пару месяцев назад я даже была бы рада, не чувствуя в себе ничего фамильярского и собачьего, а теперь отсутствие этих сил и возможностей приравнивалось к потере конечности. Наверное, накануне заключения нашей связи Влад имел в виду именно это, говоря, что не может отказаться от пользования даром.
Это воспоминание воскресило в голове кое-что более значимое, утонувшее среди событий и страхов этого вечера. Уверенная почти на сто процентов, я все же хотела получить подтверждение правоты Захаровой и своей интуиции.
– Когда вы приехали в Тулу?
Влад объяснял, что любое предчувствие практикующего возникает, не предвосхищая что-либо, а одновременно с первым событием в цепочке. И если предчувствие Насти и Вари о необходимости фамильяра Яблоневу совпадет с приездом братьев-уродов…
– В начале февраля, – ответил Илья, снова помешивая дрова и угли в мангале.
Совпадало. Прищурившись, я отвела взгляд, не желая выдавать пробравшего до костей страха, не имеющего ничего общего с тем, что я испытывала до этого. Вот она, та самая опасность, причина необходимости фамильяра, всколыхнувшая ведьму и Безумную Шляпницу. За три месяца до настоящего момента обе почувствовали угрозу столкновения Яблонева с Ильей. Столкновения, в котором я должна участвовать, помочь, использовать все, что есть, на полную катушку, а не быть приманкой.
– Зачем вы все это затеяли? – был момент, который я все еще не понимала. – Вы нашли самоучку, он привел вас к целителю, дальше вы сделали подброс моей подруге. Зачем, когда уже знали, кто я, а ваш брат познакомился с моей мамой и нашел дом моего практикующего? Я почуяла его там, – чуть самодовольно пояснила я в ответ на удивленный взгляд Ильи.
– Нет-нет, самоучка привел нас сразу почти ко всем. Несколько дней наблюдения, и вот мы застали интересную стычку между ним и твоей подругой. – Драка на Первомайской. Кто бы мог подумать, что у нее окажется так много свидетелей. – Однако тогда твоего практикующего среди них не было, и мы с Игнатом почувствовали, что это не вся компания. Я должен был узнать, сколько у вашего круга участников, какой они силы и что собой представляют. Картина складывается из деталей, дорогуша, а любой хороший план должен иметь несколько вариантов достижения цели.
– Если, проследив и узнав обо всех, вы поняли, что вам нужен мой практикующий, зачем сегодня напали на ведьму? – повторила я вопрос, ведомая интуицией, похоже, единственным, что осталось со мною, несмотря на все старания похитителей.
– Ты не успела посмотреть на меня как следует, верно? – Он снова присел на стульчик, спрятав руки в карманы куртки. – Видишь ли, для каждого следующего шага я должен как следует пополнять свои запасы. Съесть пару комариков, чтобы добраться до самой жирной мухи в центре паутины.
Паутина. Липкая энергия, атака, которую Прахова почувствовала, лишь столкнувшись с ней напрямую. Тягучее, как жвачка, приставшая к подошве… Настя и это правильно определила, никаких сомнений.
– Ваша сущность – паук.
Я планировала спросить, но получилось сразу утверждение. Все, как сказала Захарова. И впрямь, зачем практикующим какие-то реальные якоря вроде паспортных данных, когда они сразу чувствуют суть проблемы. Вот чем были все действия Ильи. Все это время, с февраля, практикующий плел паутину вокруг нашего круга, постепенно затягивая всех его членов в свои сети.
Ниточка от Павла к остальным. От Леши к Владу. От Влада ко мне. От меня к маме. Все закольцовано, все сводилось к моему ведьмаку и пересекалось на нем. И если Захарова сегодня ни в чем не ошиблась, значит:
– Сила других практикующих помогает вам чувствовать себя лучше.
Становилось понятно, почему не было нападений на светлых. Если светлые не могут присвоить энергию темных, то и обратно должен действовать тот же принцип. Еще один урок Влада о гармонии и балансе пришелся кстати.
– Не совсем. Я бы сравнил это с имплантом, а не лекарством, – поправил Илья. – Очень краткосрочным, недолговечным имплантом.
– Вы каким-то образом сдерживаете гниение и используете силы одного практикующего, чтобы атаковать следующего, – дошло до меня. – Ваш брат находит жертв, а дальше вы паразитируете на чужой энергетике.
Понятно, почему он подбирался к Владу так долго, а к Захаровой сунуться и вовсе не рискнул. Чтобы попробовать атаковать моего ведьмака, Илье нужна была часть сил Варвары, поэтому я чую ее запах среди его смрада. А до самой Праховой он добрался с помощью запаса Павла. Неудивительно, что никто из практикующих не стал бы помогать ему! Никто из них не поделится собственной силой добровольно с кем-то посторонним.
– Очень приземленно, но какая разница, каким словом окрестить выживание.
Поморщившись от его объяснения, я снова выпустила любопытство на волю:
– Вы же не родились таким. Что случилось с вашей сущностью?
Если до этого Илья всеми силами старался играть роль какого-то добродушного дядечки, охающего над обстоятельствами и цокающего языком в стиле «ну надо же, как получилось», то сейчас эта маска слетела, как осенняя листва под свирепым октябрьским ветром.
На меня смотрел темный практикующий. Пронзительно, насквозь, холодно и жестко. Его рот странно искривился, заставляя подумать о жвалах и паучьем яде. В смысле, вряд ли звериная ипостась Ильи могла быть обычным паучком, которого боишься раздавить из суеверия о мести в виде дождя. Пока мне не встречалось ни одного темного, чья суть была бы безобидной и без арсенала настоящего хищника. На ум шло что-то вроде черной вдовы или тарантула. Сразу перед кошмарной фантазией о крупных членистоногих, пожирающих тело.
– Как некультурно, – осклабился мужчина, поднимаясь. – Твой мальчик совсем не научил тебя манерам. За пару месяцев уже мог бы выдрессировать как следует.
Зря он это. Я могла пропустить снисходительный тон в свою сторону, но не по отношению к Владу. А от мысли, что кто-либо, даже мой ведьмак, в принципе мог меня «дрессировать», как какого-то циркового пуделя, в груди разгорался костер, пуская огонь по венам.
– Здесь культурных нет. – Он еще указывать мне на мифические правила приличия будет, чертов лицемер! – Вы – паразит, убийца и похититель, а я, если представится возможность, вырву вам горло. Некультурно, жадно и быстро. А потом, сплюнув, скажу, что так и было. Самозащита.
Все последние фразы шли одновременно от меня и не от меня. Слова, нанизанные на предостерегающий рык, как мясо на шампур. Ярость, граничащая с буйством. Разом, словно по щелчку, вернулось все то, чего не хватало.
Дог утробно рычала, сливаясь с угрожающими голосами стаи. Никто не выл. Никто не отступал. Пусть подойдет. Пусть подставится. Пусть хрустнет кость и брызнет кровь. Полнолуние – стихия нашего племени. Свет нашей охоты. Покровитель нашего зова.
Ценнее вновь обретенного единства с сущностью и предками было лишь одно. Связь с Владом. Я снова ощущала его во всей гамме противоречивости, свойственной Яблоневу. Гнев и сдержанность, страх и решительность, мандраж и уверенность. Мой ведьмак приближался, оглушительная волна облегчения и радости, возникшая с его стороны, когда он также почувствовал мое «включение», стоила еще одной атаки пылью от стремительно подошедшего Ильи.
Резко отвернув голову, я едва не перевернулась вместе со стулом, инстинктивно подавшись назад. Схватив меня за плечо, практикующий что-то пробормотал, высыпав эту дрянь прямо мне на голову под протестующий рев стаи и бесполезные дерганья на стуле в попытках увернуться.
– Не хватает еще перевести на тебя все запасы, – отряхнул ладони мужчина. – Собаки вечно бедокурят, – насмешливо покачал он головой, возвращаясь к своему амплуа. – Сиди смирно, не то придется приструнить тебя по-другому, куда болезненней.
– А силенок хватит? – сипло переспросила я, пытаясь избавиться от все же заползшей в нос и рот гадости, отсекшей меня от Влада и рода непроницаемой стеной.
– Хочешь проверить? – посветил он мне в лицо фонарем, отчего пришлось зажмуриться. Козел.
– Думаю, вы прекрасно знаете, чего я хочу, – сквозь стиснутые зубы ответила я. По-моему, пожелание Илье скорейшей смерти было высечено у меня на лице со всеми напутствиями в придачу.
– Люди, неважно, фамильяры, практикующие или еще какие специалисты, никогда не знают наперед, чего хотят. Всем только кажется, но никто не крестится, – размеренно ответил Илья. – В твоем возрасте я думал, что глупость и наивность разные вещи, мечтал, как буду помогать людям, верил в наше общее дело, а оказалось, что нет никакого общего дела. Есть только живущие и выживающие. Знаешь, в чем секрет?
Я промолчала, судорожно стараясь нащупать дога и род. Пыль действует не так долго, и, то ли благодаря своей потомственности, то ли за счет сильных эмоций, преимущественно злости, у меня получилось преодолеть ее влияние раньше, чем ожидал Илья. Похоже, на этот раз он увеличил дозу, вместо погружения на привычную дорогу меж полей я то и дело натыкалась на какую-то вязкую почву, слой грязи, мешавший пробраться дальше.
– В том, что изначально мы все – выживающие с разным набором возможностей. Кому-то они помогают перейти в живущих, а кто-то остается выживающим навсегда. Последних, как ты понимаешь, большинство.
– Никто не давал вам права выживать за счет кого-то другого. Человек сам выбирает, какому пути следовать.
– А вот тут ты ошибаешься, – цокнул Илья. – Человек только думает, что выбирает сам. В конечном счете используем мы, используют нас. Я использую тебя, чтобы выманить твоего практикующего, и это не твой выбор.
– Может, это я использую вас, чтобы моему практикующему не пришлось искать вас по всему городу, – нагло заявила я, вызывая хриплый смех своего похитителя.
– Соломинка обреченного, – высказал он, отсмеявшись.
– Другой угол зрения, – растянула я губы в противной улыбке, удивляясь самой себе.
Что-то изменилось с тех пор, как Игнат вытащил меня на крышу. Изменилось даже в сравнении с происходившим пять минут назад. Паники и растерянности не было. Страх остался, но стал совсем другим, сменил причину и превратился во что-то более глубокое, темное и пробирающее. Глядя на Илью, я боялась не за себя. Инстинкт самосохранения отступил прочь, стоило только представить, что пострадать может Влад.
Я сознательно старалась вывести из себя Илью, пользуясь единственным, что доступно. Словами. Все эти философские беседы, где каждый практикующий чувствовал себя как рыба в воде, не были моей сильной стороной. Моя стихия – действие. Ирония заключалась в том, что сейчас одно превратилось в другое.
До того, как Влад поднимется сюда, совсем недолго. Не нужны ни интуиция, ни связь, чтобы понять: время, отведенное Ильей, скоро истечет, а меня по-прежнему будут использовать против Яблонева, выбивая из ведьмака все, что нужно. Кстати, об использовать…
Осмотревшись еще раз, я отметила, как далеко мой стул находится от края крыши. Пистолета в руках, да и в принципе какого-либо оружия у похитителя не наблюдалось. Ничего, кроме фонаря и железки, которой он ворошил дрова в мангале. Влад моложе, сильнее и быстрее Ильи, так где гарантии, что мой ведьмак точно выполнит все его условия, в чем бы они ни заключались, а, допустим, не нокаутирует с первого же удара?
– Что? – обернулся практикующий.
– С чего вы взяли, что, даже увидев меня привязанной к стулу, мой практикующий кинется делать все, что вы ему скажете? – Я старательно насмешливо покосилась на расстояние между собой и краем крыши.
Илья нахмурился, окинув меня взглядом, но почти сразу же расслабился, снисходительно улыбнувшись:
– Нынешнее поколение совершенно не умеет обучать помощников как следует. – Он снова отвернулся к мангалу, проведя над костром рукой. – Агата, если практикующий собирается причинить вред, он никогда не станет действовать через физическую расправу. Это удел обычных, слабых умом и силой воли индивидов, считающих, что убийство – единственное возможное решение их проблем. Есть вещи хуже смерти. – Он сделал вид, как будто хватает язык пламени, и я вскрикнула, сразу же смаргивая слезы, ощутив, как ноги от стоп до колен горят невидимым огнем изнутри, как он вгрызается в кости и кипятит кровь невыносимым жаром. – Например, бесконечная агония. – Боль исчезла так же быстро, как появилась, а я все старалась отдышаться. – Или стремительное увядание, когда за считаные дни тело проходит путь десятилетий. Ведьмина пыль мешает, парализовав все способности фамильяра, поэтому ты не чувствуешь паутины проклятья, в центре которой находишься с тех пор, как поднялась сюда. Одно неправильное действие твоего ведьмака, и тебе ничто не поможет. Так достаточно понятно?
Я прикусила язык, снова сдерживая себя, тем более что и без того дурацкий сумасшедший план провалился так же быстро, как возник. Снова на ту же удочку, сколько раз нужно ошибиться, чтобы понять, что в мире практикующих не поступают по-обычному и подходят ко всему с другой стороны?
Здесь не пушки и кулаки, а проклятия, порчи, сглазы и прочие неудачи. Не воровство денег, а воровство силы. Ценны не реальные связи, а ментальные. Смерть не конец дороги, а лишь ее поворот. И только я, как непутевый фамильяр-новичок, все еще думаю стандартными категориями, обжигаясь раз за разом.
– То-то же, – ответил сам себе Илья. – А вот и твой мальчик поднимается.
Оглушенная собственным сердцебиением, я уставилась на люк. Сосущая пустота в животе втягивала в себя остальные органы, излучая нервное ожидание, волнение, стыд и страх. Подумать только, вместо того чтобы защитить своего практикующего, сберечь его силы и удержать подальше от опасности, я стала чертовой приманкой. Наверное, даже хорошо, что сейчас я не чувствую стаю. Хотя бы не слышен вой позора, пусть и заслуженного. Вряд ли кто-то еще из моих предков так отличился, наплевав на все инстинкты и интуицию разом.
Я зашла в собственную квартиру, не удосужившись прислушаться к себе как следует. Поверить себе. Присутствие Игната насторожило, и что я сделала вместо всего возможного? Пошла греть ужин. Браво, Агата.
– Помолчи, – досадливо отмахнулся Илья, притом что я и слова не сказала. – Твои угрызения совести уже ни к чему. Молодость придумана для ошибок, и ты, и твой практикующий – прекрасное тому подтверждение.
Сузив глаза, я покосилась на луну, но, оценив близость Паука к «волшебному» мангалу, оставила при себе подробный маршрут путешествия, каким и куда ему следовало отправиться. Не хотелось снова кричать от боли, тем более когда Влад совсем рядом и моя несдержанность может сыграть на руку похитителю.
Люк ударился о крышу, свет фонаря Ильи выхватил призрачно-бледные руки, сжавшие край, прежде чем показался сам Яблонев. Все, что имело право считаться мной, ухнуло куда-то вниз, не встретив дна. Впервые с тех пор, как на чердаке дома темного мы покинули круг потухших свечей, я не ощутила тепла и слабого покалывания, видя Князя пред собой. Эмоции были, но будто лишились нерушимого фундамента, или на них наложили фильтр, то ли обесцветив, то ли приглушив. Неправильно, пугающе, давяще реально. Словно меня разобрали по частям, а собирая обратно, забыли какие-то важные детали.
Весь в черном, будто сам из ночи и лунного света, выбелившего его кожу, Яблонев был без привычного рюкзака и вообще без чего бы то ни было. «Взял самого себя», – вспомнилась фраза парня, сказанная в лесу, во время поисков мальчика. Глядя на него не отрываясь, я поняла, что не так, кроме очевидного.
Влад не смотрел на меня. Ни одного, даже вскользь брошенного взгляда. Это не должно было удивлять, но все же во мне теплилась надежда, что какого-нибудь мимолетного послания, неважно, жеста, взгляда или слова от Влада, было бы достаточно, чтобы я снова погрузилась в нашу связь. Очевидно, это работало не так, и Яблонев предпочел сконцентрироваться на прямой угрозе, не отвлекаясь. К счастью, практикующие сначала думали, потом действовали, а не шли на поводу у эмоций, как фамильяры.
Внимание темного безраздельно занимал второй практикующий на крыше, при появлении моего ведьмака отошедший к своему чудо-костерку. Темные глаза Князя недобро сверкнули, завязалась зрительная дуэль, пропитанная особой предупреждающей тишиной. Пронизанная напряжением и предгрозовым предчувствием, такая тишина не несла в себе ничего, кроме ожидания худшего.
Прикусив щеку изнутри, я сморщилась, не успев себя остановить и удержать обострившиеся клыки подальше от нежной кожи. Кисло-соленая кровь прокатилась по языку в горло, и какой-то крохотной вспышкой, песчинкой в реке времени, в голове прозвучало свирепое, раскатистое рычание. Затихнув, оно продолжало отдаваться эхом в голове. Подобный рык – не охота, не защита и не запугивание. Прежде не сталкиваясь с ним, я все же сразу узнала, чему он служит. Своеобразная подсказка противнику, что у него больше нет времени и никогда не будет. Или стая, пробравшись в голову с глотком крови, предупреждала меня?
– Так и будем смотреть друг на друга? – первым нарушил молчание Илья, что я мелочно засчитала за маленькую победу Влада.
Читать бесплатно другие книги:
