Позывной «Волкодав». Выжечь бандеровскую нечисть Савицкий Георгий
Сразу же по прилету необычные бипланы завели в капониры, техники их зачехлили и замаскировали. А на следующий день два «Студебекера» с пограничниками из учебно-тренировочного лагеря ОСНАЗ НКВД прибыли на полевой аэродром для ознакомления с новой техникой.
Виктор Ракитин, увидев два новеньких биплана «Ан2», едва не запрыгал от радости. Видимо, товарищ Сталин всерьез прислушался к его словам тогда, в феврале 1943 года…
Биплан «Ан2» был создан всего чуть менее чем за полгода. В войну разработка и создание передовых по тем временам изделий велись в исключительно сжатые сроки. Например, знаменитое противотанковое 14,5-миллиметровое ружье Дегтярева «ПТРД» было создано уже в августе 1941 года, а уже в декабре первые его образцы успешно жгли гитлеровские танки на подступах к Москве. Уникальная по своей мощи, простоте и надежности полковая 76-миллиметровая пушка ЗИС3 была создана – от чертежей до образца «в металле» – всего за два месяца. И оставалась на вооружении в некоторых государствах до конца 2000-х годов!
И вот теперь красавцы-бипланы стояли на летном поле. Солдат Госбезопасности встретили летчики, обменялись рукопожатиями. Оказалось, что оба самолета будут проходить войсковые испытания. Причем вскоре к ним должны присоединиться еще и третий, и четвертый летные экземпляры. Так что получалось уже полноценное звено боевых специализированных самолетов.
Старшим летного отряда был капитан Артем Дягилев – бывалый летчик. Бывший штурмовик, он выполнил на грозном «Ил2» полторы сотни боевых вылетов с самого начала войны. Но на одном из заданий, уже после того, как группа «Илов» отбомбилась по цели, за строем штурмовиков увязались «Мессеры». С воздушным прикрытием в начале войны было худо, так что «летающие танки» отбивались сами. Артем Дягилев, тогда еще лейтенант, расстрелял один из немецких истребителей, который в боевом заходе проскочил штурмовик и вылез прямо под его пушки и пулеметы. Огненные трассы двадцатимиллиметровых «скорострелок» ШВАК и пары пулеметов ШКАС изорвали в клочья гитлеровского стервятника. Но и сам штурмовик был подбит, стрелок, прикрывавший хвост, убит, а сам Артем Дягилев ранен. Еле перетянул на горящей машине линию фронта и сел на «брюхо» в расположении наших войск. Ранения оказались тяжелыми, и после госпиталя суровые врачи из ВЛК [3] запретили Дягилеву летать на боевых самолетах. Напрасно летчик доказывал, что здоров – врачи были неумолимы. Пришлось пересаживаться на «Дуглас» «Ли2», а потом – на биплан «По2». Артем Дягилев вывозил из блокадного Ленинграда детей, доставлял в осажденный город продукты. Летал в немецкий тыл к партизанам, сбрасывал диверсионные группы. Здесь было никак не меньше опасностей, чем в боевых вылетах на штурмовку. Смертельная игра в «кошки-мышки» с гитлеровскими зенитками и ночными истребителями, сложнейшие маршруты и «слепые» полеты ночью или при метеорологическом минимуме, когда самолет буквально вязнет в облаках, не видно ориентиров и непонятно, где небо, а где земля.
Осмотрев крылатые машины на земле, решили без долгих разговоров отправиться в первый ознакомительный полет. Военный биплан «Ан2» рассчитан на перевозку десяти десантников в полной выкладке или полутора тонн грузов. С левой стороны находилась дверь в салон, кроме того, она могла сниматься вместе с частью обшивки, открывая большой грузовой проем. В салоне десять откидных сидений, четыре вдоль левого борта и шесть вдоль правого.
После короткого разбега самолет взмыл в небо. Выполнил пару кругов над заснеженным аэродромом, пограничники приникли к иллюминаторам – обзор был отличный. Четко, как на картинке, видны изгиб реки, перекинутый через нее деревянный мост, дым над хатами ближайшего села, дорога, пересекающая поле и уходящая дальше за лес. Но вот «Ан2» пошел на посадку, и уж тут летчики сумели в полной мере продемонстрировать выдающиеся взлетно-посадочные характеристики уникального биплана! Помог и встречный ветер, существенно погасивший скорость. Длина пробега «Аннушки», в прямом смысле слова, измерялась не метрами, а шагами.
Летчики испытывали бипланы «Ан2», а бойцы ОСНАЗ НКВД испытывали собственные нервы парашютными прыжками. Специальная подготовка не только была необходима для внезапных воздушных десантов, но и пришлась по душе отчаянным воякам. Не с чем на земле сравнить будоражащие душу мгновения свободного падения, резкий динамический удар и хлопок раскрывшегося купола, ветер, поющий в упруго натянутых стропах, и землю, встречающую новоявленных «Икаров» достаточно жестко.
«Попаданец» Виктор Ракитин успел совершить сорок один прыжок с парашютом еще в своем времени – до войны украинской «майданной» власти с Донбассом. Он занимался в авиационно-техническом спортивном клубе в городе Моспине под Донецком. А теперь осваивал парашютные системы, которые мало чем отличались от легедарного «Дуба» – парашютной системы Д1–5У. Десантная подготовка давалась ему легко, и это еще раз подчеркнуло авторитет Виктора как командира.
Кроме десантных прыжков с парашютом с большой высоты практиковали ночную высадку и прыжки с малой, чуть более ста метров высоты методом «срыва». Для этого десантник становился в проеме двери и дергал за кольцо запасного парашюта. При этом купол выбрасывался за борт, наполнялся воздушным потоком и вытаскивал самого десантника. А уже в воздухе раскрывался и основной парашют. Это позволяло безопасно десантироваться прямо «на загривок» противнику.
Летчики практиковались и в сбросе грузов с парашютом для снабжения по воздуху удаленных гарнизонов или окруженных частей. В горно-лесистой местности и в бездорожье Карпат это было весьма актуально. «Аннушка» была великолепным самолетом, поспорить с ней могли только вертолеты, однако их время еще не наступило.
Вскоре прибыли еще два биплана, а вместе с ними и конструктор «Ан2», легендарный в будущем, и Виктор Ракитин это знал наверняка, Олег Константинович Антонов.
Авиаконструктор, которому в 1943 году было только 37 лет и у которого впереди была выдающаяся судьба создателя самых мощных и самых тяжеловесных воздушных гигантов в мире, тепло и сердечно пообщался с летчиками и бойцами ОСНАЗ НКВД. Самолет всем понравился, и люди служивые горячо благодарили главного конструктора за такой удачный, простой и надежный аппарат.
– Знаете, товарищи, впервые идея создать такой самолет – многоцелевой легкий «транспортник» короткого взлета и посадки грузоподъемностью в тонну-полторы – возникла у меня еще в октябре 1940 года. А потом началась война, заняться им вплотную не удавалось. Тогда все работали, не считаясь со временем. Но я был не в состоянии отказать себе в удовольствии урывками, поздно вечером или ночью хотя бы просто его рисовать и, рисуя, рассчитывать конструкцию нового самолета. А теперь понимаю, что все это было не зря! Мой первенец встал на крыло!
Неугомонного старшего лейтенанта Ракитина посетила еще одна идея. И как всегда – не сразу и не вдруг. Он долго обдумывал свое предложение и все же обратился с ним к Олегу Антонову:
– Олег Константинович, понимаете, мы готовимся воевать с лесными бандитами, бандеровцами на Западной Украине. А там – непролазный бурелом, горы, бездорожье… Ваш самолет, конечно, исключительно удачная машина. Но я бы хотел ее улучшить, а точнее говоря, вооружить. Создать эдакий «воздушный крейсер» или «крылатый линкор». В достаточно широкий проем грузового люка можно установить пушку, нашу старую добрую «сорокапятку», и пару крупнокалиберных пулеметов. А также смонтировать прожекторы и аппаратуру ночного видения. Кабину и салон защитить броней. «Аннушка» обнаруживает в лесу лагерь бандеровцев, становится в вираж и начинает «обрабатывать» бандитов из всего вооружения. Ведь не пошлешь же в бой против кучки вооруженных отщепенцев грозный штурмовик «Ил2»! А так и наземные группы пограничников могут оперативно вызвать воздушную поддержку. У бандеровцев зениток-то нет, да и использовать вооруженные «Аннушки» можно ночью, пользуясь преимуществом ночных тепловизионных прицелов.
– А почему именно «сорокапятку»? – поинтересовался Антонов.
– Ну, пушка образца 1937 года небольшая, достаточно компактная и легкая, полуавтоматический клиновой затвор обеспечивает довольно высокую скорострельность. И снарядов навалом, особенно шрапнельных и осколочно-фугасных.
– А пулемет какой планируете поставить?
– Березина – турельный, тот, что на штурмовиках «Ил2» и на «пешках» [4].
– Мысль, конечно, дельная, но я предложу более интересную альтернативу…
Когда несколько дней спустя бойцы ОСНАЗ НКВД увидели «альтернативу», то вообще едва не лишились чувств. На двух переоборудованных в «воздушные крейсеры» бипланах «Ан2» были освобождены широкие грузовые проемы по левому борту фюзеляжа. На каждом самолете стояла 45-миллиметровая короткоствольная пушка образца 1937 года – легендарная «сорокапятка». А рядом…
Рядом на единой турельной установке ощетинился монстр о восьми стволах с патронной лентой, уходящий в просто огромный ящик боезапаса! В гильзоулавливатель восьмиствольного пулемета можно было спрятать пару откормленных кабанчиков, как в знаменитых «Вечерах на хуторе близ Диканьки» Николая Гоголя.
– Это, е-мое, что за хрень гигантская?!! – осипшим враз голосом спросил старший лейтенант Ракитин.
– Не знаю, – ответил командир летного отряда Артем Дягилев. – Вчера ночью привезли спецмашинами и установили… Пулемет какой-то… На огненного ежа похожий.
– Это восьмиствольный пулемет конструкции Слостина с вращающимся блоком стволов, пока – экспериментальный [5], – просветил всех присутствующих авиаконструктор Олег Константинович Антонов. – Привезли и установили его на самолет «Ан2» по моему личному распоряжению.
– Это как американская картечница Гатлинга?.. – решил проявить эрудицию старший лейтенант Ракитин.
– Нет, не совсем. В системе Гатлинга блок из шести стволов имеет внешний привод – чаще ручной. А вот в пулемете Слостина вращение блока из восьми стволов происходит за счет отвода пороховых газов при стрельбе в специальный кольцевой канал. Ну, это уже детали, хотя конструкция пулемета действительно оригинальная, ничего не скажешь!.. Многие эксперты признают пулемет Слостина опережающим свое время.
– Вот бы проверить его в деле!
– А сейчас и проверим! Капитан Дягилев, все готово?..
– Так точно, товарищ генеральный конструктор. Прошу на борт «крылатого линкора», – широко улыбнулся командир Особого летного отряда. Ему тоже не терпелось испытать в действии новый арсенал такой милой «Аннушки».
Виктор внимательно следил за полем внизу – там располагались мишени. Чуть дальше, в заснеженном лесу, был выстроен целый лагерь с блиндажами и землянками. На этом макете в натуральную величину решили проверить мощь вооружения.
Пристегнутые карабинами за трос под потолком салона, с парашютами под «пятой точкой» суетились у орудийного арсенала стрелки и «номера» расчетов. В корме размещался оператор системы теплового наведения со своей мудреной аппаратурой, но сейчас, днем, она пока что была выключена.
Сначала стрелять должна была пушка. «Сорокапятку» зарядили осколочно-фугасным снарядом. Биплан лег в вираж с небольшим креном. Как раз в центре воображаемой окружности и находилась группа мишеней. Первые же выстрелы «сорокапятки» разнесли деревянные конструкции вдребезги. Результат был впечатляющим. Целиться было очень просто – сказывался хороший обзор из салона. Биплан «Ан2» хорошо входил в вираж, и загнать его в штопор, вызванный потерей скорости, было практически невозможно. Операторы вооружения прекрасно наблюдали цели и вели огонь интуитивно, корректируя наводку по разрывам снарядов на земле.
А когда стали испытывать восьмиствольный пулемет… Казалось, что ожили древние сказки про огнедышащих драконов и прочих Змей Горынычей! Огненный шквал обрушился на землю и превратил место, где стояли мишени, в черную дымящуюся проплешину на заснеженном поле.
Потом из этого же пулемета стреляли по макету лесного лагеря. Темп стрельбы 2500 выстрелов в минуту напоминал извержение вулкана. После пары коротких очередей «всего» по три сотни патронов каждая в белом зимнем лесу образовалась такая же обугленная дымящаяся проплешина, как и на полигоне. Это было жуткое зрелище – шквал пуль буквально перепиливал ветви деревьев и выкашивал все на земле! К фатальному урону присоединялся еще и значительный деморализующий эффект – при стрельбе восьмиствольный пулемет издавал звук, по громкости сравнимый со взрывом авиабомбы, при этом наносил практически такие же повреждения, чего никак нельзя было ожидать от простых винтовочных патронов. Иван Ильич Слостин мог гордиться своим многоствольным чудовищем!
Не менее эффективно проходили и ночные стрельбы с использованием тепловизионных прицлов. Грузоподъемность «Аннушки» как раз и позволяла смонтировать под фюзеляжем биплана вращающуюся турель с обзорно-прицельным комплексом. А в салоне по правому борту установили рабочее место оператора-«тепловизионщика». Аппаратура, конечно же, была громоздкой, совсем непохожей на аккуратные «шарики» на гиростабилизированных платформах, какие доводилось видеть «попаданцу» Виктору Ракитину в своем «прошлом-будущем». Но все же «совиные глаза» здорово помогали прицеливаться во тьме ночи или в туман и снег. Также инфракрасная система обзора здорово облегчала пилотирование в сложных метеоусловиях.
Таких вылетов экипажи боевых «Аннушек» старались выполнять как можно больше. Учитывали специфику работы над Карпатами с их переменчивой погодой. Продолжались парашютные прыжки, сбросы грузов, отработка взлетов и посадок с ограниченных площадок, стрельбы из бортового вооружения боевых бипланов «Ан2».
Победа и освобождение родного для Виктора Ракитина края шахтеров и металлургов, мощных сталеплавильных заводов и терриконов угольных шахт пришли вместе с золотым листопадом. Донбасс был освобожден осенью 1943 года. Но заводы были разрушены, доменные и мартеновские печи взорваны, а угольные шахты, дававшие стране «черное надежное золото», как пел потом Владимир Высоцкий, были превращены в братские могилы для тысяч советских людей.
Шурф шахты № 4/4-бис в Калининском районе города Сталино, впоследствии Донецка, стал вторым по массовости местом захоронения жертв гитлеровских оккупантов и их приспешников-полицаев после Бабьего Яра. Сюда были сброшены тела около 100 000 человек. Из 365 метров глубины ствола шахты 310 метров были завалены телами казненных. За 700 дней немецкой оккупации Донецка население города с 507 тысяч человек уменьшилось до 175 тысяч. Таков был «новый мировой порядок» гитлеровской Германии. «Попаданец» Виктор Ракитин тоже сражался с «новым европейским порядком», который несли на остриях штыков новые бандеровцы весной и летом 2014 года.
За освобождение Донбасса подняли первый тост, но повод был все же несколько иной. Офицеры собрались вместе по важному поводу – присвоение очередных воинских званий. Звездочки на погоны получали старший лейтенант Ракитин и старшина Хрящев. Виктор становился капитаном Госбезопасности, а Алексей соответственно младшим лейтенантом.
– Поверь мне, Лешка, твоя звездочка гораздо важнее моей, ведь я тоже офицерские погоны из старшинских петлиц выслужил! Да и мало нас осталось – тех, кто в октябре сорок первого отступал с Донбасса…
– Давайте за тех, кто выжил, и тех, кто в землю лег, – слава живым и вечная память павшим!.. За воинов в зеленых фуражках!
«Обмывали» новые звездочки на погоны долго, но пили мало. Засиделись за полночь, благо все офицеры, а назавтра воскресенье, выходной. Можно проснуться на час позже, а в кармане уже увольнительная в Москву и целый свободный день! Человеку, который не служил в армии, трудно понять, что такое заветный «увал», когда можно пойти в кафе или купить у частников бутерброд с колбасой, пусть и за бешеные деньги. Поесть мороженого, прокатиться на звенящем трамвае. Поглазеть на девушек, а то и встретиться со знакомой. Свобода!
Увольнительные в столицу выпадали нечасто – все же режим секретности. Но и монахами-отшельниками курсанты затерянного в подмосковных лесах учебно-тренировочного лагеря ОСНАЗ НКВД не были. Командование понимало, что несколько сотен здоровых молодых мужиков нуждаются в периодической разрядке и отдыхе от воинской рутины. Иначе мозгом тронуться можно.
Виктор любил поездки в столицу. Он не был в Москве в своем «попаданческом» прошлом-будущем, как-то не довелось… Да и вообще, Ракитину больше был по нраву Питер. Ленинград, который сейчас вот уже четвертый год находился в кольце блокады.
Виктор все вспоминал, как летом 2014 года Донецк тоже едва не попал в кольцо блокады: заколоченные деревянными щитами витрины магазинов в центре, на улице Университетской и параллельной с ней – Артема. Опустевшие улицы, на которых практически одни военные, а на дорогах – армейские «Уралы» и «КамАЗы». А то бывало, что и танки с боевыми машинами пехоты или с бэтээрами несутся к смертельно близкой линии фронта. А из городской застройки (а откуда же еще, если бандеровцы в считаных десятках километров от центра Донецка?!) бьют по «желто-блакитным» оккупантам огненные стрелы «Градов» и трофейные, с боем отбитые у «бандерлогов», самоходки…
Военная Москва 1943 года была одета в серую шинель светомаскировки. Улицы все еще перегораживали противотанковые ежи, а на перекрестках стояли зенитки. Но вот прохожих и машин на улицах значительно прибавилось. Люди были сосредоточенны, улыбались мало, но не хмурились. В москвичах военной поры чувствовалась спокойная уверенность – они выстояли в самые страшные для всей огромной страны дни и уверены в победе сейчас. Столица жила и работала, это уже не был прифронтовой город, как зимой 1941 года.
Зима 1941 года и зима 2014-го – наоборот. Но для столицы Донецкой Народной Республики – города-героя Донецка, четырнадцатый действительно стал сорок первым – без всяких кавычек…
Виктор Ракитин понимал это, как никто другой. Сейчас капитан с наслаждением зашел в столовую и набрал целый поднос всякой снеди, выложив, правда, за это немудреное удовольствие изрядную сумму денежного содержания. Не то чтобы капитан Госбезопасности был сильно голоден, но армейская еда при всей ее сытности достаточно однообразна. В Москве же нормы снабжения были гораздо щедрее, чем в других тыловых городах. Тут был даже кофе, правда, ячменный.
А потом он пошел в кино, показывали прекрасный фильм «Чапаев». Созданная в 1934 году, эта кинокартина стала классикой советской массовой культуры. В 1935-м фильм демонстрировался в США, а в 1937 году – в Дании. А уже после войны эту кинокартину увидели жители еще шести западных стран. По итогам опроса киноведов мира, проведенного в 1978 году, «Чапаев» включен в число ста лучших фильмов мирового кино. И между прочим, «Чапаев» – любимый фильм Иосифа Сталина и Владимира Путина.
Вечер, а затем и всю ночь Виктор Ракитин провел у одной славной девчонки, медсестры из московского госпиталя. Ее соседка по общежитию как раз была на смене. В суровую военную пору крупицы нежности были особенно в цене, даже мимолетный роман согревал душу теплом человеческих отношений.
А наутро капитан Ракитин вернулся в часть, боевая учеба продолжалась. Снова марш-броски, огневые упражнения на полигонах, тактика, «специальные дисциплины» в учебных классах. Но ему часто вспоминались синие, как весеннее небо, глаза и русые косы под простеньким платочком. Только на войне обретаешь способность высоко ценить домашний уют и тепло настоящих, хоть порой и мимолетных, человеческих чувств.
Глава 7
Отряд вступает в бой
Новый, 1944 год бойцы Особого отряда НКВД встречали на затерянном железнодорожном полустанке. Воинский эшелон шел вперед – на запад! Со всем имуществом, вооружением и оснащением отряда. Фактически это был отдельный батальон быстрого реагирования: три взвода подготовленных и обученных «волкодавов», взвод снайперов, минометная батарея, подразделение кинологов с собаками, военно-полевые медики и подразделение управления. В бою их прикрывали бронированные «Студебекеры» с крупнокалиберными пулеметами, на двух машинах дополнительно установили еще и 82-миллиметровые минометы. Сейчас броневики стояли на железнодорожных платформах. Особому отряду НКВД придавалось также звено из четырех боевых самолетов-бипланов «Ан2». Вся эта мощь была «детищем» капитана Госбезопасности Ракитина. «Попаданец» из Донецкой Народной Республики три года назад дал себе зарок, если уж пришлось каким-то неизъяснимым образом перенестись более чем на полвека назад, во времена Великой Отечественной войны, то здесь он будет уничтожать бандеровских зверей в их же собственном логове – на Западной Украине.
Лежа в теплушке на жестких деревянных нарах вместе со свими ребятами, Виктор Ракитин думал о собственной судьбе. Его угораздило невероятным образом «провалиться» во времена Великой Отечественной войны, выжить страшной осенью сорок первого и уцелеть в адовой мясорубке Сталинградской битвы. Теперь его мечта близка как никогда. Капитан Госбезопасности раз за разом вспоминал, как их подняли по тревоге в подмосковном учебно-тренировочном лагере…
В одну из непроглядных декабрьских ночей личный состав подразделения был поднят по тревоге. Все делали быстро, но без суеты, для военного человека тревога – дело привычное. Офицеров вызвали к начальнику учебно-тренировочного лагеря. Командиру Особого отряда НКВД капитану Ракитину вручили секретный пакет с приказом вскрыть его по прибытии к новому месту дислокации.
На выметенном от снега плацу выстроились бойцы НКВД, все в полной экипировке, с оружием и вещмешками за плечами. В мехпарке уже гудели двигателями бронированные «Студебекеры». Водители выводили машины из боксов, готовились к погрузке военного имущества и личного состава.
– Товарищи офицеры, старшины, сержанты, рядовые. Почти все из вас в прошлом были пограничниками. Сейчас Красная Армия уверенно крушит гитлеровскую сволоту, и я уверен – мы скоро выйдем на рубежи нашей Родины-матери! Ну а дальше фронтовые дороги приведут нашу победоносную армию под началом товарища Сталина и таких выдающихся полководцев, как Жуков, Рокоссовский, Конев, Ватутин, Катуков, Рыбалко, Москаленко, к логову гитлеровцев – в Берлин. Но наша задача будет иной. Вы все уже знаете, что подразделениям НКВД совместно с армейской контрразведкой СМЕРШ предстоит проводить специальные операции по борьбе с националистическим бандеровским подпольем на Западной Украине. Националисты, прикормленные гитлеровцами, будут чинить зверства и совершать диверсии на освобожденной территории Украинской Советской Социалистической Республики. Этого мы, точнее – вы, допустить не должны! Помните, ребята, – пограничники никогда не отступают без приказа!
– Служим трудовому народу, товарищ комиссар Госбезопасности третьего ранга![6]
– Вернитесь живыми, сынки…
Прозвучала команда «по машинам». Глухо урча моторами на пониженных оборотах, бронированные «Студебекеры» и обычные грузовики выехали за ворота учебно-тренировочного лагеря. По накатанной дороге направились к полустанку. Там, на запасных путях, исходил паром эшелон. Погрузка заняла всего пару часов с небольшим. Дав прощальный гудок, локомотив потянул воинский эшелон на запад. Впереди «осназовцев» НКВД ждали Карпаты – страна волков и волкодавов.
Добирались тяжело. Железные дороги были забиты эшелонами, идущими на фронт и обратно. С превеликим трудом дошли до уже освобожденного войсками 1-го Украинского фронта Киева. Но в столице Украины не задержались – поменяв паровоз, эшелон двинулся дальше.
От Киева путь стал еще более тяжелым. Начальник киевского вокзала, сильно хромающий на левую ногу майор со шрамом на щеке и скрещенными молоточками железнодорожных войск в петлицах, предупредил:
– Аккуратнее там, товарищ капитан. Я понимаю, вы, НКВД, – парни крутые, но… Киев освобожден не так давно. Сейчас бьют гитлеровцев под Корсунью, там сосредоточились крупные силы эсэсовцев. А по лесам шныряют разные недобитки – остатки разгромленных немецких частей, полицаи, бандеровские отряды да и просто бандиты. Будет нелегко вам добраться до Ровно, его же только вчера генерал Ватутин взял. Кончилась немецкая власть над Украиной!.. – сказал начальник вокзала, затягиваясь крепким папиросным дымом.
– Похоже, что кое-кто не разделяет радости от освобождения Советской Украины. Но ничего – это дело поправимое… – ответил капитан Ракитин.
Но он принял к сведению совет майора-железнодорожника. Эшелон имел в своем составе две платформы противовоздушной обороны, каждая из которых была вооружена крупнокалиберным пулеметом «ДШК» и счетверенным «Максимом». Оба вагона были прикрыты стальными бортами, вдоль которых уложены деревянные шпалы. Паровоз имел защищенную стальными листами кабину, это делалось для того, чтобы защитить поезд от осколков немецких авиабомб. Не бронепоезд, конечно, но от пуль защитить может. Стервятников Люфтваффе наши краснозвездные «ястребки» сбивали еще над линией близкого фронта, господство советской авиации зимой 1944 года было подавляющим. Но зенитные пулеметы могли неплохо «поработать» и по наземным целям…
К тому же капитан Ракитин приказал стрелкам в бронированных «Студебекерах» занять места на пулеметных турелях и вести огонь без предупреждения, если только заметят что-нибудь подозрительное по обеим сторонам железнодорожной колеи. Также он велел усилить броневики ручными пулеметами. А одну платформу с полевой кухней и прочими хозяйственными припасами использовали в качестве контрольной площадки, прицепив впереди паровоза. Ее дополнительно загрузили мешками с песком и деревянными шпалами. На стены теплушек снаружи приколотили шпалы и листы железа, но это была все же слабая защита.
– Угодим в «халепу» [7] – останемся голодными, но, вероятно, живыми, – мрачно пошутил Виктор. Он дополнительно проинструктировал офицеров, старшин и сержантов. – Только без самодеятельности. Начнется стрельба – сразу падайте на пол теплушек. Ответного огня не открывать, двери вагонов не откатывать. Нас прикроют пулеметчики. Действовать только по команде. Все понятно?
– Так точно!
В «халепу» угодили на подъезде к Ровно. Стояло хмурое утро, сыпал мокрый, комковатый снег. Густой лес подступал вплотную к совсем небольшой полосе отчуждения. На крутом повороте железной дороги эшелон сбавил скорость – да он и так шел недостаточно быстро из-за плохой видимости. Именно в этот момент и ахнул мощный взрыв.
Многотонный молот взрывной волны приняла на себя железнодорожная площадка, превращенная в контрольную платформу перед паровозом. Несчастная полевая кухня превратилась в ракету, «стартовав» в неизвестном направлении. Мешки с песком и массивные деревянные шпалы вместе с хозяйственным хламом приняли на себя взрыв и частично погасили его разрушительную силу. Сам паровоз от взрыва не пострадал, только машинист получил легкую контузию. Но это было только начало.
Всколыхнулись разлапистые, покрытые снегом ветви елей. Стрелки на платформах и на броневиках успели отследить движение. В следующий момент по обеим сторонам железной дороги разверзся огненный ад!
Нападающие патронов не жалели, а по длинному эшелону промахнуться мог только слепой, да и то он стрелял бы на слух – наверняка. Треск пулеметных очередей ударил стальным вихрем. Резко и отрывисто захлопали винтовочные выстрелы.
Зенитные установки на платформах прикрытия ответили плотным огнем. Крупнокалиберные пулеметы «ДШК» косили не только ветки, но и словно пилой срезали молодые деревца из подлеска. А счетверенные «Максимы» вообще косили все подряд. На закрепленных железнодорожных платформах тоже заработали пулеметы. Воинский эшелон ощетинился раскаленным свинцом, словно огненный еж.
Виктор Ракитин в теплушке лежал ничком на полу, сжимая в руках пистолет-пулемет «ППС43». Вокруг визжали пули, дырявя деревянные стены вагона. В воздухе летал раскаленный свинец вместе с древесными щепками. Сейчас Виктор уже не мог повлиять на ситуацию. Но его распоряжения об усиленной защите и забота о постоянной боеготовности в пути позволили отбить первую яростную атаку лесных бандитов.
Нападавшие рассчитывали легко разделаться с обычным воинским эшелоном, а получилось, что нарвались чуть ли не на бронепоезд. Крепко получив по зубам, бандиты поспешили отступить в глубь леса.
Постепенно стрельба стихла. Капитан Ракитин поднялся с пола и отряхнулся. Негромко стонал раненый, ему уже делали перевязку. Виктор добрался до переносной рации, которая была установлена в «командирской» теплушке. Вызвал по очереди все вагоны и броневики, которые также были оборудованы радиосвязью.
– Вызывает «Первый», доложить о потерях.
Старшие по вагонам и платформам должили о ситуации, раненых оказалось четверо – все легко. Военврач, фельдшера и санинструкторы медвзвода уже делали им необходимые уколы и перевязки. Капитан Ракитин как раз на такой случай внезапных боев и комплектовал себе медицинское подразделение и отстаивал перед вышестоящим командованием каждую штатную единицу, каждую ампулу антибиотика или сульфаниламида.
Виктор с парой автоматчиков раскрыл дверь вагона и спрыгнул на снег. Проваливаясь почти по колено, они добрались до локомотива. Паровозная бригада, машинист, помощник и кочегар – уцелели, получили только легкую контузию. Механизмы «стального коня» – серьезных повреждений от обстрела неизвестной банды тоже не получили.
Гораздо хуже дело обстояло с железнодорожной колеей. Изуродованные и перекрученные взрывом рельсы смотрели в свинцово-серое небо черными закопченными змеями. На путях зияла приличных размеров воронка.
– Ну, что скажешь, Кузьмич?.. – озадаченно спросил Виктор.
– А шо тут вдієш[8]… Ремонтную летучку вызывать трэба.
– Хорошо, я свяжусь по рации, затребую ремонтную бригаду.
Пока ждали дежурный паровоз с путевой ремонтной бригадой со всем необходимым, Виктор организовал боевое охранение и выносные замаскированные посты-«секреты». Группы автоматчиков под прикрытием крупнокалиберных «ДШК» с поездных платформ и броневиков «прошерстили» опушку леса – там, где свинцовые очереди проложили заметные просеки. Нашли четырнадцать трупов, на истоптанном снегу ясно виднелись кровавые следы. Видимо, были и «подранки».
Вот и состоялось знакомство… Виктор вглядывался в мертвые, заросшие бородами и щетиной лица. Форма на них была невообразимой смесью «цивильного», немецкого и советского обмундирования. У некоторых на рукавах нашиты трезубцы. Он обратил внимание и на разномастное оружие – уцелевшие бандиты даже не попытались забрать его. Винтовки Мосина и немецкие карабины Маузера, попадались и австрийские «Манлихеры», видевшие еще Первую мировую войну. Немецкие пулеметы – «Машиненгеверы34», «Косы Гитлера» – MG42, наши «Дегтяри-пехотные», немецкие пистолеты-пулеметы MP40, опять же советские автоматы «ППШ». За поясом у убитых – «Парабеллумы», «ТТ», немецкие гранаты-«колотушки» на длинных ручках. Да, вооружены бандеровцы были весьма прилично!
Закоченевшие тела собрали на одной из платформ, накрыв брезентом. Так было нужно – их доставят в комендатуру в Ровно для того, чтобы сфотографировать и снять отпечатки пальцев. Потом сверят дактилокарты и другие данные с разыскными делами контрразведки. Трофейное оружие и снаряжение собрали в одном из вагонов.
Паровоз с ремонтной бригадой пришел после обеда. С демонтажем взорванных и установкой новых рельсов провозились до темноты. Путейцам с радостью помогали и пограничники Особого отряда. За долгое время поездки они, что называется, отлежали бока и радовались возможности размять мышцы. Работа спорилась, но караулы и пулеметчики внимательно следили за опушкой леса.
Оперативный отряд НКВД под командованием капитана Госбезопасности Виктора Ракитина прибыл в город Ровно уже под вечер. Поселились они в крепком каменном особняке на окраине города, принадлежавшем раньше, по-видимому, купцу. Очевидным преимуществом такой дислокации стали довольно просторный двор и крепкий подвал. Во дворе без труда уместилась пара бронированных «Студебекеров», а также «Додж и три четверти» с рацией и пулеметом. Это был так называемый разъездной автомобиль, чтобы не гонять постоянно броневики. Остальные машины разместились на небольшом полевом аэродроме неподалеку – одновременно и место стоянки удобное, а летчикам и обслуживающему персоналу дополнительная охрана.
На этой полевой площадке предполагалось базирование боевых бипланов «Ан2». Но авиационное звено пока что задерживалось из-за нелетной погоды в Киеве.
Первым делом капитан Ракитин зашел к начальнику контрразведки СМЕРШ 1-го Украинского фронта, к которому в порядке усиления был прикомандирован Оперативный отряд НКВД.
– Это хорошо, что вы сейчас прибыли. У нас тут в окрестных лесах, по селам да на хуторах сам черт ногу сломит! Ровно совсем недавно освобожден, а в чащобе кого только нет! – Полковник, с красным от недосыпа лицом, в мятом кителе, но свежем подворотничке и гладко, до порезов, выбритый, курил одну папиросу за другой, давя окурки в срезанном донце артиллерийской гильзы. В соседней комнате стучал телетайп и пищала морзянка рации. Нужно выставить мобильные заслоны на дорогах. Могут прорываться гитлеровские недобитки или же диверсанты. Ну, и бандеровцы, куда ж без них – в такую-разэдакую мать, нехай!
– Готовы приступить к боевому дежурству, – откозырял капитан Госбезопасности – «попаданец» Виктор Ракитин.
Городок Виктору не слишком понравился. Дома здесь строились в основном одноэтажные. Только в центре попадались двухэтажные каменные строения – наследия царских времен Российской империи или даже Речи Посполитой. Выделялись только церкви, католический костел да немногочисленные «маетки», то есть имения панских господ. Город Ровно в разные времена принадлежал различным польским магнатам: Замойским, Конецпольским, Валевским.
Освобождение Ровенской области от гитлеровцев началось в январе 1944 года. А уже второго февраля в Ровно вошли советские войска. К пятому февраля 1944 года завершилось освобождение города от гитлеровцев. Здесь еще были видны следы пожаров, многие дома, особенно на окраине, были разрушены прямыми попаданиями артиллерии. Да и в центре на стенах уцелевших домов оставались пулевые и осколочные отметины.
Да и гитлеровских недобитков хватало в этих краях. Сами «хозяева» из Третьего рейха бежали, сверкая пятками, на запад. А вот холуев своих бросили, что называется «напрызволяще», на произвол то есть. Бандеровцы, дезертиры, предатели и просто бандиты заполонили окрестности. Наверное, ночи не обходилось без того, чтобы комендантскую роту не поднимали «в ружье». К выстрелам тут уже все привыкли.
Во время гитлеровской оккупации это была столица так называемого Рейхскомиссариата Украина площадью 339 200 квадратных километров, поделенного на двадцать четыре округа. Рейхскомиссариат, созданный 20 августа 1941 года, охватывал Ровенскую, Волынскую, Каменец-Подольскую, Житомирскую области, северные районы Тернопольской и Винницкой областей, восточные районы Николаевской, Киевской, Полтавской, Днепропетровской областей, северные районы Крыма и южные районы Белоруссии. Вот такие были у Гитлера «аппетиты». Интересно, что в дальнейшем Рейхскомиссариат Украина должен был включить в себя еще и исторически сложившиеся русские области: Курскую, Воронежскую, Орловскую, Ростовскую, Тамбовскую, Саратовскую и Сталинградскую.
Но вместе с тем гитлеровцы продолжали играть в «местное украинское самоуправление» – 3 июля 1941 года в оккупированном Ровно была создана городская «власть». Председателем – «головою» – городской управы стал фармацевт Поликарп Бульба, вторым посадником был назначен профессор, учитель гимназии Иван Савъюк, первым членом управы стал законодатель Сергей Иллюк, вторым – Назар Шевчук.
Но такое «самоуправление» оставалось лишь номинальным. Фактически власть в Ровно, как и на всей оккупированной территории Украины, находилась в руках немецких оккупантов.
Наместником гитлеровской Украины стал рейхскомиссар, обергруппенфюрер Эрих Кох, он как раз заседал в здании бывшей мужской гимназии, наиболее выделяющемся архитектурой здании Ровно. Территория парка за оградой была перекрыта патрулями СС и пулеметными гнездами. Но он не любил этот мрачный и провинциальный городок. Эрих Кох бывал здесь лишь наездами по нескольку дней, предпочитая находиться большую часть времени в Берлине.
А вот его заместитель по «политическим делам», правительственный президент Пауль Даргель почти безвыездно находился в Ровно. Лишь время от времени он вылетал в Киев, Днепропетровск, Николаев и другие города Украины, чтобы на месте направить «деятельность» соры гитлеровских правителей. Одновременно Даргель руководил разветвленной сетью банд украинских националистов. Бандеровцы под руководством СС и полевой жандармерии выполняли карательные рейды против советских партизан, террором запугивали местных жителей, отбирали у украинских же селян последнее для своих господ с черепами на фуражках и рунами в петлицах. В общем, выслуживались, как могли.