Дюна: Орден сестер Андерсон Кевин
– Да, хотеть этого можно. А пока придется пользоваться другими методами.
Возможно, их дочери получат большую ментальную силу, когда подрастут и закончат обучение в ордене сестер.
– Мы предполагаем, что его подослала ода из крупных транспортных компаний, которые хотят знать о наших навигаторах.
Экбир замолчал, сообразив, что говорит очевидное.
– Компания Арьена Гейтса уже вмешалась в операции с пряностью на Арракисе. Я это прекратил, но вряд ли он усвоил урок.
Джозеф с большим удовольствием просмотрел присланную Ишанти пленку с пленением и уничтожением контрабандистов вблизи Картага, когда главаря контрабандистов сбросили в кориолисову бурю.
Ни в одном из прочих космических флотов не было ничего аналогичного навигаторам, и конкуренты имели только смутное представление о том, почему корабли «Венхолдз» никогда не терпят аварий, тогда как у них процент погибших кораблей всегда очень высок. С помощью тщательного анализа Сиоба установила: другие компании используют при навигации компьютеры, что строжайше запрещено. Шпионы самого Венпорта как раз занимались этим вопросом.
Сам Джозеф не имел ничего против использования механических навигационных приспособлений, которые считал полезными и надежными (он использовал бы их сам, не будь у него навигаторов Нормы), а запрет их использовать – просто глупостью. Тем не менее, если бы удалось доказать, что конкуренты используют запрещенные компьютеры, Джозеф не колеблясь доложил бы об этом, поскольку за этим последовали бы конфискация и вероятное уничтожение кораблей конкурентов. В конце концов это только бизнес.
– Хочу взглянуть на шпиона, – сказал Джозеф.
– В ожидании ваших приказов, сэр, мы держим его в допросной.
Джозеф поскреб густые усы, взглянул на жену.
– Ты знаешь, каким будет мой приказ.
Сиоба повела его из помещения, шагая за ним следом.
– Только без радикальных действий.
Охранник проводил их на подземный уровень башни, в которой размещался центр корпорации; там они встретили худого человека со склоненной головой, который вел себя, как гробовщик. Доктор Вантори получил в школе Сукк специальную подготовку, хотя специальность, указанная в его дипломе, была засекречена. Во время обучения некоторые слушатели проявляли необычную склонность к причинению боли, а не облегчению ее. Доктор Вантори был лучшим выпускником тайного отделения «Скальпель», специалистом по допросам и пыткам, какого смог найти Джозеф Венпорт.
– Сюда, сэр, – замогильным голосом сказал Вантори. – У нас наметился прогресс.
Они остановились перед смотровым окном из плаза.
– Он здесь? – спросил Джозеф. – Почему так темно?
– В данную минуту видеть нечего.
Вантори повозился с управлением, изменил спектр. Появилось и стало отчетливей смутное изображение: сенсоры приспособились к расстоянию и перешли на изображение в видимом спектре.
Посреди помещения висел человек, его руки и ноги были вытянуты, голова склонена. Словно заблудшая душа в старом рассказе про ад.
– Что вы с ним сделали?
– Ему не причинили вреда, сэр. Камера лишена света и звука. Генераторы силового поля нейтрализуют тяготение. Температура в камере точно соответствует температуре тела. По его восприятию он нигде. – Вантори моргнул большими глазами, словно ему не хотелось раскрывать свои методы. – Часто этого достаточно, чтобы сломать объект допроса, но этот пока ничего еще не раскрыл.
– От него я этого и не жду. Человек, сумевший проникнуть к моим навигаторам, не обычный шпион. Он либо очень предан, либо ему очень хорошо заплатили. – Джозеф задумался. – Надеюсь, ему хорошо заплатили, потому что наемника можно перекупить. Человека с политическими или религиозными убеждениями сломать труднее.
Экбир заметил:
– Физически он невредим, если не считать легкой контузии и сломанного пальца, полученных, когда он сопротивлялся задержанию.
– Все это я вылечил, – сказал Вантори.
– Может, не стоило трудиться? – ответил Джозеф.
Мастер допросов еле заметно покачал головой.
– Боль, вызванная переломом или синяком, отрицательно сказывается на сенсорной депривации. Она дает субъекту, за что держаться, на чем сосредоточиться. Теперь у него нет ничего, даже боли. Ему должно казаться, что прошли тысячи лет. А моя процедура только началась.
Джозеф сказал:
– Дайте мне с ним поговорить.
Вантори как будто встревожился.
– Это помешает дезориентации, сэр.
– Дайте мне с ним поговорить!
Джозеф едва сдерживался. Его оскорблял факт, что здесь может появиться кто-то с такими примитивными целями. Венпорты десятилетиями создавали свою империю, финансировали исследования, строили корабли, копили богатство и силу. И Джозефа глубоко оскорбляло, что кто-то пытается отобрать у него достигнутое.
Сиоба кивнула Вантори.
– Делайте, как говорит мой муж. Это может дать интересные результаты.
Вантори включил приборы и показал на микрофон. Когда Джозеф заговорил, его голос гулко прозвучал в темном баке.
– Меня зовут Джозеф Венпорт. – После многих дней полной тишины лишенному всяких ощущений пленнику должно было показаться, что с ним говорит божество. – Я вижу, вы профессионал в своем деле, и не стану оскорблять подробными расспросами. За меня это сделает доктор Вантори. Можете вы хотя бы из любезности назвать мне свое имя и цель появления здесь?
Шпион дернулся, но не было похоже, что ему неудобно или что он потерял ориентацию. Он не пытался найти источник голоса.
– Я ждал, когда меня спросят. Меня зовут Ройс Фейд, и, думаю, причины, по которым я здесь, очевидны.
– Кто вас послал?
Уж не появилась ли на лице шпиона улыбка?
– Мне казалось, вы не станете подробно расспрашивать.
– Удовлетворите мое любопытство.
Джозеф раздул ноздри.
– Простите, директор Венпорт, но для этого вам придется постараться чуть больше.
Джозеф понимал, что не стоит продолжать эту игру, и выключил связь, потом повернулся к Вантори.
– Узнайте, что можете. Узнайте все!
Когда две недели спустя человека по имени Ройс Фейд привели в кабинет Джозефа Венпорта, он казался исхудавшим и сильно изменившимся. Его ладони и пальцы были комично расплющены, суставы разбиты и плохо действовали. Голова выбрита, на черепе шрамы. Доктор Вантори поработал на совесть.
Фейд стоял молча, пока начальник службы безопасности докладывал.
– Он работает на «Селестиал транспорт». Его нанял сам Арьен Гейтс. Компания в отчаянном положении из-за целого ряда катастроф и невозможности выплатить за них страховку. Очень хороший ход с вашей стороны.
Джозеф, взглянув на жену, позволил себе улыбнуться. Еще один план, который они разработали совместно с Сиобой. Потребовались годы, но его холдинг перекупил контрольные пакеты большинства компаний, занимающихся страховкой космических перелетов. И поэтому сейчас «Венхолдз траспорт» располагал точными данными, сколько кораблей потеряла в катастрофах «Селестиал транспорт»; а поскольку Джозеф владел страховыми компаниями, он смог отказать «СТ» в выплате страховок. Он мог бы назначить невероятно большие выплаты, но деньги его не интересовали – только возможность вытеснить конкурента с рынка.
– Арьен Гейтс хочет знать, как вы проводите корабли через свернутое пространство, – без тени улыбки сказал Фейд. – А я расплачиваюсь за его любопытство. Я не жалуюсь. Я согласился на эту работу.
– Мы даже не пошлем ему ваше тело в качестве предупреждения и чтобы он знал о своей неудаче. Пусть продолжает любопытствовать.
Сломанный человек еще не утратил способности блестеть глазами.
– Вы не хотите знать, зачем ему так отчаянно нужны навигаторы?
– На этот вопрос отвечает уровень его потерь, – вмешалась Сиоба.
– Да, но сейчас он в еще большем отчаянии.
Ройс Фейд изо всех сил старался распрямиться, хотя тело больше не слушалось его.
– Вы пытаетесь договориться с нами? – спросил Джозеф. – Если я пойму, что у вас есть еще информация, то могу приказать доктору Вантори продолжить допрос.
Фейд не дрогнул.
– В этом нет необходимости. Я только порадуюсь – я знаю, что, когда скажу, вы разозлитесь еще больше.
Его разбитые губы сложились в легкую улыбку.
– В чем дело? – выпалил Джозеф.
– Разведчики «СТ» недавно обнаружили сотни совершенно нетронутых кораблей-роботов. Когда их обновят и снабдят двигателями Хольцмана, флот «Селестиал транспорт» вырастет вчетверо и станет, возможно, больше вашего. Разведчики обнаружили также фабрики для обслуживания этих кораблей и снабжения горючим – большие фабрики. У Арьена Гейтса теперь есть все, кроме навигаторов.
Джозеф быстро втянул воздух, и в его глазах появилось голодное выражение.
– Где же эти корабли? Как мне их найти?
Его собственные разведчики обшаривают все известные машинные планеты в поисках нетронутых фабрик, надеясь найти главные верфи. Он не ожидал, что стервятники «Селестиал транспорт» окажутся удачливей его людей.
Фейд хрипло рассмеялся.
– Вот так он над вами и подшутил, директор Венпорт. Меня отправили узнать о навигаторах, но я не знаю, где фабрики. Ни координат, ни даже названий звездных систем. Это моя последняя хитрость. Ваш доктор умеет допрашивать, но я, право, больше ничего не знаю.
Начальник службы безопасности Экбир вздрогнул, услышав это откровение.
– Прошу прощения, сэр, что не вытянул из него эту информацию. Я верю, когда он говорит, что не знает, где это.
Сиоба отчужденно сидела в своем кресле. Она согласно кивнула.
К несчастью, Джозеф тоже верил этому человеку. Его воображение уже рисовало, каким стал бы его флот, если бы удалось найти большую нетронутую базу кораблей-роботов. Не хотелось представлять, как инженеры Арьена Гейтса сейчас готовят эти корабли, чтобы добавить их к флоту соперника.
– Можете меня убить, – со вздохом сказал Фейд. – Я все сказал.
– Да я не намерен вас убивать. – Джозеф встал из-за стола. – Я отведу вас к моей прабабушке.
На поле с баками навигаторов Джозеф и Сиоба отвели измученного, еле живого шпиона к баку Нормы Ценвы, из которого она могла видеть кандидатов в навигаторы. Иногда привлечь ее внимание удавалось с большим трудом, но сегодня Норма сразу заинтересовалась.
После того как Джозеф рассказал о поимке шпиона, из громкоговорителя послышался необычный переливающийся голос.
– Многие хотят знать тайну создания навигаторов.
– Это наша тайна, – ответил Джозеф, – тайна Венпортов. Мы задержали его раньше, чем он смог передать информацию.
Долгая пауза. Из бака не доносилось ни звука. Фейд стоял, глядя сквозь иллюминатор на красновато-оранжевые клубы газа, в которых виднелась обезображенная фигура женщины.
– На что вы так внимательно смотрите, Фейд? – спросила Сиоба. – Разве вы не видели этого, когда шпионили?
– Не так близко.
– Зачем вы привели его ко мне? – спросила Норма.
– У него очень интересный мозг. Те, кто его допрашивал, сочли это серьезным вызовом. Сиоба считает, что у него есть потенциал, и я с ней согласен.
Он не знал, заинтересовалась ли Норма. Она сказала:
– Нам нужны люди с потенциалом. Больше навигаторов.
Джозеф мог просто казнить этого человека и покончить со всем этим – Экбир сделал бы все без вопросов. Но человека, который пытался украсть у его семьи источник существования, подорвать положение Венпортов, создав дешевые копии навигаторов, Джозеф считал своим личным врагом.
Джозеф повернулся к искалеченному шпиону.
– Вы явились, чтобы узнать, как создают навигаторов, Фейд, и мы покажем вам это. Покажем все, обеспечим вам такое понимание, на которое вы не рассчитывали.
Норма прижала свое плоское, уже не человеческое лицо к плазу и смотрела большими глазами. Она наблюдала, как Джозеф приказывает охранникам поместить Фейда в пустой бак.
Бак закрыли и заполнили газообразной пряностью.
Я мыслю. Именно этим я занимаюсь, очень тщательно и максимально глубоко, каждое мгновение. Мне хочется верить, что это достойное занятие. И все же я не могу не вспомнить то, что однажды сказал Эразм, когда я был молод, а он был моим хозяином: «Все, чем мы занимаемся, – сущая мелочь в космическом масштабе событий. Как бы напряженно мы ни размышляли над любой темой, она, по сути, ничтожна».
Гилберт Альбанс. Размышления в зеркале мозга
Административное здание школы ментатов представляло собой лабиринт модульных помещений и переходов; здесь всегда звучала, как фон, музыка, но такая тихая, что Гилберт обычно не обращал на нее внимания. Сегодня днем, однако, мелодия привлекла его внимание, потому что он услышал мощные звуки «Рапсодии в голубом», произведения со Старой Земли, особенно любимого Эразмом. Поскольку независимый робот сумел соединить свою сферу памяти со школьной аудиосистемой, он, несомненно, сам выбрал эту музыку – еще одно легкое напоминание о его постоянном тайном присутствии. Никто из профессоров и учеников школы не мог догадаться, какие мысли и чувства вызывает эта мелодия у Гилберта или в машинном мозге Эразма с его моделирующими программами.
Гилберт ушел с учебного совета, отправился во второе крыло и вошел в кабинет, более подходящий постоянному преподавателю, чем простому ученику, но Драйго Роджет был не просто ассистентом преподавателя. Оканчивая школу, Драйго уже знал все, чему его могли научить учителя и сам Гилберт; вскоре молодому человеку предстояло покинуть школу полноценным ментатом.
Гилберт несколько раз предлагал ему остаться в школе преподавателем.
– Некоторые лучшие наши выпускники предпочитают остаться в школе. Ты самый лучший ученик в истории школы и, вероятно, можешь учить лучше большинства преподавателей.
Драйго отвечал уклончиво:
– Я могу так же служить империи в качестве ментата. Меня готовили к этому.
Гилберт не мог спорить с этим утверждением, хотя настоял на том, чтобы Драйго отвели большой кабинет и предоставили другие льготы; он надеялся, что ученик передумает.
Он в который раз задумался, рассказать ли Драйго об Эразме: ему хотелось обзавестись союзником для защиты и изучения сферы памяти робота. Эразм с радостью поработал бы с новым учеником, которого удалось бы убедить создать новую механизированную форму. Но Гилберт решил, что пока нельзя рисковать… если когда-нибудь вообще будет можно.
Когда вошел директор, Драйго не поднял головы. Сдвинув темные брови, он изучал печатные документы, грудами лежавшие на столе, на полу и на креслах; документы, описывающие вид и перемещения кораблей Омниуса на протяжении более чем столетней истории джихада, бесчисленные разрозненные данные.
Посмотрев на Гилберта так, словно его застали за чем-то незаконным, Драйго сказал:
– Небольшое ментальное упражнение перед выпуском. Сопоставляя данные о наблюдениях кораблей и нападениях, я пытаюсь воспроизвести фон и построить прогноз на изменениях влияний второго порядка. Может, удастся открыть следы других брошенных флотов или баз. Если получить достаточно данных, я смогу их экстраполировать и свести к началу.
– Интересно – и очень амбициозно. Не возражаешь против небольшой помощи? – Гилберт понимал сложность проблемы; речь шла не просто о ретроспективном прогнозе, ведь они не знали, ни со скольких различных баз или верфей выпускали корабли, ни какие именно базы были уничтожены или закрыты в ходе джихада. Однако при наличии достаточного количества фактов и напряженности ментатных усилий они могли бы извлечь добавочные обрывки информации. Если кто-то и был на такое способен, то только Драйго. – Мы могли бы разделить данные и сопоставить результаты.
Молодой человек улыбнулся.
– Отличная мысль; буду благодарен за помощь. Последнее общее усилие учителя и ученика?
Эти слова привели Гилберта в уныние. Усевшись на соседний стул, он принялся в режиме скоростного чтения просматривать документы, усваивая данные. Постепенно в сознании начали возникать последовательности, и когда несколько часов спустя они сравнили свои выводы, Драйго сказал то, что уже чувствовал Гилберт:
– Я экстраполировал несколько мест, где можно было строить и запускать большое количество кораблей-машин. Большие верфи.
– Я тоже спроецировал это, – подтвердил Гилберт. – Наиболее значительная конвергенция линий наблюдается в звездной системе, обозначенной «Тонарис». Да, все свидетельствует, что там должна находиться большая промышленная база.
Однако он не помнил, чтобы когда-нибудь слышал упоминание о такой базе. Можно было обратиться за подтверждением к Эразму.
Драйго постучал пальцем по документам, которые сложил аккуратной стопкой, усвоив их содержание.
– Пожалуй, это ценная информация. Спасибо за помощь.
Они долго молчали, размышляя над тем, что следовало из их открытия. Гилберт знал, что, стоит сообщить эти сведения батлерианцам – а именно этого от него и ожидали, – и Манфорд Торондо разграбит и уничтожит любую такую базу, если она существует. Или кто-нибудь, руководствуясь коммерческими интересами, примется эксплуатировать эту сокровищницу. Оба варианта Гилберту не нравились.
– Может, лучше справиться у императора, что он хотел бы предпринять? – предложил Гилберт. – Я подумаю, но, наверное, мне стоит лично рассказать ему о нашем прогнозе, когда в следующий раз буду на Салусе Секундус.
Драйго пожал плечами, словно теперь, когда проблема была решена, она его совсем не занимала.
– Время у нас есть. Нетронутая база машин ждет с битвы у Коррина – если наши выводы верны.
– Приятно было поработать с тобой, Драйго Роджет, – сказал Гилберт. – Мне будет не хватать нашего дружеского соперничества и нашего сотрудничества.
Драйго склонил голову.
– Я наслаждался обучением здесь, но с нетерпением жду выпуска. И продолжу учиться, пусть даже во внешнем мире.
Позже, оставшись один в своем кабинете, Гилберт извлек сферу памяти из тайника и поделился с роботом новой информацией.
– О да, я помню базу «Тонарис», – сказал менторским тоном Эразм. – Одна из самых крупных наших промышленных операций.
– Теперь, когда я имею эти сведения, должен ли я их сообщить? – продолжал тревожиться Гилберт. – И кому? Манфорду Торондо, чтобы улучшить его отношение к школе? Императору?
– Не спеши. Подобную информацию не открывают так запросто, даже императору. Подумай о цене и сохрани эти данные, как предмет торговли. Открой только, когда будет необходимо, когда это наилучшим образом будет отвечать нашим интересам. Никогда не знаешь, когда может пригодиться такое «открытие».
– Похоже, хороший совет.
– А разве я когда-нибудь давал другие?
Гилберт улыбнулся.
– Без комментариев.
Мы подобны лососю, плывущему против течения жизни. Каждый хочет узнать, откуда мы, кто наши предки и как они жили, словно их прошлое способно руководить нами в будущем.
Абулурд Харконнен. Ланкивейльские записки
Вале поручили вести интенсивные занятия с Анной Коррино и двумя дочерьми Джозефа Венпорта. Разница в возрасте послушниц была значительной, но уровень умений примерно одинаков. Более того, у Сабины и Кендис, девяти и десяти лет, было, пожалуй, больше терпения и способностей, чем у неусидчивой сестры императора.
Когда Преподобная Мать попросила ее посвятить этому часть времени, которое у нее занимало изучение родословных в компьютеризованной форме, Валя вначале почувствовала раздражение: создание генеалогических прогнозов казалось ей гораздо более важным для целей ордена сестер, чем прочие ее дела. Однако она понимала всю выгоду близких отношений с Анной Коррино и дочерьми Венпорта.
– Постараюсь, Преподобная Мать, – сказала она.
Ракелла не дала Вале особой программы, предоставив ей самой решать, и Валя гадала, не означает ли это еще одну проверку.
– Мы называем это стеной лабиринта, – сообщила Валя, вводя своих учениц в маленькую полутемную комнату. Всю ее стену (за тонкой панелью из плазы) занимал слой измельченной почвы, в котором обитала колония насекомых. В этом тесном пространстве располагались извилистые туннели, выкопанные бронированными, покрытыми хитиновыми пластинами червеподобными особями, – настоящий муравейник. В центре червеподобные вырыли карман, из которого матка-царица руководила своими работниками. Эту царицу насекомых Валя про себя называла «Преподобной Матерью».
– Мы уже были здесь, – высокомерно заявила девятилетняя Сабина.
Валя посмотрела на нее.
– Ты не видела того, что я собираюсь вам показать.
Кендис увлеченно наблюдала за насекомыми, которые продолжали рыть туннели, меняя архитектуру колонии. Анна, казалось, была раздражена.
– Я хочу, чтобы вы изучили поведение этих существ, проанализировали их деятельность и истолковали последовательность их ходов. Эта колония подобна микрокосму вселенной, полна пересекающихся путей. Одни из них разветвляются, другие заканчиваются тупиком. Похоже на карту жизни личности. Но смысл понимаешь, только если наблюдаешь внимательно.
Анна нетерпеливо и зло сказала:
– Братья послали меня сюда не для того, чтобы я целый день разглядывала букашек.
– Один час – это вряд ли день, – заметила Сабина Венпорт.
– Ваши братья выполняют аналогичные упражнения, – заметила Валя. – Разве императору Сальвадору не приходится думать о связях планет империи, благородных семейств, о кровных линиях и родственных связях, о семейной вражде?
– Наши родители управляют «Венпорт холдингз», – сказала Сабина. – Это почти так же важно, как быть императором.
Анна насмешливо ответила:
– Никакого сравнения.
Валя оборвала зарождающийся спор.
– Теперь вы все послушницы. Ваша семья – орден сестер, Коррино и Венпорт ничего здесь не значат.
Она говорила уверенно, но чувствовала нечто иное. Ей не хотелось, чтобы ее расспрашивали о Харконненах.
Если она потянет за нужные ниточки, установит полезные связи, то сможет помочь своей семье, используя силу и влияние Коррино и Венпортов.
Направляя их внимание, Валя встала рядом с Анной Коррино; все три послушницы смотрели на лабиринт.
– Изучайте их, пока не обнаружите закономерность; тогда вы сможете понять их цель. В голове царицы есть некий план или схема, и нам нужно определить, что это.
– Мне нравится наблюдать за ними, – сказала Кендис.
Валя шепотом, словно делясь с Анной секретом, произнесла:
– Некоторые колдуньи используют это как ментальное упражнение. Они годами практикуются в умении направлять мысли, но мало кто из них умеет менять направление туннелей. Зато эти немногие могут переписывать схему.
– Я могу это сделать? – спросила Анна.
Валя не рассмеялась, не стала ее смущать.
– Не знаю. Ты? Для этого нужна большая сосредоточенность.
Анна посмотрела на Валю, и та увидела ее глаза – глаза маленькой испуганной девочки.
– Дома, во дворце, у меня было свое особое место в зарослях туманных деревьев. Мое тайное убежище. Я могла заставить ветви изгибаться так, как мне хотелось. Многие люди могут манипулировать туманным деревом, но не такой его разновидностью, а мне хорошо удавалось. Услышав об этом, сестра Доротея заинтересовалась, но я ей не показала. Она не поверила, что у меня могут быть такие мысленные силы, а я не стала их демонстрировать – зачем?
Она фыркнула.
– Что ж, я тебе верю, – произнесла Валя, и Анна улыбнулась.
– А мы можем так делать? – спросила Сабина. – Мы молодые, но уже два года учимся в ордене сестер.
Валя прикинула, как ответила бы на этот вопрос Преподобная Мать, и сказала:
– Говорят, человек может достичь чего угодно, если очень постарается, но это пустая банальность. Вы не можете делать «что угодно», но, если постараетесь, обнаружите в себе силы, которых нет у других. И сможете удивить тех, кто не ожидает от вас этого. – Она понизила голос. – И благодаря этому станете сильными.
Остаток времени все три молчали, изучая насекомых. Валя оставалась с ученицами, но мысли ее витали далеко; она думала о связях и возможностях собственного будущего.
Оставшись одна, она приступила к выполнению своих обязанностей в тайных пещерах, где хранились данные о родословных. Валя Харконнен сидела в центре компьютерной карусели и рукой касалась останавливающихся перед ней экранов, оценивая нужные ей данные. Она просеивала исторические и семейные файлы, привлекала второстепенные данные, отходившие, точно притоки, от главной реки событий времен джихада.
Пожилая сестра Сабра Хублейн учила ее пользоваться системой, которую Валя сочла интуитивно понятной, и теперь она наслаждалась, окунаясь в электронные слои генетической информации, в истории семей и личные записи.
Каждый раз, проходя через тайную голографическую дверь в помещения с компьютерами, Валя словно заново оценивала огромное преимущество, дарованное ей Ракеллой. И всегда старалась доказать, что заслуживает такой чести.
Хотя у них с Преподобной Матерью была огромная разница в возрасте, их объединяло нечто общее, что невозможно выразить словами; Валя чувствовала это, когда видела, как заботливо смотрела на нее пожилая женщина, как вокруг ее светло-голубых глаз появлялись от улыбки морщинки, как добродушно она поджимала губы, когда говорила. Она надеялась на Валю, как родители, которые хотят, чтобы их дитя преуспело.
Теперь орден сестер был семьей молодой женщины, как утверждала Преподобная Мать, но самая главная тайна Вали заключалась в том, что она не могла забыть свою настоящую семью и ее историю. Но старалась скрывать это как можно тщательнее.
Неожиданное возвращение Вориана Атрейдеса пробудило в ней гнев, требовавший выдернуть этот шип из тела семьи, но эту благородную обязанность она передоверила брату; она знала, Гриффин не подведет. И гадала, где он может сейчас быть.
Неподалеку другие сестры сидели у экранов или заходили в потайные помещения и возвращались обратно, но Валя не обращала на них внимания. Она сосредоточилась на поиске информации, на исторических файлах, которые рассказывали о сложных отношениях между Ворианом Атрейдесом и семьей Харконнен.
Глубоко скрытые, неверно поименованные (возможно, намеренно, чтобы никто не смог их отыскать), хранились письма, которые Абулурд Харконнен и Вориан Харконнен ежегодно писали друг другу задолго до битвы при Коррине. Глаза Вали округлились, когда она сводила в единое целое обрывки сведений. Вориан Атрейдес говорил, что хочет восстановить в истории славное имя Ксавьера Харконнена; он утверждал, что этот человек герой, а не предатель человечества, но Лига не пожелала его слушать.
Она нашла два письма Абулурда к Вориану, написанные, когда эти двое еще были друзьями. В первом письме, написанном в самый разгар джихада, говорилось: «Есть такие, кто утверждает, будто кровь Харконненов в жилах позорит меня, но я не отвергаю услышанную ложь, попытки очернить моего деда. Мы с тобой знаем, почему он делал то, что делал. Мне поступки Ксавьера Харконнена говорят не о трусости, а о доблести».
В другом письме Вориан обещал Абулурду, что, когда Омниуса победят, он станет без устали трудиться, чтобы обелить имя Харконненов. Однако после событий на мосту Хрейтгир Вориан нарушил свою клятву, отвернулся от семьи Харконнен и сделал все, чтобы Абулурда отправили в изгнание.
Последнее письмо Абулурда в архивах, написанное в черные дни позора сразу после битвы при Коррино, обвиняло еще более красноречиво.
«Вори, это мое второе письмо тебе – моя вторая настоятельная просьба. Я знаю, ты хочешь уничтожить меня и мое имя. Освобождает ли это тебя от твоего обещания исправить историю? Пусть по крайней мере будет восстановлено доброе имя Ксавьера Харконнена, который мужественно направил свой корабль к солнцу, чтобы уничтожить злого Иблиса Джинджо. Или ты отречешься и от Ксавьера, и от всех Харконненов, потому что разочаровался во мне? Что это говорит о чести Атрейдесов?»
Валя посмотрела в сторону и поняла, что плачет. Она вытерла слезы. Она верит, что Гриффин сделает все необходимое. Этот бесчестный человек должен умереть!
Движением руки активировав карусель, она просматривала файлы и отслеживала семейные линии, узнавая многие имена: от Абулурда к Ксавьеру, Ульфу и все дальше в глубины истории. Столько героических деяний… но после того как Ксавьер убил себя и Верховного Патриарха Джинджо, общественное мнение было так настроено против него, что его потомки сменили родовое имя. Внук Ксавьера Абулурд попытался восстановить свое наследие, но последовавшее изгнание только увековечило позор, с ним связанный.
На следующий экран карусели были введены семь изображений Абулурда в разные годы. Сердце Вали упало при виде изменений на этом лице: от жизнерадостности молодости до печального признания своего поражения в конце жизни в изгнании.
Валя вздрогнула, когда ее лица коснулся легкий ветерок, теплый порыв воздуха в пещере, словно кто-то дохнул на нее и тотчас улетел. Ей даже послышался шепот, теряющийся в тени. Валя огляделась; чувства ее были обострены, но она никого не увидела. Другие доверенные сестры работали за компьютерами в большой пещере, но все они были далеко от нее. По спине будто мурашки пробежали… но все прошло.
Валя напряженно ждала, но ощущение не возвращалось. Она слышала только гудение вентиляторов и охлаждающих систем, низкие, на грани восприятия звуки работы мыслящих машин. Казалось, все как обычно…
Взволнованная, она постаралась успокоиться, вспоминая, как оказалась на Россаке среди сестер, после того как на Ланкивейл прилетела на грузовом транспорте женщина в темном одеянии. Сестра Арлетт, выпускница школы ордена, странствовала по далеким планетам, чтобы рассказывать об этой школе. Она увидела в глазах Вали желание и потенциал и дала ей надежду: Валя и сама понимала, что на Ланкивейле у нее нет будущего. «Орден сестер старается усовершенствовать человечество, по одной женщине зараз, – сказала Арлетт. – На Россаке ты научишься быть собой – и кем-то еще большим».
Валю пленила эта возможность. Школа на Россаке сулила ей шанс в будущем улучшить свое положение. Хотя Гриффина опечалил отъезд сестры, а мать отмахнулась от ее стремлений, Валя приняла решение быстро. Она улетела с сестрой Арлетт, не испытывая никаких сожалений.
Закончив работу с тайными компьютерами, Валя вернулась в основной лабиринт, где послушницы заканчивали занятия по медитации. Вскоре она увидела Анну Коррино. Та торопливо пошла к ней в сопровождении сестры Доротеи; вид у наставницы был нетерпеливый. Несомненно, в классе случилась какая-то неприятность.
– Мне не нужна медитация, – объявила Анна. – Я хочу работать с тобой над программами родства.
Валя замедлила шаг, но не остановилась и продолжала идти в главный школьный комплекс.
– Программы родства?
– Все знают, что выше по тропе занимаются программами родства.
– У каждой сестры помимо обучения есть свои задачи, – многозначительно сказала Анне сестра Доротея. – У сестры Вали есть свои обязанности, а я должна помогать Кери Маркес в джунглях.
До Вали доходили слухи о том, что когда-нибудь Доротея может стать главой ордена. Но, если это так, думала Валя, почему Преподобная Мать не доверила ей тайну компьютеров с данными о родстве? Может потому, что Доротея много лет провела с батлерианцами на Лампадасе?
Анна взяла Валю за руку, довольная зарождающейся дружбой.
– Я хочу увидеть эти записи. Они, наверно, очень важны.
Валя не знала, что делать. Анна Коррино не привыкла к тому, чтобы ей запрещали куда-либо заходить.
– Когда ты станешь настоящей сестрой и пройдешь все испытания, я использую свое влияние, чтобы устроить тебе короткую экскурсию, но подробные семейные древа обычно недоступны.
Анна улыбнулась.
– О Доме Коррино я уже и так все знаю.
Читать бесплатно другие книги:
