Танец теней Стюарт Энн

6

Вэл распахнул окно, чтобы полюбоваться красотой заката.

— А где твой верный спаниель? — спросил он Фелана, который, как всегда, вошел в комнату, не позаботившись постучать. — Ханниган сказал, она ходит за тобой с самого утра. По-твоему, это разумно?

— Ты слишком долго носишь юбки, Вэл, — насмешливо произнес Фелан, тоже подходя к окну. Поднявшийся к вечеру ветер катил по морю волны. — Начинаешь превращаться в ревнивую любовницу.

— Это мне вряд ли угрожает, — рассмеялся в ответ Вэл. — Хотя в одном ты прав, братец. Я действительно слишком долго ношу юбки. — Он с отвращением пнул ногой подол собственного платья.

— Что, нелегко находиться рядом с твоей маленькой занудой? — Фелан постарался, чтобы в голосе его не звучало сочувствия, зная, что Вэл не терпит жалости к себе.

— Можно сказать и так. Если бы только она не была такой хорошенькой! И если бы ее не тянуло ко мне… Так и ластится, словно котенок, а мне стоит огромного труда не завалить ее на ближайший диванчик.

— Женщины всегда очень нежны друг с другом, — сказал Фелан. — Нет чтобы поберечь свою ласку для тех, кто готов переносить ее!

— Ты говоришь мне о нравах и обычаях женщин? — в шутливом гневе вскричал Вэл. — Ты — известнейший женоненавистник всех времен?

— И вовсе я не женоненавистник. Просто не такой прожженный волокита, каким был наш покойный папочка. Я предпочитаю женщин, которые заранее знают, чего можно ожидать и сколько все это стоит. Тех, кто понимает, чего им никогда от меня не добиться.

— Скажи мне, Фелан, а чего же это от тебя никогда не добиться ни одной женщине?

Повернувшись спиной к окну, Фелан внимательно посмотрел на легкомысленного младшего брата. Вэл успел завалиться на кровать, вытянув во всю длину ноги, и его мощные икры и щиколотки выглядели весьма комично, торча из-под кружевных юбок.

— Очень даже многого, братец, — ответил он. — Могу перечислить: любви, доверия, детей и титула.

— Так ты никогда не собираешься жениться?

— Никогда, — отрезал Фелан. — У меня есть на то масса причин, и не знаю, что могло бы заставить меня изменить свое мнение.

— Какой ты все же циник, Фелан, — сокрушенно заметил Вэл. — Конечно, твои родители никогда не были воплощением семейной идиллии. А вот моя мать вполне счастлива со своим добряком-фермером. По-моему, нечто подобное вовсе не исключено и для нас с тобой.

— Что ж, если ты тоже женишься на дочке фермера… Софи не для тебя, Вэл, как ни печально мне об этом говорить. Вот если бы у нее не было состояния…

— И если бы она не происходила из такой знатной семьи, — подхватил Вэл. — И если бы я не был незаконнорожденным, и если бы меня не подозревали в убийстве, а также если бы я не носил юбки. Слишком много «если», братец. Слишком много препятствий, чтобы я смог преодолеть их.

— Значит, ты понимаешь, что надо вести себя разумно и держаться подальше от искушения? А еще лучше — поехали на континент, Вэл. Там ты сможешь переждать в безопасности, пока я не придумаю способ выбраться из всей этой заварушки.

Увы, ответ был слишком хорошо известен Фелану.

— Я собираюсь вести себя именно так, как повел бы ты на моем месте, — усмехнулся Вэл. — Завтра мы с Софи отправляемся вместе кататься.

— Ох, Вэл! — в шутливом отчаянии всплеснул руками Фелан. — Неужели жизнь никогда не научит тебя?

— Боюсь, что нет. — Встав с кровати, Вэл принялся расхаживать по комнате. — Ну а что тебе удалось узнать о новом участнике нашего маскарада? Ни малейшего намека на то, почему она переоделась мальчишкой?

— Я спросил ее в лоб, от кого она бежит. В ответ она весьма правдоподобно изобразила удивление. Сомневаюсь, что получу от нее правдивый ответ, пока не проявлю должной настойчивости. А я пока не готов к этому.

— Почему же? — удивился Вэл. — По крайней мере один из нас неплохо провел бы время, — нахмурился Фелан.

— Мы здесь не для того, чтобы неплохо проводить время, — нахмурился Фелан.

— Ах, да, конечно, извини. — Вэл остановился у окна рядом с братом. — Кстати, братец, я уже начал забывать — а зачем мы здесь? Только не начинай снова уговаривать меня покинуть страну. Я уже устал убегать и ни за что не поеду дальше этого места. Но ты так ни разу и не объяснил мне, почему именно Хэмптон-Реджис. Потому что так сказал Ханниган? Почему мы не остались поближе к дому, где могли бы предпринять что-то, а не просто сидеть и пухнуть от скуки?

— Если ты думаешь, что мне самому очень нравится это вынужденное ожидание, то ты сильно ошибаешься, Вэл, — ответил брату Фелан. — Я увез тебя подальше от Йоркшира, потому что моя сумасшедшая матушка и твой бурный темперамент непременно привели бы тебя на виселицу. И нам чертовски повезло, что Ханниган знал такое место, где можно отсидеться в безопасности. Если бы это зависело от меня, нас вообще давно не было бы в этой стране.

— Так уезжай! — с жаром воскликнул Вэл. — Я ведь уже говорил тебе, что могу позаботиться о себе сам. И мне не нужно, чтобы ты постоянно опекал меня.

— Черта с два! — Фелану стоило больших усилий не взорваться. — Если уж ты отказываешься покинуть Англию, то у Хэмптон-Реджис есть явные преимущества, даже если не брать в расчет твои амурные интересы. Во-первых, городок находится на побережье. Как только ты решишь внять голосу разума, мы можем немедленно сесть на корабль и покинуть Англию со следующим приливом. Во-вторых, почти каждый в этих краях — родственник нашего Ханнигана, и, если сюда доберутся сыщики, которые ищут Валериана Ромни, мы немедленно узнаем об этом. У нас будет время убежать, и — да здравствует континент с его беззаботной жизнью, полной развлечений!

— О господи, ты все о том же, — пробормотал Вэл. — А нашего нового слугу ты собираешься брать с собой, если нам придется бежать дальше?

— Нет.

— Нет? Ты просто поражаешь меня, Фелан! Почему же нет?

— Потому что она не из тех, с кем можно позабавиться на досуге. Эта несносная девчонка еще девственница. Не знаю, зачем ей понадобился этот абсурдный маскарад, но факт остается фактом. Было бы непорядочно соблазнить ее и бросить.

— Но тебе вовсе не обязательно бросать ее, Фелан, — тихо произнес Вэл.

— Она останется здесь! — отрезал Фелан. — Я попрошу людей Ханнигана позаботиться о ней, если это потребуется. Впрочем, пока что мы все остаемся здесь; должен еще раз добавить — к моему неудовольствию! Но думаю, что почтенному сквайру и его милой женушке ничего не угрожает в этих местах. Можешь мучиться рядом со своей занудой, а я буду мучиться рядом с этим наказанием в образе слуги. Надеюсь, никому не придет в голову искать нас здесь.

— Как ты думаешь, кто на самом деле убил отца, Фелан? — неожиданно спросил Вэл.

Господи, до чего же ему не хотелось отвечать на этот вопрос!

— Случайный вор, забравшийся в окно спальни, — твердо сказал Фелан. — Или очередная соблазненная горничная.

— Нет. — Вэл со вздохом покачал головой. — Это не горничная и не вор.

Они обменялись долгими, понимающими взглядами.

— Но мы ведь можем и ошибаться, — произнес Фелан после долгой паузы.

— Даже если мы правы, я не позволю тебе открыто обвинить ее, — ответил Вэл. — Мы оба знаем: я причинил ей достаточно боли…

— Ты не должен расплачиваться за это всю свою жизнь, — прервал брата Фелан. — Кроме того, боль причинил ей вовсе не ты, а наш драгоценный папочка. Ты не просил его и свою мать подарить тебе жизнь. И, уж конечно, не должен расстаться с ней, чтобы угодить выжившей из ума старухе. — Фелан поморщился. — К тому же мы действительно можем и ошибаться. Может быть, это не она убила его.

Итак, подозрения, давно мучившие обоих братьев, были наконец высказаны вслух. Фелан должен был бы испытать облегчение, но вместо этого ему стало вдруг еще тревожнее. А Вэл был мрачнее тучи. Только что сказанные слова повисли между ними, подобно черному облаку.

— Пожалуй, можно и вправду уехать, — произнес он наконец. — Отправиться во Францию или Италию и провести остаток жизни там. В конце концов, я ведь в отличие от тебя не бегу от собственного наследства. Теперь, когда нет в живых лорда Гарри, мне вряд ли будут рады в Ромни-холле. Даже если бы меня и не подозревали в убийстве отца. Так что меня ничто не связывает с Англией.

— Кроме твоей непонятной для меня любви к этому месту, — заметил Фелан. — Это я бродяга, который с удовольствием провел бы всю жизнь, шатаясь по белому свету. В конце концов, может быть, мне имеет смысл признаться в убийстве. Тогда ты смог бы вернуться домой…

— Я не позволю тебе сделать такое ради меня! — с жаром воскликнул Вэл.

— А я не позволю тебе принести подобную жертву ради моей матери. Это возвращает нас к тому, с чего мы, собственно, начали. Надо ждать. И надеяться, что вскоре мы найдем выход из этой ситуации.

— А если нам не удастся его найти, Фелан?

— Тогда мы уедем вместе, — заявил Фелан тоном, не допускающим возражений. Вэл был единственным человеком в его жизни, которого он позволял себе любить. Не считая Ханнигана. И он знал, что ни за что не покинет брата.

— Какой ты упрямец, Фелан!

— Это наша семейная черта.

В дверь постучали, и на пороге появился Ханниган. Войдя, он быстро закрыл за собой дверь, чтобы ничьи любопытные глаза не успели заглянуть внутрь.

— Нам надо что-то делать с этой юной особой, — произнес Ханниган.

— О ком это ты? — поинтересовался Вэл, опускаясь в кресло.

— О новом слуге. Не могу называть ее «Джулиан», так как мне слишком уж очевидно, что она родилась с другим именем. Так вот — она задает вопросы!

— Вопросы? — Фелан удивленно приподнял бровь.

— О вас, милорд. Ее очень интересует, где вы родились, что привело вас сюда и давно ли вы женаты. Мне даже кажется, что она неравнодушна к вам.

Фелан улыбнулся:

— И что же тебя в этом так удивляет?

— Мне казалось, что она не похожа на девицу, которую мог бы сбить с пути истинного человек вроде вас. Если бы речь шла о вашем брате, тут я бы усомнился: у него такое миловидное личико, что он способен вскружить голову даже самой опытной женщине.

Но, черт бы меня побрал, ей нравитесь вы! Она наблюдает за вами, а, судя по выражению ее красивых карих глаз, эта девочка весьма наблюдательна. Но и это еще не все, — быстро добавил Ханниган.

— Что же еще? Просвети нас, дружище!

— Только что я застал ее под дверью. Мне показалось, что она прислушивалась к вашему разговору.

— Вполне разумное предположение, — кивнул Фелан. — Но не думаю, что она услышала что-то чересчур уж интересное.

— Может быть. А может быть, и нет. Не стоит недооценивать девчонку. Не удивлюсь, если она постепенно начнет догадываться, что спрятано под юбками мистера Вэла.

— Ханниган, ты шокируешь меня! — шутливо запротестовал Вэл.

— И все же это вполне возможно. — Ханниган явно не разделял его веселья. — Мне кажется, нам стоит избавиться от нее.

— И как ты предлагаешь это сделать, Ханниган? Свернуть ей шею и утопить в море, как делали охотники за сокровищами погибших кораблей? — лениво спросил Вэл.

— Не вижу тут ничего смешного, молодой господин! — резко ответил Ханниган. — Я ведь родился здесь. И хорошо знаю, что не стоит шутить, говоря об этих людях. К счастью, они сполна расплатились за все свои преступления.

— Очень хорошо, — пробормотал Фелан. — Но что же ты предлагаешь сделать с девчонкой? Отослать ее Пинворту? Не думаю, что он будет мне благодарен, когда обнаружит, кто перед ним.

— Мне кажется, у вас есть два выхода, милорд.

Или отошлите ее обратно туда, откуда взяли, или уложите в свою постель. И в том и в другом случае она перестанет быть опасной для нас.

— Ханниган! Иногда ты просто изумляешь меня! — Фелан рассмеялся. — Неужели ты так мало знаешь женщин? Самое опасное, что может сделать мужчина, — это превратить романтичное юное создание в партнершу по постели. В таких случаях девицы сразу воображают, что влюблены в тебя без памяти, и начинают ждать, что ты предложишь им любовь до гроба и тому подобное. А потом, поняв, что их неземная страсть безответна, они обычно приходят в ярость. Уложить ее в постель — все равно что перерезать самому себе горло!

— Правда? — жизнерадостным тоном спросил Вэл. — Что ж, если ты так считаешь, я с удовольствием возьму на себя эту рискованную роль. Конечно, задачка не из приятных. Но мне кажется, я с ней справлюсь.

— А по-моему, это мне придется справиться с тобой, братец! — В голосе Фелана слышалась угроза. — Никто не смеет дотронуться до нее, если, конечно, я не решу сделать это сам! Кстати, а как же твоя очаровательная зануда?

— Если ты заметил, она считает меня женщиной, — раздраженно произнес Вэл.

— Но ты всегда можешь просветить ее на этот счет.

— Ты предлагаешь мне это сделать? — усмехнулся Вэл.

— Нет, — вынужден был признать Фелан. — Пока нам лучше оставить все как есть. Ты по-прежнему будешь щеголять в юбках, а наш новый «слуга» — в этих своих ужасных бриджах. И все-таки что же нам делать с нашей маленькой любопытной подружкой?

— Не сомневаюсь: ты придумаешь что-нибудь, чтобы отвлечь ее, Фелан. Тем более, что она неравнодушна к тебе.

— А это еще как сказать. Думаю, мой кошелек привлекает ее куда больше моего роскошного тела. Но я действительно собираюсь дать ей хороший повод для волнения, чтобы у маленькой нахалки не оставалось времени и желания гадать, кто же ты такой. Где она, Ханниган?

— Я отослал ее на кухню чистить картошку для Дульси и велел, когда закончит, накормить лошадей. Думаю, вы найдете ее в конюшне.

— Прекрасно, — пробормотал Фелан. Ему вдруг стало почему-то очень весело. — Пока она там, почему бы нам не обыскать ее комнату? Мне кажется, мы можем найти там что-нибудь интересное. Займись этим, Ханниган, а я позабочусь о девчонке.

— Неужели ты изменил свое мнение по поводу совета Ханнигана, братец? — не преминул поддеть его Вэл.

— Не совсем так. Есть и другие способы отвлечь женщину.

— Разумеется. Но все они не так приятны.

— Бабник! — лениво бросил через плечо Фелан, покидая комнату и отправляясь на поиски своей жертвы.

Девушки уже не было на кухне. Что ж, тем лучше. Дульси была слишком доброй женщиной, пеклась обо всех, кто нуждался в помощи, и ей вряд ли понравилось бы, как обращается с Джулианом хозяин. Фелану требовалось встретиться с мисс Прекрасной незнакомкой наедине, чтобы постараться запугать ее и заставить забыть о своем любопытстве.

Фелан обнаружил своего нового слугу в конюшне — небольшом помещении с шестью стойлами, только четыре из которых были заполнены. Девушка стояла в пустом стойле рядом с жеребцом Вэла и гладила его морду, что-то нежно бормоча. Она явно не заметила, что кто-то вошел в конюшню, и Фелан застыл на пороге, прислушиваясь.

— Какой ты хороший мальчик! — От звуков ее голоса у Фелана побежали мурашки по телу, и почему-то захотелось, чтобы она так обращалась к нему. — Правда, ты слишком огромный для благородной леди, но, мне кажется, я могла бы с тобой справиться. — Ее длинные руки обнимали за шею коня, а Фелан словно чувствовал их прикосновение к собственной коже. — Интересно, что же происходит между твоим хозяином и его женой? И зачем такой милой леди, как миссис Рэмси, такой огромный скакун, как ты?

— Наверное, причина в том, что моя жена предпочитает бросать вызов опасности, — громко произнес Фелан.

У него снова появился повод восхититься выдержкой юной особы, называвшей себя Джулианом Смитом. Девушка даже не вздрогнула от звука его голоса, хотя явно не знала, что за ней наблюдают. В конюшне было слишком темно, чтобы понять, покраснела ли она, но, если и покраснела, это было бы единственным признаком ее испуга и смущения. Девушка продолжала гладить гриву коня, разговаривая с ним все тем же спокойным нежным голосом.

— Может, и так. А может, миссис Рэмси просто куда сильнее и тяжелее, чем кажется на первый взгляд. — Только теперь она обернулась, чтобы посмотреть на него. В глазах ее не было страха.

— Разумеется, существует и такая возможность.

Фелан закрыл за собой дверь, и помещение погрузилось в полутьму. Конь Вэла вдруг вскинул голову и тревожно фыркнул, видимо, отреагировав на напряжение гладившей его руки.

— Спокойней, мой мальчик, — пробормотал Фелан, подходя ближе. Теперь ей было не убежать: он перегородил единственный выход из стойла.

— Вы говорите со мной или с конем? — спросила девушка, и голос ее все-таки дрогнул.

— Разумеется, с конем.

— Почему, разумеется?

Она стояла очень прямо, дерзко подняв подбородок. Наверное, ей казалось сейчас, что она выглядит точь-в-точь как задиристый мальчишка; на самом же деле она была как никогда неотразимо женственна и соблазнительна.

Фелан подошел еще ближе, и девушка, сделав шаг назад, уперлась спиной в грубую деревянную стенку стойла. Воздух был полон запахов — пахло лошадьми, овсом, свежим сеном и морем, а также дикими розами, цветущими за стенами конюшни. Но самый неотразимый запах исходил от прекраснейшей из роз, трепетавшей перед ним на расстоянии вытянутой руки.

— Почему ты ничего не говоришь мне? — угрожающе спросил Фелан.

— Я… я не понимаю, о чем вы.

Она запнулась лишь на одну секунду, но это не укрылось от Фелана. Он замечал все, что имело отношение к этой удивительной девушке, — как бьется жилка у нее на шее, как выступают на лбу едва заметные капельки пота, как участилось от волнения ее дыхание. Как хотелось ему впиться в ее губы жадным, страстным поцелуем! Он не мог вспомнить, чтобы ему когда-нибудь так сильно хотелось поцеловать женщину. Завладеть этими дерзкими губами, попробовать их на вкус…

— Ты подслушивал! — сердито произнес он вместо этого. — Ханниган застал тебя под дверью госпожи. Ну, и что интересного ты услышал?

— И вовсе я не подслушивал, — начал оправдываться Джулиан с таким жаром, что Фелан, пожалуй, поверил бы, если бы не знал заранее, что стоявшая перед ним особа прекрасно преуспела в искусстве лжи. — Не знаю, что сказал вам Ханниган, но я просто проходил мимо. И услышал, что за дверью произнесли мое имя…

— Этот номер у тебя не пройдет. Твоя комната в задней части дома, за кухней. И тебе совершенно нечего делать наверху!

Она попробовала сменить тактику:

— Ну да, мне стало любопытно. Неужели это такой уж большой грех? Я ведь новичок в этом доме. Откуда мне знать, что вам можно доверять больше, чем этому гадкому сэру Невилу? Любой благоразумный юноша на моем месте постарался бы узнать побольше о своих хозяевах.

— Пожалуй, я не стал бы винить в этом предусмотрительного юношу, — тихо сказал Фелан, придвигаясь все ближе и ближе. Теперь он слышал, как отчаянно бьется ее сердце. — Мне просто, в свою очередь, любопытно, что же интересного ты успел услышать.

— Ничего. — В голосе ее слышалось такое неподдельное разочарование, что Фелан почти поверил в правдивость произнесенных слов. — Двери такие толстые, а вы с госпожой говорили очень тихо. А любопытство — это ведь не порок, правда, сэр?

— Ну, положим, для мужчины это не слишком достойное качество. К тому же, когда ты нервничаешь, у тебя становится такой тонкий голос… Ну прямо как женский!

Теперь на ее лице отразилась настоящая паника.

— Но… у меня еще не окончательно сформировался голос…

— Не думаю, что он когда-нибудь сформируется, — с иронией произнес Фелан. — Как твое настоящее имя? Джулия?

— Я не понимаю, о чем вы…

— Хватит! — Фелан подошел совсем близко и уперся ладонями в стену по обе стороны от испуганного личика девушки. — Ты прекрасно понимаешь, что именно я имею в виду.

Несколько секунд она молча смотрела на него, не отводя взгляда, а потом сделала ошибку — подняла руки и уперлась ими в грудь Фелана, надеясь таким образом освободиться. Одного ее прикосновения было достаточно, чтобы Фелан утратил последние остатки самообладания. Схватив девушку за хрупкие запястья, он резко опустил ее руки и прижался к ней всем телом.

— Настало время для откровенности, Джулия, — тихо произнес Фелан. — Маскарад закончен. Не стоит больше пытаться убедить меня, что ты мужчина. Это не так.

Напрасно Джульетта пыталась выскользнуть из его объятий — разумеется, она не могла с ним справиться.

— Итак, объясните мне, леди, кто же вы такая на самом деле?

— Отпустите меня! — попросила девушка.

Просьба была такой простой, но произнесли ее с таким отчаянием в голосе, что руки Фелана тут же разжались сами собой, и он даже сделал шаг назад. Теперь он больше не касался ее, хотя этого жаждала каждая клеточка его тела. Фелан смотрел в ее бледное испуганное лицо и попытался представить себе, какие чувства испытывает она сейчас. Увы, страсть к неожиданному разоблачителю явно не являлась одним из этих чувств.

Реакция девушки на его прикосновения была ясным ответом на один из мучивших его вопросов. Она бежала от какого-то мужчины. От мужчины, который сделал ей больно, как может сделать больно только мужчина. Фелану захотелось осыпать проклятиями этого негодяя. А заодно и себя за то, что он хотел сделать с ней то же самое.

— Ну хорошо, — произнес он, с огромным трудом обретая контроль над собой. — Теперь объясни мне…

— Я — никто! — дрожащим голосом произнесла девушка. — Если бы вы просто позволили мне уйти…

— Не думаю, что это возможно. Боюсь, ты уже знаешь о нас слишком много. Я не могу допустить, чтобы ты ушла отсюда и болтала кругом о том, о чем не следует болтать.

— Но разве вы не хотите, чтобы я оказалась отсюда подальше? В конце концов, я ведь солгала вам, лгала с самого начала. И мне удалось вас провести. Зачем вам такой слуга, которому невозможно доверять?

— Может, ты и лгала мне, но, честно говоря, тебе ни на секунду не удалось меня провести. Я достаточно имел дел с обманщиками. Тебе не показалось странным, что тебе ни разу не поручили тяжелую работу? Не говоря уже о том, что все были удивительно скромны в твоем присутствии. Если бы ты задумалась, тебе все стало бы ясно. А если уж ты затеяла такой абсурдный маскарад, то задумываться над поведением окружающих надо почаще.

— Не так уж это было абсурдно! — вдруг возмутилась девушка. — Мне удавалось водить всех за нос целых шесть недель, и вы первый, кто сумел понять, что его обманывают. Надо было держаться от вас подальше, — с горечью добавила она. — У вас дьявольский глаз, как и у вашей жены. Ради бога, позвольте мне уйти! Я действительно не знаю ничего такого, что могло бы повредить вам и вашим близким. Я уеду отсюда подальше — может быть, в Портсмут, и там…

— Но ведь ты планировала ограбить меня, не так ли? — резко спросил Фелан. — Собиралась вывернуть мои карманы и уехать на эти деньги из Англии, как только представится возможность. Мне кажется, пора наконец ответить на мой вопрос, дорогая Джулия. От кого и почему ты бежишь?

— Джульетта, — хмуро поправила она. Фелан рассмеялся:

— Я должен был догадаться! У Шекспира множество героинь, которые переодеваются в мужское платье и думают, что могут провести всех вокруг. Хотя не помню, чтобы Джульетта была замешана в чем-то подобном. Итак, ты у нас романтичная особа.

— Ничего смешного! — Девушка была в ярости. — Отпустите меня, иначе я сообщу в магистрат…

— И что же ты сообщишь в магистрат?

— Что вам есть что скрывать!

— И что же, по-твоему, я скрываю? — Фелан сдерживался изо всех сил, чтобы снова не схватить ее, не прикоснуться к ней.

— Я не знаю. — В голосе девушки звучало теперь неподдельное отчаяние. — Но это имеет какое-то отношение к вашей жене и вашему тирану-слуге.

Фелан снова громко рассмеялся:

— Какое грубое определение для такого мягкого человека, как Ханниган! Если бы он слышал, как ты его называешь, это глубоко ранило бы его нежное сердце. Поэтому пощажу беднягу и не буду передавать ему твое мнение. В конце концов, тебе придется ладить с ним ближайшие несколько недель.

— Ничего подобного! — решительно заявила Джульетта.

Фелан не удержался и все-таки схватил ее за плечи, удивляясь про себя, какой беззащитной, мягкой и нежной кажется ему эта беззастенчивая лгунья.

— Никуда ты не пойдешь! — не менее решительно произнес он. — По крайней мере, до тех пор, пока я не буду готов тебя отпустить.

— Вы не можете удерживать меня здесь!

— Не говори ерунды. Конечно же, могу. С помощью моего тирана-слуги, не говоря уже о его многочисленном семействе. Если я не позволю, ты не отойдешь от этого места и на десять футов. Смирись со своей участью, милая Джульетта. Ты остаешься здесь.

— Но почему?!

Несколько секунд Фелан молча смотрел на девушку, искренне удивленный ее вопросом.

— Почему? — повторил он. — Потому что ты забавляешь меня. А мне здесь чудовищно скучно.

— Если вы прикоснетесь ко мне, я найду способ прикончить вас! — В голосе ее было столько ярости, что Фелан почти поверил ей. Почти.

— Дорогая Джульетта, — прошептал он. — Я ведь уже касаюсь тебя.

Пальцы его погладили тонкую шею девушки над вырезом батистовой рубашки. Джульетта поежилась, и Фелан успел разглядеть в ее глазах, помимо животного страха, что-то еще, едва уловимое, что ей очень хотелось, но не удалось спрятать. Возможно, она не понимала этого сама, но это существовало где-то глубоко внутри ее естества, куда не сумел добраться тот, кто внушил ей ужас перед мужчинами.

— Пожалуйста! — снова произнесла она, и в голосе ее слышалась мольба, которая непременно тронула бы самое жестокое сердце. Если бы у Фелана было сердце.

Наклонившись, он коснулся ее нежной шеи губами, наслаждаясь ароматом гладкой упругой кожи. Как хотелось ему снять с нее эту дурацкую бесформенную рубашку, повалить на сладко пахнущее сено и попробовать на вкус каждый дюйм ее прекрасного тела! Но Фелан чувствовал, что кожа ее становится все более холодной, и понимал, что причиной этому мог быть только страх, но уж никак не внезапно нахлынувшая страсть. Подняв голову, он посмотрел на девушку сверху вниз, увидел в ее глазах настоящую панику и неожиданно пообещал себе, что никогда больше не прикоснется к ней.

Множество других, самых безумных обещаний роились в его голове. Но он выбрал только одно, которое мог надеяться выполнить.

Он постарается никогда не делать ей больно, хотя не может обещать, что у него это получится. Он не был уверен даже, что сможет держать руки подальше от Джульетты, какой бы испуганной она ни выглядела. Но он постарается, хотя это будет нелегко.

Фелан сам не мог понять, почему так страстно желает эту девушку. Страсть его была безумной и сильной, куда сильней всех мимолетных увлечений, встречавшихся в изобилии в его полной приключений жизни.

Разжав пальцы, Фелан покорно уронил руки и увидел, как перестало дрожать гибкое упругое тело Джульетты. Теперь ей ничего не угрожало.

— Возвращайся в дом, — произнес Фелан обманчиво спокойным голосом.

— А что вы собираетесь со мной делать? — поинтересовалась девушка.

— Пока что не решил. Я обсужу эту ситуацию с моей… женой. И посмотрим, что мы сможем придумать.

— Я могла бы быть ее горничной, — с неожиданным энтузиазмом предложила Джульетта. — Ведь единственная женщина в доме — Дульси, а миссис Рэмси наверняка требуется какая-то помощь…

— Я передам ей твое предложение. — Фелан кривовато улыбнулся. — А сейчас отправляйся в постель.

— Но еще совсем рано.

— Отправляйся в постель! — приказал он. — Или я сам отведу тебя туда.

Джульетте хватало ума понять, когда надо слушаться, чтобы не навлечь на себя еще больших неприятностей. Глядя вслед удалявшейся в сторону дома девушке, Фелан гадал про себя, попытается ли она сбежать прямо сегодня или выждет несколько дней. Надо пойти рассказать обо всем Ханнигану. Хотя его «тиран-слуга» почти наверняка уже в курсе сложившейся ситуации.

Фелан не сомневался в том, что Джульетте не удастся убежать далеко. И он надеялся, что девушка, может быть, подождет день-два, надеясь усыпить его подозрительность.

Ей еще многое предстоит о нем узнать. И, пожалуй, он испытывал при мысли об этом какое-то странное, противоречивое удовольствие.

7

— Черт бы его побрал, черт бы его побрал, черт бы его побрал! — бормотала Джульетта, которой удалось наконец остаться наедине с собой в тишине спальни. — Катился бы он к чертовой бабушке.

Джульетта умела ругаться на многих языках — по-французски, по-итальянски, по-гречески, по-арабски и по-испански, — но ничто так хорошо не прогоняло хандру, как пара-тройка добрых ругательств на родном англосаксонском наречии. И теперь она сыпала английскими проклятиями с некоторой долей удовольствия. Отец научил ее этим словам и еще другим, похуже, но те, другие, слова она избегала произносить. Их часто употреблял Марк-Давид Лемур, и Джульетте почему-то не хотелось относить эти слова к Филиппу Рэмси, несмотря на то, что этот негодяй разгадал ее обман.

Она лежала на узкой кровати и смотрела в окно на море и небо над ним. Комната ее была маленькой и обставленной довольно просто. Но она принадлежала только ей, и это, конечно, должно было с самого начала насторожить ее. Рэмси прав. Разве стали бы в доме вроде этого отводить отдельные апартаменты слуге?

Да, она была слепа и глупа, надеясь, что никто не сумеет разгадать ее маскарад. Надо же было вырасти такой высокомерной особой, уверенной, что сможет обмануть любого! А ведь многое указывало на то, что это не так. Никто из мужчин ни разу не оправлялся при ней, никто ни разу не разделся при новом слуге. Впрочем, Рэмси однажды пригрозил сделать это, но только для того, чтобы посмотреть на ее реакцию. Она выдержала этот бой с честью, но все равно не смогла усыпить его подозрений. Так черт бы его побрал! Черт бы его побрал!..

Нет, она не станет пытаться убежать прямо сейчас: ведь Рэмси наверняка будет наблюдать за ней. Он вообще слишком хорошо ее понимал, и этот факт пугал Джульетту еще больше, чем то, что раскрыли ее маскарад. Ей не нравилось, что этот мужчина читает ее, как открытую книгу.

Что ж, она выждет пару дней. Рэмси не посмеет снова прикоснуться к ней. В конце концов, у него ведь есть красавица жена, а Джульетта прекрасно знала, что сама она слишком маленькая и невзрачная, чтобы понравиться мужчине. Лемур ясно дал ей понять, что она не обладает ни одним из качеств, необходимых настоящей женщине. И тогда этот факт почти обрадовал ее…

Поднявшись с кровати, девушка подошла к окну и посмотрела на море, простиравшееся за заросшим садом. Ночной воздух был полон аромата роз, смешанного с запахом соленого прибоя. Прислонившись к ставне, Джульетта вздохнула. Хватит обманывать себя, повторяя, что надо усыпить подозрения Рэмси! Надо посмотреть правде в глаза. Она просто не хотела уходить. Не хотела покидать это место, где обрела покой и почувствовала себя в безопасности впервые со дня смерти отца.

И по какой-то совершенно нелогичной, безумной причине она не хотела оставлять человека, который представлял для нее самую большую угрозу. Мужчину, который так легко смог разглядеть ее обман, чьи прикосновения приводили ее в ужас, вызывали отвращение, как и прикосновения любого мужчины, но в то же время пробуждали в ней какие-то странные желания, которым она отказывалась дать название…

Джульетта решительно отошла от окна. Нужно бежать отсюда как можно скорее! В крайнем случае, если другого выхода не будет, она всегда может продать свои бриллиантовые сережки.

Опустившись на колени, Джульетта достала из-под кровати саквояж и принялась перебирать свои нехитрые пожитки. Тонкая кружевная рубашка, женское белье… И тут ее охватила бешеная ярость. Сережек в саквояже больше не было!

— Интересно, — пробормотал Фелан, глядя на потрясающей красоты серьги с жемчугом и бриллиантами, которые положил перед ним Ханниган. — У скромного слуги не слишком знатного господина вряд ли можно обнаружить что-то подобное. Узнал еще что-нибудь интересное?

Ханниган пожал плечами:

— Она слишком быстро вернулась в свою комнату. Могу только сказать, что под мужской одеждой она носит женское белье. И преотличного качества.

— Странно, почему мне так не нравится, что ты рылся в ее вещах? Как ты думаешь, Ханниган? — обманчиво спокойным тоном спросил Фелан. Ханниган улыбнулся:

— Я думаю, вы знаете ответ на этот вопрос лучше, чем я, милорд. Хотя, возможно, и не хотите себе в этом признаваться. Прикажете, чтобы я запер ее? Именно сейчас она может решить, что настало время попытаться убежать.

— Она изобретательная девушка, и, если ты ее запрешь, ничто не помешает ей воспользоваться окном, — сказал на это Фелан. — Думаю, лучше будет отобрать у нее одежду. Не станет же она разгуливать по окрестностям в белье! Несмотря на изрядное нахальство, она все же не лишена здравого смысла.

— Хотите, чтобы я позаботился об этом? Фелан прекрасно понимал, что Ханниган просто дразнит его, ожидая, что он взорвется в ответ.

— Не испытывай моего терпения, — посоветовал он. — Ты прекрасно понимаешь — если уж кто-то и вторгнется в ее спальню, то это буду я.