Следующая остановка смерть. Врата скорби – 3 Афанасьев Александр

Порт Саид. Ночь на 20 июня 1941 г.

В отличие от сильно охраняемых гаваней чисто военного назначения – таких, как например порт Балаклава или Кронштадт – Порт Саид был городом почти что на режиме свободного, и в порту – не было серьезного разделения на военную и гражданскую зону. Несмотря на чрезвычайную важность Порт Саида – британцы никогда не держали здесь крупных кораблей, тем более кораблей первого ранга. Оно и понятно: русские – в пределах прямой видимости и уж точно – в пределах досягаемости корпусной артиллерии. Ближайшей точкой базирования крупных британских сил – был порт Акротири, Кипр. Однако здесь, по какому –то идиотскому недомыслию – кто-то чрезмерно умный организовал стоянку для танкеров, снабжающих в море британский флот. Оно, конечно, было понятно: рядом суданская нефть, египетская нефть, которой хоть и немного – а было. Да и на выходе из Суэца – нефть была дешевле всего, если разгружать в Порт Саиде. Как бы то ни было – здесь стояли три довольно крупных танкера, приписанных к адмиралтейству. Остальные суда британского флота – эсминец, до десятка патрульных шлюпов, непонятно, откуда здесь взявшийся средний десантный корабль, довольно старый.

При этом – территория порта в ночное время не патрулировалась, у стоящих на постах часовых было недостаточно средств освещения, да и огневых средств тоже было недостаточно, не проводилась профилактика проникновения боевых пловцов (тупо бросать гранаты в воду через неравные промежутки времени). В военной части порта – было боновое заграждение, но перейти его было проще простого. Танкеры – и вовсе стояли в незащищенной части порта.

У самого входа в порт – русские отключили моторы и налегли на весла: короткие, больше походившие на саперные лопатки. Гребли так, как учат грести только спецназ – лопатки вспарывали воду бесшумно и с идеальным чувством такта. Не гребли только пулеметчики – они занимали свои позиции на носу лодок, готовые в любой момент огрызнуться огнем…

Стараясь держаться в тени, лодки с русскими – вошли в порт. Порт, где в это время было настоящее веселье, и люди на берегу веселились и палили из ракетниц, не ожидая того, что к ним приближается смерть…

***

История эта – имела немалую подоплеку. Во время атаки на Скапа-Флоу и попытки прорыва к Лондону, исполненной осенью двадцать первого года – русский флот, точнее та его часть, что атаковала главную базу британского флота была полностью уничтожена. Ситуация на фронтах была близка к патовой: месяц назад из Месопотамии пришло потрясшее Британию сообщение: экспедиционный корпус в Месопотамии попал в ловушку и разгромлен, а его командующий, лорд Китченер Хартумский – убит. Для Британии это было потрясением: стало понятно, что Восток не удержать, и хуже того – боеспособных частей, способных сформировать еще один экспедиционный корпус – больше нет. Из Кейптауна шли газеты с сообщениями о массовых убийствах британцев: буры, они же воортрекеры, потерявшие в концлагерях двадцать с лишним тысяч своих жен и детей действовали с методичной жестокостью, уничтожая всех британцев, которые не успели сбежать, от грудных детей и до древних стариков. Генерал Ян Смэтс по слухам – кинул клич уничтожить всех британцев на африканском континенте, до последнего человека. В этих условиях – многие британские капитаны отдали приказ не брать в плен русских моряков с утонувших кораблей, а расстрелять их из пулеметов. Это было так же верно, как и то, что ни Первый морской лорд, ни командовавший британской эскадрой у Скапа-Флоу лорд Битти, виконт Борроудейл не отдавали такого приказа, и некоторые британские командиры подбирали русских моряков, в то время как другие их расстреливали. История эта – вызвала гнев и шок уже в русском обществе, и хотя дело было давнее: все понимали, что рано или поздно Британии придется расплатиться за содеянное, и не менее жестоким образом. Просто такова природа империй и имперского противостояния: империя не жалея бросает своих подданных на чашу весов Игры, но жестоко мстит за их гибель.

***

Стараясь держаться в тени – лодки останавливались. Для того, чтобы еще сильнее затруднить опознание их как угрозы – русские выкрасили в черный цвет стандартные маскировочные сети, набросали на них водорослей и накрыли ими свои лодки. Со стороны – все это выглядело как плавающий островок из водорослей, каким-то чудом заблудившийся и приплывший в порт. Человеческий глаз – останавливается на прямых линиях, не обращая внимания на бесформенные – потому что в природе человека определять и идентифицировать все, что попадается ему на глаза, а все, что имеет прямые линии – создано не природой и должно быть идентифицировано как опасное или безопасное. Созданное природой – опасным обычно не является.

Боновое заграждение – несмотря на откровенное разгильдяйство и крайне ослабленный режим безопасности англичане все-таки не забывают про службу. Боновое заграждение предназначено для предотвращения внезапной торпедной атаки и проникновения в порт подводных диверсантов. Оно подвижное – его ставит и убирает специально выделенный для этих целей буксир, к корме которого оно и принайтовлено. На буксире – постоянно присутствует дежурная смена, три или четыре моряка. Сам буксир – вооружен полудюймовым пулеметом Виккерса13, давно устаревшим, но все еще годным. Сам буксир довольно крупный, больше пятидесяти футов длины, списанный с активной службы и определенный сюда доживать свой век. Кроме того, у моряков было личное оружие – но не было гранат, что было крайне серьезным упущением.

Одна из лодок отклоняется в сторону. Четыре тени – без всплеска падают в воду – это надо уметь, входить в воду без всплеска. На каждом из них – специально подобранный пробковый пояс, позволяющий поддерживать плавучесть, близкую к нейтральной. Каждому, прямо в воду передают оружие. Это револьверы Нагана, трехлинейные, но не русского – а оригинального, бельгийского образца. Единственные револьверы в мире, которые позволяют использовать их с глушителем, и при том оружие, относящееся к числу таких, которые можно опустить в воду, а потом стрелять. Патроны – специально отобранные, автоматики в револьвере нет – поэтому он не боится воды, тем более, если его покрыть специальным покрытием на основе темного хрома. На глушители конструкции Максима, которые начинаются сразу от рамки – надеты изделия господина Кондома, дабы предотвратить попадание воды в глушитель – может разорвать. Скоба, защищающая спусковой крючок – сделана специально увеличенной, рукоятка более плоская – дабы можно было стрелять в водолазной перчатке. Внешний курок срезан, как на некоторых североамериканских моделях, спуск сильно облегчен – практически идеальное, не боящееся воды, бесшумное оружие. Но боевые пловцы – все равно не рискуют, держа оружие в вытянутой руке. Не касаясь ей воды, они бесшумно подгребают ногами и свободной рукой, приближаясь к буксиру.

Так, касание. Замереть. Резина – едва слышно трется о старые, изъеденные соленой водой покрышки. Это наподобие кислоты, не выдерживает ничего, ни сталь, ни резина. Покрышки – здесь уже давно, они разъедены и висят почти лохмотьями. Но остались витки толстой проволоки, ржавые, но еще годные для того, чтобы взобраться на палубу.

Для того чтобы взобраться на палубу очень важно – действовать с обоих бортов одновременно. Корабль небольшого водоизмещения – обязательно закачается, накренится – если на него из воды будет взбираться боевой пловец. Это не заметит какой-нибудь салага – но на палубе может быть и опытный человек, который насторожится и снимет оружие с предохранителя. А одной очереди хватит, чтобы переполошить весь порт. Вряд ли – им придется здесь столкнуться с их коллегами из Пула14 или Королевской морской пехоты, в составе которой есть противодиверсионные подразделения, занимающиеся защитой морских гаваней, где отстаивается Флот Его Величества. Но они помнили: если ты раз что-то сделаешь спустя рукава, по «облегченной» программе, потом ты сделаешь так же и второй раз, и третий. И рано или поздно – неприятности настигнут тебя, именно тогда, когда ты этого меньше всего ждешь. Упражнение по проникновению на малую лодку называлось «резидентская виза», оно выполнялось по минутам – с двух сторон, не видя друг друга, боевые пловцы двигались абсолютно синхронно, подгадывая любое движение по стрелке часов. Со стороны – это, наверное, выглядело бы скучно и непонятно – вот только увидеть такое доводилось немногим. Разве что в учебном синематографическом фильме с пометкой на коробке «совершенно секретно».

Не видя друг друга, но на сто один процент, будучи уверенными в том, что другой не подведет – двое боевых пловцов рывком разогнулись, появляясь над бортом и ловя в прицел свои цели. Нападение с двух сторон – безумие по меркам любого армейского подразделения, так не делается ни одна засада – солдаты вместо врага перестреляют друг друга. Но тут – выхода нет, да и боевые пловцы, подводные диверсанты – попадают в цель в ста случаях из ста, других в отрядах не держат. Хлоп – и пойманная между тремя тускло светящимися точками прицела голова матроса у пулемета взрывается брызгами. Хлоп – и падает на палубу недоуменно повернувшийся матрос. Хлоп – и сникает еще один у штурвала. Хлоп – и падает обратно в хрустнувшее ротанговое кресло последний, очевидно – унтер – офицер, поставленный присматривать за этими обалдуями. Игра честная, кто бы что не говорил – у них был крупнокалиберный пулемет с прожектором, еще один ручной, личное оружие и самое скверное – мощный пневматический гудок, способный поднять на ноги всю бухту. У русских – только два револьвера. Если вы и так проигрываете… ну, извините…

Ничем помочь не можем.

Трупы… нет, не в воду – какой идиот придумал, что трупы – обязательно в воду. Чтобы сбросить труп в воду – надо сначала вспороть ему живот, чтобы он не всплыл, заниматься этим ни у кого нет ни времени, ни желания. Если же просто спихнуть труп в воду – он поплывет непонятно куда и запросто может привлечь внимание любого часового на корабле. А поднятая тревога – никому не нужна. Поэтому трупы – в рубку, на них бросить сверху мешковину, чтобы не было так заметно. Ослабить натяжение боновой сети – лодки пройдут, а вот более крупный корабль – уже нет. Все просчитано и продумано до мельчайших деталей…

Чуть подработав двигателями, буксир сдает вперед. Вынутый из пулемета затвор – летит в воду, под ящик с боеприпасами – кладется граната с выдернутой чекой и замененным запалом – теперь он рассчитан на мгновенное срабатывание. БРЕН и подсумок с лентами – осторожно передают в бесшумно притершуюся к буксиру лодку. Их огневая мощь – ограничена весом оружия и боеприпасов, но если по пути попадается трофей – они имеют полное право его использовать. А еще один пулемет – может крепко выручить на отходе.

***

Сегодня был особенный день – день коронации Короля, Георга VI, правителя Британской Империи и защитника рыцарства, государственный праздник в Соединенном Королевстве и всех его доминионах. Как и положено – по этому поводу приготовили праздничный обед и закатили настоящий бал. Вдалеке от доминиона, от цивилизации – все цивилизованные люди стараются держаться вместе и придерживаться традиций, которые позволяют им оставаться самими собой.

Из старших офицеров, кто расстреливал русских моряков при Скапа-Флоу – на базе в Порт-Саиде было двое. В том числе – и легендарный командир Аргонавта15, коммодор Винсент Белли, один из немногих британских флотоводцев, которые принимали участие в реальных сражениях с русскими после Великой Войны. Списанный на берег по старости, он теперь был генерал-губернатором Мальты, и прибыл сюда по делам – а раз здесь застал его праздник, то он и решил поучаствовать в празднествах здесь – а не встречать праздник в воздухе, на борту личного Бивера.

Вторым – был коммандер Гордон Смит, ныне командир вспомогательного судна, участвующего в обеспечении действий Королевской морской пехоты16. Будучи при Скапа-Флоу всего лишь старшиной – он отчетливо помнил воду, ставшую бурой и руки людей, хватающиеся за воздух. Это произвело на него тяжелое впечатление, и в отличие от коммодора Белли, который при любом удобном случае хвастался, как он лично стоял у противоминного калибра – коммандер Смит избегал вспоминать этот день…

Но иногда приходилось…

– Боже, храни Короля – провозгласил Стивен Картер – долгих ему дней…

– Да уж… – поддакнул Даглас Эрскин-Крам, человек бесцеремонный, как и все морские пехотинцы – хотелось бы оттянуть тот момент, когда нами будет править женщина как можно больше.

Высказывание было на грани допустимого, для такого праздника – даже за этой гранью. На него зашикали. Но такая проблема была. Старшая дочь Его Величества, Елизавета Александра Мария Виндзорская, герцогиня Йоркская со дня своего рождения считалась наследницей heir presumptive, то есть предполагаемой, до момента рождения в семье Короля мальчика. Однако мальчик так и не родился, и как можно было догадаться – уже и не родится. Король «вышел из того возраста», к тому же – злоупотреблял куревом, ходили слухи, что у него рак легких. Так что – после его смерти престол должна была наследовать женщина, и хотя все помнили времена Виктории – полагали, что в современных условиях, в условиях надвигающейся войны с Россией – хозяином Виндзорского дворца мог быть только мужчина. Тем более, что в Зимнем дворце – царил Александр Четвертый Романов, молодой, и по мнению сведущих людей – коварный, расчетливый и опасный противник. Однако… престолонаследие нельзя было исправить, большие надежды возлагали в связи с этим на супруга принцессы, Филиппа Маутбаттена, опытного морского офицера. Тем более, что он был в родстве с удаленной ветвью династии Романовых17 и с князьями Гессен-Дармштадскими, и история могла в связи с этим вырисовываться очень интересная18…

Тем временем – в кругу поклонников (и прихлебателей) – коммодор Белли, под аханье дам рассказывал, как он расстреливал русских моряков, барахтающихся в свинцовых водах Скапа-Флоу из двухдюймового скорострельного пом-пома. Любому мало-мальски сведущему человеку – было понятно, что коммодор нагло врет: пом-пом не мог стрелять с такими отрицательными углами наведения. Тогда еще не было столь опасной авиации, и на кораблях не было пулеметов, ни обычных, ни крупнокалиберных. Так что если коммодор Белли и стрелял – то из личного оружия, или из винтовки морской пехоты. Но среди тех, кто слушал – кто-то ни черта в этом не понимал, а кто-то не рисковал своей карьерой: на людях обвинить коммодора флота Его Величества во вранье – один из самых глупых проступков, которые может совершить морской офицер. Дамы, некоторых из которых сами принимали участие в «охотничьих экспедициях» на людей в предгорьях – восторженно ахали, пытаясь представить себе, как бьет двухдюймовая пушка со скорострельностью сто выстрелов в минуту. Кто-то просто слушал, кто-то поднимал тосты, кто-то объедался дармовым лангустом… а вот коммандер Смит мрачнел все больше и больше. Ему было неприятно, когда кто-то так говорит о смерти… смерть всегда рядом, и она не терпит неуважения.

За неуважение смерть наказывает.

– Смити.

– А?

– Чего приуныл? – Крам хлопнул ладонью по столу – вон, начальство втирает. Расскажи и ты нам – как это было.

– Что – было?

Крам улыбнулся

– Ну, перестань. Из тебя и слова не вытянешь. Как там было с этими проклятыми русскими? Господи, это же настоящие дикари…

Как это было… Непонимание, сменившееся азартом боя, а потом – снова непониманием. Русских было совсем мало, и у них был только один корабль первого ранга, да и то не линкор, а линейный крейсер – против двух британских линкоров, да одного стационара, который по старости не мог раскочегарить машину – но поддерживал их огнем. По тоннажу русские уступали им почти впятеро, и было непонятно, о чем они вообще думают, какого черта они сюда вообще явились, ведь это верная смерть. Их обнаружили разведчики, правда довольно поздно – но они успели выйти по тревоге и сформировать линию. Потом – по всем кораблям радировали, что еще одна русская эскадра, а может и с немецкими кораблями впридачу – пытается прорваться к Лондону и атакует южное побережье – и на место недоумения пришла ярость. Русские были здесь, они пришли убивать – и напрашивались на хорошую трепку…

Скверное началось потом…

Он исполнял обязанности канонира на среднем калибре, и сначала не понял, почему офицеры вдруг начали выстраиваться у борта. Потом – пробегавший мимо Хетчин крикнул – а ты какого хрена здесь стоишь. И он за каким то хреном оставил положенный ему про боевому расписанию пост и пошел… хотя если бы не пошел – никто бы его не осудил за это. А потом – он понял, что это он, в числе других стоит у борта и стреляет по мелькающим в свинцово-серой воде головам и рукам… а бедняга Олди, который еще в учебке был белой вороной – хватал всех за руки и кричал, что это подлость. Потом – прибежал первый помощник Велроуз и заорал на них, грозя трибуналом. А кто-то заорал – это им за Проливы, сэр, мать их, пусть все сдохнут. Но под трибунал – так никого и не отдали, а некоторые – потом хвастались в офицерской кают компании. Что-то типа – эй, Гарри, мазила, да ты по тому русскому и с тридцати шагов не попал, куда там теперь. Правда, коммандер знал одного парня, Том Бизи, который писал стихи – через несколько дней он застрелился в каюте, не оставив записки.

Он, тогда еще молодой и не утративший иллюзий офицер Королевского флота – тогда еще многого не знал. Не знал того, как это тяжело и страшно, когда ты видишь бурую от крови воду во сне, цепляющиеся из последних сил за обломки руки и просыпаешься с криком. Не знал он и того, что им не удастся победить русских и навязать им свою волю – хотя тот бой они выиграли, отомстили за позор Проливов. Но теперь, став старше и мудрее, произведя на свет двух мальчиков и двух девочек – он все чаще и чаще задумывался над тем, какой страшный мир он им оставляет. Мир, в котором готовится война, и никто ничего не может с этим поделать. Мир, где они сами – НАКОПИЛИ СЧЕТ. И кто-то – рано или поздно будет вынужден его оплатить.

Он не хотел, чтобы его дети – жили в мире, где есть такие счеты. Кровные счеты, пропитанные и оплаченные кровью.

Если бы он мог – он бы сломал сам себе ногу, только для того, чтобы не встать у этого треклятого борта…

***

– Ты кое в чем ошибаешься, Даг – сказал он

– Да? И в чем же?

– В том, что русские никакие не дикари. Они осознанно пошли на смерть – но не потому, что являлись дикарями. И мы приняли их жизни – но черт меня возьми, если за каждую из них нам не пришлось чертовски дорого заплатить. Ты меня понимаешь?

Даглас Эрскин-Крам хотел что-то сказать, но кто-то пнул его ногой под столом. Не все, что есть на языке – надо говорить, тем более коммандеру и командиру корабля.

– Вас понял, сэр – уныло сказал он

– Господа, давайте выпьем… – сказал кто-то, чтобы снять напряжение.

Смит молча подставил стакан под струю горького самодельного пунша…

Где-то вдалеке хлопнуло – и тут же хлопнуло рядом

– Фейерверк, джентльмены.

– Ура!!!

***

Тихие, низко сидящие в воде и почти незаметные лодки – подходили прямо к берегу, в тех местах, где этого меньше всего ожидали. Кустарник, грязь, ил… один за другим люди, с ног до головы одетые в черное, несущие на себе по тридцать – сорок килограммов снаряжения – карабкались на сушу, стараясь не выдать себя ни стуком, ни шорохом…

Командир группы даже не стал оглядываться – он был уверен, что каждый – занял положенное ему место. Перед ними – была стоянка, где штабные Хамберы перемешивались с гражданскими авто. В основном Стандарты, разработанная для колоний дешевая линейка машин от Бритиш Лейланд – но попадаются и подороже…

Хронометр на запястье – неумолимо отсчитывал секунды, светя тускло-зеленым, светлячковым светом…

***

Примерно в это же самое время, почти в миле от этого места – тяжелый трехосный Лейланд Ретривер затормозил на контрольно-пропускном пункте британской военно-морской базы Порт-Саид. Несмотря на праздник – часовые продолжали стоять на постах, правда – на бодрствующую смену им рассчитывать уже не приходилось. По случаю празднований – каждый из отдыхающих солдат, включая нижние чины – получил небольшую бутылку односолодового виски. Такой обычай был введен совсем недавно – Король любил своих солдат – и они отвечали ему тем же.

Навстречу высокому, штабному грузовику – вышел, разболтанной, надо сказать походкой, капрал Королевской морской пехоты Джонатан Брю. Автомат свой он нес так, как будто тот ему сильно надоел – а заодно ему и жить надоело… вдобавок.

В кабине – он обнаружил белого, как мел рядового первого класса Томаса Энсилуорта. Энсилуорт по имени «Смазливая Энни» – служил при штабе и использовался офицерами как мальчик на побегушках. Хорошее воспитание, лондонский акцент – кого, если не его, не этих же йоркширских обормотов. Отношение к нему со стороны сослуживцев – было соответствующим, вот почему и прозвали его «Смазливая Энни».

Луч фонаря – блеснул на очках рядового

– Эй, Энни… – насмешливо сказал капрал – все отдыхают, а ты, как выходит – пашешь? Бедняга. Отдохни немного, не надрывайся так…

Рядовой первого класса скосил глаза вниз – но капрал намека не понял. Ствол Парабеллума с глушителем – не позволил сделать что-либо иного.

– Эй, Энни, плохо выглядишь… – продолжил стебаться капрал – что с тобой. Ты выглядишь так, как будто у тебя понос, и ты торопишься на очко. Или как…

– Что здесь происходит, капрал? – из темноты к капралу подошел сержант королевской морской пехоты, с черной повязкой дежурного

– Проверяю транспорт, сэр! – вытянувшись, отрапортовал капрал

– Проверяешь…

Луч карманного фонарика скользнул по плашке с номером, затем выше – на тактический бортовой номер, полагающийся каждому транспортному средству Флота Его Величества, неважно наземному или морскому. Все было в норме.

Фонарь высветил кабину

– Энсилуорт? Не знал, что у вас есть права на грузовой автомобиль.

– Сэр… коммандер Гастингс… приказал пригнать машину… с ремонта.

Ствол глушителя – ткнулся сильнее. Сегодня праздничный день во всех колониях и доминионах – какой к чертям ремонт? Но сержант – то ли уже принял на грудь, то ли не отличался сообразительностью. Британцы сами о себе говорили, что они очень умные и сметливые – но это было не так, соображали они туговато. Их оружием была не сообразительность – а хладнокровное упрямство.

– Ладно, езжай.

Сержант отступил в темноту. Капрал махнул рукой, чтобы поднимали шлагбаум.

– Эй, Энни – сказал он – а тебе разве есть двадцать один год, а?

Шлагбаум с фонарем на конце – взметнулся ввысь.

– Трес бьен… – донесся с пола кабины голос человека, лежащего на спине: один пистолет с глушителем он держал прижатым к не слишком приличному месту рядового Энсилуорта, второй – направленным на дверь кабины. Пистолет Люгер с интегрированным глушителем – с патронами весит полтора килограмма – но руки этого человека были как каменные, все это время – он даже не пошевелил ими…

– О сиеж де турне а гаше. Компрене-вуа?19

– Уи, месье – сдавленным голосом отозвался Энсилуорт. Как и положено лондонскому мальчику из приличной семьи – вторым его языком был французский

– Бьен – повторил человек – фате се киль дит е рестер эн ви.20

Французский. Это был французский! Те люди, которые украли его на улице, на выходе из борделя мадам Каше, корсиканки, во дворце наслаждений которой была самая юная и свежая плоть Порт Саида обоего пола – говорили по-французски! Несколько человек, каждый из которых выглядел так, что ему не хотелось задавать никаких вопросов – а говорить только «Уи, месье», «Уи мсье». Как отцу Шарлю из иезуитского Колледжа Святого Игнатия в Лондоне, где он учился. Чертовы французы… проклятые белые расисты, все газеты пестрят сообщениями о зверствах и жестокостях, о пытках и массовых убийствах на границе, о взрывах и ответных карательных рейдах, о гильотине и садистах с виллы Сусини. Это или парашютисты, или того хуже – Иностранный легион, наемники со всего света Скорее второе – как минимум у троих французский не родной язык. Но какого черта им нужно на британской военной базе. Ведь мы не воюем.

Или… воюем?

Машина выкатилась на пустую стоянку.

– Плю лён.

Британец отпустил педаль газа, машина пошла медленнее, как и было приказано. Француз – неожиданно легко, без помощи рук, оказался сидящим на соседнем сидении, не отводя от него дула своего ужасного оружия.

– Плю лентмон. Кондю жиз ла фене де ла туалет. Этруатмо.21

Окна ретирады – были расположены на каждом этаже одни над другими. Было бы глупо ожидать от архитектора другого.

Энсилуорт выполнил и этот приказ. Лейланд – остановился напротив окон туалета, его тент – был на уровне второго этажа…

– Не убивайте, месье… – попросил он.

***

То, что нужно было налетчикам – называлось устройство «Хагелин В-211», а попросту – Хагелин. Устройство автоматической шифрации, разработанное на основе машины шведского инженера Арвида Дама, основавшего компанию Актиболгет Криптограф в Шведском королевстве. Он разработал целую серию громоздких, но надежных автоматических шифровальных машин, происходящих от первой в мире автоматической машины шифрации североамериканского математика и предпринимателя Хеберна.. Во время Великой войны – германцы использовали первую версию автоматической шифровальной машины Энигма – это позволило добиться беспрецедентного уровня секретности оперативного планирования Генерального штаба и обмена информацией с войсками, что в немалой степени позволило одержать быструю победу над Францией. После Великой войны – автоматические шифромашины пожелали иметь все – но германцы сильно надавили на Швецию с целью затруднить продажи. Тогда один из инженеров Актиболгета по имени Борис Цезарь Хагелин – переехал в нейтральную конфедеративную Швейцарию, где основал компанию Крипто АГ и начал исследования в области технических принципов обеспечения секретной связи. Его усовершенствованной машиной «двести одиннадцать Хагелин» – пользовался Флот Его Величества – но роторы были полностью, от начала и до конца были разработаны амимии британцами в секретном центре криптографии Блетчли-парк. Каждая машина – имела несколько наборов роторов, менявшихся в соответствии с секретной инструкцией каждый день – в порядке, обозначенном указанной инструкцией. Естественно, что наборы роторов – были идентичны на всех кораблях, на всех базах и крипто-центрах Флота Его Величества. Захват такой машины, вместе с набором барабанов и порядком их замены – означает компрометацию всей системы секретной связи Флота Его Величества, прекращение им всех активных операций до разработки новых дисков – что должно было занять шесть – восемь месяцев, и вдвое меньше – на производство. И хуже того – изучив диски и порядок их замены – захватчики смогут прочитать уже перехваченные сообщения, что нанесет Великобритании громадный, не сравнимый ни с чем ущерб.

Вот что стояло на кону.

Но захватить рабочую машину и барабаны, а тем более секретный журнал с описанием последовательностей замены – не так то просто.

Шифровальная комната, или шифровальная каюта – самое охраняемое место на военной базе или военном корабле. Согласно секретной инструкции – при угрозе захвата противником, любой офицер должен расстрелять шифровальщика и принять меры к уничтожению оборудования шифровальной комнаты. Такие беспрецедентные меры – вменялись в обязанность всем офицерам, начиная с лейтенанта-коммандера, в чем они давали секретную расписку. Самого шифровальщика – проверял Скотланд-Ярд, без заключения сего почтенного учреждения – курсанта даже не допускали на порог школы кодов и шифров в Блетчли-Парке. Шифровальщик – давал подписку о согласии с любыми проверками своей личной жизни, а так же мог быть уволен по недоверию без согласия командира части и офицерского собрания. В здании – стены шифровальной комнаты должны были быть дополнительно укреплены стальными листами, либо иметь толщину не менее чем три стандартных кирпича или семь дюймов бетона. Дверь в шифровальную комнату – должна быть двойной, стальной. Первая дверь – с «кормушкой» как двери в тюрьмах, вторая – сплошная, запирающаяся исключительно на мощный стальной засов изнутри. Шифровальщик заступал на дежурство на двадцать четыре часа, все это время он не имел права оставлять шифровальную комнату, питался тем, что ему приносили. К задней части машинки Хагелин – крепился заряд в полфунта взрывчатки. Все записи – велись на бумаге, пропитанной селитрой по специальной технологии – одна искра, и они вспыхивали как порох. Точно на такой же бумаге – были изготовлены все вспомогательные таблицы, порядок замены роторов и обслуживания машины. Шифровальщик – не был вооружен, по этому поводу шли ожесточенные споры – но решили, что шифровальщик оружие иметь не должен. Иначе при нападении – он будет отстреливаться, а не уничтожать свои машины и журналы. Если кто из шифровальщиков и носил оружие – то исключительно по собственной инициативе.

Однако, те кто разрабатывал все эти инструкции – забыли, что они имеют дело с русскими…

***

Нож с зачерненным лезвием – легко вспорол брезент тента машины, и в считанные секунды – прорезал большое квадратное отверстие. К образовавшемуся люку – подставили легкую, алюминиевую штурмовую лестницу, и кто-то ловкий, как обезьяна – вскарабкался по ней и перебросил еще одну штурмовую лестницу на подоконник. Пробежал по ней, прильнул к стеклу – нужник был офицерский, все офицеры сейчас на праздновании, но мало ли, мало ли. Убедившись, что никого нет – он достал из сумки на боку какое-то устройство, приложил к стеклу и медленно повел. На случай, если крючок не удастся открыть таким образом – у него был стеклорез. Но крючок – самый обыкновенный изогнутый крючок, каким запиралось на ключ окно в нужник – поддался действию мощного магнита как кобра – знакомой мелодии и выскочил из крючка. Неизвестный в маске – еще недавно в Великобритании казнили тех, кто надел маску, но ему на это было плевать – открыл окно, разрезал противомоскитную сеть, соскочил на пол, чутко прислушиваясь и держа левой рукой Парабеллум с глушителем. Левой – потому что правая у этого человека была рабочая, он научился стрелять с левой, даже если правая – занята инструментом.

Тихо. Ничего.

Он подошел к открытому окну и махнул рукой – можно. Из кузова – перебрались в туалет еще трое. Последний – закрыл за собой окно, достал из кармана небольшой флакон с быстросохнущим клеем, рулон черной, светонепроницаемой бумаги – и принялся обклеивать стекло. Второй – подсунул под входную дверь два небольших клинышка, чтобы ее просто так невозможно было открыть. Третий и четвертый – достали из своих сумок на боку дрели необычного вида, работающие на больших баллонах сжатого воздуха – такие используют при подводных работах – и начали сверлить стену.

Почти в полной тишине. Негромкое жужжание – никого не привлекало, сверлили – в одной из туалетных кабинок, сняв выведенный наверх сливной бачок. Он крепился к стене на толстых саморезах – и стена в этом месте была хоть немного, но ослаблена.

Четвертый – держал дверь в туалет на прицеле короткоствольного автомата богемского производства, толстый глушитель которого был обернут панцирной сеткой, а поверх него – и тряпкой…

Работа двигалась споро – тем более перед отправкой – каждый из них по три дня учился у рабочих верфей в Севастополе – сверлить стены такими дрелями. Нужно было нажимать на инструмент с такой силой, чтобы выбрать оптимальное соотношение между скоростью сверления стены и расходом воздуха из сжатых баллонов. Для того, чтобы дело шло быстрее – у каждого из них было по два запасных, свежих сверла…

Когда работа была почти закончена – раздался звук, который издавала дергающаяся ручка. Потом – кто-то навалился на подпертую клинышками дверь с силой слона.

Твою же мать…

Диверсанты моментально прекратили работу. Что это – обход? Кто-то что-то увидел? Услышал? Нет, вряд ли. Гораздо больше шансов у них было быть обнаруженными со стороны окна – по правилам несения уставной службы в темное время суток полагался обход здания штаба пешими патрулями. Машина давно отъехала, она стоит на стоянке, никакой лестницы нет, окно заклеено черной бумагой, чтобы патруль не заинтересовался подозрительным светом. Все – сделано для того, чтобы их не обнаружили. Тогда какого вообще хрена?

Может, уйдет?

Нет, не уйдет. Тот, кто бы с противоположной стороны двери – ломился как слон. Видимо, приспичило. Не было похоже на то, что это патруль или охрана – те попытались бы вышибить двери ногой, или даже выстрелили бы в замок, если бы были уверены, что там что-то происходит нехорошее. А этот – дергал ручку и бил всем телом – какого хрена? Гальюны есть на каждом этаже – почему бы не пойти туда? Какого хрена нужно именно сюда?!

После очередного удара – клинышки не выдержали и вылетели из-под двери. Дверь с шумом распахнулась.

Идиот…

Внутрь туалета – шагнул мужчина, весом не менее двадцати стоунов22, в повседневной флотской форме. Неудивительно, что дверь не выдержала – будь он обычного веса, эту дверь ему не вынести ни в жизнь.

Он посмотрел на дверь – но, кажется, ничего не заметил. Что-то ворча, направился к писсуарам – очевидно, хотел облегчиться.

Один из неизвестных – толкнул коленом дверцу писсуара, с ходу набросил на шею толстяка инструмент из толстой рояльной струны с двумя плотницкими рукоятками. Гаррота, ее придумали сицилийцы – но используют в Средиземноморье многие, в том числе и корсиканские бандиты. Многие из которых – бегут в африканскую Францию, едва им достигнет восемнадцати – чтобы вступить в Иностранный легион. Гаррота – излюбленное оружие легионеров, их, можно сказать, фирменный знак. Не раз и не два – режущая шею струна была последней, что чувствовали боевики Касбы,23 стоящие на страже какой-нибудь пещеры. Однако, средний боевик Касбы весил восемь – десять стоунов – тут же были все двадцать…

Сначала – толстяк даже не осознал, что произошло. Потом – взревев, попытался сбросить того, кто сидел у него на шее. Тому, кто душил его, показалось, что его боднул бык: он ударился об стену, но рукоятки гарроты не отпустил.

Второй пришелец, поняв, что дело дрянь – поднял пистолет – пулемет и выстрелил толстяку в грудь. Тот, по-видимому, даже этого не почувствовал, он дернулся с такой силой, что душивший его боец со всего размаха снова впечатался в стену. Стрелять – даже с такого расстояния было нельзя – можно было попасть в своего. Третий боевик – набросился на толстяка с обмотанной толстой тканью кувалдой, которую они приберегали, чтобы проломить стену после того, как необходимо количество отверстий в ней будет просверлено.

Только после семи пуль и нескольких ударов по голове – толстяка удалось унять. Он лежал у рукомойников, один из которых был вдребезги разбит, и пускал пузыри окровавленным ртом…

Ничего хорошего в этом не было. Их учили убивать, и учили убивать профессионально – но учили убивать вооруженных людей. Здесь же – они просто забили до смерти безоружного, втроем. Пусть и офицера флота врага, пусть даже этот враг сто раз заслужил такое. Все равно – это было просто убийство, и они это понимали…

Один из боевиков – прыгнул на шею толстяка и услышал, как она хрустнула. Дело было сделано – скверное и кровавое.

Дверь закрыли и снова подперли клиньями. Оставалось надеяться, что шум, содеянный этим идиотом – никого не привлек…

Кувалдой – они с нескольких ударов вынесли часть стены, создав пролом. Один из боевиков – показал глазами на толстяка: все поняли. Едва подняв его, испачкавшись в крови – они все же протолкнули его в проем и сбросили в кабинет начальника базы. Как раз над ним – находилось помещение, занимаемое шифровальщиком и его аппаратурой.

Интересно – а пол и потолок в нем вы укрепили так же как стены? Нет, ведь в инструкции написано про стены, про дверь – но ничего не написано про потолок и пол, верно? Инструкции – вас и погубят, джентльмены…

Беленый потолок. Окна, затянутые противомоскитными сетками. Немудреная мебель, такая какая обычно и бывает у начальника далекой военно-морской базы, стерегущей интересы Империи вдалеке от Метрополии…

Дверь – подперли клиньями. Взрывную сеть вязали втроем. Один – готовил взрывные устройства: сложную комбинацию небольших кумулятивных зарядов, которые только – только начинали применяться саперами, обычных зарядов небольшой мощности, и саперного детонирующего шнура, примерно такого, какой используется в «бангалорских торпедах»24. Сама по себе взрывная сеть – была произведением искусства, в ней использовались точные и дорогие детонаторы, совсем не похожие на саперные: они должны были сработать одновременно, с миллисекундной точностью. Тип, мощность и расположение зарядов – тоже подбиралось не случайно: сначала русская разведка достала строительные чертежи типовых штабных зданий военных баз, проникнув в почти незащищенный архив Лондонского архитектурного общества. Потом – в Великобритании заказали сотню плит, таких же, какие используются в межэтажных перекрытиях и доставили их в Россию через Роттердам. Потом – эти плиты начали взрывать, специально для этого – выложив аналог кирпичных стен и помещая поверх плиты одну за другой – а сверху еще и условный груз. Взрывали самыми разными способами, добиваясь идеального взрыва, можно сказать – короля взрывов. Взрыв должен был быть таким, чтобы в результате его потолочная плита разом превратилась в мелкое крошево и рухнула вниз – но при этом то, что находилось поверх плиты – не должно сильно пострадать от взрыва. Пару раз – они даже помещали наверх свиней, чтобы увидеть реальную силу взрыва. И, наконец, после долгих опытов они подобрали комбинацию зарядов именно такую, какая позволит вскрыть все тайны британской криптографической службы.

Итак, один человек – доставал из огромного мешка элементы взрывных устройств и подавал их наверх. Второй – размечал потолок условными обозначениями и выдавливал из тюбика быстросохнущий клей. Третий – размещал взрывные устройства и подключал детонаторы к общей сети. Делать это заранее – было нельзя. Четвертый – караулил дверь с автоматом…

На то, чтобы связать взрывную сеть – потребовалось около двадцати минут – и просто чудо, что к ним никто не сунулся все это время… иначе, пришлось бы убивать и его. Но, наконец, все было готово. Командир группы посмотрел на часы – они отставали на минуту и сорок секунд. Плохо.

Он дал сигнал – уходим.

Они вылезли обратно в туалет. Последним – шел опытный флотский сапер: он никому не доверил вязать взрывную сеть и сейчас – стравливал с руки сдвоенный провод. Остальные трое – уже собрали инструмент и были при оружии.

Один из них – открыл дверь из туалета в коридор, выставил приспособление – зеркальце на ручке, осмотрелся. Чисто! Они выскочили в коридор, сапер продолжал стравливать провод, ведущий к самодельной подрывной машинке: на всякий случай, в его снаряжение входило еще две, перебросить провода – минутное дело. Взламывать двери не было смысла, они залегли прямо в коридоре, плашмя, держа оружие нацеленным в разные стороны. В этом тоже был смысл – выходя в коридор – человек первым делом инстинктивно смотрит на уровне своего роста, проверяя, нет ли опасности. Лежащих навзничь людей он может заметить краем глаза – но прежде чем он осознает, что видит что-то необычное и решит посмотреть вниз – пройдет секунда-две, даже у очень опытного человека. А этого времени бойцам хватит, чтобы его убить. Это они – тренируются смотреть «по уровням», не отвлекаясь ни на что другое, и когда они идут головным дозором – в нем у флотского спецназа четыре человека, а не три, как в армии – один смотрит по нижнему уровню, другой – по верхнему, третий – вообще идет, прикрыв глаза и только слушает, а четвертый, с пулеметом – их всех прикрывает. Поначалу это может выглядеть идиотски, человеку очень сложно так сфокусировать внимание и держать его длительное время, тяжело и полностью довериться другому человеку, отключившись от всего лишнего и делая только то, что тебе приказано. Но как только это по-настоящему осваивается – сами бойцы удивляются, насколько обостренным становится их восприятие. Были уникумы, которые сосредоточившись – по едва поврежденной почве, по траве немного другого цвета, по едва заметной в траве леске – могли увидеть мину…

Надо было ждать фейерверка – его они должны были услышать. Глухие хлопки разрывов в небе, характерный треск… это значило бы, что пора начинать и им.

Но вместо этого – они услышали шум шагов на лестнице… кто-то, сам того не зная, приближался к своей неминуемой смерти. Топая надраенными до блеска сапогами, напевая какую-то песенку и…

Помахивая офицерским стеком. Этот парень сделал еще два шага от лестницы, и только тут понял, что кто-то лежит…

Он сделал еще один шаг, по инерции. В полутьме коридора – горело только дежурное освещение – было видно, как исказилось пониманием его лицо. Он не попытался упасть, убежать – хотя первое, наверное, надо был сделать, так у него был хоть крошечный шанс. Но нет, он сделал то, что и должен был сделать британский офицер: вступил в схватку с врагом, увидев его. Безнадежную схватку…

Хлоп. Хлоп.

Два отрывистых хлопка Парабеллума – и британец со всего размаха падает на ковровую дорожку. Его рука на кобуре – но пистолет он выхватить не успел.

Минус один…

Спецназовцам не надо отдавать команды – один из них быстро и почти бесшумно бежит к углу – контролировать лестницу. Остальные – напряженно ждут разрывов небесного огня – так, что сердце бухает в ушах…

***

– Слышал?

– А?

Главный пост – внизу, на входе в здание. Основная задача – проверять документы: тем не менее, пост сильно укреплен, и на нем даже есть пулемет. После второго сипайского мятежа на территориях – вышел общий циркуляр об укреплении всех зданий, в которых квартируют части армии и флота Его Величества. Так что с тех пор – через весь холл выложили кирпичную стенку с бойницами. Те, кто это сделал, не подумали только об одном – атаке с тыла.

Но так – работенка у них не бей лежачего. Единственная проблема – их видят все старшие офицеры, включая коменданта базы, и потому – перед наступлением на дежурство приходится по часу приводить себя в порядок, особо обращая внимание на качество бритья – даже один непробритый волосок может послужить основанием для взыскания. Местные служаки, мать их, решили, что тут Веллингтонские казармы25. Зато – нет идиотских маршей, внезапных смотров по ночам – живи и радуйся жизни. Особенно, если удастся раздобыть немного ката.26

А сегодня и вовсе – благодать. Все на праздновании, скукотища – никого не пускать, ничего не проверять. Только Марсден приперся, служака чертов. Все ему неймется. Зато – они слышали краем уха, что возможно – им скоро проведут сюда настоящий телевизор. Радио у них уже есть, на коротких и средних волнах – а вот телевизор…

– Что – слышал?

– Упало что-то.

– Чего?

– Сэр Николас оказался пьянее, чем казалось на первый взгляд.

Но Байрон Коффри, сын валлийского браконьера, с детства крайне наблюдательный и еще не забивший на службу – отчетливо слышал, как упало что-то тяжелое, и мог даже примерно сказать где – на втором этаже, рядом с лестницей. И если парни из их наряда родились в городах и давно забили на все на свете (солдат спит, а служба идет) – то он был родом из тех мест, где не запирали дверь на замок, и если в местный паб приходила полиция и о ком-то спрашивала – то все делали вид, что не знали, о ком речь. Он не был большим поклонником монархии – но если он записался на флот, то все, что он делал, он делал серьезно. И если он что-то слышал, то не мог оставить это без внимания. Иначе бы он не был самим собой…

– Я пойду поссу… – простецки сказал он

– В офицерский нужник, а, Байрон? – издевательски сказал Картер Пигс, рыжий весельчак из Ливерпуля.

Ничего не отвечая – Байрон притворил дверь, пошел по лестнице. В отличие от большинства своих сослуживцев и даже офицеров – он отлично знал, как себя вести и куда смотреть. В Великобритании – за браконьерство была предусмотрена смертная казнь, но многие владетельные синьоры, в чьих владениях егеря находили браконьеров – не утруждали мирового судью формальностями. Так что уже между первым и вторым этажом – он учуял едва заметный, но такой, который не спутаешь ни с чем запашок – такой исходил от его отца и братьев, когда они возвращались с добычей. Запах…

Крови!

Он прянул назад – и бесшумная пуля, пройдя в миллиметре от его руки – ударилась в стену, оставив большую выбоину. Через секунду – рядом ударила вторая…

Личное оружие рядовым не полагалось – только офицерам. Винтовку он оставил в пирамиде, в караулке, поэтому он сделал единственно правильное, что только и можно было сделать в такой ситуации. Повернулся и бросился вниз, через ступени, крича во весь голос: Тревога!

– Эй… – Пигс бросил карты – наш Шекспир что там, рехнулся?

– Он сказал…

Послышался звук падения чего-то тяжелого – как мешка.

– Тревога!

Саймон МакАдамс вскочил и бросился к рубильнику. Картер Пиггс, даже без оружия – к двери караулки. Джек Лизли – к пирамиде с оружием.

Пиггс – пинком открыл дверь, и рухнул наружу, потрясенные молодые морпехи увидели, как от его рыжей головы отлетел кусок, и это в тишине, они не слышали выстрелов. Это был первый человек, которого убили на их глазах, первая смерть – но далеко не последняя… МакАдамс – дернул на себя рубильник, противно взвыла сирена. Перекрыв трескучий грохот первого пущенного фейерверка.

Здание содрогнулось от непонятного, глухого хлопка…

– Мак! Держи!

Лизли перебросил товарищу Стэн, сам – уже тащил из пирамиды пулемет Фаркухара-Хилла с пристегнутым диском. Внешне безобидный, круглый мячик гранаты – закатился в караулку и остановился посредине пола…

***

Первые ракеты спущенного фейерверка – вонзились в черное небо, и почти никто не уловил в хлопке далекого взрыва – признака беды. А беда было совсем рядом – взорвался заряд, подложенный на электрическую подстанцию…

– Виват, господа!

Кто-то пальнул в воздух из своего Веблей-Форсбери, и в этот момент вдруг разом погасло все электрическое освещение. В отличие от свечного – оно гаснет разом, бесшумно и страшно. Раз – и ты уже в темноте. Остались гореть только свечи на столах, да еще, кажется…

– Господи…

Никто из внезапно ослепших людей – не увидел, как из безликого штабного Хамбера, несколько минут назад подъехавшего на стоянку – вышли три человека, и у двоих из них – были пулеметы Дарна, а у третьего – богемская автоматическая винтовка…

– Только этого не хватало. Арч, давай к дизель-генератору.

– Только этого не хватало…

– Дурной знак, джентльмены…

– Как романтично… – захлопала в ладоши графиня Кэрролл, уже почти сошедшая с ума от скуки и не нашедшая, кого бы подцепить на этом вечере.

Откуда-то от входа – застрочил пулемет и тут же – отозвался второй, несколько правее.

– Господа…

– Ложись! – крикнул кто-то.

Коммодор Белли в возмущении повернулся, желая то ли отдать приказ, то ли еще как-то разобраться. Он увидел плящущее пламя на срезе пулеметного ствола, где то в сотне ярдов от них – и в этот момент его стегануло по груди – и он свалился вниз, почти не почувствовав боли. Все точно так, как он только что рассказывал – только на этот момент убивали уже их. И не было сил ни кричать, ни уже дышать…

Коммандеру Смиту повезло больше – морской пехотинец, имевший дело с самыми разными ситуациями – он сначала полетел со стула на землю, толкнувшись ногами, и только потом – начал думать о том, что делать. Было по-настоящему страшно, кто-то упал рядом, и упал, как падает тяжело раненый или мертвый человек – мешком. Коммандер попытался ползти – но ползти было некуда. Он перевернулся на спину и выхватил заказной Кольт, который у морских пехотинцев Ее Величества был вместо чудовищно неудобных Веблеев.

– Ложись! Всем залечь! Залечь! – заорал он

Надо найти укрытие. Первое, что нужно делать при перестрелке –искать укрытие, а не стрелять в ответ. Это не трусость, это разумная предосторожность. Если ты начнешь вести себя как ковбой, и тебя убьют – ты ничем не сможешь помочь своей стране.

Он пополз под огнем. Мир вокруг него – разлетался на куски…

***

Сапер поднял левую руку, отсчитывая секунды до подрыва. В небе – трещали разрывы фейерверка, у лестницы – хлопнули два выстрела…

Четыре… Три…

Внизу – отчаянно взвыла сирена.

– Давай! – командир стиснул плечо сапера. Шифровальщик – вот-вот начнет действовать, он наверное что-то услышал. И если до этого все было относительно тихо, и можно было принять за далекие фейерверк – то сирену нельзя перепутать ни с чем.

Хлопнуло. Это был ни с чем не сравнимый звук. Такой звук издает тяжелый тюк тканей, если сорвется с тросов при погрузке на корабль и упадет на бетонный пирс. Глухой, тяжелый, тупой хлопок, который ты даже не слышишь, а чувствуешь, чувствуешь вес и силу удара. Ударом – вышибло дверь в коридор, вырвалось густое облако пыли…

– Заходим!

Они ломанулись внутрь. Дорога была каждая секунда – взрыв уже не спрячешь ничем. Им надо было найти шифровальную машину с набором шифров – то, ради чего они и пришли. Если найти и забрать машину – британский флот окажется беззащитным как минимум год, пока не сменят все до единой машины, все скомпрометированные коды. Разработать код не так просто, ведь скомпрометированным – оказывается не сам код, а математический алгоритм, на основании которого он составлен. И если разработать новый, но на основании того же самого математического алгоритма – его быстро вскроют. Так что – нужно будет менять не код, а всю систему шифрования. А это и время и деньги – огромные деньги.

Машина это все. Особенно, если учесть прогноз аналитиков: до войны осталось шесть месяцев. Может, меньше…

Две трети пола шифровальной комнаты рухнуло – но треть удержалось. Ничего не видно из-за пыли – вытянул руку, и пальцев не видно. Шаришь вслепую, надеясь в месиве дерева, камня, бетона, металла найти ту самую, нужную машину. Пусть искореженную, пусть какую…

Где она может быть? На столе, где ж еще.

А где стол, в таком месиве? Наверное, по центру – стол большой, и у него прямые поверхности. Если он, конечно, не сломан.

Вот он!

Пальцы – нащупывают металл какого-то устройства. Устройство большое.

– Есть!

***

Тревога!

Заунывный вой ревуна – вырывал из сна немногих спящих морских пехотинцев Его Величества, отрывал остальных от написания писем, карточных игр и нехитрых разговоров, заставлял бросать все – и бегом идти служить Родине и Королю. Их несколько раз за этот год поднимали по внезапной тревоге, только тогда были офицеры, и тогда все знали, что и как делать. Сейчас самое страшное – не было офицеров, никто не мог приказать…