Дюна: Орден сестер Андерсон Кевин

Успех поисков зависит от настойчивости и везения, но успех миссии зависит от характера человека, которому она поручена.

Ксавьер Харконнен. Воспоминания о джихаде Серены Батлер

Зная, каков здесь масштаб торговли и какое богатство дает Арракис, Гриффин поразился: главный космопорт напоминал полуразвалившиеся трущобы. В центре добычи пряности он ожидал увидеть современный метрополис, но люди здесь жили в лачугах из сплавленных полимерами кирпичей. Все щели были плотно закрыты, чтобы внутрь не проникла пыль. Арракис считался городом, отнимавшим богатство и надежду быстрее, чем охотники за сокровищами успевали их найти.

Глядя на всех этих людей, отчаявшихся покинуть планету, Гриффин почувствовал, как у него упало сердце, и его охватила тоска по сельскому Ланкивейлу, как бы ни была трудна там жизнь. Но он не собирался бросать свои поиски, изменить своему долгу.

– Отомсти за честь семьи, Гриффин, – сказала ему сестра. – Я знаю, что могу на тебя рассчитывать.

Он всегда знал, что трудно искать на планете одного человека, даже такого необычного, привлекающего к себе внимание, как Вориан Атрейдес, но, разглядывая стылые утесы и бесконечную пустыню, он не мог понять, зачем кому-то прилетать сюда.

Если сведения Гриффина были точны, Вориан Атрейдес не бедствовал, а свои средства распределил по разным планетам. На Кеплере Гриффин убедился, что этого человека любят и почитают. Если император попросил Атрейдеса покинуть Кеплер, почему тот не предпочел купить где-нибудь поместье и жить в мире и достатке?

Этот человек сказал семье, куда собирается отправиться. Узнать это оказалось нетрудно. Гриффин не думал, что Атрейдес скрывается; у него не было оснований считать, что Вориан сменит внешность и имя, чтобы спрятаться. Он не знал, что Гриффин его выслеживает, так зачем ему бежать? Зачем скрываться? И все равно Гриффин сомневался, что его легко будет найти. Огромная пустая планета казалась миром, в котором легко исчезнуть.

Валя так долго ненавидела отпрыска Атрейдесов, что видела в нем только чудовище, которому следовало отплатить за то, что оно сделало с Домом Харконненов. Но Гриффин старался понять человека, которого собирался убить, и собирал всю возможную информацию о долгой жизни Вориана, включая ранние годы в империи машин, прежде чем он перешел на сторону Серены Батлер и принял участие в джихаде, вплоть до его дружбы с предком Гриффина Ксавьером Харконненом, до великого атомного очищения, которое уничтожило Синхронизированные миры, и наконец до знаменитой битвы при Коррине, после которой Вориан Атрейдес навсегда очернил имя Харконненов.

Но зачем такому человеку добровольно лететь на Арракис? Наверное, чтобы еще больше разбогатеть, решил Гриффин, ведь на пряности некоторые сколачивали богатство.

Он стоял одинокий, окруженный шумными толпами, потом пошел в город. Он уже слегка вспотел и обгорел.

Позади пролетел водяной танкер размером с цеппелин: на какой-то планете воду можно было черпать прямо из океанов и доставлять сюда. Зная цену транспортировки по своей торговле китовым мехом, Гриффин подумал, как отчаянно этот мир нуждается в воде, если коммерчески выгодно перегонять корабль с водой от одной планеты к другой и получать от этого прибыль. Он также понял, почему так дорог добываемый здесь меланж.

Свои ограниченные средства Гриффин расходовал осторожно, наличные прятал в разных карманах и тайниках в одежде. Просчитав каждый свой шаг, он убедился, что на обратный билет до Ланкивейла денег хватит. Он знал, что придется нанимать местных сыщиков и предлагать щедрые взятки в надежде получить хоть какие-то сведения.

Платформы с портативными генераторами силового поля плыли с канистрами концентрированной пряности, на всех стоял логотип «Комбайнд мерчантайлз». К Гриффину то и дело приставали нищие; он бы хотел им помочь, но у него просто не было лишних денег. Многие из этих обездоленных были, как и он, с других планет, одетые в лохмотья, они жались к стенам, погруженные в свои беды, грязные, пропыленные.

Столь же неотвязно приставали и продавцы, которые пытались продать сберегающие воду маски, покрытие для глаз, приборы для поиска воды, магнитные компасы (которые не показывали дважды одно и то же направление) и даже магические талисманы, «отгоняющие шаи-хулуда». Он явно был с другой планеты и, следовательно, становился мишенью для мошенников. Все предложения Гриффин отвергал.

Другие люди были явно местными. Он видел это с первого взгляда по их смуглой грубой коже, по тому, как они держались в тени и как закрывали рот и ноздри. Это были суровые люди, откровенно презиравшие наивных инопланетян, но Гриффин подумал, что они могут что-то знать. Однако когда он остановил старика из пустыни и задал вопрос, этот человек предостерегающе поднял два пальца, сказал что-то непонятное и свернул в переулок.

Обескураженный Гриффин нашел себе квартиру и показал хозяину изображение Вориана Атрейдеса. Тучный владелец дома покачал головой:

– Мы здесь стараемся не замечать окружающих. Даже если бы этот человек приходил ко мне, он был бы в капюшоне, с закрытыми ртом и ноздрями. Никогда здесь не видел никого в такой одежде.

И кивком указал на портрет Вориана.

Не называясь – вдруг кто-нибудь донесет его добыче, – Гриффин расспрашивал продавцов на улицах, платил всем, кто проявлял хоть какой-то интерес. Те, кто сообщал подробные сведения, явно лгали, надеясь на большую плату. Гриффин связался с местным сыщиком, предложив гонорар за результат; сыщику условие не понравилось, но он сказал, что поинтересуется, если это не займет много времени.

Не утратив решимости, Гриффин тем не менее понял, что основную часть работы придется делать самому. Он прилетел издалека и знал, что физически сейчас ближе к Вориану Атрейдесу, чем когда-либо.

Однажды вечером после заката он прошел в питейное заведение, где грязные, угрюмые люди спускали последние деньги на пряное пиво, потому что давно потеряли надежду улететь с Арракиса. Один только вид этих людей, давно потерявших желание вернуть себе достоинство, приводил Гриффина в уныние. Он поклялся, что никогда не опустится до такого.

Определив, сколько готов потратить, Гриффин угостил собравшихся выпивкой и попросил сведений или совета, как найти определенного человека, имя которого он даже не всегда называл. Некоторые пытались получить плату, еще не взглянув на портрет Вориана, или просили заплатить только за то, что они посмотрят на портрет, даже если ничего не знают. За два часа Гриффин потратил сущие гроши, но эти разговоры и постоянное вранье начали его раздражать. Он сел за угловой столик и начал прихлебывать крепкое пряное пиво, но напиток ударил в голову, и тогда он заказал стакан чистой воды, который стоил вдвое дороже.

К тому времени как он решил покинуть бар, над ним начали смеяться.

– Приходи завтра, мы подумаем и, может, что-нибудь найдем для тебя, – сказал предводитель завсегдатаев, человек с непрекращавшимся кашлем.

Жалея о потраченных деньгах, Гриффин открыл дверь заведения и ступил на ночные улицы. Здесь ему совсем не нравилось. Вечер был прохладный. Он постарался сориентироваться, повернул в ту сторону, где, как казалось, находилось его жилье, и пошел по узкой улице.

На этой грязной планете Гриффин начал скучать по Ланкивейлу, ему хотелось снова увидеть родителей, младших брата и сестру. Однажды и Валя вернется туда с Россака. Конечно, ледяные темные океаны Ланкивейла, рыбацкий флот и зимние ледяные бури опасны и неприятны, но все равно это дом. Гриффин нехотя признал, что Ланкивейл закалил Харконненов, лучше научил их принимать вызов, но даже необходимость выживать там казалась пустяком в сравнении с горнилом этой пустынной планеты.

Услышав шаги за спиной, он обернулся и увидел приближавшуюся темную фигуру. Гриффин напрягся, положив левую руку на приборы управления щитом, а правую – на рукоять боевого ножа. Благодаря Вале он получил большой опыт в рукопашных схватках.

Поняв, что его заметили, незнакомец остановился и осветил лицо Гриффина ручным фонариком, ослепив его.

– Кто ты? Что тебе нужно? – спросил Гриффин, стараясь не выдавать страха.

Человек подошел ближе, выключил фонарик, и Гриффин узнал неразговорчивого посетителя бара, краснощекого человека с густой гривой серебристых волос.

– У тебя есть деньги. Ты можешь заплатить за информацию. – Человек подошел еще ближе. – В обмен получишь то, чего не ожидаешь.

– Что же?

Заметив блеск в глазах незнакомца, Гриффин незаметно активировал щит. В тени боковой улицы гул поля прозвучал громко, и Гриффин заметил легкие помехи в воздухе.

Он наблюдал за неизвестным, ожидая подвоха. И жалел, что с ним нет Вали. Человек никак не отреагировал на появление щита, и Гриффин подумал – он может и не знать, что это. В Лиге ландсраада щиты были стандартной защитой, но он вдруг понял, что на этой планете ни у кого их не видел.

Человек подошел еще ближе и выхватил длинный нож.

– Я покажу тебе, каково умирать.

Он рассмеялся и ударил ножом, как скорпион – жалом, очевидно, не ожидая особого сопротивления. Гриффин повернулся, и мерцающее поле Хольцмана отразило удар. Пульс участился, в кровь хлынул адреналин, готовя к схватке… но противник как будто не понимал боевых возможностей Гриффина.

Нападающий попытался справиться с удивлением и снова неуклюже ударил ножом, но он не привык сражаться с противником, защищенным полем. Гриффин кинжалом вспорол его ладонь. Незнакомец с криком отскочил, хлынула густая темная кровь. Гриффин повернул кинжал, обходя частичный щит, и ударил мужчину в бок. Клинок вошел глубоко, и бандит ахнул и закашлялся. Он опустился на колени, едва не потянув за собой Гриффина.

И в полном недоумении воскликнул:

– Ты убил меня! Ты убил меня!

Но Гриффин был осторожен. Хотя в многочисленных учебных схватках с Валей они ни разу не поранили друг друга, они хорошо знали уязвимые места.

– Удар не смертельный. – Он склонился к стонущему незнакомцу. – Но это поправимо. – Он приблизил окровавленное лезвие к его лицу. – Кто тебя подослал?

– Никто! Мне просто нужны твои деньги.

– Что ж, ты плохо рассчитал. Неужели здесь все такие болваны?

Мужчина закричал от боли.

– Я истеку кровью!

Гриффин огляделся по сторонам, уверенный, что скоро шум привлечет внимание. Он снова приставил кинжал к горлу противника.

– Я быстро покончу с болью, если ты не ответишь на мои вопросы.

– Ну ладно! Мне нужны были не просто твои деньги! – взвыл человек. – Я хотел забрать твою воду!

– Забрать мою воду? У меня нет воды.

– Воду твоего тела! Люди пустыни умеют очищать ее… и продавать. – Человек усмехнулся. – Теперь ты доволен?

Гриффин сильнее прижал лезвие к его горлу.

– Где мне искать Вориана Атрейдеса? Ты и это знаешь?

Человек со стоном схватился за рану в боку.

– Откуда мне знать, где он? Большинство приезжих добывают пряность. Справься в конторе «Комбайнд мерчантайлз», узнай, кого они нанимали.

На улице появились темные фигуры. Незнакомец дернулся и снова закричал. Решив, что больше от него ничего не узнаешь, Гриффин встал.

– Нужна медицинская помощь, – крикнул он.

Люди столпились вокруг стонущего бандита. Тот посмотрел на них. Он замахал руками и попытался уползти.

Гриффин удивился, увидев блеск ножа в руке женщины. Женщина быстро провела лезвием по горлу раненого и вонзила кинжал в мозг. Жертва дернулась и умерла, пролив совсем немного крови.

– Он был вором, – сказала женщина, вытирая нож о его одежду. – Мы заберем его воду. – Она посмотрела на удивленного Гриффина, будто ожидая, что он бросит ей вызов. – Или ты хочешь ее забрать?

Гриффин, запинаясь, ответил:

– Нет… нет.

Он повернулся и побежал к своему жилью. Хотелось уйти подальше. Но он не утратил осторожности и держал нож наготове, на случай если кто-нибудь нападет.

У него за спиной молчаливые пропыленные люди завернули тело бандита в ткань и быстро унесли в другой переулок. Гриффин слышал, как хлопнула дверь, но когда оглянулся, никого уже не было.

Какое варварское место! И Вориан Атрейдес решил прилететь именно на Арракис?

Не следует излишне гордиться своим триумфом. То, что мы считаем победой, может быть только уловкой врага.

Манфорд Торондо. Единственный путь

У него ничего не осталось. И нечего было терять.

Болезненные воспоминания заставили Птолемея покинуть дом и больше не возвращаться к дымящимся руинам, ставшим памятником невежества, нетерпимости и насилия батлерианцев. После долгих размышлений он решил: будет лучше, если его семья решит, что дикари убили и его.

В каком-то смысле он действительно умер. Его лишили веры в рациональную природу человеческого общества и растерзали ее в кровавые клочья. Он не мог сдаться и спокойно вернуться к простым исследованиям или заняться чем-то другим. Проблема была очерчена с болезненной четкостью.

В прошлом он наблюдал за антитехнологическими выходками отстраненно, хотя и с печалью, даже слегка забавлялся. Как кто-то может верить в такой вздор? Птолемей относился к батлерианцам пренебрежительно; он допустил ошибку, не восприняв их всерьез. Эту невежественную толпу легко мог увлечь страстный оратор; толпа охотно находит козлов отпущения и не умеет отличить правду от лжи. Он убедил себя, что знание сильнее невежества, разум сильнее паранойи. Наивное допущение!

Теперь он знал, что одной логикой спор с варварами не выиграть. Толпа сожгла его лабораторию, уничтожила записи и оборудование и убила его ближайшего друга и коллегу.

Он не поддавался животному страху перед сверхъестественным и не имел склонности к бессмысленному разрушению. Зато обладал чем-то более ценным – разумом. Птолемей больше не собирался пользоваться им здраво, отстраненно. На фанатичное насилие он ответил страстью и рвением, каких не знал раньше. Это было не просто упражнение для ума или проблемная запись в лабораторном журнале, это была битва за цивилизацию против варварства. Вместо того чтобы применять свои знания и способности для теоретических исследований, вместо распространения идей Птолемей поклялся отомстить, уничтожить батлерианцев.

На последние деньги со счетов лаборатории и еще одолжив – можно сказать, украв – деньги из фондов, выделенных Советом Зенита на другие работы, Птолемей оплатил проезд туда, где, как он был уверен, его знания и умения оценят. Там он получит защиту и сможет предложить свои услуги человеку, настроенному так же, как он.

Колхар. Штаб-квартира «Венпорт холдингз».

После того что произошло на Зените, он не хотел – боялся – раскрывать свою личность, но если где-нибудь в империи и можно было избежать антитехнологических настроений, то только на этой планете. Птолемей помнил, как на заседании ландсраада директор Венпорт бросил вызов Манфорду. Этот магнат его поймет.

Однако после прилета Птолемею понадобилось целых пять дней, чтобы добиться личной встречи с управляющим «Венхолдз». Космический флот был охвачен лихорадочной деятельностью. Корабли собирали и оснащали, снимали с привычных маршрутов, направляя на какие-то незадокументированные задания. Птолемей понимал, что не нужно задавать вопросов, но был настойчив и проявлял стальное упорство. Он не сдастся.

В приемной административного здания он предъявлял свои документы множеству рядовых сотрудников, пока не добился беседы непосредственно с Сиобой Венпорт, главной преградой на пути к самому директору.

Его прошлый опыт, а возможно яростный затравленный взгляд убедили ее. Она отвела ученого прямо в кабинет мужа.

Несмотря на решение сохранять мужество, Птолемей не мог сдержать дрожи в голосе, а на глаза навернулись слезы, когда он рассказывал о встрече с Манфордом Торондо, на которую так надеялся, и о том, как предложил тому протезы ног – чудо, которое могло вернуть способность ходить. Обуреваемый чувствами, он рассказывал об участи, постигшей лабораторию и его коллегу. Он собирался говорить как образованный, разумный человек, хотел подавить ужас и горе, но понял, что не может. Тем не менее это не уронило его в глазах директора Венпорта.

– Я пытался протянуть батлерианцам оливковую ветвь, а они в ответ убили моего коллегу и друга и разрушили мою жизнь.

Птолемей перевел дух, стараясь забыть о пламени и страшных, преследующих его криках.

Он заметил проблеск интереса в глазах Венпорта и настойчиво сказал:

– Они меня не сломили, сэр. Я не успокоюсь, пока эти скоты продолжают бесчинствовать. Я здесь, чтобы предложить свои услуги в любом деле, посвященном спасению цивилизации. Однажды Манфорд Торондо поймет, что, напав на меня, обрек себя на гибель.

Венпорт молча взглянул на жену, и та еле заметно кивнула. Улыбка директора была такой широкой, что кончики его пушистых усов завернулись кверху.

– «Венхолдз» будет рад, если вы присоединитесь к нам, доктор Птолемей. Так случилось, что у нас появился доступ к тайной исследовательской лаборатории на планете, которой нет на картах, где ученые вроде вас могут свободно работать над исследовательскими проектами, не опасаясь батлерианцев.

У Птолемея захватило дух.

– Это замечательно… просто невозможно замечательно.

Венпорт постучал пальцами по столу.

– Там вам никто не помешает проявлять энергию и воображение, у вас будут буквально неограниченные ресурсы и фонды, и вы сможете развивать технологии, которые укрепят нас в борьбе с тьмой и невежеством. Я намерен раздавить этих безмозглых фанатиков.

Облегчение Птолемея было так велико, что он сел. Глаза его сверкнули, и слезы наконец покатились по щекам.

– Мое место там, сэр.

Большинство достижений – всего лишь начальные или промежуточные шаги. Неспособность идти дальше – самая распространенная ошибка.

Манфорд Торондо. Речь на Салусе Секундус

После успешной зачистки исследовательской лаборатории на планете Зенит Манфорд чувствовал непонятную неуверенность и головокружение. Грехи и заблуждения Птолемея и его компаньона-тлейлакса были так очевидны, так глубоки! После поражения Омниуса прошло всего несколько десятилетий, а величайшие умы человечества уже сбились с верного пути, и Манфорду становилось страшно за будущее.

Шутливые пророчества из дневника Эразма продолжали преследовать его. Пройдет достаточно времени, и они забудут… и снова создадут нас.

Он должен доказать, что это пророчество ложно! Сейчас не время праздновать и наслаждаться победой. Не время для благодушия и успокоенности. После того как его приверженцы оставили на Зените дымящиеся развалины лаборатории, Манфорд не вернулся на мирный Лампадас, как ни хотелось ему отдохнуть рядом с Анари. Напротив, он приказал своим сторонникам направиться на Салусу Секундус. Пора было лицом к лицу встретиться с императором Сальвадором Коррино и помочь ему увидеть истину.

Манфорд без разрешения сел в космопорте Зимии. Пока чиновники Салусы решали, что делать, его приверженцы направились импровизированным маршем в центр города к императорскому дворцу. Неожиданное прибытие в столицу такого количества демонстрантов привело в смятение силы безопасности, вызвало сбои в уличном движении и нарушило привычную деловую жизнь. Манфорд радовался этому: смятение означало, что к нему отнесутся серьезно. Это вдохновляло.

Поскольку он собирался выступить перед публикой, а не отправлялся на битву, он устроился в паланкине, который несли два его приверженца. Анари Айдахо шла следом, готовая устранить малейшую угрозу.

Двигаясь по городу, Манфорд разглядывал величественное прежнее главное здание медицинской школы Сукк. Школа недавно открыла гораздо более просторную штаб-квартиру на планете Парментьер, но это необычное здание все еще воспринималось как важный ориентир. На границе кампуса недавно установили плакат в честь столетия школы, хотя считалось, что ее открыли много позже битвы при Коррине.

Манфорд с досадой смотрел на старую штаб-квартиру школы, напоминавшую о ложной гордости медиков, которые, подобно Птолемею, беспечно утверждали, что технологии способны исправить любые изъяны человеческого тела. Манфорду ненавистна была сама мысль, что к его телу, как паразиты, могут присосаться машины. Он с содроганием отвернулся от старого здания. Люди не должны уподоблять себя Богу.

Впереди виднелись нарядные башни дворца императора Коррино. Дом самого Манфорда на Лампадасе не был таким вычурным, его богатство составляли душа, вера и преданность приверженцев.

– Послать вперед нарочных, чтобы потребовать у императора Сальвадора аудиенции? – спросила Анари.

– Он уже знает, что мы идем. Мои люди появятся на ступенях дворца, и это единственное приглашение, какое мне нужно. Не бойся, император найдет для нас время в своем расписании.

Он ухватился за края паланкина – носильщики начали подниматься по ступеням. У входной арки стояли нукеры в мундирах и подозрительно глядели на Манфорда. Он приветственно поднял руку.

– Я пришел навестить императора. У моих людей, верных подданных Сальвадора, есть важные новости. Он захочет их услышать.

– Император извещен о вашем прибытии, – сказал стоявший впереди начальник стражи. Ему явно было не по себе, но капитан не дрогнул. – Мы сообщим, как только он сможет вас принять.

Манфорд улыбнулся и повысил голос.

– Мои приверженцы голодны и хотят пить. Возможно, местные купцы предоставят все необходимое?

Батлерианцы без приглашения рассыпались по кафе, ресторанам и рыночным палаткам на центральной площади, обслуживающим туристов и знать, прибывшую во дворец. Некоторые владельцы сетовали, но никто не требовал платы за еду и выпивку. Чтобы «отблагодарить» продавцов, Манфорд обещал помолиться за них.

Через час, не получив ответа из дворца, его люди начали возмущаться, гул недовольных голосов набирал силу. Анари Айдахо готова была прорываться во дворец, но Манфорд улыбкой и жестом успокоил ее.

Наконец капитан гвардии коснулся уха, кивнул и приветственно улыбнулся.

– Вождь Торондо, император Сальвадор определил место, где вы можете провести с ним частную беседу.

Манфорд слегка поклонился.

– Это все, о чем я просил.

Носильщики пронесли его через арку в большой зал приемов, Анари шла следом. Остальные батлерианцы остались снаружи, но Манфорд не тревожился из-за того, что их разлучили. Если понадобится, он может быстро призвать соратников.

Сальвадор Коррино ждал его в пустой небольшой комнате для совещаний. Император, казалось, был недоволен тем, что вынужден принимать незваного гостя, хотя Манфорд заметил в его взгляде тревогу. Он удивился: здесь не было Родерика, а император редко принимал важные решения без брата.

– Мне стоило большого труда пересмотреть свое расписание, вождь Торондо. Я могу уделить вам не более пятнадцати минут. – Говорил он натянуто. – Я занятой человек, моего внимания требуют многие важные дела.

– Я пришел по одному из самых важных таких дел, – ответил Манфорд. – Спасибо, что приняли меня.

Сальвадор еще не договорил.

– Ваш визит вызвал большие неприятности и стал помехой. Для таких больших сборищ нужно разрешение. Пожалуйста, в следующий раз позаботьтесь об этом.

– Я руковожу своими последователями без разрешений. Вы обязаны выслушать меня. – Сальвадор возмущенно раздул ноздри, но Манфорду было не до его чувств. – Я прибегаю к крайним мерам, потому что времени нет, опасность с каждым днем все возрастает. Будем молиться, чтобы не потребовались еще более решительные меры.

Император прищурился.

– Вы мне угрожаете?

– Разъясняю. Когда в прошлый раз я обратился к Лиге ландсраада с требованием голосования, мне помешали террористы. Их поймали и наказали?

– Идет следствие.

Манфорд свел пальцы.

– Тогда объявите о новом голосовании и обеспечьте присутствие всех представителей ландсраада. Они должны под протокол заявить о своем отношении к будущему нашей цивилизации.

– Постараюсь сделать, что могу. – Сальвадор старался говорить жестко, но не сумел скрыть волнения. – Расписание Лиги ландсраада на ближайшее время заполнено.

– Это плохо. Мои приверженцы продолжают выявлять последние мыслящие машины, которые вполне способны выступить против человечества, но это лишь пресловутая вершина айсберга. Наибольшая опасность, грозящая нам, – слабость человека и его склонность поддаваться искушениям. Ученые и промышленники упорно пытаются начать новый век машин, создать новую зависимость от технологий. Мои соратники недавно обнаружили это на Зените, и, можете не сомневаться, мы приняли необходимые меры. Однако достигнутое равновесие все еще очень неустойчиво. Мы никогда не должны забывать уроки истории, забывать заветы Райны Батлер. Я взываю к вашему сердцу, император Сальвадор Коррино, поступите правильно. Встаньте рядом с нами и открыто провозгласите, что выступаете против передовых технологий.

– Мне приходится учитывать много противоречивых тенденций на тысячах планет. Но обещаю подумать над тем, что вы сказали. Ну, если это все…

– Если вы не встанете на сторону праведности, сир, батлерианцы сделают это за вас. Я привел с собой верных сторонников. По всей империи у меня миллионы приверженцев, таких же преданных. Клянусь, мы все готовы встать рядом с вами и сражаться. Конечно, если вы поступите правильно.

Он выжидательно приподнял брови.

Император Сальвадор явно испугался, хотя и пытался не показать этого.

– Голосование Лиги ландсраада вас удовлетворит?

– Голосование ландсраада даже не обсуждается. Нет, мои люди требуют более очевидного шага с вашей стороны, ясной демонстрации вашей поддержки. – Манфорд притворялся, будто эта мысль только что пришла ему в голову, хотя все старательно обдумал, возвращаясь с Зенита. – Например, вспомнив об историческом центре школы Сукк здесь, в Зимии. Эти высокомерные врачи с их запредельно неэтичными медицинскими экспериментами пытаются изменить человечество. Человек должен заботиться о своем теле и молиться о здоровье, а не рассчитывать на то, что машины сохранят ему жизнь. Нужно укреплять мозг и тело собственным рвением и тяжелой работой, а не искусственными средствами. Нам очень помогло бы, если бы вы закрыли здесь школу Сукк – такой очень заметный жест будет верно истолкован.

Император Сальвадор посмотрел по сторонам, словно искал Родерика.

– Я обдумаю это… в духе сохранения хороших отношений с вами и вашими приверженцами. То, о чем вы просите, требует времени, но, полагаю, вы можете получить старую школу Сукк… если больше не причините здесь никаких неприятностей.

Манфорд беспомощно развел руками, не показывая своего торжества, хотя император сдался легко.

– У батлерианцев много сил и энтузиазма, сир. Я должен давать им возможность выпускать пар… но империя велика, и у нас много работы. Мы можем отправиться на другие планеты или остаться здесь, в Зимии. Возможно, если бы вы предоставили нам флот – скажем, две сотни законсервированных кораблей из Армии Человечества? – мы улетели бы подальше от Салусы Секундус и делали свое дело в других местах. Какое-то время.

Император задумался; Манфорд увидел, как у него на лбу выступила испарина.

– Раз уж вы об этом упомянули – да, у нас действительно есть ненужные военные корабли. Возможно, я смогу набрать пару сотен. Вам понадобятся собственные пилоты и экипажи, но вы сможете использовать эти корабли исключительно в своих целях – при условии, что это будет далеко отсюда.

Манфорд улыбнулся и посмотрел на Анари. Лицо у той было довольное.

– Я полон оптимизма, потому что мы сумели достигнуть взаимопонимания, сир, – сказал он. – Я могу набрать экипажи из своих людей, и в должное время мы вернемся, чтобы заняться школой Сукк.

Он сделал знак носильщикам паланкина. Удаляясь, Манфорд сделал вид, что не заметил облегченного вздоха императора Сальвадора.

У всех сестер общая подготовка, общий гардероб и предположительно общий взгляд на мир, но в душе они так же индивидуальны, как корни одного дерева.

Преподобная Мать Ракелла Берто-Анирул. Учебник ордена сестер

Сестра Кендис Венпорт взволнованно подбежала к Вале.

– Это сестра Анна! Ты должна сама увидеть!

Валя вскочила, готовая следовать за девочкой.

– Она ранена?

Сестра императора была лишена здравого смысла и легко могла угодить в неприятности. С другой стороны, вернувшись после занятия по выживанию, когда они нашли тело Ингрид, Анна стала серьезнее относиться к занятиям и проявляла больше усердия.

– Нет, не ранена. – Девочка тянула Валю за руку. – У нее получилось гораздо лучше, чем у Сабины и у меня.

Анна, скрестив ноги, сидела в небольшой комнате на полу и напряженно смотрела на панель, за которой находился «муравейник» роющих насекомых. Когда ее сосредоточенность нарушили, Анна замигала, обернулась и с удивлением увидела Валю.

– Прямые линии… – Ее голос звучал устало. – Кто бы мог подумать, что так трудно заставить их делать прямые линии?

Вначале Валя не поняла, о чем говорит молодая женщина, но Кендис подбежала и указала на туннели, прорытые насекомыми. В большинстве туннели причудливо и произвольно извивались, но в одном углу панели все линии были идеально прямыми, горизонтали и вертикали пересекались, образуя решетку.

– Я так делала с туманным деревом в императорском саду, – сказала Анна. – Эти роющие отозвались. Должно быть, они, как и туманное дерево, телепатически чувствительны. – Анна посмотрела на удивленную Валю и погрустнела. – Ты разочарована? Когда ты сказала, чтобы я медитировала над их движениями, разве не это я должна была сделать?

– Нет… то есть я хочу сказать, да, все хорошо, просто я… удивлена. – Придется об этом подумать. – Я поражена. Не уверена, что другие сестры на это способны.

– Это моя способность, – сказала Анна. Возможно, эта девушка была избалована, незрела и эмоционально нестабильна, но Вале пришлось пересмотреть свое мнение о ней. Если такие способности тщательно направлять, они могут стать полезными, хотя Валя сомневалась, что Анна Коррино достаточно взрослая, чтобы достичь чего-то значительного.

Она хотела отвести Анну к Преподобной Матери, но в комнату вошла сестра Доротея. Она казалась чем-то встревоженной.

– Сестра Валя, я ищу тебя. Хочу, чтобы ты присоединилась ко мне и нескольким особо доверенным сестрам для важной приватной встречи.

– А я могу пойти? – Анна вскочила. – Я могла бы поделиться мыслями.

– Встреча не для послушниц. Место Вали среди нас.

Анна была задета и разочарована. Вспышка ревности промелькнула на ее лице. Пытаясь успокоить юную Коррино, Валя сказала:

– Я вернусь, как только смогу. Сестра Кендис, пожалуйста, отведи сестру Анну в ее комнату. Нам с Доротеей нужно кое-что обсудить.

И она задумалась – что затеяла эта женщина?

Несмотря на постоянно растущее число сестер, обучающихся на Россаке, найти уединенный уголок оказалось нетрудно. Большой пещерный город когда-то населяло более ста тысяч колдуний, их партнеров и детей наряду с обычными жителями Россака и людьми с других планет, прилетевшими за богатым урожаем джунглей. Однако эпидемия Омниуса уничтожила столько населения, что большая часть туннелей пустовала.

Доротея привела Валю в комнату без окон. В ней та увидела девять женщин – сестру Перианну, недавно вернувшуюся с Салусы Секундус, сестру Эстер-Кано, сестру Нинке, сестру Вудру и еще пять сестер, которых она не узнала.

– Я сказала, что тебе можно доверять – надеюсь, я не ошиблась, – сказала Доротея. – Тебя любит Преподобная Мать, но ты работаешь и с Кери Маркес. Я верю, что ты предана нашему делу. Мы встретились, чтобы поговорить о будущем ордена сестер.

– Можете мне доверять, – машинально ответила Валя. Она мысленно начала изучать собравшихся, пытаясь найти что-то общее.

Доротея обратилась к присутствующим:

– Мы собрались потому, что опасаемся: Преподобная Мать Ракелла сбилась с истинного пути.

Валя свела брови.

– Каким образом? Она создала орден. Разве не она, единственная Преподобная Мать, определяет цели ордена?

– У ордена сестер есть право на самоопределение, – сказала Доротея.