Коммуналка 2. Близкие люди Демина Карина
Святослав склонил голову, заставляя себя дышать.
– Помочь? – предложила ведьма.
– Нет.
– Плен?
– Зачистка… по лагерям экспериментальным… когда поняли, что там… блокировали и вызвали наших, кто уцелел. В срочном порядке. Пытались понять, кто еще… в разуме.
Ведьма кивнула.
– Приходи ко мне, когда все закончится. Не всякую память сохранять надо, а сам не избавишься.
– Не уверен, что мне вовсе можно избавляться.
– Избавляться, пожалуй, что нет, но вот приглушить, спрятать я помогу. И пережить тоже. Ведьмы, особенно молодые, горячи, оттого часто попадались. Кого вывозили из оккупационной зоны, кого отлавливали, кого… находились дурочки, которые верили листовкам, сами уходили, думали, что там, при асверском порядке, когда одаренные над всеми стоят, им заживется счастливо.
Святослав отвернулся к зеркалу. Плохая идея. На него смотрел страшный человек со взъерошенными волосами, осунувшимся зеленоватым лицом, за спиной которого мерещились тени.
И если прислушаться, можно будет услышать шепот.
Голоса.
Тех, кто уже не человек, но еще и не нежить. Пока не нежить, пусть процесс и запущен.
– Сейчас ведьм осталось чуть более трех сотен, большею частью слабенькие, но хоть что-то. Я приглядываю, ищу… кружки эти вот открыла, чтоб дети шли. Вдруг да повезет наткнуться. Мы и по школам ходим, по садам, но тоже… ведьм до сих пор боятся. Порой детей даже прячут, чтоб не приведите боги дар не открылся. Не понимают, что ему, запертому, плохо. И человеку тоже. За тот год мы таких, спрятанных, восемнадцать выявили. Две даже весьма одаренные.
– Вроде Аннушки? – не удержался Святослав.
– Вроде… ведьмина натура, что поделаешь. Так вот… я ощутила дурноту, которая то проходила, то возвращалась, и поняла, что он здесь. И что я должна его остановить. Но как? Я пыталась сама… потому и пошла к… нашему месту, но там ничего, только Осляпкин наш опять тещу звал. Странно даже, как он вовсе это место отыскал, я закрыла его от людей.
…теперь понятно, отчего развалины развалинами остались, отчего не нашлось желающих занять освободившееся и весьма себе удобное местечко близ реки.
– Ничего серьезного, просто пелена. Обычный человек и не почувствует.
Святослав кивнул.
Так и есть, и необычный не почувствовал.
– Своих я тоже предупредила, но… понимаете, ощущение такое, что он не просто вернулся, что он не один… та молоденькая ведьмочка… раньше особо учета не было. Да, положено было регистрироваться, а там уже уговаривали на курсы пойти. И кто откажется? Никто и не отказывался. Такой шанс из деревни уехать, а там и работа чистая, и положение. И уважать нас стали потихоньку.
Савожицкая поднялась.
– Сам он обряд совершить не способен. Выпить жертву досуха – это да, но вот чтобы так… как сейчас… я ждала на том месте, поставила… петлю. Если бы кто там умер, я бы услышала.
Умер.
Только не там.
Вот ведь, одно к одному складывается.
– Я думаю, что он нашел кого-то. Вот такую молоденькую глупышку, как Анна… хотя… она не глупая, просто самоуверенная. Все-то они, почти взрослые, думают, будто бы умнее, будто бы лучше прочих знают жизнь. И что страхи наши пустое, что если потихоньку запрет нарушить, никто и не узнает, и вреда-то не будет… да и не думают они о вреде. Ведьмина кровь кипит, особенно весною. Вот он и… нашел, заморочил, уговорил помогать.
Как ни странно, это походило на правду.
– А вчера исчезла Варварушка.
– Это кто?
– Еще одна моя ученица. Хорошая девочка, но как ведьма – слабенькая. Да и не любила она к дару прибегать, но старательная, аккуратная, а главное разумная. Документацию вела. Отчеты писала. Заявки составляла. Никогда-то с нею проблем особых не было, а тут вдруг взяла и ушла. Письмо написала, что к бабушке уезжает.
– Может, действительно к бабушке?
– Бабушка Варвару еще когда дар только-только открылся, прокляла. Из дому вышвырнула. Та топиться хотела, но… благо, мы за девочками приглядываем. Отогрели. Пристроили. Младший секретарь райкома. И на работе ее ценили. Место в общежитии выделили. Она очень этим дорожила. А тут вдруг взяла и… он это.
Савожицкая подошла близко, и оказалось, что женщина эта невысока.
– Я ее пыталась отыскать. В том числе и плат на крови рисовала, только без толку. Закрылась. Или закрыли… у самой Варвары силенок не хватило бы.
Святослав подавил желание высказаться.
– Я понимаю, что виновата… а еще… Варварушка была осторожной девочкой. И к мужчинам относилась… с некоторым предубеждением.
– А к женщинам?
– Она не из тех. Она… просто ей в жизни очень сильно не везло, поэтому… у нее и подруг-то не было. Но она не подпустила бы близко чужака. Во всяком случае, не сразу. А поскольку она все время, считай, на виду, то… искать надо среди наших. Ей самой с ним познакомиться точно негде.
Глава 3
Леса бывают разные.
Светлые березовые с дрожащею листвой и пушистым подлеском, из которого поднимаются тонкие хлыстины молодых деревьев. Их кора бела, и сам лес полон солнца.
Сосновые, что пахнут живицей, а под ноги стелют ковры из мхов и хвои.
Дубовые, тяжелые и мрачные. Эти выставляют щиты из листьев, заслоняясь от солнца. И то отступает, а потому в дубравах даже в самый ясный день сумрачно, прохладно.
Этот лес был ненастоящим.
Астра точно это знала.
Этот лес существовал лишь в ее голове, потому что не бывает таких вот деревьев, огромных, уходящих куда-то в небо и сквозь небо, со стволами, будто из серебра отлитыми. Вот только металл холоден, а деревья были живыми.
Астра чувствовала исходящее от них тепло.
И…
Она провела ладонью по траве. Тончайшие стебельки скользили по коже, ласкаясь. Пахло медом, летом и земляникой. Вверху медленно плыли облака, пробираясь сквозь частокол серебряных вершин. И было так… хорошо.
Настолько хорошо, что и шевелиться не хотелось, но хотелось остаться здесь навсегда.
Астра поднялась.
Огляделась.
И засмеялась, потому что лес ведь ненастоящий. Он есть, но… где-то там, на изнанке мира, а то и вовсе исключительно в ее воображении. Надо же, какая удивительная у нее фантазия. Лес обиженно зашелестел, зазвенел листвой. И рожденный им ветерок окутал Астру покрывалом золотых искр.
Она вдохнула их.
И выдохнула.
Коснулась ближайшего дерева, замерла, прислушиваясь к тому, как тяжело стучит где-то там, под корой, сердце.
– Здравствуй, – сказала Астра, потому что не сказать этого было невозможно. И пусть лес вымышленный, но… она дома.
Здесь.
И уходить не хочется.
– Когда-нибудь я вернусь, да? – спросила она, пусть и знала, что ответа не получит. – Ты тот самый дом, куда все возвращаются и отдыхают от мира. Правда?
Деревья закачались, и почудилось, что они говорят.
– Я помню, мне рассказывали… теперь уже помню.
…всем детям читают сказки на ночь. И Астра не исключение. Правда, книги не было, но была матушка и ее рассказы, тихий голос, истории о мире, существовавшем в незапамятные времена, еще когда не было ни людей, ни даже драконов.
– И выходит, что все это правда, да?
Искры кружились, подлетали, касались щек.
– Правда… конечно… и поэтому мама говорила, что бояться не надо, что… дорога домой внутри, а я выходит, просто забыла ее. И значит, действительно бояться не надо.
Она замолчала.
– Мама вернулась, да? И отец? И другие…
Астра огляделась. Лес был бесконечен, а деревья походили друг на друга, будто были одним деревом, отраженным множеством зеркал.
– И наверное, сложнее всего не уйти сразу? Может… поэтому у меня и не получалось? – она дошла до следующего. И еще до одного. Искры не отставали. – А если получилось, выходит, я все-таки настоящая дива, так? Настоящая… и если захочу, то останусь здесь. А там? Там… тело, которое просто тело…
Ветер загудел.
Или это деревья заговорили наперебой, кто-то сердито, возмущенно, мол, выдумала глупость… и слышалось в шуме их:
– Рано, рано, рано…
– Я знаю, – Астра запрокинула голову и зажмурилась, до того ярким слепящим было солнце. – Я не собираюсь здесь оставаться. Не сейчас. Наверное, если бы раньше… тогда, когда я одна была. Или потом… я бы не удержалась. А теперь я не могу.
И голос леса изменился, теперь он был ласков, будто утешал.
– У меня Розочка. И вообще… я начинаю думать, что… все не совсем так, как я представляла. Понимаете? Мне казалось, что все вокруг меня ненавидят, потому что я дива.
Лес вздохнул.
– Но ведь это не так, да? Я дива… а Ингвар двуипостасный. Или ведьмы вот еще… они правы, люди разные. И плохие, и хорошие. Всякие.
Качнулись вершины.
– Можно, я просто буду приходить сюда? Я сумею? Или без ведьмы не получится?
Получится.
Теперь Астра точно знала, что, когда бы ни возникло у нее желание, она вернется. И лес примет. Спрячет. Даст защиту. А потом, однажды, когда ей не захочется возвращаться, и место. До тех пор, пока у нее не появится обратное желание…
– Спасибо, – сказала она, осторожно погладив теплую кору. И сделала вдох. – Мне пора… я помочь обещала. Вы ведь знаете, что там творится? Мертвым не место среди живых.
Лес просто исчез.
Астра закрыла глаза, а открыв, обнаружила, что сидит на старом ковре, местами протертом до дыр. Но дыры не делали его хуже, напротив, они уже сроднились с ковром, став частью сложного его узора. Астра коснулась щек, убеждаясь, что те мокры от слез.
Глаза щипало.
Нос опух.
И дивам положено оставаться прекрасными, это она слышала, как и то, что дивы вообще не плачут, но больше Астра слухам не верила.
Плачут.
Еще как. И сопли у них текут, вот прямо обыкновенные, некрасивые, от которых кончик носа краснеет, да и прочей красоты убавляется. Носом Астра шмыгнула и, убедившись, что в комнате ведьмы никого-то больше нет, вытерла этот нос рукавом.
А ведь учила Серафима Казимировна платком пользоваться. Но платок в пальто остался, а пальто – на вешалке, до которой еще бы добраться. И Астра решила, что добираться надо, поскольку сопли продолжали течь, а рукава все-таки не казенные. Да и стирать платок всяко легче, чем платье.
Голова слегка кружилась.
И поэтому Астра решила добираться на четвереньках.
– Какая, однако, глупость, – проворчала она самой себе. – Я взрослая серьезная женщина, а ползаю тут…
Но вставать было страшновато. Чувствовалось, что где бы ни была душа, тело к ее отсутствию отнеслось без должного понимания. А потому координация оставляла желать лучшего. Едва не запутавшись в руках, Астра тихонько хихикнула.
Взрослая.
Серьезная… видел бы кто… к счастью никто не видел, и до вешалки она добралась. Запрокинула голову, пытаясь понять, сумеет ли до пальто дотянуться, эту самую вешалку не опрокинув. Или все-таки на помощь позвать?
А вот интересно, почему Серафима Казимировна ей этот путь не показала?
Не знала?
Сомнительно. Похоже, что знала она куда больше, чем показывала.
Побоялась, что Астра не устоит перед искушением? Это куда как вероятнее. И потому, верно, зная, чем закончится роман с Эльдаром, ему не препятствовала. Не будь Розочки…
– Все-таки я дура, – почему-то сейчас очень хотелось говорить вслух. Получалось, что она, Астра, будто с кем-то другим беседует. А ведь никогда-то прежде ее на разговоры с кем-то не тянуло. – Точно дура… и слабохарактерная. Я бы ушла сразу же.
Она вздохнула и, вцепившись в гладкую стойку, поднялась.
– Так-то лучше, – Астра облизала пересохшие губы. – Определенно… Или дело в том, что она просто не находила пути? Она ведьмой была, конечно, но ведьмам там не место. Ведьмы… да, ведьмы слышат мир, но не видят. А дивы, получается, видят? Как все запутано.
Астра пожаловалась пальто, которое висело тихонько и в проблемы мироздания влезть не пыталось.
– Но я разберусь.
Прозвучало донельзя грозно.
– Только попью чего-нибудь и сопли вытру. А потом сразу и разберусь, – она вытащила скомканный носовой платок и от души высморкалась. И ведь даже почти изящно получилось, да… а попить… надо ведьму найти, потому как в ведьмином кабинете без ее дозволения лучше ничего-то не пить.
Впрочем, искать не пришлось.
В дверь осторожно постучали, и Астра сказала:
– Заходите.
Ведьма и зашла.
– Чай? – предложила она. – Как самочувствие?
– Отлично, – Астра улыбнулась и попыталась отпустить вешалку, но почувствовала, что предательское тело еще не настолько готово ко встрече с реальным миром, чтобы оставаться без опоры. Астра икнула. – Извините.
– Случается.
А маг, который глядел так хмуро, будто Астра у него кошелек сперла или во всяком случае собиралась спереть, подошел и плечо подставил.
Хорошо.
Опираться на мага куда удобнее, чем на вешалку. Да и горячий он, просто-таки раскаленный от плохо сдерживаемой злости. И злится, что характерно, не на Астру.
Правильно.
Зачем на нее злиться?
– Я будто пьяная, – наконец, ей удалось подобрать правильное слово. А еще она злость забрала. Немного. Уж больно горячей та выглядела, а между тем в комнате прохладно. Маг возражать не стал, поглядел так искоса и потянул Астру к старенькому диванчику, что с трудом, но втиснулся меж пары шкафов. – Это… что-то с энергетическими потоками. Стабилизируется и пройдет.
Ей сунули в руку стакан с водой.
И Астра выпила.
И когда стакан с водой сменился кружкой ведьминого отвара, тоже выпила. Отвар оказался одновременно и сладким, и горьким, в общем, всецело замечательным. Астру же переполняла сила. И сила эта требовала выхода, желательно, немедленного.
– Я тебя полечу, – сказала она магу и, схватив за руку, дернула. – Садись. Мне срочно нужно кого-нибудь полечить…
– Может, лучше генерала?
Вот почему на нее глядят так, скептически. И генералов каких-то подсунуть пытаются. Зачем Астре генерал? Что она с ним делать станет? Нет, генералы ей не нужны, ей и мага довольно. Он вот пряники носит. А мужчина, понимающий, что женщине иногда для счастья именно пряника и не хватает, это ценно.
Наверное, Астра ляпнула это вслух, иначе почему маг покраснел?
Или ему жарко?
Жар Астра уберет… но стоит ли лечить в таком состоянии? Стоит. Это состояние, кажется, прямое следствие избытка силы. И выходит, что… потом, все потом. У нее пальцы дрожали от нетерпения, от желания скорее исправить все неправильности в сидящем перед нею человеке.
И в глаза ему смотреть вовсе даже не обязательно.
И то, что взгляд не отводит… пусть не отводит.
Водит-хороводит.
– Я, пожалуй, пойду проверю, как там дети, – Савожицкая тихонько вышла и дверь закрыла, что характерно, на замок. Пусть дверь не зачарованная, но… и почему у самой Астры щеки красные, будто она не лечит, а… а чего-то не то делает.
Точно красные.
И горят.
Сила это выхода требует. Астра зачерпнула больше, чем удержать способна. Душа, может, дорогу в заповедный лес отыскала, а вот тело прежним осталось, слабеньким.
Ничего.
– Сиди смирно, – велела она, хотя маг даже не пытался шевелиться. Застыл, уставился на нее светлыми своими глазами. И все одно хмурится.
Что он все время хмурится?
Астра коснулась пальцем лба.
– Больно? – уточнила она на всякий случай, потому что молчание стало совершенно невыносимым.
– Нет.
– Будет.
– Знаю, – он почему-то улыбнулся, хотя вот Астра серьезно предупреждала.
А он улыбается.
– Рубашку сними, – Астра сказала это серьезно, а улыбка мага стала еще шире, хотя еще недавно казалось, что шире-то уже некуда. – И спиной повернись.
И… спина у него гладкая.
То есть, не сама спина, на ней, как и положено, позвоночник проступает, ребра, а вот кожа гладкая-гладкая, как камень, водой отполированный.
– Я постараюсь осторожно, – пальцы просто-напросто сводило от избытка силы. – Но… править много что нужно.
…легкие.
Структура их нарушена. И фиброз начался, особенно в левом, где множественные каверны почти полностью известковались. С кавернами Астра ничего-то сделать не может, а вот ткань изменить она попробует. Никогда бы раньше не рискнула, а теперь она знает, как правильно.
Осторожно.
Без лишней спешки. Сдерживая силу. Пожалуй, именно это сложнее всего – силу сдерживать, которая готова хлынуть в тело исцеляющим потоком. Вот только пациент подобного не переживет.
А он пациент.
И смотреть надо, как на пациента. Астра же видит перед собой загоревшую шею, и плечи тоже загоревшие, но чуть меньше. На них светлый след от майки, и тянет провести когтем по краешку.
Или вот надавить на торчащий позвонок.
Или…
Он закашлялся и попытался подняться, но Астра не разрешила.
– Восстановление – это не всегда приятно, – собственный голос показался совершенно омерзительным. А Святослав кивнул.
Имя у него теплое.
И сам он.
Маг.
Человек. Большей частью, хотя чувствуется та самая опасная огненная кровь. Но пламени слишком мало, чтобы человека сожгло.
Хорошо.
– Потерпи, – попросила она. – Если хочешь, я в сон погружу.
– Не надо, – говорить ему было сложно. – Расскажи.
– О чем?
– Не знаю. О чем тебе самой захочется.
Странная просьба. Ему и вправду интересно? А самой Астре? Она никогда-то толком с людьми не говорила. Разве что с Серафимой Казимировной. Или вот с Эльдаром, который готов был слушать, но теперь об этом вспоминать неприятно. И не получится ли так, что этот маг тоже… обманет?
Выслушает.
Запомнит.
И сделает что-то…
– Однажды Серафима Казимировна принесла мне туфельки. У меня была обувь, ты не подумай. Бабушка никогда не позволяла нам голодать или вот мерзнуть… ведьма же. И обо мне заботилась. Как умела. Я же… я злилась сначала. И на нее, и на всех. И еще боялась. Все время боялась и злилась, и всегда то одного было больше, то другого…
Ткани отзываются, что хорошо. Еще пару лет и процесс стал бы необратим. А может и раньше. Никогда не угадаешь.
Святослав побледнел.
И на шее проступили капли испарины. Можно, конечно, изменить болевой порог, но… Астра не была уверена, что у нее получится так, как надо.
И что потом она сумеет вернуть все на место.
– Первый год я и из комнаты выходила только с нею или когда в квартире никого не было. Однажды два часа маялась, хотела в туалет, но Калерия на кухне закатки ставила. Тогда, кажется, я впервые и выглянула… но не о том. Она принесла туфельки. Темно-зеленые, из гладкой кожи, еще и с бантиками. Такими вот крохотными, – Астра показала, насколько крохотными были те банты. – И платье к ним. Шерстяное. В клеточку. Оно было широким. Мне все платья были широкими, и порой их даже не ушивали. Зимой и удобнее, когда широко, можно под низ кофту натянуть или платок теплый намотать.
…раны затягивались.
Еще несколько дней уйдет на восстановление слизистой. Нужно будет попросить Савожицкую, чтобы легочный сбор составила, с отхаркивающим. Корень солодки подойдет или вот фиалка, но кашель будет сильным, пока легкие не очистятся.
– А тут… она сказала, что мне в школу пора, что война войной, но аттестат нужен. И в школу следует идти красивой. И меня эта мысль захватила. Я ведь никогда-то в школе не была. Сперва дома училась, с мамой. Потом… в приюте я болела постоянно. Война опять же…
Астра замолчала.
– Не приняли? – надсаженным голосом поинтересовался Святослав.
– Отчего же… приняли. В школу. В классе… я собиралась. Не только я… Калерия… принесла сумку. Сама сшила. И тетради нашли. Почти чистые. Перья опять же. Чернильницу…
Астра замолчала.
…больно было.
Было не просто больно, вернулось то поганое ощущение, словно внутри Святослава костер развели. И теперь он медленно жарился на этом вот костре чужой силы. Подмывало даже встать, отказаться от этакой помощи, честно сказать, что он не выдержит.
Что лучше сдохнуть…
Не лучше.
А пальцы, поглаживавшие шею, как-то так, совершенно небрежно, будто привычно было им чужие шеи гладить, замерли вдруг.
– Я надеялась… не знаю, на что надеялась, – не нужно было оборачиваться, чтобы увидеть, как дива нервно пожимает плечами. – Я сразу поняла, насколько чужая им. И… там собрали всех. Разные дети. Разного возраста. Некоторые даже совсем и не дети… были те, кто курил. И смеялся. И… читать не умел. Я умела и хорошо.
Пальцы сместились чуть ниже, делясь со Святославом силой, от чего он с превеликим удовольствием отказался бы.
– Я знала историю. И географию. И оказалось вдруг, что я, если не самая умная, то… почти. К тому же дива. Серафима Казимировна просила меня быть проще, но я не понимала. Как это? Я не могу перестать быть дивой по своему желанию. И не могу притворяться, что чего-то не знаю, если знаю. Притворяться вообще очень сложно. Не понимаю, как люди с этим справляются.
– У них опыт.
– Да…
Она замолчала, и молчание это было болезненным.
– А туфельки?
– Туфельки? – Астра, кажется, удивилась вопросу. – Туфельки были хорошими. Я их всю осень носила, и потом еще весной. И летом пыталась, но нога слишком уж выросла. Они целые. Лежат. Розочке будут, когда подрастет.
Читать бесплатно другие книги:
