Поцелуй скорпиона Кистяева Марина
– Я понял.
– Временные рамки – середина девятнадцатого века. Ты… шел напролом.
Она попыталась улыбнуться, но у неё ничего не вышло. Слишком яркими были воспоминания.
– Эльдар, а разве после гипноза человек помнит?..
– У кого как, Кира. Ты, я так понимаю, помнишь всё?
Кира кивнула.
– И это… поражает. Ты словно видишь себя со стороны. Я и ты, Демид, мы… такие же.
– Это я тоже понял.
– Откуда?
– Ты же отписывала свои чувства. То, что видишь, переживаешь.
Кровь отхлынула от щек Киры, и та закрыла лицо ладонями. Меньше всего ей хотелось, чтобы Сакронский знал, что она к нему испытывает. Даже там, в прошлом.
Его Аристократочка сейчас казалась особенно маленькой и хрупкой. Она сидела на кушетке Эльдара и пыталась собраться. Ей было трудно, она выглядела рассеянной. Путешествие в прошлое далось ей с трудом.
С Демидом творилось нечто странное. Слыша её рассказ, её эмоции, наблюдая за тем, как на её лице во время гипноза появляется довольная, немного смущенная улыбка, он поймал себя на том, что смотрит на Киру, как завороженный. Не в состоянии отвести взгляда. Эта улыбка выбила его из привычного ненавидящего её состояния. Прошлась раскаленным железом по его сердцу. Да что по сердцу… по душе.
Кира была красива, с этим не поспоришь. Но на него она всегда смотрела с осторожностью, с недоверием. В её взгляде открыто читалось неприятие его, желание оттолкнуть, не подпустить. Даже когда она лежала под ним, она мысленно сопротивлялась. Кира дала понять, что понимает истинный расклад дел, и то, какой вред он может ей причинить. Она улыбалась ему, но не так. Сдержанно, грустно, иронично.
И никогда радостно и мечтательно. Так, как улыбаются девушки, когда им нравится мужчина, и они сами испытывают потребность во взаимной симпатии. Не хищный оскал силиконовых красоток, что вкладывают в свою внешность бешеные бабки, а именно улыбка, как Демид их называл, настоящих девочек.
Во время гипноза Кира улыбалась ему – да, черт возьми, ЕМУ – именно так.
Он кожей чувствовал её взгляд. Как она смущенно, но с нарастающим интересом рассматривала его. Как в ней постепенно зарождалась симпатия.
И он – уже в настоящем времени – хотел всё это прочувствовать! Хотел увидеть, как чертова Аристократочка дарит улыбку ему! Как её глаза загораются радостью в его присутствии.
У него сперло в груди, точно там неведомым образом образовался камень, и он рос, распирая его изнутри. Тяжесть ощущалась реально.
Демид всё время, что Кира находилась под гипнозом, казалось, не шевелился. В голове мысли толкались, смешивались. И одна проходила красной нитью – а если во время гипноза с ней что-то случится? Он не мог объяснить, откуда взялась эта тревога, но то, что она засела у него в мозгу – факт.
После того, как Эльдар вернул её в реальность, она выглядела растерянной.
Он, не осознавая причин, подошёл к ней. Ему важно было находиться рядом, дать понять, что он готов… что? Утешить её? Циник внутри него злорадно оскалился – а она нуждается в утешении от тебя, придурок? Шарахнется, и будет права.
Демид сжал губы.
– Эльдар, давай меня.
Друг посмотрел на него недоуменно.
– Что тебя?.. Не понял.
– Тоже в прошлое. Я хочу так же увидеть нас со стороны.
Кира встрепенулась, отвела руки от лица и посмотрела на него. В её глазах мелькнула обеспокоенность, которая для Демида оказалась настоящим бальзамом.
Как быстро всё меняется! Ещё пара часов назад он едва ли не намеревался взять Киру силой, не сомневаясь, что она растает от его прикосновений. В эту минуту готов был сжать её в объятиях, усадив на колени и ласково, успокаивающе гладить по волосам, изредка позволяя себе прикоснуться губами к её волосам.
– Уверен?
– Абсолютно.
– Ну, смотри… Вижу вы, ребята, решили за один день выяснить что к чему.
Кира опустила ноги и начала вставать с кушетки. Видимо, до конца ещё не пришла в себя, потому что при подъеме пошатнулась. Демид среагировал мгновенно – пружинисто выпрямился и поддержал её, тем самым материализовав недавние порывы.
Кира не оттолкнула его. Напротив, уткнулась макушкой ему в грудь.
– Тихо… тихо… всё хорошо…
– Тяжело как-то.
Её признание прозвучало совсем шепотом, но Демид расслышал. Позвоночник прострельнуло от осознания того, что где-то он свернул не туда. Повел себя неправильно. Слишком заигрался?
– Эй, народ, может я лишний? Слушайте, на хера вам прошлое, от вас искрит не по-детски.
– Белозерский, заткнись.
Момент был упущен, разрушен, и Кира, издав легкий вздох, высвободилась из его рук. Демид мгновенно ощутил, что его лишили чего-то важного, жизненно необходимого.
– Давай, на кушетку, Сакронский. И хорош рычать.
…Я убью её. Сомкну ладони на её тонкой алебастровой шее и буду сдавливать до тех пор, пока не услышу предсмертные крики. Потом отпущу, конечно… Куда я без этой лживой дряни!
– Демид, прошу, прекрати. Ты всё переворачиваешь.
– Я?! Переворачиваю?!
Стоит, дышит. Грудь – слишком, мать вашу, оголенная! – поднимается и опускается. Я запретил ей носить платья с оголенным декольте, так нет же, снова ослушалась! Убью…
– Да, Демид.
Она держалась, даже белокурую головку задрала. А в глазках, похожих на омут, уже слезы наворачиваются.
Только не сегодня, милая! Сегодня я глух к твоим слезам и сладким речам!
– Итак, Кира, давай по порядку. Я уезжаю из дома. На неделю. Прошу тебя вести себя, как и полагается молодой жене. И что получаю в итоге, Кирррааа?
Она вздрагивает, делает шаг вперед, наталкивается на мой негодующий взгляд и замирает, складывая руки впереди.
Правильно, моя дорогая, не стоит ко мне приближаться слишком близко.
Опасно.
– Демид, я не могу сидеть постоянно дома. Я задыхаюсь…
Она не договорила, оборвала сама себя.
– Задыхаешься? – я спросил слишком ласково. И если бы Кира меня знала чуть дольше, она поняла бы – я на грани.
Поднялся и иду к ней. Наступаю.
В комнате начинает ощущаться нехватка кислорода, точно воздух загустел. Возьми нож для писем, проведи им в воздухе и останется вполне различимый след.
Она пятится назад. В глазах растерянность и легкий страх. Она ещё до конца не осознает, что происходит. Что её любящий муж в бешенстве.
У нас уже не первый разговор подобного рода, но моя девочка не желает прислушиваться к моим словам.
К сожалению.
– Я неправильно выразилась, прости. Тебя не было неделю, сезон в самом разгаре, я и вышла-то только к Сесилии. Небольшой раут, узкий круг наших знакомых.
– И поэтому я застаю тебя на веранде в обществе смазливого офицеришки?
Лучше бы она молчала. Не будила в нем темную сторону, которая хлестала его сейчас изнутри. Змеей поселилась у него на груди, пустила яду, пробралась в кровь.
Я не хочу думать, что Кира меня обманывает. Но то, что позволяет себе лишнее – уже состоявшийся факт.
Она шумно сглотнула и сделала ещё шаг назад.
Я – вперед.
Она облизнула пересохшие губы, а у меня от вида её розового язычка член мгновенно налился кровью. Похоть хлестанула посильнее внезапно обрушившегося за шиворот ливня. И обуздывать её я не намеревался.
– Это Петр. Мы с ним знакомы с детства. Не виделись несколько лет. Он не знал, что я вышла замуж. Поздравил.
Она оправдывается. Плохо, скупо, но что-то лепечет.
А я, как одержимый, как смертельно больной человек пожираю её взглядом. И во мне по-прежнему явственно чувствуется желание причинить ей боль. Наказать за непослушание, за то, что пренебрегла моими словами.
– И поэтому ушли пошептаться? Что он тебе говорил? Соблазнял? Встречу назначал? Отвечай немедленно! Конечно, замужнюю женщину соблазнить куда как проще! И ответственности меньше! А тут как удачно совпало – мужа нет в городе! Представляю, как он обломался, когда появился я.
Всё. Она начала плакать.
Хрустальная слеза покатилась по щеке, скользнула к алым губам, к подбородку.
И мой взгляд за ней.
– Демид, в чем ты меня обвиняешься?! Ты меня именно обвиняешь! Да, я ослушалась тебя и пошла к подруге. Это преступление? Многие жены показываются на балах и вечерах без мужей! Да, я не хочу, чтобы у нас так было, но ты в постоянных разъездах! Я не могу сидеть дома! Не хочу… – пронзительно всхлипнула. – Так неправильно. Мы женаты три месяца, из которых два ты в разъездах. А что делать мне?! Ты злишься, и я…
Она снова не договорила, зажала рот рукой, развернулась на плоских каблуках домашних туфель и хотела было побежать к двери.
Я не позволил.
Поймай её руку и назад, к себе. Впечатал в грудь, отчего Кира ахнула.
– Демид…
Её глаза превратились в два больших озерца.
Но мне было уже плевать. Я взялся обеими руками за декольте её нового платья и рванул вместе с нижней сорочкой, оголяя небольшие груди с розовыми сосками. Кира снова вскрикнула, но её крик отозвался в моем сознании, как далекое, чужое эхо.
Я не церемонился. К черту нежность и заботу! К черту ласку!
Я впился губами в сосок, с силой сжав его, прикусывая, намеренно делая больно, не обращая внимания на руки жены, что пытались меня оттолкнуть.
Зря. Сопротивление только раззадорило, пробудив во мне хищника, добравшегося до своей жертвы. Я соскучился по этой лживой дряни! Всю неделю, каждую свободную минуту скучал и вспоминал её! Приготовил подарок – колье из черного жемчуга!
А она… С другим… на веранде…
Я причинял ей боль намеренно. Я наказывал её. И получал нереальное удовольствие от её тела, от её стонов. Они были усладой для моих ушей.
Я сорвал с неё платье резкими движениями. Действовал грубо, жестко, как она того и заслуживала.
Её всхлипы переросли в сдавленные рыдания, она ещё пыталась сопротивляться.
– Демид… Демид… прекрати… я не хочу… Демид.
Я не слышал её.
Я не хотел её слышать.
В моем воспаленном ревностью сознании намертво застыла картина, где любимая жена стоит на веранде, держась руками на спинку скамьи, а рядом – очень рядом! – стоит тот хмырь и заглядывает ей в лицо! Она могла отойти, сделать шаг в сторону. Так нет же! Улыбалась ему!
Я толкнул Киру – за её спиной очень удачно расположился большой диван, обитый мягким гобеленом. Она упала на спину. Я не позволил ей прийти в себя. Мне оказалось достаточно сделать шаг. Схватить её за талию и перевернуть её к себе спиной.
– На колени встала!
Мой голос вибрировал от злости, как и я сам. Ревность, превратившаяся в неконтролируемую ярость, застилала глаза. Я не слышал больше не всхлипов, ни мольбы. Было только желанное женское тело, которое в данный момент мне хотелось порвать.
Я не раздевался, только расстегнул брюки и приспустил их. Достал эрегированный член и сразу же направил его к бедрам жены. Коленом раздвинул их шире, чтобы было удобнее, и жестоко ворвался в неподготовленное сухое лоно. Сжал с силой пальцы на нежно-розовых бедрах, не замечая, как оставляю там отметины, на завтра стянувшиеся синяками, надежно фиксируя Киру в том положении, которое нужно мне, и яростно задвигался, врезаясь в её хрупкое тело…
Глава 13
Демид нашёл её на застекленной веранде. Кира сидела на широкой кожаной скамье, притянув к груди колени, и смотрела, как по тонированным стеклам стекают водяные дорожки. Дождь не прекратился.
Демид молча приставил к скамье столик, поставил на него открытую бутылку с вином, два фужера. Так же ничего не говоря, наполнил их. Взял один и протянул Кире.
– Пей.
Кира повернула голову к нему, отрицательно покачала, потом резко передумала и взяла протянутый бокал. Не посмотрев на Демида, большими глотками полностью осушила его, поморщилась и шумно втянула в себя воздух.
– Лихо ты, – прокомментировал её действия Демид, после чего сделал так же, как и она. – Ещё?
– Пока не надо. Иначе охмелею быстро. Хотя напиться хочется.
– Мне тоже.
На душе – пусто. В голове – звенящая пустота.
– Мужчинам больше надо.
– Порой и одного бокала хватает. Как самочувствие?
– Не знаю. Не пойму.
– Я про головные боли.
– Пока не беспокоят. Хоть это хорошо…
Демид всё же наполнил их фужеры заново, но они так и остались стоять на столике. Заметив, что Кира ежится от прохладного воздуха, встал и взял с кресла плед. Подошёл к Кире и накинул его ей на плечи. Та, в отличие от его ожиданий, плед не скинула, а напротив – плотнее в него закуталась.
– Спасибо.
Он вернулся на кресло и посмотрел на Киру, продолжающую наблюдать за дождем.
– Я вел себя, как свинья.
Его признание вызвало у неё легкую улыбку. И всё же улыбка была не такой, на какую он рассчитывал. Но она улыбалась!
– Уточни, Сакронский, твоё заявление относится к прошлому или настоящему тебе?
– Твоя ирония мне нравится, кроха.
Он протянул ей фужер, и она снова его приняла.
– Нам сегодня суждено напиться.
– За тебя, Аристократочка.
Она вернула ему тост.
– За тебя.
На этот раз она сделала лишь один глоток и тихо сказала:
– Получается, в прошлом мы были женаты. Любили друг друга…
– Да… А я ревновал тебя, как больной придурок.
Кира покачала головой и прикрыла глаза.
– Демид, я думала, самое тяжелое за сегодняшний вечер – это моё погружение в прошлое. Но услышав тебя, я поняла, насколько ошиблась. Ты… – она выдержала паузу, за время которой у него остановилось сердце, перезапустилось и забилось уже в ускоренном ритме. – Поразил меня до глубины души. Демид, ты говорил так, что я… Извини, у меня просто нет слов. Я пытаюсь их выразить, соединить, но у меня плохо получается. Ты был настолько убедителен в своей ненависти ко мне, вернее, к ней… Ну, ты меня понял, что у меня не просто мурашки по коже, мне казалось, что это ты меня… насилуешь. А там было именно изнасилование. И я, слушавшая тебя… Я испытывала весь спектр чувств на себе.
Каждое слово было наполнено такой печалью, тоской, затаенной болью, что Демид ошарашено прислушивался и к своим ощущениям. Он сам был в некоторой растерянности от того, что увидел. Его сны – это одно. Это отголоски чего-то нереального, фантастического. Пускай, мистического. Много ли людей придают значение снам? Единицы. Он даже привык к ним. Каждый вечер, ложась в кровать, он знал, КОГО увидит. ЕЁ. Свою Аристокрачку. И ни разу во сне он не видел себя. Только её. Непостижимую. Красивую. Далекую.
В гипнозе было всё иначе. Там он видел себя со стороны. Странное чувство, полностью иррациональное. Он и не он. Его чувства, его мысли, словно видишь себя в зеркале. Свои поступки. И совершенно бешеные, злые глаза, перекошенное от ярости лицо.
А чувства?.. Такие знакомые. Такие опасные.
И вместе с тем бешеное удовольствие от того, что можешь прикасаться к НЕЙ! Демид был противником насилия над девушками, никогда с подобным в жизни не сталкивался. Ему не отказывали – внешность, деньги, обаяние, репутация плохого, но, гадство, щедрого парня.
Придя в себя, он задался вопросом: а смог бы он изнасиловать свою Аристократочку уже сейчас, в двадцать первом веке? Ещё вчера бы он ответил – да. Перешагнул бы через остатки принципов, лишь бы разложить её, снять душащую всю жизнь похоть в отношении неё. Унять зуд, терзающий не тело – душу.
Сегодня он увидел её другой. Каждое общение с ней, как откровение. Как глоток свежего воздуха. Как освобождение от пут.
Она была смелой, его Кииррраа. Хорошо владела собой. Опасалась его, но готова была идти на компромисс и дальше. Она не боялась говорить о чувствах. Он смотрел, как она говорит, как двигаются её губы, и чувствовал себя последним мудаком, не в состоянии отвести от неё взгляда. Попадал под её чары и уже не знал, хочет ли выпутаться. Или как в омут с головой, на ходу, без тормозов. Лишь бы быть рядом. Чувствовать её. Дышать с ней одним воздухом. Стоять рядом и смотреть, как солнечные лучи играют в её волосах. Она очаровывала его, ничего не делая. Одно её присутствие, и весь остальной мир отодвигался, смолкал шум, уносились прочь другие важные дела.
Демида ломало. А что было с Эльдаром? Ревность. Та самая ревность, которую он никогда не испытывал. И которая, как выясняется, могла превращать его в настоящего монстра, без сожаления и раскаяния. К Ульянову он относился, как к мужчине, что путался у него под ногами, абсолютно не воспринимая его всерьез. К Эльдару тем более ревновать нечего было. Но… его переклинило. Основательно так.
Хуже была лишь боль Киры. И ещё, пожалуй, её испуг, когда Эльдар на кульминационной ноте вывел его из гипноза, и Демид первым делом посмотрел на Киру. Он хотел её увидеть. Увидел. Её бледное лицо, тонкие руки, охватившие плечи. Её глаза.
Потом она развернулась и ушла.
Эльдар покачал головой.
– Ребята, вы встряли.
Демид и сам это понимал.
– И это, млять, только начало…
Он дал Кире время. Да и ему оно тоже было необходимо.
А потом, ближе к ночи, ему жизненно важно стало увидеть Киру. Он зашел в спальню и нахмурился, когда обнаружил, что её там нет. Потом обошел ещё несколько общих комнат. Уже начинал испытывать тревогу, когда встретил Эльдара.
– Она на веранде, – друг понял его без лишних слов. – И поаккуратнее. Хватит с неё потрясений. Ты у нас парень борзый, не перегни палку.
Демид хотел огрызнуться в ответ, только махнул рукой.
Портить отношения с Эльдаром – не вариант. Он сомневался, что они быстро найдут другого гипнотизёра, который вникнет в их ситуацию и поможет.
Захватив бутылку вина из погребка Белозерского, он пошёл к Кире.
И вот очередное её признание. Когда она говорила о своих чувствах, эмоциях, его душу хлестало, словно ту вынули из груди, достали – и под проливной дождь, хлесткий, обжигающий своими леденящими струями. Для Демида это было дико в том плане, что он сам никому не открывался. Говорил пошлости, резкости, подтрунивал, но никогда не говорил о том, что происходило с ним на самом деле. Отец правильно учил – противник не должен знать слабости.
До недавних пор Киру он расценивал, как противника.
Когда изменилось его отношение?
За какие-то считанные часы, не дни.
Когда он подержал её впервые в объятиях? Когда его повело от неё? От невозможности разжать руки и отпустить?
Демид встал, прошёл к скамье и опустился на корточки.
– Кира, я не хотел. Можешь мне не верить, но я сам поражен произошедшим. Я против насилия.
Девушка хмыкнула.
– Вчера в клубе мне так не показалось.
– Черт, кроха… Не начинай, – он запустил руку в отросшие волосы. – Я пытаюсь держать эмоции под контролем. Можешь не верить, но мне тоже хреново. И да, можешь мне снова не верить, но я бы ни за что не взял тебя силой. Приложил бы максимум усилий, чтобы ты ответила. Насиловать тебя – в чем кайф?
– Вам, мужчинам, виднее, – Кира снова отхлебнула вина. – Но…
Демид грязно выругался, чем заставил её замолчать.
– Аристократочка, я сам охренел, когда увидел, что мы творили в прошлом.
– Мы?
Она повернула голову в его сторону, и он мог снова увидеть её глаза. Киру уже повело от выпитого, она постепенно отпускала себя и давала волю гневу и обиде. Тем, что тщательно прятала от него прежде.
Что же – тоже неплохо.
– Мы, кроха, мы.
– Это ты… – начала она со злостью, потом шумно выдохнула и продолжила: – Хорошо, не ты, твой прототип, или ты в прошлом, не знаю, назови, как хочешь, сути не изменит. У тебя и твоего предка есть связь, общая душа или карма. Для меня, материального человека, это всё пока слишком сложно.
Демид усмехнулся.
– А как же присказка, что в любой беде виноваты оба? Ты в прошлом не отличалась кротостью.
– А надо было? Ты набросился на меня, как зверь!
– Не Я!!! – уже сквозь зубы едва ли ни прорычал он, напрягаясь всем телом.
Ему неприятно было, что Кира плотно ассоциирует её с его предком.
А он?.. У него разве было не так? Как он воспринимал свою Аристократочку?
– Это… тяжело. Такое ощущение, что время сдвинулось.
– Давай постараемся разобраться.
Демид не верил, что это произнёс.
Кира удивленно посмотрела на него, потом кивнула.
– Хорошо.
– Я присяду рядом?
– Да, конечно.
Она поджала ноги, освобождая место на скамье.
Демид, прежде чем сесть, прихватил со столика свой фужер.
– За что на сей раз выпьем?
– За то, чтобы мы нашли способ порвать связь между настоящим и будущим.
– Поддерживаю.
Он приподнял руку и их фужеры встретились.
– Точно напьюсь, – с какой-то обреченностью сказала Кира.
– Это так плохо?
Девушка пожала плечами.
– В твоем обществе, наверное, да. Ты же не джентльмен.
Тут было впору рассмеяться, что Демид и сделал.
– Кроха, ты откуда такое слово-то выискала?
– Из прошлого, Сакронский, из прошлого.
Она заглянула в свой фужер, немного повертела его в руках и сделала ещё несколько глотков.
– Я почему спрашиваю… Ты же не воспользуешься ситуацией? Не делай хуже, Демид. Давай хотя бы на время пребывания у Эльдара заключим временное перемирие.
– Мы разве с тобой воюем?
– Разве нет?
Он усмехнулся.
– Что ж, давай заключим.
Перемирие пойдет им на пользу. Кира перестанет от него бегать. Подпустит его ближе. А он, черт возьми, этого жаждал. Даже сейчас он хотел её. Прижать, обнять, поцеловать.
И сидел истуканом в полуметре от неё. Смотрел, как свет играет в её волосах и наслаждался её голосом.
– Я боюсь дальше узнавать нашу историю.
Читать бесплатно другие книги:
