Невеста проклятого волка Сапункова Наталья
И ушёл следом за волком в мокрую темноту.
Катя не так боялась бы, если бы не сегодняшние откровения Турей про опасности, набеги и про то, как много ждут от Данира. А теперь он ушёл в ночь, один, не считая волка, и она осталась тоже одна. И что делать, если Данир, к примеру, не вернётся? Или задержится? Где-то недалеко есть деревня, есть Турей, есть другие люди, но кто знает, чего от них по большому счёту ждать. Только на Данира она может рассчитывать. Только ему она доверяет.
А она всё-таки доверяет?..
Да, вот так. И не доверишься никому, кроме него. Только он здесь не такой чужой, как всё прочие. Заботливый, внимательный – этого не отнять. Но оборотень. Волк.
И что же там могло случиться, что ему понадобилось срываться ночью? Какая беда?..
Невыносимо было сидеть одной в хижине и ждать. Катя набросила одеяло на плечи и вышла, села у порога на какой-то чурбак. Дождь закончился и луна выглянула. И хорошо. Вход в дом сверху прикрывал дощатый навес, но в стороне кое-где на небе показались звёзды – значит, облака разогнало. Скоро ветка на кустарнике напротив неслышно качнулась, из-под неё вынырнула волчица – темный силуэт в лунном свете и глаза светящиеся, тоже цвета луны. Волчица постояла немного, а потом медленно двинулась к Кате, не сводя с неё глаз, словно чего-то ждала.
– Да подходи, не стесняйся, – радушно предложила та. – Составь компанию. Давай вместе ждать, я одного, ты другого. Как тебя звать, не помню, уж прости, подруга.
И верно, Данир ведь имена обоих называл, и волка, и волчицы. Она не запомнила.
Волчица постояла неподвижно, потом подошла и улеглась у стены дома, не слишком близко к Кате, принюхалась к чему-то и прикрыла глаза.
Вот, дикий волк рядом – а не страшно. Глядишь, ещё неделька – и они станут приятелями. А что такого, с Даниром они вон вообще на короткой ноге, пришёл волчара, позвал куда-то – Данир убежал. И верёвки похватал, и другое нужное – значит, волк объяснил, что к чему…
Чудно и странно. Вот кажется, страньше и быть не может.
Она измаялась ждать. Время, как известно, на глазок не померяешь, оно то бежит, то тянется. Вот почему бы не надеть было на руку часы, отправляясь на Лесную? Часам здесь цены бы не было. У неё дорогие, механические, отец как-то подарил, когда училась в университете. А до того отца много лет не видела, и после тоже…
Волчица встрепенулась и вскочила, заворчала, тогда и Катя увидела на дорожке Данира с кем-то на руках, а впереди бежал волк и тащил на спине мешок. Человек на руках у Данира был маленький и хрупкий на первый взгляд, одетый в штаны и вышитую куртку, а на ногах у него были высокие сапожки с блестящими застёжками. Ребенок?
Катя вскочила, распахнула дверь. Данир прошёл и сгрузил свою ношу на край кровати. Выдернул из-за широкого кожаного пояса нож и разрезал шнурок на куртке своей находки – там была шнуровка вместо пуговиц. Быстро выдернул шнурок и куртку сдернул, отбросил. Катя судорожно вздохнула – это был не ребёнок, а девушка, маленькая, щуплая, но взрослая. Кстати, красивая. И без сознания. Правильные черты, идеальные темные брови, пухлые губы, разве что чуть приплюснутый нос. Четыре длинные чёрные косы – необычно, но ей шло. Высокий лоб от линии волос до самой переносицы пересекала тонкая чёрная линия, словно делила лицо надвое.
Данир, сосредоточенно хмурясь, оглядел девушку, потом провел руками вдоль всего её тела от шеи до колен и нахмурился ещё сильнее.
– Данир, тебе помочь? – Кате отчего-то неприятно стало, что он вот так небрежно тискал красивую девчонку. – Давай лучше я её раздену. Её же в чувство надо привести? Тут хоть какие медикаменты есть?
Её знания заканчивались фактом, что надо снять всё утягивающее и дать понюхать нашатырь.
– Нет, моя, – резко ответил Данир. – Вообще не подходи к ней пока. Она скоро очнётся. Сядь вон там, – он махнул рукой в сторону стола.
Катя послушно отошла, немного задетая этой резкостью, продолжала наблюдать. Данир поднял и быстро ощупал куртку, потом снова провел руками по телу девушки, наконец снял с неё сапожки и тоже ощупал. На его лице застыло холодное, сосредоточенное выражение.
– Дай сумку, Хорт.
Волк, который остался у входа, поднял зубами с пола и принёс сумку из тиснёной кожи на длинном ремне. Данир всё из неё вытряхнул и тоже осмотрел.
– Ничего нет, Хорт.
Волк недовольно рыкнул.
– Ладно-ладно, – блеснул на него глазами Данир, – я дурак, ты умный.
В ответном рычании волка Кате послышалось некоторое удовлетворение.
– Ладно, верю, – Данир не рычал и подвывал, как до этого с волками, а говорил негромко и по-сандански, как будто сам с собой.
Он опять нагнулся к девушке и ловко, одним движением сдернул с неё рубашку. Теперь можно было видеть чуть смуглое, матовое тело, острые ключицы, пышную грудь с темно-розовыми сосками. Голова мотнулась, откинулась, Данир её поправил, подложив край одеяла, а сам вывернул рубашку и осмотрел её с изнанки.
– Почему ты с ней так обращаешься?! – не выдержала Катя. – Что вообще происходит? Откуда она тут взялась, кто это?!
– Я вытащил её из расщелины, – Данир отложил рубашку. – Ничего страшного я с ней не делаю, не беспокойся так.
– Из расщелины?
– Это такая узкая и глубокая трещина в скале, из которой обычно мало кто выбирается самостоятельно. Лучше не проваливаться.
– Её нашёл твой волк? В расщелине?
Катя не отставала от Данира, понимая, что спрашивает об очевидном. Но пусть объяснит, пусть расскажет чуть больше!
– Хорт нашёл её. И она ему не нравится. А я ему доверяю. Похоже, она шла из замка. В сторону границы.
– А это важно, куда она шла? Она злобная шпионка, а вы с Мухтаром… то есть с волком охраняете рубежи?
– Помолчи пока, – попросил Данир, коротко взглянув на неё. – Возможно, эта девка и не ведьма. Но всё равно куматка.
Вот так, значит. Не ведьма, всего-навсего.
И это не шутка, что ли? Гонения на ведьм – это мракобесие. Но айя Лидия тоже говорила что-то про магию. И всё равно, девушка, если Катя верно поняла, только что избежала гибели, и ей полагалось оказание первой помощи, а не вот это всё.
– А ну-ка… – Данир хмыкнул и, положив пальцы девушке на голову, но почти не касаясь, повел руки вниз.
Он медленно перемещал пальцы вдоль тела несчастной, поглядывая на её безучастное лицо, на беспомощно открытую шею, словно ждал подсказки, играя в «горячо-холодно». Вот он положил пальцы на пояс её штанов, на резинку… нет, там не резинка, а завязка, он потянул тесьму, и тут же девушка вскрикнула и изогнулась, дернулась, и даже не открыла – распахнула глаза. И тогда Данир одним каким-то очень быстрым, почти неуловимым движением распустил узел и сдернул с неё штаны – широкие, практически шаровары, они легко соскользнули. А девушка медленно села, не сводя глаз с мужчины, помотала головой, отчего косы как-то сразу расплелись и волосы расплескались по плечам. Красивые волосы. На ней были ещё одни штанишки, широкие и до колен, так что голой она всё ещё не была. И Кате было ясно, что ничего ей пока не ясно, но из женской солидарности ей хотелось стукнуть чем-нибудь Данира.
Пока Данир зачем-то вывернул и осматривал шаровары, девушка покачалась корпусом, повела плечами – её движения казались тягучими, чувственными, что как-то неуместно для пострадавшей. Катя даже пожалела, что находится позади и не видит её лица, это мешало правильно понимать происходящее. Девушка запрокинула голову и вдруг издала глубокий горловой звук, похожий на вибрирующее мычание, причём мычание весьма мелодичное, как ни странно. Это была песня, настоящая песня. Нота за нотой, удивление быстро сменилось восторгом, звуки, казалось, проникали в Катю, хотелось слушать и слушать, и тоже покачаться в такт, и хотелось… может, наорать на Данира, сказать ему, наконец, что он неправ и пусть прекращает, гостья и так настрадалась и её надо накормить и одеть и… что ещё? Да всё, что она захочет!
Данир посмотрел на Катю и покачал головой, голос его прозвучал жестко:
– Даже не думай, моя айя. Не двигайся.
И он перевёл взгляд на гостью:
– Ну довольно. У тебя получается, молодец. Но не старайся, я ведь волк. Мне твои выкрутасы сама знаешь до какого места.
И та разом умолкла на половине ноты, застыла, потом качнулась к нему…
– Сидеть, – приказал он. – Только дёрнись, кошка. Живо испорчу шкуру.
Волк-сторож тут же грозно зарычал. Катя замерла, боясь пошевелиться. Она смотрела, как Данир выдергивает шнур-завязку из шаровар, разворачивает его – это был длинный кусок тонкой плотной ткани, несколько раз сложенный вдоль, – как подносит к глазам и перебирает пальцами, читая.
Шнур, продёрнутый в пояс девушки, был письмом.
– Кому ты несла это, кошка? – спросил Данир, закончив чтение.
– Откуда мне знать? – голосок у неё был звонкий, мелодичный.
– А у кого взяла?
– Это мне и подавно знать не полагается. Я зарабатываю тем, что ношу письма. Ведь на эту забытую Богами землю магические шары не прилетают?
– Носишь письма, значит? – он потянулся за её сумкой, достал мешочек с чем-то и бросил перед девушкой.
– А это я продаю, – заверила та. – Ходовой товар. Не желаешь купить? Цепь на шею, например. У меня есть как раз для волков.
– Спасибо, не надо, – Данир усмехнулся. – Ты идешь из Манша.
– Я там была.
– А что, торговцы и почтальоны теперь ходят такими тропами?
– Я хожу. Разве запрещено?
– Ты идёшь за Сарьяр. И живёшь там? Откуда родом?
– Сама не помню. А живу то здесь, то там.
Она хихикнула и погладила грудь, положив ладони на пышные полушария – словно дразнила Данира.
– Зачем тебе письмо, волк? – она заговорила вкрадчиво. – Ты так умён, раз его нашёл. Я восхищаюсь. Но отдай его мне. Я отнесу, кому нужно, он заплатит. Это не наши с тобой дела, они для властителей. Отпусти меня! Я принесу тебе ещё денег, хочешь? Я поклянусь. А точно ты волк? Неужели чистокровный? – Катя не видела её губ, но готова была поклясться, что девушка облизнулась.
Лицо Данира Катя видела, его выражение оставалось насмешливым и чуть брезгливым.
– Ты оборачиваешься? – спросил он.
– Что за вопрос? Тогда я сразу почуяла бы в тебе волка.
– Да неужели? Разденься и перевернись. Я хочу убедиться, что печати нет.
– Печати нет.
– Делай, как я сказал. Пошевеливайся.
– Ну хорошо, – девушка стащила штанишки и, совсем голая теперь, перевернулась на спину, и впервые встретилась взглядом с Катей.
– О, айя! – пропела она и широко улыбнулась, – приветствую тебя и желаю долгих лет, волчица!
Катя только кивнула, не решаясь заговорить. Ей эта сцена очень не понравилась. Кем бы девушка ни была.
– Повернись на правый бок, – велел Данир. – Всё, вставай и одевайся. Печати нет. Но на бедре у тебя знак клана. Я знаю его.
Девушка повернулась к Даниру, запрокинула голову и помолчала несколько мгновений, глядя на него снизу вверх, потом заявила:
– Ты не можешь знать клановые знаки. Ты лжёшь.
– Я знаю знаки всех куматских кланов, живущих в Веллекалене. Ты, наверное, одна из внучек старой Туи. А я Данир Саверин. Слышала о таком?
Она опять помолчала, потом кивнула и больше не улыбалась.
– Значит, тебя всё равно что нет, – она медленно натянула штанишки, потом шаровары и рубашку.
– Я всё ещё есть, – возразил Данир. – Ты пойдёшь туда, куда и направлялась, и скажешь, что хозяин вернулся в Манш, и он обещал выкинуть прочь всех, кто сунется. Данир Саверин в Манше, и пусть не думают, что его всё равно что нет. Хотя я совсем не прочь размяться и погонять драных котов. Поняла?
– Я тебе не верю. Ты не Саверин.
– Я знаю твои шестнадцать слов, – будто не слыша её, продолжал Данир. – Ты сейчас их произнесёшь и забудешь этот дом и нас. Письмо я оставлю себе. Ну же, говори, приказываю.
– Пусть она хотя бы поест, – вмешалась Катя, потому что смолчать было выше её сил. – Пожалуйста, Данир. И разве можно ей уходить сейчас?
Конечно, девушка оказалась непростой, но её недавно принесли без чувств, до этого вытащили из какой-то передряги, то есть расщелины, разве можно выгонять её сейчас из дома?..
– Даже нужно, моя дорогая, – Данир недовольно поморщился. – Хорошо, пусть поест, раз ты так хочешь. Садись, – он показал «гостье» на табурет. – А если попробуешь удрать без слов, клянусь, что поймаю и брошу в пропасть, не тебя, так парочку твоих сестричек.
– Я поняла, айт. Благодарю, айя, – девушка быстро села к столу и взяла остывший кусок жареного мяса из миски и ломтик хлеба.
Она явно была голодной, ела быстро, но аккуратно и даже красиво. Насытившись, сложила руки на груди и поклонилась Кате.
– Благодарю, айя. Я вижу, что ты волчица из рода Саверинов. Вижу кольцо.
Против этого утверждения Кате было что возразить, но она не стала. Зато спросила:
– Как тебя зовут?
– Айт понял, кто я. Я из рода Туи. Моё имя Гетальда. Как мне называть айю, хозяйку Манша?
– Айя Катерина, – ответил за Катю Данир. – Тебе пора, Гетальда из рода Туи.
– Айя Катерина, – она произнесла имя, смешно растягивая гласные, – позволь сделать тебе драгоценный подарок за то, что твой муж спас мне жизнь?
– Не нужно, – сказал Данир. – Моей жене я сам дарю драгоценности. Говори слова и уходи, кошка, не испытывай меня. Ты не помнишь этот дом, не помнишь обо мне и моей жене.
Девушка тут же встала и, снова сложив руки, нараспев стала говорить какие-то слова, не на санданском, поэтому Катя не понимала, но стала считать – шестнадцать…
Глава 9. Поиграем?..
За Гетальдой из рода Туи закрылась дверь.
– Ступай проводи её, Хорт, – велел Данир, и волк тут же выскользнул следом.
– Ты огорчена? – Данир взглянул на Катю. – Не беспокойся. Она не вернётся. Мы побудем вдвоём наконец.
– Данир, что это было? – перебила она. – Я заслуживаю объяснений?
– Объясню всё. Спрашивай.
– Почему ты так обращался с девушкой? Это было ужасно, честно говоря. Мне не нравится, когда с людьми так обращаются!
Данир посмотрел с искренним удивлением.
– Моя, я не понял. Что не так? Во-первых, это не девушка, вообще. Женщины куматов – не женщины для нас. Она это понимает. Что, каждая кошка, лисица или белка должна на меня обидеться, если я посмотрю на неё без одежды? Особенно если я ей ни на медяк не доверяю? И она несла письмо разбойникам, которые не прочь разграбить мою крепость?
– Что тут за сумасшедший дом? – пробормотала Катя, отвернувшись.
Про крепость и разбойников – ладно, это было не так странно, как то, что эта красивая девушка для него «не женщина» – как это?
Данир подошёл к ней со спины, обнял.
– Это другой мир. Тут есть вещи, тебе пока непонятные. Она умеет очаровывать. Нужно было попросить тебя уйти. Доверься мне, потом сама поймешь.
– Да, Данир. Мне непонятно, – она не без труда отстранилась, выскользнула из его рук, повернулась к нему.
Хотелось видеть его лицо. Хотя прислоняться спиной к его крепкому и сильному, и такому горячему отчего-то телу было приятно. Но не следовало поддаваться. Они ещё даже не говорили толком! Он чужой, хотя уже множество раз назвал её своей и женой. Женой! И она не возражала. И у неё это, кстати, не вызывает никакого внутреннего сопротивления. Вот то, как он обращался с девушкой, которую сам же спас – вызывает, и сопротивление, и негодование, а мысль, что она его жена – тут всё нормально. Она его знает два дня! В человеческом виде, имеется в виду. Где её здравый смысл?
– Не будь я волком, эта внучка Туи крутила бы мной, как хотела, – сказал Данир. – Обычные мужчины не умеют им сопротивляться. Поэтому куматы, даже самые законопослушные, селятся отдельно и далеко от людей, – он заулыбался. – И всё равно то и дело приходилось разбирать скандалы между ними и людьми. Нас, детей, брали на такие суды, чтобы наблюдали и мотали на ус. Часто это было весело.
– Давай приготовим чаю, Данир? Покажи мне, как на этой печке вскипятить чайник, пожалуйста.
– Хорошая мысль, – он тут же прошёл мимо неё к печке, успев между делом опять обнять её и поцеловать, скорее даже лизнуть в затылок.
– Данир! – возмутилась она. – Я поговорить с тобой хочу и чаю попить!
Ну да, ей приятно – что он то и дело пристает, целует, но при этом ведет себя не слишком настырно. Да, именно это чертовски приятно! Хотя, если бы хотел… Что её ожидало бы? Он сильный, сопротивляться она не сумеет, бежать – некуда.
– Я понял, понял, – он рассмеялся, – я тоже с удовольствием выпью чаю. Вот, смотри, – и он принялся раздувать тлеющие угли.
Прямо в угли он поставил высокий жестяной чайник.
– Подожди немного. Закипит быстро, – и продолжал чему-то улыбаться.
– Что смешного, может, скажешь?
– Мы оба сейчас хотим целоваться. И не только. Но вместо этого будем беседовать и пить чай.
– Вот с чего ты это взял, а? Про целоваться и не только? – вскинулась Катя.
– Ты сейчас пахнешь так, что я всерьез боюсь свихнуться. Хотеть тебя – это полбеды. Но понимать, что и ты хочешь… однако мы будем пить чай.
– Дани-ир… – вздохнула Катя. – Пожалуйста.
– Ладно-ладно. Я понял.
Ну да, он ничего. Нет, не так. Он в её вкусе! Полностью. Вот только его подстричь – и будет идеально. Можно и не стричь – такие волосы даже жаль резать. И если бы она познакомилась с ним нормально, дома, то есть не в этом мире, ей точно захотелось бы завести с ним отношения, и кто знает…
Потом, конечно. Когда она решит свои проблемы. А пока не до отношений. Она – пахнет? Так, что для него это сигнал, вроде белого флага: я тебя хочу, бери меня пожалуйста? Но это несерьёзно. Двадцать первый век на дворе! А тут…
А он не человек. Это вчера она якобы притворялась, что верит, а сегодня просто верит, и притворяться не надо. Хотя чего особенного случилось? Она с Турей познакомилась, и с этой интересной девушкой, Гетальдой…
– Данир, какой тут год?
– Год?.. Десять тысяч шестьсот первый. Но у нас другое летоисчисление, ты же понимаешь.
– Десять тысяч. Ничего себе.
– Чай, – Данир насыпал крупную заварку из мешочка в глиняный чайник и залил кипятком.
Мир другой, век вообще… какой, сто первый? А чай заваривают точно так же, как и в их мире. И даже запах у чая такой похожий, словно это обычный хороший чёрный чай, в который добавили горстку трав и, может быть, ягод.
–Так почему ты её прогнал? Гетальду? – Катя схватила чайник и сама разлила чай, подвинула ближе посудинку с мёдом и села за стол напротив Данира. – А сахара нет?
– Нет, – качнул он головой, – вообще есть, но у нас его не едят. Точнее, едят в основном люди.
– Так почему ты прогнал Гетальду? – напомнила она. – Мог бы из милосердия оставить её поспать до утра.
– Она найдёт, где поспать, уж поверь, – он усмехнулся, – эти горы ей дом родной. А вот я с ней под одной крышей не усну. Кто знает, чего она хочет, что ей в голову придёт. Скорее всего она заодно с моими врагами.
– Тогда мне странно, что ты её отпустил… – нет, Катя всё-таки его не понимала.
– А что с ней прикажешь делать? Привязать к дереву? Продержать до утра и отправить в замок? Не вижу смысла, только лишние трудности. К тому же кому-то в замке я не могу доверять, и это тоже проблема. Я узнал, что мне нужно. Она сюда не вернётся, не сможет. Шестнадцать слов заставят её исполнить приказ. Шестнадцать слов – это… Все кланы приносят присягу владетелю. Определяются ограничения, они подтверждаются магически. Нельзя не подчиниться. Я приказал ей уйти и забыть это место.
– Теперь я поняла.
– Но она с тобой справилась, – он хмыкнул. – Они и в вашем мире развернулись вовсю. Хотя двуликих куматов я у вас не встречал.
– А каких куматов ты у нас встречал? – осторожно уточнила Катя.
– Только с животной сутью. Но вы их обожаете. Я про кошек говорю, – он забавлялся её непониманием. – Ты не поняла, кто такая Гетальда? Этот народ – изначально кошки-оборотни, здоровые такие рыжие горные кошки, хотя сейчас они чаще в человеческом обличье. Оборачиваются немногие. Таких метят печатями – по королевскому приказу. Но не пометить двуликого ребенка у них считается доблестью, так что не факт, что если нет печати, то не оборотень. Среди потомства Туи немало двуликих.
– Ох, – Катя отодвинула чашку и закрыла лицо руками. – То есть… ты все время чувствуешь в ней кошку?
– Ты правильно поняла. И запах, и ещё нечто труднообъяснимое. Но такая не может быть парой волку. Против природы.
– А с людьми… они могут?
– Да, вполне. С людьми они часто смешиваются. Люди, как правило, смешиваются со всеми двуликими расами.
Катя побледнела и поспешно выпила чаю.
– Ничего. Ты просто не привыкла. А так ничего в этом особенного нет, – утешил Данир. – Оборотни живут во многих мирах. И в твоем родном они по крайней мере были. Это уже потом про них наплели небылиц. Иди ко мне? – он с улыбкой похлопал ладонью по колену.
Сидеть у него на коленях? А это не чересчур?..
А у него глаза янтарные. Ореховые. Красивые до невозможности. Крупные руки с длинными пальцами – ему бы на пианино играть.
– Не надо, Данир, – она помотала головой.
– Просто посиди со мной. Немного. Только это, обещаю. Давай снова поиграем? Согласишься – отвечу на любой твой вопрос.
– Ты и так обещал ответить.
– Ошибаешься. Я не обещал.
– Хорошо. Какие теперь будут правила игры?
Он улыбнулся и посмотрел на неё таким взглядом, что она сама догадалась про правила. Правильно догадалась. Он сказал:
– Притворись, что ты меня любишь. Что тебе хорошо со мной, и каждое моё прикосновение тебе в радость. Посиди у меня на коленях и дай тебя обнять. Больше ничего, клянусь. Даже не поцелую.
– Данир, ты смеешься надо мной?! – она вспыхнула.
Как будто она дурочка и не понимает, к чему он ведет. Он ведь не думает, что соблазняет девственницу? Нет, такого не может быть. Он даже знает, что Руслан жил в её доме. Так что это за дурацкие игры?
– Хорошо, – Данир огорчённо вздохнул. – Если ты против, то вечер вопросов-ответов закончен. Может, это к лучшему, я устал. Давай поспим до рассвета.
Он хотел встать, но она вскочила раньше, обошла стол и приблизилась к нему, положила руки ему на плечи.
– Пожалуйста, нет! Не надо. Давай поговорим ещё немного. Ведь ты снова уйдешь утром и до ночи, да?
– Да. Вернусь, когда стемнеет. А к тебе опять заглянет Турей. А ночью мы пойдём… Нет, не скажу пока, куда.
– Чего ты добиваешься, Данир?
– Это уже второй вопрос, а ты отказалась играть со мной. Или согласна?..
– Согласна. Недолго. Только…
– Да-да, конечно, – он поднял перед ней раскрытые ладони. – Я про усталость правду сказал. Я ни на что не годен сейчас, так что не бойся.
– Тогда лучше действительно ложись… – смутилась Катя.
– Иди сюда, – он подхватил её и усадил на колено, и со вздохом обнял, стиснул так, что стало трудно дышать.
Она обещала притворяться, да? Ну хорошо. Она откинула голову ему на плечо, потерлась, вильнув бедрами, их щёки оказались рядом, соприкоснулись. Щека Данира была слегка колючей. Наверное, он брился вчера ночью, сразу после превращения. Было и приятно, и немного смешно, и чуточку страшно, и в жар бросило. Вот что она творит, дурочка такая? И что, она должна верить, что сможет динамить этого волчару два месяца? Это фантастика.
Он выдохнул как-то судорожно, и шепнул ей на ухо:
– Я предлагал договориться, помнишь? Перечислить свои предложения?
– Это два вопроса или один? Тебе ни одного не положено. Я спрашиваю, ты отвечаешь. Условие игры.
– Жестокая айя Катерина. Спрашивай, – он почти неуловимо водил губами по её шее, но не целовал, как и обещал.
– Можешь показать, как ты становишься волком? Всё от начала до конца? Или это нельзя?..
– Можно, – он поморщился. – Но давай позже? Я долго не оборачивался, так что сейчас это больно и некрасиво. Потом наладится.
– Ладно, – она поёрзала, устраиваясь удобнее, а он опять со вздохом прижал её к себе.
– А вообще, вы отличаетесь чем-то от людей? В человеческом виде, я имею в виду.
– Есть немножко. Мы выносливей, как правило сильнее, меньше мёрзнем. Температура тела у нас выше. До тридцати девяти считается нормальным.
– Ничего себе… – она поёжилась и накрыла его ладонь своей.
Да, очень тёплая была у него рука.
– Со мной никогда не замерзнешь, – сообщил он ей на ухо, тихо так и интимно, словно о чём-то потаённом. – А представь, как сходили бы с ума лекари, если бы они в твоём мире лечили наших детишек?
– Да уж…
Она обернулась к нему, уткнулась носом в его плечо. Захотелось ощутить его запах, как ни странно. Он всякий раз твердит ей про запахи…
– Принюхиваешься? – тихонько, со смешком шепнул он. – И как тебе?
– Неплохо…
Его запах был тёплый, немного мускусный, мужской. И приятный – вдыхать его можно было сколько угодно. Никаких нот лосьона или туалетной воды, никакого застарелого пота, зато слабо ощущалось что-то травяное – шалфей, лимонная мята? Или это пахла одежда. Почти неуловимо.
– Запах не волчий… – это она неуверенно пошутила.
– Да? – и снова смешок. – Кстати, у меня и блох нет.
Она отстранилась, посмотрела – правильно, его глаза смеялись. Он веселился, Данир Саверин.
– Что это была за шутка тогда, про блох?
– Это бабушка щёлкала меня по носу, чтобы не заносило. И она же одобряла наше сближение. Это странно, как считаешь?
– Не знаю, – она пожала плечами, – у вас всё странно.
Он взял её за руку, за ту, на которой было кольцо, потёр его пальцем.
– Ты, когда ушла, должна была это кольцо снять. Тебе захотелось бы его снять. Возможно, ты его вообще потеряла бы или продала. Но ты не сняла, и не потеряла, и не продала. Это означает только, что ты моя жена. Ты осталась моей. Больше ничего.
Катя молча закатила глаза, Данир улыбнулся, спросил:
– Всё теперь?
– Нет, не всё! Ты пообещал, что через два месяца я буду дома. Что случится через два месяца? Почему ты готов так скоро со мной расстаться? – вот, она задала этот вопрос.
– Я должен буду уйти, надолго, – он отвел взгляд, но ответил без запинки. – Ты ведь знаешь про проклятье. Я научился его обходить, но остаться с тобой не смогу. Ты вернешься домой, у тебя будет всё, что пожелаешь. Можешь прямо сейчас желать. Или подумай. Самолёт и виллу на Лазурном берегу? Счет в банке – это понятно. Только…
– Только?..
Они теперь смотрели в глаза друг другу, напряжённо, серьезно. Для Кати… странное дело, мир вдруг сместился и повернулся. И кто-то подкрутил настойки, немного добавив красок.
Читать бесплатно другие книги:
