Нокаут Кистяева Марина
Полина на мгновение замерла, а потом продолжила попытки убрать его руку с её талии.
— Да черт возьми, Поля!
— Леша, пусти. Мне надо… встать.
За годы службы да и потом не менее активной работы, Алексей привык быстро реагировать на изменяющиеся условия. Поэтому распахнул глаза и повернул голову в сторону Полины.
Интуиция его не подвела.
Полина лежала и морщилась. Не зря его что-то насторожило в голосе.
— Поля?
Девушка снова поморщилась.
— Дай, я встану. Мне обезболивающее надо выпить. Месячные приходят, живот очень сильно тянет вниз.
— Лежи, я сам всё принесу.
Месячные. Значит, всё-таки его девочка не забеременела.
Пока он рылся в таблетках, которых у него было предостаточно, и он мог оказать первую медицинскую помощь даже человеку с огнестрельным ранением, пытался проанализировать свои чувства.
Он испытывал сожаление. Вот так вот неожиданно даже для себя…
Найдя обезболивающее и налив воды в стакан, Алексей вернулся в спальню, где обнаружил Полю с гримасой боли на лице и с подтянутыми к животу ногами. Она охватила колени и закусила губу.
— Так больно, Поль?
Он быстро преодолел расстояние до кровати и протянул стакан.
— Давай-ка, милая.
Сердце лихорадочно билось в груди. Он сотни, если не тысячу раз видел боль. Множество раз испытывал её сам. Даже имел огнестрел да и ножичком его пытались разукрасить. Но ни разу за свою сознательную жизнь не помнил случая, чтобы боль девушки становилась острее его собственной. Он шикнул на себя, обозвав влюбленным идиотом. У девочки начинается менструация, боли при ней не такая уж редкая вещь. И у бывшей жены такое наблюдалось, да и потом приходилось сталкиваться с женскими днями. Но чтобы вот так крутило… он видел впервые.
Поля, едва не всхлипывая, села на кровать. Алексей резво подсуетился и подсунул подушку под спину.
— Спасибо.
Девушка взяла протянутую таблетку и стакан. Её руки дрожали.
Алексей, недоуменно хмурясь, наблюдал за ней. Он окончательно проснулся и то, что видел, ему очень не нравилось.
— У тебя всегда такие болезненные месячные?
Поля сглотнула таблетку, запила её и покачала головой.
— Нет. Побаливают иногда, но чтобы так…
— Поехали в больницу.
Он не предлагал, он ставил перед фактом.
Полина растерянно моргнула, а потом попыталась выдавить из себя улыбку.
— Ты же пошутил сейчас?
— Похоже, что я шучу?
— Леша, ну, какая больница. Сейчас всё пройдет.
— Если не проходит через час, едем. Без разговоров.
Полина, немного подумав, кивнула.
Когда она спустила ноги с кровати, Леша снова напрягся:
— Ты куда?
— До туалета, — сказала она ему и покраснела.
А Шалый снова почувствовал себя идиотом. Запустив пятерню в отросшие волосы, он взъерошил их. И, правда, мужик, ты с головой что-то в последнее время не дружишь.
Или дело совсем в другом — что в виду вчерашних событий, он попросту опасался куда-либо отпускать Полину? Ну, мало ли. На работу она уже собирается, а дальше и скажет, что хочет съехать. От одной мысли, что Полина начнет выкрутасничать, у Шалова сводило челюсти. Он её никуда не отпустит, это факт, но и портить отношения, ссориться с ней у него не было никакого желания.
Были другие — защищать, оберегать, заботиться, любить.
Из туалета Полина вернулась бледнее, чем уходила. Она остановилась на пороге спальни и прильнула к косяку. Взлохмаченные после сна пряди делали её ещё более ранимой.
— Лёша, ничего не понимаю… Месячных нет, но… — она замялась. — Мне очень не нравятся эти боли. Они какие-то не такие. Может быть, я себя и накручиваю. Не знаю. Может, сейчас таблетка подействует, я посплю пару часов, и всё будет отлично. В общем…
Алексей посмотрел на электронные часы. 8:15. Проспали они от силы часа три.
— Давай ляжем, — он похлопал по матрасу рядом с собой. — Если боль не пройдет, поедем в больницу.
Противиться Поля не стала. И уже пришла очередь Шалова выдыхать, когда Поля потянулась к нему сама.
Прижалась, как котенок, ища сострадания и соучастия. Алексей осторожно привлек её к себе, накрывая рукой. Вторую положил на живот, распластав пальцы, осторожно начал поглаживать.
Они некоторое время лежали молча. Ни один из них так и не смог уснуть.
— Легче?
— Нет.
— Ну, тогда и не хер вылёживать. Одеваемся в больницу.
— Леша, это просто боли…
— Поля, живо умываться и одеваться.
— А завтрак?
— Живо!
Полина больше не возражала. Пока она одевалась, Алексей сварил крепкого кофе себе и послабее Полине. Он поймал себя на мысли, что делает всё автоматически, и единственное о чем может думать, это о самочувствие Поли.
Что не так с его девочкой?
До больницы они доехали быстро. Он заранее позвонил и настойчиво попросил их принять.
— Ангелина Геннадьевна Вас примет.
— Спасибо.
Полина смущенно замялась, когда поняла, что он привез её в частную клинику.
— Можно и в муниципальную, — начала она возражать.
— Ага, конечно.
Он был взвинчен. Отчего-то ему казалось, что сейчас он услышат какой-то страшный диагноз, и гнал от себя подобные мысли.
— Итак, давайте с самого начала, — Ангелина Геннадьевна приветливо улыбнулась. — Вы будете присутствовать на приеме, молодой человек?
Она смотрела на него из-под приспущенных очков внимательным взглядом. Несмотря на улыбку, он понимал, что она сканирует его. Он не сомневался — она видела много пар, приходящих в её кабинет и неплохо научилась разбираться в людях и распознавать, какие отношения связывают пары.
— Обязательно.
— Что ж… Тогда присядьте на диван.
Поля отвечала на вопросы негромко. О цикле, о сроках, когда первый раз они у неё появились, были ли аборты, боли при менструации, сколько дней идет цикл, есть ли какие-то хронические заболевания.
— Что ж, пойдемте, Полина, я вас осмотрю.
Алексей подорвался, вскочив на ноги.
И наткнулся на взгляды двух женщин.
— Мне остаться тут?
Тупость, что появилась с утра, никак не желала его покидать.
Орешко усмехнулась, понимающе и кивнула.
— Совершенно верно, молодой человек.
Она отчего-то продолжала его так называть, хотя он и представился.
Нахмурившись, он снова опустился на диван.
Проклятье!
Ждать он не любил. Нет, если того требовали обстоятельства, мог выжидать сутками. Но сейчас, когда Полина скрылась за дверью, ведущей в смежную комнату, каждая секунда им воспринималась мучительно медленно. Может, выйти, кофе попить? Стоило представить, что пропустит момент, когда Поля с гинекологом выйдут, чтобы сообщить о результате осмотра, а его не будет, как в душе поднималась волна негатива.
Он не узнавал себя.
Не понимал себя.
Нервничал. Накручивал. Переживал.
Когда же увидел, как из комнаты выходит одна Ангелина Геннадьевна, и вовсе напрягся критично.
— Алексей, не делайте такое грозное лицо. Всё у вашей Полины хорошо. Матка не опущена, поэтому месячные в ближайшие дни не предвидятся. Зато… — тут на её лице появилось загадочное выражение. — Зато я отправила её делать тест на беременность. И у меня есть все основания считать, что он окажется положительным.
В грудь Алексея точно тараном ударили.
— Ничего не понимаю…
— Вот и не надо, молодой человек. Всё покажет тест.
Как оказалось, теста будет мало. Потому что он оказался ошибочным.
— Значит, УЗИ.
Тут уже Алексей не выдержал:
— Я одну Полину не пущу.
— И не пускайте. Теперь вам с нами можно.
Алексей молча наблюдал, как Поля укладывается на просторную кушетку, предварительно сняв платье. Потом её живот намазали гель и… всё. Шалый выпал из жизни.
Он смотрел, как завороженный на монитор.
И уже знал, что услышит…
— Поздравляю, молодые люди, у вас будет малыш. Надеюсь, будет? Вы же прерывать беременность не намерены?
ГЛАВА 18
АЛЕКСЕЙ
Они сидели в кафе, что расположилось по соседству с медицинским центром.
После того, как Ангелина Геннадьевна им сообщила новость, они решили, что им необходимо остаться наедине.
— Я вас буду ждать… — гинеколог посмотрела на изящные часики в золотой оправе, — через час тридцать. Раньше не могу.
— Мы придем.
— Да, потому что мне надо будет с вами обсудить некоторые моменты.
Полина молчала. На её лице по-прежнему читался шок, поэтому Алексей взял инициативу в свои руки. Он вывел девушку из кабинета, провел по коридору и сразу в кафе.
— Пошли-ка, подкрепимся.
В кафе он за неё и завтрак заказал.
Лишь когда официант отошёл от их столика, Полина подняла на Алексея глаза и негромко сказала:
— Лёша, у нас будет ребенок.
В её интонации было столько нежности, столько ласки, что у Шалова, взрослого мужчины, побывавшего не в одной передряге, мурашки побежали по спине.
И снова в голове взрыв — он становится щепетильным или его реакция напрямую связна с девочкой Полиной?
— Я знаю, малышка. Слышал.
Он протянул руку и взял её холодные ладони в свои.
Он старался говорить, как можно мягче, показать тоном, что новость не вызвала у него никакого отторжения. Напротив…
— Я… — Поля осторожно освободила одну руку и подняла её ко рту. Второй же сильнее вцепилась пальцами в ладонь Алексея. — Я в шоке. Честно. Я думала, конечно… Надеялась. Но, Господи, Лёша, так быстро… И… Понимаешь, у меня даже там внизу всё перестало болеть.
Шалый смотрел на неё и не мог налюбоваться. Какая же она красивая — его девочка Полина. С сияющими глазами, в которых сейчас затаились слезы, с порозовевшими щеками. С дрожащими губами, к которым отчаянно хотелось прикоснуться.
Самая лучшая девушка, которую он только встречал.
Искренняя. Добрая. Настоящая.
А он, сукин сын, постоянно ей устраивает эмоциональные качели.
— То, что перестало болеть — отлично. Наверное, от радости.
Поля энергично кивнула, отчего одна прядь упала на лоб.
— Да. Я до сих пор в каком-то странном состоянии. Не могу никак принять факт беременности.
У Алексея засосало в области груди, и перед глазами появилась знакомая кровавая пелена.
— Поля, я, надеюсь, вопрос сохранения ребенка не стоит? Ты будешь рожать.
Он не хотел давить. Не хотел снова взрываться и рычать на девочку. Поэтому пока старательно гнал от себя мысль, что она может не желать ребенка.
— Я так давно мечтала о малыше, — кажется, Поля даже не заметила его крайне напряженного состояния, она в данный момент находилась на только ей одной понятной волне. — Я тебе говорила. Так мечтала… так хотела… И оказалась не готовой. Господи, Леша, это же… это же… так здорово! Так…
Она не договорила, слезы потекли по раскрасневшимся щекам.
И впервые за время их общения, у Шалова не возникло желание смахнуть их. Он, чувствуя себя эгоистичным ублюдком, с нескрываемым удовольствием наблюдал, как зеркальные капельки медленно скользят по и подбородку.
— Моя бывшая жена сделала два аборта. Причем, ни разу не удосужилась мне сообщить, что беременна. Хитрила, изворачивалась, ждала, когда я уеду в командировку. Потом шла и убивала наших детей. Об абортах я узнал во время бракоразводного процесса, она мне об этом прокричала в суде. Думал, убью. Прямо там, — слова срывались с губ помимо сознания. Он редко говорил о бывшей. И то лишь с Беркутом. Ни с одной женщиной не обсуждал свой брак. Со стороны однодневных любовниц были попытки, которые он пресекал на корню. Перед Полиной же ему захотелось открыться. Хотелось рассказать, чтобы она поняла его мотивы. Его надежды.
— Как два аборта? — совсем тихо прошептала Полина, внезапно перестав плакать. Точно некий невидимый волшебник переключил кнопку. Теперь её расширившиеся глаза смотрели на него, не моргая.
— А вот так. Две загубленные жизни. Полина, я тебе про это говорю, чтобы ты поняла… Я противник абортов. Причем, охренеть, какой. Аборт в моем понимании допустим лишь в одном случае — по медицинским показаниям. Всё. И когда я тебе предлагал не пить контрацептивы, я был абсолютно серьезен.
— Лёша, да я про аборт и не заикалась…
— Вот и не заикайся! И, эй! А ну, не обижаться. Я сказал это для того, чтобы высказать свою позицию. И, черт, девочка, ты не представляешь, в каком я сейчас нахожусь состоянии! Я… Офигеть! Я буду отцом, Поля!
— Почему не понимаю? Как раз очень хорошо понимаю. Потому что я буду мамой, Лёша!
Она сознательно отзеркалила его слова.
А потом улыбнулась. Мягко-мягко, как умеет делать только одна она.
— И я рада, что у нас нет разногласий по этому поводу. Значит, буду рожать.
— Естественно.
Говорит, а у самого горло дерет от переполнивших эмоций. Даже глаза защипало.
Официант подоспел вовремя. Они молчали, пока он расставлял тарелки и приборы.
Когда он отошёл от их столика, Алексей, понимая, что по-другому поступить не может, сказал:
— Полина, я откажусь от боя с Барановым.
Лучше бы не говорил. По крайней мере, не сейчас. Потому что реакция Поли ему не понравилась. Она медленно кивнула и повернула голову к окну. Улыбка медленно сползла с её губ.
ПОЛИНА
— А вы меня когда отпустите домой?
— Если придут хорошие анализы, то после трех. Такой вариант вас устроит, Поля?
— Конечно.
Полина, как и большинство людей, ненавидела больницы. Запах медикаментов, белые стены, врачи, снующие по важным делам и зачастую приносящие печальные вести.
У неё же был дополнительный повод не любить больницы. Как только она попадала в больничную палату, сразу возвращалась на год назад. В тот день, когда пришла в себя и, с трудом разлепив глаза, на неё обрушилась новая правда жизни. Полина навсегда запомнит персиковые стены той палаты. Почему-то именно они ей снились позже в кошмарных снах. Как сдавливали, поглощали её, пытаясь раздавать.
И последующая череда реабилитационных процедур не добавила любви к клиникам.
После того, как они с Лёшей вернулись к Ангелине Геннадьевне, Поля снова пожаловалась на тянущие боли внизу живота.
— Я предлагаю лечь в стационар на обследование.
Поля напряглась. Естественно, ей не хотелось. Но она понимала, что её боли возникают не просто так.
— Полина?
Она встретилась с выжидающим взглядом Алексея. И снова девушку заполнили противоречивые чувства. Страх, что для него ребенок окажется нежеланным, был первым. Ну, мало ли… Одно дело, когда мужчина просто говорит, и второе — столкнуться в реальности. Как только она подумала подобное об Алексее, ей сразу стало стыдно. Дура она, Господи, какая же она дура! Шалов всегда держал слово. Не было в нем гнильцы. Не было…
Был её страх, который мешал ей объективно воспринимать мир, и его в частности.
Да ещё сообщение о чертовом бое вывело её из шаткого душевного равновесия.
Это было сродни оплеухе.
Мужчины. Что с них взять. Считают, что, раз они сильный пол, раз умеют решать проблемы, разруливать ситуации, то могут не советоваться с близкими или теми людьми, кого ситуация напрямую касается.
Полина ничего не стала говорить, подавила возмущение в душе. Раз мальчики так решили… Плевать они хотели на её чувства. Оба знают, что ей больно, что она не приемлет бои, и вот, нате вам, пожалуйста, получите, распишитесь. У Поли ночью в клубе что-то в душе оборвалось. Нет, у неё не возникло мысли бросить Шалова, послать его куда подальше. Это крайность, на которую она не была готова. Она заставила себя думать, что их мужской разговор с Сережей не закончился. Но неприятный осадок в душе остался.
К сожалению, с ней всегда было так. Нет чтобы, как другие девушки, закатить истерику с битьем посуды и выяснением отношений, требованием считаться с её мнением по маломальскому вопросу, она предпочитала скрыться в своей раковине, искренне считая, что мужчина, находящийся рядом с ней, должен понимать её чувства. Как Поля ни пыталась перебороть себя, переступить через нелепые доводы, у неё не получалось. Внутренний барьер не давал. Проще замкнуться в себе, чем объяснять, что её не устроило.
Ночь выдалась тяжелой. Вернее, не ночь, а что от неё осталось. Когда они легли спать, ей отчаянно хотелось прижаться к Леше. Она говорила себе, что ей ничего не мешает это сделать. Он рядом. Вот, протяни только руку. Или чуть сдвинься. Но вторая её «я», что обиделась на мужские решения, упрямо сжимала губы и заставляла её лежать на одном месте. Какое же облегчение испытала Полина, когда Алексей прижал её к себе, ласково обнимая.
Он понял, что новость об их бое с Сережей не пришлась ей по душе. И она пообещала себе, что поговорит с ним.
Утро решило иначе.
Сначала неприятные болевые ощущения, потом новость о беременности.
Это был шок.
Полина помнила, как бабушка как-то рассказывала ей, несмышленому подростку, что есть люди, которые идеально друг другу подходят во всем. И детки у таких людей рождаются быстро. Потому что там, наверху, маленький человечек видит то, что недоступно тем, кто ходит по земле. Любовь, чувства, взаимность. И он решает, что хочет жить рядом с этими людьми. Бабушка говорила красиво, и Полина воспринимала её слова, как сказку. Они запали ей в душу. С Сергеем они последний год не предохранялись. Уже решили, что, если им Бог пошлет ребеночка, будут рожать. Никто не выбирал их. Месячные приходили день в день.
С Лешей она знакома нет ничего, и вот — результат.
Полина из последних сил сдерживала слезы. Хотелось зарыдать в голос. Эмоции переполняли её.
— Да, я не против стационара.
Она не могла допустить, чтобы из-за собственных страхов и предубеждений у неё случилось прерывание беременности.
— Когда Полине надо будет лечь?
— Чем быстрее, тем лучше. Сегодня, максимум завтра.
— Давайте сегодня.
Она бежала. От кого и куда, пока непонятно.
Алексей нахмурился.
— Сегодня? Ты уверена?
— Да.
Он поджал губы.
— Ок.
— Хорошо, тогда я буду ждать вас в три.
Они вышли из клиники, и тогда Поля снова завела разговор о животрепещущем вопросе — о деньгах.
— Лёша, возможно, нам стоит выбрать другую клинику и другого врача.
— Тебе не понравилась Орешко?
— Нет, Ангелина Геннадьевна прекрасный специалист. По крайне мере, у меня сложилось такое впечатление. Но…
Алексей остановился, развернулся к ней лицом и взял её за плечи.
— Поля, говорю в последний раз, — его голос был необычайно серьезным. — Хватит думать о счетах.
Теперь пришла очередь Полины поджимать губы и старательно делать вид, что она не замечает поднимающейся бури в голубых глазах.
— Я не могу о них не думать.
— Ну и зря, — фыркнул мужчина и взял её за руку. — Ты — моя женщина, ребенок — мой. И расходы — мои. Не понимаю причины твоего беспокойства.
Он больше не смотрел на неё, иначе увидел бы, как изумленно распахнулись её глаза, и в них робко подняла голову надежда. Несмотря на то, что последние недели Поля жила с Алексеем бок о бок, они ни разу не говорили об отношениях. Да, проводили вместе фактически всё время, занимались сексом, гуляли. Но об отношениях — ни слова. К сожалению, Полина относилась к числу тех девушек, которой необходимы слова. Слова и действия.
Она закусила нижнюю губу.
Она — женщина Шалова. Вот как, оказывается.
Они прошли к машине молча. Алексей, как всегда открыл дверь и помог Полине забраться в высокий внедорожник.
Когда мужчина занял водительское место, Поля произнесла:
— Мне нужно тебе кое-что сказать, Леша.
Мужчина мгновенно напрягся. На лице застыло нечитаемое выражение, никаких эмоций.
— В чем дело, Поль?
Девушка улыбнулась одними уголками губ.
— О чем ты сейчас подумал, Шалов? О какой гадости? Мне иногда кажется, что ты от меня постоянно ждешь какого-то подхода. Прекрати, пожалуйста. Я хотела тебе сказать, что у меня есть счет, к которому я ни разу не прикасалась и не прикоснусь. И эти деньги надо вернуть.
— Что за счет?
Поля протяжно выдохнула.
Читать бесплатно другие книги:
