Мир без конца Фоллетт Кен

13

Мерфин увидел, как мост рушится.

У ближнего быка посередине полотно моста вдруг осело, будто лошадь, которой переломили хребет. Люди, что мучили Полоумную Нелл, внезапно перестали ощущать под ногами привычную твердь. Все зашатались, принялись хвататься за соседей. Кто-то упал через перила в воду, за ним последовал другой, потом еще. Свист и улюлюканье, выпавшие на долю Нелл, быстро потонули в окриках, божбе и воплях ужаса.

– О нет! – выдохнул Мерфин.

– Что происходит? – недоуменно воскликнула Керис.

«Все эти люди, – хотелось ответить Мерфину, – все те, с кем мы выросли: женщины, которые были к нам добры; мужчины, которых мы ненавидим; дети, которые нами восхищаются; матери и сыновья; дядья и племянники; жестокие наставники; заклятые враги и страстные любовники – все они сейчас погибнут». Однако юноша не мог произнести ни слова.

На какой-то миг – короче вздоха – он понадеялся, что мостовая конструкция после оседания закрепится в новом положении, но надежда не сбылась. Мост снова просел. Скрепленные скобами балки начали вырываться из пазов. Доски полотна, на которых стояли люди, вздыбливались; выламывались поперечные крепления, что поддерживали проезжую часть моста; падали в воду железные скобы, прибитые Элфриком поверх трещин.

Центральная часть моста накренилась к воде той стороной, что была ближней для Мерфина, стороной вверх по течению. Повозка с шерстью заскользила вниз, с нее кубарем посыпались те, кто совсем недавно радовался, забираясь на тюки. Огромные бревна вылетали из креплений и падали, губя всякого, кто не успел отскочить. Перила не удержали, и повозка медленно подползла к краю; беспомощные волы в постромках громко ревели от страха. Неторопливо, словно в страшном сне, повозка перевалилась через край и с оглушительным плеском ударилась о воду. Десятки людей очутились в воде, кто упал, кто спрыгнул сам, и их становилось все больше. На тех, кто барахтался в реке, сверху сыпались человеческие тела и вывороченные бревна, крупные и поменьше. Падали верховые лошади, с седоками и без, а следом летели повозки.

Первая мысль Мерфина была о родителях. Они вряд ли ходили на судилище над Нелл и вряд ли отправились смотреть на казнь: мать считала посещение подобных зрелищ ниже своего достоинства, а отца мало интересовала расправа с жалкой сумасшедшей. Вместо того они пошли в аббатство, чтобы попрощаться с Ральфом.

Однако сам Ральф сейчас на мосту.

Мерфин присмотрелся и различил фигуру брата: тот пытался обуздать своего Гриффа, который встал на дыбы и бил по воздуху передними копытами.

– Ральф! – крикнул юноша. Бесполезно, не слышит. Тут доски под задними копытами Гриффа полетели в воду. Конь и всадник скрылись под водой. – Нет, нет!

Взгляд Мерфина будто сам собою переместился на другой конец моста, туда, где Керис заметила Гвенду, и юноша разглядел, как Гвенда дерется с мужчиной в желтой блузе. Затем доски с бревнами разошлись, и рухнувшая середина затянула в воду оба края моста.

Поверхность реки усеивали отчаянно барахтавшиеся люди, обезумевшие от страха лошади, расколотые бревна, раздавленные повозки и окровавленные тела. Мерфин вдруг сообразил, что Керис уже нет рядом: она торопилась к мосту, пробиралась по камням, пускалась бегом по склизкому берегу. Девушка обернулась и крикнула:

– Скорей! Чего ты встал? Надо помочь!

«Так, наверное, бывает на полях сражений, – думал Ральф. – Истошные крики, безудержное насилие вокруг, люди валятся как подкошенные, лошади заходятся в безумном ржании». Это была его последняя мысль перед тем, как он словно провалился в какую-то яму.

На мгновение сердце стиснул ледяной холод. Ральф никак не мог понять, что же произошло. Только что мост был под ним, под копытами его коня, а потом внезапно исчез, и они с конем рухнули в пропасть. Затем и привычные на ощупь бока Гриффа выдернулись из-под бедер, и спустя миг Ральф погрузился в холодную воду.

Он поспешно задержал дыхание. Приступ ужаса миновал, ему было по-прежнему страшно, однако он отчасти успокоился. В детстве ему доводилось играть на морском берегу – среди владений отца было одно приморское селение, – и Ральф знал, что рано или поздно вынырнет на поверхность, пусть и не сразу. Промокшая одежда для верховой езды и меч тянули вниз. Будь на нем доспехи, он наверняка остался бы на дне навсегда. А так – голова сквайра показалась над водой, и он жадно глотнул воздуха.

Мальчишкой он много плавал, но это было давно. Впрочем, тело само вспомнило необходимые движения, и у Ральфа получилось удерживать голову над водой. Он стал пробираться сквозь обломки и тела к северному берегу. Рядом мелькнули рыжий круп и черная грива Гриффа; конь тоже плыл к ближнему берегу.

Вот Грифф вскинул голову, и Ральф понял, что конь нащупал опору под копытами. Сквайр попробовал опустить ноги и обнаружил, что достает до дна. Тогда он побрел к берегу. Илистое дно затягивало, течение норовило оттащить обратно на середину реки. Грифф выбрался на узкую полоску суши под стенами аббатства, и Ральф последовал за конем.

На берегу он оглянулся. В воде, как ему показалось, было несколько сотен человек, кто в крови, кто звал на помощь, а рядом плавали бездыханные тела. Неподалеку от кромки воды лежал на отмели лицом вниз мужчина в черно-красной ливрее графа Ширинга. Ральф спустился обратно, схватил мужчину за пояс и выволок на берег.

Когда он перевернул тяжелое тело, сердце стиснула горечь: это оказался его друг Стивен. На лице ни царапины, но грудь словно вдавлена. В широко раскрытых глазах никаких признаков жизни, дыхание не ощущалось. Тело было настолько искалечено, что ловить на слух биение сердца представлялось бессмысленным. «Совсем недавно я ему завидовал, – подумал Ральф, – а теперь посудите, кто из нас счастливчик».

Испытывая непонятное чувство вины, он закрыл Стивену глаза.

Что с родителями? Всего несколько минут назад они расстались у конюшни. Даже если родители пошли за ним, то вряд ли успели дойти до моста. Выходит, с ними все должно быть в порядке.

А где леди Филиппа? Ральф постарался восстановить в памяти мгновения перед крушением моста. Лорд Уильям и его супруга ехали в хвосте графской свиты и не успели добраться до моста.

Зато граф добрался.

Перед мысленным взором возникла четкая картина: граф Роланд находился чуть позади и нетерпеливо посылал своего коня Виктори в те прорехи в толпе, какие удавалось расчистить Ральфу со Стивеном. Значит, граф должен был упасть недалеко от Ральфа.

Сквайр будто наяву услышал голос отца: «Будь начеку, не упусти случая угодить графу». «Возможно, это и есть тот самый случай показать себя, – подумалось Ральфу. – Может, не придется ждать войны; может, удастся отличиться сегодня». Он спасет графа Роланда – или хотя бы Виктори.

Мысль придала сил. Ральф оглядел реку. Граф сегодня облачился в багрянец и накинул черный бархатный плащ. Увы, в скоплении тел на воде, живых и мертвых, было трудно что-либо разобрать, но все-таки Ральф высмотрел черного жеребца с характерным белым пятном над глазом, и сердце подпрыгнуло в груди: это был конь графа. Виктори отчаянно бился в воде и почему-то не плыл к берегу: наверное, сломал ногу, а то и не одну.

Рядом плыла мужская фигура в багреце.

Вот и случай угодить.

Ральф скинул верхнюю одежду – та мешала плыть, – в одних подштанниках нырнул обратно в реку и поплыл к графу. Пришлось продираться сквозь скопище мужчин, женщин и детей. Многие норовили ухватиться за него и замедляли его продвижение. Он безжалостно отпихивал тонущих и не скупился на оплеухи.

Наконец он доплыл до Виктори. Тот перестал дрыгаться, на мгновение замер, а потом начал тонуть. Когда его голова ушла под воду, конь встрепенулся и вновь забился.

– Ничего, дружок, ничего, – прошептал Ральф коню в ухо, будучи уверен, что животное обречено.

Роланд плавал на спине, глаза его были закрыты; граф то ли потерял сознание, то ли распрощался с жизнью. Одна нога застряла в стремени – наверное, именно поэтому он не пошел ко дну. Шапка слетела, макушка представляла собой кровавое месиво. «После такого никто не выживет, – подумал Ральф, но он не собирался оставлять своего господина. – За тело наверняка полагается награда, если это тело графа».

Сквайр попытался высвободить ногу Роланда из стремени, но сообразил, что стопу крепко зажал перекрученный ремень. Он потянулся за ножом, но вспомнил, что тот висел на поясе, а значит, остался на берегу вместе с одеждой. Ладно, воспользуемся графским. Ральф на ощупь вытащил из ножен кинжал Роланда.

Судороги Виктори мешали перерезать ремень. Стоило схватиться за стремя, как гибнущий конь дергался и вырывал ремень из рук, прежде чем удавалось поднести кинжал к полоске кожи. Ральф даже ухитрился порезать ладонь, но в конце концов он уперся обеими ногами в круп Виктори и в этом положении сумел-таки рассечь ремень.

Теперь требовалось вытащить неподвижное тело графа на берег. Ральф был не слишком опытным пловцом и уже начал задыхаться от усталости. Кроме того, его нос был сломан, дышать приходилось только ртом, и в горло постоянно попадала речная вода. Он постарался восстановить дыхание, опираясь на несчастного Виктори, но тело графа, лишившись опоры, стало погружаться в воду, и Ральф понял, что отдыхать некогда.

Правой рукой он схватил Роланда за лодыжку и погреб к берегу. Теперь, когда свободной оставалась всего одна рука, плыть стало намного сложнее. Ральф не оглядывался на Роланда: пускай голова графа скрылась под водой, тут ничего не поделаешь. Сердце бешено колотилось, дыхание сделалось прерывистым, руки и ноги болели.

К такому его не готовили. Молодой и сильный, он всю жизнь проводил в охотах и на турнирах, бился на мечах, мог целый день просидеть в седле, а вечером одержать победу в кулачном поединке. Но теперь обстоятельства вынуждали полагаться на мышцы, которые он прежде не разрабатывал. От необходимости удерживать голову над водой разболелась шея. Он постоянно глотал воду, кашлял и давился, бешено колотил по воде левой рукой – и едва ухитрялся оставаться на плаву. Увесистое тело графа еще больше отяжелело от промокшей одежды. К берегу Ральф приближался нестерпимо медленно.

Наконец он оказался достаточно близко для того, чтобы нащупать ногами дно. Жадно хватая ртом воздух и продолжая тянуть за собой Роланда, Ральф двинулся по отмели. Когда воды стало по бедра, он повернулся, поднял графа на руки и преодолел последние несколько шагов до суши.

Опустив тело наземь и обессиленно рухнув рядом, предельным усилием он заставил себя припасть ухом к груди Роланда. Сердце графа громко стучало.

Роланд был жив.

Обрушение моста заставило Гвенду замереть в ужасе. Мгновение спустя внезапное погружение в холодную воду привело ее в чувство.

Когда ее голова вынырнула на поверхность, девушка поняла, что очутилась в окружении истошно вопивших и бранившихся людей. Кому-то удалось подыскать себе тот или иной деревянный обломок и плавать уже на нем, однако едва ли не каждый второй держался на поверхности, повиснув на соседе. Те, на ком висли, чувствовали, разумеется, что тонут, и отчаянно отбивались, норовя вырваться. Многие удары приходились в пустоту, а на те, что достигали цели, обычно следовал ответ, и все происходящее напоминало ночную драку у кингсбриджской таверны. Было бы смешно, если бы вокруг не гибли люди.

Гвенда набрала воздуха и скрылась под водой. Плавать она не умела.

Когда она снова вынырнула, то обомлела, увидев прямо перед собою Сима-торгаша. Тот выпустил изо рта струю воды – точно фонтан забил – и стал погружаться, поскольку, судя по всему, тоже не умел плавать. Спасая свою жизнь, он ухватился за плечо Гвенды и попытался опереться на девушку. Она сразу же ушла вниз. Сим осознал, что такая опора его не спасет, и отпустил Гвенду.

Оставаясь под водой, задерживая дыхание и стараясь справиться со страхом, девушка думала, что будет очень обидно утонуть после всего, что ей пришлось вынести.

Снова оказавшись на поверхности, она ощутила мощный тычок и заметила боковым зрением вола, того самого, что пихнул ее в сторону за миг до крушения моста. По всей видимости, вол ничуть не пострадал и теперь уверенно двигался к берегу. Гвенда вытянула руку, дергая ногами изо всех сил, и уцепилась за рог животного. Это ее движение чуть наклонило воловью башку к воде, но вол распрямил могучую шею и снова вскинул голову.

Гвенде удалось-таки удержаться.

Рядом откуда-то появился Скип. Пес плыл легко и поскуливал от радости, что хозяйка рядом.

Вол двигался к тому берегу, где располагалось предместье. Гвенда цеплялась за рог, хотя пальцы то и дело норовили соскользнуть.

Кто-то схватился за нее, она обернулась через плечо и вновь увидела перед собою Сима. Торгаш опять потянул ее под воду, желая выплыть. Гвенда, не выпуская из пальцев воловий рог, свободной рукой отпихнула Сима. Тот отстал, его голова оказалась недалеко от ног Гвенды. Девушка изловчилась и изо всех сил ударила его в лицо. Сим вскрикнул от боли, но крик быстро стих, ибо торгаш с головой скрылся под водой.

Вол нащупал дно, отряхнулся и, тяжело сопя, выбрался на сушу. Гвенда отпустила животное, едва коснувшись ногами дна.

Скип вдруг испуганно залаял, и девушка настороженно обернулась. На берегу Сима не было. Она оглядела реку, высматривая среди тел и деревянных обломков желтую блузу.

Вон он, держится за бревно, сучит ногами и плывет прямиком к ней.

Бежать не было возможности. Силы иссякли, платье промокло насквозь и отяжелело. Спрятаться на этой стороне реки было негде, а на другую теперь, когда моста нет, уже не перебраться.

Но так просто она не дастся!

Гвенда видела, что Симу трудно, и это ее ободрило. Пожалуй, он бы благополучно плыл себе дальше, деревяшка не позволила бы ему утонуть, но он все старался добраться до берега, и собственные старания его топили. Сим заползал на бревно, приподнимался, пытался грести руками и ногами – потом срывался, и его голова погружалась в воду. Похоже, до берега ему не доплыть.

Тут Гвенда поняла, что нужно сделать, чтобы от него избавиться.

Она поспешно осмотрелась. В воде было полным-полно обломков – от огромных опорных бревен до мелких щепок. На глаза попалась крепкая деревяшка около ярда в длину. Девушка зашла обратно в воду и поймала эту палку, а потом двинулась дальше по отмели навстречу недавнему хозяину.

Ей доставил удовольствие страх, промелькнувший в его взгляде.

Сим бросил грести. Перед ним была женщина, которую он пытался сделать товаром, разъяренная, решительная, с дубиной в руках. А позади лежала пучина, сулившая гибель.

Он выбрал то, что ожидало впереди.

Гвенда стояла по пояс в воде и ждала.

Вот Сим вновь остановился, и по его движениям стало понятно, что он пытается нащупать ногами дно.

Сейчас или никогда.

Гвенда занесла деревяшку над головой и шагнула вперед. Сим догадался, что у нее на уме, и заработал конечностями, чтобы отплыть подальше, но Гвенда застала его врасплох – он не мог ни уплыть, ни убежать, а увернуться попросту не имел возможности. Девушка со всего размаха опустила свою дубину на его голову.

Глаза Сима закатились, и он сполз по бревну, лишившись чувств.

Гвенда вцепилась в его желтую блузу. Нет, она не позволит ему уплыть, этот мерзавец запросто может выжить. Она подтащила Сима ближе, взялась обеими руками за его голову – и погрузила под воду.

Удерживать его под водой было труднее, чем она думала, пусть даже он оставался без сознания. Его сальные волосы оказались скользкими. Пришлось зажать его голову под мышкой и оттолкнуться ногами ото дна, чтобы своим весом притопить торгаша.

Начало казаться, что она справилась. Сколько нужно времени, чтобы утопить человека? Этого Гвенда не знала. Наверное, легкие Сима уже заполнились водой. Как понять, когда можно отпускать?

Вдруг Сим задрыгался. Гвенда крепче стиснула его голову. Целое мгновение она была вынуждена держать его так. Не знала, то ли он приходит в себя, то ли это предсмертные судороги. Он дергался сильно, но как-то суматошно. Ноги Гвенды снова коснулись дна, и она встала, продолжая стискивать голову Сима.

Девушка огляделась. Как будто на нее никто не смотрел, все думали лишь о том, как бы выжить самим.

Спустя несколько мгновений движения Сима сделались вялыми, а вскоре и вовсе затихли. Постепенно Гвенда ослабила хватку. Торгаш медленно пошел ко дну.

Больше он не всплывал.

Тяжело дыша, Гвенда добрела до берега, устало уселась на склизкую землю, ощупала пояс, гадая, на месте ли кошель. Тот никуда не делся: разбойники на него почему-то не позарились, и она сумела сохранить кошель во всех испытаниях. Внутри лежало бесценное приворотное зелье, приготовленное знахаркой Мэтти. Гвенда открыла кошель, желая в том удостовериться, и увидела глиняные осколки. Флакончик с зельем разбился.

Тогда Гвенда заплакала.

Первым человеком, творившим хоть что-то осмысленное, оказался брат Мерфина. Керис мимоходом отметила, что на Ральфе не было никакой другой одежды, кроме мокрого исподнего. Сквайр не пострадал при падении с моста, а нос ему, помнится, сломали раньше. Он вытащил из воды графа Ширинга и положил на берегу, рядом с телом в графской ливрее. На голове графа виднелась жуткая рана, вполне возможно – смертельная. Ральф явно выбился из сил и, похоже, не знал, что делать дальше. Керис прикинула, что бы ему поручить.

Девушка огляделась. На этом берегу илистые выходы к воде чередовались с каменистыми выступами. Места было не так много, сложить раненых и тела погибших толком негде, нужно поискать другой подходящий участок земли.

В нескольких ярдах в стороне пролет каменных ступеней вел от реки к воротам в стене аббатства. Керис приняла решение и, ткнув пальцем в ступеньки, велела Ральфу:

– Отнеси графа в аббатство. Положи в соборе, только осторожно, потом беги в госпиталь. Скажи первой же монахине, какую встретишь, чтобы срочно позвала мать Сесилию.

Ральф, очевидно, обрадовался, что нашелся кто-то, кому можно повиноваться, и поспешил подчиниться.

Мерфин было забрел в воду, но Керис его остановила.

– Посмотри на этих болванов! – Она указала на городской конец рухнувшего моста, где десятки людей на том берегу глупо таращились на развалины. – Зови сюда сильных мужчин. Пусть начинают вытаскивать людей из воды и переносить в собор.

Мерфин помедлил.

– Здесь к воде не подойти.

Керис не составило труда понять, что он имеет в виду. Спасателям придется карабкаться по обломкам, что почти наверняка обернется новыми увечьями. Впрочем, у домов с этой стороны главной улицы имелись огороды, примыкавшие к монастырским стенам, а во дворе Бена-колесника, чей дом стоял на углу, была калитка, позволявшая спускаться прямиком к реке.

Мерфин подумал о том же.

– Я проведу их через двор Бена.

– Верно.

Юноша перебрался через камни, толкнул калитку и скрылся из виду.

Керис вновь уставилась на воду. Поблизости бродил по отмели высокий мужчина, в котором она узнала Филемона.

– Ты видела Гвенду? – прохрипел он.

– Да, как раз перед тем, как рухнул мост, – ответила Керис. – Она убегала от Сима-торгаша.

– Знаю. А потом куда подевалась?

– Больше я ее не видела. Давай помогай, вытаскивай людей из воды.

– Я хочу найти сестру.

– Если она жива, то должна быть среди тех, кому нужно выбраться из реки.

– Ладно.

Филемон зашел глубже в воду. Керис тоже терзали мысли об отце, но она не могла отвлекаться – столько всего следовало сделать! Она пообещала себе, что поищет отца, как только представится возможность.

Из калитки вышел Бен-колесник, приземистый, широкоплечий и с толстой, как у быка, шеей. Он мастерил повозки и по роду занятий больше привык работать руками, чем головой. Бен спустился к берегу и растерянно осмотрелся.

На земле у ног Керис лежал один из людей графа Роланда в черно-красной ливрее – судя по всему, мертвый. Девушка распорядилась:

– Бен, отнеси этого человека в собор.

Появилась жена колесника Либ с младенцем на руках. Она была посообразительнее мужа и потому спросила:

– Может, сначала заняться живыми?

– Сперва нужно вытащить всех из воды, чтобы понять, кто мертвый, а кто живой. На берегу тела оставлять нельзя, они могут помешать спасателям. Так что несите его в собор.

Либ поняла, что это разумно.

– Делай, как говорит Керис, Бен.

Колесник легко подхватил тело и пошел к аббатству.

Керис пришло в голову, что быстрее будет переносить тела на носилках вроде тех, какими пользуются строители. С этим могли бы помочь монахи. Но где они? Она же велела Ральфу позвать мать Сесилию, но пока из аббатства никто не выходил. А раненым требуются повязки, мази, раствор для промывания ран; на счету будет каждый монах, каждая монахиня. Еще нужно позвать Мэтью-цирюльника – наверняка придется вправлять множество переломанных костей. И Мэтти-знахарка пригодится, будет поить своими отварами, чтобы унять боль. Всем придется заниматься самой, но Керис не хотела уходить с берега, не наладив спасение людей из реки. Где же Мерфин?

По отмели ползла какая-то женщина. Керис бросилась в воду, помогла женщине подняться на ноги и узнала Гризельду. Мокрое платье облепило ее тело, и Керис рассмотрела полную грудь и округлые бедра. Вспомнив, что Гризельда беременна, она с тревогой спросила:

– Ты цела?

– Кажется, да.

– Не поранилась?

– Нет.

– Хвала небесам.

Керис снова стала озираться и облегченно вздохнула, заметив Мерфина, который показался из калитки Бена-колесника во главе целого отряда мужчин. На некоторых были графские ливреи. Она крикнула Мерфину:

– Помоги Гризельде дойти до аббатства! Ей нужно отдохнуть. – И ободряюще прибавила: – У нее все в порядке.

Мерфин и Гризельда удивленно воззрились на Керис, и девушка вдруг осознала всю нелепость этого положения. Все трое так и застыли: будущая мать, отец ее ребенка и женщина, которая его любит.

Потом Керис спохватилась и принялась раздавать указания спасателям.

Гвенда немного поплакала, затем взяла себя в руки. Плакала она, конечно, вовсе не из-за разбитого флакона – Мэтти сделает новое зелье, а Керис заплатит, если обе живы. Нет, слезы были вызваны всем, что ей пришлось пережить за последние двадцать четыре часа: от предательства отца до сбитых в кровь ног.

Она нисколько не раскаивалась, что убила двух человек. Сим и Олвин пытались ею завладеть и хотели пустить по рукам. Они заслужили свою смерть. Более того, это даже не посчитают убийством, поскольку поднимать руку на разбойников не признавалось преступлением. Но все же Гвенда никак не могла унять дрожь в руках. Она искренне радовалась, что сумела одолеть насильников и вырваться на свободу, однако ее мутило от воспоминаний о том, что пришлось сделать. Никогда ей не забыть, как дергался под мышкой тонущий Сим. А кончик кинжала Олвина, торчавший из глазницы разбойника, и подавно будет преследовать ее в страшных снах. Гвенду колотила дрожь, и отделаться от этих мысленных картин никак не удавалось.

Она постаралась подумать о чем-то другом. Кто еще погиб? Родители собирались уйти из Кингсбриджа накануне. А что с Филемоном? С лучшей подругой Керис? С Вулфриком, которого она любит?

Девушка поглядела за реку. Что ж, насчет Керис можно не беспокоиться. Подруга была на дальнем берегу, стояла рядом с Мерфином и как будто руководила теми, кто собирался вытаскивать людей из воды. Благодарение небесам! По крайней мере теперь Гвенда знала, что не осталась совсем одна в этом мире.

Но что с Филемоном? Она видела брата перед тем, как рухнул мост. Он должен был свалиться в реку недалеко от нее, однако сейчас его нигде не было видно.

А где Вулфрик? Вряд ли он был среди тех, кто любовался бичеванием ведьмы, которую гнали по городским улицам. Однако их семейство вроде бы намеревалось возвращаться сегодня в Уигли, и возможно – Господи, не попусти, – что они пересекали мост в миг обрушения. Гвенда пристально оглядела реку, высматривая знакомые русые волосы с рыжеватым отливом, и молилась про себя, желая увидеть, как Вулфрик плывет к берегу, а не плавает лицом вниз. Увы, сколько ни вглядывалась, Вулфрика она не заметила.

Девушка решила перебраться на тот берег. Плавать она не умела, но прикинула, что крепкая доска удержит ее на поверхности и она сможет переплыть реку, загребая руками. Отыскала подходящую на вид доску, вытащила на сушу, отволокла ярдов на пятьдесят вверх по течению, подальше от скопления тел, и снова зашла в воду. Скип бесстрашно последовал за хозяйкой. Грести оказалось труднее, чем ожидала Гвенда: мокрое платье изрядно мешало, – но все-таки девушка благополучно переправилась.

Она подбежала к Керис, и подруги обнялись.

– Что с тобою случилось? – спросила Керис.

– Я сбежала.

– А Сим?

– Он был разбойником.

– Был?

– Он умер.

Керис вытаращила глаза.

Гвенда поспешила прибавить:

– Он погиб, когда рухнул мост. – Знать подробности не нужно даже лучшей подруге. – Ты не видела моих?

– Твои родители покинули город вчера, а с Филемоном я говорила несколько минут назад, он искал тебя.

– Слава богу! А Вулфрик?

– Не знаю. Из реки его не выносили. Его невеста уехала вчера, но родители и брат утром были в соборе, на судилище над Полоумной Нелл.

– Я поищу его.

– Удачи.

Гвенда побежала вверх по ступеням, выскочила во двор аббатства. Немногочисленные торговцы укладывали скарб, и казалось поистине немыслимым, что они занимаются столь будничным делом, когда в реке только что погибли сотни людей. Но тут Гвенде пришло в голову, что мало кто, наверное, осведомлен о случившемся: все произошло недавно, хотя чудилось, будто с обрушения моста миновала вечность.

Девушка прошла в ворота аббатства и очутилась на главной улице. Семья Вулфрика остановилась на ночлег в «Колоколе». Гвенда вбежала во двор.

Возле бочки с элем стоял какой-то испуганный подросток.

Гвенда обратилась к нему:

– Я ищу Вулфрика из Уигли.

– Тут никого нет, – ответил мальчишка. – Я подмастерье, меня оставили сторожить пиво.

Должно быть, кто-то проявил смекалку и созвал всех к реке.